Текст книги "День, когда пропали ангелы"
Автор книги: Шон Смакер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)
18
Пришлось соврать:
– Я… случайно заснул.
Старик кивнул, печально поджав губы, словно расстроился, но нисколько не удивился. Он вытащил из кармана гребень, как всегда аккуратно причесал волосы и столь же педантично убрал его обратно. Но на этом мнимое спокойствие соседа улетучилось. Мистер Джинн уронил руку на ступеньку, на шее и плечах его вздулись мускулы и здоровенный кулак проломил одну из досок. Дерево с душераздирающим треском раскололось.
– Обычно мне терпения не занимать. Но сейчас… – Он запнулся и покачал головой. – Тебе нужно как следует постараться. Я думал, ты готов на все, чтобы вернуть мать. На все!
Я обхватил сумку и крепче прижал к себе.
– Конечно. То есть я все сделаю. Просто мне нужно сходить извиниться перед Аброй, она могла бы нам помочь. Абра ужасно умная! С ней мы найдем Древо куда быстрее.
Мистер Джинн обернулся и уставился на меня. Помедлил, почесывая бровь, и заявил:
– Она не поможет. – И принялся объяснять как маленькому: – Твоя подруга мне не поверила. А если поверила, то не хочет, чтобы ты это делал. Она считает, твоя мать должна остаться там… где она сейчас и пребывает. Зачем нам помощь этой девчонки? Зачем нам союзник, у которого в голове бродят подобные мысли?
Он встал, перешагнул через сломанную ступеньку, поднялся на веранду и направился ко мне. Внезапно я догадался, что мы говорим не об Абре и не о моей маме, и даже не о моем желании найти Древо. Мы говорим о коробке мистера Теннина. Старик о ней знал! За ней-то он и пожаловал.
Я взялся за ручку москитной сетки, готовясь убежать в дом, но тут из-за угла показались мой отец и мистер Теннин.
– Здравствуйте, мистер Джинн, – махнул ему отец. – Чем могу помочь?
Мистер Теннин выглядел удивленным, если не сказать встревоженным.
Сосед откашлялся и отошел от меня.
– Да ничего особенного. Я тут заскочил проведать мальчика, разузнать, как он себя чувствует после похорон.
– Вы очень добры, – отозвался отец, однако было ясно, что ответ его не убедил.
Он бросил удивленный взгляд на сломанную ступеньку, но, как ни странно, ничего не сказал.
Папа немного преобразился. Лицо прояснилось, и туман в глазах рассеялся. Я вопросительно посмотрел на мистра Теннина – возможно, он приложил к этому руку? Но тот на меня и не посмотрел – слишком пристально следил за мистером Джинном.
– Знаешь, пап, – начал я, – мистер Джинн хотел послушать историю о старом дубе. Ту, что ты на днях рассказывал нам с Аброй. Я как раз говорил ему, ты вот-вот вернешься… Так, может, ты сам ему расскажешь, пока готовишься к ужину? Пожалуйста…
Попытка была слабой, но я с таким отчаянием произнес «пожалуйста», что отец удивленно посмотрел на меня, но все же кивнул. Наверное, понял, что что-то не так.
– Конечно, сынок. Как пожелаешь.
Я резко кивнул и только диву дался, как голова не отлетела.
– Нет, ну что вы… – начал было мистер Джинн, но мистер Теннин не дал ему договорить.
– Да бросьте, присоединяйтесь к нам. Я готовлю ужин в честь своего переезда, поставим еще один стул.
Я отскочил от старика, встав поближе к отцу и нашему новому работнику.
– Мистер Джинн может занять мое место, я сегодня перекушу у Абры. – И направился к воротам.
– Хорошо, сын. Только не задерживайся надолго. Завтра мне понадобится твоя помощь по хозяйству, похоже, у нас завелась дурная привычка слишком много отдыхать.
Помощь отцу я считал полной ерундой по сравнению со всем произошедшим. Я был полон решимости вернуть маму – кормить ягнят и собирать у кур яйца было недосуг.
Но папа пришел мне на выручку – похоже, ему полегчало, он снова становился прежним собой.
– Ладно, – кивнул я и пошел было дальше, но меня окликнул мистер Джинн.
– Осторожнее на Кинкейд-роуд, Сэм. Говорят, там бродит стая злобных псов – наверное, сбежали с ярмарки.
Я внимательно посмотрел на него. Неужели он меня запугивал? Мистер Джинн пожал плечами, словно его вся эта ситуация вовсе не тревожила, и направился в дом.
Я развернулся и помчался по переулку, с каждым шагом поднимая облачка пыли, крошечные облачка, которые быстро разметал ветер, налетевший с западных гор.
Вскоре я устал бежать и сбавил ход. Велосипед я не взял, потому что коробка была очень уж тяжелой, и я не знал, смогу ли удержать равновесие с таким грузом. Но пешком я продвигался медленно, чересчур медленно.
К югу от нашей фермы дорога пролегала вдоль полей Миллеров. Это были пастбища, обнесенные изгородью с колючей проволокой, где паслись несколько сотен дойных коров. Их хвосты лениво хлестали по бокам, отгоняя мух, а челюсти бесконечно пережевывали жвачку… Коровы всегда неустанно перемалывают пищу, даже когда глядят на вас глубокими черными глазами.
Меня они знали, и некоторые из животных подошли к изгороди, что бежала по-над дорогой. Я приблизился и поднял руку, приветствуя их, а получилось, будто благословляю. Коровы попытались лизнуть мне ладонь, смешно высовывая толстые длинные языки. Я засмеялся и вздрогнул – таким чужим показался мне собственный смех. Я давно уже даже не улыбался и теперь вспомнил почему: из-за меня умерла мама. Это я заставил ее остановиться и подобрать Икара.
Вздохнув, я повернулся и побрел прочь. В груди снова поселилась боль. Стоит ли идти к Абре или лучше все же посвятить остаток дня поискам Древа? Казалось, время почти на исходе, и если я еще хочу вернуть маму, нужно действовать быстро, иначе захлопнется какая-то дверь.
Внезапно я увидел трех огромных псов черной масти – ту самую стаю, что хотела загрызть сурков. Они уселись прямо посередине дороги. На первый взгляд, опасности они не представляли, но и на дружелюбных щенков собаки не тянули. Псы словно ждали моего решения, чтобы начать действовать. Если я все же отважусь идти к Абре, мне придется как-то проскочить мимо них. А они вряд ли двинутся с места.
– Пошли прочь! – крикнул я, размахивая рукой.
Я подумал, не вернуться ли домой, но потом понял: ведь это мистер Джинн специально послал за мной стаю. Он хотел помешать мне увидеться с Аброй. Почему-то ему нужно было, чтобы мы держались подальше друг от друга.
Я шагнул вперед.
Собака, что сидела посередине, ощетинилась и зарычала. В тот же миг вдалеке грянул гром. Надвигался шторм. Низкие серые тучи гневно бурлили, проплывая над головой. Смеркалось – день близился к вечеру.
Двое других псов начали обходить меня слева и справа, будто что-то другое привлекло их внимание, но я знал, что происходит: они хотели отрезать мне путь к бегству.
– Убирайтесь! – заорал я, но зверюги лишь улыбнулись по-собачьи – приоткрыли пасти и оскалились, свесив набок языки.
Жалящими дробинками забарабанил дождь, грозивший вот-вот промочить меня насквозь. А еще, похоже, быть мне съеденным. Один из псов клацнул зубами у моих ног, и я пнул его в нос. Взвизгнув, он зарычал еще громче и рванул вперед, нацелясь на мой локоть.
Пока я пытался отмахнуться от него, вторая псина схватила сумку за ремень и поволокла. Коробка выпала, и содержимое высыпалось на землю. Я испугался, что атлас и вырезки промокнут, и в панике принялся их подбирать. А потом увидел лежащий посреди дороги меч.
Дождь припустил еще пуще, но клинок и рукоять были объяты пламенем, которое ничто не могло загасить. Собаки принялись кружить вокруг него, на какое-то время забыв обо мне. Я поспешил было прочь, желая быстрее добраться до дома Абры, хотя очень не хотелось бросать на дороге коробку. Но псы вдруг принялись визжать и скулить. Они грызли собственную шкуру, словно пытаясь зубами вытащить оттуда горячие угли, и катались по дороге. Будто жар меча проник им внутрь. Псы завертелись волчком и внезапно замерли.
Меня накрыло одновременно облегчением и ужасом. Неужели они умерли? Я не собирался это выяснять. Однако, глядя на застывших в неподвижности псов, я наконец понял, как далеко завели меня поиски.
Я уставился на меч. Что же мне с ним делать? Нельзя бросать его посреди дороги.
Он уже не светился и не пылал огнем. Я осторожно коснулся клинка, но тот все еще не остыл. С помощью сумки я подцепил меч и забросил в коробку, даже через слой ткани чувствуя его жар. Промокшие насквозь атлас и вырезки тоже убрал на место, надеясь, что они не слишком испортились. Наконец я водрузил сверху крышку, убрал коробку в сумку и снова посмотрел на собак.
Было в них что-то величественное. Они казались очень старыми существами – древними и мифическими. Шерсть их отливала глубокой чернотой, будто ночное небо в новолуние. Я гадал: были ли они такими же злобными, когда только появились на свет, в характере ли это их породы или собак специально натаскали бросаться на врагов? Но, сдавалось мне, ответ я и так знал, просто не в силах был поверить, что кто-то мог родиться злым. Мне казалось, зло само по себе заводится в ранах, что оставляют боль, пренебрежение и манипуляции.
Прошло не так уж много времени, и я все же добрался до фермы Миллеров, хоть и успел промокнуть до нитки.
Дождь уже перестал. Дело шло к ночи, и небо потемнело. На вершины западных гор опустились облака. Солнце медленно садилось, и края их подсвечивались лучами заката – розовыми и фиолетово-синими.
По длинной подъездной дорожке я подошел к дому. На крыльце сидела Абра, усталая и грустная. Но когда она заметила меня, ее лицо просветлело. Абра вскочила и помчалась по сырой траве ко мне навстречу, чтобы заключить в объятия. С неба исходил какой-то странный свет, точно пропущенный через множество фильтров. Казалось, земли достигают чистые, беспримесные лучи, как в первый день сотворения мира.
– Я так рада, что ты пришел!
– Абра… – начал я, – прости меня…
– Не переживай, я не хочу даже вспоминать о том, что было. Мне нужно кое-что тебе показать. Ты не поверишь, я такое нашла!
19
Абра схватила меня за рукав, потом взяла за руку и потащила в дом. Мы побежали. Ремешок сумки впивался мне в плечо, а сама она била меня по бедру.
– Да постой же! – воскликнул я. – Помедленнее – сумка тяжелая.
Абра сразу выпустила мою руку.
– Кстати, что у тебя там?
– Сюрприз. Я тоже без дела не сидел, – заявил я, не желая позволить себя превзойти.
– Уверена, мой сюрприз тебе понравится. Думаю, это знак!
Просторный дом Миллеров с большой верандой походил на наш, однако, в отличие от нашего, был разделен на две части. Вторую они сдавали внаем. В то лето гостевая половина пустовала. Мы часто прокрадывались туда и притворялись, что там живут призраки. Носились от окна к окну, задыхаясь от волнения и страха, пока миссис Миллер не звала нас к ужину.
Мы быстро вошли в дом. Мама Абры суетилась на кухне, убирая тарелки, а те громко стучали, словно совершали в шкаф аварийную посадку. Миссис Миллер никогда не сидела без дела, всегда пребывала в движении. Просто прислушавшись, можно было понять, где именно в доме находится хозяйка.
– Мам, Сэм пришел! – крикнула Абра, когда мы шли мимо кухни.
– Привет, Сэм, – отозвалась миссис Миллер.
– Добрый вечер, – ответил я, но Абра утащила меня в противоположном направлении – в большую столовую с деревянными полами и высокими потолками, где гуляло эхо.
– Не хотите мороженого? – крикнула мама Абры нам вслед.
– Хотим, мам, но попозже.
В дальнем конце столовой находилась дверь, что вела во вторую половину дома. В замке торчал большой старинный ключ. Абра повернула его, замок громко щелкнул, и она вздрогнула. Я надеялся, что миссис Миллер ничего не услышала: родители Абры не одобряли наши игры в той части дома. Мы замерли, опасаясь, что вот-вот раздастся голос, запрещающий нам туда идти, однако ничего не последовало. Тогда Абра осторожно повернула ручку, открыла дверь, и мы прошмыгнули внутрь.
Оказавшись на той стороне, Абра включила фонарик. В пустой половине всегда царила тишина. Казалось, мы перенеслись в иное время и пространство, где в живых остались лишь мы вдвоем. Кто знает, какой мир ждал бы нас снаружи, решись мы выйти на улицу из этой части дома? Может, все остальные исчезли бы. Может, все началось бы сначала…
– Я спрятала его здесь на случай, если ты придешь, – прошептала Абра.
В окна проникал тусклый закатный свет, и комнаты покрывала синяя мгла, в которой было трудно ориентироваться. Путь нам указывал фонарик, желтый круг с мутным пятном посередине.
Абра повела меня вверх по лестнице. Сумка здорово оттянула плечо, и я перебросил ее на другую сторону.
Мы поднялись на пролет возле первой спальни, где располагалось окно, выходившее на переулок.
– Подержи-ка, – попросила Абра. Я поставил сумку и взял фонарик. – А теперь посвети в чулан.
Абра вошла внутрь и вынесла оттуда большой обломок дерева. В диаметре он был примерно фут и для Абры определенно слишком тяжелый. Она обхватила его обеими руками и даже отклонилась назад, чтобы выдержать вес, – очень осторожно несла, словно хрупкую вещь, а потом положила на пол у моих ног.
– Что это? – не понял я.
Голубые, широко распахнутые глаза Абры выжидающе уставились на меня.
– Это обломок с вашего дуба, – сказала она и поторопилась объяснить: – Молния, должно быть, вдребезги разнесла ту ветку. Этот кусок очутился на нашем пастбище. Я нашла его, когда возвращалась от вас домой.
– Надо же, – из вежливости сказал я, но нисколько не удивился. После удара молнии такие обломки валялись у нас по всей ферме.
Абра же обращалась с ним как с некой святыней, словно это был какой-то знак свыше, однако я ничего не понимал.
– А ты сюда посмотри! – велела Абра, показывая на толстый конец ветки со своей стороны.
Я подошел к Абре, и тут мне стало ясно, как она смогла притащить такую здоровенную ветку домой: та оказалась полой. Или по крайней мере часть ее была пуста. Я направил внутрь луч фонарика и увидел то, что там скрывалось. Тогда-то до меня наконец дошло.
В дыре притаился небольшой зеленый росток – не выше трех дюймов высотой. Он смахивал на миниатюрное деревце, что перед зимой сбросило листья, но ствол и ветви его были насыщенного зеленого цвета. На деревце росло три белых бутона, каждый размером с горошину. Ветки, с которых свисали налитые бутоны, прогнулись под их тяжестью. Казалось, они вот-вот сломаются.
– Это… это… – я не находил слов.
– Невероятно, правда? – улыбнулась Абра. – Никогда ничего подобного не видела. Это знак, Сэм. Твоя мама подает знак, что с ней все в порядке… Я хочу сказать – обломок дерева, возле которого она умерла, дал побег с прекрасными цветами. Ветка защищает росток. Это так чудесно, правда?
Абра растрогалась и едва не плакала, а до меня дошло: она не слышала рассказ мистера Джинна о Древе Жизни. О том, как оно должно выглядеть, где его нужно искать и как помочь ему выжить. Абра ушла прежде, чем старик все это поведал.
Однако перед нами действительно было Древо Жизни.
– Потрясающе… – пробормотал я и тут же решил ничего не говорить Абре.
Я просто не мог поделиться с ней, по крайней мере не в тот момент, не мог показать, что принес в спортивной сумке. Я даже о собаках и пылающем мече не собирался упоминать. Неизвестно, как отреагирует Абра: посмеется надо мной или постарается убедить не использовать Древо для воскрешения мамы. Она способна даже спрятать от меня росток или уничтожить его.
Я прерывисто вздохнул. Вдруг Абра и правда уничтожит Древо? Оно выглядело таким хрупким – много усилий не потребуется. Просто махнуть нарочно рукой, нанести быстрый удар – и мои надежды разрушатся в одно мгновение.
– Что с тобой? – встревожилась Абра. – Что-то не так?
Я покачал головой.
– Не знаю… Просто не знаю.
В душе снова клубилось зло. Мне опять казалось, что Абра – воплощение добра, а раз я скрываю от нее свою тайну, значит, я на стороне зла… Тьма расползалась внутри, я ощущал ее, но остановить был не в силах. Единственный способ прекратить это – бросить попытки вернуть маму, а на такое я ни за что бы не согласился.
Я сделаю все, чтобы она вернулась.
Правда? Все ли?
– Спасибо, что показала.
Абра снова убрала ветку в чулан.
– Пусть пока останется здесь. Может, твой папа потом приедет на машине и заберет ее. Уж слишком она тяжелая.
– И как только ты умудрилась ее сюда дотащить!
– Да уж! Но мне так хотелось, чтобы ты посмотрел на росток, – застенчиво призналась Абра. – А ты что принес?
Я даже растерялся.
– Да ничего особенного. С твоим сюрпризом не сравнится, – улыбнулся я, кивнув на чулан.
– Но меня теперь мучит любопытство! – смеясь, возразила Абра. – Давай показывай.
– Честно, просто ерунда, не стоящая внимания. Нашел в амбаре кое-какое старье.
– На вид тяжелое, – заметила Абра, а я почти успокоился, поскольку она, похоже, больше не интересовалась содержимым сумки. – Можешь оставить здесь. Я даже закрою чулан на замок. Когда вы с отцом приедете за веткой, я верну твою сумку.
Сначала я запаниковал, решив, что она замышляет украсть мои вещи, отобрать у меня меч, атлас и вырезки, но потом взял себя в руки. Откуда ей знать? Абра просто проявила вежливость.
– А если мы запрем дверь, ты отдашь мне ключ?
– Конечно, – смущенно посмотрела на меня Абра. – Но зачем? Думаешь, я заберу все себе?
Взгляд у нее был озадаченный, словно она в темноте споткнулась обо что-то странное и не могла понять, что это.
– Конечно, нет! – я натянуто хохотнул, смех прозвучал глухо, неестественно. – Просто, понимаешь… Мне очень понравилась мысль, что росток принадлежит мне. Что это знак для меня одного и больше никто не сможет до него добраться.
– Ладно… Ну ты и чудик, – фыркнула Абра и улыбнулась.
Мы засмеялись, и на сей раз мой смех был искренним. И мне полегчало – все же есть в смехе нечто, разгоняющее тьму, пусть даже на короткие мгновения.
– Спасибо, что пришел, – сказала она. – Я тебя ждала.
Я улыбнулся широко и радостно – я ведь тоже по ней скучал.
– Для чего же еще нужны друзья? – вопросил я, но сделал только хуже.
Лживые слова лишь усилили предательство.
Садясь в автомобиль миссис Миллер, я крепко сжимал в кармане ключ от шкафа. Уже стемнело, а я пришел к ним пешком, без велосипеда, и мама Абры согласилась отвезти меня домой. У Миллеров был старый пикап с обшивкой под дерево по бортам. На зеркале заднего вида висел зеленый ароматизатор-елочка, и в салоне всегда пахло сосновым лесом.
Ехать вдвоем с миссис Миллер было как-то непривычно.
– Как поживает отец? – спросила она.
– У него все в порядке.
– А ты как?
– Кажется, неплохо.
– Похороны были такие чудесные… – заметила она, промокнув увлажнившиеся глаза, и мельком посмотрела на меня. – Знаешь, грустить – это нормально. И плакать иногда – тоже.
Повисло молчание. Только шины шуршали по грязи да камешки, отлетая с дороги, бились о днище пикапа.
Я кивнул и отвернулся к окну. Странное дело: от одного лишь разговора о слезах мне тоже захотелось плакать. Что-то подобное сказала бы и моя мама, если бы не умерла. Но я не поверил миссис Миллер.
Взрослые плачут редко. Я ни разу за всю свою жизнь не видел слез отца, даже после похорон, хотя порой, когда я внезапно и без предупреждения входил в комнату, глаза у него были красные и опухшие.
Нет, миссис Миллер слукавила. Плакать нельзя. Не знаю, зачем она пыталась убедить меня в обратном.
И тут посреди ночи я заметил непроглядную фигуру. Черное на черном. Он стоял с восточной стороны в направлении реки на пригорке среди рощицы деревьев. Сначала я принял его за какую-то причудливую тень, но когда мы проехали мимо, он сгруппировался, выскочил из кустов и помчался за машиной.
20
Я съежился на сиденье, опускаясь все ниже, пока вровень с окном не остались только глаза и макушка.
– Не переживай, милый, – мама Абры дотянулась до меня и потрепала по коленке.
Наверное, решила, что я растроган ее прочувствованной речью о необходимости проявлять скорбь. Но дело было в другом: я испугался. Никогда в жизни мне не было так страшно.
Зверь, что бежал по обочине рядом с машиной, напоминал одну из тех собак, которые чуть раньше на меня напали, только намного больше размером.
Встав на задние лапы, передними и головой он легко достал бы до нижних ветвей нашего дуба – того места, где прятался кот и где стоял я во время той ужасной бури.
Зверь легко гнался за машиной. Похоже, он совершенно не устал. Кажется, даже не особенно старался – просто бежал следом ради удовольствия.
Иногда, моргнув, я терял его из виду. Он был воплощением тьмы, глубочайшего мрака. Точно дыра в реальности. Его нельзя было увидеть, а у меня получилось. Каждый раз, краем глаза замечая тень, каждый раз, узнавая ее очертания, я, охваченный ужасом, вновь нырял вниз.
Машина сбросила скорость, заворачивая в наш переулок, и зверь остановился на церковной стоянке, оскалив мне вслед зубы, будто подавая молчаливый знак:
«Плод тебе не принадлежит».
И я вспомнил. Это была та самая злобная тварь, что пришла ко мне во сне, когда плод Древа истекал гнилью на моей ладони и я никак не мог отнести его умирающей маме.
– Амарок, – еле слышно пробормотал я, поняв, зачем он явился.
Монстр искал Древо.
Мне вспомнились слова отца: «Амарок убивает только глупцов, что охотятся в одиночку».
– Сэм? – ласково окликнула миссис Миллер. – Ты выходишь?
Мы остановились в переулке в пятидесяти ярдах от моего дома. Я не сразу понял, что машина уже никуда не едет: так пристально вглядывался в боковое зеркало, высматривая Амарока. Единственный мигающий фонарь на стоянке у церкви отбрасывал причудливые скользящие тени, но ничего страшного я не разглядел.
– Сэм?.. – снова позвала меня миссис Миллер.
– Спасибо, – пробормотал я, скрывая страх. – Мороженое было очень вкусное.
Я открыл дверь и весь сжался. Сейчас Амарок цапнет меня за ногу и утащит во мрак, а там выпытает все секреты и сожрет! Но ничего не произошло. Лишь слышнее стало рычание автомобильного мотора и стрекот сверчков.
– Ты в порядке, Сэм? – разволновалась миссис Миллер.
Я опустил ногу на землю и выглянул из машины. Каждая тень казалась подозрительной – в каждой мог затаиться Амарок.
– До свидания, – сказал я, с отчаянием посмотрел ей в глаза и снова повторил: – До свидания.
Я выскочил наружу и рванул в темноту, сжимая в руке ключ, словно единственное спасение от Амарока.
– Сэм! – крикнула мне вслед миссис Миллер, но я был не в силах остановиться. – Сэм, ты не закрыл дверь!
* * *
Рука отца потрясла меня за плечо, выдергивая из кошмара.
Мне снились тени. Амарок мчится за пикапом, а потом прячется в кустах у церкви. Молния снова и снова пронзает дуб. И ключ – я то теряю ключ, то не могу его спрятать, то не получается втиснуть его в скважину. Он выскальзывает из рук и проваливается в трещину в полу, куда я не могу дотянуться.
– Сэм! – опять потряс меня отец. – Просыпайся, нынче утром у нас много дел.
Я так обрадовался пробуждению, что вскочил без единой жалобы. И голосу отца тоже обрадовался. Тот не стал дожидаться, пока я переоденусь в рабочую одежду, так что я быстро натянул джинсы, дырявые носки и старую футболку. Ботинки стояли наготове в прихожей у черного хода. Ключ, который дала Абра, я убрал в карман. Сны уже почти улетучились, а вот ключ казался очень реальным. Я потер пальцами его острые зазубрины. С другой стороны было кольцо, гладкое и прохладное.
Я спустился вниз на запах бекона.
– Завтрак готов, – улыбнулся мистер Теннин, выкладывая яйца и бекон на тарелки, загодя расставленные на столе.
Вид у нашего нового работника был свежий и отдохнувший. Он спал? Нужен ли ему вообще сон? Мне не хотелось смотреть мистеру Теннину в глаза. Неизвестно, знал ли он, что его коробка исчезла? Непохоже… Он не упомянул об этом ни словом, и я не слышал, как кто-нибудь поднимался на чердак прошлой ночью. Однако мистер Теннин мог заглянуть туда, пока я гостил у Абры.
Времени обыскать мою комнату у него было предостаточно. С другой стороны, вел он себя вполне спокойно и совсем не встревоженно. Зато я боялся даже оторвать взгляд от тарелки, уткнулся в нее и решил как можно сдержаннее отвечать на его вопросы. Если, конечно ему взбредет в голову меня о чем-нибудь расспросить. Однако я не без оснований подозревал, что этот человек способен выяснить правду по одному лишь тону моего голоса.
К счастью, ели мы в тишине, хоть завтрак отнюдь не бесшумное занятие. За столом раздавались усталые вздохи, звяканье приборов, звуки пережевывания пищи. Закончился он быстро, поскольку предстояло много работы, а времени, наоборот, не хватало, так что вскоре тарелки уже лежали в раковине, а мы толкались у выхода, готовясь выйти в ранний утренний сумрак. Небо на востоке только-только озарилось солнечными лучами, до рассвета еще оставался целый час.
Я и мистер Теннин отправились вслед за отцом в большой амбар. Папа щелкнул выключателем. Пять-шесть лампочек заморгали, напоминая об отсутствии света на чердаке. Нужно было заменить там лампочку.
– Сынок, раз уж я вспомнил: накорми ягненка. А мы с Калебом пока сбросим сено с сеновала.
Отец вручил мне бутылку, и я отправился по проходу мимо коров, что начали просыпаться в стойлах, мимо загона для кур с лазом в стене, через который птицы выходили погулять во двор. В самом дальнем углу, где из маленького окошка струился тусклый свет, находился отсек для ягненка. Увидев меня, малыш заблеял и быстро-быстро затряс хвостиком. Мордочка у него была совсем крошечная, а все тельце дрожало в предвкушении завтрака.
Я просунул бутылку через ограждение, ягненок присел и впился в соску, безостановочно виляя хвостом. Засмеявшись, я потрепал его по макушке и вспомнил, как мама любила приходить сюда и кормить ягнят. Работа на ферме ее не слишком увлекала – ей не нравилось ни доить, ни выгребать навоз из стойла, но ягнят она действительно любила.
Вспомнил я и об Абре. Этот малыш ей наверняка бы понравился.
– До конца лета друзей у тебя прибавится, – тихо пообещал я ягненку.
Отец и мистер Теннин вилами подталкивали к отверстиям в перекрытиях сеновала тюки сена, откуда те с приглушенным звуком падали вниз. В тусклых лучах кружились пылинки.
Что-то заслонило маленькое оконце, перегораживая слабый свет, и вдруг на ягненка упала тень. Не успел я задуматься, что там могло бы быть, как внезапно почувствовал: позади меня кто-то есть. Я осторожно обернулся через плечо. Там с суровым видом и скрещенными на груди руками стоял мистер Джинн. Испугавшись, я подскочил и ударился головой о перекладину. Принялся озираться, но бежать было некуда, и когда я наконец осмелился посмотреть старику в глаза, догадался: он очень недоволен.
– Привет, Сэм.
– Доброе утро, – пробормотал я.
Ягненок дернул бутылку, та вырвалась у меня из рук и ударилась о бетонный пол. Стекло лопнуло, и молоко разлилось повсюду. Я застонал.
Мистер Джинн посмотрел вниз и топнул ногой, поднимая в воздух пыль и солому, а потом с прищуром воззрился на меня.
– Сдается мне, ты не очень-то помогаешь.
– О чем это вы? – делано удивился я, но, разумеется, понимал, о чем он говорил.
Сначала, когда я решил, что сосед рад будет помочь мне найти Древо, в его присутствии я стал испытывать слабую надежду. Сомнительную надежду, и все же… Но сейчас при виде него все внутренности у меня скручивались в тугой клубок. Я ужасно боялся и вместе с тем понимал, что он мне нужен. Нужна его помощь.
Старик молча смотрел на меня, но не произнес ничего, поэтому я, запинаясь, выложил ему то, что сумел сочинить.
– Ну… просто вчера я должен был кое-что показать Абре, а утром отец заставил меня помогать по хозяйству. Деваться некуда, работать надо. Но после обеда обязательно отправлюсь на поиски Древа. Честно! Уверен, мы его найдем.
– Я его найду, – возразил мистер Джинн. – Я всегда его нахожу. Но время на исходе. Твоя мать больше не может ждать. – Он помолчал, давая мне обдумать эти слова.
Они глубоко проникли в мое сознание, и меня наконец озарило: мистер Джинн – тот самый ангел, что хотел завладеть Древом. По телу пробежал холодок, пощекотав каждый волос на голове. Про`клятый ангел! Мне следовало бы забыть о своих планах, понимание его сущности должно было меня отпугнуть, но этого не произошло. Я лишь еще больше оказался зависим от старика – от его знаний и помощи, ведь только он мог прийти мне на выручку.
– Древо не останется здесь навсегда, Сэм. Я слишком долго ждал этого момента. Со дня смерти твоей мамы до увядания ростка у нас лишь десять дней. Если мы к тому времени его не найдем… – бабах! – (Мистер Джинн воздел руки со сжатыми в горсть пальцами и внезапно разжал их), – бутоны опадут, Древо погибнет и всему наступит конец. Оно больше не появится в этих краях, возможно, до конца твоей жизни.
Я вспомнил белые завязи на маленьком ростке – они были тяжелыми и клонили ветки к земле. Словно могли сорваться в любую минуту.
Я постарался избавиться от этого образа.
– Я помогу. Клянусь.
У меня возникло странное ощущение, что старик может пробраться прямо в мой мозг и внушить мне свои мысли.
– Я надеялся на тебя, – кивнул мистер Джинн, – но не был уверен. Поэтому пришлось позвать еще помощников. Особенно одного…
Я знал, о ком он говорит. Об Амароке.
– Кажется, ты видел его вчера, когда возвращался домой от подружки, верно?
Я кивнул.
Старик произнес очень серьезным тоном:
– Пойми, Сэм, Амарок не… – Он вздохнул.
Я вспомнил огромную тень, что мчалась рядом с пикапом миссис Миллер, длинный язык зверя, глаза…
Мистер Джинн продолжил обреченно, будто происходящее каким-то образом вышло у него из-под контроля:
– Амарока успокоить непросто. Зверя интересует лишь одно: Древо. Он хочет питаться только этими плодами. И если кто-то встанет у него на пути… – Старик приподнял бровь, словно спрашивая, дошло ли до меня. Я кивнул, и он, пожав плечами, добавил: – Он уничтожит препятствие.
Я обернулся на пыльное окно, но тень исчезла.
– Когда закончишь с делами, приходи ко мне, – велел сосед. – У нас много дел.
Так что после обеда я уже шагал по кукурузному полю на ферму мистера Джинна. Пришлось соврать отцу, что сосед предложил у него подработать. Не совсем ложь, и все же… Отец отпустил меня, попросив вернуться к ужину и помочь с хозяйством. Конечно, я согласно кивнул.
Я шел по полю, и наш дом позади становился все меньше. В вышине снова кружили стервятники. Они парили в воздухе, время от времени взмахивая огромными крыльями, но летали так высоко, что с земли их лысые головы были почти неразличимы.
Птицы не отставали от меня, словно защищали или указывали путь к кому-то или чему-то. Я пересек поле и ступил в высокие сорняки, радуясь, что утром надел рабочие ботинки.
Подъездная дорожка в прежние времена была посыпана гравием, но теперь ее устилала в основном грязь. По шатким ступеням я поднялся на крыльцо и постучал в дверь.
– Входи! – крикнул мистер Джинн откуда-то из недр дома.
Толкнув створку, я вошел и неохотно притворил ее за собой. Громко щелкнул замок, и я постоял немного, жалея, что со мной нет Абры.
Мы должны были держаться вместе, а я зашел так далеко…
