Текст книги "В тот день…"

Автор книги: Симона Вилар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)

С Жуягой он справился быстро. Тот ведь толком ничего важного не сообщил, сказал только, что люди волхвов самого холопа успокоили и велели помогать Озару во всем. Помощник из такого… себе же во вред. Вот волхв и выхватил из-под овчинной полости булаву, резко опустив ее на голову убийце Дольмы. Чтобы все концы в воду и следов не осталось. А сам еще волком стал выть лошадям в уши. Какой волхв этого не умеет? А коняги от гласа своих клыкастых врагов вообще взбесились. И Озар лишь проследил, чтобы вороной Буран по телу Жуяги основательно потоптался.

Думал, что на этом и завершится все. Да только Златига сразу заметил, что холопа не подковы скакуна убили, а оружием проломили голову. И Озар понял – продолжать придется. А дружинник еще и с донесением к Добрыне поспешил. Хорошо, что тот сразу не явился. Озар же и далее стал расспрашивать всех в тереме, ну а заодно и наводить тень на плетень, чтобы вообще у всех голова кругом пошла и спокойствия не было.

А еще ему приглянулась ключница Яра. Однако она не только притягивала к себе его взор, но и опасение стала вызывать. Вековуха все что-то примечала, подслушивала. Озар не забыл, как она смотрела на вывешенные им мокрые овчины. Та, которой Озар в ночи накрывался, когда на конюшню ходил, совсем вымокла. Конечно, к рассвету она подсохла немного, но, если кто начнет их с Златигой покрывала вытряхивать, на мокрую шерсть сразу обратят внимание. Впрочем, та же Яра невольно и подсобила волхву, облив его из бадейки водой. Так у Озара нашелся повод развесить меховые покрывала. Правда, отметил про себя, какой внимательный взгляд был у ключницы, когда она на них смотрела. Ну да он не дал ей особо тогда задуматься, на нее саму подозрение навел, то на сонное зелье намекая, то заговорив о найденной синей нитке. Вековуха же выкрутилась ловко. Хорошо еще, что Златига не переставал донимать ее насчет того, что она их опоила, вот Яра и поспешила уйти.

Но именно ключница поведала Озару то, отчего холод в душе разлился. Видел его Тихон ночью. Чтобы мальчишка мог сразу признать его, Озар не думал. Однако… Не нравился ему этот щенок христианский. Как и он сам не нравился Тихону. Честно говоря, на последнее Озару было наплевать, а вот то, что Тихон во время их разговора сказал… Дескать, странно, что именно ты меня расспрашиваешь о том, что я видел в ночи… Озар так и не понял, что было на уме у мальчишки, но для себя уже решил: надежнее будет, если он избавится от Тихона.

Ночью, дождавшись, когда Тихон ушел от Радко и направился в дом, он заманил его на стену над обрывом. Совсем легко это у него вышло. Сказал, дескать, иди, там Яра тебя дожидается, расстроена чем-то. Тихон сразу же и кинулся, куда указал волхв. Озар же тенью следом за ним. Главное было, чтобы парнишка не стал там, где они из окна Вышебора будут заметны. Но Озар еще по светлой поре присмотрел, где их с Тихоном не видно будет, и верно все рассчитал. Волхв притаился на лестнице, ведущей на стену, увидел, как Тихон, пройдя по всему заборолу, стал возвращаться озадаченный. А ближе к лестнице как раз было место, где навес летней кухни заслонял переход от просмотра. Вот Озар и выскочил, легко, как птенцу, свернул парнишке шею, так что тот и пискнуть не успел. Думал просто сбросить вниз, уверенный в том, что никто не усомнится в том, что Тихон, любитель лазить по выступам обрыва, просто сорвался. Но, видать, все же несколько перестарался. Сила-то у волхва немалая, да и злость на мальчишку была. Из-за таких, свято верующих в Христа, многие другие к этой вере склоняются. А не станет его… ну уж Озар о нем сильно кручиниться не будет.

Однако на другой день свороченную шею паренька многие заметили. И хотя Озар попытался ее немного поворотить, поднимая Тихона, мало что у него получилось: тело уже застывать начало, да и слишком много глаз за ним наблюдало, когда он висел над бездной со своей жертвой на руках. Вот тогда впервые волхв Озар не сдержался. Досадовал на свою неумелость, потому и сорвал злость на Радко. Правда, потом пришлось даже освободить Радомила. Ведь по замыслу Озара именно на младшего Колояровича он рассчитывал убийство Дольмы повесить. А что? В тот момент Радко еще не знал о беременности Мирины, но понимал, что увечного калеку Вышебора никто главным наследником не поставит. Значит, у него была выгода избавиться от Дольмы, который его притеснял. А Жуягу он легко мог подкупить, обещая возвышение, когда сам хозяином станет. К тому же в ночь, когда Жуягу порешили на конюшне, только Радко вне дома был. Ну, не считая ночевавших в подклети терема скотников. Да и Тихона именно он позвал к себе на сеновал. Правда, говорил, что ушел от него парнишка… Ну да кто это видел?

Вот поэтому Озар и не сильно Радко допрашивал. Приберегал на потом. А до этого «потом» еще и дурочка Загорка Голицу отравила. Озару от этого вроде ничего… но все же… Пусть горожане узнают, что это за семейка христианская. Убить тут человека все одно что муху прихлопнуть.

Однако Озар не подозревал, что вскоре ему Мирину придется отправить за кромку. Он даже намеревался открыть ее связь с Радко, дабы доказать, что эти двое полюбовников были в сговоре, хотели от Дольмы избавиться и жить себе поживать. А ссорились так… для отвода глаз. Но когда явившемуся в усадьбу Колояровичей Добрыне Мирина вдруг на волхвов указывать начала… Похоже, она для виду глупышкой прикидывалась, но если что-то для себя решила, то уж точно могла удила закусить. Недаром с деверем не побоялась сойтись, несмотря на опасность. А тут лишь глазки построит Добрыне, охочему до таких красавиц, а там и начнет втемяшивать ему то, на что воевода и сам однажды обратит внимание. А не станет Мирины… Она вон с Радко понемногу при всех ладить начинала, и Озар надумал опять все на парня повесить. Особенно когда понял, что брак между христианами Мириной и младшим Колояровичем по новым обычаям состояться не может. Зачем тогда Радомилу Мирина, если он сам может во главе хозяйства встать и какую хочешь кралю женой себе взять. Да за таким, как он, богатым, пригожим, ловким, невесты со своей родней и солидным приданым просто хороводом ходить будут. И если бы не Мирина и то, что она под сердцем наследника носит, то уже сейчас Радко был бы нарасхват.

Так думал Озар, когда уходил из усадьбы вместе с Златигой к его хворой жене. Все у него было обмозговано и взвешено. Супружнице Златиги он приготовил нужное зелье, напоил, наговоры произнес полагающиеся, а как жар у нее спал и все, утомленные заботами о Светланке, наконец заснули, волхв среди ночи тайно покинул дом дружинника. Рассчитывал, что сделает все ловко и неприметно. И как вышел, так и вернется, никто даже не догадается, что уходил.

К усадьбе Колояровичей он тоже прокрался незаметно. Даже стражи городские ему не встретились, не пришлось никому объяснять, почему он ночью шастает. А как подошел к усадьбе, ловко сделал из опояски прочную петлю, накинул на один из витых воротных столбов – давно заметил, что тут можно будет подняться, – и пробрался внутрь легко, как призрак. Пес Лохмач встретил его радостно, волхв еле отвертелся от него. Думал сперва пройти в дом через сени, но там неожиданно увидел сладко спавшего тиуна Творима. И всякое в голову полезло… Зачем управляющий тут остался? Может, на него все свернуть? Ну да особо размышлять было некогда. Озар ловко вскарабкался на верхнюю галерею, оттуда через окно в светлицу. Задержался лишь на миг, чтобы следы свои стереть, – вот когда дождь был не в помощь. Но именно в тот момент услышал тяжелые ляпающие звуки. Глянул в щель и стал наблюдать, как Вышебор на одних руках скачет, держа тело на весу, а в зубах сжимая тонкую спицу.

Озар стоял в укрытии, смотрел, как калека проник к Яре в горницу, слышал, как они борются. И вдруг так захотел вмешаться, спасти милую ему вековуху! Он ведь и впрямь чувствовал, что сама Лада обвевала его лебединым крылом, когда с ключницей светлой разговаривал. А ее сейчас этот увечный может покалечить…

Был такой миг, был. Озар не забыл о нем. Но все же сдержался, понимая: сперва сделает задуманное – заставит навсегда умолкнуть болтливую Мирину. Ну а то, что купчиха была с ребенком под сердцем… так Озару и на капище приходилось детей убивать, его это и сейчас не остановит. Да и сама красавица Мирина раздражала его сильно. Озар прокрался в ее комнату, накинулся на женщину без сожаления. Подушку сразу набросил на ее закинутые за голову руки, сел сверху и еще сонную, до конца не пробудившуюся удавил. Она лишь ахнуть успела, а потом все билась, рвалась какое-то время под ним, взбрыкивала, сбрасывая покрывала, выгибалась сильно. Озар неожиданно для себя провозился с ней дольше, чем думал сперва. Убедившись, что Мирина мертва, он застыл на какое-то время. Уйти теперь незаметно? А потом сообщить всем, что Радко избавился от вдовы брата. Или тот же Творим, который какого-то ляда остался ночевать в усадьбе. Или Вышебор. Дескать, совсем озверел калека, убийца баб бешеный. Мирину загубил, к Яре полез…

Теперь надо было скрыться… но Озар не ушел. Кинулся спасать Яру. И так хорошо ему сделалось, когда свалил насильника Вышебора и прижал милую к груди! «Завтра же разберусь со всем и уведу древлянку из усадьбы», – так думал. Столь разумная и ловкая спутница в его скитаниях и трудностях пригодится. Да и вдвоем с пригожей бабой как-то легче уходить в подлунный вольный свет.

И лишь позже Озар узнал то, что расстроило его задумку. Оказалось, что Радко не было в усадьбе. На кого тогда убийство купчихи навесить – на Вышебора, Творима? Но с тиуном подобное как-то не вязалось – неловок слишком. Да и вряд ли бы он потом заснул, если бы такое содеял. А еще было важно, чтобы челядинцы не пошли сразу к Мирине, – она еще теплая была. Вдруг покличут ее, зайдут в одрину… Озар тогда решил: «Если откроется все, сразу зашибу Вышебора и на него все навешу. И никто мне не помешает. Старший Колоярович – нелюдь, его удобно обвинить во всем». Но как тогда быть с прошлыми убийствами? Как мог Вышебор того же Тихона сбросить? Моисея послал? А с Жуягой как быть? Что надо измыслить, чтобы такой, как Добрыня, во все это поверил?

Неожиданно Яра заявила, что не стоит будить госпожу. И тем самым подтолкнула Озара к новым размышлениям о том, кто мог быть убийцей в усадьбе. Он думал об этом, когда вместе с Моисеем сторожил Вышебора. Присутствие хазарина лишало Озара даже малейшей возможности пройти в одрину купчихи и что-то там изменить. Даже подвесить ее к матице – дескать, сама удавилась – не получилось бы. Но с чего это веселой и всем довольной Мирине губить себя? Да мало ли. Узнала, что с милым Радко не сойдется, вот и отчаялась. Но в любом случае Моисей все время сидел рядом, настороженный и чуткий, глаз не смыкал. И Озар решил – утро вечера мудренее. Выкрутится завтра как-нибудь, раньше же выкручивался.

Однако утром он понял, что ничего у него не выйдет. И Яра уж слишком явно себя под удар подставила, когда не пустила их к Мирине, которая ее выгнать обещала, как оказалось. Да и на Радко не скажешь, поскольку он в дружинной избе прошлую ночь провел, никуда не отлучался. Плохо дела складывались.

А потом прибыл Добрыня.

Даже здесь, сидя в одиночестве на берегу в укромном месте, Озар вынужден был признаться себе, как сильно он опасался дядьку князя. Ох, не прост был воевода Добрыня, ох, не прост! Такому надо было все гладко наплести, чтобы без вопросов и сомнений обошлось. И когда Добрыня заявил, что прикажет казнить волхвов, Озар понял: выхода у него нет.

Яру ему было жалко. Даже обличая ее, он чувствовал, как у него сжимается сердце. А она стояла и молчала, словно чары на нее наложены. Да и что она могла после того, как он сперва с собой покликал, а потом на смерть лютую обрек? Только замереть, будто завороженная. Если бы она оправдываться начала, если бы в слезы ударилась, Озару было бы легче. А она…

Значит, сами боги к тому вели, утешился этой мыслью Озар. И приказал себе забыть понравившуюся ему древлянку. Все, она в прошлом. А на его век пригожих баб еще хватит.

Только вот странно, что Радко Яру из поруба забрал. С чего бы это? О чем они говорили? В любом случае Озар так гладко все выдал тогда, так уверенно и достоверно обвинил во всем ключницу, что, даже пожелай она оправдаться, мало кто ей поверит. Особенно Радко, о сообразительности которого Озар придерживался своего мнения. Это Добрыня младшего Колояровича нахваливал, а для себя волхв решил – пустобрех парень. Шума много, а толку никакого.

Озар так глубоко задумался, вспоминая о недавнем прошлом, что не сразу услышал топот копыт. Впрочем, не так далеко он от Витичева ушел, мало ли кто мог тут проскакать в дозоре. А Озар сидит под обрывом, и, чтобы его заметить, надо совсем близко проехать.

Тем не менее волхв осторожно поднялся, зашел под песчаную кручу, чтобы менее заметным с тропы быть. Ждал, прислушивался.

Однако ехавший как будто почуял его. Топот стал приближаться. Озар вскинул голову – и онемел.

Перед ним был тот самый пустобрех, Радко непутевый. На взмыленном Буране, сам растрепанный, лицо запыленное.

– Ага, вот и ты, – произнес парень. – А ты, перунник, как я погляжу, не так уж хитер, чтобы не наследить за собой. Так что Златига верно мне подсказал, что искать тебя следует на пути в Родню.

Пока он болтал, Озар уже все понял. И потянулся к посоху. Тяжелый он у него, да и каленый шип при нем. А метать его Озар умел мастерски – все-таки он у волхвов некогда выучку проходил.

Да только Радко более шустрым оказался. Миг – и у него в руках оказался изогнутый степняцкий лук с наложенной стрелой. Парень и натянул его, как степняк, – поперек груди. Стрела слетела столь стремительно, что Озар даже шип не успел примостить в ладони для броска. Боль обожгла бедро, он рухнул от напора сильно пущенной стрелы, опрокинулся в заводь на мелководье.

– Это за брата моего Дольму, – спокойно молвил Радко.

Вторая стрела уже была на тетиве, когда Озар начал подниматься.

– Да ты что вытворяешь, щенок? – прорычал волхв.

Но больше ничего сказать не успел – оперенная стрела уже дрожала в его плече. Боль была такая, что он невольно выронил смертоносный шип.

Заметил ли Радко, что едва избежал гибели? Казалось, ему было все равно.

– Это за Тихона юного, какого ты погубил бессердечно, – процедил он сквозь зубы.

И вновь рывком достал следующую стрелу из колчана за плечом.

Озар смотрел на него полными ненависти глазами. И все же в них таилась надежда. Ведь не добил сразу, значит, не может, значит, хочет лишь подбить, а потом потащит на суд. Ведь приказ наверняка был…

Ох и рвануло же Озара, когда стрела впилась прямо в живот. Задохнулся от боли.

– Это тебе за Яру. За жестокосердие, с каким сгубить невиновную хотел.

Внутренности Озара, казалось, рвались и плавились от проникшего острия. Нога онемела, не слушалась. Он истекал кровью. Боль оказалась жестокая, но он еще на что-то надеялся.

– Да ты погоди, погоди! Выслушай сперва…

– Некогда мне тебя слушать, – отозвался откуда-то, словно из другой вечности, Радко. И спустил последнюю стрелу – прямо в сердце. – Это за Мирину мою, за дитя ее погубленное.

Озар больше не шевелился. Вода в заводи потемнела от крови, волхв не двигался.

Радко смотрел на него почти с отвращением.

– Некогда мне тебя слушать, – повторил он и сплюнул сквозь зубы. – Да и незачем.

После этого похлопал фыркающего вороного по крутой шее, развернул одними коленями и поскакал легкой рысью назад. Дела его ждали. Много дел. А что Озар прилюдной казни избежал… Просто скажет, что не настиг его. Места за Витичевом уже дикие, неспокойные, степь рядом. Мало ли что с убийцей могло тут случиться?