Текст книги "Беспутный и желанный (Клятва верности)"

Автор книги: Ширл Хенке

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

14

Ребекка размахнулась и дала ему пощечину с такой силой, что ее рука мгновенно отозвалась болью… Эхо от пощечины разнеслось по комнате.

Ребекка попыталась обратиться в бегство, но Рори был слишком быстр и ловок, чтобы упустить ее. Он схватил ее тонкое запястье, выкрутил руку, вновь притянул к себе. На его щеке алел красный след от удара Ребекки. У нее самой щеки пылали от ярости, вызванной его оскорблением.

– Пусти меня, бесстыжий ублюдок! – Она боролась, но явно проигрывала эту схватку.

– Только после того, как я получу желаемое, – произнес он невозмутимо.

– Я криком подниму весь дом. Мигом здесь соберутся десятки любопытных!

– Сомневаюсь! Амосу это не понравится, – усмехнулся Рори.

– Почему ты думаешь, что я не открою ему правду, не скажу, что ты хочешь его уничтожить?

Глупый вопрос. Как только он у нее вырвался, Ребекка тут же пожалела, что произнесла его в запале.

– По той же причине, побудившей тебя прислать мне записку с предупреждением четыре года назад. Тогда ты оказалась права. Кто-то пытался убить меня. Ты знаешь, что из себя представляет твой супруг. Осталась ли в тебе хоть капля прежнего чувства ко мне? Ощущаешь ли ты хоть какую-то вину?

Он внимательно изучал ее лицо, стараясь прочитать истинные мысли.

– Не говори чепуху. Чем я провинилась перед тобой? Это полный абсурд.

Рори как будто не слышал ее возражений.

– …или ты лишь хотела напугать меня и тем обезопасить своего милого Амоса. Но теперь… теперь ты должна понять, что оба вы тонете. Его карточный дом вот-вот рассыплется, а ты будешь погребена под обломками вместе с ним. Если только…

– Зачем я тебе понадобилась после стольких лет?

Ее гнев сменился мучительным недоумением. Он когда-то пренебрег ее любовью, бросил ее одну с ребенком. Что за жестокую игру он затеял? Не проник ли он в тайну рождения Майкла? Ею овладела паника.

Рори пытался угадать, что так взволновало Ребекку. Это был не страх за себя и мужа и не возвращение прежней любви – тут что-то иное.

– Из тебя получилась неплохая актриса, – вздохнув, произнес он с презрением и отпустил ее руку.

Ребекка машинально растирала онемевшее запястье, на котором остались следы от его сильных пальцев. Она уже не осмеливалась покинуть библиотеку, пока не уляжется сумбур в мыслях, порожденный его предостережениями и циничным предложением стать его содержанкой.

– Прости! – Рори запечатлел поцелуй на ее белой мягкой ладони. – Когда-то твоя кожа была золотистой из-за того, что ты трудилась в поте лица на капустной грядке под жарким солнцем Невады.

– Прошу тебя… не надо… – Его холодность, его жестокость, его оскорбления было легче переносить, чем приступ желания, который охватывал ее при каждом напоминании об их прошлой любви. – Пожалуйста, отпусти меня, Рори!

«Проклятие! Я еще и умоляю его».

– На время, Ребекка! На некоторое время я отпускаю тебя.

Он на прощание погладил ее нежную ладонь и тем снова заставил все ее тело трепетать.

Она отдернула руку, словно он обжег ее, и выбежала из комнаты.

Когда на следующее утро ей доставили новую записку от Рори, она завтракала вместе с Амосом. Ее супруг настоял на том, чтобы обсудить программу их светской жизни на ближайшие недели. Обычно Ребекка поднималась с рассветом и после легкого завтрака совершала верховые прогулки, пока дневная жара не становилась невыносимой. Амос, который часто проводил по ночам различные совещания или пил до изнурения, вставал поздно. Их дороги пересекались так редко, как только это было возможно, за исключением периодов политических кампаний, где она выходила на авансцену в качестве блистательного обрамления личности своего супруга.

– Что это? – спросил он, нахмурившись, отставляя в сторону чашку с кофе.

Она сложила листок вчетверо и уронила себе на колени, прежде чем муж успел заметить, как дрожат ее руки.

– Селия приглашает прокатиться с ней сегодня по магазинам. – Ребекка поборола волнение и надеялась, что Амос не потребует показать ему письмо, где истинный отец Майкла опять назначал ей свидание.

– Эта глупая женщина все так же легкомысленна, какой была до замужества.

– Тем не менее она замужем за Брайаном Кинкайдом. – Ребекка не устояла перед искушением подпустить шпильку и задеть тщеславие Амоса.

Брайан был президентом Сентрал-Пасифик и одним из влиятельнейших железнодорожных магнатов Запада. В конце концов грезы Селии о богатстве обрели реальность. Большую часть года она проводила в Сакраменто, и виделись они с Ребеккой очень редко.

– Вечером мы обедаем у Ормсби вместе с Шеффилдами и Стефеном Хаммером. Ровно в семь. Не увлекайся болтовней с Селией и не опоздай.

Амос уже собрался встать из-за стола, но вдруг задержался, тщательно протер бородку салфеткой и произнес:

– И надень на вечер свои бриллианты. Старая кляча, жена Шеффилда, будет увешана блестками, как рождественская елка.

Бриллианты! Как она их ненавидела. Холодные, тяжелые, бездушные – олицетворение ее чисто формального замужества.

«Наконец-то!» Она чуть не произнесла это вслух, как только муж покинул столовую. Как ей поступить с Рори? Выждав для безопасности еще пару минут, она развернула записку и перечитала ее.

«Встретимся в роще за ипподромом в полдень. Уверен, что ты меня не разочаруешь и будешь вовремя в указанном месте. На то есть веская причина, которая тебе известна. Р.»

– «Веская причина», – с испугом повторила она, скатывая записку в шарик. Неужели он намекает на Майкла? Что это – угроза? Или он настолько ослеп в своей наглой самоуверенности, что убежден в ее послушании, потому что она, как и прежде, жаждет ему отдаться? Как он может думать, что ее любовь к нему не умерла после совершенной им подлости. «Я ненавижу его, но я должна встретиться с ним из-за Майкла».

Она встала из-за стола, зажгла свечу и спалила письмо. Пепел упал на серебряный поднос под канделябром. Ребекка с мрачным предчувствием следила, как пламя глодало бумагу. Если б так же легко можно было расправиться с прошлым.

Хотя Амос раньше не устраивал за ней слежку, все же надо было быть настороже. Когда они только что поженились, он был убежден, что Ребекка распутна, раз она прижила ребенка вне брака, и поэтому будет искать себе любовников на стороне, раз уж муж не способен выполнять свои супружеские обязанности. Но тело ее словно бы умерло, отдав всю физическую любовь Рори Мадигану. Она исчерпала всю себя в этой страсти. Никакой другой мужчина не интересовал ее. Через пару лет даже подозрительный Амос поверил, что она может любить только сына.

Но так было только до появления Рори. В Вашингтоне их первая короткая встреча обошлась ей дорого. Женщина вновь проснулась в ней. Это стоило Ребекке не только нравственных, но и физических мук. Амос тогда жестоко избил ее. Она должна быть предельно осторожной и больше не давать ему повода. Как удачно сложилось, что Селия действительно находится сейчас в Карсон-Сити.

Какая горькая ирония судьбы! Круг замкнулся, и все повторяется. Вновь она вынуждена просить подругу прикрывать ее свидание с Рори.

«Будьте прокляты вы оба – Амос и Рори. Скорее я увижу вас в аду, прежде чем вы нанесете вред моему сыну!»

Рори любовно похлопал стройную молодую кобылку по крупу и отдал поводья груму, чтобы тот прогулкой остудил разгоряченную скачкой лошадь. Великолепная двухлетка принадлежала к потомству Красномундирника. Рори дал ей кличку Алый Мак. Он самодовольно усмехнулся, вспомнив обо всех этих респектабельных леди, которые зачастили на его скаковой трек. Они выглядели холодными и недоступными в присутствии своих взбудораженных мужей, переживающих за свои ставки. Те же самые женщины украдкой провожают его похотливыми взглядами, а по ночам делят с ним постель. По крайней мере проститутки честнее их, выполняя свою работу и не притворяясь добропорядочными.

Придет ли она? Рори не был в этом уверен. Его агенты, копающиеся в жизни Уэллса, обнаружили много странного в ее взаимоотношениях с Амосом. Подобно прочим «серебряным баронам» он не соблюдал супружескую верность, но в отличие от них Амос не содержал дорогостоящих любовниц, а посещал дешевые публичные дома. Навещал ли он при этом спальню собственной жены – оставалось тайной. Сама Ребекка вела почти затворнический образ жизни.

Пренебрегает ли им Ребекка из-за того, что он неумелый или эгоистичный любовник? Или не желает вторично испытать неудобства, связанные с беременностью? Их сын был похож на невидимку. Он существовал где-то отдельно от родителей. Они равнодушно отдали его на попечение многочисленных гувернанток или педагогов, отправив в закрытую школу на Востоке. Этот факт показался Рори весьма любопытным.

«Ты поддался дурману, парень! Грезишь наяву, – говорил он сам себе. – Даже если она не заводила любовников, все равно ты хорошо изучил ее ветреный характер».

Он вошел в прохладную тень рощи. Небольшой приток Карсон-ривер протекал здесь и освежал воздух. Совпадение показалось ему не лишенным мрачного юмора. Он уселся на траву и принялся кидать камешки в прозрачный быстрый поток. Все было, как тогда, в окрестностях Уэлсвилла. Солнечные блики на воде и мягкая травка на берегу. Как они были молоды! И как он был глуп, что поверил в ее любовь.

«Но ты по-прежнему хочешь обладать ею!»

Рори отгонял эту назойливую мысль, внушая себе, что им движет исключительно желание отомстить ей за предательство и ее мужу за смерть Райана. Он поклялся, что она приползет к нему на коленях, заносчивая и жеманная дочь священника, скрывающая под рассуждениями о моральных принципах обычную корысть. И так будет!

«Но ты хочешь ее», – настойчиво твердил внутренний голос, издеваясь над ним.

Он услышал мягкий перестук копыт по влажной земле и обернулся. Всадница показалась из-за деревьев. Натянув поводья, она остановила лошадь и огляделась, готовая в любой момент при малейшем намеке на насилие с его стороны умчаться прочь. Ее стройная фигура будто составляла единое целое с великолепной лошадью, ничем не напоминающей старую, но милую кобылку той прежней Ребекки.

Рори скрестил руки на груди, ленивым, вроде бы равнодушным взглядом окинул всадницу.

– Ты не изменила своей привычке являться на свидание верхом. И так же светятся золотом на солнце твои локоны. Все, как тогда. Только кобылка стоит гораздо дороже. Отличное животное!

Лошадь занервничала при его приближении. Рори ласково потрепал ее по холке. Ребекка набралась мужества, чтобы заявить:

– Ты, надеюсь, не посылал за мной только для того, чтобы говорить комплименты моей лошади.

Она не могла отвести глаз от темной заросли волос на его мощной груди. Рубашка на Рори Мадигане была небрежно расстегнута, как когда-то давно. Может быть, он сделал это нарочно. В любом его жесте она угадывала умысел.

– Что бы я ни замыслил против тебя плохого, однако, ты явилась. – Он как бы прочел ее мысли.

Прежде чем она успела выразить протест, он обхватил ее стан, поднял легко над седлом и поставил на землю.

– Я как раз сейчас думал о том, что мы завершили полный цикл и снова прогуливаемся по берегу реки, любуясь природой и друг другом.

Ребекка оттолкнула его обеими руками, когда он наклонился к ней.

– Мы не на прогулке.

– Разве нет, дорогая? А чем же мы тогда занимаемся?

«Он издевается надо мной!»

– С годами ты стал еще наглее. Ты завоевываешь женщин своим нахальством?

– А также голоса избирателей, – добавил он.

Ребекка прошла несколько шагов и встала в задумчивости на берегу потока. Рори неотступно следовал за ней, горячо дыша ей в затылок.

– Жаль, что женщины в Неваде не имеют права голоса, – сказала она хотя бы для того, чтобы что-нибудь сказать.

– А что, ты голосовала бы за меня? – прошептал он ей на ухо.

Рори увидел, как напряглась ее изящная шея. То, что он находится так близко, повергало Ребекку в трепет.

– Сначала разговор о лошадях, потом о суфражистках. Может быть, лучше нам не терять времени понапрасну и заняться любовью прямо здесь, на травке? Я отлично помню, что когда-то тебе это нравилось. Ты была неплохой партнершей, Ребекка!

Она устала гневаться. Зачем он играет с ней, как кот с мышью?

– Прежней Ребекки давно нет.

– Я так не думаю.

Рори заключил ее в объятия и прижался ртом к ее губам в грубом, требовательном поцелуе. Его пальцы погрузились в ее прическу, вытаскивая оттуда шпильки и распуская локоны по плечам. Пусть она почувствует силу его желания. Черт побери, она хочет того же самого, что и он!

Ребекка намеревалась было сопротивляться, но вместо этого раскрыла рот ему навстречу, пропуская его такой сильный и сладостный язык к своим зубам и языку. Он проделывал знакомые ей возбуждающие манипуляции языком, причем с приобретенным за прошедшие годы еще большим, чем прежде, искусством. Он дал ей почувствовать, как отвердел его член, и все яростнее терся натянувшейся под этой выпуклостью материей о ткань ее платья внизу живота.

«Как давно это было!» Она столько лет прожила без мужчины, без грубых и ласковых прикосновений. Не супруга, а портрет супруги в красивой раме. Обожаемая лишь издалека и проводящая ночи в одиночестве и холоде.

Его крепкое горячее тело лишило ее воли. Знакомые ощущения вернулись к ней. Казалось, что кости растаяли, размягчились, она могла изгибаться как угодно, только чтобы теснее прильнуть к нему. Когда его рука слегка приподняла, лаская, ее груди, словно молния пронзила ее тело. Она сама прижала его к себе, ее рот открылся еще шире в жажде поцелуев, а бедра плотнее прижались к его бедрам. Мир вокруг прекратил свое существование, все чувства испарились, осталось только дикое, страстное желание слиться с телом Рори.

Рори понял, что ее сопротивление сломлено, но не ослабил натиск. Они оба опустились на колени в траву. Он торопливо начал раздевать ее. Сперва Рори расстегнул жакет, потом добрался до тонкой блузки с оборками. Возня с пуговицами вывела его из терпения, он порвал тонкую ткань в стремлении поскорее ощутить нежную бархатистость обнаженной кожи и попробовать на вкус розовые соски.

Ее груди стали полнее, а плоть мягче и шелковистее. Когда он дразнил языком округлое полушарие, она извивалась, проталкивая грудь еще глубже ему в рот, пока он не начал с жадностью сосать ее. Потом он проделал то же самое с другой грудью. Пока Рори ласкал ртом ее грудь, руки его, не останавливаясь, продолжали свое дело, освобождая Ребекку от ее элегантной одежды. Она помогала ему в этом. Костюм для верховой езды, блузка, нижняя сорочка упали на траву, и тогда она стала срывать рубашку с него. Когда ее зубки ухватились за его твердый сосок, Рори застонал от наслаждения.

Она быстро пробежала проворными пальцами по волосам на его груди, потом вцепилась ноготками в широкие плечи и вжалась в его плоть еще сильнее, когда он, расстегнув крючки на поясе, сдернул с нее юбку вниз. Тяжелая ткань перестала быть преградой для жаждущих близости тел.

Они упали на траву, целуясь и судорожными движениями сбрасывая с себя одежду. Теплый ласковый рот Рори касался каждого обнаженного участка ее кожи. Он освободил ее от панталон и занялся чулками и ботинками, покрывая поцелуями ее длинные стройные мраморно-белые ноги. Ребекка раскинулась на траве, полностью открыв себя для его прикосновений, волосы ее золотыми волнами рассыпались вокруг головы. Он набирал их в горсти, словно сверкающую влагу, и, накрыв ее наготу своим телом, целовал ее с хищным, все возрастающим желанием, пока она не начала кричать и скулить, требуя, чтобы он довершил наконец их слияние.

Рори нагнулся, стянул с себя сапоги и принялся заканчивать процедуру раздевания, начатую ею. Он чувствовал на себе пристальный взгляд ее зеленых глаз, с жадностью наблюдавших, как он избавляется от последней одежды. Он взял ее руку и поместил тонкие нежные пальцы на свой победно торчащий фаллос. Ему пришлось закусить губу, чтобы не выкрикнуть в нахлынувшем на него порыве: «Ребекка! О, моя Ребекка!»

Ребекка издала громкий стон от желания ощутить внутри себя эту напрягшуюся твердую мужскую плоть.

– Пожалуйста, прошу тебя, Рори…

Она выгнулась ему навстречу, раздвигая пошире бедра для его проникновения. Он смотрел сверху на ее пылающее страстью прекрасное лицо. Ее голова металась из стороны в сторону, а тело изгибалось в ожидании его вторжения.

Время пришло! Настал момент для глумления, издевательства, унижения этой женщины! Он должен насмеяться над ее искренней страстью, отплатить за то, что она когда-то предала его.

А потом… потом он возьмет ее силой, после того как пыл ее угаснет. Так он намеревался поступить еще недавно, но сейчас Рори был не в силах выполнить свой замысел. Он сгорал в пламени желания, такого же, какое испытывала и она.

Рори, опершись на локти, опустился на нее, погружаясь во влажную мягкую трепещущую плоть. Сразу же он ощутил почти девственную узость ее влагалища. Ребекка напряглась и вскрикнула от боли, хотя ее руки торопили его. И все-таки он причинил ей боль! Рори бормотал невнятные слова утешения, стараясь сдерживать свой порыв, и наконец все же овладел собой. Потоки разгоряченной крови пронизывали его тело, все его существо требовало одного – продолжать неистовый напор. Но ее покорность, жертвенность, пренебрежение болью не прошли для него незамеченными. Как давно она не была с мужчиной? По всей вероятности, уже много лет.

Проклиная Амоса Уэллса за такое безумно холодное отношение к женщине, Рори попытался вознаградить Ребекку за столь долгое воздержание и смягчить ее страдания. Он обласкал поцелуями ее шею и грудь, потом вновь приник ртом к ее губам. Постепенно она оправилась от приступа боли и с радостью включилась в любовную игру.

Для Ребекки было жутким и неожиданным сюрпризом то, что она почувствовала страдание при его проникновении. Она была настолько полна желанием, настолько открылась мужчине – и вдруг это препятствие. Разве цветок страдает, когда открывает свои лепестки навстречу солнечным лучам? Она чувствовала себя частью природы, но почему-то природа отторгала ее. Ребекка не догадывалась, что и в природе происходит то же самое отмирание чувств, что и в человеке, когда им так долго пренебрегают. Оставаясь неопытной в интимных делах после краткого романа с Рори, она очень немного знала о своем теле и о его потребностях.

Он как мог был осторожен, выжидал, медленно, может быть, слишком медленно проникая в нее. И все же весна наступила. Боль ушла, осталось только наслаждение. Его нежные ласки и поцелуи свершили чудо. Ребекка ощутила, что проход раздался, и теперь, извиваясь и крича, она просила, чтобы он проник в нее еще глубже. Дикая, первобытная радость была в ее криках, когда она сомкнула ноги вокруг его бедер.

Рори заглушил ее крики поцелуем и стал отвечать на ее движения умело и расчетливо, оберегая Ребекку от боли. Эта боль была и его болью. В эти мгновения он был не насильником, не эгоистом, а нежным любовником, дарующим радость дорогому ему существу.

И все же он не смог сыграть эту роль до конца. Ритм его движений участился, и горячая жидкость пролилась в глубь ее лона. Ни одна женщина в прошлом, и он был сейчас уверен, что и в будущем, не вызывала в нем такого желания.

На какое-то время он был слеп, глух, нем… он потерял и себя, и мир вокруг… Может быть, удовлетворяя свою жажду совокупления, они улетели к звездам, а может, остались здесь, на травяном ковре у ручья? Дар речи покинул их. Они общались лишь телами. Его широкие плечи, мощная грудь, мускулистые ноги – все это было слишком велико для ее хрупкой фигуры, но ее оружием была упругая и настойчивая в своей страсти женственность, сводящая с ума упавшего на нее мужчину. Схватка продолжалась еще некоторое время, после того как он залил ее лоно своим семенем. Она металась по траве, требуя еще и еще погружения его в себя, но ощущение реальности постепенно вновь вернулось к нему.

Рори почувствовал порыв весеннего ветра, иссушающего пот, стекающий по его спине. Он оторвался от ее губ, медленно освободил свой член из ее жадного лона, выпрямился, встряхнул головой, стремясь освободиться от наваждения. Потом он прилег на траву возле Ребекки. Травинки и опавшие листья теперь разделяли их лица со вспухшими от поцелуев губами.

– Я на это не рассчитывал, – признался он.

Он, конечно, не имел права согласиться с поражением, но и она тоже. В этой войне не было победителей. Он намеревался унизить ее, а потом грубо взять силой. Теперь же все обернется иначе.

– Получилось не так, как я ожидал. Нам надо откровенно поговорить, Ребекка.

Ребекка попыталась выпрямиться. Мышцы не повиновались ей. Восемь лет воздержания давали о себе знать. Но мозг ее четко работал. Его слова сразу же запечатлелись в ее сознании. Оказывается, он не намеревался заняться с ней любовью, и все, что недавно произошло между ними, это случайность, безумный безотчетный порыв животной страсти и не более…

– Я не должна была приходить сюда… Я ошиблась… – Она смогла произнести это спокойно, хотя и физическая, и душевная боль одинаково терзали ее.

Он молча смотрел, как она собирает дрожащими пальцами разбросанную по траве одежду.

– Ребекка, твой брак…

– Мой брак – навсегда. Хорошо это или плохо – я жена Амоса Уэллса! И ничего не изменилось. Разве что меня можно назвать потаскухой!

Она едва сдерживала готовые прорваться рыдания.

– Опять твое пресвитерианское самобичевание… – вздохнул он. – Твой брак был ошибкой. Есть способ с ним покончить.

– Ты имеешь в виду развод? – Ее удивлению не было границ. – И это я слышу от католика? Или ты уже отрекся от своей веры? Ведь твоя религия позволит тебе взять разведенную женщину не в жены, а только на содержание, когда ты избавишься от Амоса…

– Может быть, не разведенную, а вдову, если его повесят, – с жестокой откровенностью заявил Рори.

Разговор о жизни и смерти шел как бы между прочим. Он натягивал на себя штаны, она свое нижнее белье, потом заправляла за пояс юбки разорванную кофточку. Они избегали смотреть друг на друга.

«Хочешь ли ты жениться на ней?» – этот вопрос вдруг вспыхнул в его мозгу впервые за долгие годы, заполненные лишь иссушающей душу ненавистью и желанием отомстить.

– Ты не любишь меня, Рори, – грустно сказала Ребекка. – Унижая меня, ты мстишь Амосу. Я лишь орудие мести в твоих руках. Так было, наверное, с самого начала. Ты и приехал в Уэлсвилл и соблазнил меня, чтобы отплатить Амосу за смерть своего брата Райана. Ты пронюхал заранее, что Амос хочет жениться на мне…

Это нелепое предположение привело Рори в ярость.

– Ты сошла с ума! Я не знал, что Райан и Амос как-то связаны, когда я тебя встретил. Ребекка! Амос – чудовище! Беги от него.

Он попытался коснуться ее, но она отпрянула.

– Нет! Я не могу… У меня есть сын… – Ребекка запнулась, вглядываясь в его лицо. «Догадывается ли он?»

Рори посмотрел на нее с откровенной злобой и даже презрением.

– Вряд ли он тебе так уж дорог. Ты его держишь подальше от себя за заслоном гувернанток или в школе на Востоке.

Такую обиду ей было тяжело стерпеть, но все же она промолчала. Ею была одержана маленькая победа. Рори не знает, что Майкл его сын!

– Так хотел Амос, – произнесла она сухим, безжизненным тоном. Ребекка сама не узнавала свой голос. Он стал похож на голос деревянной куклы. Больше всего ей хотелось избежать изучающего взгляда Рори и уползти в свою нору в обширном доме Амоса.

Рори ощутил всю степень ее страдания. Оно не было притворным. Никакая трагическая актриса не могла сыграть эти муки. Он задержал ее, когда она сделала первый шаг.

– Ребекка, подожди… – Рори решительно взял ее за руки, повернул ее легкую фигурку лицом к себе.

Он медлил в поисках подходящих слов, но тут в тишину солнечного дня ворвался стук копыт. Ничто так не могло напугать Ребекку, как этот вполне обычный звук.

В слепой панике она начала бешено вырываться.

– За мной следили… Боже… Они все видели…

– Не глупи, Ребекка. Это случайный всадник. – Рори успокаивал ее, но и сам пребывал в растерянности. – Твоя кобылка легко переправится через протоку, а там, на том берегу, роща тебя прикроет. Я задержу его здесь.

Он подсадил ее на лошадь, а сам, не простившись, поспешно направился навстречу неведомому всаднику, мысленно осыпая его проклятиями.

– Мистер Мадиган! – закричал его конюх Джем Битлер, завидев хозяина. – Мы вас обыскались. Наш первый номер сломал ногу! Все ждут вас! Надо решать, что делать…

– Скачи обратно… я тебя догоню, – рассеянно распорядился Рори. Его мысли были заняты Ребеккой.

Он не заметил, как за стволами деревьев, уклоняясь с его пути, скользнула чья-то фигура.

Амос Уэллс чувствовал, что его вены и артерии вот-вот взорвутся от прилива вскипевшей крови. На столе в его офисе лежала записка, которую он уже перечитал несчетное количество раз. Лицо его стало ярко-красным. Злоба не находила себе выхода и душила его.

«Эта дешевая разгульная девка, фригидная в моей постели, бегает к своему ирландскому самцу, одержимая похотью, словно ведьма на мерзкий шабаш».

Он поднял с пола уроненную сигару, пока еще не задымился ковер, и раздавил окурок, будто ядовитую змею, в бронзовой пепельнице. Поведение Ребекки помешает его назначению на должность в федеральном правительстве. Там ханжи и притворщики играют свои игры. Для них развратная супруга кандидата – это козырная дама в карточном раскладе.

Он откинулся в кресле, уставился взглядом в потолок и стал обдумывать свои планы. Уже много лет он пестовал ненавистного ему выродка, потомство не его семени. Теперь он сможет поиграть на струнах материнской любви Ребекки.

Давно он прятал эту карту в рукаве. Наступила пора ее выкинуть на игорный стол. Майкл Уэллс ответит за грехи своей матери.

Амос тут же продиктовал телеграмму, вызывая мальчика из школы в Неваду.

Ребекка не находила себе места с своей комнате. Словно пойманная в западню львица, она металась из угла в угол, задевая о роскошную мебель.

Позорное совокупление с ирландцем на траве в роще вспоминалось ею как кошмарный сон, но тело, вновь познавшее плотскую любовь, настойчиво напоминало ей, что это была реальность.

Амос когда-то давно предупредил ее не делать ошибок. Сколько же страшных ошибок она сделала с этих пор, и какое он придумает ей наказание за эти ошибки? Он, ее муж, признанный законом отец ее сына, всемогущий Амос Уэллс?

Она упала на постель, закрыла глаза, попыталась забыться. Но видения преследовали ее. Ангельское личико сына исчезло во мраке и сменилось вдруг лицом Рори, столь любимым ею по-прежнему, а потом являлся Амос, жестокий Амос, который прожигал ее взглядом и терзал хищными пальцами, похожими на раскаленные щипцы инквизитора.

Из всей этой разрозненной мозаики призраков она пыталась мысленно собрать стройную картину. Центром ее был Рори. Он так холоден и нагл. Но все-таки он любил ее когда-то. Неужели за прошедшие годы Рори превратился в мстительного дьявола? Несмотря на подлость, которую он сотворил с ней, он был единственным мужчиной в жизни, которого она любила. Но ради сохранения своей чести, своего достоинства, ради судьбы своего ребенка она должна отгородиться от него железной оградой.

«Он лишь использует меня как орудие мести. Счастье, что он не знает, что Майкл его сын!»

Изо всех сил Ребекка боролась со сладостным воспоминанием о той бурной любовной сцене, что разыгралась на берегу. Но что он собирался сказать ей, когда их внезапно прервали?

«Нет!» – выкрикнула она громко и тут же зажала уши ладонями, страшась собственного крика. Безумно и преступно ворошить прошлое и наслаждаться воспоминаниями о недавней встрече солнечным полднем на берегу ручья. Надо немедленно загасить пламя, вспыхнувшее в ней. Но сделать это она была не в силах. Она была еще молода и желала нормальной женской судьбы – хотела рожать братьев и сестер Майкла, иметь настоящего, а не фиктивного отца для своих детей.

Рори сделал ей унизительное предложение – стать его содержанкой. А кто она Амосу? Именно содержанка, манекен, обвешанный драгоценностями. Она похоронена заживо в его особняке, она шествует с ним под руку на блистательных приемах, вызывая похоть мужчин, но никому из них не дозволено коснуться ее.

Ее голова раскалывалась от приступа мигрени. Она дернула шнур звонка и вызвала Пэтси. Не дожидаясь, пока ванна наполнится горячей водой, Ребекка окатила себя из кувшина, попросила служанку принести с кухни нарезанные огурцы и обложила самые болезненные места и синяки, оставшиеся после страстных любовных ласк, прохладными кружками.

Ребекка приняла все меры, чтобы последние события не отразились на ее внешности. Она капнула в глаза лекарственного раствора и растерла бледные щеки шершавой бумагой, придав им румянец. Пэтси тщательно причесала хозяйку, вплела в локоны темно-голубые шелковые ленты и обрядила в истинно волшебное голубое платье, достойное принцессы европейского монаршего дома.

Спускаясь в холл, миссис Ребекка Уэллс могла очаровать кого угодно, даже своего ледяного супруга. Серебряный пояс стягивал тонкую талию, узкая серебряная кайма, которой был обшит подол ее платья и вырез на груди, подчеркивала матовую белизну кожи. Подчиняясь желанию Амоса, она надела все свои тяжелые сверкающие бриллианты.

– Прекрасно, дорогая! – процедил Амос сквозь зубы, взял ее за руку, затянутую в перчатку, и просунул властным хозяйским жестом под свой согнутый локоть. – Все мужчины в Карсон-Сити возымеют желание лечь с тобой в постель. Впрочем, может быть, они уже испытали это удовольствие, и неоднократно.

Прежде чем до нее дошел смысл его слов, она обо всем догадалась по тону, которым был произнесен первый комплимент.

Ее обдало холодом. Садясь в экипаж, она накинула на обнаженные плечи меховую накидку. Дрожь в руках выдавала ее волнение.

Амос занял место рядом. Когда экипаж тронулся, он повернул голову и впился взглядом в ее окаменевший, словно у мраморной статуи, профиль. Кривая злобная улыбка заиграла на его губах.

«Он знает. Но откуда, от кого?»

– Я вижу, ты замерзла, моя дорогая… Ты так дрожишь, – вкрадчиво произнес он. – Значит, мой последний подарок тебе пригодится сегодня. Это такой ласковый мех. Раз твоя горячая кровь тебя не согревает…

Ребекка была уже не в состоянии терпеть его зловещую иронию.

– Если ты знаешь все, то скажи…

Он изобразил на лице удивление, а ей казалось, что она сидит на кресле, предназначенном для пыток. Бронзовые заклепки кожаного сиденья вдруг стали впиваться ей в спину.

Амос выдержал долгую паузу.

– По-моему, твоя нечистая совесть подводит тебя! Ты почему-то подумала о Рори Мадигане, о его пребывании в Карсон-Сити, а я думал совсем о другом. У меня в мозгу возникли кое-какие ассоциации… Лошадь Мадигана бежит в завтрашнем заезде вместе с лошадью сенатора Шеффилда… Ты ведь знакома с трассой… Она пролегает совсем рядом с тенистой рощицей у ручья…