Текст книги "Вечные влюбленные"
Автор книги: Ширли Басби
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 27 страниц)
Ник заворчал, поскольку эта идея не так вдохновляла его, как жену. Однако, едва зародившись, эта мысль все больше овладевала Ником, и вскоре он сам стал надеяться, что Атина принесет хорошие новости в свой следующий визит. Так и случилось.
Утром Атина прискакала верхом, пока Тесc и Ник еще только готовились к прогулке. По тому радостному возбуждению, в котором пребывала Атина, они поняли, что поездка ее принесла успех и для них готовы хорошие новости. Они остановили лошадей; Атина, натянув поводья, весело сказала:
– У меня было утро, полное событий, мои дорогие. Сейчас я все вам расскажу… – Она многозначительно покосилась в сторону грумов, которые возились возле конюшен, и тихо добавила:
– Давайте только отъедем подальше от чужих ушей.
Они втроем быстро отъехали прочь, и только когда конюшни скрылись из виду, Атина заговорила. Ее черные глаза сверкали как отполированный обсидиан.
– Фрэмптон и я, – выпалила она, – мы поехали кататься сегодня утром по пограничной дороге, и как вы думаете, кого мы встретили? – Она широко улыбнулась. – Ну конечно! Барона Мандевилла. Мы очень приятно поболтали немного, и он случайно обронил, что в этот четверг уезжает в Йоркшир провести праздники с друзьями. Я была потрясена! Я пришла в такой восторг, что он, должно быть, решил, что я сошла с ума.
– Надеюсь, это не выглядело подозрительным? – резко спросил Ник.
Атина покачала головой:
– Нет, нет, конечно, нет! Я же не дура. – Она посмотрела на них. Эмоции переполняли ее. – Ну, что будем делать?
Ник колебался. Он взглянул на Тесc и, заметив румянец на ее щеках и радостный блеск в фиалковых глазах, медленно кивнул головой:
– Да, думаю.., стоит рискнуть, но ведь надо найти предлог для того, чтобы приехать в поместье, – мы ведь не можем просто так появиться и потребовать, чтобы нас впустили.
Тесc задумалась.
– А что, если я скажу, что забыла свою любимую брошь или колье? Что-нибудь, что принадлежало моей матери? Это будет недостаточно веской причиной? Никто из слуг не поставит под сомнение мои слова.
– Отлично! – воскликнула Атина. – Вполне веская причина, чтобы заглянуть в поместье.
Ник не испытывал такого же энтузиазма, однако и он наконец согласился, что лучшего повода не найти. Было решено, что Атина с помощью сквайра Фрэмптона убедится, что Эйвери в самом деле уехал в Йоркшир, а также, если это будет возможно, разузнает, сколько слуг находится в усадьбе.
Сдвинув брови. Ник впился в сестру жестким взглядом:
– Ты сможешь все это провернуть, не вызывая у него подозрений?
Атина скромно улыбнулась:
– Джон увлечен мною, ты же знаешь, и он верит всему, что я ему говорю. Я буду, насколько это возможно, придерживаться нашей версии. Скажу, что Тесc безумно жаждет вернуть брошь, которая принадлежала ее матери и которую она больше всего любит, и еще скажу, что она не хочет рисковать и встречаться с Эйвери. Он легко выяснит, когда Эйвери уедет и сколько слуг останется в доме.
Ник не видел в ее плане никаких изъянов, не мог он и придумать ничего лучшего, и все же… Отбросив смутное чувство тревоги, он согласился на это предприятие.
И если они и раньше проявляли нетерпение, то время от вторника до пятницы, когда должно было свершиться задуманное, для Тесc и Ника тянулось бесконечно. И когда в пятницу утром прискакала улыбающаяся Атина, они поняли, что Эйвери уехал.
Когда они остались втроем в библиотеке, Атина сняла перчатки и модную черную бархатную шляпу с полями. Грея руки перед огнем, она сообщила:
– Он уехал. Вчера днем. С ним отправился его камердинер, а дворецкого и большую часть прислуги он отправил в отпуск до первого января. Остались лишь несколько старых слуг. Только для того, чтобы следить за порядком в поместье до его возвращения.
Тесc, сверкая глазами, пылко произнесла:
– Значит, мы можем ехать. Сегодня мы должны осуществить наш план.
Атина медленно кивнула; Ник впервые заметил, что она стала странно покорной. Она решительно сжала губы, но от Ника не ускользнуло промелькнувшее в ее глазах выражение сожаления.
– Что случилось? – спокойно спросил он. – Ты передумала?
Атина глубоко вздохнула и обвела взглядом богато меблированную комнату, в которой они находились. Наконец посмотрела на брата. Глядя ему в глаза, она твердо сказала:
– Нет, я не передумала. Все идет, как задумано.
Атина не стала задерживаться. Пообещав вернуться к назначенному часу, то есть в два часа дня, она вскоре удалилась.
Тесc от волнения не находила себе места. Она то и дело теребила мужа:
– Это куда более волнующе, чем исследовать подвалы под домом привратника. Я никак не могу дождаться, чтобы выяснить, насколько правильны наши подозрения! – Потом ее возбуждение немного улеглось, и она тихо добавила:
– Я понимаю, что это будет ужасно и печально, но я рада, что буду с тобой, когда мы разузнаем, что же произошло с ними на самом деле – Отбросив мрачные мысли, она озорно улыбнулась:
– Не одному тебе пускаться в приключения!
Николаc казался замкнутым и отвечал невпопад, потом извинился и пошел к Лавджою, который был наверху, чтобы переговорить с ним. Плотно прикрыв за собой дверь. Ник без обиняков заявил:
– Наверное, я собираюсь совершить чертовскую глупость, старина! Вообще-то я так не считаю, иначе не стал бы рисковать Тесc, но я буду чувствовать себя намного лучше, если ты будешь знать, что я замышляю.
Лавджой пристально поглядел на него и отложил камзол, который чистил щеткой.
– Ну и что же вы задумали на сей раз? – спросил он.
Ник улыбнулся.
– Не знаю. Вроде никакой опасности быть не должно, и если бы я серьезно считал, что нам что-то угрожает, конечно, не взял бы с собой жену. По-моему, с годами я просто становлюсь осторожнее. – Он сунул руку во внутренний карман и вытащил дневник.
Вручив его Лавджою, он произнес:
– Сохрани его для меня. А если со мной что-нибудь случится, проследи, чтобы это передали в руки моей бабушке, и никому больше. Мы с женой и Атиной собираемся съездить в усадьбу Мандевиллов сегодня днем. – Лавджой удивленно вскинул брови. Ник поспешил успокоить его:
– О, не волнуйся – похоже, барон уехал. Мы собираемся разгадать тайну и планируем исследовать старые темницы под усадьбой. – Они посмотрели друг другу в глаза, и Ник добавил– Если я не вернусь, скажем, к семи часам вечера – не знаю, сколько времени это может у нас занять, – тогда возьми нескольких крепких ребят, отправляйся в усадьбу Мандевиллов и справься насчет нас. – Ник хитро улыбнулся. – Не важно, что тебе там ответят, не покидай этот проклятый дом без нас.
У Лавджоя был весьма обеспокоенный вид.
– Вы подозреваете ловушку?
Ник покачал головой.
– Не обязательно. Просто не исключаю и такой возможности. – Он ухмыльнулся.
– Вы можете отказаться . – тихо отозвался Лавджой.
Ник стиснул зубы.
– Нет. Я должен узнать правду.., кое о чем.
Оставив слугу в комнате. Ник подошел к одному из массивных шкафов красного дерева, которые стояли вдоль северной стены его спальни. Порывшись в шкафу, он нашел то, что искал, – небольшой пистолет, который можно было легко спрятать, и устрашающего вида кинжал. Ловким движением он вложил кинжал в сапог, где он был незаметен, но откуда его в любой момент можно было выхватить, а потом спрятал пистолет в карман камзола.
– Ну вот, – угрюмо сказал он, – на всякий случай я тоже кое-что припас.
Глава 27
Проходили часы, но чувство тревоги не покидало Ника. Он предпринял последнюю попытку разубедить Тесc сопровождать его в усадьбу Мандевиллов. Она молча выслушала его, а потом спокойно заявила:
– Неужели ты и вправду думаешь, что сможешь войти в поместье без меня? Или я позволю тебе поехать одному, особенно если ты волнуешься из-за Атины?
Ник озадаченно почесал затылок.
– Дело не в том, что я не доверяю ей, – раздраженно сказал он. – Просто такое ощущение, что все складывается слишком уж гладко. Мы только заикнулись, а у нее уже все устроилось. – Он уныло улыбнулся. – Не следует забывать, что последние несколько недель были единственным на моей памяти временем, которое мы с ней провели в мире. Я дюжину раз говорил себе, что она изменилась, а может, изменился я, но это все равно не слишком убедило меня. – Он вздохнул. – Впрочем, серьезных оснований для подозрений у меня нет – разве что допустить, что моя сестра желает моей – а также и твоей – погибели.
Тесc дотронулась до его щеки.
– Знаешь, я верю, что Атина наконец решила наилучшим образом воспользоваться ситуацией, которую не может изменить. Она искренне рада, что может жить своим домом. Ты ведь это замечаешь?
Ник подавил желание выругаться и крепко прижал Тесc к себе.
– Да, Атина кажется более счастливой с тех пор, как стала жить отдельно от нас. Я молю Бога, чтобы ты оказалась права – что она действительно смирилась со своим новым положением.
В назначенный час прибыла Атина, и Тесc и Ник отправились с ней в поместье Мандевиллов. Все они были как-то странно подавлены. Ник предполагал – из-за того, что знали: в лучшем случае они найдут скорбную горку костей – все, что осталось от Бенедикта и Терезы за столько долгих лет.
Ник взял с собой инструменты, чтобы сломать кирпичную стену: две кирки, тяжелую кувалду, пару лопат и несколько соломенных факелов. Все это лежало в двух больших парусиновых сумках, привязанных сзади к его седлу.
Они почти не разговаривали между собой; даже Атина была на удивление молчаливой. Короткая беседа их резко оборвалась, когда они наконец добрались до места – прежнего дома Тесc. Они остановили лошадей. Дом не выглядел зловещим: просто старая очаровательная усадьба, купающаяся в слабых лучах полуденного солнца.
Вспомнив ужас той страшной ночи, когда она убегала из дома, Тесc глубоко вздохнула и весело сказала:
– Ну что, едем?
Остальные кивнули. Жребий был брошен.
Все шло по плану. Старый слуга Генри Барнс ответил на их стук в дверь, и его изрезанная шрамами физиономия смягчилась, когда он увидел Тесc.
– Мисс! – в восторге воскликнул он. – Вы вернулись!
Тесc несколько минут поговорила с ним, представила своего мужа и его сестру. После того как он искренне поздравил ее с замужеством, а Тесc заверила его, что тетушки хорошо себя чувствуют, Генри подтвердил то, что говорила Атина: хозяин уехал в Йоркшир до начала года, и, кроме него самого, повара и молоденькой девушки-посудомойки, в доме никого нет: слуги уехали, поскольку им дали неожиданный отпуск.
Генри повел их в дом. Покачав седой головой, он тихо сказал Тесc:
– Никогда не думал, что новый барон окажется столь великодушным с прислугой. Он проявил такую доброту – позволил нам провести праздники с нашими семьями.
Пока Тесc упрашивала старика занять его излюбленное место у кухонного камина, Атина и Ник пошли за сумками с инструментами.
Когда они вернулись, Тесc сообщила, что Генри ушел на кухню, где он, без сомнения, останется, пока ему не позвонят, когда они будут готовы уехать домой. Теперь им надо только разыскать кирпичную стену, за которой скрывались темницы.
Они пошли за Тесc по узким изогнутым коридорам, расположенным в задней части дома, и после нескольких неудачных попыток в конце концов оказались в явно старом и редко используемом коридоре. Как объяснила Тесc, нынешний дом был построен на месте старого здания, выстроенного из камня еще в норманнские времена. Темницы являлись фундаментом старого здания, и, поскольку их много десятилетий назад замуровали, вряд ли кто-нибудь приходил в эту часть дома. Помимо членов семьи и одного-двух старых слуг, мало кому было известно о существовании темниц.
– Они заранее зажгли два факела. Тесc и Ник держали в руках по одному, и когда они внезапно завернули за угол, их глазам открылась поразительная картина: в мерцающем свете они разглядели кирпичную стену с огромной черной зияющей дырой посередине. Разбитые и сломанные кирпичи валялись у стены.
Как только Ник увидел дыру, он понял, что это ловушка. Он обронил сумки с инструментами и потянулся, чтобы схватить Тесc.
Первой мыслью его было увести ее отсюда.
Неожиданно раздался хладнокровный голос Атины:
– На твоем месте я не стала бы делать этого.
Он оглянулся на свою сестру, но увидел двойное дуло пистолета, Теперь он понял, почему Атина отказалась нести факел, а потом заявила, что инструменты слишком тяжелы для нее. Она улыбалась безжалостной улыбкой, и мурашки пробежали у него по спине. Она указала на отверстие в кирпичной стене.
– Ну, идите вперед, если хотите узнать, что с ними случилось.
Ник стиснул руку Тесc.
– Почему бы тебе не рассказать нам о своей находке? – спокойно попросил он.
Атина пожала плечами.
– Вы были правы. Они здесь – то, что от них осталось. Мы нашли их тела, большей частью кости, в средней камере, справа отсюда. И бриллианты тоже.
Тесc знала, что они их найдут, но, услышав, что Атина подтвердила ее подозрения, она почувствовала, как что-то сдавило сердце.
Не сводя глаз с лица Атины, Ник тихо спросил:
– Ну а сейчас что происходит? История повторяется?
Атина сморщилась.
– Боюсь, именно это сейчас и произойдет. Ну а теперь давайте, ступайте в эту дыру.
Ник посмотрел в глаза Тесc, а она ответила ему таким исполненным любви и доверия взглядом, что у него перехватило дыхание.
Они не умрут!
В какой-то миг он хотел было отказаться повиноваться, но быстро отбросил это решение, поскольку не сомневался, что Атина застрелила бы их на месте. Надеясь, что придумает какой-нибудь выход, он освободил руку Тесc и перелез через камни на другую сторону. Тесc последовала за ним, а Атина, не сводя с них дула пистолета, привстала на каблуках, не давая им шанса скрыться.
Оказавшись по другую сторону, они очутились в большой сырой каменной комнате, примерно двадцать на тридцать футов. Свет факела зловеще плясал на темных закопченных стенах. Оглядевшись, Ник заметил несколько небольших дверей, выводивших из главного помещения. «Камеры, – догадался Ник, – где бедняг просто оставляли погибать». Он задержался взглядом на средней камере справа, зная, что там почти семьдесят лет покоятся останки его деда и Терезы… Господи, только бы они были мертвы, когда Грегори замуровывал их.
Перебравшись через груду камней, Атина сделала им знак, чтобы они шли дальше, и Тесc с Ником нехотя повиновались, осторожно обходя зловещую черную дыру, зиявшую посередине каменного пола.
И только когда они дошли до дальней стены комнаты, Атина позволила им остановиться. Ник на секунду задержал взгляд на страшной дыре, догадавшись, что это старый колодец, которым, вероятно, пользовались много лет назад, – или выгребная яма.
Атина проследила за направлением его взгляда и усмехнулась.
– Нет, я не собираюсь вас сбрасывать туда – хотя эта мысль приходила мне в голову. Я пожалею вас и застрелю, прежде чем уйду.
– Как ты великодушна, – сухо сказал Ник.
Атина рассмеялась.
– Знаешь, – непринуждено призналась она, – временами я почти люблю тебя! Мне даже немного жаль, что приходится убить тебя!
– Можешь этого не делать. Ты могла бы нас отпустить. Пока еще никто не пострадал.
Атина улыбнулась в ответ и покачала головой:
– Нет. Ты стоишь между мной и тем, что я хочу. – Голос ее зазвучал жестче. – Что должно было быть моим! – Она поглядела на Тесc. – А что касается тебя, то я искренне сожалею, что тебе тоже необходимо умереть, но когда умрет Ник, ты станешь его наследницей, а от этого мне ничего хорошего ждать не приходится. И разумеется, ты уже можешь быть в положении. Прости, дорогая, но я и правда полюбила тебя за прошедший месяц.
Вдруг в тени за спиной Атины появилась фигура человека. Тесc вздохнула, инстинктивно прижавшись к Нику, но Атина, похоже, совсем не удивилась. Человек вступил в мерцающий свет, отбрасываемый факелами, которые держали Тесc и Ник.
– Он доставил вам беспокойство? – спросила Атина.
Джон Фрэмптон покачал головой:
– Нет. Даже ничего не заподозрил, пока не стало слишком поздно.
– А вы уверены, что он мертв?
Фрэмптон кивнул:
– Вполне.
Ник мрачно сдвинул брови. Что здесь делает Фрэмптон? И кто мертв? И как же, черт побери, ему увести отсюда Тесc?
Однако его лихорадочные мысли были прерваны Атиной.
– Полагаю, – сказала она, – справедливо сказать тебе, о чем у нас идет речь… – Она наклонила голову в сторону двери, в которую вошел Фрэмптон. – Тебе будет приятно узнать, что Эйвери приказал долго жить. Я уверена, тебе не доставит радости делить с ним здесь вечный сон, однако другого выхода нет.
Если до этого Ник был озадачен, то сейчас он вообще был сбит с толку.
– Ты заставила Фрэмптона убить Эйвери? Но почему? Я знаю, что этот человек был ублюдком, я и сам готов был убить его, но что такого он сделал тебе?
Атине, похоже, все это очень нравилось, и Ник был благодарен судьбе за то, что у нее было желание поговорить. С легкой улыбкой на губах, довольная собой она сказала:
– Эйвери нам немного мешал, возможно, последние восемь – десять месяцев. Я решила, что раз я хочу избавиться от тебя, то почему бы заодно не позаботиться и о нем?
Ник нахмурился.
– Чем он тебе мешал? Не говори только, что он пытался совратить тебя!
Атина в ответ громко расхохоталась.
– Эйвери! О Господи, конечно, нет!
Она немного помялась и вопросительно поглядела на Фрэмптона. Он состроил гримасу и пожал плечами.
– Ну видишь ли, я говорила не всю правду, когда утверждала, что Рэндал был щедр со мной, – осторожно начала Атина. – Он мог быть таким же прижимистым, каким был в последнее время ты, так что некоторое время назад, когда Джон унаследовал поместья отца и увидел, что они почти разорены, мы с ним стали ломать голову, как бы поддержать наши исчезающие капиталы. Решение оказалось простым: так сказать, натуральные ресурсы.
Ник сощурился:
– Вы занялись контрабандой.
Атина кивнула:
– Да, дорогой братец, занялись. Нам очень везло, и мы уже собирались бросать наше прибыльное дельце, но у Джона возникло небольшое препятствие, а Рэндал и Сидни умерли. Ты стал новым графом, Эйвери унаследовал Мандевилл. – Она горестно вздохнула. – Мы колебались, стоит ли закончить нашу незаконную деятельность, но я не хотела бросать, пока точно не определила бы свое место в твоей усадьбе, Джон хотел собрать воедино и расширить свои владения. Мы собирались продолжать еще несколько месяцев, но тут Эйвери обнаружил что к чему, и все изменилось.
Ник кивнул:
– Так оно и должно было быть, я знаю Эйвери.
Туте горечью заговорил Фрэмптон:
– Он урвал себе добрую треть доходов, когда мы с Атиной уже все сделали. Мы все наладили – даже лошадей и повозки для транспортировки, а этот сукин сын спокойно требует треть от наших операций. Он угрожал нас выдать. У нас не было выбора.
– И наверное, Эйвери предложил способ расширения операций? – спросил Ник с обманчивой беспечностью. Он вдруг вспомнил о шпионе, о котором говорил Роксбери.
Фрэмптон поразился точности его догадки, а Атина одобряюще улыбнулась.
– Ты всегда все схватывал на лету, – сказала она. – Ну да, ты прав. Эйвери превратил нас в шпионов. У него были связи с Уайтхоллом и Хорс-Гардс, и достаточно скоро он начал использовать наши операции как способ передачи и получения информации от французов. Это существенно увеличило наши доходы, но ни одному из нас не улыбалось сидеть у Эйвери под каблуком. Он вел себя так, словно это были его операции, а мы являлись простыми пешками.
– И тогда вы решили убить его.
Атина кивнула.
– Решение пришло к нам недавно. Некоторое время все шло чудесно, и, разумеется, раз уж мы начали передавать информацию французам, Эйвери так же погряз в контрабанде, как и мы, – он не мог бы выдать нас, не выдавая себя. Но мы с Джоном хотели выйти из игры, а Эйвери – нет. – Она поглядела на Тесc:
– Если бы он на тебе женился, он, без сомнения, был бы доволен и оставил бы дело. Но всегда существовала опасность, что он промотал бы даже твое состояние и когда-нибудь в будущем прибежал бы, скуля, к нам, либо требуя, чтобы мы снова начали контрабандный бизнес, либо ради того, чтобы шантажировать нас. Мы не могли оставить его в живых.
– Но какое это имеет отношение к нам? – спросила Тесc, сверкая фиалковыми глазами. – За что нас убивать? Мы же тебе ничего не сделали!
– Ну здесь вы ошибаетесь, – неожиданно вмешался Фрэмптон. – Ваше присутствие в домике привратника было совершенно для нас неудобно. Нам надо было выжить вас оттуда, хотя ни я, ни Атина в то время не знали, кто вы. Мы думали, что вы очередная игрушка Ника.
Свободная рука Ника сжалась в кулак.
– И пытались убить ее, чтобы я покинул дом? – грубо спросил он.
Не обращая внимания на горестный вздох Тесc, Атина кивнула.
– Как я уже говорила, ты все схватываешь на лету.
Тесc в ужасе переводила глаза с Атины на Фрэмптона.
– Значит, это вы пытались задушить меня? – дрожащим голосом спросила она. – И дрались с Александром?
– Тебе несколько раз удавалось избежать смерти, дорогая, – холодно ответила Атина. – Если бы этот дурак все сделал так, как я ему велела, то ты бы погибла уже в ту же ночь, когда встретилась с контрабандистами и.., мистером Брауном. – Она отвесила им церемонный поклон. – К вашим услугам: выдавать себя за мужчину оказалось весьма выгодным делом, но боюсь, на этот раз мистеру Брауну придется исчезнуть навеки. Отвечаю на твой вопрос, который так и вертится у тебя на языке, мой милый братишка, – да, это я ударила тебя в ту ночь в подвале. – Она сжала курок. – А что касается твоей жены, то для нее, быть может, было бы лучше, если бы Фрэмптон добился цели в тот день. – Лицо ее посуровело, а глаза лихорадочно заблестели. – А теперь выхода нет, вы стоите между мной и кое-чем более ценным – поместьем Шербурн. Я хочу то, что должно было быть моим, если бы я родилась мужчиной, – поместье Шербурн и состояние вкупе с ним! А когда Ник умрет, то род прекратится, но все остальное будет моим – как и должно было быть с самого начала!
– Твой брат – великодушный человек, – пылко сказала Тесc. – Я уверена, он увеличит твое содержание и средства до той суммы, которую ты сочтешь подходящей… Тебе не стоит убивать нас, для того чтобы получить то, что ты хочешь. – Это была отчаянная мольба – Тесc и сама не верила, что Атина внемлет ей, но надо было что-то делать. Время работало против них.
Атина горько засмеялась.
– А как, дорогая невестка, ты объяснишь смерть Мандевилла? Может, это просто будет наш маленький секрет? А контрабанду? Ты и Ник сделаете вид, что этого никогда не было?
Тесc уже обдумала эти вопросы и понимала, что Атина задаст их ей, однако было необходимо, чтобы золовка продолжала говорить – о чем угодно. Как только она замолчит… Тесc болезненно сглотнула. Она не хотела погибать, как Тереза и Бенедикт. Пытаясь обмануть судьбу, она тихо спросила:
– А как ты заставила Эйвери согласиться с твоим планом и заманить нас сюда? Ведь он был с тобой заодно – иначе слуг не отправили бы прочь, и у вас не было бы возможности вскрыть кирпичную стену.
Атина скривила губы.
– Он превзошел сам себя – согласился с моим планом, решил, что затея великолепна. Он также захотел выяснить, насколько правильной была догадка Ника о Бенедикте и Терезе, а что до остального.., он был уверен, что умереть сегодня предстоит одному Нику, а впоследствии он попытался бы вновь посвататься к тебе. Я сама вдохновляла его на это, говорила, что свадьба возможна, что буду отвлекать тебя, чтобы Ник спустился в темницы один. По плану Эйвери и Фрэмптон должны были спрятаться заранее в одной из камер, а когда придет Ник, они должны были захватить его врасплох и сбросить в колодец. А когда, по моим расчетам, они убили бы Ника и спрятались, мы с тобой должны были спуститься в подземелье и обнаружить, что произошла еще одна ужасная трагедия. Мы, разбитые, страдающие выходим в поместье с этим горестным известием, они вслед за нами покидают подземелье и убегают. Джон – домой, а Эйвери – немедленно в Йоркшир, никто бы не узнал, что он имеет какое-то отношение к гибели Ника.
– А дневник? – угрюмо спросил Ник. – Как насчет него? Неужели ты так жестока, что стала бы скрывать правду о Бенедикте от Паллас?
Атина вздохнула.
– Я собиралась дать его почитать бабушке.., после тщательного редактирования. Если ваши тела будут здесь, я не смогу позволить ей узнать, что с ним произошло на самом деле, но я хочу, чтобы она знала, что он любил ее и не собирался убежать с Терезой. Из того, что вы сказали, он довольно часто писал об этом, а если бы я вычеркнула все упоминания о темницах, тогда его можно было бы дать ей прочитать.
– Если ты найдешь его. – Ник отчаянно пытался выиграть время.
Атина устало улыбнулась.
– Найду. Я подозреваю, что ты либо отдал его Лавджою, либо Лэйдлоу, чтобы они сохранили его для тебя. А после всего, что я наделала, какая разница, если одним убийством будет больше.
– Неужели Шербурн так для тебя важен? – воскликнула Тесc. – Настолько важен, что ты убьешь собственного брата, чтобы завладеть им? А что будет с Паллас? Ты говоришь, что любишь ее, но как ты можешь сделать то, что вызовет у нее такую печаль?
Она же любит Ника!
Атина поджала губы.
– Что бы ты ни сказала – я не переменю решения!
Прежнее спокойствие оставило Тесc, сейчас на лице ее было написано отчаяние. Неужели они умрут, как Бенедикт и Тереза? Тесc ни на минуту не хотела верить в это и все же, несмотря на то что она почти осязала присутствие Терезы, ощущала, как прабабушка заставляет ее бороться, не оставлять надежду, в животе у нее змеей свернулся страх.
Мрачными глазами Ник встретил взгляд жены и обвил рукой ее талию. Какой-то миг они смотрели друг другу в глаза, потом Ник быстро взглянул на факел, который держал в руке, потом снова посмотрел Тесc в глаза. Сердце ее дрогнуло. Он снова посмотрел на факел, а потом незаметно кивнул в сторону Фрэмптона.
Это заняло менее секунды, но Тесc мгновенно поняла, чего он хотел от нее. Они не беззащитны, у них факелы! Единственный свет в темницах! Сердце Тесc бешенно колотилось в груди: она глубоко вздохнула, а когда Ник внезапно сильно сжал ее ладонь, она быстро швырнула факел во Фрэмптона.
Факел Ника в тот же миг полетел в голову Атины. Бросив его, он сразу же увлек Тесc на пол, чтобы прикрыть от выстрелов, и сам вытащил пистолет. Раздался оглушительный вопль Фрэмптона: факел Тесc угодил ему со всего размаху в грудь, и он, шатаясь, отступил назад. Атина не удостоила его взглядом и ловко увернулась от факела Ника, который ударился о стену. Бросившись в ближайшую камеру, она наугад стреляла в сторону Ника. Подземелье наполнилось мрачными неясными тенями. Звук от пули, попавшей в стену, где стоял Ник за мгновение до этого, оглушительным эхом разнесся под каменными сводами.
Ник припал к земле, закрывая собой Тесc, и, крепко зажав пистолет в руке, стал ждать, мучительно вглядываясь в кромешную тьму. Он не видел Атину, но зато видел Фрэмптона – одежда на нем горела. Факел Тесc откатился в сторону и догорал в углу комнаты.
– Ради бога, Атина, – закричал Фрэмптон, – помоги мне! Я горю! – Он как сумасшедший бил себя по камзолу и рубашке, и запах тлеющей одежды смешивался со смрадом пороха. Фрэмптон был на грани помешательства, он дико прыгал, кричал и умолял Атину прийти ему на помощь. В припадке ужаса он бросился на пол и начал исступленно кататься по нему, не замечая, как приблизился к зияющей дыре колодца.
Тесc с расширившимися от ужаса глазами наблюдала, как Фрэмптон извивался возле колодца. И вот свершилось – через секунду он оказался у самого края, тело его дернулось, и он обрушился вниз. Душераздирающие стоны, казалось, бесконечно долго висели в воздухе.
Предсмертный вопль Фрэмптона смолк, и стало очень тихо. И очень темно, ибо только тлеющий факел Тесc давал слабый свет в непроглядной тьме подземелья. Ник внимательно вслушивался, пытаясь услышать хоть какой-то шорох от Атины, но лишь зловещая тишина давила ему на уши.
Тесc медленно села. Она ощущала чье-то присутствие, успокаивающее присутствие, и определенно это была не Атина… У нее перехватило дыхание. Это была дикая мысль, но Тесc вдруг уверилась, что, кроме нее и Ника, в подземелье живых не было…
Что-то прохладное погладило ей щеку, и она вскрикнула, однако не испугалась этого прикосновения – мимолетного, плавного; в нем было столько нежности, столько страстной любви, что на глазах Тесc неизвестно почему выступили слезы.
Ник был охвачен тем же ощущением, которое пленило Тесc.
Он не мог объяснить, но интуитивно понимал, что Атина больше не опасна и что нечто другое, какая-то неизвестная сила двигается в сумраке, окружавшем их. Немногим раньше, когда Атина исчезла в камере, Ник мог бы поклясться, что секунду спустя услышал еле уловимый лязг клинка, но он был уверен, что это ему почудилось.
И все же ощущение не исчезало. Кто-то был здесь, с ними, кто-то помогал им…
Ник осторожно встал, держа наготове пистолет, и помог подняться Тесc. Несколько минут они стояли рядом, а угасающий факел отбрасывал причудливые тени на каменные стены подземелья. Подав знак Тесc, чтобы она шла за ним. Ник медленно повел ее вдоль стены, аккуратно обходя колодец, в котором исчез Фрэмптон.
Ник поколебался немного, а потом шагнул вперед и поднял факел Тесc. Комната была совершенно пуста. Они обменялись ошеломленными взглядами. Если Атина до сих пор здесь, то почему же не стреляет? Неужели она бежала?
– , Интуитивно Тесc понимала, что Атина не покинула темницы.
Она все еще здесь, внизу, с ними.
– Она в камере.., с ними, – тихо, потрясение сказала Тесc.
Почему она знала это?
Перемещаясь с великой предосторожностью. Ник приблизился к середине камеры. Несмотря на то что он подал знак жене оставаться на месте, Тесc все же подошла и встала за ним. Они вместе вглядывались внутрь, и свет факела мягко освещал унылый, мрачный интерьер.
Жалкая горстка костей, обрывки атласа и бархата, висевшие на конечностях так, как они были надеты при жизни, – их взгляд упал на это в первую очередь. Без сомнения, перед ними были останки Бенедикта и Терезы. Глядя на хрупкие скелеты. Тесc подавила рыдание. По положению костей было видно, что они умерли в объятиях друг друга. Тереза сидела на каменной скамье, прислонившись спиной к стене, а Бенедикт опустился на пол, положив голову ей на колени. Возле ног Бенедикта в неровном свете факела, как звезды, сверкали бриллианты Шербурнов…
Тесc зарыдала, и Ник крепко обнял ее.
– Не горюй, родная. Они умерли много лет назад. И мы даже не можем отомстить Грегори. – Он умолк не в силах говорить; они тесно прижались друг к другу.
Они так погрузились в свою скорбь и печаль, что, лишь когда повернулись, чтобы выйти из подземелья, заметили еще одного человека в гнетущей темноте камеры. В углу, далеко от печальной горстки костей, находилась Атина.., или, скорее, тело Атины. Через мгновение Ник понял, что она мертва. На теле у нее не было никакой отметины, но глаза ее были широко раскрыты, лицо выражало неподдельный ужас, на полу у ног валялся пистолет, а на нем – старинная шпага…
