Текст книги "Беспутный и желанный (Клятва верности)"
Автор книги: Ширл Хенке
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)
8
Ребекка сомкнула кольцо рук вокруг его шеи, прошептала едва слышно:
– Ты напугал меня до смерти…
– А мог бы и застрелить. Или я, или кто-нибудь из сторожей конюшни. Слава Богу, они все сегодня отпущены на ночь в город. В лучшем случае тебя бы затащили в пустое стойло и изнасиловали по очереди.
Рори был рассержен. От него разило виски. Он подхватил ее на руки и понес по крутой, узкой и скрипучей лестнице к себе в логово. Это был ее Рори, но одновременно какой-то невидимый в темноте грубый незнакомец. Он толкнул ногой дверь, внес ее в свою в каморку.
Рори опустил ее на пол посреди комнаты, чиркнул о ботинок спичкой и запалил керосиновую лампу. Грозным, совсем чужим тоном он задал вопрос:
– Что тебе здесь понадобилось?
Ребекка отпрянула к выходу.
– Я ошиблась. Мне не надо было приходить.
– И все же ты пришла. – Он заступил ей путь к двери.
– Ты напился.
– Не отрицаю. Мне захотелось напиться.
Он посмотрел в ее глаза, округлившиеся от изумления и ужаса. Ее губы дрожали, и все тело сотрясала нервная дрожь.
– Бог мой, что я говорю! Прости, Ребекка. Мой чертов характер подвел меня, но и ты сделала глупость, явившись сюда. Я испугался за тебя. Мы стреляем в конокрадов без предупреждения… а если б ты попала в руки наших парней…
Слезы потекли у нее из глаз, капали с ресниц. Она задыхалась в рыданиях. Это был нервный припадок, и Рори понял, что успокаивать ее было бесполезно.
– Я должна была тебя увидеть, Рори. Мы так плохо расстались с тобой… тогда… что ты мог подумать… что я не люблю тебя.
– Конечно, я так и подумал… Ты захватила меня врасплох, бессовестно соблазнила, а потом отшвырнула прочь…
Его ирония помогла ей прийти в себя. К ней снова вернулся ее прежний Рори, не злобный чужак с револьвером, от которого разило виски, а ласковый веселый парень. Ее сердце оттаяло. Она даже смогла пошутить в ответ:
– Если рассуждать так, как ты, то получается очень интересно. Ты попался в мои сети, невинный мальчик.
Неважно, кто из них сделал первый шаг, но через мгновение они уже пылко обнимали друг друга, изголодавшись по поцелуям.
– Я никогда не брошу тебя, Ребекка. Я хочу любить тебя и не прятать свою любовь.
– Если б за Амосом не стояла такая сила… Почему он выбрал меня из стольких женщин? Ведь я никто…
Он прервал ее речь, прижав губы к ее губам, потом покрыл поцелуями ее щеки, скулы, лоб, брови, ресницы, на которых еще не высохли слезы.
– Неправда. Красивее тебя нет никого на свете. Ты моя любовь на всю жизнь!
«Любовь на всю жизнь!» – мысленно повторила она, и это было последнее, о чем она подумала. Ее сознание отключилось. Только его тело, его руки, его губы существовали в этом мире. Ребекка забыла про Амоса, про отца, про то, какие ужасные последствия могут быть, если ее обнаружат здесь, на конюшне, в объятиях Рори.
– Нам нельзя расставаться. Я не спала все ночи после того, как мы поспорили и ты бросил меня в саду. Больше не поступай так.
Его рот был настойчив, заставляя ее губы и язык вступить в любовную игру. Она поддалась ему, почувствовав незнакомый, резкий привкус спиртного на его языке. Вместо того, чтобы отвратить ее, он лишь придал сладости запретному плоду. Ни одному мужчине, кроме ее единственного и неповторимого Рори, не будет позволено целовать, трогать, ласкать ее. Только ему разрешается познать все секреты ее тела.
Не прерывая поцелуя, Рори расстегнул на Ребекке платье и обнажил ее плечи, а она, охваченная томительной жаждой вобрать в себя жар его тела, запустила пальцы за ворот его рубашки, ощупывая выпуклые мышцы сначала на спине, потом на груди, покрытой жесткими волосами.
Их губы на время расстались, чтобы пуститься в волшебное путешествие по тем участкам кожи, которые постепенно обнажались спадающей с их тел одеждой.
Кончиком влажного язычка она водила вокруг его твердых сосков, вынуждая его вздрагивать. Маленькая пуританка показала себя сладострастной любовницей, и это удивило, но и обрадовало его. Вместе с утерянной девственностью Ребекка лишилась всякой застенчивости, желая и давать, и получать удовольствие.
С его помощью она избавилась от простенького миткалевого платьица, и от сорочки, и от панталончиков. Рори поднял ее на руки и бережно опустил на свою узкую кровать. Он опустился на колени у койки, и его поцелуи протянулись цепочкой от пальцев на ее ножках, через чудесно округлые лодыжки и колени, через упругие ляжки к скрытому волосами холмику внизу нежного живота. Рори откинул голову, глубоко вдохнул воздух и произнес:
– Ты так прекрасна! – Он окинул всю ее взглядом и добавил: – Мне хотелось бы уложить тебя на перину из лебяжьего пуха, а не на этот грубый, набитый соломой тюфяк. Ты достойна шелков и бриллиантов.
– Скажи мне только, что я достойна твоей любви, и я буду счастлива…
Она потянулась к нему губами, и разговор прервался.
Он освободился от брюк, взобрался на койку и накрыл ее своим телом
Внизу, во тьме, Цыплячий Воришка Чарли Приткин, спрятавшись в одном из пустующих стойл, не отрывал глаз от полоски света, пробивающейся сквозь щель под дверью каморки над лестницей. На этот раз не возникало никаких сомнений по поводу того, чем занимаются Рори Мадиган и дочка священника. Ему хотелось поскорее доложить обо всем своему благодетелю, но он не знал, где его найти и как он воспримет эту новость.
Чарли решил на всякий случай дождаться конца любовных игр, чтобы подслушать, что скажут любовники друг другу при расставании. Но они были молоды и неутомимы.
Цыплячий Воришка задремал, растянувшись на соломе и нахлобучив шляпу на глаза. Прошел не один час, прежде чем его разбудили шаги на скрипучей лестнице.
– Я должен тебя проводить, – настаивал Рори.
Он прошел к стойлу, где держал своего Красномундирника, и начал седлать коня.
– Но тебе нельзя появляться у нашего дома, – спорила с ним Ребекка. – Папа часто встает до рассвета и читает у себя в кабинете.
– Разумеется, я предпочел бы подъехать к дому при свете дня. – Рори в раздражении слишком сильно затянул подпругу, и жеребец протестующе фыркнул.
У Ребекки был несчастный вид.
– Мы уже раз поссорились из-за этого… Дай мне время, Рори. Мы найдем какой-нибудь выход…
Он прервал ее:
– Все упирается в проклятые деньги. Если б я показал твоему папаше туго набитый кошелек, он бы заговорил по-другому. Я вернусь на ринг. В шахтерских поселках можно заколачивать большие деньги.
– Нет! Тебя покалечат или убьют! И это дурные деньги. Мои родители ни за что не примут в семью боксера.
– А что же нам тогда делать? Сюда приходить тебе опасно, но я не могу обходиться без тебя.
Он смолк, выводя жеребца из конюшни.
На дворе Рори подхватил ее на руки. Они замерли на мгновение, отрешившись от всего мира. Их силуэты четко виднелись в светлом квадрате ворот конюшни. Потом они с явным нежеланием оторвались друг от друга.
Рори подсадил ее на коня и прикрыл темные створки ворот. Чарли тут же подкрался поближе и продолжал подслушивать. В ночной тишине он ясно различил девичий голосок.
– …На реке… Это недалеко от дома, и никто нас там не увидит… Обычно по воскресеньям я остаюсь одна после церковной службы, потому что родители отправляются навестить Леа. А в будни я по вечерам могу сказать, что поехала кататься верхом вместе с Селией, и пусть мама ворчит сколько ей угодно…
– А как насчет Амоса? Он кружит возле тебя, как пчела возле цветка. Он не оставляет тебя без присмотра, Ребекка.
– Я попрошу отца дать мне еще время подумать по поводу сватовства мистера Уэллса. Если он поймет, что я согласна на брак с Амосом только по настоянию матери и страдаю от этого, он смягчится. Я знаю, как папа добр ко мне. Прошу тебя, Рори, жди меня на реке. Пожалуйста! Я могу вырваться из дома в любой из дней…
– Я буду ждать… – без особой охоты пообещал Рори, – но главное, это достать деньги. Побольше и поскорее!
Она начала было протестовать, но он приложил палец к ее губам.
– Помолчи. Теперь говорю я. Если мне понадобится съездить куда-нибудь, чтобы ухватить большой приз, я это сделаю. И не возражай мне! Твоя семья не узнает, откуда я достал деньги. На этом поставим точку. Меня выворачивает наизнанку при мысли о том, что Амос вьется около тебя.
Их голоса затихли, когда они удалились от конюшни, усевшись вдвоем на коня Рори.
Приткин не стал на своих двоих преследовать влюбленную парочку. Он уже и так услышал достаточно и мог надеяться на хорошее вознаграждение.
У Селии Хант чуть глаза не вылезли из орбит, когда ее лучшая подруга призналась ей во всем.
– Ты сошла с ума! Он нищий и к тому же ирландец! – Глядя на опущенные плечи Ребекки, на ее несчастное заплаканное личико, она и без объяснений поняла, что дело зашло слишком далеко. – Боже, как ты могла позволить ему?.. – Селия готова была разрыдаться.
Ребекка нервно вцепилась в ручки кресла, на котором сидела. Еще немного, и их общий плач привлек бы внимание миссис Хант. Молодые девушки шептались в гостиной Хантов, где мать Селии принимала гостей. Доркас и Леа тоже присутствовали здесь, но незамужним девушкам было разрешено уединиться для беседы в дальнем углу. Подруги с трудом справились с волнением и заговорили более спокойно.
– Значит, ты отдалась ему? – зашептала Селия, сгорая от любопытства. – Ой, Ребекка! Скажи, что ты чувствовала? Тебе это понравилось? Расскажи мне подробно.
– Тс-с. Я не могу говорить об этом, Селия. Это слишком интимный предмет… – Ребекка замолкла, переждав появление служанки с чайным подносом. – Это было так прекрасно… – не могла не добавить она, с некоторой долей гордости вздернув кверху подбородок. – Я нуждаюсь в твоей помощи, Селия, чтобы снова увидеться с ним.
– Я могу иметь неприятности…
– Если ты боишься, я обойдусь без тебя.
– Ты говоришь, что тебе не нужен Амос, но если мы обе испортим себе репутацию, он махнет рукой и на меня, и на тебя. А мне Амос по душе, в отличие от тебя.
– Тем более есть смысл помочь мне. Если все сложится неудачно, я убегу из дому, а мистер Уэллс останется в твоем полном распоряжении.
– Как романтично! Если уж ты дошла до того, что готова бросить дом и родителей ради любви, мой долг быть с тобой до конца.
– О, Селия! Я знала, что могу рассчитывать на тебя.
Подруги горячо обнялись.
Несколько раз Селия заезжала к Синклерам после раннего ужина, и подруги отправлялись кататься верхом на своих лошадях. Это уже стало ритуалом, хотя Доркас сперва горячо возражала. Но Эфраим, вняв мольбам дочери дать ей время привыкнуть к мысли о замужестве, решил предоставить дочери относительную свободу.
После трех невинных прогулок, задуманных как отвлекающий маневр, заговорщицы прямиком направились к речке. На полпути Ребекка придержала лошадку.
– Спасибо, Селия. Только прошу тебя, покатайся где-нибудь до сумерек. Я предупредила папу с мамой, что сегодня мы вернемся попозже…
«Боже, до чего я докатилась! Какой стала лгуньей!» – подумала Ребекка.
Селия подмигнула подруге, пустила быстрой рысью свою недавно приобретенную породистую кобылку и бросила через плечо:
– Желаю получить удовольствие!
Привязывая старушку Бесси Мэй к дереву в ольховой роще, Ребекка с трепетом гадала, застанет ли она здесь Рори. Он не всегда мог закончить работу на скаковом треке и вернуться в город до захода солнца. «Боже, сделай так, чтобы мы встретились!» Ребекка была настолько погружена в свои мысли, что не заметила за деревьями спешившегося всадника.
Барт Слокум следил за ней во время всех их прогулок с Селией и теперь был доволен, что не напрасно потратил время. Он занимался слежкой по собственной инициативе. Дочери священника давно дразнили его своей привлекательной внешностью и невинностью, возбуждая в нем похоть. Одна, к сожалению, вышла замуж, и теперь ее охранял супруг, но другая гуляла сама по себе. Барт и не надеялся на такую удачу. Что делает порядочная девушка в глухом месте в вечерний час?
Добыча сама плывет ему в руки.
Барт оставил лошадь неподалеку от кобылки Ребекки, потом, таясь за деревьями, обогнал девушку и преградил ей путь.
– Что за птичка здесь порхает одна-одинешенька?
Его долговязая нелепая фигура изгибалась, как ствол ольхи, а длинные цепкие руки тянулись к намеченной жертве.
Ребекка ахнула в изумлении, но все же нашла в себе мужество, чтобы прикрикнуть на парня:
– Убирайся отсюда прочь, Барт Слокум!
– Ты даже знаешь, как меня зовут? Вот уж никогда бы не подумал. Где такая хорошенькая девушка могла видеть бедного Барта? Значит, мне не надо представляться? Все к лучшему… Могу составить тебе компанию. Хорошей девушке не пристало гулять одной…
– Я не одна. Я встречаю друга. Он не чета тебе, Барт! – Ребекка попыталась воспроизвести высокомерную интонацию Леа, когда та в разговоре хотела поставить кого-нибудь на место.
Но Леа вращалась в иных кругах, чем Барт Слокум. На него эта ледяная интонация и высокомерное выражение лица не подействовали. Он снова протянул ручищу, схватил Ребекку за платье и неожиданно рывком привлек ее к себе.
– Я с тобой говорю по-дружески, а ты со мной – нет. Зачем быть такой неприветливой? Кого ты встречаешь, девочка, в этой уютной рощице? Или ты морочишь мне голову? Я слышал, что старина Амос ухлестывает за тобой. Но он не из тех, кто будет шнырять по рощам. – Пусти меня! – Она бешено вырывалась. Паника все больше охватывала ее.
«Рори! Где ты, Рори?!»
Слокум забрал в горсть ее волосы, дернул изо всей силы. От боли Ребекка открыла рот, о он прижался к нему губами, заглушив рвущийся наружу вопль. Ее сопротивление только раззадоривало его. Для такой худенькой юной особы у нее было даже чересчур много упругих округлостей под платьицем. Барт разорвал его от ворота до талии и обнажил белое плечико и одну весьма привлекательную грудку.
– Черт побери, персик уже вполне созрел, чтобы его сорвать…
– Тебя будут судить и повесят за это! – удалось ей прокричать, когда он валил ее на землю.
– Не думаю. Болтовня обойдется тебе дороже, чем мне. Только заикнись, и от тебя живого места не останется. Куда ты денешься тогда, священникова дочка, шастающая по рощам? Поздно беречь то, что давно потеряно, маленькая шлюшка.
Слокум правой рукой буквально пригвоздил ее тело к твердой песчаной почве, а левой начал спускать с себя бриджи. Ребекка согнула ногу и со всей силы ударила его носком ботинка в пах. Барт взвыл от боли и ослабил свою хватку. Она извернулась и на четвереньках поползла прочь от него, потом вскочила на ноги и обратилась в бегство, спотыкаясь о выступающие из земли корни.
Извергая проклятия, он ковылял вслед за ней и, как ни странно, расстояние между ними постепенно сокращалось. Ребекка зацепилась ногой за корень и стала падать, но от падения ее уберегли сильные руки Рори Мадигана.
Он неожиданно возник в сумраке рощи.
– О, Рори, я молила Бога, чтобы ты пришел! – выдохнула она, прячась за его широкой спиной.
Слокум тотчас замер и попятился назад.
– Слушай, Попрыгунчик! Я не боксер… Ты не имеешь права…
Излияния Слокума оборвал кулак Рори. Удар левой свернул Слокуму челюсть на сторону, а свинг правой в подбородок поднял его на воздух и заставил отлететь и врезаться спиной в ближайший ольховый ствол. Слокум уселся на землю, беспомощно раскинув ноги. Распахнутая ширинка бриджей красноречиво свидетельствовала о его злодейских намерениях. Он потряс головой, брызгая кровью из рассеченной губы, потом попытался подняться и избежать нового соприкосновения с кулаками Малыша Попрыгунчика.
Рори не дал ему такой возможности. Едва Барт распрямился, кулаки ирландца замолотили по вражеской физиономии и по животу, пониже ребер. Рори обращался с Бартом Слокумом как с боксерской грушей. Барт не смог отвести ни одного удара. Он даже не поднимал рук, чтобы защититься. Его колени подогнулись, но Рори не позволил ему упасть. Он держал Барта на весу за ворот рубашки и правым кулаком превращал лицо насильника в кровавое месиво.
– Рори, прекрати! Ты убьешь его!
Просьбы Ребекки не остудили пыл боксера. Им овладела жажда убийства, и он утолил бы ее, если б Ребекка не вспрыгнула ему сзади на спину.
Очнувшись, он уронил на землю безжизненное тело Слокума. Тяжело, со свистом дыша, Рори обернулся и увидел, что в глазах Ребекки застыл ужас. Рори разжал кулак, потянулся к ней рукой с раскрытой ладонью, демонстрируя свои мирные намерения.
– Ребекка, это я, Рори. Я никому никогда не позволю обижать тебя.
Она разглядывала его руку, которая столько раз с нежностью ласкала ее. Боже, что с ней стало! Кожа на костяшках его пальцев была сбита в кровь. Расправляясь с Бартом, Рори и сам пострадал. Она подняла взгляд и заглянула в его глаза, такие синие, каким она представляла себе никогда не виденное ею море, такие требовательные и такие умоляющие. Это был ее любимый человек, откликнувшийся на зов и спасший ее. Она ответила на эту мольбу, кинувшись в его объятия.
Рори шептал ей слова любви, успокаивал, утешал ее, а она целовала разбитые костяшки его пальцев, слизывая с них кровь. Потом она прижала его руку к своему сердцу.
– Рори! Тебя послал мне сам Господь!
– Такое больше не должно повториться, – сказал он мрачно. – Если бы я задержался на работе… Что тогда стало с тобой? Сегодня я объезжал для Дженсона нового скакуна… Я должен был остаться на треке до ночи…
– Но ты же не остался! – Ребекка прильнула к нему.
– Следующее наше свидание произойдет не здесь. Я подъеду к дому твоего отца при свете дня и попрошу у него твоей руки. – Подавив в зародыше готовый вырваться у нее протест, Рори жестко добавил: – Я не хочу больше слышать от тебя никаких возражений. К тому времени у меня за пазухой будет достаточно долларов, чтобы меня сочли респектабельным женихом.
– Прошу тебя, не связывайся вновь с боксом, Рори! Отец станет еще хуже относиться к тебе.
– Хуже, чем сейчас? Сомневаюсь. – Рори оскалил зубы в недоброй усмешке.
Он взвалил тело так и не пришедшего в сознание Барта Слокума на плечо.
– Я отвезу его в город. Если он очнется по дороге, то я внушу ему, чтоб он держал язык за остатками своих мерзких зубов. Иначе он лишится их. Садись на свою Бесси Мэй и поспеши домой. Ты должна оказаться под крылышком своих родителей, моя девочка, прежде, чем я сброшу эту скотину где-нибудь в пыль у ближайшего салуна…
Словно брошенная сиротка, Ребекка проковыляла к своей лошади.
У Амоса был свой кабинет с массивным письменным столом в помещении центрального банка в Уэлсвилле. Он разложил на столе весьма конфиденциальные документы и только принялся за работу, когда в кабинет без приглашения ворвался Генри Снейд. Правда, он тотчас же извинился за свое вторжение.
Амос Уэллс с улыбкой оценил внешний вид своего партнера. Снейд был облачен в темный, хорошего кроя костюм-тройку и белую крахмальную рубашку с туго завязанным галстуком. И не очень потел.
Обменявшись с Генри рукопожатием, Амос пригласил своего протеже присесть.
– Твое лицо дышит энтузиазмом, – приветливо сказал Амос. – Тебе по нраву твоя новая работа на серебряном прииске?
– Леа ворчит, что я возвращаюсь поздно, но я заткнул ей рот покупкой нового фаэтона и выезда. С супругой у меня полное взаимопонимание. – Генри осветил затененный кабинет хищной акульей улыбкой, сверкнувшей из-под пышных усов. Он тщательно скрывал от хозяина, что его жена – порядочная стерва и все время капает ему на мозги.
– Прекрасно, прекрасно, – рассеянно пробормотал Уэллс. Его мысли унеслись куда-то далеко. Он повертел в руках тяжелое пресс-папье, сделанное из цельного кристалла горного хрусталя, разбрасывающего по стенам солнечные блики. – Теперь давай обсудим ситуацию с ирландцем.
– Мистер Уэллс! – воскликнул Генри. – Ребекка – дурочка, но она молодая дурочка. Хорошая наследственность победит нехорошую страсть. Она из добропорядочной религиозной семьи…
– Я могу простить ей заблуждения молодости, но до определенного предела… пока скандальные сплетни не начнут распространяться по округе… Устрой так, чтобы этот конюх Дженсона принял вызов лондонского чемпиона на поединок в Денвере. Призовая сумма будет очень большой, а ирландец не прочь заработать денежки.
Генри Снейд позволил себе пошутить:
– Разве у вас достаточно влияния, чтобы уговорить заморского чемпиона сразиться с безвестным Попрыгунчиком?
– У меня достаточно влияния, чтобы получить аудиенцию у королевы Виктории. Если бы мне это понадобилось…
– …и заставить Малыша Попрыгунчика вернуться на ринг, – подхватил мысль хозяина Генри. Он удивлялся наивности влюбленного богача. Если бы Амос знал, какими играми занимается ирландец с Ребеккой!
Амос между тем продолжал разглагольствовать:
– Так получилось, что мои финансовые партнеры в Сакраменто увлекаются боксом. Призовая сумма победителю может дойти до пяти тысяч долларов.
– А вы уверены, что Мадиган победит? – с притворной наивностью осведомился Генри.
– В любом случае папочка Ребекки узнает, что ее ухажер дерется на ринге за крупную ставку, и откажет ему.
– Почему бы вам не рассказать просто преподобному Синклеру, что его Ребекка связалась с ирландцем?
– Ребекка тогда сорвется с места и убежит с Попрыгунчиком. Я не хочу выглядеть подлецом перед своей будущей супругой… Лучше всего, если он растворится бесследно, с глаз долой… в просторах нашей Америки… Я благороден. Пусть у него будет призовая сумма в кармане. Дженсон мой должник. Он рискнет поставить на ирландца, чтобы расплатиться с долгами, и возьмется уговорить парня поехать в Денвер.
Снейд хотел выразить свое сомнение, но воздержался.
– Я бы хотел предостеречь вас, – начал он осторожно.
– Меня не надо предостерегать, – резко оборвал его Амос. – Я настороже…
– Что я должен сделать? – спросил тогда Генри без обиняков.
– Я договорился с Архимедом Пулом и получил его согласие на поединок с Мадиганом телеграммой из Сакраменто. Я финансирую матч в Денвере. Надо разогреть ажиотаж вокруг матча и поднять повыше ставки. Основной приз победителю составит пять тысяч.
– Вы не верите, что Рори Мадиган выиграет?
– Даже если, к сожалению, так получится, все равно отец Ребекки проклянет его «кровавые» деньги. Я хочу поймать Мадигана на «живца». От таких больших денег он не откажется.
Барт Слокум приканчивал бутылку виски в задней комнате салуна своего братца. Спиртное залечивало его раны, но заодно и разжигало ненависть, клокотавшую в нем. Все его тело жуткой болью напоминало о безжалостных кулаках Рори и взывало к мщению. Глаза его заплыли, а нос превратился в лепешку.
– Дыши теперь ртом, Барт, – посоветовал док и содрал за визит пятерку.
Барт, глотая виски, обдумывал способ, как заставить ирландца уплатить долг.
– Я выпью всю кровь из его жил, – пообещал Барт.
Цыплячий Воришка делил с Бартом его горести и бутылку виски. Когда кто-нибудь из городских обитателей пил по-черному, он тут же оказывался рядом.
– Я тебе предложу работенку, Барт.
– Какую, крысенок? – со злобой и недоверием огрызнулся младший из братьев Слокумов, но, однако, разрешил Воришке налить еще порцию из своей бутылки.
– Съездить со мной в Денвер и позаботиться о том, чтобы Попрыгунчик не возвратился оттуда обратно. Если британец Пул не убьет Малыша на ринге, ты выпустишь ему кишки наружу после матча. Это будет проще простого.
– А кто нам заплатит за убийство Попрыгунчика? – Барт хоть и был зол и пьян, но про материальное вознаграждение не забывал.
Цыплячий Воришка многозначительно поскреб свою шевелюру.
– Это я должен держать в тайне… но платит он хорошо. – Воришка вытащил заскорузлыми пальцами из кармана рубашки уголок зеленой банкноты. – Мы получим тысячу, когда сделаем дело. Ты хочешь войти в долю?
– А как же, Приткин! Я тут как тут!
– Прошу тебя, Рори, не соглашайся. Даже если ты победишь, нам это не поможет. – Ребекка захлебывалась слезами на его плече.
– Это мой единственный шанс заработать кучу денег. Я расправлюсь с Пулом. Я видел его в прошлом году на ринге. Он отяжелел и уже не так быстр. Поэтому он и готов драться с боксером из глубинки. Я благодарен Дженсону, что он выставил меня на матч.
Перед ними катила свои воды их любимая река. Но они не занимались больше любовью на берегу. Они спорили. Ребекка с радостью откликнулась на его записку с просьбой о свидании на прежнем месте после недельной разлуки. Но «замечательная» новость, о которой он писал, повергла ее в слезы.
– Это пять тысяч долларов, Ребекка! Этого хватит, чтобы купить участок земли, развести скот и выезжать лошадей. Мы не станем богачами, но, если трудиться на совесть, мы чего-нибудь достигнем.
– А если будет засуха или град, ты вернешься опять на ринг! – с горечью произнесла Ребекка. – Отец никогда не позволит мне жить на «кровавые» деньги.
– Из-за глупого упрямства твоего отца мы должны расстаться? Пусть он туп как бревно, но в тебе есть хоть капля ума и чувства?
Гнев нарастал в нем, как шторм в океане. Он тряс ее худенькие плечи, и Ребекка опять боялась его.
– Тебя побьют, и ты останешься ни с чем, – упавшим голосом сказала Ребекка, теряя надежду, что сможет переубедить мужчину, который уже принял решение.
– Благодарю за доброе напутствие, – усмехнулся Рори. – Я ждал от тебя совсем других слов. Ну и черт с тобой. Хочешь ты этого или нет, но я побью краснорожую британскую свинью. Я надеялся, что ты веришь в мою силу и талант, но я обойдусь и без твоей веры…
Ребекка не намерена была сдаваться. Она твердила одно и то же.
– А если не побьешь? И вернешься в Уэлсвилл с разбитым лицом и с тощей пачкой долларов, закапанных кровью? Хорош герой!
– Я немножко больше разбираюсь в боксе, чем ты, и знаю, что моего опыта и мастерства хватит для победы.
– Пусть так, но не думай, что тебя здесь встретят как героя, даже если ты начнешь швыряться долларами в толпу.
– Я и не рассчитываю на восторженный прием у респектабельных жителей Уэлсвилла. Но я хоть и нищий ирландец, я мужчина, и у меня есть собственная гордость. Я ни перед кем не буду унижаться, даже перед твоей святой семейкой. Да это и бесполезно. Я бросил ринг, устроился на приличную работу, и все равно я недостаточно хорош, чтобы войти в ваш дом через парадный вход, как позволено Амосу Уэллсу. Хоть вывернись я наизнанку, все равно результат будет тот же – меня не пустят даже на порог. Поэтому нам нет смысла встречаться. Выходи замуж за Уэллса, и покончим раз и навсегда со всеми проблемами. Твой отец будет счастлив.
Ребекку ошеломила его горячая речь. Любимый человек уходил из ее жизни навсегда.
– Рори, нет! Мы же дали обет перед Богом! Я люблю тебя. Я буду всегда любить тебя.
Она догнала его, опустилась на колени, припала к его ногам.
– Мне не нужны никакие деньги. Я готова хоть сейчас уехать с тобой куда угодно – скажи только слово! Не покидай меня!
Тяжело вздохнув, он тоже встал на колени рядом с ней, заключил Ребекку в объятия, зарылся лицом в шелк ее волос.
– Не плачь, Ребекка! Пожалуйста, не плачь!
Поцелуями он осушал ее слезы, а они все текли по ее несчастному личику. Прозрачные капли набухали на ресницах и скатывались вниз.
– Я вернусь за тобой – неважно, победителем или побежденным. Клянусь честью, я так и поступлю. Но я должен выйти на этот поединок. Отговорить меня тебе не удастся. Это мой единственный шанс чего-то достичь и доказать твоей семейке, что я способен содержать жену. Но я выиграю, я в этом уверен. Верь и ты в мою звезду! И жди меня. Если все-таки твои родители мне откажут, мы уедем из города. Но у меня есть надежда, пусть слабая, но есть.
Ребекка молча кивала головой, соглашаясь со всем, что говорил Рори.
– Я тоже надеюсь на лучшее, – наконец она вновь обрела дар речи. – Амос не появляется у нас уже вторую неделю. Вероятно, мне все-таки удалось чем-то разочаровать его. Может быть, он не станет мстить нашей семье, если мы с тобой поженимся.
Она хотела прочитать в его глазах одобрение, и Рори ответил ей полным нежности взглядом.
– Ты все делаешь правильно, моя девочка. После того как я вернусь из Денвера, никто, даже сам дьявол, нас не разлучит. Клянусь тебе!
– Я буду ждать тебя, Рори. Я тоже клянусь. Береги себя и возвращайся скорее.
Его лицо осветила улыбка, та самая, что сводила ее с ума. Он подмигнул ей.
– Жаль только, что мне придется ждать, когда заживут все шрамы и ссадины.
Она коснулась губами маленького белого шрама на его виске и прошептала:
– Я буду любить тебя и со шрамами, и с синяками. Только вернись ко мне…
– Я дал обет. Я его не нарушу, пока ты любишь меня.
– Тогда обет будет вечен, – тихо, но твердо произнесла она.
Рори приник губами к ее губам. Не разжимая объятий, они медленно опустились на землю. Мягкий травяной ковер послужил им любовным ложем.
