Текст книги "Вечные влюбленные"
Автор книги: Ширли Басби
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 27 страниц)
Глава 22
Несмотря на то что момент был не очень приятный. Ник почувствовал, как губы его дрогнули.
– Да, думаю, можно с тобой согласиться, – пробормотал он, подходя к ступеням, по которым только что взлетела Атина. Он не мог простить сестру. Он понимал, что его женитьба на Тесc вызовет сложности, и подозревал, что наиболее откровенным критиком его брака станет Атина, однако не ожидал такого явного, исполненного яда отношения. И наряду с естественным гневом, вызванным оскорблением, нанесенным его жене, он почувствовал некоторое смущение.
Верно, у Талмиджей не было особых причин любить Мандевиллов: помимо старой трагедии, связанной с Бенедиктом и Терезой, совсем недавно, к несчастью, дядя Тесc, еще один барон Мандевилл, явился причиной гибели Рэндала. Ник поморщился. Если то, что он слышал об этой пресловутой дуэли, – правда, то можно сказать, что Рэндал получил по заслугам: ведь он намеренно провоцировал человека, который, как всем хорошо было известно, не испытывал интереса к оружию и не слишком мастерски владел им. И такому человеку Рэндал бросил вызов!
Встретиться с Сидни Мандевиллом на дуэли для Рэндала было пара пустяков. Николаc думал, что никто не был потрясен больше, чем его брат, когда пуля Сидни достигла своей цели. Он вздохнул. Разумеется, Атина расценила все это не так. По ее мнению, брат всегда поступал правильно. Надо признать, что она была без ума от Рэндала… Но если Паллас, которая намного больше пострадала от поступков Мандевиллов, смогла принять его женитьбу, тогда какая разница его сестре, черт ее побери?
Приезд Атины разрушил безмятежное настроение гостей. Едва войдя в дом, все тут же разбрелись в разные стороны, словно понимая, что Нику надо побыть одному. Тетушки удалились в библиотеку полистать книги, а джентльмены поспешили в игровую комнату развлечься. Только Тесc осталась с ним.
Когда они оказались вдвоем в кабинете. Тесc мягко спросила:
– Леди Атина очень недовольна нашей свадьбой, да?
Ник усмехнулся.
– Я знал, что так будет, но не ожидал, что она открыто будет изрыгать яд. – Он заглянул в обеспокоенные глаза жены и спросил:
– Надеюсь, тебя не слишком оскорбили ее слова?
Тесc улыбнулась.
– Почему они должны меня оскорбить, если мы оба знаем, что это может быть правдой?
– Ты думаешь, что можешь быть беременной? – резко спросил он.
– Я не могу знать наверняка, – язвительно парировала Тесc, – ведь с той ночи в «Черной свинье» едва прошло десять дней.
Лицо Ника смягчилось. Он поднес ее руку к губам и нежно поцеловал в ладонь. Потом посмотрел ей прямо в глаза и хрипло сказал:
– Иногда я забываю, что мы так недавно узнали друг друга, ведь все произошло подобно смерчу. Не правда ли, дорогая?
Наслаждаясь его взглядом, Тесc медленно кивнула, в горле у нее образовался комок. Какое имеет значение, десять дней она знает его или десять лет? Вряд ли она сможет полюбить его больше, чем любит сейчас. Во многих отношениях он воплощение самых заветных девических грез – очаровательный, язвительный и привлекательный человек. Многие нашли бы их знакомство и свадьбу в высшей степени захватывающими и, без сомнения, провели бы остаток своей жизни в браке с человеком вроде Ника Талмиджа, даже если бы он не произнес ни единого слова любви.
Граф оказался достойным, разумным человеком, даже снисходительным: Тесc не могла отрицать, что он был добр с ее тетками.
Но как бы она ни принимала факт его женитьбы на ней, все же ей хотелось, чтобы они встретились при иных обстоятельствах. «Наш брак, – печально думала она, – был бы намного приятнее, если бы я знала, что он глубоко ко мне привязан и не был принужден жениться на мне».
Она пыталась убедить себя, что прошедшие несколько дней была ненасытной, хотела, чтобы он любил ее самое так же, как любил и испытывал страсть к ее телу. «Да, я ненасытная, – призналась она, – и я хочу большего, чем его имя и тело. Хочу завоевать его сердце…»
Когда она не сразу ответила на вопрос Ника, он крепче сжал ее руку:
– Ты ведь не жалеешь о нашей женитьбе?
Тесc улыбнулась и покачала головой:
– Нет. Просто я спрашивала себя, как бы все могло обернуться, если бы мы встретились по-другому…
Он лукаво улыбнулся и привлек ее к себе.
– Ты имеешь в виду, что я в какой-нибудь вечер должен был высмотреть тебя в свете?
Тесc кивнула. Широко раскрытыми глазами она всматривалась в дорогие черты. Дыхание у нее сбилось от того, что она прочитала в его дразнящих глазах.
– Что бы ты тогда сделал? – спросила она.
– Ну, – медленно произнес он, касаясь губами ее рта, – как только я выяснил бы, кто эта маленькая соблазнительная ведьмочка с огненными волосами, я, без сомнения, умчался бы оттуда, обиженный до глубины души.
– Почему? – с легкой тревогой спросила она.
– Потому, что я бы разъярился, – тихо ответил Ник.
Уголки его губ подергивались от смеха. – Обнаружить, что единственная женщина в Англии, которая наконец завладела моим вниманием, – одна из Мандевиллов! Меня глубоко разгневала бы шутка, которую со мной сыграла судьба.
Озорные слова Ника не смягчили свинцовой тяжести, лежавшей на сердце Тесc. Она опустила голову, делая вид, что ее заинтересовали пуговицы на его жилете – Ты и в самом деле сильно ненавидишь меня и моих родных? – наконец прошептала она.
Ник застонал и изо всех сил прижал ее к себе.
– Тесc, дурочка ты моя! Я с ума по тебе схожу, а когда держу тебя в своих объятиях, меньше всего думаю о ненависти!
Он сильно, властно поцеловал ее, и на некоторое время Тесc забыла о том, что сходить с ума по кому-то еще не означает любить. Когда он наконец оторвался от нее, глаза ее сияли Она обвила его шею руками и шаловливо пролепетала:
– Интересно.., как ты думаешь, послать ли нам Эйвери записку, в которой мы поблагодарим его за то, что он вынудил меня убежать от его преследований?
Ник стрельнул в нее глазами.
– Нет, – твердо заявил он. – Эйвери Мандевилл никогда ни за что не получит от меня благодарности. – На мгновение Ник задумался. – Однако это неплохая мысль: ему надо написать записку с просьбой прислать все твои личные вещи и то, что принадлежит твоим теткам, сюда, в усадьбу Шербурн. И незамедлительно!
На Тесc это произвело впечатление.
– О Боже! Он придет в совершеннейшую ярость.
Ник улыбнулся.
– Знаю. – Он неохотно отпустил Тесc и спросил:
– Не присоединишься ли ты на некоторое время к теткам? Я бы хотел начать читать дневник и, – тут он нахмурился, – надо поговорить с Атиной.
Тесc встревожилась.
– О, Ник.., не надо ссориться с ней! В последнее время и так было достаточно переживаний из-за всего. Пожалуйста, оставь ее в покое! Дай ей время привыкнуть ко мне!.. Для нее это было большим потрясением, а постепенно она примирится, я уверена.
Ник мрачно хмыкнул.
– Я думаю, мы говорим о разных людях. Атина никогда не примирится. Она невзлюбила меня практически со дня моего рождения. Она ясно дает понять, что ее возмущает то, что я не оказался на месте Рэндала, и если бы у нее был способ, она унаследовала бы титул и все, что ему сопутствует. Моя женитьба на тебе, – с горечью добавил он, – еще один пример того, что я, по ее мнению, недостоин быть графом Шербурном. – Он с усилием улыбнулся. – Поверь мне, Атина не изменит своего мнения, независимо от того, сколько времени я ей дам. Эту ситуацию надо разрешить сейчас, я не хочу, чтобы рана нагнаивалась, не хочу, чтобы тебя снова оскорбляли. Не хочу и того, чтобы моя бабушка или гости были поставлены в неловкое положение и стали предметом злобных тирад Атины.
– Понимаю, – медленно произнесла Тесc". Ей очень хотелось бы решить этот вопрос мирным путем. Кроме нее, детей в роду не было, и Тесc всю свою жизнь была окружена любящими, за исключением прадеда, родственниками, поэтому ее очень расстраивало, что Ник и его единственная оставшаяся в живых родная сестра были на ножах, – и все из-за нее!
Нерешительно улыбаясь, она прошептала:
– Полагаю, тебе лучше судить. Я покидаю тебя. Пойду посмотрю, что делают тетушки. – У двери она замешкалась и оглянулась на него через плечо. – Возможно, у Атины было немного времени, чтобы успокоиться, так что она не будет такой сердитой.
– Повторяю тебе: мы говорим о двух разных людях, – ответил Ник. – Ярость Атины и по силе, и по продолжительности уже стала легендой: она может таить злость дольше, чем кто-либо, кого я знаю. Можешь поставить на кон твое содержание на следующий квартал, если наша свадьба, так быстро и тайно сыгранная, не окажется тем событием, которое она не скоро забудет и долго не простит. – Он напряг желваки. – Она будет в такой же ярости и спустя двадцать лет. Это я тебе могу гарантировать, дорогая!
Его слова никоим образом не убедили Тесc, и с чувством растущей неловкости она оставила его и отправилась на поиски теток. Она нашла их в библиотеке в дальней части дома: обе дамы восторженно листали тома в кожаных переплетах. Несмотря на то что Тесc попыталась выказать соответствующий энтузиазм и интерес к великолепному собранию книг, рядами заполнявших стены огромной комнаты, мысли ее крутились вокруг мужа и его предстоящей стычки с сестрой.
После того как Тесc ушла, Николаc тут же позвонил в колокольчик и попросил дворецкого сообщить леди Атине, что он хочет увидеть ее в своем кабинете, и немедленно! Подавленный предстоящей встречей с сестрой, Николаc расхаживал по комнате, думая о том, что Тесc, возможно, права. Может, со временем отношение Атины к их браку изменится? Вдруг она станет более понимающей? А может быть, как только пройдет первое потрясение от его женитьбы, Атина смягчится и примет неизбежное? Вряд ли.
Ник не знал, как ему разрешить эту ситуацию, но, меряя шагами комнату, он случайно остановился перед высоким окном, выходившим на огромные леса к западу от дома. И тут ему на глаза попались башни Доваджер-Хаус, возвышавшиеся над лесом. Мрачная улыбка появилась на его липе. Ну конечно! Прекрасное решение!
Послышался резкий стук, и в комнату вплыла Атина, сильно хлопнув дверью за собой. При этом ее лиловато-синие юбки неистово взметнулись вокруг щиколоток. Храня надменное выражение на красивом лице, сверкая полными злобы черными глазами, она остановилась посередине комнаты и потребовала ответа:
– Ну? В чем дело? Ты вызвал меня сюда, чтобы вышвырнуть из собственного дома?
Ник уселся за стол. Глядя в разгневанные глаза сестры, он спокойно ответил;
– Возможно, я сгущаю краски, но хочу попросить тебя относиться к моей жене и ее родственникам с уважением, которого они заслуживают, а заодно и воздержаться от сцен, подобных той, которую ты устроила по приезде, иначе… – Голос его зазвучал суровее:
– Иначе можешь переехать в Доваджер-Хаус. Выбор за тобой.
Атина помрачнела. Она нагнулась вперед, схватившись руками за края стола.
– Ты осмелишься это сделать? – яростно выдохнула она, не веря своим ушам.
Ник, не вздрогнув, встретил ее гневный взгляд.
– Осмелюсь, если ты не дашь мне другого выбора. Я не позволю, чтобы кто-нибудь оскорблял мою жену, и особенно чтобы это делала моя сестра. Атина, – мягче произнес он, – я не хочу ссориться с тобой… Знаю, между нами не всегда все шло гладко, но, может, ты отбросишь свое неприятие нынешнего положения? Я понимаю, ты шокирована моей скоропалительной женитьбой, и прошу у тебя прощения зато, что не предупредил тебя, но на то были причины…
Атина презрительно скривила губы, и Николаc понял, что она безразлична к его словам. Он устало продолжил:
– Ну что ж, вот мое последнее слово: либо попроси прощения у моей жены и оказывай ей должное уважение, либо перебирайся в Доваджер-Хаус. Я не стану, – мрачно добавил он, – мешать тебе видеться с бабушкой, когда тебе будет угодно, и надеюсь, что ты не будешь пользоваться этими визитами для того, чтобы создавать трудности моей жене. Я не позволю, чтобы Тесc или бабушка огорчались. Ты меня понимаешь?
Атина трагическим жестом отпрянула от стола. Стоя перед ним, вздымая свою великолепную грудь, она с отвращением сказала:
– Я всегда знала, что ты это сделаешь! За твоей очаровательной улыбкой и изысканными манерами скрывается деспот, тиран! Я знала, что ты покажешь свою сущность, это было делом времени. – Она взволнованно прошлась по комнате и посмотрела на него. Глаза ее лихорадочно сверкали, тонкие ноздри раздувались:
– О Боже!
Если бы я родилась мужчиной! – Она обвела рукой комнату. – Все это было бы мое! Я родилась раньше Рэндала. Если бы законы были справедливее, наследницей стала бы я! А ты – младший сын. Я должна была все унаследовать. Я, а не ты! – Она глубоко, яростно вздохнула и бросила; – А теперь, вместо того чтобы наслаждаться богатством и властью Шербурнов, я вынуждена жить на подачки, которые ты бросаешь, да еще в изгнании, в Доваджер-Хаус! – На лице ее была написана неприкрытая ненависть – Я всегда терпеть тебя не могла, – сквозь зубы добавила она, – но знай, отныне я тебя ненавижу! Бог свидетель, я хотела бы, чтобы вместо Рэндала погиб ты!
Николаc оставался невозмутимым, пока Атина свирепствовала. Когда она набрала еще воздуха, готовясь к очередному выпаду, он ровным голосом сказал:
– Ну достаточно. Я услышал из этой краткой речи все, что хотел, и поверь, ты ясно высказала свое мнение обо мне. Очень жаль, что ты так чувствуешь, но это ничего не меняет. – Глядя на нее твердыми как сталь, непроницаемыми глазами, он мрачно добавил:
– Либо ты даешь мне слово, что не станешь больше устраивать сцен, подобных этой, либо переедешь в Доваджер-Хаус.., сегодня, до обеда.
Атина гордо встала.
– Не беспокойся, дорогой братец, тебе не придется дольше терпеть мое присутствие. Я надеюсь, ты дашь мне время собраться и выделишь соответствующую прислугу, которая поедет со мной?
– Разумеется, – устало ответил Ник, он вдруг почувствовал слабость. – Что тебе будет угодно. «Почему, – думал он, – я всегда считал, что Атина достаточно благоразумна?» Он внимательно проследил, как сестра прошествовала по комнате и остановилась у дверей только для того, чтобы бросить ему через плечо:
– Ты, конечно, оплатишь ремонт и новую мебель? – Он кивнул, и тогда она добавила с вызовом:
– Я также хочу, чтобы моих лошадей и экипажи перевезли в конюшни Доваджер-Хаус, и с соответствующей прислугой.
– Конечно, – сухо, с перекошенным лицом, ответил Ник. – Все что угодно, чтобы сделать твою жизнь в новом доме счастливой.
Атина расхохоталась.
– Только одно может сделать меня счастливой – увидеть тебя в могиле!
Дверь с грохотом захлопнулась за ней. Ник не знал, что делать – то ли ругаться, то ли смеяться. «В Атине только одна хорошая черта, – ядовито подумал он, – она не прячет свои чувства».
Некоторое время он сидел за столом, спрашивая себя, правильно ли поступил или был другой способ договориться с сестрой. Однако в этом он сомневался. Затруднения возникли еще раньше, чем на горизонте появился Николаc: если все было бы пущено на самотек, то Атина и Рэндал благополучно проиграли бы все семейное состояние.
Она была под стать брату – оба гнались за наслаждениями любой ценой. Николаc знал, что Атина обижалась на его попытки угомонить ее в безудержном прожигании жизни, и если бы Рэндал обладал над ней хоть какой-то властью, это в значительной степени облегчило бы его, Ника, задачу. Тогда непростые отношения с сестрой не были бы окончательно разрушены, и если в конфронтации могло быть хоть что-то положительное – это то, что оба знали свое место.
Сцена с Атиной оставила у Николаcа неприятный осадок и едкий вкус во рту. Она некоторой неохотой вытащил дневник из запертого ящика стола и мрачно посмотрел на него. Даже при наиболее благоприятных обстоятельствах он не слишком стремился прочитать о безумной, страстной любви деда, которая привела его к адюльтеру. После безобразной перепалки с Атиной он сейчас меньше всего на свете хотел бы читать дневник Бенедикта. Ему хотелось одного – разыскать Тесc, похитить ее и оставшийся день заниматься любовью.
От одних только мыслей о Тесc настроение само собой немного улучшилось, и он взял маленькую черную книжку. Какая ужасная истина здесь скрывается? Объяснит ли этот дневник, как мог Бенедикт оставить юную жену и младенца-сына и сбежать с женой другого человека? Бросить титул, поместья, огромное богатство? А бриллианты Шербурнов? Написал ли он об этом?
Николасу не терпелось начать чтение дневника с конца, где дед, без сомнения, описывал планы своего побега с Терезой. Поэтому он лениво перелистал начальные страницы тома, с оборвавшимся сердцем прочитал о радости, которая охватила Бенедикта в день, когда было объявлено о его помолвке с Терезой Дэлби. Из каждого слова было ясно, что дед до глубины души любил Терезу и она отвечала ему взаимностью. Ник никогда особенно не задумывался о прабабушке Тесc – только как о женщине, которая украла деда у Паллас. Но по мере того как он читал буквально светившиеся любовью строки Бенедикта, перед ним возникал иной образ этой женщины. «Она очень похожа на Тесc, – с удивлением подумал он. – У нее такой же нрав. Такая же изысканная красота. И такая же страстная натура…» – Смущенный своими выводами, он перескочил несколько страниц и остановился, чтобы прочитать о великом гневе и ужасном страдании деда, обнаружившего черное вероломство Грегори Мандевилла.
Дед узнал, что его возлюбленная похищена и должна быть насильно выдана замуж за человека, которого Бенедикт когда-то называл другом. С такой же болью он написал несколько страниц о своем отчаянии, когда узнал, что Тереза носит под сердцем ребенка своего мужа.
Николаc часто спрашивал себя, почему Бенедикт не вызвал Грегори на дуэль, и вот теперь, в дневнике, нашел ответ на этот вопрос. Король! Это он запретил дуэль, желая избежать смертельного поединка между двумя своими фаворитами. Родители деда, в свою очередь, тоже повлияли на короля. Они изо всех сил старались помешать Бенедикту, не допустить, чтобы он стал рисковать жизнью на дуэли из-за женщины, которая уже была беременна от другого человека. Он был их единственным ребенком, последним Талмиджем. Ему необходимо было выжить и положить начало следующему поколению. В этих словах было столько отчаяния, что Ник почувствовал, как сердце его разрывается от сострадания.
Бенедикт исполнил свой долг, однако его ненависть к Грегори Мандевиллу буквально прожигала страницы старого дневника. Николае понимал ярость деда по отношению к этому человеку, одобрял планы мести, которые вынашивал дед, чтобы наказать Грегори.
Однако эти планы ни к чему не привели, поскольку Бенедикт Талмидж не был способен на хладнокровное убийство, даже если и задумывал его.
Наконец Николаc отложил книгу в сторону и налил себе стаканчик белого рейнвейна. Потягивая вино, он удобнее расположился в кресле, снова взял дневник и погрузился в трагическую историю, разыгравшуюся почти семьдесят лет назад. «Не все в ней, оказывается, было так трагично», – изумленно заметил он, когда взгляд его случайно упал на страницу, помеченную 17 октября 1744 года.
«Какой чудесный, счастливый день! Моя милая красавица жена подарила мне прекрасного здорового сына! Мы назвали его Фрэнсис и как большинство гордых родителей, считаем, что он самый красивый. Странно, я не думал, что когда-нибудь почувствую себя счастливым, и все же сегодня я полон радости. У меня любящая жена и сильный, крепкий наследник. Я был уверен, что жизнь моя окончена, когда Грегори похитил Терезу, но тут обнаружил, что моя дорогая Паллас доставила мне великую радость. Она не только подарила мне сына, но благодаря своей нежности и доброте изгнала из моего сердца призраки и тени и озарила его солнечным светом…»
Ник закрыл маленькую книгу и, глупо улыбаясь, уставился перед собой. «Надо дать прочитать бабушке этот отрывок, – с любовью подумал он. – Ей будет приятно узнать, какие глубокие чувства она пробудила в нем». Потом он нахмурился, задумавшись над тем, что написал его дед. Это было не похоже на слова человека, который два месяца спустя бросит эту самую прелестную жену и новорожденного сына и убежит с другой женщиной.
Он уже собирался было взять дневник и продолжить чтение, как вдруг раздался стук в дверь. Николаc напрягся. Он искренне надеялся, что это не Атина. Граф осторожно пригласил стучавшего, и улыбка изогнула его губы: в комнату вошел барон Рокуэлл.
Ник положил дневник в ящик стола и запер его, а потом вопросительно посмотрел на приятеля.
– Видно, я никудышный хозяин. Тебе, наверное, невыносимо скучно, Томас?
– О нет, дело не в этом, – поспешно разуверил его барон. – Но меня не волнуют все эти затхлые портреты твоих предков. Твоя бабушка предложила дамам пройтись по галерее, ты же знаешь женщин – они думают, что лучше развлечения не найти. – Он с гордостью добавил:
– Они чуть не запрягли меня пойти с ними, но я отговорился, что у меня к тебе дело. И вот я здесь!
Николаc предложил барону рейнвейн, который он с готовностью принял, и указал ему на пару красных, обитых телячьей кожей кресел с высокой спинкой, стоявших возле окна, выходившего в сад.
День уже клонился к вечеру, и сад сиял мягким золотистым светом под лучами медленно угасающего солнца. Ник отпил немного вина и с улыбкой спросил:
– А как Александр? Ты что, безжалостно отдал его на попечение дам?
Барон напустил на себя обиженный вид.
– Не думай, что я покинул его. Этот дурачок сам захотел присоединиться к ним: готов сделать все что угодно, лишь бы поухаживать за Этти Мандевилл. Какого черта он не возьмет да и не женится на этой девчонке? И чтобы я к этому не касался!
Ник едва не поперхнулся вином. Жениться на этой девчонке?
Похоже, его друг бросается в некие безрассудные глубины.
Пряча изумление. Ник сухо сказал:
– Я заметил, что твой брат необыкновенно увлечен этой леди.
Барон фыркнул.
– Он влюблен в нее по уши уже несколько лет!
Ник нахмурился.
– Тогда почему он не делает ей предложения? Там ведь, верно, нет никаких препятствий?
– Ну, видишь ли, дело в том, – с живостью начал барон, – что Этти на два года старше моего брата и, когда он в первый раз приехал в Лондон и увидел ее, она уже год или два выезжала в свет, и какой-то богатый герцог или кто он там еще за ней увивался. Ее дед насмерть стоял за такое сватовство и уже прикидывал, какой гранд-герцогиней станет его внучка. Все были уверены, что она выйдет замуж за этого богача, поэтому Александр не делал попыток пробудить к себе интерес, считая, что это бесполезно. Думаю, из-за этого он вместе с тобой вступил в армию. – Рокуэлл помолчал, отпил вина и с удовольствием продолжил:
– Однако брак с герцогом не состоялся. Я слышал, люди говорили, что, когда она сказала об этом деду, тот едва не отдал концы от апоплексического удара. Он пригрозил ей, что запрет в монастырь до конца дней. Скупой, жестокосердный дьявол! Александр после этого немного приободрился: быстренько продал свою офицерскую лицензию и вернулся домой. Но видишь, тут оказалась Тесc.
– Тесc?
Рокуэлл напыщенно кивнул.
– Она же сирота. Ты знаешь, Грегори обязал Этти помогать ему в воспитании Тесc, и она считала, что если выйдет замуж, то бросит маленькую племянницу. Конечно, там была и Мег. Однако старый ублюдок настаивал, и Этти поверила ему, что Тесc нужен рядом кто-то моложе. Он запретил ей ездить в Лондон – по крайней мере до тех пор, пока Тесc не станет старше.
– Похоже, ты очень хорошо разбираешься в кознях семейства Мандевилл, – весело прокомментировал Ник.
– Что ж, это естественно! – воскликнул Рокуэлл чуть ли не обиженно. – Тесc – единственная дочь моей сестры. И если Александр не женится и не народит новых Рокуэллов, она будет моей наследницей. – Вид у него был задумчивый. – И Александра тоже!
Ник пожал плечами.
– Ты ведь сам можешь жениться и родить наследников.
Голубые глаза барона едва не выскочили из орбит.
– Жениться? Мне? – выдохнул он перепуганным голосом. – О мальчик мой дорогой! Я не любитель юбок! – Он немного помялся и честно добавил:
– Кроме, разумеется, некоторых муслиновых, к которым я от случая к случаю прибегаю. Но жениться? – Он содрогнулся. – Нет. Никогда. Все эти щебечущие достойные девицы и их хлопочущие мамаши приводят меня в ужас. Это не для меня.
Я окончательно решил.
– Но ведь Александр не разделяет твоих взглядов, насколько я понял?
– Нет, не разделяет, по крайней мере когда речь заходит о том, чтобы жениться на Этти. Он ни о чем другом не говорит.
– Тогда почему он не сделает ей предложения? – снова спросил Ник. – Этти уже давно взрослая, и, поскольку ее дед и брат мертвы, некому возражать против ее брака. Я понимаю, хотя и не совсем, что Александр не хотел увозить Этти от Тесc, когда она была маленькой девочкой, но сейчас он может ясно высказаться о своих намерениях, тем более ведь уже прошло несколько лет?
– Мог, – мрачно отозвался барон.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что Александр делал предложение Этти, а она ему отказала?
Барон кивнул.
– Он делал ей предложение месяца через два после того, как умер старый барон. И вчера делал.
– И она ему отказала? Но почему же, черт побери?
– Девчонка слишком гордая, – уныло ответил барон. – Сначала не хотела прийти к Александру с пустыми руками, надеялась, что этот старый черт, ее дед, после смерти обеспечит ее – не состоянием, не думай, ну хоть маленькой суммой. А вышло так, что у Сидни не хватило денег даже для того, чтобы выделить ей что-нибудь.
Он в то время волочился за наследницей, чтобы выбраться из бедности, и тут вдруг дуэль с твоим братом. В конце концов ничего ей не досталось – поэтому она и Мег жили в усадьбе Мавдевиллов, которую унаследовал Эйвери. Остались без гроша. И идти им некуда.
Ник нахмурился.
– Но почему ты или твой брат не сделали что-нибудь для нее тайно? Или Тесc?
Рокуэлл покачал белокурой головой.
– Тесc не могла, – раздраженно ответил он. – Я же говорил тебе, что Этти – гордая. Она и Мег не позволят никому из нас даже пальцем пошевельнуть, чтобы помочь им. Мы пытались. Говорили, что так будет правильно, что это нам ничего не стоит. Поэтому Тесc не уехала, когда Эйвери занял место ее прадеда. Она не хотела бросать теток. Она их любит!
– Не хочешь ли ты сказать, что Этти не выходит замуж за Александра потому, что у нее нет денег?
Барон угрюмо кивнул, а Ник глубоко вздохнул.
– Но ведь сейчас они не могут больше оставаться в усадьбе Мавдевиллов и в действительности во всем зависят от моей жены и меня? Может, Этти думает иначе?
– Нет, не Думает. Сейчас она считает, что еще больше не имеет права выходить замуж за Александра Боится, он подумает, будто она принимает его предложение только потому, что у нее безвыходное положение. А она этого не хочет.
– Ради всех… – Ник оборвал себя, разозленный неожиданно свалившимися проблемами. – Но ведь это смешно! Женщины без средств, выходя замуж, получают громадное состояние. Так было во все времена. И ничего в этом постыдного нет.
Рокуэлл кивнул и рассудительно сказал:
– Многие женщины так и поступают. Но не Этти!
Ник, даже на миг не задумывавшийся о состоянии Тесc, вдруг почувствовал благодарность за то, что она была богатой наследницей. Зная свою жену, он был уверен, что, окажись она без средств, как ее тетки, он вполне мог бы быть в такой же ситуации, как Александр. Ник мрачно улыбнулся. Ну конечно, если бы она не была наследницей, Эйвери не пытался бы скомпрометировать ее, и ей бы не пришлось бежать и попасть в его руки Положение оказалось двусмысленным. Однако Александру такое не подойдет. Ник уныло смотрел на вино, перебирая всевозможные планы, как соединить любящих друг друга людей, и вдруг понял, что впервые думает о чьей-то тернистой тропе любви, видно, женитьба на Тесc затмила ему разум.
Пока Ник был погружен в глубокие раздумья, барон глотнул еще вина и, поставив на стол стакан, нагнулся вперед. Ярко-голубые глаза его засверкали, и он доверительно сказал:
– Я очень много думал над этой ситуацией. Знаю, что мозгов у меня маловато, это всем известно! Но ты и Тесc подали мне идею, как устроить брак Александра и Этти. У меня есть план Ник уставился на друга со смешанным чувством веселья и испуга. 1 – И что же это за план? – осторожно спросил он.
– Скомпрометировать их! Точно так, как ты – Тесc!
