Текст книги "Зомби в Якутске (сборник) (СИ)"

Автор книги: Шимун Врочек

Соавторы: Александр Фролов,Андрей Брэм,Кэри Анисимова,Гаврил Калачев,Егор Карпов,Георгий Декаев,Михаил Григорьев,Николай Кирьянов,Маргарита Туприна,Айхал Михайлов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

В знойном июльском воздухе явно чувствовался запах горелой серы, этот запах преследовал Гришу повсюду. По возвращении домой дворовый пёс при виде молодого хозяина заскулил, поджал под себя хвост и забился в конуру, чего раньше с ним никогда не бывало. К великому удивлению, сняв перед обедом повязку, обнаружил, что рана на руке полностью зарубцевалась!

Дождавшись, когда домочадцы уснут, Григорий взял лопату, склянку со святой водой, и направился на погост «мучин крест». Думы ни на секунду не оставляли его: тщетно силился понять – как позволил втянуть себя в эту, попахивавшую глупейшей средневековой дикостью, авантюру. Но обратной дороги уже не было: отказ от «договора» означал бы поруганную честь.

В полночь к воротам подошёл «исполнитель»:

– Показывай!

Григорий понял, привёл его прямиком к могиле:

– Здесь…

– Копай!

Превозмогая страх и ужас, Гриша приступил к раскопке могилы. Земля ещё не успела достаточно осесть, копалось довольно легко. Светила полная луна, напоминая о чёрных глазах Евдокии, на соседней старой могиле жутко фосфоресцировала прогнившая оградка, вкривь и вкось торчали редкие покосившиеся кресты. Страх подгонял копателя: «скорей бы всё это закончилось!».

Наконец лопата стукнула по дереву.

– Открывай, Григорий и выйди из могилы, – ухмыльнулся «исполнитель», в его глазах мелькнули языки пламени, – рано тебе ещё. Сам недавно из могилы вышел так и ближнему подмогни, не стыдись добро делать… – смех исполнителя был густым и громким. Он явно не боялся, что его кто-то услышит. По всей видимости, кладбищенский сторож, если таковой и есть, запер двери на все запоры и сейчас трясётся от страха и ужаса.

Поднатужившись, Гриша вскрыл плохо сбитую крышку ящика – именно в таких сколоченных ящиках и хоронили на этом погосте, благо он был забит деревянными гвоздями, а не железными, и перебросил её через насыпь. Пахнуло плесенью и трупным запахом. Стараясь не смотреть на покойника, выбрался из могилы и сразу обнаружил на земле ту самую чашу, в которую он ещё днём нацедил свою кровь. В чаше, покачиваясь, отражалась не белая, а багровая луна – она отражалась от не свернувшейся за день крови.

Исполнитель стоял поодаль, по нему было видно, что сейчас он тоже чего-то боится, но явно не покойника:

– Вылей в чашу воду! – не то испуганно, не то брезгливо передёрнулся, – да смотри, ни капли мимо не пролей!

Григорий послушно выполнил приказ – бережно, стараясь не расплескать, налил из склянки святой воды. Он почувствовал, как на голове зашевелились волосы: вода в чаше тотчас забурлила!

– Это кипит твоё благородное негодование, юноша! – нехорошо засмеялся исполнитель, в голосе вновь зазвучала стальная уверенность, – возьми чашу и вылей содержимое на покойника!

Григорий выполнил указание, и отошёл как можно дальше от могилы. Всё происходящее казалось кошмарным сном. Но всё это происходило в реальности: смердящий труп, луна, жаркий воздух, грязная одежда. Он еще не знал, какие жуткие потрясения ждут его впереди, и какие страшные муки уготовлены его душе в вечности!

В яме послышалось слабое копошение, затем показались две руки, которые беспокойно шарили по краю могилы в поисках какого-нибудь предмета или куста, за который можно было бы уцепиться. Ничего не найдя, руки принялись энергично загребать землю, наподобие того, как начинающий пловец загребает воду, мертвецу удалось перекинуть туловище на свежую насыпь. Покойник вышел из могилы и встал во весь рост перед «исполнителем», в сумерках его неподвижное лицо напоминало бездушную немецкую маску-противогаз, только без хобота-шланга: большие тёмные глазницы и ввалившийся рот.

Исполнитель, видно, вошёл в раж, и ему уже плохо удавалось сохранять человеческий облик: зрачки глаз стали вертикальными, черты лица исказились, и голова стала похожа на череп с мышцами по верху. Небрежно направил чрезмерно удлинившийся острый палец на Григория и приказал мертвецу:

– Он твой хозяин, слушай его!

Покойник развернулся и молча подошёл к юноше, ноги двигались медленно, как бы отдельно от тела, руки – невпопад шагам. Словно невидимый начинающий кукольник управлял посредством верёвочек мёртвым телом. Это было невероятно, но Григорий видел это! От объявшего его леденящего ужаса Гриша не смог проронить ни слова. Горло будто захлестнула удавка, не пуская на волю крик, все члены онемели.

– Говори, Григорий! – в глухом смехе исполнителя сквозил лютый ужас, будто голос раздавался из-под земли, – что, ни разу покойников не видел?

– Настя… – только и смог выговорить несчастный.

– Веди его, Григорий, он всё сделает!..

– Здесь, – не глядя на мертвеца, Гриша показал рукой на дом купца Онуфриева, – здесь она…

Вязкая тишина ночи была нарушена: от удара ладонью с треском вылетела из петель калитка крепких ворот. Мертвец, от ходьбы уже вполне размявший окостеневшие мышцы, уверенно прошёл к крыльцу, ухватившись за ручку, дернул дверь на себя, мимо пролетел выскочивший из пазов кованный металлический крюк и громко стукнул об воротину. «Что я творю, Господи!?» – успел подумать поздно раскаявшийся Григорий, и в этот момент в доме раздался сдавленный девичий крик, тут же умолк. Похоже, Настя даже не успела толком проснуться. В конуре продолжала тихо скулить дворовая сучка.

– Настя! – закричал обезумевший молодой человек, в окнах заплясали огоньки зажжённых свечей, – я сейчас, Настя! Я сейчас! – Григорий вбежал в дом, выхватил из кармана револьвер, крутанул барабан. Навстречу ему вышел сам хозяин дома – купец Онуфриев:

– Гра-абя-а!.. а-ах… – его рёбра хрустнули в объятиях подошедшего сзади покойника, свеча упала на ковёр и погасла, следом повалилось грузное тело. Гриша выстрелил в исчадие зла, но мертвяк, не обратив на это ни малейшего внимания, уверенно направился в соседнюю комнату…

На глазах несчастного влюблённого восставший из ада покойник убил семерых домочадцев. Семь пуль пытались остановить зло, но – безуспешно…

Версия полиции была такова:

Убив всех членов семьи купца Онуфриева ненайденным впоследствии орудием преступления, отставной прапорщик Мучин Григорий Павлович, на почве душевного расстройства после пережитых военных действий, раскопал могилу недавно захороненного убийцы, и, выпустив в его мёртвое тело семь пуль из своего наградного револьвера системы «наган», отрубил лопатой голову. После чего покончил жизнь самоубийством через повешение на своём поясном ремне на воротах погоста «мучин крест».

Он действовал один: возле могилы были найдены только его следы, и следы ног покойника. Было похоже на то, что отставной прапорщик зачем-то ставил мертвеца на ноги, это поведение лишний раз доказывало психическую невменяемость несчастного при жизни.

Немудрено – в последнем бою он один в живых остался со своего взвода – кто ж такое выдержит. Безутешная мать поставила на его могиле большой крест, и до конца своих дней слёзно молила Бога о прощении сыновней души.

Но утаить тот факт, что полиция обнаружила многочисленные следы ног кладбищенского покойника и в доме купца – не удалось, эта молва разлетелась по городу с быстротой молнии.

Журналиста «Якутскiх въдомостей» Новгородова, осмелившегося опубликовать правду, лишили аккредитации. Но скоро началась лютая и кровавая гражданская война – белые… красные… Ужасная история, в своё время взбудоражившая весь город, канула в лету…

Николай Татаринов
ОДНА ЧЕТВЕРТАЯ ДОМА

Пожалуй, Глеб нервничал. Хотя нет… определенно Глеб нервничал, еще как. Его раздражал этот беспечный девичий хохот, глухой стук ног об стену и вообще, его определенно раздражала эта атмосфера всеобщего праздника. На столе стояла пустая бутылка, в руке был зажат холодный, граненый стакан. В черном окне отражался небритый субъект в драной бесцветной футболке. Субъект сидел за столом, в руках он держал стакан и смотрел в окно.

– «Совсем как бич» – подумал Глеб, глядя в свое отражение в стекле. Черное как космос вечернее окно, не показывало то, что творилось снаружи, зато отлично отражало то, что творилось внутри. А внутри творился уже недельный запой, одного маленького человека с непростой судьбой.

Не так давно, если не брать по меркам судьбы одного отдельно взятого человека, когда вся страна праздновала Новый год, Глеб и его боевые товарищи выживали в полуразрушенном войной городе. Там среди серых улиц Грозного, Глеб и его взвод двое суток удерживал многоэтажный дом. Сорок восемь часов сплелись в один короткий миг, доверху наполненный страданием, порохом и смертью. Тогда умер тот Глеб, бесцельный, непонятый никем и ничего сам не понявший, и появился новый, хладнокровный механизм войны. Что-то тогда в нем умерло, он сам чувствовал, что то не так. Куда делся страх? Куда исчезло то обилие мыслей: а вдруг меня убьют, а вдруг я не смогу? Все в один миг испарилось и на смену этому пришли холодный расчет и железная логика. Как же после этого ему стало легко, Глеб превратился в какой-то стреляющий и раздающий приказы механизм. Раньше боялся он, теперь бояться они. Он отрезал их уши и носил как сувениры на веревочке… Не просил пощады, но и не давал ее.

Но война закончилась, и он вернулся. Растянулись серые будни мирной жизни, дни наполненные непониманием вперемешку со злобой и ночи рождающие давно забытые кошмары с отблесками былой человечности. Два года Глеб ждал изменений в себе, верил, что тот потерянный в Грозном Глеб вернется. Пока однажды не сорвался. Сосед квартирой сверху, один из тех людей для которых конфликты с окружающими как способ самовыражения, стал устраивать каждодневные попойки, с дикими танцами и драками до рассвета, как раз над квартирой Глеба. Внизу тихий алкаш с поломанной судьбой, наверху эгоист плюющий на всех и вся. Первое предупреждение, так же как и второе и третье не вразумили юнца. Тогда, прямо в разгар очередного застолья, Глеб поднялся к соседу. Последовала короткая схватка и сосед полетел вниз со второго этажа. В итоге шесть лет спец поселения для одного и инвалидное кресло на всю жизнь для другого. Когда Глеб рубил лес в тайге, в Чечне опять шла война. Все нутро, вся сущность Глеба рвалась туда в его стихию, которая стала для него родной и единственно понятной. – «Если бы не тот случай»… – думал Глеб, не испытывая, впрочем, сожаления или угрызений совести, потому что война научила его делить мир только на черное и белое. Своих и врагов, которых надо убивать и ничего более. Освободившись, Глеб опять взялся за бутылку, плавно стекая на дно жизни.

В подъезде снова раздался взрыв девичьего хохота. Рука Глеба нервно сжала стакан.

– «Надо выгонять их» – думал Глеб – «Не выгонишь сейчас, потом придут снова, да не одни, а с компанией таких же малолетних дур». Поднявшись из-за стола, Глеб накинул поверх футболки мастерку и пошел к входной двери.

– По последним данным, китайское правительство подписало указ о вводе на территории страны военного положения. Повторяю, на территории Китайской народной республики вводится военное положение. Наши корреспонденты в Китае сообщают, что во многих провинциях наблюдается массовая, стихийная миграция населения, дороги и населенные пункты наполняются военной техникой и солдатами. У нас на прямой связи находится наш постоянный корреспондент в Пекине, Виктор Смирнов.

На экране телевизора появился, не выспавшийся мужчина в мятой рубашке.

– Виктор, Здравствуйте. Расскажите нам о ситуации в столице Китая? – проворковала молоденькая ведущая.

– Здравствуйте Яна. Ситуация действительно сложная. С вечера прошлого дня в городе слышна стрельба, в некоторых местах видны пожары. Ситуацию также обостряет не совсем понятное молчание большинства китайских СМИ. Только что мы наблюдали как над городом пролетели боевые вертолет.

– Виктор, вы можете подтвердить информацию что в город вошла бронетехника?..

– Да, по нашим данным, в город действительно вошли танки, в сопровождении грузовиков с пехотой. Пока, мы не знаем, что именно происходит, но можно предположить что это что-то действительно серьезное. Журналистов блокировали в здании телецентра. С нами здесь журналисты из Израиля и Германии, у них тоже нет никакой информации.

– Виктор, а что вы можете сказать об эпидемии, что это, новый штамп вируса, или же один из известных? У вас есть какая-либо информация по этому поводу?

– Информации по этому поводу у нас пока нет, но смею предположить, что сегодняшняя ситуация в стране прямое следствие эпидемии.

– Спасибо Виктор, оставайтесь с нами на связи. До свидания. Только что с нами на связи был наш постоянный корреспондент в Китае Виктор Смирнов.

Щелчок пульта управления и на экране сменилось изображение, это тоже были новости, но уже местные. Серый фон, темный пиджачок, ведущая читающая с листка бумаги на столе. Ага, значит произошло что-то срочное, раз телеведущей не дали времени на подготовку. Шел блок новостей на якутском языке. Константин пытался понять, что же произошло по видео ряду: туманное зимнее утро, здание аэровокзала, из-за ворот выезжают кареты скорой помощи, в сопровождение милиции, пожилой врач дает интервью. Отдельные фрагменты пока не укладывались в голове. Что же, спешить не куда подождем русскоязычной части программы. Далее следовали уже другие новости: сгоревший магазин, проводы якутских спортсменов на соревнования, собрание правительства.

Константин начал было уже подремывать в кресле, когда начался русскоязычный блок новостей:

– Сегодня в аэропорту Якутска, в восемь тридцать утра по местному времени совершил посадку самолет Ту-154, следовавший рейсом из Харбина. На его борту находилось восемьдесят шесть туристов из Якутии. С начала этой недели самолет принадлежащий авиакомпании «Якутия» был заблокирован в аэропорту города Харбина, в связи с чрезвычайным положением в Китайской Народной Республике. Сегодня, благодаря вмешательству Российского правительства, самолетам принадлежавшим российским авиакомпаниям было разрешено возвратиться в Россию. Для соблюдения мер предосторожности в связи с угрозой распространением нового штампа вируса, сразу после приземления, все находившиеся на борту, в том числе и экипаж были отправлены в карантин.

Происходившие в мире, настораживало Константина. Будучи ученым хоть и на пенсии, он как немногие другие понимал объективную опасность новых вирусов. Появление вируса вызвавшего введение военного положения в огромной стране, сильно встревожило его. Наверняка это какой-то новый штамп вируса, по скорости распространения, можно предположить, что вирус передается воздушно-капельным путем, а учитывая информацию которую только, что выдали новости, Константин предположил о фатальных последствиях заражения новым вирусом. Это что-то новое. Старые вирусы не смогли бы вызвать такой паники у населения, значит, у болезни есть какие-то внешние проявления, ее атрибуты.

Пенсионер с трудом поднялся с дивана и пошел на кухню, налить себе еще чаю. По пути туда он продолжал размышлять: – Может быть болезнь вызывает страшные язвы на коже или заставляет делать инфицированных какие-нибудь странные действия. – Старый чайник не успел остыть, налив горячей воды, старик опустил в стакан свежий пакетик чая. – Одно можно точно сказать, никакое военное положение не сможет остановить новый вирус, хоть как перекрывай границы, ставь инфекционный контроль, вирус все равно выйдет за пределы Китая. Вполне возможно он уже в России.

Константин устроился на диване досматривать новости.

В это время конфликт в подъезде набирал обороты.

– А какое у вас право выгонять нас из подъезда?! Мы что, здесь засрали что-то? – воскликнула молоденькая девчонка в полосатом пуховике.

Глеб ответил:

– У вас есть свой подъезд, вот идете и орите там.

– Надо просить нормально, а не приказывать как собакам – сказала другая.

– Дуры, ну-ка вон отсюда! – вскипел Глеб.

– Ты что орешь псих?! Все мозги себе пропил? – кричали теперь уже одновременно подруги.

– Собрались и ушли из подъезда!

– Вот, не уйдем, мы не бичихи какие-то чтобы ты на нас так орал, дядя.

– Вас как просто выкинуть из подъезда?!

– Попробуй, потом мой папа засадит тебя в тюрьму где ты и сдохнешь!

Допив чай, Константин собрался выйти в подъезд выкурить сигарету. Год как умерла его жена, запрещавшая курить дома, но привычка выходить курить в подъезд осталась. Только сейчас, он услышал громкие крики из подъезда. Выйдя в подъезд Константин понял, что конфликт назревает серьезный.

– Опять Глеб, собрался выгонять молодежь, надо вмешаться пока, что не вышло – подумал Константин. – Молодой парень, как бы на свою беду не сделал чего плохого. Искалечила война парнишку, он знал его еще когда была жива мать Глеба. Они переехали в эту квартиру, когда Глеб учился в старших классах и его мать частенько забегали к ним на чай. Всегда рассказывала, какой у нее Глеб молодец, интересуется всем, ходить на бокс, на гитаре играет, в кружок радиотехников записался. Потом Глеб ушел в армию и все покатилось по наклонной вниз. Война, заплаканная мать, инфаркт, сын опоздал на похороны… Жалко парня.

– Здравствуйте! Чего шумим молодежь? – Константин подоспел как раз вовремя, Глеб уже взял обоих девчонок за шиворот и тащил к выходу, те отчаянно сопротивлялись, царапая и кусая Глеба.

– Глеб, сынок отпусти детей – попросил Константин, Глеб послушался. Освободившись школьницы, закричали указывая на Глеба:

– Псих! Он же больной, его в Котенко надо, он же поубивает здесь всех!

– Тихо, тихо девочки – Константин умиротворяя поднял руки. – В чем проблема?

– Этот псих, нас убить хотел! Его посадить надо за это! – кричали школьницы.

Глеб же на это достаточно спокойно ответил:

– Эти, уже с обеда здесь сидят, орут как резаные, загадили весь подъезд.

– Понятно. Ну девочки вам действительно пора собираться. Сейчас жильцы с работы будут возвращаться все равно вас попросят уйти. Вон, мусора накидали.

– Это не мы – возразили подруги.

– Верю, что не вы. Но у нас тут на пятом майор милиции живет, он то я думаю не поверит. Так, что давайте, собирайтесь барышни, пожалуйста.

– Ладно, мы пойдем. – девочки забрали свою недопитую бутылку кока-колы и зашагали вниз, напоследок бросив Глебу. – Вот, как надо разговаривать псих! Поскорей бы ты сдох!

Глеб сжал кулаки, но удержался.

– Успокойся Глеб, дети еще, за языками не следят, вырастут самим стыдно будет – сказал Константин закуривая сигарету.

– Не могу я Константин Егорович, чуть что завожусь. – Глеб взял сигарету из протянутой Константином пачки.

Закурив, мужчины облокотились об стену подъезда.

Глеб выпустив клубы дыма, сказал: – Нервы, не могу сдержать, извините…

– Бутылка помогает? – спросил Константин.

– Да, пьяным спокойнее. Трезвым просто хочется взять автомат и перестрелять всех к чертовой матери! – Глеб сильно затянулся сигаретой.

– К смерти идешь сынок, подумай, мало ты прожил чтобы так закончить.

– Да хоть бы и к смерти… Надоело, не могу больше. – тихо сказал Глеб.

Поправив очки Константин, посмотрел прямо в глаза Глебу:

– А что бы мать подумала Глеб? Зачем тебя рожала, воспитывала, кормила, чтобы ты спился?

– Я выхода не вижу Константин Егорович…

– Выход всегда есть сынок. Девушку себе найди, работу нормальную. Сторожем работая ты многого не добьешься.

– Да кому я такой нужен?

Внизу запищал открываемый домофон.

– Ты Глеб, смелый парень, служилый тем более. Хочешь я поговорю со своим другом пожарником, пройдешь комиссию, он устроить тебя у себя?

По лестнице поднималась молодая пара. Девушка с заметным даже через шубу, округленным животом счастливо улыбалась держась за руку молодого парня.

– Здравствуйте! – поздоровались молодожены.

– Здравствуйте, здравствуйте, ну что кто у нас там мальчик или девочка? – улыбаясь спросил Константин. Молодой парень пожал руки курящим мужчинам.

– Мальчик, Константин Егорович! Ой как накурено тут, ему не понравиться – ответила будущая мать, показывая на свой живот.

– Да, да конечно, извините, проходите скорее – замахал руками Константин, отгоняя дым. Глеб непроизвольно задержал дым внутри легких.

Молодые поднялись к себе в квартиру.

– Неужто, ты так не хочешь Глеб? – спросил Константин.

– Хочу… Наверное…

Так все в твоих руках, Глеб. Надо только…

Фразу оборвал громкий стук в дверь домофона. Кто-то отчаянно барабанил в дверь. – Откройте! Откройте! – кричали за дверью девичьи голоса.

– Хмм… Что это могло случиться? – мужчины спустились вниз. Только нажав на кнопку открытия двери, как в подъезд вихрем влетели те две шумные подруги. С круглыми от страха глазами они одновременно выпалили:

– Там человек, мужчину ест!

– Что?!

– Там на дороге, мужик человека ест!

– Как это ЕСТ?! – удивились Глеб с Константином.

– Вы выйдите и посмотрите, только осторожно!

Выйдя на крыльцо, мужчины в шоке остолбенели. Посреди дороги, лежало тело, над которым склонился крупный мужчина. Из под лежачего вытекала лужа крови, испаряющаяся на морозе. Было похоже, что мужчина ест. Издавая чавкающий звук, мужчина пальцами оторвал кусок мяса из туловища лежащего.

После секундного замешательства Глеб опомнился и крикнул:

– Эй! Ты чего творишь?

Мужчина над телом замер, впрочем, как и Глеб с Константином. Глеб повторил. Мужчина не сказав ни слова, приподнялся, развернул голову. Под светом уличного фонаря, открылось страшное лицо людоеда. Кровь стекающая, густым потоком на грудь, хищно оскаленные зубы и пара глаз, горящих дикой, не человеческой злобой. Мгновение и людоед сорвался с места, с нечеловеческой скоростью он несся к крыльцу.

В кровь Глеба выбросился, забытый адреналин. Мозг словно сбросив тяжелые оковы снова прояснился! Вот оно, старое ощущение опасности и смертельного риска. Выступив на шаг вперед Глеб, приготовился к драке. А окровавленный мужчина уже подбежал к подъезду, секунда и он уже взбирается по крыльцу с яростью дикого волка. Сильный удар ноги и людоед падает со ступенек, но сразу же встает обратно и с звериным ревом снова идет в атаку. В это мгновение, Константин хватает Глеба за руку и затаскивает в подъезд, закрывая за собой дверь.

Тут же железную дверь обрушивается шквал ударов. Казалось будто бы за дверью беснуется не разумный человек, а дикий и опасный зверь.

– Идем, идем! – поторапливает Константин остальных. Девочки от ужаса молчат и только рев людоеда сотрясает подъезд. Из-за двери выглядывает Миша, молодой супруг беременной девушки: – Что случилось?!

– Михаил звони в милицию, там человека убили! – крикнул Константин.

– Ни хрена это не человек, взгляд у него нечеловеческий… – тихо сказал Глеб.

– Пройдемте в квартиру – распахнув дверь квартиры, сказал Константин. Зайдя в квартиру, Константин схватил трубку домашнего телефона. В комнату вошел Миша, он уже безуспешно пытался дозвониться до милиции: – Занято!

– Черти, что твориться! – Глеб сел в кресло.

С улицы донеслись громкие хлопки, которые в морозном воздухе, отражаясь от стен домов приобрели пугающую объемность. Все замерли, чутко прислушиваясь к новым звукам, короткий перерыв и новая серия хлопков. Глеб не забыл этот звук.

– Выстрелы! Стреляют!

– Откройте окно!

В комнату ворвались клубы едва заметного на глаз, но хорошо осязаемого ледяного воздуха. На дворе стояла якутская зимняя мгла. Темень разрезали лишь небольшие круги освещенной территории под фонарями. И не смотря на четыре часа дня, за ее пределами властвовала ночь.

Все прислушались. Шум вечернего города, звуки проезжающих машин, далекие возгласы сирен. Но что то не то! Слишком много сирен, слишком много шума машин, морозный воздух прорезали новые хлопки выстрелов, визг тормозов. Из дали эхом донеслись крики. В городе что то происходит!

– Неужели теракт? – вслух спросил Константин Егорович, скорее у себя чем у присутствовавших.

Девочка стоявшая у соседнего окна в ужасе отскочила:

– Ой! Смотрите!

Все ринулись к окну: через соседний двор бежали люди, человек пять-шесть. Кто-то подскользнувшись упал и его тут схватили выскочившие из под дома трое мужчин. Прямо там же, они заживо разорвали его плоть. Отчаянный крик боли слышен, даже через герметичные пластиковые окна. Минута, и от бедолаги осталась только большая черная лужа на снегу, а его останки убийцы утащили под дом.

– Господи что же происходит? – вслух спросил потрясенный Константин и тут же подумал – СМИ, телевизор!

В голове, что то уже начало укладываться в общую картину. Подошла Марина, беременная девушка. Все гости и жильцы подъезда сгрудились у маленького телевизора Константина Егоровича: первый канал идет ток-шоу, второй документальная передача, третий криминальные новости, но тоже ничего необычного. Местные каналы – перерыв вещания. Константин Егорович, Миша и две подружки безуспешно пытались дозвониться до близких и знакомых по мобильным. Полная растерянность, маньяк-убийца у двери и никакой связи с внешним миром.

Потрясение… Давно ли в Якутске происходило подобное и происходило ли вообще? Далекий северный город замер в своей отдаленности. В то время, когда в стране бушевали бури и народы рвало друг от друга как корабли в шторм, Якутск как будто оставался зрителем. Слишком далеко от врагов, далеко от событий, далеко от той жизни, шумной, насыщенной на события. Город замер… Но прошло время и новое потрясение будто бы мстя за долгие годы спокойствия, всколыхнуло многолетнее оцепенение: движение, страх, смерть понеслись по туманным улицам города. Смерть освещала адским пламенем очи обреченных, смерть рвала зубами плоть, смерть билась в стальные двери, смерть выжидая притаилась между свай домов. Ни одна квартира, ни один житель не мог остаться в стороне.

Но пока первый подъезд, стоял словно не преступный волнорез, на берегу бушующего моря. А под его защитой замерли четыре жильца и две незваные гостьи, волей судьбы или случайно, ставшие невольными пленниками одной четвертой дома.

На старомодном потертом диване, сидели две подруги. Притихшие, испуганные, они в очередной раз пытались дозвониться по мобильному до родителей. По щекам младшей оставляя за собой разводы текли крупные слезинки. Черными ручейками сошла косметика открыв миру детское личико испуганной совсем юной девочки. В Константине неожиданно проснулись отцовские чувства. Присев рядом с ними, он словами безуспешно пытался успокоить и обнадежить невольных гостей.

Но наверно, Марина будущая мать лучше разбиралась в тонкостях женской души. Подсев к девочкам, она ласково погладила по волосам подружек и ласковым, материнским голосом сказала: – Чэ эрэ кырыьаабыссалар куттаныман.[8]8
  – Ну же красавицы не бойтесь.(пер. с якутского)


[Закрыть]

– Мы по якутски плохо понимаем: – вытерев слезы рукой сказала старшая из подружек.

Марина тихонько взяла подружек за руки и тихо сказала:

– Ну ничего, милицию кто-то наверное уже вызвал, сейчас приедут и отвезут вас домой, а мама с папой наверное уже дома сидят, ждут вас.

Константин поняв, что здесь он ничем помочь не может, пошел на кухню заваривать чай.

В это время Глеб и Миша бегали по этажам, пытаясь достучаться до остальных жильцов подъезда. У последней квартиры на пятом этаже они остановились перекурить. Курили молча, оба были слишком погружены в свои мысли, но так или иначе, все крутилось вокруг одного:

– Какого черта происходит… – озвучил Глеб.

– Что делать будем?

– Надо выйти, нельзя на месте торчать. Встретим кого, узнаем что произошло.

– Можно, можно и «этих» встретить.

Глеб поднялся:

– Поэтому пойдем, только мы вдвоем Миша?

– Давай, только надо взять что-нибудь с собой. – Миша выразительно тряхнул кулаком в воздухе.

Спускаясь мужчины заскочили в свои квартиры. Через минуту другую, уже все присутствовавшие собрались у двери домофона. Марина держала своего супруга за руку, заглядывая в глаза она повторяла и повторяла, словно заклинала:

– Очень осторожным будь Миша!

Миша в толстом свитере, вязанной шапке, в руке держал небольшой топор. Сын таежного охотника, он с пятнадцати лет ходил с взрослыми на медведя. Но сейчас он не лез с ножом в берлогу к убитому или раненному медведю, что ждало их там впереди, за дверью? Неизвестность, которую следовало приоткрыть? Или гибель на пороге своего дома?

Но Миша не боялся. Страх любимой подпитывал его и он просто не мог сейчас боятся. Не героизм, не глупость была этому причиной, а простая ответственность отца семьи. Так его воспитывали, так он и жил. Его жена носила его ребенка, они должны были знать что происходит, возможно им следовало бежать из города, или же наоборот затаиться в квартирах?

– Ой плохая это затея, ой плохая. – покачал головой Константин.

– Константин Егорович, надо узнать, что происходит – сказал Глеб.

– Торопитесь вы, можно было бы подождать или спросить из окна у кого-нибудь на улице, – с укором сказала Марина.

– У кого спрашивать? Никого нет, почему остальные соседи не возвращаются домой? Где милиция, скорая? Глеб прав, может нам нужно убегать из города?. – спрашивал Миша.

– Вроде тихо – стоя у двери домофона сказала Маша, старшая из подружек.

– Отойди от двери. Все назад! Константин Егорович встаньте сбоку от двери, когда скажу нажимайте кнопку и сразу отойдите в сторону. Миша готов? – скомандовал Глеб.

– Готов, открывай.

– Нажимайте!

Как громко и резко запищал сигнал открытой двери домофона! Резкий пинок и Глеб с Мишей с топорами готовыми обрушится на головы врагов, выскочили из подъезда. Морозный воздух, ледяной волной ворвался в легкие. Глеб закашлялся.

Сухой кашель быстро растворился в воздухе и наступила тишина… Только со стороны автовокзала доносились отдаленные приглушенные крики и где-то далеко-далеко проезжали машины, но это же скорее был фон. Сам же двор был окутан туманом и до верхних этажей домов наполнен тишиной.

Скрип утрамбованного снега гулко раздавался под их ногами.

– Смотри под домом Миша – тихо сказал Глеб.

Обойдя дом они вышли в соседний двор. Посреди проезжей части резко выделялись темные лужи разных размеров.

Подойдя поближе Миша прошептал:

– Кровь.

От луж к домам шли разводы, толстыми рваными линиями они уходили в темное пространство между сваями дома.

– Мужики! – тихо, но достаточно громко чтобы Глеб с Мишей вздрогнули, окликнул мужик из окна первого этажа.

– «Они» под домами – с таинственным видом мужик показал пальцем вниз.

Подняв топор Миша сделал шаг назад, Глеб нагнувшись с топором наготове всмотрелся в пространство под домом.

– Не суетитесь! «Они» десять минут назад убежали отсюда – сделав не большую, но эффектную паузу, мужик добавил – туда. И показал в сторону автовокзала.

– Кто это «они»?

– Ну эти… Черти короче – замялся мужик. Изнутри квартиры женский голос что-то сказал. – Вот дура! Помолчи лучше – прикрикнул назад мужик. – Никакие это не психи, сосед Васька хоть и пил до хрена, но с беленькой такого не сделаешь, я то это знаю. Это биологическое оружие мужики, мозги всем напрочь по срывало. Американских рук дело, чую. Нам и китайцам отправили. Идите по домам мужики и не высовывайтесь! Может «они» вернутся сюда.