Текст книги "Зомби в Якутске (сборник) (СИ)"

Автор книги: Шимун Врочек

Соавторы: Александр Фролов,Андрей Брэм,Кэри Анисимова,Гаврил Калачев,Егор Карпов,Георгий Декаев,Михаил Григорьев,Николай Кирьянов,Маргарита Туприна,Айхал Михайлов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

– Холодная.

Раздался крик Глеба:

– Собираемся быстро!

– К чему такая спешка? – удивился Константин.

– Константин Егорович не нам же одним могла прийти идея насчет машин?

Стараясь не скрипеть снегом они осторожно шли через промерзшие дворы. Спереди с дробовиком Глеб, за ними девушки и Константин Егорович, а замыкал шествие Миша с топором на перевес. В соседних дворах то ближе то дальше слышался топот множества ног, и где-то там в морозном тумане периодически раздавались крики.

– В темпе, в темпе! – поторапливал Глеб пригнувшись словно в бою. Но пригибался он в этот раз не остерегаясь пули, а зорко всматриваясь в темное пространство между сваями домов. Двор за двором они продвигались все ближе к своей цели. Пока у ничем не примечательной пятиэтажки не воскликнули школьницы:

– Ой, а вот наш подъезд! Можно мы пойдем?

Родной дом был так близок и не дожидаясь ответа подружки кинулись к своему подъезду. Матерясь на ходу Глеб побежал за ними.

– Стойте! Ї приглушенно крикнул он им вдогонку.

– Все нормально, спасибо вам! – крикнули они на ходу. И тут привлеченные шумом из под домов начали выскакивать зараженные. Один, два, четыре, пять, шесть! Один за одним с гортанными криками они побежали к своей добыче. Почти схватив Машу за куртку, Глеб был вынужден остановиться. Резко вскинув ружье он выстрелил прямо по группе зараженных. Картечь сделала свое дело, двое из шести упало словно подкошенные.

– К гаражам! – крикнул он обернувшись, а сам прикрывая школьниц рванул вперед.

Вот они уже в каких двадцати метрах от своего подъезда, но к ним на пере рез бежит зараженная. Выстрел и путь свободен, девочки заскакивает в подъезд. Оставшиеся зараженные бросаются обратно под дом.

– Ага боитесь, есть еще умишко! – позлорадствовал про себя Глеб. Но тут с противоположной стороны двора толпой выскакивают зараженные. Сделав выстрел Глеб бросается назад.

У гаражей Миша с Константином железной трубой пытаются отогнуть массивные ворота гаража. Подбежав запыхавшийся Глеб задыхаясь крикнул Ї Бегут! Что с замком?

– Изнутри закрыто! – ответил Миша, а в это время топот ног преследующих все нарастал.

Не сговариваясь они побежали дальше, к дороге. – Быстрее! – кричит Глеб. Преследующие ведомые хищными инстинктами все ближе и ближе. И тут Глеб резко останавливается:

– Стойте… – тихо произносит он.

Воздух наполняет гул множества машин слившийся в один сотрясающий рев. Из-за угла темным приземистым силуэтом выезжает бронетранспортер, а за ним один за одним армейские грузовики. Эвакуация! Но что-то не то… В один миг он вспомнил: ощетинившись стволами орудий, на полной скорости проскальзывая по развалинам города, так тогда ездили они в Грозном опасаясь чеченских гранатометчиков… Стреляя во все что движется!

– Ложись! – кричит Глеб и утаскивает на землю Мишу с Мариной. Очередь крупно-калибренного пулемета буквально разрывает застывший воздух. Трассирующие пули, словно красные лазерные лучи пронеслись над их головами. Гул машин, крики зараженных все потонуло в этой оглушающей очереди. Прошла казалась целая вечность, пока гул армейской колонны становясь все тише и тише совсем не исчез. Наступила жуткая тишина.

Глеб склонился над бесформенной темной массой в снегу.

– Константин Егорович! – со слезами на глазах воскликнула Марина.

– Не подходите, убит. – тихо сказал Глеб и сразу же добавил Ї Смотрите к гаражам переход ведет от контор. Это наш шанс! Быстрее!

И снова бег. Зайдя через парадный вход, они оказались в полной темноте, но глаза вскоре привыкли и они двинулись в глубь здания. Во мраке пустых коридоров хрустя битым стеклом они осторожно продвигались к гаражам, пока путь им не преградил завал из офисных шкафов и различной мебели.

– Баррикады Ї произнес Глеб и попробовав на прочность добавил: – Не пройдем здесь.

– Может по сюда Ї предложил Миша указав на дверь с табличкой актовый зал.

Осторожно приоткрыв дверь Глеб шагнул внутрь.

– Значит так, с той стороны дверь есть. Смотрите под ноги и будьте как можно тише Ї шепотом сказал он возвратившись.

– А что там? – спросила Марина.

Не ответив на вопрос, Глеб вздохнув сказал Ї Ну с Богом.

Актовый зал был освещен слабыми лучами лунного света проникающего через большие окна на уровне потолка. Темными силуэтам вдоль стен виднелись, стулья и скамьи сдвинутые из центра зала. На полу же находилось что-то бесформенное ровным слоем покрывающее все оставшиеся пространство. Осторожно ступая Глеб двинулся вперед, за ним нога в ногу Миша и в конце держа его за руку Марина. Шаг в шаг они почти преодолели зал, но тут что-то теплое цепко ухватило Марину за ногу. Чувствую как леденеет сердце она опустила взгляд вниз, где в бледном луче лунного света высветилось оскаленное лицо зараженного. Гортанный крик вырвавшийся из его пасти был тут же подхвачен другими, ведь актовый зал был наполнен спящими зараженными! Не теряя ни минуты Миша ударом топора отсек руку зараженного и под шквал выстрелов Глеба они все втроем выскакивают из зала. Коридор, дверь, еще дверь, заперто! Выстрелом дробовика они выбивают замок и тут же захлопывают дверь за собой. Быстро пододвинув шкаф и упершись ногами об стол Глеб с Мишей пытаются удержать дверь под натиском десятков зараженных.

– Следующая дверь Марина! – кричит Миша и тут замечает, что Глеб ранен. На побледневшем его лице застыла гримаса боли, из под куртки капала кровь. Дверь вздрагивала под ударами зараженных, от чего Глеб болезненно морщился.

– А говорят, что КПВТ[12]12
  КПВТ – Крупнокалиберный пулемет Владимирова


[Закрыть] либо не попадает либо убивает. – с усталой улыбкой сказал тот.

– Ты же кровью истекаешь. Куда тебя ранило? – с тревогой спросил Миша в перерывах между сильными ударами.

– Чиркнуло бок. Думал в машине перевяжусь.

Сдерживать дверь становилось все труднее и труднее, от потери крови Глеб стремительно слабел и тут возвратилась Марина:

– Машина есть и ключи нашла! – радостно возвестила она.

– Давай Мишка заводи машину и уезжайте. – сказал Глеб.

– Да ну ты брось! – воскликнул Миша. – Идите с Мариной выведите машину, а я пока их тут по сдерживаю, потом дайте сигнал…

– Не успеешь добежать браток. Выбора у нас нет, я кажись все равно не жилец, так что…

– Марина заведи машину Ї сказал Миша и снова попытался уговорить Глеба Ї Можно успеть! Дам выстрел и…

– Миша, слушай это… – прервал Глеб, тяжело дыша он сказал Ї Назови сына Глебом, а? Хорошее имя? Мать думала хорошее… – смотря в пустоту медленно проговорил он.

– Глеб. – тихо сказал Миша. Это было неправильно, его не так воспитывали. Принципы, можно было назвать это кодексом, не прикосновенным сводом правил, которому приучал его строгий отец. Он не мог уйти… Но сейчас он был в ответе не только за себя:

– Назову Глеб, обязательно назову.

– Все давай быстрее. Выводи машину. – с трудом проговорил Глеб.

Выехав на улицу они с надеждой стали ждать, но… Раздался выстрел, за ним еще один и еще, и еще. Всего четыре, Глеб не появился, зато черной толпой начали выбегать зараженные. Миша вдавил педаль газа и оставляя за собой клубы выхлопных газов они понеслись по пустынным улицам прочь из города. За окном словно кадры черно-белого фильма, проносились картины однотонного города. Эти словно вывернутые наизнанку кишки трубы коммуникаций, каменные дома тянувшиеся на своих сваях от мерзлой земли, бесконечные линии проводов, все это одним мигом пронеслось. Сзади остался замерший в предсмертном выдохе город, а спереди их ждало полное неопределенности будущие. Но среди всех вопросов, огнем тревожил один – Четыре выстрела, стал ли один последний предназначен для него самого, их спасителя?

Михаил Григорьев
ШАГИ ПОЗАДИ ТЕБЯ

– Ты не думай, все ж там получилось быстро, как тут среагируешь? Разумом думаю: да, надо было именно так, но вышло, видишь, по-другому.

Макар наклонил ветку тальника, достал из ножен старый, точенный-переточенный нож, задумчиво срезал палку, подцепил отошедший краешек коры и одним движением снял ее, как пленку с сосиски.

Жить ему оставалось секунд триста, не считая времени на ужин.

– Если бы дал Тангара мне еще шанс – возьми, сделай все умнее, на хрена тебе эта боль головная.

Заточив один конец палки, Макар помешал тушняк в котелке. Этой же палкой подгреб стынущие угли ближе к котелку.

Вечер отступал, начиналась ночь. Луна так и не явилась, затянуло небесную канцелярию так, что тучи казались неподвижными мазками на низком, свинцовом небе. Нужно торопиться. Наше время уходит.

Молча сняли котелок, все съели махом, в две ложки. Тарелками не заморачивались.

Макар задумчиво ковырял землю палкой с таким убитым видом, что мне стало противно.

А то я не понимаю, к чему ты клонишь.

Я встал, с трудом разогнувшись. Спина не хотела идти, хотела остаться здесь.

Но наш груз ждать не мог.

Накинул ремень рюкзака, погасил остатки углей старым туристским методом, проверил скотч на грузе. Пока держал.

– Хорош болтать уже, двинули.

Второй день мы передвигались пешком, с крейсерской скоростью в пару километров в час. Двигатель стукнул позавчера уже после заката, надеяться на помощь мы перестали почти сразу, с пятилетним эскудиком здесь никто ничего не сумеет сделать, даже если бы и нашелся кто живой в пределах дневного перехода.

Наша страшная ноша давила, прижимала к земле. Дело даже не в физическом весе, больше давили на психику звуки из-под полиэтилена. Монотонное всхлипывание вперемешку с урчанием словно наливало ноги свинцом. Оставалось только стиснуть зубы, собрав волю в кулак, чтобы не съехала крыша.

Кончались сигареты, спирт мы бахнули еще в прошлую ночевку.

Хуже всего были комары. Эти твари жрали нас не хуже вампиров.

– Может, оставим ее пока здесь? – отчаявшись, прямым текстом спросил Макар. – Позже вернемся, заберем, Саныч, а?

Я промолчал. Выдержав необходимую паузу, бросил:

– Втроем выезжали, втроем и вернемся.

* * *

Нас было трое – я, Макар и Рыжая.

Рыжая – это моя женщина. Познакомились мы с ней пару лет назад, на очередном безликом корпоративе, с тех пор частенько встречаемся. Мне сорок пять, женат, есть дочь, успешен, имею виды на кресло повыше, если не буду дергаться. Умею красиво говорить тосты по-якутски. Дача в СОТ «Алаас» на Песках, рассчитана на вполне комфортное пребывание трех-четырех семей, если учитывать оба флигеля. Года три назад к нам положили асфальт, ездить на дачу в Якутске на новенькой Камри с низким профилем, а не на убитых крузаках, купленных в кредит – очень мне нравилось, стильно. Еще пару сделок пропущу через свое управление – и возьму бэху в фирменном салоне на Западе, седана, тогда самых серьезных буду к себе на шашлыки звать. Многочисленные гости ценили и баньку, строили хоть и наши, но под руководством настоящего финна.

Все было хорошо.

Слишком хорошо.

Недавно поставили мне диагноз. Нехороший, прямо скажу, диагноз, самый страшный для мужчины репродуктивного возраста. Какая-то чертова болячка уже несколько месяцев поедала меня изнутри, а я узнал только сейчас.

В сорок лет, когда жизнь только началась, как говаривала героиня Веры Алентовой, мне шлепнули на лоб диагноз – рак предстательной железы в самой его запущенной форме.

Я же мужчина, негоже мне помирать по такой срамной причине. Рыжая, опять же. Мы ведь уже почти два года встречаемся, не разлей вода. Связь на телепатическом уровне, без слов, понимаем друг друга с полувзгляда. На планерках между нами незримая нить, хотя по протоколу мы сидим на диагонально противоположных сторонах стола, согласно протоколу и табличек.

Официальная медицина в моем случае развела руками. Жить мне оставалось лет 5–7.

Самое трудное было – сохранить рассудок в первые дни после положительных анализов.

Никому не сказал. Аккуратно расспросил супругу. Она у меня в Дом Арчы ходит, общается с кругами со стороны народных целителей. Завуалировал личный интерес и вскоре получил нужную рекомендацию.

Вот так я и узнал про старика Хара Хаана, по слухам, творившего чудеса. За услуги берет очень, очень дорого, но помогает всегда, хотя цифр никто и никогда не озвучивал. В шутку рассказал Рыжей, дескать, можно выехать покататься как бы на пикник, посмотреть на смешного дедушку, как на картинках с добрыми шаманами. Заодно чакры там какие почистить, оформим как командировку, никто ничего не заподозрит.

Идея ей понравилась, милый старик засел в хорошенькой головке. Думала целых три дня, потом решилась. Я свистнул родственнику по материнской линии, заодно и водителю, Макару. Все обернул как развлечение, хотя для меня как раз решался вопрос важнее некуда. Взяли у завгара относительно подготовленный эскудик, бросили в багажник канистру со спиртом, для ускоренного контакта с местными, да и поехали на правый берег Лены в этот никому не известный, забытый Кересиннях – в поисках чудотворца Хара Хаана.

Переправу прошли обычно, как и сотни раз до этого. Нужное нам местечко оказалось деревенькой из трех домов в полусотне километрах от Нижнего Бестяха, в сторону от трассы, поэтому добирались довольно долго, около двух часов по лесной заросшей колее. Жили здесь всего с десяток человек, но вопреки ожиданиям, очень приветливые и хорошие люди. При виде моей пассии, крайне эффектно вышедшей из машины, местные затаили дыхание. Готов поспорить, здесь таких еще не видели, что ж, тем легче будет с ними договориться.

Правда, почему-то при упоминании имени старика реагировали странновато. Безошибочно выделив самую большую усадьбу, пошли знакомиться с местным начальством. Макар извлек канистру из багажника, вопросы начали предсказуемо решаться.

Жил Хара Хаан в тайге, еще километрах в десяти от деревеньки. Последнее время старика не видно было, уже месяца три как, поговаривали, что стоило бы сходить, проведать его, не помер ли часом, но смельчаков не находилось. Судя по всему, с характером старикан, вон как всех запугал. С другой стороны, так даже и лучше – значит, действительно умеет человек обращаться с неподвластными нам материями. Как раз мой случай.

Обильный обед с городскими деликатесами и сотня грамм спирта убедили хозяина, Нюргуна, стать нашим проводником. Нюргун объяснил общее нежелание ехать к старику очень доходчиво. Все-таки три месяца он на людях не появлялся, а для его возраста это срок. Хара Хаан и при жизни-то был не сахар, а если он вдруг решил умереть, то уж лучше подождать некоторое время, после смерти кут (душа) шамана еще рыщет по среднему миру, иногда вселяясь в разных зверей и птиц. Так душа шамана знает, как ведут себя люди после его ухода. Будучи человеком мстительным, Хара Хаан вполне мог пойти и на такое. Жена Нюргуна подтвердила, что в последнее время вокруг села крутятся собаки, доселе никому не знакомые. Приближаться не пытаются, при появлении человека уходят в лес.

Выходит, наш Хара Хаан питает слабость к собакам. Ну-ну.

Рыжая начала нервничать, но я ее успокоил, тем более об истинной причине приезда сюда она не догадывалась. Ничего еще не известно, почему бы не проверить, верно, Рыжик?

Нюргун ехать поздно отказался наотрез, поэтому пришлось изъять канистру, тормознуть праздник и ехать сразу, пока еще было светло.

Домик Хара Хаана оказался покосившимся строением с двумя подслеповатыми окошками, сразу за домом имелся пруд, на треть заросший камышом и затянутый ряской.

Вокруг стояли покосившиеся столбы с отверстиями для изгороди, на земле кое-где валялись жерди.

Дом выглядел нежилым, по всему двору были небрежно расставлены какие-то деревянные барабаны, кухонная утварь, сушились растянутые на деревянных рамках куски кожи. Немного в глубине стояло потемневшее от дождей и солнца подобие священного дерева аал-луук маас.

Оставив своих спутников у изгороди, я направился к дому, когда услышал характерный звук молока, струйкой бьющего в дно ведра.

Повернувшись влево, обнаружил приоткрытую дверь в хотон, приткнувшийся между деревьями. Подошел, позвал по-якутски:

– Есть кто-нибудь?

Никто не отвечал, звуки утихли. Помешкав, я повернулся обратно к дому, намереваясь все таки пройти по заросшей тропинке ко входной двери, и тут услышал позади шаги.

Из хотона вышел человек, но не тот, кого я тут ожидал увидеть – это была невысокая девушка, прятавшая лицо под светлой косынкой. Говорила она, глядя под ноги, поэтому разглядеть ее с высоты моего роста было невозможно.

– Завтра, после восхода солнца, приходите все. Какую цену ты готов заплатить?

Я просто стоял и молчал. Предлагать деньги выглядело совершенно неуместным.

– Я ждал тебя. Ты получишь все. Ты отдашь самое ценное, что у тебя есть сейчас. Моя цена – девушка с красными волосами и твой друг. В город вы приедете, но живым из них будешь ты один. Они будут служить мне службу. Теперь иди.

Вспоминая потом этот разговор, я понял, что мне показалось странным: в руках никакого ведра не было и в воздухе не чувствовалось коровьего запаха. Не пахло ни сеном, ни молоком, ни навозом.

Пахло паутиной, пылью и дряблой, умирающей человеческой кожей.

И еще чем-то, похожим на мой страх. Страх до ужаса, до одурения. Ощущение, что из тебя выдернули позвоночник, не озаботившись наркозом. А ведь у меня полсотни подчиненных, ничтожных, ни разу мне не нужных тараканов, почему не у них такие проблемы?!

– Саныч! Ну ты где пропал? Опоздали мы. Здесь он, любезный.

Шепот Макара вывел меня из состояния оцепенения. Макар махал рукой в направлении хлипкого лабаза на другой стороне пруда.

Я повернулся и пошел прочь, к машине, на тело мертвого шамана мне смотреть совершенно не хотелось.

Тем более, пообщавшись с призраком. Никому из нас эта девушка не явилась, кроме меня. Она знала, что Хара Хаан нужен только мне. Кем она была? О какой службе она говорила?

Хотелось посмотреть дурацкое ток-шоу по телевизору и забыть звук молока, бьющего в дно ведерка: дззз-зынь, дззз-зынь.

Мы приехали обратно к гостеприимной хозяйке. Макар с Рыжей начали прощаться, заметно повеселев. Нюргун сидел задумчиво, и пить не стал.

Так же, как и я.

Я привык получать все. Я победитель по жизни, приходилось ломать и обстоятельства, и не очень близких людей, куда же без этого. Цена победы неважна.

Но не Рыжая. На такие жертвы я не пойду.

Выкуси, старый хрен. Мы уезжаем, твоя оферта отклоняется. Мы уже сегодня будем дома. Поищу других чудотворцев, которые работают по старинке, за дензнаки – иначе мне эти дензнаки не понадобятся уже скоро.

Хотя, если за услуги назначают такую цену… Обычно тот, кто назначает, не сомневается в успехе.

* * *

Отъехали мы всего версты на три.

– Смотрите, собака!

Закричала Рыжая с заднего сиденья, показывая на небольшого белого пса, внезапно материализовавшегося посреди лесной дороги метрах в ста от кенгурятника нашего Эскудо.

Мне снова послышался звук молочной струйки. Под капотом что-то взвыло, все лампочки на панели на мгновение одновременно вспыхнули, и двигатель встал. Наш маленький джипик прокатился по инерции по кочкам и корням лесной дороги еще немного. Не доехав до собаки двух шагов, машина застыла.

Пес поднялся, и медленно затрусил в лес.

Кажется, генератору хана. Заодно и аккумулятор выдал весь свой заряд. Приехали.

Не отпускает нас старик. Ну зачем, зачем я взял ее с собой…

А ведь пес смотрел именно на меня. Пришло понимание. Ладони взмокли, сердце принялось выскакивать из груди.

Бросил взгляд в зеркало на Рыжую. На секунду показалось, что над ее головой появилось темное облачко.

После нескольких бесплодных попыток завести машину, решили возвращаться в деревню, утром взять у местных какой-нибудь толкач и ползти до парома.

Встретили нас молча и спокойно, не говоря ни слова. Как будто ждали.

Макар удивился:

– Остались еще люди человечные, ты смотри-ка…

Постелили нам в большой комнате, на стареньких, но чистых и аккуратно заштопанных простынях.

Проснулся около шести утра на голых, изъеденных жуком-древоедом досках.

Обычно обожаю просыпаться в деревне. Встаешь рано, на столе стоит крынка с молочком, оладушки, сметана. Звук сепаратора по утрам любим с детства. В сенях запах волшебный.

Сегодня день не такой.

Через десять минут в этом убедились все трое – в деревне никого не было.

Дома были заброшены, очень давно. На столе, за которым мы вчера чаевничали, лежал трехмиллиметровый слой пыли.

Рыжая заплакала. Макар, бледный, как бумага, нервно крутил на пальце ключи от Эскудика.

Конец августа, но везде наступила осень, и в первую очередь, в моем сердце.

Лето умерло.

Еще пять лет – и умру я.

Нужно было выбираться отсюда. Почему же у нас не сломалась машина на пути сюда?

Сдается мне, ничто нас не остановило бы, просто потому, что старик нас ждал.

* * *

План в голове сформировался. С осознания факта, что жителей нет и, возможно, никогда и не было, я уже знал свои действия наперед. Одна часть информации пришла после встречи белой собаки в лесу, сейчас еще один паззл встал на место.

Дед оказался крайне серьезным, мне с ним не тягаться. А главное, и мое согласие уже ничего не сыграет. Шаман свое уже не отдаст. Других чудотворцев не будет.

Что ж. Я все равно в итоге выиграю: не хочу умирать здесь и сейчас. Цена вопроса теперь действительно неважна. А вот потом, старый ты шарлатан, я тебе хоть что-нибудь подпорчу. Главное, об этом не думать.

Мы проходим мимо сарая с полуоткрытой дверью. Я чувствовал – один из них внутри.

Прости, милая. Поворачиваю голову – она же понимает! Молчит, просто смотрит огромными от ужаса глазами, в них все написано: «не надо, не надо, не надо»…

Легкий толчок, Рыженькая залетает внутрь, я прикрываю и держу дверь. Через минуту открываю и зову Макара.

Боль в паху слегка отпустила. Первая жертва принята.

Доо-ом.

– Саныч…

– Понимаешь, Макар, мы зашли с Рыжей в сарай, искали любое оружие, топоры, вилы. А там этот, Нюргун сидел. Видишь, напрыгнул сзади, тварь… потом убежал.

– Держись, Саныч, давай ее наружу, может еще не поздно…

Рваную рану на горле Рыжей перевязывать было бесполезно. Кровь из нее уже не хлестала, но смерть так и не наступила.

Зато, как я и боялся, наступил голод. Бывшая коллега попыталась на нас напасть. Почти – потому что нам хватило ума ее спеленать.

Наспех упакованная в пленку, которую мы трясущимися от ужаса руками содрали с единственной в хозяйстве теплицы, Рыжая могла только издавать звуки. Вот кому все комары были побоку – так это ей, подумал я, успев позавидовать и тут же удивиться этому факту, пока обматывал полиэтилен скотчем.

Хороший армированный скотч незаменим в любых поездках. Может пригодиться там, где и не ожидал никогда.

Рыжую я твердо решил взять с собой.

– Пойми, Макар. Я ее вылечу, я должен. Подтянем наших с Медцентра, все нормально будет.

Рыжая сама не ходила, теперь она стала нашим грузом. Как ни уговаривал меня Макар, Рыжую я оставить не мог. Кроме всех причин, дедушка Хара Хаан намекнул мне еще об одной, о которой Макару знать было необязательно. Нужно было отойти подальше от владений шамана, возможно, там он ослабнет.

До берега оставался примерно километр. Возможно, уже где-то здесь добивает сигнал с ближайшей сотовой станции, но проверить невозможно. Аккумуляторы в трубе сели вчера утром. Вот в такие моменты и начинаешь понимать, что в телефоне самое главное не вай-фай с джипиэс, а просто мощный аккумулятор. Макар, пижон, еще и дорогу по гугл мэпс сверял. За две минуты поиска сети убил половину оставшегося заряда, пока не понял, что без интернета гугловские карты не работают.

Все, пора.

Командую привал. Макар садится на поваленное дерево, закрывает глаза, по лицу струится пот.

Мне страшно. В конце концов, я выиграю, я ведь играю быстрее, выше, сильнее, умнее.

Беру Макаров точенный-переточенный нож, двумя взмахами освобождаю Рыжей, лежащей у нас под ногами, рот.

Отскакиваю.

Прежде чем Макар осознал мои действия, проанализировал их и принял меры к защите, Рыжая с ликующим урчанием вцепилась зубами ему в голень.

В это самое мгновение я понял – моей болезни больше нет. Я буду жить, жить долго.

Скотча хватило и на Макара. Достаточно обездвижить, дальше я никого не потащу.

Приехали. Конечная остановка, просьба освободить вагоны. Хоть я и подонок, в город я эту заразу не повезу, как бы Хара Хаан потом не ругался и не топал ножкой у себя в нижнем мире.

В городе у меня дочь, понимаешь, старый ты хрен? Всех порешить хочешь, труп с манией величия?

* * *

Я вышел к реке. Неподалеку пролетел катер, вот и бестяхская переправа.

Остался один. Эх, Рыжая моя, жаль, не вспомню твоей фамилии, не интересовался никогда. Макарик…

Сейчас домой, помыться. Если бы мы жили в кино, по-хорошему вызвать врачей, спасателей, ученых там, всех, кого надо и вернуться. Найти дорогу обратно я смогу, когда уходил от той полянки, мозг работал на удивление ясно, панику удалось отогнать, иначе бы свихнулся.

Но это если бы мы жили в кино или в книжке. В реальном мире, как только их найдут – тут меня сразу и прикроют. Орудия убийства найдут, потом объясняй, что это самооборона.

Подождать еще пару дней, залечь пока на дно. Снять наличку со счетов тоже не помешает, сейчас наши банкоматы в центре могут запросто и не работать, съезжу в сам банк, заодно закажу нал с валютных счетов. Стоп, светиться пока нельзя.

Отсижусь на даче, пара бочек Хеннесси и запас провизии у меня всегда найдутся. С мыслями соберусь… потом объявлюсь из розыска, версия уже сформирована: заблудились, я вот вышел, а они до сих пор там, в лесу, готов участвовать в спасательной экспедиции.

Макара и Рыжую я сам убил, когда стало понятно – изменения уже необратимы. Никакой осмысленной реакции, глаза красные, движения порывистые, пульса нет, тела холодные.

Поднял с земли брошенный Макаром тальниковый кол, пробил обоим сердце. Стараясь не смотреть им в лица, перевернул тела на живот, и пробил.

Надеюсь, что поможет, в кино показывали.

Могилу я упрятал хорошо, сверху забросал ветками, потом еще и сухостоем, там его полно. Никто даже в трех шагах не заметит. Скоро выпадет снег, а весной половодье по островам да берегам пройдется. Вот и все, матушка Лена все тайны в океан унесет, как и каждый год.

Интересно только, куда подевались все жители деревеньки. Не знаю, были ли они на самом деле.

Еще интересно, почему, когда мы вытащили из сарая Рыжую, в нем никого не оказалось.

Шаманские шуточки. Как ему удается менять свой облик? И почему именно собака, а не, допустим, орел, который может легко перелететь реку, в город?

Придется с этим жить как-то. За все приходится платить.

Все равно я ему благодарен. Главный приз, по крайней мере, у меня: я жив, я купил свою жизнь. Теперь любовниц на мой век еще хватит, выбирай любую.

Ничего. Не я первый, не я последний. Вон сколько несчастных случаев на охоте бывает, и ничего, человечество не вымерло, никакой птичий или свиной грипп нас не возьмет, мы всех на этой планете переживем. Я тоже человек, и я тоже выживу. К тому же я еще и уважаемый человек, выше многих, даже по московским меркам, есть у меня там дружбаны, если что – приютят, с бизнесом помогут.

Не пропадем. Если верить швейцарскому хронометру на запястье, сегодня только первое сентября, день знаний. Первый раз – в первый класс.

* * *

Выписка из судового журнала парома СПЖ-63.

«9 сентября 200.. года. 05.47. С бункербазы № 305 принята радиограмма с просьбой о помощи.

Ориентировочно час назад из переговоров с вахтенным бункербазы Андреевым о происшествиях известно не было. (подчеркнуто, сделано дополнение, подпись) Кроме того, что ими с ближайшего острова вывезен бомж (замазано жидкостью-корректором) заблудившийся мужчина с крупной рыжей собакой, для оказания первой помощи и дальнейшей отправки в Якутск.

…

Кроме сигнала бедствия, связи на это время с бункербазы нет. Признаков воспламенения или затопления не наблюдаем. Следуем на помощь, находимся в 15 минутах хода, координаты:

…

06.09. Осущ-на швартовка с бункербазой. Связь с вахтой отсутствует, людей на палубах не наблюдаем. Выясняем причины сигнала бедствия.

Помощник капитана Вольновский, подпись».

* * *

…В ночь на 10 сентября, зайдя ночью в ванную, я услышал звук молока, брызжущего в ведро.

Наверное, именно этого я и ожидал. Недостаточно, значит, пробить сердце; возможно, нужно было разрушить мозг или сжечь.

На автомате включил компьютер, купил три билета в бизнес-класс (какой бы ты ни был, всегда найдутся еще круче, кто может захотеть отнять наши места) на ближайший вечерний рейс в Москву.

Утром оставил своих паковать чемоданы, сам помчался оформлять доверенности на продажу нажитого.

Выехав на Гимеин, понял, что все доверенности теперь неактуальны: троих мертвых уже увидел. Теперь все активы, находящиеся в Якутске, потеряли свою цену до нуля. Нужно улетать, пока этого не произошло везде.

Развернулся с визгом, через двойную сплошную, помчался к компьютеру, хоть акции скинуть успею, утренний рейс упустил, но на вечерний мы попадем.

Да, и предупредить шефов, обязательно первым! Ну, не всех шефов, конечно. Секретаршу можно тоже… с собой взять.

Ничего. Мы не пропадем.

Только нужно успеть сесть на ресурс – питание, оружие, добротная одежда.

Настала новая жизнь. Новая жизнь, где каждую ночь мне снятся и будут сниться глаза Рыжика – тогда, у сарая.