Текст книги "Автобиография монаха"
Автор книги: Шри Парамаханса Йогананда
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)
/2/ Благодать, проистекающяя от одного вида святого.
/3/ См. примечание к главе 25.
/4/ Одна из девушек, которую моя семья избрала в качестве моей возможной невесты, впоследствие вышла замуж за моего двоюродного брата Прабхас Чандра Гхоза, служащего Общества "Йогода Сатсанга" в Индии.
/5/ Эти циклы объяснены в книге Шри Юктешвара "Священная наука" (издано товариществом самопознания, Лос-Анжелос).
/6/ Индийские писания помещают нынешнюю мировую эпоху внутри Кали-юги, входящей в более длинный вселенский цикл, чем тот простой цикл равноденствия в 24 тысячи лет, о котором говорит Шри Юктешвар. Согласно этим писаниям, вселенский цикл длится 4.300.560.000 лет. Эта мера составляет День Творения или длительность жизни нашей планетарной системы в нынешней ее форме. Такое огромное число, данное древними риши, основано на взаимоотношениях между длительностью солнечного года и числами кратными "пи"–3,1416, отношению длины окружности к диаметру круга.
Длительность жизни вселенной в целом, в соответствии с утверждениями древних ясновидцев, составляет 314.159.000.000.000 солнечных лет, или "один день Брахмы".
Ученые оценивают возраст Земли на сегодняшний день, как превышающий два миллиарда лет; они основывают свои заключения на исследованиях залежей свинца в горных породах, возникающих в результате радиоактивных превращений.
Индийские писания утверждают, что земля, подобная нашей, растворяется в эфире в силу одной из двух причин: все ее обитатели становятся или вполне хорошими, или вполне дурными. Таким образом, мировой разум создает силу, которая освобождает скованные атомы, удерживаемые вместе в форме планеты.
Иногда публикуются страшные предсказания относительно приближающегося "конца света". Однако планетарные циклы протекают в соответствии с порядком божественного плана. В ближайшем будущем растворения земли не предвидится. Нашей планете в ее теперешней форме предстоит еще около двух миллиардов лет восходящих и нисходящих циклов равноденствия.
/7/ "Бхагавад-Гита" VI, 13: "Прямо и неподвижно держа тело, шею и голову, пристально устремив на кончик носа невидящий взор".
/8/ Лука, XI, 34–35: "Светильник тела есть око, итак, если око твое будет чисто, то и все тело твое будет светло, а если оно будет худо, то и тело твое будет темно".
"Итак смотри, свет, который в тебе, не есть ли тьма".
/9/ Одна из шести систем индийской философии. Санкхья учит окончательному освобождению благодаря познанию двадцати пяти принципов, начинающихся с пракрити, или природы, и кончающихся пуршей, или духом.
/10/ "Афоризмы Санкхъя" 1, 9.
/11/ Мтф. XXIV, 35; XII, 50.
/12/ Иоанн VIII, 31, 32. Св. иоанн свидетельствует: "Тем, которые приняли Его, верующим во Имя Его, дана власть быть чадами Божьими", (даже тем, кто упрочился в Христовом Сознании). /Иоанн 1, 12/.
/13/ "И сказала жена змею: плоды с дерев мы можем съесть. Только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть" /Быт. III, 2–3/.
/14/ "Адам сказал: жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел. Жена сказала: змей обольстил меня, и я ела" /Быт. III, 12–13/.
/15/ "И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их.
И благословил их Бог, и сказал им Бог6 плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими и над зверями, и над прицами небесными, и над всяким скотом, и над всею землею, и над всяким животным" /Быт. 1, 27–28/.
/16/ "И создал Господь Бог человека из праха земного; и дунул в лицо его дыхание жизни, и стал человек душою живою" /Бытт. II, 7/.
/17/ "Змей /половая энергия/ был тоньше, изощренней на суше". /Быт. III, 1/.
/18/ "И насадил Господь Бог рай в Эдеме на востоке и поместил там человека, которого создал". /Быт. II, 8/. "И выслал его Господь из сада Эдемского, чтобы возделывать землю, из которой он взят". /Быт. III, 23/.
Божественный человек, созданный Богом, обладал сознанием, сосредоточенным во всесильном едином глазе во лбу /обращенном на восток/. Всемогущие творческие силы его воли, сосредоточенные в этом месте, были утрачены человеком, когда он начал "возделывать землю" своей физической природы.
/19/ Индийский вариант истории Адама и Евы рассказан в возвышенной пуране "Шримад Бхагавата". Первые мужчина и женщина /существа в физической форме/ назывались Сваямбува Ману /"человек, рожденный Творцом"/ и его жена Сатарупа.
Пятеро их детей породнились с Праджапати, совершенными существами, способными принимать телесную форму; от этих первых божественных семей родилась человеческая раса.
Я никогда не слышал, чтобы кто-либо на Востоке или на Западе объяснил христианские писания с таким глубоким духовным прозрением, как это делал Шри Юктешвар. "Богословы неверно истолковывают слова Христа,–говорил учитель.–В следующем отрывке: "Я есмь путь, и истина, и жизнь..." /Иоанн XIV, 6/ Иисус никогда не утверждал, что он был единственным Сыном Божиим; он хотел сказать, что ни один человек не в состоянии достичь бескачественного Абсолюта, несотворенного Отца, пока он не проявил в себе "сына", или вездесущее Христово Сознание внутри творения. Иисус, достигший полного единства с этим Христовым Сознанием, отождествлял себя с ним, так как его собственное "Я" уже давно было растворено". Вера в то, что лишь один человек был Сыном Божьим–особый вид духовного малодушия мирских людей. "Как могу я, бедный смертный, подражать Ему?" Однако Иисус говорит ясно: "Будь совершенен, как твой Отец, сущий на Небеси" /Матфей V, 48/.
Глава 17. Шаши и три сапфира
–Ну, если вы с моим сыном столь уже высокого мнения о Свами Шри Юктешваре, я приду взглянуть на него.
Доктор Нарайн Чандра Рой произнес эти слова таким тоном, который не оставлял сомнения в том, что он просто смеется над нами. Я скрыл свое негодование, в лишних традициях прозелита.
Мой собеседник, калькуттский хирург-ветеринар, был убежденным агностиком. Его молодой Сантош умолял меня проявить интерес к отцу; но пока еще моя помощь никак не проявилась.
На следующий день доктор Рой отправился весте со мной в Серампурский ашрам. После краткой беседы с учителем, большая часть которой прошла в стоическом безмолвии обеих сторон, посетитель немедленно отправился домой.
–Зачем приводить в ашрам мертвого человека?
Шри Юктешвар вопросительно посмотрел на меня, едва за скептиком затворилась дверь.
–Но, господин, доктор весьма бодр и полон жизни!
–Однако очень скоро он умрет.
Я был потрясен.
–Господин, но это будет ужасным ударом для его сына. Сантош все еще надеется, что у него будет время изменить материалистические взгляды отца. Я очень прошу вас помочь этому человеку.
–Прекрасно, я сделаю это ради тебя.–Лицо гуру оставалось бесстрастным.–У нашего самонадеянного лошадиного доктора запущенная форма диабета, хотя он и не подозревает об этом. Через пятнадцать дней он сляжет в постель, и врачи объявят его безнадежным; естественный срок, в течение которого ему надо покинуть землю,–шесть недель. Однако, благодаря твоему вмешательству, по прошествии этого времени он поправится. При одном условии: ты должен заставить его носить астрологический браслет. Несомненно, захихикал учитель,–он будет отказываться от него так же яростно, как брыкается одна из его лошадей перед операцией.
После паузы, во время которой я размышлял, как мне и Сантошу обхаживать упрямого доктора, Шри Юктешвар пояснил дальше:
–Как только этот человек выздоровеет, посоветуй ему не есть мяса. Однако он не поспешит последовать твоему совету; и через шесть месяцев, чувствуя себя прекрасно, он упадет мервым.–Учитель прибавил:–Такое увеличение срока жизни на шесть месяцев даруется ему только по твоей просьбе.
На следующий день я посоветовал Сантошу заказать у ювелира браслет. Через неделю браслет был готов, но доктор Рой отказался надеть его:
–Я прекрасно себя чувствую, и вы никогда не заставите меня принять астрологические суеверия.
Доктор бросил на меня воинствующий ызгляд; внутренне смеясь, я припомнил, как учитель справедливо сравнил этого человека с упрямой лошадью. Прошло еще семь дней, и доктор внезапно заболел. Тут он покорно согласился носить браслет. Через две недели лечивший его врач сообщил мне. что положение пациента не оставляет надежды на выздоровление. Он сопровождал свои слова ужасными подробностями о тех разрушениях в организме, которые произвел диабет.
Я покачал головой:
–Мой гуру сказал, что доктор Рой выздоровеет, проболев месяц.
Врач недоверчиво взглянул на меня. Но через две недели он сам разыскал меня и произнес извиняющимся тоном:
–Доктор совершенно выздоровел! Это самый поразительный случай во всей моей практике!–восклицал он.–Никогда прежде я не видел, чтобы умирающий человек поправился столь необъяснимым образом. Ваш гуну,–это, должно быть, подлинный пророк-целитель!
После беседы с доктором Роем, во время которой я повторил совет Шри Юктешвара о необходимости вегетарианской диеты. я опять не видел его в течение шести месяцев. Однажды вечером я сидел на веранде нашего семейного дома на Гурпар Роуд. Внезапно появившийся доктор Рой остановился поболтать со мной:
–Скажите вашему учителю, что я часто ем мясо–и благодаря этому полностью восстановил свои силы. Его ненаучные взгляды на диету меня ни в чем не убеждают.
В самом деле, доктор Рой являл собою живую картинку совершенного здоровья.
Но на следующее утро Сантош прибежал ко мне (его дом был расположен кварталом дальше):
–Утром отец неожиданно упал мертвым!
Описанный случай был одним из самых непонятных для меня переживаний за время моего общения с учителем. Он исцелил упрямого ветеринара, невзирая на его недоверие, он продлил срок его пребывания на земле на полгода только благодаря моей просбе. Шри Юктешвар всегда проявлял безграничную доброту, реагируя на настойчивые просьбы своих преданных учеников.
У меня была привилегия, которой я более всего гордился: я мог приводить к гуру своих друзей по колледжу. Многие из них оставляли,–по крайней мере, в ашраме,–свои модные академические одеяния религиозного скептицизма.
Один из моих друзей по имени Шаши провел много счастливых часов в свободные дни в Серампуре. Учитель относился к молодому человеку с большой любовью, постоянно сожалея о том, что его личная жизнь так нелепа и беспорядочна.
–Шаши, если ты не переменишь свой образ жизни, ты через год опасно заболеешь.–Шри Юктешвар смотрел на моего друга с ласковым отчаянием.–Мукунда будет свидетелем: не говори потом, что я не предупреждал тебя.
–Учитель, я предоставляю вам интересоваться благодеяниями космоса в моем печальном случае,–смеялся Шаши.–Мой дух желает, но воля моя слаба. Вы–мой единственный спаситель на земле. и ни во что другое я не верю.
–Ну хотя бы носи двухкаратный голубой сапфир. Это поможет тебе.
–Через год ты принесешь мне три сапфира,–возразил Шри Юктешвар,–но тогда они будут бесполезны.
Варианты этого разговора повторялись регулярно. "Я не в состоянии изменить себя!"–отвечал Шаши с космическим отчаянием. "Вера в Вас, учитель, драгоценнее любого камня".
Прошел год. Однажды я посетил гуру в Калькутте, в доме его ученика Нарена Бабу. Около десяти часов утра, когда мы со Шри Юктешваром сидели на третьем этаже в гостинной, я услышал, как отворилась входная дверь. Учитель выпрямился:
–Вот он, этот Шаши,–произнес он печально.–Прошел год, и оба его легкие разрушены. Он не послушал моего совета; скажи ему. что я не желаю его видеть.
Наполовину оглушенный строгостью Шри Юктешвара, я бросился вниз по лестнице, столкнувшись с поднимающимся по ней Шаши.
–О, Мукунда! Я так надеюсь, что учитель здесь. У меня предчувствие, что я его увижу.
–Да, он здесь, но он не хочет, чтобы его беспокоили.
Шаши разрыдался и бросился за мной. Припав к ногам Шри Юктешвара, он положил перед ним три великолепных сапфира.
–Всеведущий гуру, врачи говорят, что у меня туберкулез. Они дают мне всего три месяца жизни! Я смиренно молю вас о помощи, зная, что вы можете меня исцелить!
–Не кажется ли тебе, что ты немного поздновато забеспокоился о своей жизни? Отправляйся прочь со своими драгоценностями–время, когда они могли принести пользу, прошло!
Учитель сидел неумолимый как сфинкс; молчание прерывалось лишь всхлипыванием юноши, умолявшего о милости.
Однако, мне вдруг стало совершенно ясно, что Шри Юктешвар просто испытывает глубину веры Шаши в божественную целительную силу. И потому я не удивился, когда по истичении нескончаемого часа учитель устремил на моего простертого на полу товарища полный сострадания взор.
–Ну, вставай, Шаши! Что за суматоху вызвал ты в чужом доме! Верни сапфиры ювелиру, сейчас они будут слишком дороги для тебя. Но достань астрологический браслет и носи его. Не бойся: через несколько недель ты будешь здоров.
Как луч солнца, из-за туч, улыбка осветила заплаканное лицо Шаши.
–Любимый гуру, должен ли я принимать лекарства, прописанные врачом?
–Как хочешь! Можешь принимать их, можешь и выбросить–это не имеет значения. Для тебя так же невозможно умереть от туберкулеза, как для солнца и луны невозможно поменяться местами.–Шри Юктешвар прибавил резко:–Уходи, пока я не передумал!
С радостным поклоном мой друг поспешил удалиться. В течение нескольких следующих недель я не раз навещал его и с ужасом всякий раз обнаруживал, что состояние больного становится хуже и хуже.
"Шаши не переживет ночи!" Эти слова врача и вид друга, почти превратившегося в скелет, вынудили меня помчаться в Серампур. Гуру холодно выслушал мой печальный рассказ.
–Зачем ты пришел и беспокоишь меня? Ты уже слышал, как я уверил Шаши в его выздоровлении.
В величайшем благоговении я склонился перед ним и направился к дверям. Шри Юктешвар не произнес ни слова на прощание; он погрузился в молчание, полузакрыв немигающие глаза, взор которых унесся в иной мир.
Я сейчас же вернулся в дом Шаши в Калькутте. С удивлением я обнаружил, что мой приятель сидит в кровати и пьет молоко.
–О, Мукунда! Что за чудеса! Четыре часа назад я ощутил в комнате присутствие учителя, и все мои ужасные страдания немедленно прекратились. Я чувствую, что его милостью я полностью выздоровел.
Через несколько недель Шаши стал крепче и здоровее, чем когда-либо. Но его реакция оказалась окрашенной неблагодарностью: он снова стал редко навещать Шри Юктешвара! Друг однажды сказал мне, что весьма глубоко страдает и сожалеет о своем прежнем образе жизни, и потому ему стыдно встречаться с учитилем.
Я мог вывести из этой истории лишь одно заключение: болезнь Шаши оказала на него контрастное влияние–укрепила волю и ухудшила манеры.
Подходили к концу первые два года моего обучения в Черч Колледже Шотландской Церкви. Я посещал лекции крайне редко, занимаясь лишь немного, чтобы не ссориться с домашними. Два частных учителя аккуратно являлись ко мне на дом, я столь же аккуратно отсутствовал. Во всяком случае, это был единственный случай регулярности в моей ученой карьере.
В Индии сдача экзаменов после двухлетнего обучения в колледже дает право на Промежуточный диплом, получив который студент может продолжать обучение в университете; ему требуется еще два года, чтобы получить степень бакалавра.
Время экзаменов приближалось со зловещей скоростью. Я помчался в Пури, где учитель проводил несколько недель, смутно надеясь, что он позволит мне не являться на экзамены. Я рассказал ему о своей неподготовленности.
Шри Юктешвар улыбнулся, утешая меня: "Ты со всей душой выполнял свои духовные обязанности и, конечно, не мог не пренебречь занятиями в колледже. На следующей неделе возьмись хорошенько за книги и ты успешно пройщешь через все испытания".
Я возвратился в Калькутту, решительно подавляя всякие сомнения, которые не без основательно возникали в моей душе. Глядя на гору книг, возвышавшуюся над столом, я чувствовал себя путником, который заблудился в пустыне.
Как-то во время глубокой медитации меня осенила вдохновенная мысль о том, как счеречь время. Открывая каждую книгу наугад, я изучал только те разделы, которые находились на этих страницах; прозанимавшись таким образом в течение недели по восемнадцать часов в день, я почувствовал себя специалистом по верхоглядству.
Следующие дни, протекавшие в экзаменационных залах, оправдали мою вроде бы глупую систему. Я выдержал все экзамены, правда, находясь на волосок от провала. Поздравления друзей и членов семьи забавно перемешались восклицаниями, выдававшими их удивление.
По возвращению в Серампур из Пури Шри Юктешвар приятно удивил меня:
–Теперь твое учение в Калькутте закончено,–заявил он.–Я постараюсь, чтобы ты провел два последних года обучения в университете здесь, в Серампуре.
Я смутился: ведь серампурский колледж, единственное учебное заведение в этом городе, давал лишь двухгодичный курс, а не степень бакалавра.
–Господин, но в этом городе нет курса, дающего степень бакалавра искусств.
Учитель лукаво улыбнулся:
–Я слишком стар, чтобы собирать пожертвования и устраивать для тебя колледж, дающий высшее образование. Думаю, что мне придется уладить все дело с чьей-то помощью.
Спустя два месяца руководство серампурского колледжа, профессор Хуэллс, публично объявил, что ему удалось собрать достаточную сумму для открытия четырехлетнего курса обучения. Серампурский колледж стал полноправным филиалом Калькуттского университета. В списке студентов, поступивших в Серапурский колледж на курс, дающий степень бакалавра, моя фамилия стояла одной из первых.
–Гуруджи, как вы добры ко мне! Я от всего сердца желал покинуть Калькутту и ежеднневно находиться в вашем ашраме, около вас. Профессору Хуэллсу и не снилось, сколь он обязан вашей безмолвной помощи!
Шри Юктешвар взглянул на меня с притворной суровостью:
–Теперь тебе не придется тратить так много времени на езду. Подумай только, какой запас времени освободился для твоих занятий! Может быть, теперь ты будешь меньше похож на верхогляда, а больше–на ученого!
Однако тон его был как-то лишен убедительности.
Глава 18. Мусульманин-чудотворец
–Много лет назад как раз в той комнате, которую ты сейчас занимаешь, мусульманский чудотворец совершил на моих глазах четыре чуда.
Гуру произнес эти слова во время первого посещения моего нового жилья. Как только я поступил в Серампурский колледж, я сейчас же нанял комнату в ближайшем пансионе, называемом Пантхи. Это был старинный коричневый особняк, выходящий фасадом к Ганге.
–Учитель, какое совпадение! Значит, эти заново раскрашенные стены в самомо деле богаты воспоминаниями прошлого?–Я оглядел свою комнату, скромно обставленную, гллазами, полными пробудившегося интереса.
–Это долгая история,–улыбнулся гуру, поглощенный прошлым.–Я расскажу тебе немного.
"Факира /1/ звали Афазал-хан. Он приобрел свои необыкновенные силы благодаря случайной встрече с индийским йогином.
–Сын, я хочу пить; принеси мне воды!
С такой просбой обратился однажды к Афазалу покрытый пылью саньяси. Дело происходило еще тогда, когда Афазал был мальчишкой, и жил в одной деревушке Восточной бенгалии.
–Учитель, я мусульманин. Как можете вы, индуист, принять воду из моих рук?
–Мне нравится твоя правдивость, дитя мое. Но я не соблюдаю беспощадных правил безбожного сектанства. Иди и быстро принеси мне воды!
Почтительное повиновение Афазала было вознаграждено ласковым взглядом йогина.
–Ты обладаешь хорошей кармой из прошлых жизней,–торжественно произнес йогин,–и я научу тебя особому методу йоги, который даст тебе власть над одной из областей невидимого мира. У тебя будут большие силы; но ими необходимо пользоваться для достойных целей; никогда не употребляй их для удовлетворения своего эгоизма! Я вижу, увы, что ты принес из своих прошлых жизней и некоторые семена склонности к разрушению. Не позволяй им прорастать, не орошай их новыми дурными поступками. Твоя прошлая карма так сложна. что тебе необходимо использовать эту жизнь для согласования своих достижений в йоге с высочайшими человеческими целями.
Научив изумленного мальчика сложной технике, йогин исчез.
Афазал ревностно выполнял упраждения йоги в течение двадцати лет. Его чудесные трюки вскоре начали привлекать всеобщее внимание. Казалось, его всегда сопровождал развоплощенный бестелесный дух, которого он называл "хазрат". Это невидимое существо могло выполнять малейшее желание факира.
Игнорируя предупреждение учителя, Афзал стал злоупотреблять своими силами. К какому бы предмету он ни прикасался, тот вскоре бесследно исчезал. Это неприятное свойство обычно делало мусульманина нежелательным гостем.
Иногда он посещал большие ювелирные магазины в Калькутте, делая вид, что собирается что-то купить. Но всякий драгоценный камень, который он брал в руки, исчезал вскоре после того, как он покидал магазин.
Афазала окружали сотни учеников, привлекаемые надеждой научиться его тайнам. иногда факир приглашал многих людей совершить с ним путешествие. На железнодорожной станции ему удавалось коснуться рукой катушки с билетами; затем он возвращал ее клерку, говоря: "Я передумал и сейчас не буду брать билеты". Но когда Афазал входил в поезд, сопровождаемый своей свитой, у него оказывалось нужное количество билетов /2/.
Эти феномены вызывали громкое негодование, а бенгальские ювелиры и железнодорожные кассиры доходили до истерики! Полиция искала повод для ареста Афазал-хана, но она оказывалась бессильной: факир мог всегда удалить компроментирующий его предмет, просто сказав: "Хазрат, убери это прочь".
Шри Юктешвар встал со своего сиденья и подошел к балкону, откуда была видна Ганга. Я следовал за ним, сгорая от желания услышать еще что-нибудь о мусульманском ловкаче, которого было невозможно поймать с поличным.
"Этот дом Пантхи принадлежал раньше одному из моих друзей. Он познакомился с Афазалом и пригласил его сюда. Мой друг созвал также около двух десятков знакомых; в их числе был и я, тогда еще юнец, ощущавший живое любопытство от встречи со скандально-известным факиром".
В этом месте рассказа учитель засмеялся:
"Я предусмотрительно не надел ничего ценного! Афазал испытующе оглядел меня, а затем сказал:
–У тебя сильные руки. Спустись по лестнице в сад, найди там гладкий камень, напиши на нем мелом свое имя, а затем брось камень как можно дальше в Гангу.
Я повиновался. Едва лишь камень исчез в дальних волнах, мусульманин вновь обратился ко мне:
–Наполни кувшин водой из Ганги прямо перед этим домом.
Когда я вернулся с наполненным сосудом, факир воскликнул:
–Хазрат, положи камень, кувшин!
Немедленно там появился камень. Я вынул его из сосуда и нашел на нем сделанную мною надпись; она была так же разборчива, как и тогда, когда я написал ее.
Бабу /3/, один из моих друзей /продолжал свой рассказ учитель/, носил массивные старинные золотые часы с цепью. Факир осмотрел их со зловещим восклицанием. Вскоре они исчезли!
–Афазал, пожалуйста, верни мне часы! Они дороги мне, как память!–Бедный бабу был готов расплакаться.
Некоторое время мусульманин хранил стоическое молчание, а затем сказал:
–У тебя дома в железном сейфе лежат пятьсот рупий. Принеси их мнеф, и я скажу тебе, где найти часы.
Растроенный бабу немедленно отправился домой. Скоро он вернулся и вручил Афазалу требуемую сумму.
–Пойди на мостик около твоего дома,–сказал факир,–крикни Хазрату, чтобы он принес тебе часы и цепь.
Бабу вылетел из комнаты. Вернулся он с улыбкой облегчения; но теперь на нем не было никаких драгоценностей.
–Когда я дал Хазрату указанное распоряжение,–заявил он,–часы шлепнулись в мою правую руку прямо из воздуха. Можете быть уверены, я спрятал мою наследственную драгоценность в сейф перед тем, как вновь присоединиться к вашей компании.
Друзья Бабу, ставшие свидетелями его трагикомического выкупа за часы, глядели на факира с упреком. Тот обратился к ним, желая их успокоить:
–Пожалуйста, скажите, какой вы хотите напиток. Хазрат достанет его.
Многие попросили молока, кое-кто–фруктовых соков; я не удивился, когда изнервничавшийся бабу потребовал виски. Мусульманин отдал приказ: послушный Хазрат прислал запечатанные сосуды, которые со стуком упали на пол из воздуха. Каждый нашел заказанный им напиток.
Четвертое чудо этого дня оказалось, несомненно, приятно нашему хозяину: Афазал предложил устроить угощение в один миг!
–Давайте закажем самые дорогие блюда,–предложил насупившийся бабу.–Я хочу хорошо поесть за свои пятьсот рупий. И пусть все будет подано на золотой посуде.
Когда каждый из присутствующий сделал свой заказ, факир обратился к неистощимому Хазрату. Последовал громкий стук; откуда-то стали опускаться прямо к нашим ногам золотые блюда, наполненные превосходно приготовленной карри, горячими лучи и фруктами, сезон которых уже давно прошел. Угощение было великолепным. Пиршество длилось час, а затем мы начали выходить из комнаты. Вдруг послышался сильнейший шум, похожий на тот, который бывает, когда блюда собирают и ставят друг на друга. Мы обернулись и застыли в изумлении! В комнате уже не было никаких следов сверкающих золоты блюд и остатков пиршества!"
–Гуруджи,–прервал я рассказ,–но если Афазал мог так легко производить золотые блюда, то зачем же он присваивал чужую собственность?
–Факир не был духовно развит,–объяснил Шри Юктешвар.–Он обладал некоторыми техническими приемами йоги, и это давало ему доступ к астральному плану, где любое желание немедленно материализуется. Благодаря власти над астральным существом, Хазратом, мусульманин действием могучей воли мог вызвать из эфирной жэнергии атомы любого предмета. Но производимые астрально предметы имеют неустойчивую структуру; их нельзя сохранять длительное время /4/. Афазал все еще стремился к приобретению мирского богатства, которое, хотя и достается с большим трудом, все же отличается более независимым и длительным существованием.
–Оно иногда тоже непредвиденно ичезает,–засмеялся я.
–Афазал не был человеком. постигшим Бога,–продолжал учитель.–Чудеса, постоянные и благотворные по своей природе совершаются истинными святыми, ибо они настраивают себя созвучно всемогущему Творцу. Афазал был всего-навсего простым человеком с редчайшей способностью проникать в более тонкие сферы бытия. куда попадают только после смерти.
–Теперь мне все понятно, гуруджи. Мирские блага также представляются привлекательными.
Учитель согласился со мной.
–После того я никогда больше не видел Афазал-хана, но через несколько лет бабу принес мне газетный лист с покаянием мусульманского факира. Оттуда я и узнал только что рассказанный тебе факт о раннем посвящении Афазала индийским гуру.
В пересказе Шри Юктешвара главное содержание опубликованного документа сводилось к следующему:
"Я, Афазал-хан, пишу эти строки в знак раскаяния и для предупреждения тм, кто стремится к обладанию чудесными силами. В течение многих лет я неправильно употреблял замечательные способности. Я был опьянен эгоизмом. Я считал, что стою выше обычных законов морали. Но в конце концов наступил день расплаты.
Недавно на одной из дорог за Калькуттой я повстречался с каким-то стариком. С трудом ковыляя по дороге, он нес в руках блестящий предмет, казавшийся золотым. Ощутив в сердце жадность, я обратился к нему:
–Я–Афазал-хан, великий факир. Что это у тебя?
–Этот золотой шарик–мое единственное богатство; он не может представлять ценность для факира. Умоляю тебя, господин, излечи мою хромоту!
Прикоснувшись к шарику, я зашагал прочь, не ответив на его слова. Старик заковылял за мной:
–Мое золото исчезло!
Я не обращал внимания на его крик; но вдруг он заговорил мощным голосом, который зазвучал так страшно в его дряхлом теле:
–Ты не узнаешь меня?
Я лишился дара речи; меня охватил ужас от того, что я обнаружил: этот невзрачный старый калека был не кто иной, как тот самый великий святой, который много лет назад посвятил меня в науку йоги. Он выпрямился, его тело мгновенно стало крепким и юным.
–Так вот оно что!–Учитель устремил на меня сверкающий взор.–Я вижу собственными глазами, что ты пользуешься своими силами не для того, чтобы помогать страждущим: ты как простой вор грабишь окружающих людей. Я лишаю тебя твоих скрытых способностей, и теперь Хазрат освобожден от твоей власти. Больше ты не будешь вселять ужас в сердца бенгальцев.
Беспокойным голосом я позвал Хазрата. Однако впервые за все время он не появился перед моим внутренним взором. Но ввнезапно передо мной исчезла завеса тьмы, и я явственно ощутил всю кощунственность моей жизни.
–Учитель, я благодарю вас за то, что вы пришли и рассеяли мое столь долгое заблуждение,–рыдая, я склонился у ног гуру.–Я обещаю вам отказаться от всех моих мирских честолюбивыъ замыслов. Я удалюсь в горы для уединенных медитаций и размышлений о Боге. Я надеюсь, что смогу искупить мое дурное прошлое.
Учитель взглянул на меня с молчаливым состраданием.
–Я чувствую, что ты искренен,–сказал он наконец.–За твои прежние годы строгого повиновения и нынешнее раскаяние я окажу тебе одно благодеяние. Все прочие твои силы уже исчезли; но когда ты будешь нуждаться в пище или одежде, ты все еще сможешь вызвать Хазрата, и он удовлетворит твои потребности. Посвяти себя всецело исканиям божественного в горном уединении.
Затем мой учитель исчез, и я остался наедине со своими слезами и размышлениями. Прости, мир! Я отправляюсь искать прощения Космического Блаженства! /5/.
Примечания к главе 18
/1/ Мусульманский йогин; арабское слово "факир" означает "бедняк". Первоначально оно относилось к дервишам, давшим обет нищеты.
/2/ Позже отец рассказывал мне, что и Бенгал-Нагпурская железнодорожная компания, где он работал, стала жертвой Афазал-хана.
/3/ Я не могу припомнить имени друга Шри Юктешвара и должен заывать его просто "бабу".
/4/ Точно так жде, как и мой серебряный амулет, всякий предмет, созданный на астральном плане, в конце концов исчезает на земле. См. описание астрального мира в главе 43.
/5/ Преданные всех религий достигают богопознания через простую концепцию Космического Блаженства (Космического возлюбленного–возлюбленную, ред.) Вследствие того, что Абсолют–ни Ргуна, "без качеств", "Асинтья" "непостижим" человечьи думы и томления персонифицировали Его, как Вселенскую Мать. По терминологии индуизма Джаганматри, "Божественная Мать Мира" имеет разные имена (Кали, Дурга, Парвати, Ума, Чанди, Гаури, Сати, Деви) отражающие разные функции. Бог или Шива в Его Пара, или трансуендентальцом аспектеинертен при творении. Его шакти (энергия, деятельная мощь) нисходящая к Его "супругам"–производительным "женским" силам, реализующим космические процессы. Сочетание личного теизма и философии Аблолюта–древнее достижение индийской мысли. Это "примирение противоположностей" в XI веке блестяще толковал Рамануя, "принцаскетизма", учивший, что Бхакти (преданность) и джиана (мудрость) в сущности одно и тоже.
