Текст книги "Автобиография монаха"
Автор книги: Шри Парамаханса Йогананда
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)
Глава 19. Учитель, находясь в Калькутте, появляется в Серампуре
–Меня часто одолевают атеистические сомнения, а иногда мучительно волнует вопрос: разве не могут у души существовать скрытые возможности? Разве человек не уклоняется от своего истинного предназначения. не исследуя их?
Эти слова Дайджин Бабу, моего сожителя по пансиону Пантхи, были вызваны моим приглашением встретиться с гуру.
–Шри Юктешвар посвятит тебя в крийа-йогу,–отвечал я.–Она же успокоит волнения ума, вызванные двойственностью человеческой природы; она принесет тебе божественную внутреннюю уверенность.
В тот же вечер Дайджин пришел со мной в ашрам. В присутствии учителя мой друг получил такой духовный мир, что скоро сделался постоянным посетителем ашрама.
Мелочные занятия повседневной жизни не удовлетворяют наших глубочайших потребностей; ибо человек ощущает врожденный голод, которы можно утолить лишь мудростью. Слова Шри Юктешвара вдохновили Дайджива на попытку найти внутри себя более реальную сущность, нежели поверхностное "я", подверженное перевоплощениям.
Так как мы с Дайджином учились вместе на курсе, готовившем бакалавров при серампурском колледже, при привыкли отправляться вместе в ашрам, сразу после окончания занятий. Часто мы видели, как Шри Юктешвар, стоя на балконе третьего этажа, приветствует нас улыбкой.
Однажды днем Канай, юный обитатель ашрама, встретил нас у дверей неутешительностью новотью:
–Учителя нет, его срочно вызвали в Калькутту.
На следующий день я получил от гуру открытку: "Выезжаю из Калькутты в среду утром,–писал он.–Встречай меня в девять утра на Серампурской станции; возьми с собой Дайджина".
Но в среду утром, около половины девятого, в моем уме вспыхнуло телепатическое сообщение Шри Юктешвара: "Я задерживаюсь, не встречайте девятичасовой поезд". Эти слова упорно приходили мне на ум.
Я сообщил Дайджину о последнем распоряжении гуру. Тот был уже одет для выхода.
–Опять твоя интуиция!–В голосе друга звучала насмешка..–Я предпочитаю полагаться на то, что написал сам учитель.
Пожав плечами, я спокойно уселся у стола в ожидании результатов. Что-то сердито бормоча, Дайджин направился к двери и сшумом захлопнул ее за собою.
В комнате было еще довольно темно, поэтому я придвинулся ближе к окну, выходившему на улицу. Вдруг слабый солнечный свет засиял с такой силой, что в его блеске окно, защищенное железными прутьями, совершенно исчезло.
На этом сверкающем фоне ясно появилась полностью материализовавшаяся фигура Шри Юктешвара!
Пораженный почти до обморока, я вскочил со стула и пал передним на колени, коснувшись ног учителя обычным жестом почтения. Я увидел на ногах знакомые мне башмаки из оранжевой парусины с веревочными подошвами. Меня задел край оранжевого одеяния свами; я отчетливо ощутил прикосновение ткани, грубой поверхности башмаков, я почувствовал давление ног внутри них. Я был слишком потрясен, чтобы произнести хоть слово, и потому только стоял, вопросительно глядя на учителя.
–Я рад, что ты уловил мое мысленное послание,–зазвучал спокойный голос учителя.–Сейчас я закончил все свои дела в Кулькутте и прибуду в Серампур десятичасовым поездом.
Я все еще стоял, не в силах вымолвить ни звука. Видя это, Шри Юктешвар продолжал:
–Перед тобой не призрак; здесь мои плоть и кровь. Я получил божественный приказ показать тебе это редкое состояние, почти недостижимое на земле. Встречай меня на станции. Вы с Дайджином увидите, как я буду идти навстречу, а передо мной пройдет сосед по поезду, маленький мальчик с серебряным кувшином в руках.
Положив обе руки мне на голову, гуру прошептал благословение. Когда он закончил его словами: "Таба аси" /1/, я услышал особенный жужжащий звук /2/. Его тело начало постепенно растворяться в ослепительном свете. Сначала исчезли ступни и ноги, потом пропали туловище и голова; все происходящее напоминало свертывание свитка. До самого последнего момента я ощущал легкое прикосновение его пальцев к моим волосам. Но вот сияние померкло; передо мной ничего не было, кроме окна с решеткой и бледного света восходящего солнца.
Я был наполовину оглушен и спрашивал себя, не стал ли я жертвой галлюцинации. Вскоре в комнату вошел и приунывший Дайджин.
–Учителя не было ни в девять часов, ни в девять тридцать,–мой друг произнес эти слова слегка извиняющимся тоном.
–Пойдем, я знаю, что он приедет в десять часов!
Я схватил Дайджина за руку и потащил за собой, не обращая внимания на его протесты. Через десять минут мы были на станции, где уже раздавался свисток подходящего десятичасового поезда.
–Весь поезд окутан светом ауры учителя! Он здесь!–воскликнул я радостно.
–А не снится ли тебе это?–ехидно усмехнулся Дайджин.
–Давай подождем на этом месте,–и я рассказал другу подробности того, как учитель подойдет к нам. Лишь только я закончил свое описание, мы увидели Шри Юктешвара; на нем была та же одежда, которую я только что видел. Он медленно шагал вслед за малышом с серебряным кувшином в руках.
На мгновение меня поглотила волна холодного ужаса: очень уж невероятным и необычным казалось мое переживание. Я почувствовал, что окружающий меня материалистический двадцатый век вдруг куда-то исчез; не древности ли я, когда Иисус, идущий по морю, появился перед Петром?
Когда Шри Юктешвар, современный Христо Йог, поравнялся с местом. где молча стояли мы с Дайджином, он улыбнулся моему другу и сказал:
–Я послал весть и тебе, но ты не смог ее получить.
Дайджин молчал, но бросил на меня взгляд полный подозрения. Проводив гуру до его обители, мы пошли дальше по направлению к колледжу. Дайджин остановился посреди улицы; негодование изливалось из каждой поры его тела:
–Как?! Учитель послал мне весть, а ты скрыл ее! Я требую объяснений.
–Что я могу поделать, если зеркало твоего ума столь беспокойно, и ты не в состоянии уловить наставления нашего гуру?–возразил я Дайджину.
Гнев исчез с лица моего друга.
–Теперь я понимаю, что ты имеешь в виду,–сказал он грустно.–Но объясни мне, пожалуйста, как ты мог узнать о ребенке с кувшином?
Когда я окончил рассказ о необыкновенном утреннем появлении Шри Юктешвара в пансионе, мы с другом дошли до здания колледжа.
–То, что я только что услышал о чудесных силах нашего гуру, сказал Дайджин,–заставляет меня почувствовать, что любой университет в мире–это просто детский сад /3/.
Примечание к главе 19.
/1/ Бенгальская форма прощания; ее буквальное значение:–"скоро я приду".
/2/ характерный звук при дематериализации атомов тела.
/3/ "Мне открылись такие вещи, что все, написанное мною, имеет в моих глазах не большую ценность, чем пучек соломы",–так сказал "принц схоластов". Фома Аквинский в ответ на настойчивые просьбы секретаря окончить "Сумма теологии". Как-то в 1273 году во время мессы в одной неаполитанской церкви, св. Фома пережил глубокое мистическое прозрение. Слава божественного знания настолько потрясла его, что с тех пор он потерял всякий интерес к интеллектуальным вопросам.
Глава 20. Мы не едем в Кашмир
–Отец, я хочу пригласить Учителя и четырех учеников поехать вместе со мною в предгорья Гималаев на летние каникулы. Не дадите ли вы нам шесть билетов в Кашмир и немного денег на дорожные расходы?
ФКак я и предвидел, отец рассмеялся от всего сердца:
–Вот уже третий раз я слышу эту сказку про белого бычка! Ведь ты уже обращался ко мне с той же самой просбой в прошлом и позапрошлом году! И в последний момент Шри Юктешвар всегда отказывался ехать.
–Да, это верно. Я не понимаю, почему гуру не говорит мне ничего определенного а Кашмире /13. Но мне кажется, что если я сообщу ему. что уже получил от вас билеты, тогда он согласится поехать.
Мои слова не убедили отца, однако на следующий день после нескольких веселых и добродушных шуток он вручил мне шесть железнодорожных билетов и пачку банкнотов по десять рупий.
–Мне кажется. едва ли твоя теоретическая поездка нуждается в такой практической поддержке,–заметил он,–но вот все, о чем ты просил.
Днем я показал все. что получил от отца Шри Юктешвару. Хотя он с улыбкой отнесся к моему энтузиазму, ответ его был уклончивым: "Я не прочь поехать, посмотрим..." Он ничего не сказал, когда я попросил маленького ученика Каная, жившего в ашраме, сопровождать нас. Я пригласил также трех других товариещей: Раджендра Натх Митру, Джотина Одди и еще одного юношу. Мы решили, что днем отъезда будет следующий понедельник.
Субботу и воскресенье я оставался в Калькутте, где в нашем семейном доме было празднество по случаю свадьбы моего двоюродного брата.
Рано утром в понедельник я прибыл со своим багажом в Серампур. Раджендра встретил меня у входа в ашрам:
–Учитель ушел гулять. Он отказался ехать.
Я был в равной мере опечален и упрям:
–Я не дам учителю возможности в третий раз посмеяться над моими планами относительно поездки в Кашмир. Поедем сами, без него.
Раджендра согласился, и я ушел из ашрама, чтобы найти слугу. Я знал, что Канай не поедет без учителя; кроме того, надо было найти кото-то для присмотра за багахом. Я вспомнил о Бехари, ранее служившем в нашей семье, а теперь прислуживающем школьному учителю в Серампуре. Поспешно шагая, я встретил Шри Юктешвара недалеко от помещения серампурского суда, перед христианской церквью.
–Куда ты идешь?–На лице Шри Юктешвара не было и тени улыбки.
–Господин, я слышал, что вы и Канай не хотите присоединиться к нашему путешествию. Теперь я ищу Бехари. Помните, в прошлом году он так хотел повидать Кашмир, что предложил даже прислуживать нам бесплатно.
–Да, я это помню. Тем не менее. я не думая, что сейчас бехари пожелает ехать.
Я ощутил разочарование:
–Но ведь он с нетерпением ждал такой возможности!
Учитель молча удалился, а я скоро пришел к дому, где жил Бехари. Он как раз находился во дворе и приветствовал меня с дружеской теплотой. Однако эта теплота мгновенно исчезла, как я только упомянул о Кашмире. Пробормотав несколько слов в извинение, слуга оставил меня и скрылся в доме хозяина. Я ждал его полчаса, нервничал и уверял себя, что задержка бехари вызвана приготовлением к отъезду. Наконец я постучал во входную дверь.
–Бехари ушел через черный ход полчаса назад,–сообщил мне какой-то человек, скрывая улыбку.
Я печально побрел домой, пытаясь понять, что же произошло: или мое приглашение оказалось чересчур настойчивым, или все дело заключалось в невидимом влиянии учителя. Проходя мимо христианской церкви, я снова увидел гуру, который медленно шел навстречу. Не ожидая моего сообщения, он воскликнул:
–Итак, Бехари не едет! Что ты думаешь делать дальше?
Мои чувства походили на чувства упрямого мальчишки, который решил не слушаться отца.
–Господин, я собираюсь попросить дядю, чтобы он отпустил со мной своего слугу Лал Дхари.
–Ну, что ж, сходи к дяде, если тебе этого хочется,–с усмешкой ответил Шри Юктешвар,–но я сомневаюсь, что это посещение окажется для тебя приятным.
Сохраняя внешнее почтение, но непокорный в душе, я оставил гуру и пришел в помещение серампурского суда. Мой дядя по отцу, правительственный адвокат Шарада Гхеш, встретил меня приветливо.
–Я еду сегодня с товарищами в Кашмир,–сказал я ему.–Я собирался поехать к Гималаям уже много лет назад.
–Рад за тебя, Мукунда. Не могу ли я чем-нибудь помочь тебе в устройстве этой поездки?
Эти добрые слова придали мне смелости, и я сказал:
–Дорогой дядя, не могли бы вы отпустить со мной вашего слугу Лал Джари?
Моя просьба неожиданно возымела действие, подобное землетрясению. Дядя так резко подпрыгнул. что опрокинул стул, а бумаги, лежавшие на письменном столе, разлетелись во все стороны. Его длинная трубка из кокосового стебля с грохотом упала на пол.
–Какой ты эгоист!–закричал он, дрожа от гнева.–Что за нелепая мысль! Кто же будет ухаживать за мной, если ты заберешь моего слугу в свою увеселительную поездку?
Я скрыл свое изумление и подумал, что внезапная перемена настроения моего приветливого дяди представляет собою еще одну загадку этого непостижимого дня. Я удалился из зала суда быстрее, чем того требовало мое достоинство.
Возвратившись к обители, я увидел, что мои друзья собрались и ждут мен. Во мне крепло убеждение, что такое отношение учителя ко всему делу, несомненно, имело серьезные причины, и меня охватили угрызения совести: ведь я так стремился пойти наперекор воле гуру!
–Мукунда, не останешьсая ли ты еще немного со мною?–спросил Шри Юктешвар.–Раджендра и другие твои компаньены могут поехать первыми и подождать тебя в Калькутте. У тебя будет вполне достаточно времени, чтобы успеть на последний вечерний поезд из Калькутты в Кашмир.
–Господин, мне все равно. Что мне поездка без вас?–произнес я печально.
Друзья не обратили внимания на мое замечание. Они вызвали экипаж и уехали со всем багахом. Мы с канаем спокойно сидели у ног учителя. После молчания, длившегося около получаса, учитель встал и пошел на крытый балкон второго этажа, где обычно обедал.
–Канай, накорми Мукунду. Его поезд скоро отходит. Поднявшись со своего места, я вдруг зашатался от острого приступа тошноты и отвратительного клокотания в желудке. Меня пронзила невероятно сильная, режущая боль, и мне показалось, что я внезапно полетел в какую-то адскую обитель. Ощупью добравшись до гуру, я упал перед ним в обморок со всеми признаками ужасной азиатской холеры. Шри Юктешвар и Канай перенесли меня в гостиницу.
–Гуруджи,–вскричал я в агонии,–передаю свою жизнь в ваши руки!
Я, в самом деле, предполагал, что моя душа скоро покинет эту бренную оболочку.
Шри Юктешвар положил мою голову к себе на колени, с ангельской нежностью ласково постучал по моему лбу:
–Теперь ты видишь, что произошло бы, если бы ты оказался на станции вместе со своими друзьями,–сказал он.–Мне пришлось позаботиться о тебе столь необычным способом, ибо ты предпочел усомниться в правильности моего нежелания отправляться в поездку именно сейчас.
Я наконец понял в чем дело. Поскольку великие учителя редко считают удобным открыто демонстрировать свои психические силы, случайный наблюдатель всех событий этого дня счел бы их вполне естественными. Вмешательство гуру оказалось слишком тонким, чтобы его можно было раскрыть. Он незаметно внушил свою волю Бехари, моему дяде, раджендре и другим. Вероятно, все, кроме меня, считали, что ситуация в целом была разумной и нормальной.
Так как Шри Юктешвар никогда не уклонялся от выполнения своих гражданских обязанностей, он велел Канайю вызвать врача и сообщить о случившемся дяде.
–Учитель,–запротестовал я,–только вы можете излечить меня. Моя болезнь зашла сликом далеко. чтобы звать какого-нибудь доктора.
–Дитя, божественное милосердие охраняет тебя. И не беспокойся о докторе; он не застанет тебя в твоем нынешнем положении; ты уже исцелился.
При последних словах гуру мучительная боль исчезла. Я с трудом сел. Скоро пришел врач и тщательно меня осмотрел.
–Кажется, самое худшее уже позади,–сказал он.–Я только возьму кал для лабораторных исследований.
На следующее утро врач посмешно явился вновь. Я сидел на кровати, и мое настроение было превосходным.
–Ну и ну! Вы смеетесь и болтаете, как будто бы и не были на волосок от смерти!–Он мягко похлопал меня по руке.–Я уже не надеялся застать вас в живых: ведь при лабораторных исследованиях я обнаружил, что вы были больны азиатской холерой. Вам повезло, молодой человек, ибо ваш гуру обладает божественной целительной силой! Я убежден в этом!
Здесь я полностью согласился с доктором. Когда он уже собрался уходить, в дверях появились Раджендра и Одди. Недовольное выражение на их лицах сменилось сочувствием, когда они увидели врача и обратили внимание на мою несколько побледневшую физиономию.
–Мы рассердились на тебя, когда ты не появился к поезду, как мы условились. Не болен ли ты?
–Да, болен.
Я не мог удержаться от смеха, увидев, как мои друзья ставят багаж в тот же самый угол. где он стоял вчера, и пропел:
"Отправился корабль в Испанию когда-то,
Но не успев отпылть, вернулся уж назад".
В комнату вошел учитель. Чувствуя себя совсем здоровым, я с любовью взял его за руку.
–Гуруджи,–сказал я,–с двенадцати лет я многораз безуспешно пытался достичь Гималаев. Теперь я в конце концов убедился, что Богиня Парвати /2/ не примет меня без вашего благословения!
Примечания к главе 20.
/1/ Хотя учитель и не дал никаких пояснений, его нежелание посетить Кашмир во время этих двух летних сезонов, возможно было вызвано предчувствием предстоящей болезни. См. след. главу.
/2/ Буквально "горная". В индийской мифологии Парвати изображают дочерью Царя Гималайа /буквально–"Обитель Снегов"/, жилище которого находится на одной из вершин на границе с Тибетом. Современные путешественники, следуя мимо этого недоступного пика, с удивлением наблюдают издалека огромные , напоминающие дворец, ледовые купола и башенки.
Парвати стала супругой Господа Шивы после того, как он послал Санта-ришис (Богов семи звезд Большой Медведицы) сватами просить ее руки. Шива, "Месяцем украшен" и "Солнце Ночи" обычно одет в пятнистую леопардовую шкрур-мантию звездного неба. Иногда единственное одеяние Того, Кто–дигамбара–"Одетый Небесами"–черная шкура антилопы–символ тьмы и ночи. По другим мифам, царственную супругу Шивы зовут Кали, "Темная" или Сати "Лунная Ночь". Индийские солярные и лунные мифы–это "живые картинки", калейдоскоп–спектакль Законов безмерной, нодуальной Майи в ее феноменальном мире.
Глава 21. Посещение Кашмира
–Теперь ты достаточно окреп для путеществия. Я поеду с тобой в Кашмир,–сказал мне Шри Юктешвар через два дня после моего чудесного выздоровления от азиатской холеры.
В тот же вечер наша компания из шести человек отправилась на север. Первую остановку для отдыха сделали в Шимле, царственном городе, покоившемся на троне гималайских предгорий. Гуляя по крутым улицам, мы восхищались великолепным пейзажем.
–Купите английской земляники,–кричала старуха, сидя на корточках у живописного рынка.
Учителя заинтересовали эти незнакомые маленькие красные ягоды. Купив корзиночку земляники, он угостил меня и Каная, сопровождавших его.
Я взял одну ягоду в рот, но тут же выплюнул ее на землю.
–Господин, что за кислятина? Мне земляника никогда бы не понравилась!
–О, впоследствии она тебе понравится!–засмеялся учитель. Когда ты будешь в Америке, во время обеда хозяйка подаст тебе землянику с сахаром и сливкками. После того, как она перемешает все это вилкой, ты попробуешь и скажешь: "Как вкусно!" Вот тогда-то тебе и вспомнится сегодняшний день в Шимле.
/Предсказание Шри Юктешвара исчезло из моей памяти. Однако я вспомнил о нем много лет спустя вскоре после прибытия в Америку, в Уэст-Сомервил, (Штат Массачусетс), где меня пригласили на обед в дом госпожи Элис Т. Хейси (сестра Йогмата). На десерд подали землянику. Хозяйка добавила к ней сахару, взяла вилку, и налив сливок, перемешала ягоды, заметив: "Ягоды немного кисловаты; я думая, что в таком виде они вам больше понравятся". Воскликнув: "Какая вкусная земляника!",–я набил ею полный рот. Внезапно из бездонных хранилищ памяти выплыли слова, сказанные в Шимле моим гуру. Потрясало, как четко Богоподобный разум Шри Юктешвара усматривал всю ленточку кормических событий, блуждающих в эфире грядущего/.
Вскоре наша группа выехала из Шимлы в Равалпинди. Там мы наняли большое крытое ландо, запряженное двумя лошадьми, для семидневной поездки в Шринагар, столицу Кашмира. На второй день пути на север мы увидели подлинное величие Гималаев. Железные колеса экипажа громко скрипели на горячей каменистой дороге; мы были захвачены открывавшимися нам видами великолепных гор.
–Господин,–обратился к учителю Одди,–я так счастлив, что могу созерцать эти чудесные картины в вашем присутствии.
В моей душе мелькнуло чувство удовольствия: ведь это я устроил поездку! Уловив мою мысль, Шри Юктешвар повернулся ко мне и прошептал:
–Не обольщайся! Одди очарован не столько природой, сколько предвкушением того момента, когда ему удастся отделаться от нас на достаточное время и выкурить папиросу.
Неприятно удивленный, я произнес вполголоса:
–Господин, пожалуйста. не нарушайте нашу гармонию неприятными вещами. Я уверен, что Одди и не думает о курении.
С этими словами я взглянул на моего, обычно неприступного, гуру.
–Прекрасно,–усмехнулся учитель,–я более не скажу ничего об Одди. Но скоро ты увидишь, как быстро он воспользуется вынужденной остановкой ландо.
Экипаж прибыл к небольшому караван-сараю. Лошадей повели на водопой, а Одди спросил:
–Господин, не разрешите ли вы мне прокатиться вместе с кучером? Мне хотелось бы немного подышать свежим воздухом.
Шри Юктешвар разрешил, но тут же заметил мне:
–Ему нужен свежий табачный дым. а не воздух.
Ладно снова загремело по пыльной дороге. Учитель, подмигнув мне, велел:
–Высунь голову из двери экипажа и посмотри, как Одди дышит свежим воздухом.
Я повиновался и с изумлением увидел Одди, который пускал в воздух кольца табачного дыма. Я посмотрел на гуру с виноватым видом!
–Вы всегда правы, господин. Одди наслаждается видом окресностей и попыхивает папиросой.
Я думаю, мой друг получил этот подарок от извозчика; я знал, что из Калькутты Одди не взял с собою ни одной папиросы.
Мы продолжали свой путь, двигаясь по лабиринту дорог, восхищяясь видами рек, долин, крутых утесов и бесчисленных горных хребтов. Каждый вечер мы останавливались в деревенской гостинице и готовили себе пищу. Шри Юктешвар проявлял особую заботу о моей диете: он настаивал. чтобы я пил лимонный сок после каждой трапезы. Я все еще чувствовал некоторую слабость, но состояние мое с каждым днем улучшалось, несмотря на то, что грохочущая повозка казалось намеренно предназначенной для создания всяческих неудобств.
радость и восхищение наполнили наши сердца, когда мы приблизились к центральному Кашмиру. Перед нами открылся подлинный рай земной: лотосоподобные озера, плавучие сады, весело разукрашенные лодки с крышами для жилья. Мы увидели реку Джелам с ее многочисленными мостами; покрытие цветами пастбища–и все это было окружено цепью Гималаев.
Мы въехали в Шринагар по аллее, обсаженной высокими приветливыми деревьями. Здесь мы сняли комнаты в двухэтажной гостинице. фасад который был обращен к величественным предгорьям. Водопровода в гостинице не было, и мы воспользовались водой из ближнего колодца. Лето было идеальным: теплые дни и довольно прохладные ночи.
Мы посетили древний шринагарский храм Свами Шанкара. Созерцая обитель на вершине горы, уходящей в небо, я впал в экстатический транс. Передо мной возникло ведение: дом на вершине горы где-то в далекой стране. Величественный храм Шанкары в Шринагаре как бы преобразился в другое здание, где я много лет спустя основал главную квартиру Общества Самопознания в Америке. Впервые оказавшись в Лос-Анжелесе и увидев большое строение на гребне Маунт Вашингтон, я сейчас же узнал его: то был дом, являвшийся мне в видениях в Кашмире и в других местах.
Пробыв несколько дней в Шринагаре, мы отправились далее к Гульмаргу /"горные тропы цветов"/; это место находилось на высоте около двух тысяч метров. Здесь я впервые в жизни сел на лошадь. Раджендра взобрался на небольшого иноходца, сердце которого было объято желанием бежать как можно быстрее. Мы добрались до самой крутизны Кхиланмарг; дорога проходила сквозь густой лес, изобиловавший древесными грибами, где окутанные туманом тропы нередко скрывали опасность. Но маленький конек Раджендры не давал моему гиганту-коню ни минуты покоя, даже на самых рискованных поворотах. Он скакал и скакал вперед, не обращая внимание на окружающее, полный радости состязания.
Напряженная скачка была вознаграждена захватывающим дух зрелищем: впервые моему взору открылись величественные Гималаи в снежных шапках. Хребет за хребтомнапоминали силуэты огромных белых медведей. Глаза мои с восторгом взирали на бесчисленные уступы гор, покрытие льдами и ярко выделявшиеся на пронизанной солнечными лучами синеве неба.
Я весело скакал со своими молодыми спутниками по сверкающим белым склонам. Все надели куртки. На обратном пути мы увидели вдали огромный ковер из желтых цветков, он сразу преобразил суровую вершину.
Целью наших следующих экскурский оказались прославленные "сады наслаждений" падишаха Дэехангира, находящиеся в Шалимаре и нишат Багха. Старинный дворец в Нишат Багха построен над естественным водопадом. Поток, устремляющийся вниз прямо с гор, регулируется хитроумными приспособлениями таким образом, что вода течет поверх цветных террас и бьет фонтанами среди ослепительных цветников. Вода вливается также в несколько дворцовых помещений и, наконец, сказочным каскадом впадает в лежащее внизу озеро. Громадные сады ослепляют своими красками; здесь цветут розы, жасмин, лилии, львиный зев, анютины глазки, лаванда, маки. Дворец симметрично окаймлен рядами буков, кипарисов и вишневых деревьев, а над всем этим возвышаются белые строгие линии Гималаев.
В Калькутте кашмирский виноград считается редким деликатесом. Раджендраа уже давно говорил о том, как мы будем пировать в Кашмире. Но ему пришлось испытать разочарование, ибо здесь не оказалось больших виноградников, и я нередко подтрунивал над его необоснованными надеждами.
–Ах, я так объелся винограда, что не могу идти!–говаривал я.–Во мне бродит сок винограда невидимого.
Позже мы услышали, что сладкий виноград растет в изобилии вблизи Кабула, западнее Кашмира. Нам же пришлось утешаться мороженным из рабри /сгущенного молока/ с фисташками.
Мы совершили также несколько путешествий в шикарах, или крытых лодках, завешанных покрывалами с красным шитьем; эти лодки плавали по запутанным каналам, отходившим от озера Дал; сеть каналов напоминала путину водного паука. Путешественника изумляли многочисленные плавучие сады, грубо импроввизированные на бревнах, покрытых землей. В самом деле, казалось совершенно невероятным видеть прямо посреди воды огородные овощи и дыни. Иногда встречался какой-нибудь крестьянин, так презиравший перспективу "пустить корни в землю", что перевозил на буксире свой "клочок земли" в другое место среди бесчисленных разветвлений озера.
В этой необыкновенной долине находилось как бы полное собрание красот мира. Владычица Кашмира увенчана горами, обрамлена озерами и усыпана цветами. В последующие годы. объездив много стран, я понял, почему Кашмир так часто называют красивейшим местом мира. Он обладает особой прелестью, характерной для Швейцарских Альп и озера Лох Ломанд в Шотландии, притягательностью озер Англии. Американец найдет в Кашмире немало мест, напоминающих красоту утесов Аляски и пика Пайк около Денвера.
В состязании на первенство среди красивейших мест мира я отдал бы пальму первенства или роскошной панораме Хочимилько в Мексике, где в мириадах каналов среди играющих рыб отражаются небеса, горы и тополя, или озерам Кашмира, находящимся подобно прекрасным девам под неотступным надзором Гималаев. Эти два места остались в моей памяти прекраснейшими уголками Земли.
Конечно, я испытывал восхищение также и при виде чудес Иеллоустонского национального парка, Большого Каньона Колорадо или ландшафта Аляски. Пожалуй, Иеллоустон–это единственное в мире место,где можно видеть бесчисленные гейзеры, которые периодически, как по часам, извергают в воздух потоки воды. В этом вулканическом районе природа как бы оставила образчик своих ранних: горячие сернистые источники, водоемы, окращенные в цвет опала или сапфира, могучие гейзеры , свободно гуляющие медведи. бизоны и другие дикие звери. Во время автомобильной поездки по дорогам Вайоминга к "Дьявольской чаше красок", в которой кипит горячая грязь, где можно увидеть бурлящие ручьи, бьющие вверх гейзеры и фонтаны с клубами пара, я склонялся к мысли. что Иеллоустон заслуживает особой награды за свою неповторимость.
Древние величественные сековйи в Калифорнийском Иосемитском парке, стволы гигантских размеров которых уходят высоко в небо, кажутся храмами природы, воздвигнутыми божественным искусством. И хотя на Востоке существует множество водопадов поразительной красоты, ни один из них нельзя сравнить с прелетью потока Ниагары, если смотреть на него у канадской границы. Мамонтова пещера в Кентукки и Карлсбадские пещеры в Нью-Мексико–это странные волшебные места. Длинные сталактиты. свисающие с потолка пещеры и отражающиеся в подземных водах, кажутся как бы намеками, дающими образы иных миров.
Многие кашмирцы славятся своей красотой по всему свету. Они обладают белой кожей европейцев и сходны с последними чертами лица и структурой кожи. У многих кашмирцев голубые глаза и светлые волосы. В европейской одежде они напоминают американцев. Прохлада Гималаев спасает их от палящих лучей солнца и сохраняет белый цвет кожи. Двигаясь на юг, к тем районам Индии, которые расположены в тропических широтах, замечаешь, как люди становятся все темнее и темнее.
После того, как истекли несколько счастливых недель, я был вынужден начать подготовку к возвращению в Бенгалию, ибо мне предстояло закончить последний семестр Серампурского колледжа. Шри Юктешвар, Канай и Одди остались в Сринагаре еще на некоторое время. Незадолго до моего отъезда шри ,ктешвар намекнул мне, что в Кашмире его тело подвергнется страданиям.
–Господин!–запротестовал я.–Вы представляете собою прямо-таки образец здоровья!
–Может быть, мне придется даже покинуть эту землю.
–Гуруджи!–я припал к его ногам с умоляющим видом.–Пожалуйста. обещайте мне. что вы не оставите сейчас своего тела. Я совершенно не готов к тому, чтобы продолжать жизненный путь без вас.
Шри Юктешвар хранил молчание. но улыбнулся мне с такой любовью, что я почувствовал некоторое успокоение. однако расстался я с учителем неохотно.
Вскоре после моего возвращения в Серампур пришла телеграмма от Одди: "Учитель опасно болен".
В безумии страха я послал гуру телеграму: "Я прошу вашего обещания не покидать меня. Пожалуйста, сохраните свое тело, иначе я тоже умру".
Из кашмира пришел ответ учителя: "Пусть будет так, как ты желаешь".
Через несколько дней подоспело письмо от Одди, где сообщалось о том, что учитель выздоровелю Когда спустя две недели он возвратился в Серампур, я глубоко опечалился: учитель потерял половину своего веса.
К счастью для своих учеников, Шри Юктешвар сжег многие их грехи в пламени жестокой лихорадки, которую он перенес в Кашмире. Высоко продвинутым йогинам известен метафизический метод перенесения болезни. Сильный человек может помочь слабому, если груз последнего очень тяжел; духовный сверхчеловек в состоянии уменьшить физические или душевные горести своих учеников, взяв на себя часть их кармической ноши. Как богатый человек платит деньги, чтобы погасить долги своего беспутного сына и спасти его от печальных последствий, так и учитель добровольно приносит в жертву часть своего телесного богатства, дабы облегчить участь своих учеников.
