Текст книги "Цвет сверхдержавы - красный 1 Трамплин для прыжка(СИ)"

Автор книги: Симонов Сергей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)

– Ну... допустим, – затею Хрущёва с дирижаблями Устинов искренне считал бредом сивой кобылы в лунную ночь. – Но насчёт синхронизации пусков надо думать. Да и стрелять на Камчатку – не вижу смысла. Слишком близко.

Устинов ещё раз прикинул расстояние по карте.

– Нет, Никита Сергеич, с существующими ракетами – не получается. У нас сейчас в наличии только Р-5 с дальностью 1200 километров. Если будем стрелять из Плесецка, то до Камчатки – всего 5800 километров. Мало. Никого мы таким пуском не впечатлим. Стрелять надо в акваторию Тихого океана, но до расчётной точки мы с нашего берега никак не достанем. Не хватит дальности, – пояснил он.

– Вижу, – буркнул Хрущёв. – Жаль. Красивая была идея.

– На самом деле, Никита Сергеич, – возразил Устинов, – пугать американцев, не имея хотя бы одного опытного образца ракеты с межконтинентальной дальностью я бы не стал. Поскольку они тоже не дураки. Они могут агентурными способами, например, получить сведения об истинном положении дел, и тогда... могут решиться на первый удар, просто от осознания собственной безнаказанности.

– Пожалуй, ты прав, Дмитрий Фёдорович, – помрачнел Хрущёв. – Ладно, оставим эту затею.

Устинов попрощался и вышел, Жуков ушёл следом за ним.

Никита Сергеевич повернулся к задержавшемуся в кабинете академику Келдышу. Тот выглядел обеспокоенным.

– Чего хмуришься, Мстислав Всеволодович? – спросил Хрущёв.

– Никита Сергеич, вы помните эту историю с "Булавой"? Из "тех документов"? – спросил Келдыш. – Она ведь у них так и не полетела. А там была похожая ситуация – решили сэкономить и сделать ракету с использованием одних и тех же технических решений – что сухопутную, что морскую. Как бы нам не попасть в подобную ситуацию. Да и сроки Макеев называет, на мой взгляд, нереальные. Сергей Павлович свою «семёрку» к 57 году доделает, а вот Макеев – вряд ли.

– Сроки – пожалуй, – задумчиво ответил Хрущёв. – А вот насчёт использования одних и тех же технических решений – тут вы, Мстислав Всеволодович, ошибаетесь. "Булаву" поручили делать Соломонову, который никогда раньше морских ракет с подводным стартом не проектировал и ни малейшего опыта в этом деле не имел. А сейчас у нас ракету делает Макеев. Он, конечно, пока тоже никакого опыта в этом деле не имеет, но из "тех документов" мы знаем, что подобную задачу с жидкостными ракетами он успешно решил. Полагаю, что решит и с твердотопливными. Кроме того, даже если его твердотопливная ракета не сможет стартовать с лодки, то уж с наземной пусковой установки взлетит наверняка. А нам принципиально не важно, откуда запускать ракету с дальностью 11 тысяч.

– Кроме того, – продолжил Хрущёв, – я ведь подстраховался. Я и Королёву поручил твёрдотопливную МБР сделать, и ещё Надирадзе озадачил. И Янгель параллельно делает Р-12, и Р-14, а затем на базе их агрегатов сделает межконтинентальную Р-16. Это, конечно, расточительно, но кто-то из четверых, так или иначе межконтинентальную сделает. А "семёрка" Королёвская – машина не боевая. Это отличный космический носитель, но пугать им американцев – не получится.

Внезапно дверь кабинета приоткрылась. Хрущёв повернулся. На пороге стоял Устинов.

– Прошу прощения, Никита Сергеич, я тут у вас свою папку оставил... – сказал Дмитрий Фёдорович, указывая на забытую на краю стола папку с бумагами.

– Да, пожалуйста, Дмитрий Фёдорович, – ответил Хрущёв.

Устинов забрал папку, и вдруг, внимательно глядя в глаза Хрущёву и Келдышу, спросил:

– Товарищи, может быть, вы всё-таки расскажете мне, как министру оборонной промышленности Советского Союза, что это за история с каким-то там Соломоновым и какой-то "Булавой", которая так и не полетела? А заодно, откуда Борис Петрович Жуков вдруг получил эффективнейшую рецептуру твёрдого топлива, а в Дубне начали проектировать крылатую ракету по совершенно небывалой концепции? А также, откуда взялась информация о самонаводящихся артиллерийских снарядах с ракетными двигателями, и кто, чёрт подери, придумал устанавливать на старые линкоры ещё царской постройки, современные зенитные ракетные комплексы? И с какого рожна Тихонравов проектирует совершенно безумную систему навигации с помощью искусственных спутников Земли, когда у нас даже ещё нет ракеты, чтобы эти спутники вывести в космос? Нам что, народные деньги девать некуда?

– Я тут случайно услышал ваш разговор, – пояснил Устинов нахмурившемуся Хрущёву. – А над всем остальным я уже несколько месяцев голову ломаю.

– Кажется, спалились мы, Никита Сергеич, – произнёс академик Келдыш.

Хрущёв мрачно подошёл к столу, щёлкнул тумблером селектора и сказал:

– Григорий Трофимыч! Серов ещё здесь?

– Был здесь, Никита Сергеич, просился потом с вами поговорить, – ответил Шуйский.

– Позови его, пожалуйста.

– Минутку, сейчас разыщу.

– Садись, Дмитрий Фёдорович, – Хрущёв коротко кивнул на стул за длинным столом для совещаний. Он вытащил из ящика стола лист бумаги с машинописным текстом. – Но учти. Обратной дороги у тебя не будет.

– Это вы про что, Никита Сергеич? – строго спросил Устинов.

– Разрешите? – в дверях появился Серов.

– Заходи, Иван Александрович, – пригласил Хрущёв. – У тебя бланки чистые по "Тайне" с собой есть?

– Так точно, – сразу подтянувшись и насторожившись, ответил Серов. – А что?

– Да вот, у нас тут свой майор Пронин нарисовался, – усмехнулся Хрущёв, кивая на Устинова. – Заговор на высшем уровне раскрыл.

– Та-ак... – Серов встал напротив сидящего за столом Устинова, держа в руках бланк подписки о неразглашении. – Никита Сергеич, так как, сразу в расход, или пока подписку с него возьмём? – спросил он, глядя на побелевшего Устинова.

– Ну, в расход пока рано, – ответил Хрущёв. – Пусть пока под подпиской походит. Но глаз с него не спускай. В общем, так, Дмитрий Фёдорович, – обратился он к Устинову. – Влез ты, случайно, и не вовремя, в такое дело, которое знать тебе не положено. Не просто государственное дело, а ещё и очень опасное. Но вляпался ты с разбегу, и по самые уши, и потому просто так тебя отпустить, велев забыть всё, что слышал, я уже не имею права. Потому что ты занимаешь пост, от которого слишком многое зависит. Да и человек ты умный, и для страны полезный. Пока... – он выдержал многозначительную паузу.

– Так что ты сейчас или дашь подписку о неразглашении и будешь молчать обо всё до конца жизни, или поедешь с товарищем Серовым... – закончил Никита Сергеевич. – Тебе решать...

– Я подпишу, – Дмитрий Фёдорович Устинов трусом не был. Со Сталиным трусы долго не работали.

Он уверенно поставил свою подпись на бланке. Никита Сергеевич положил перед ним машинописный текст, над которым стоял не виданный Устиновым ранее гриф: "ТАЙНА". (Для тех, кто не в курсе, в СССР существовало 3 основных степени секретности, помимо грифа «Для служебного пользования», который не был «по-настоящему» секретным. В этот момент Устинов, после 14 лет работы наркомом / министром оборонной промышленности, имея допуск ко всем государственным тайнам высшего уровня, увидел четвёртый гриф. Степень шока можете вычислить сами.)

– И не говори потом, что тебя не предупреждали, – проворчал Хрущёв.

Дмитрий Фёдорович пробежал глазами первый абзац. Снял очки, протёр их, снова надел и ещё раз прочитал первый абзац.

– Это что, шутка? – спросил он.

– Угу, – мрачно кивнул Никита Сергеевич. – Шутка... Только никто не смеётся. Ты читай, читай...

Устинов читал письмо молча. Потом отложил документ и посмотрел на Хрущёва. Никита Сергеевич впервые увидел "железного наркома" растерянным.

– Так это что же, товарищи... – спросил Дмитрий Фёдорович. – Всё зря? Всё псу под хвост? Как так? Как такое возможно?

– Как возможно? – Хрущёв вытащил из сейфа папку с подборкой распечаток. – Ну, на вот, почитай, как оно возможно... Интере-есное чтиво... Иван Александрович, ты к Дмитрию Фёдоровичу своего человека пока приставь... и пистолетик у него изыми. А то ещё натворит дел... от избытка чувств...

– Есть! – Серов выглянул в приёмную, где ждал его помощник, и отдал тихим голосом несколько распоряжений.

Обмякший Устинов в сопровождении широкоплечего майора отправился в свой кремлёвский кабинет знакомиться с материалами дела.

– Да, «боярин» сказал, ты поговорить хотел? – спросил Никита Сергеевич.

– Хотел доложить свои соображения, по обсуждавшемуся вопросу, – пояснил Серов.

– Мне уйти? – спросил академик Келдыш.

– Нет, ваше мнение будет полезно, – ответил Серов. – Тем более, вы к таким секретам допущены, что одним больше, одним меньше – уже роли не играет.

– Ну, рассказывай, Иван Александрович, – Хрущёв сел за свой стол и внимательно слушал.

– По вашему указанию, Никита Сергеич, – начал Серов, – мы организовали инфильтрацию наших людей в США, Канаду, Мексику и страны Латинской Америки. В этих странах мы приобретали и продолжаем приобретать небольшие транспортные компании, вплоть до владельцев нескольких грузовиков.

– Та-ак! Уже интересно, – Хрущёв мигом сообразил, что из этого следует.

– В ходе этого процесса, – продолжил Серов, – мы вышли на одного американского предпринимателя, по имени Малькольм Маклин. Он далеко не начинающий капиталист, в тот момент он владел пятой по размеру транспортной компанией в в США – McLean Trucking Co. Ему пришла в голову гениальная идея – перевозить грузы не россыпью, а в стандартных грузовых контейнерах нескольких типоразмеров. (История подлинная). Он купил судоходную компанию Pan-Atlantic Steamship, переименовав ее в Sealand. Компания имела представительство на восточном побережье. Но законы США сейчас (в 1954-55 году) не позволяют одновременно владеть компаниями, которые занимаются различными видами транспорта. Он продал компанию McLean Trucking Co. за 25 млн. долларов. (Вот отсюда начинается АИ) Мы её купили. За золото. Дорого, конечно. Но при этом мы заключили с Маклином соглашение о сотрудничестве. Использовали его втёмную, он и не подозревает, что сотрудничает с советской разведкой.

– Отлично, – ухмыльнулся Хрущёв. – Покупка, конечно, недешёвая, но многообещающая.

– Ещё и какая! – засмеялся Серов. – Мы за несколько месяцев уже окупили все расходы и имеем прибыль в 30 миллионов долларов. Но главное-то даже не прибыль! Главное, что грузы, которые Маклин перевозит в контейнерах по морю, мы перевозим по суше в тех же контейнерах! По всей территории США, Канады, Мексики и Латинской Америки. Ну, мы вложились в его проект с контейнерами, в переделку грузовиков под их перевозку, зато Маклин уже начал повсеместно внедрять контейнерные перевозки по всем портам США и Канады. (В реальной истории первый рейс судна "Ideal X"с контейнерами состоялся 26 апреля 1956 года)

– Соответственно, – продолжил Серов, – мы, как его партнёры, первыми получили полную документацию на контейнеры и погрузо-разгрузочные приспособления. (Маклин запатентовал контейнер, но предоставил всем право бесплатного пользования своим изобретением). Информацию мы передали Лазарю Моисеевичу, с рекомендацией по немедленному внедрению. (Каганович, как мы помним, курировал в ЦК транспорт)

– Хорошо! – потёр руки Хрущёв.

– А если подумать, то перспективы, которые для нас открываются, вообще невероятны, – пояснил Серов. – Имея такую сеть транспортных компаний, мы можем без проблем легализовать наших людей в любом порту мира. Можем доставить любой груз, и даже людей, в СССР, или из СССР в любую точку мира. Причём – скрытно. Контейнеры ведь закрытые.

– Но ведь таможня их досматривает? – уточнил Хрущёв.

– Теоретически – да, – кивнул Серов. – На практике – таможенники покупаются, особенно в Латинской Америке. Да и скоро они не будут успевать осматривать все контейнеры. Документы проверят, и вперёд.

– Иван Александрович, это же фантастические возможности! – обрадовался Хрущёв.

– Конечно! – согласился Серов. – А главное, мы теперь имеем средство доставки ядерного оружия на территорию любой западной державы. Причём средство скрытное, да ещё и приносящее прибыль.

– Чего-чего? – переспросил ошеломлённый Хрущёв.

Об этом аспекте вопроса он поначалу даже не подумал.

– Никита Сергеич! Ну не тормози! – сияющий Серов объяснял, оживлённо размахивая руками. – Берём термоядерную боевую часть, засовываем в стандартный контейнер, но с изоляцией от радиации, и ввозим на территорию США через Латинскую Америку. Получается термоядерная мина. Теперь её можно совершенно легально отвезти в любой американский город, складировать там, и, при необходимости, взорвать радиосигналом.

– Ты чё, Иван Александрович, ох#ел? – спросил Хрущёв. – Ты предлагаешь ввозить наше ядерное оружие на территорию США? А если какой-нибудь ретивый таможенник эту бомбу найдёт? А если грузовик твой попадёт в аварию, и контейнер раскроется? Это ж даже не Карибский кризис, это вообще пи#дец получится!

– А это, как ты, Никита Сергеич, любишь говорить – уже моя забота – чтобы не нашли, – ухмыльнулся Серов. – Груз мои люди сопровождать и охранять будут.

– Не, ты действительно ох#ел, – покачал головой Хрущёв.

– Никита Сергеич, да не волнуйся, я специально вопрос безопасности изучал, – не отступал Серов. – Ты не представляешь, какое у них там раздолбайство!

– А ты не представляешь последствий, которые будут, если хоть одну твою мину американцы найдут!

– Ага, когда ты полсотни миллиардеров и аристократов велел зарином потравить, тебя последствия не волновали, – усмехнулся Серов.

– Да насрать на этих аристократов с колокольни Ивана Великого! – рявкнул Хрущёв. – Из-за сраного Рокфеллера нам никто войну объявлять не стал бы. А вот из-за термоядерной мины возле Белого Дома – легко! К тому же, ядерное оружие – это тебе не ящик с тротилом. Его обслуживать надо постоянно, ему условия хранения нужны специальные. Его заменять надо периодически. Как будто сам не знаешь.

– Знаю, но и эти проблемы решаемы.

– А главное, Иван Александрович, – продолжал Хрущёв. – Как ты этими ядерными минами Эйзенхауэру грозить собираешься? Атомная бомба – это же не просто оружие, это, в первую очередь, пугало! Она ценнее всего, пока она ещё не взорвалась! Стоит себе на позиции, типа, "если что – только шевельнитесь..."

– Ну, как... Элементарно. Начнёт залупаться – позвоним ему и скажем: "Айк, мы всю Америку атомными минами заминировали, так что прикинься ветошью и не отсвечивай!" – ухмыльнулся Серов.

– Через пять минут всё ФБР будет стоять на ушах, и пока твои мины не найдёт, не успокоится, – ответил Хрущёв. – Уж если так делать, то можно ввезти одну-две боеголовки малой мощности, спрятать их где-нибудь в пустыне, а в угрожаемый период – взорвать. Потом позвонить Айку – кстати, а как ты ему звонить-то собрался? У тебя его телефон есть?

– Телефон секретаря Белого Дома есть в телефонном справочнике, – пожал плечами Серов. – Да и о линии связи заранее договориться можно. Ещё до того, как она реально понадобится.

– О! Первая дельная мысль от тебя за сегодня, – сказал Хрущёв. – Линию связи с Америкой проложить надо. На случай прихода толстой полярной лисы. Короче, взорвать одну-две штуки в пустыне, и сказать, что все города заминированы. Пусть ищут в тёмной комнате чёрную кошку, которой нет. Но и это – на самый крайний случай. Потому что военные объекты ты таким способом не заминируешь – кто тебя туда пустит? А уничтожать мирное население в городах – это, вообще-то, последнее дело, а, Иван Александрович?

– Угу... Ты Айку это втирай. Когда его бомбардировщики на наши города атомные бомбы кидать начнут, – буркнул Серов. – Ладно... Не хочешь дешёвый и быстрый вариант, вот тебе сложный, медленный и дорогой. В таком грузовом контейнере можно не только бомбу, в нём можно ракету разместить. А то и не одну. Я уже говорил с Надирадзе, его "Темп-С", который он сейчас проектирует на 900-километровую дальность, как раз около 12 метров в длину выходит. (12380 или 12780 мм. В реальной истории А.Д. Надирадзе спроектировал "Темп-С" в 1966м. Но, как мы помним, Хрущёв его "поторопил" ) Ну, я его и попросил сразу, сделать его чуть покороче, и пусковую сделать в виде стандартного контейнера. А ещё те крылатые ракеты, что в Дубне проектируют, в стандартный 30-тонный 12-метровый контейнер можно по 4 штуки запихивать. А у них дальность уже под 3000 километров. Стартовать они пороховым стартовиком могут. Ещё и для кабины операторов место в контейнере остаётся.

– Представляешь, Никита Сергеич, плывёт такой пароходик мимо американского побережья, весь из себя мирный... – живописал Серов. – А тут – приказ. У нескольких контейнеров на палубе крышка открывается, а оттуда – "Темп". Или с территории Мексики их запустить. Там такой бардак – слона надувного с собой носить можно, никто не почешется...

– Хочешь вместо Кубинского ракетного кризиса устроить Мексиканский? – усмехнулся Хрущёв. – Хм... Не, вот эта идея мне реально нравится! Особенно с "мирным пароходиком"... Дёшево и сердито, а главное – хрен ты их обнаружишь... Это даже круче, чем ракетный поезд. Правда, крылатые ракеты у нас ещё не скоро появятся. Но идея убойная!

– Да ты пойми, – убеждал его Серов. – Мы владеем транспортной компанией, на складах и грузовиках которой через год-два будут сотни тысяч контейнеров. Непрерывно перемещающихся по территории обоих американских континентов. Спрятать среди них сотню-другую пусковых установок – как два пальца обо..ать! На территорию США мы эти контейнеры ввозить не будем. Пусть курсируют по странам Латинской Америки и Канаде. Будем их оформлять, как транзитные, при заходе в порт...

Хрущёв оглянулся на сидящего в полной прострации академика Келдыша.

– Мстислав Всеволодович, что скажешь?

– Авантюра дикая, конечно, но может получиться, – ответил Келдыш. – Во всяком случае, это не пусковые установки на Кубе, которые с воздуха обнаружили. И база для размещения, как таковая, не нужна. Стоит себе контейнер где-нибудь на складе, и стоит. Сегодня на одном, завтра – на другом. Сегодня коричневый, завтра – зелёный...

– Решено! Молодец, Иван Александрович! – подвёл итог Хрущёв. – Действуй. Выход на конструкторов у тебя есть.

30. «Принцесса Кашмира»

Дмитрий Фёдорович Устинов изучал врученные ему документы два дня. На третий день он попросился на приём к Хрущёву.

– Здравствуй, Дмитрий Фёдорович, – приветствовал его Хрущёв. – Присаживайся. Ну как, всё прочитал?

– Всё, – мрачно кивнул Устинов, и после паузы спросил. – Никита Сергеич, они там что, всерьёз меня одним из виновников развала страны считают?

– Нет, конечно! – ответил Хрущёв. – Ты меня, Дмитрий Фёдорович, прости, что в таком тоне с тобой говорили. И на Серова не сердись, у него работа такая – безопасность обеспечивать и секретность соблюдать.

– Я тебя, Дмитрий Фёдорович, считаю самым талантливым управленцем в стране, наряду с Косыгиным, – продолжил Хрущёв. – И даже если бы ты наш разговор случайно не услышал, я бы, в конце концов, сам к тебе пришёл за помощью.

– Главные виновники развала в документах названы, – Хрущёв помрачнел, жёсткие складки залегли у рта. – Меры по недопущению подобного развития событий к ним приняты.

– Какие меры? – обеспокоенно спросил Устинов. – В расход, что ли?

– Нет, – усмехнулся Хрущёв. – Просто к власти и управлению их не подпустят теперь на пушечный выстрел. И Леонида Ильича, как это ни грустно, к власти допускать нельзя. Потому что после 1968 года он сопьётся и подсядет на снотворное. Разведёт вокруг себя омерзительную кодлу подхалимов, которая будет вертеть им, как захочет. Хотя мужик он, в целом, неплохой, и руководитель хороший.

– А вообще, думаешь, зря в Америке президенты больше двух сроков не сидят? Надо и нам такое ввести, – продолжал Хрущёв. – Причём – в Конституцию и в Устав партии. Чтобы мхом не обрастали на одной и той же должности. Привыкают, понимаешь, к своим привилегиям, потом не выпрешь.

– Мне тут Серов идею хорошую подкинул, – Хрущёв коротко обрисовал Устинову идею Серова о размещении крылатых и малых баллистических ракет в пусковых установках, замаскированных под грузовые контейнеры. – Хочу тебе для исполнения поручить.

– Само собой, – кивнул Устинов. – А с Серовской идеей насчёт контейнеров – получим и почти идеальное средство для ответного удара по Америке.

– Слушай, Дмитрий Фёдорович, – вдруг предложил Хрущёв. – А у меня идея. Поехали сейчас в Долгопрудный, к Гудкову, пятидесятитонный дирижабль смотреть. И Косыгина возьмём.

Под серым февральским небом мягко колыхалась на привязных тросах гигантская серебристая туша дирижабля. Длина воздушного монстра была около ста семидесяти метров. Дирижабль имел полужёсткую конструкцию, с развитой стеклопластиковой фермой в нижней части и надувными силовыми элементами, поддерживающими оболочку. И он был не один. В гигантском надувном ангаре – эллинге лежали ещё пять таких же стеклопластиковых конструкций, к одной из них сейчас крепили оболочку, объединявшую внутри себя несколько отдельных газовых резервуаров.

– Как видите, Никита Сергеич, – пояснял Хрущёву и остальным конструктор Борис Гарф, – дирижабль оснащён четырьмя двигателями, работающими на природном газе. За счёт этого упрощается уравновешивание корабля по мере расходования топлива. Весь полезный груз будет находиться в съёмной кабине. Путём замены кабины с грузовой на пассажирскую можно легко менять назначение корабля. При погрузке-разгрузке кабина или грузовой контейнер опускается на землю при помощи лебёдок, поэтому не нужны никакие трапы – вход и погрузка техники осуществляются прямо с земли.

Под дирижаблем была подвешена огромная труба, внутри которой зачем-то были сложены мешки с песком.

– Эта труба – габаритно-весовой макет нашей баллистической ракеты, – пояснил Гарф. – Мы сейчас отрабатывали перемещение крупногабаритного груза на стартовую позицию.

Устинов тут же заинтересовался и начал задавать уточняющие вопросы. Гарф с удовольствием отвечал. Хрущёва больше интересовало народно-хозяйственное применение и серийный выпуск дирижаблей.

– На сегодняшний день мы построили 20 пятитонных дирижаблей того типа, что показывали вам летом, – рассказывал Михаил Иванович Гудков. – Десять из них работают на постройке газопровода от Самотлорского месторождения в европейскую часть страны. Нефтяники хотели забрать и вторые десять, но на них налетел адмирал Кузнецов и отобрал всю эскадрилью на нужды Тихоокеанского флота. Потом построили два корабля 70-тонного класса, их передали в ракетные войска, в качестве транспортных. Сейчас перешли на производство пятидесятитонников. На них уже очередь заказчиков выстроилась, в основном – военные, но и "Аэрофлот" заказал пять единиц. Сейчас Борис Арнольдович проектирует ещё два корабля – тридцатитонного и сорокатонного класса. Очень помогло решение Президиума ЦК об организации производства оболочек на резинотехнических заводах. Вот эти оболочки делали на "Красном Треугольнике"

– Замечательный аппарат сделали, Михаил Иванович! Поздравляю! – от души потряс руку Гудкова Хрущёв. – Представлю вас и Бориса Арнольдовича к правительственным наградам. А стотонный дирижабль сделать сможете?

– Сможем, Никита Сергеич, – ответил Гарф. – Только его уже лучше сделать не сигарообразным, а в виде плоского диска. Иначе при оптимальном соотношении длины к диаметру около 4,5 диаметр получится около 47 метров. На такую дуру будет сильно влиять боковой ветер.

– Ну, это вам виднее, Борис Арнольдович. А как планируете назвать головной образец пятидесятитонной серии? – спросил Хрущёв.

– Да тут уже пора не по одиночке их называть, а по сериям, – ответил Гудков, – Если не возражаете, Никита Сергеич, мы хотели бы почтить память нашего известного государственного деятеля, Сергея Мироновича Кирова. Разрешите назвать всю серию 50-тонников его именем?

– А что? Отличная идея, Михаил Иванович! – согласился Хрущёв, ни о чём не подозревая, – Есть же у нас ледокол «Красин», а теперь будет и дирижабль «Киров»!

(http://lurkmore.to/%c4%e8%f0%e8%e6%e0%e1%eb%fc_%ca%e8%f0%ee%e2)

Доклад Хрущёва о животноводстве на январском Пленуме 1955 года вызвал неожиданный отклик на другой стороне планеты. Сначала, 8 февраля, изложение его доклада было опубликовано в «Нью-Йорк Таймс», а на следующий день, в штате Айова местная газета «Де Мойн Реджистер» опубликовала статью «Если русские хотят больше мяса...»

Однако, в отличие от большинства подобных статей в американской прессе, главный редактор газеты Лоуренс Сотц вместо обычной антисоветской риторики предложил устроить "сельскохозяйственное соревнование", по которому и определится лучшая и более эффективная политико-экономическая система. Более того, Сотц от имени всего штата пригласил советских специалистов по сельскому хозяйству посетить Айову, обещав без утайки поделиться сельскохозяйственными секретами.

В Америке 1955 года, ещё не отошедшей от безудержного разгула маккартизма, для публикации подобной статьи нужно было иметь немалое гражданское мужество.

Уже на следующий день разведка доставила перевод статьи Сотца Хрущёву. Никита Сергеевич прочёл статью с большим интересом и приказал направить в США делегацию специалистов. Согласования заняли почти полгода, но в июле 1955 года делегация отправилась в Америку.

Сам же Хрущёв готовил страну к посевной кампании. 15-18 февраля он побывал на Украине, объезжая колхозы около Киева. 17-18 марта – в Саратове, 28-30 марта – в Воронеже, 7 апреля вернувшись в Москву, провел сельскохозяйственное совещание в Кремле, а 12 апреля – аналогичное совещание в Ленинграде

Он хорошо помнил предупреждение о будущей засухе 1955 года на целине, поэтому нашёл время лично съездить туда, вместе с куратором целины Шелепиным. Встречаясь с председателями колхозов и директорами совхозов, Никита Сергеевич прямо рассказывал им о надвигающемся бедствии, ссылаясь на якобы полученные им прогнозы синоптиков, и строго предупреждал, что пахать в этом году нужно на небольшую глубину, чтобы неизбежные при засухе пыльные бури не унесли плодородный слой земли.

Председатели и директора отнеслись к словам Хрущёва по-разному: одни – с вниманием, другие – с традиционным крестьянским скептицизмом и недоверием.

В перерыве совещания Никита Сергеевич случайно услышал разговор таких вот недоверчивых директоров, или председателей колхозов, рассуждавших о том, что "из Москвы, вестимо, виднее, какой год будет в Казахстане, сухой или влажный."

Услышав такие слова, Хрущёв было побагровел, но затем сдержался. Подойдя к "Фомам неверующим", он познакомился с ними, и спросил прямо:

– Что, товарищи, не верите в моё предупреждение?

"Товарищи" замялись.

– А давайте поспорим, – предложил Хрущёв. – На ящик водки!

Оба недоверчивых руководителя даже рты раскрыли от удивления.

– Если год будет хороший и урожай большой, я вам обоим по ящику водки пришлю, – обещал Хрущёв. – А если будет засуха – вы двое скинетесь, и пришлёте один ящик водки мне. Правда, пить мне нельзя, печень больная, но я ему применение найду.

Хрущёв говорил громко, в зале его слышали многие и навострили уши, тем более, что обсуждалось не что-нибудь, а водка.

Пари скрепили рукопожатием, причём "разбивал" лично Александр Николаевич Шелепин. Поскольку Хрущева в поездках сопровождал кинооператор, необычное пари попало в кинохронику. Сначала хотели его вырезать, но Никита Сергеевич не разрешил:

– Оставьте! Пусть народ видит, какими методами мне хозяйственников убеждать приходится!

Заехал Хрущёв и в хозяйство Терентия Семёновича Мальцева, который был инициатором подобного метода вспашки. Поняв друг друга с полуслова, они договорились поставить эксперимент. Два расположенных поблизости поля вспахали по-разному: одно – неглубоко, второе – на обычную глубину, как в прошлом году. Пахоту засняли на киноплёнку и договорились в конце лета точно так же заснять урожай перед уборкой. Чтобы ни у кого не возникло сомнений и подозрения на подлог, поля выбрали так, что между ними стояли несколько строений, которые при съёмке попали в кадр.

12 февраля 1955 года Хрущёв с Косыгиным подписали Постановление ЦК КПСС и СМ СССР о сооружении нового полигона в устье реки Сыр-Дарьи, рядом с железнодорожной станцией Тюратам, (В реальной истории постановление подписали Хрущёв и Булганин), поскольку имеющиеся полигоны для испытаний новой королёвской ракеты Р-7 не годились. Так было принято решение о строительстве объекта, который через два года станет известен как космодром Байконур.

9 марта 1955 года вышло Постановление ЦК КПСС и Совета Министров, изменившее порядок сельскохозяйственного планирования. Вместо детальных планов, спускаемых из Министерства сельского хозяйства, колхозам и совхозам задавался объем товарной продукции. Колхозы и совхозы теперь сами решали, что и на каких площадях сеять, сколько и какого скота содержать. В конце года происходил расчёт с государством, а всей оставшейся продукцией хозяйства могли распоряжаться по своему усмотрению

По этому же постановлению машинно-тракторные станции (МТС) – государственные предприятия, предоставляющие колхозам и совхозам услуги с использованием сельхозтехники и тракторов, переводились с бюджета на хозрасчет. Поскольку техника стоила дорого, и требовала квалифицированного обслуживания, с началом коллективизации и были созданы МТС, на которых колхозы и совхозы арендовали трактора, сеялки, комбайны...

В марте 1955 года возникла идея отправить для укрепления сельского хозяйства 30 тысяч "добровольцев" из горожан, подобно "25-тысячникам" 1929 года. Инициатива обсуждалась на Президиуме ЦК. Перед обсуждением Хрущёв с сыном посмотрели "документы 2012 года" и убедились, что на этот раз затея ожидаемого успеха не принесла.

Никита Сергеевич, помнивший успех кампании коллективизации 1929 года был искренне озадачен.

– Странно это, – сказал он сыну. – Тогда ведь сработало! Как думаешь, почему сейчас не получится?

– Ситуация изменилась, – поразмыслив, ответил Сергей. – В 29 году большинство поехавших в деревню наверняка сами были выходцами из сельской местности. К тому же тогда и энтузиазм был побольше, и уровень жизни между городом и деревней отличался ещё не так сильно. Ну, к примеру, в городах преимущественно оставалось печное отопление, за водой ходили на улицу, к колодцу или колонке. А сейчас люди получают благоустроенные квартиры, с отоплением, газом, водопроводом, тёплым туалетом. Разрыв между городом и деревней увеличился в разы. И зарплаты в городе на предприятиях значительно выше. Кто ж теперь в деревню поедет? Я бы не поехал.

– Верно говоришь, – согласился Никита Сергеевич. – А ведь я предлагал строить агрогорода... С многоквартирными благоустроенными домами, чтобы все удобства...

– А это, пап, получается другая крайность, – возразил Сергей. – Люди в деревне получают мало, им огороды нужны, и возможность держать скот. К тому же вторая проблема – из центральной усадьбы получается далеко на работу добираться. А строить в каждой деревне один-два многоквартирных дома – невыгодно. Каждому дому котельная нужна.