Текст книги "Чайная на Малберри-стрит"

Автор книги: Шэрон Оуэнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

Глава 34 Дом на Магнолия-стрит

Роман Ричарда и Пенни развивался к удовольствию обоих партнеров. Ричард понятия не имел, что он был первым и единственным любовником Пенни за все годы ее замужества, хотя и находил ее чрезвычайно неопытной. Она всегда предоставляла ему руководить процессом, когда они любили друг друга на его низкой, «дизайнерской» кровати. Ричард считал, что она обладает врожденным благородством. И еще загадочностью. Одевалась и раздевалась Пенни всегда в ванной при спальне. Она ничуть не напоминала его предыдущих любовниц, которые скидывали и натягивали нижнее белье прямо у него на глазах. Она была благовоспитанна. Ему нравилось это качество в женщинах. Каждый раз, когда они ложились в постель, она казалась польщенной и довольной. Засыпали они обычно, держась за руки.

В другой жизни Ричард мог бы сделать Пенни предложение. Он относился к ней с большой нежностью. Не исключено даже, что он все больше в нее влюблялся. Он говорил ей, какая она милая и обворожительная, но внимательно следил за тем, чтобы не произнести слова любовь. Это означало бы связать себя обязательствами, а связывать себя было не в его стиле. Если когда-нибудь он и пойдет к алтарю, то его избранницей будет только очень состоятельная женщина. Не вечно же ему дома продавать!

А пока его и так все устраивало: Пенни была идеальной любовницей. Она смеялась его шуткам и никогда не допытывалась о его личной жизни, или где живут его родители, или когда они снова встретятся. Она сама принимала меры, чтобы не забеременеть, и не читала нотаций об ответственности мужчины. В постели она была ласкова, терпелива, расслабленна – тихонько гладила его по мускулистой спине и нежно-нежно целовала. А еще она не шумела. Не выкрикивала его имя и не царапала ногтями спину, как та девица из Н орт-Дауна, с которой он встречался два года назад. Поэтому Ричард уважал Пенни. Эмансипированные женщины иногда действовали на него как холодный душ, особенно если требовали от него чего-нибудь эдакого. У него не было времени на эротические фильмы, стриптиз-клубы, холостяцкие вечеринки, попойки или секс-игрушки. Ричард Аллен был старомодным любовником.

Пенни тоже получала удовольствие от их интимных встреч в его изысканной квартире. Ричард всегда был такой внимательный, такой привлекательный и с ролью своей справлялся отлично. Они ходили в театр, катались вдоль берега и обедали в деревенских пабах. Иногда платил Ричард, иногда Пенни. Их отношения стоили тех усилий, которые она тратила на макияж и одежду. Она с радостью проводила с ним время, но это было совсем не похоже на страстные свидания, какие обычно показывают в кино.

Бренда Браун часто повторяла, что отдала бы все на свете за один нежный поцелуй Николаса Кейджа и потом умерла бы с улыбкой на устах. Ничего подобного Пенни к Ричарду не испытывала. Возможно, та любовь, о которой она мечтала, только в кино и бывает.

Иногда Пенни оставалась в квартире Ричарда до утра, а иногда в полночь возвращалась на такси домой. Она врала Дэниелу. Она не знала другого способа смягчить боль, которую причиняла ему. Конечно, он что-то подозревал, но доказать ничего не мог.

Водители такси знали Пенни и предполагали, что у нее роман. Но она была славная, да и клиент порядочный – всегда щедро давала на чай. Они не задавали вопросов, когда везли ее в дорогой район у реки или отвозили обратно.

– А твой муж не интересуется, где ты? – спросил Ричард на третий месяц их знакомства.

– Если и интересуется, то виду не подает.

– Правда? Ни о чем не спрашивает?

– Нет. Мы сейчас почти не разговариваем друг с другом. Честно говоря, это уже скорее отношения деловых партнеров. Когда мне нужно, я снимаю деньги с нашего общего счета и просто сообщаю, что ухожу на время.

– И он позволяет тебе тратить ваши деньги?

– Он недоволен, но терпит.

– Ты собираешься уйти от него? – занервничал Ричард.

– Возможно. А возможно, нет. Наверное, нет. Но ты не волнуйся, дорогой. Я не собираюсь заявляться к тебе домой со всем своим скарбом.

– Я это не к тому.

– К тому, к тому. И я ничуть не виню тебя. Ты здесь отлично устроился и меньше всего на свете мечтаешь о том, чтобы какая– нибудь истеричная домохозяйка свалилась тебе на голову вместе со всеми своими проблемами.

Она нежно дотронулась до его руки. Они сидели за маленьким кофейным столиком в столовой и ели пирог с лососем, купленный в супермаркете.

– Я не готов к серьезным взрослым отношениям, вот и все.

– Я здесь потому, что мне нравится проводить с тобой время, разговаривать, ходить в ресторанчики. Я не пытаюсь поселиться в твоей квартире или загнать тебя в такое неудобное положение, чтобы ты боялся порвать со мной. – Она налила им еще по бокалу вина. – Наши отношения, без сомнения, кончатся, когда придет время.

– Ты необыкновенная женщина, Пенни, – сказал Ричард, не встречавший еще представительниц прекрасного пола, которые держались бы так спокойно и невозмутимо.

– А вот это верно, – ответила Пенни с улыбкой.

– Чем занимается твой муж, когда ты уходишь?

– Работает в кафе. Пробует новые рецепты-

Пенни не хотелось думать о Дэниеле. Ей хотелось наслаждаться их с Ричардом приятными вечерами. Тем более что им ведь придет конец, и скоро, – она так решила. С Ричардом здорово проводить время, но не было у нее к нему тех чувств, которые хотелось пережить, таких, о которых рассказывала Бренда. Однажды ей показалось, что она испытала это – в тот вечер, когда встретила Дэниела, и вот что из этого вышло!

– Как, ты сказала, называется твое кафе? – задумчиво спросил Ричард.

– Чайная «У Малдуна»

– На Малберри-стрит? – Он прекратил есть и озадаченно почесал затылок.

– Да. Правильно.

– Сколько времени вы там живете?

– Семнадцать лет. Но, Ричард, я не хочу говорить о…

– Подожди. Это очень странно. Мне кажется, я продал ему дом.

– Ты ошибаешься, – ответила Пенни беспечно. – Мы живем над кафе. И всегда жили.

– Да нет. Я уверен. Много лет назад. Четырнадцать, пятнадцать? Я продал ему дом на Магнолия-стрит. Подожди-ка… Точно ли на Магнолия-стрит?

– Значит, это был не он, – сказала Пенни и наколола на вилку еще один аппетитный кусочек пирога с лососем.

– Нет, он, – настаивал Ричард.

– Да перестань, Ричард! И вообще, как можно помнить о такой давнишней сделке!

– Я помню, Пенни, потому что он заплатил наличными. К тому же прилично сверх цены. Строго говоря, я не должен был заключать сделку, не проверив, откуда у него деньги. Но тогда я был слегка на мели. А он до смерти хотел купить этот дом.

Внезапно Пенни положила вилку, странное чувство охватило ее. Она встала и подошла к большому окну, откуда можно было посмотреть вниз и увидеть сияющие на реке огни.

– Магнолия-стрит не так далеко от того места, где мы живем. Ты, случайно, не знаешь номера этого дома, а? – тихо спросила она.

– Я могу справиться в своих записях. Я храню все записные книжки. Они как раз здесь, в квартире. Насколько я помню, дом этот – настоящая рухлядь. Не ремонтировался целую вечность. Он мог за те же деньги купить новый дом в пригороде. Я пытался втолковать ему…

Он пошел к письменному столу искать нужную запись. Пенни села в кожаное кресло и залпом выпила бокал вина. Если выяснится, что Дэниел приобрел дом на Магнолия-стрит, тогда как отказывался даже обсуждать покупку новой кухни для кафе, она точно расстанется с ним. Вышвырнет его из чайной и в тот же день позвонит строителям. Ух как она разозлилась. Все так и кипело у нее внутри.

– Вот, пожалуйста, – объявил Ричард торжествующим голосом. – Я всегда помню удачные сделки.

Глава 35 Рождество отменяется

Каждое утро в одно и то же время Сэди выходила из дому. Она клала в сумку спортивный костюм и кроссовки, но так ни разу и не зашла в тренажерный зал. Она считала, что там грязно и неуютно, к тому же страшная духота и все как на подбор агрессивны. Она садилась в автобус и ехала в город, где прогуливалась по магазинам и покупала себе всякие мелочи. Новые шерстяные перчатки, или любовный роман, или нарядные, разрекламированные упаковки чипсов. В обеденное время она шла в чайную «У Малдуна» на Малберри-стрит. Она сидела за своим обычным столиком в совершенном одиночестве и с чистой совестью наслаждалась вкусной едой. В специальное, рождественское меню Дэниел ввел сэндвич на поджаренном хлебе с фаршированной индейкой, который пользовался большой популярностью. Не меньший спрос был и на его «рождественскую тарелку», которая включала в себя сладкий пирожок, кусок глазированного фруктового кекса и большую чашку кофе со свежими сливками.

Сэди прочесала все магазины города, в которых продаются подсвечники, пока не отыскала Патрисию. Коварная соблазнительница Арнольда с недовольным выражением на раскрашенном лице стояла за прилавком и обслуживала покупателей. Наверное, у них не хватает персонала, подумала Сэди. Она наблюдала, как Патрисия обругала испуганную молодую помощницу за то, что та приклеила неправильную цену на партию керамических цыплят. Сэди поглубже вдохнула, надела темные очки, схватила первую попавшуюся стеклянную вазу и встала в очередь к кассе.

– Тридцать девять девяносто девять! – рявкнула Патрисия. Никакого намека на «пожалуйста».

– Милая вазочка, – сказала Сэди.

– Да, да.

– Как раз то, что я искала.

Патрисия сунула вазу в пакет и протянула руку за деньгами.

– Простите, ради бога, но не могли бы вы завернуть ее в оберточную бумагу? Как бы мне не разбить ее в автобусе, – извиняющимся тоном попросила Сэди.

– Давайте, – ответила Патрисия и, вздохнув, взяла пакет.

– Огромное спасибо, – поблагодарила Сэди. – Понимаете, у меня на Рождество будет большой праздник. Надо же, на дворе уже ноябрь. Все родственники мужа соберутся у нас. Вот я и хочу, чтобы дом выглядел безупречно. Я заполню вазу ароматизированными сосновыми шишками и поставлю на журнальный столик. Как я люблю Рождество! А вы?

Кажется, вопрос Сэди вывел Патрисию из себя. Ее красные губы сжались в тонкую линию.

В тот день, когда Морис и Дейзи должны были прилететь в Белфаст, Арнольд взял на работе выходной и отмыл машину так, что она засияла. Их самолет прибывал в шесть вечера. Он надеялся, что дни безумств теперь позади.

– Чем скорее эти двое приедут и чем скорее жизнь в нашем доме вернется в свое привычное русло, тем лучше, – говорил Арнольд, полируя капот до зеркального блеска.

– Дорогой, зайди-ка в дом на минуточку, – позвала его Сэди с переднего крыльца. – Твой отец хочет поговорить с тобой по телефону.

У Арнольда побелело лицо, когда он услышал новости. Смертельно побелело. Морис и Дейзи вложили все свои сбережения в аренду небольшой квартирки на острове. Это дельце они обтяпали с местным бизнесменом, но, как уверял сына Морис, все по закону, чин-чином. Они поживут там с Дейзи «какое-то время» (под этим выражением Морис обычно подразумевал «пока не умрем»), а затем бизнесмен получит свою квартиру обратно. Конечно, деньги уже потрачены и назад их не вернешь, но у них не было другого способа получить роскошную квартиру, три стороны которой выходят окнами на море. Честно говоря, им это не по карману. Ну да не беда, у них ведь еще остались деньги от продажи старого дома, так что на жизнь хватит. Слава богу, они их не тронули, когда пять лет назад переехали к Арнольду и Сэди.

Морис сказал, что жить там можно очень дешево. Еда читай дармовая. А еще они обналичили свои страховки. Пошли в торговый центр и на распродаже накупили кучу летней одежды. Еще они завели новых друзей, и не только среди британцев и бывших ирландских эмигрантов, но и среди местных жителей. Все отлично между собой ладят, живут одной дружной семьей. Никакой национальной розни. Словом, в Белфаст они не вернутся. Никогда.

На ковре в холле Арнольду пришлось опуститься на колени, но не для того, чтобы молить Сэди о прощении за интрижку с Патрисией Колдуэлл, а для того, чтобы перевести дух. Его наследство исчезло – как и румянец с лица.

– Аренда! Швырнуть все деньги на пожизненную аренду! Нищими теперь помрут. Ты во всем виновата! – орал он, пока Сэди накрывала к ужину стол. – Это же ты отправила их на этот проклятый остров! Просто в голове не укладывается, как такое может быть.

– А что с их страховками?

– Они их обналичили. Для непредвиденных трат!

– Надо же, какой Морис сообразительный, – удивилась Сэди.

Она действительно так думала. Она знала, что Дейзи и Морис смогут о себе отлично позаботиться, если только дать им хотя бы небольшой шанс.

– Немудрено, ведь Морис был когда-то хорошим бухгалтером, – добавила она.

– Черт побери! На эти деньги я сам собирался жить на пенсии.

Полное осознание случившегося придавило Арнольда, как бетонная плита. Удача отвернулась от него, целое состояние ушло на капризы полоумного папаши. Арнольд мог бы потратить эти деньга с таким вкусом и размахом… Дорогие заграничные отели, персонал которых знает, как нужно обслуживать дорогих гостей. Патрисия на пляже то в одной стране, то в другой, то в таком бикини, то в эдаком. Да и не только Патрисия. Другие, действительно красивые женщины. Ужины в ресторанах, в самых лучших ресторанах, знаменитости, с которыми он на короткой ноге. Он повязывал бы шейный платок… Голос

Слонихи Сэди ворвался в его мечтания как Лох-несское чудовище.

– Я думаю, это они отлично придумали, – утешала она мужа. – Здорово, что они все еще полны жизни, разве нет? Я ужасно буду по ним скучать.

– Наглая ложь! Ты терпеть не могла их обоих.

– Неправда. Они милые старички.

– Ну да, гоняли тебя целыми днями. Тебе ж присесть некогда было, – возмутился Арнольд.

– Вовсе нет. Я только рада была им помочь, – возразила она простодушно, а сама торжествовала: признал-таки правду!

– Я не буду как последний дурак терпеть такое! Я добьюсь, чтобы этих самодуров признали слабоумными, вернули домой и заморозили все их счета. Проклятие! Как позвонить их врачу?

– Арнольд, милый, они разумные взрослые люди и могут делать все, что им вздумается. А в Грецию они потому и поехали, что их счета уже были заморожены. – Она начала хихикать. – И пожалуйста, прекрати ругаться и успокойся.

– Я не успокоюсь!

– Хочешь, чтобы подскочило давление? Ты уже не молоденький. Заработаешь себе сердечный приступ. В последнее время ты выглядишь ужасно. Ходишь бледный как смерть.

Надеюсь, ты не сердишься, что я говорю тебе такие вещи?

Она подошла к мужу и погладила его по голове.

– Но деньги! Они потратили уйму денег! Выбросили на какую-то аренду. Я даже думать об этом спокойно не могу. А может, в контракте есть пункт о расторжении договора. Я полечу туда, сегодня же.

– Мой дорогой, по-моему, тебе не следует этого делать. Кроме всего прочего, ты же не хочешь, чтобы люди подумали, будто тебе нужны от родителей только их денежки и ты дождаться не можешь, когда они сыграют в ящик. Ты же у меня не такой?

Арнольд счел за лучшее промолчать.

Патрисия уже не проявляла столько пылкости, как в начале их отношений. Она сказала, что простила его за то, что он натворил в Париже, но ее чувства к нему были уже не те. Журналы, которые Арнольд привез тогда, заставили ее взглянуть на себя иначе. Раньше она считала себя роскошной, страстной любовницей, а теперь выглядела в собственных глазах как разукрашенная дешевка. Она перестала носить кружевные трусики-стринги и пояса для чулок и выбросила в мусорное ведро капроновую повязку на глаза.

А тут еще такая неприятность – все наследство Арнольда испарилось на греческом острове, превратившись в какую-то аренду. Он все говорил и говорил об одном и том же. Денежные накопления, страховой полис, деньга от продажи дома – все исчезло. Потеряно безвозвратно. Наверное, у греков очень хорошие юристы. Видно, не все они там официанты да пастухи. Как скучно было его слушать! И Патрисии вовсе не хотелось этого слышать. У нее были свои планы на «Фонд Сушеных Сморчков», как она выражалась.

Она начала выдумывать предлоги, чтобы не встречаться с ним: то головная боль, то семейные проблемы, то конференция по менеджменту…

Какой-то голос в подсознании нашептывал Арнольду, что Патрисия охладела к нему, увидев, как его денежки уплывают на помощь греческой экономике, но он отказывался в это верить.

Сэди забросила домашнее хозяйство. И это тоже беспокоило Арнольда. Газоны не подстрижены, садовые дорожки заросли сорняками, кусты потеряли форму. Подоконник в ванной и его коллекция средств после бритья покрылись слоем пыли. Сэди постоянно забывала отправить его почту и забрать его одежду из химчистки. Огромная бесформенная куча неглаженого белья высилась на диване. Почти каждое утро ему приходилось самому гладить рубашку, потому что Сэди собиралась в спортивный клуб. У него не слишком хорошо подумалось, и Патрисия часто повторяла, что он выглядит так, будто спит в одежде. Никто не скатывал его носки в аккуратные шарики и не убирал в отдельный ящик. Никто не чистил его ботинки. Арнольд мало-помалу стал ценить все те мелочи, которые Сэди годами делала для него. Особенно скатанные в шарики носки. Столько времени уходит утром на поиски двух одинаковых носков! Но как он ни пилил ее, она не собиралась больше заниматься скатыванием носков. Он стал выглядеть довольно неопрятно.

– А знаешь, – сказала Патрисия однажды вечером, когда они ужинали в пабе возле собора Святой Анны, – ты определенно становишься неряхой.

Ему показалось, что, возвращаясь из туалета, он заметил, как она улыбается другому мужчине.

Наступил декабрь. Рождественские гирлянды на улицах висели уже несколько недель. Витрины магазинов по всему городу заполнили подарками, сладостями и игрушечными Санта-Клаусами с длинной белой бородой и круглыми проволочными очками. В супермаркетах играли классические мелодии и рождественские гимны. Перед городским советом установили огромную рождественскую елку и украсили мишурой и красно-желтыми фонариками. Члены городского совета сумели забыть на время о своих многочисленных разногласиях и устроить великолепный банкет. А разные общины города, обычно живущие своими интересами, наконец объединились в своем чувстве зависти к ним. Миллениум не миллениум, но этим парням из муниципалитета слишком многое сходит с рук.

После того как на обложке журнала «Ирландский дом и интерьеры» появилась оранжерея Авроры Блэкстафф с роскошной трехметровой елкой, увешанной леденцовыми гирляндами и бусами свежей клюквы, на Арнольда обрушился шквал телефонных звонков от домохозяек. Всем срочно подай новую оранжерею! Вот так всегда в пригородах. Женщины ставят традиционно убранную елку для удовольствия всей семьи в гостиной и еще одну, в причудливых украшениях, – в оранжерее. Для себя.

Арнольд решил, что следующий выпуск рекламного буклета фирмы нужно посвятить рождественской елке. Он послал в главный офис факс со своей идеей. Руководство фирмы пришло в полный восторг, отправило ему с обратной почтой ящик шампанского и немедленно приступило к работе над новой брошюрой. Поток новых заказов ободрил Арнольда и придал решимости разобраться со своей личной жизнью.

Он хотел, чтобы Сэди снова стала идеальной домохозяйкой, как раньше, а Патрисия опять исполняла роль добровольной сексуальной рабыни, находящейся в постоянной готовности утолять его мужские потребности. Арнольда очень расстраивал отказ сразу обеих женщин вести себя как следует. Он отправился по магазинам за подарками, намереваясь своей щедростью задобрить их. Сэди он купил электропечь для выпечки хлеба, прозрачный пылесос последней марки, электрический секатор для изгороди и еще электронные весы в ванную. Патрисии он купил флакон дорогих духов, до невозможности сооблазнительные черные подвязки и бюстгальтер, набор массажных масел и черное кожаное платье. Он принес подарки в офис, упаковал и аккуратно сложил у двери дожидаться сочельника.

Канун Рождества он решил провести с Патрисией и на четыре часа дня заказал романтический обед на двоих в небольшом ресторанчике на Ботаник-авеню. Если все пойдет как надо, к половине восьмого он будет дома с Сэди, чтобы на следующий день встретить Рождество на большом семейном сборе.

Он подумал, что рождественские хлопоты – хорошая возможность заставить Сэди вернуться к домашним обязанностям. Они всегда приглашали родственников Арнольда на рождественский обед, и обычно все последние недели перед праздником Сэди надраивала дом сверху донизу, пекла кексы, пирожки и печенье и замораживала их впрок. Она всегда украшала дом свежей зеленью из сада и самодельными рождественскими звездами и ангелами, вылепленными из теста. Нужно будет поговорить с ней вечером, решил Арнольд, и прилепил на печь для хлеба большой розовый бант. Он подумал, что цвет Сэди – ярко– розовый. Как у слона из мультфильмов. Цвет герани и сахарной ваты. Цвет Патрисии – черный, цвет плаща злой колдуньи.

Вернувшись домой, Арнольд обнаружил Сэди перед телевизором. Она даже не взглянула на мужа, когда он спросил, как идет подготовка к празднику.

– Я больше не могу заниматься всей этой ерундой, – сказала она.

Она полулежала на диване, положив подушку под ноги.

– Что-о? – не поверил своим ушам Арнольд. – Рождественская индейка, гусь, фруктовый торт…

– Ведь никто этого по-настоящему не ценит, разве не так? Ты, как проклятая, целый день печешь торт, потом еще целый день его украшаешь. Нет уж! Куплю в супермаркете каких-нибудь сосисок в тесте, разных готовых закусок и разогрею все в духовке. Готовые салаты с макаронами, картофельные крокеты из морозилки.

– Надеюсь, ты шутишь.

– Фуршет вполне сойдет. Главное, чтоб выпивки хватило, и все будут счастливы.

Знаешь, твои родственнички – просто шайка алкашей. А теперь тихо, я смотрю детектив. Мой любимый.

– Сэди, я настаиваю…

– Смотри, пришел убийца, а она и не догадывается. Ну какая же ты дуреха! У него нож в кармане, осторожно!

– Сэди, выключи эту ерунду. Ты хочешь сказать, что не будешь готовить традиционный обед с индейкой? Ты сошла с ума?

– Арнольд, ты отстал от жизни. На нашей улице уже никто не готовит индейку. Миссис Келли из соседнего дома заказывает в кулинарии лосося под соусом. А ее подруга Джессика везет всю семью на обед в гольф-клуб.

– Какое мне до них дело. Я хочу индейку.

– Если честно, тебе нужно слегка расслабиться. Ты раньше времени превращаешься в старика. Знаешь, в чем твоя беда? У тебя нет воображения.

– Хочу обед с индейкой!

– А я хочу влезать в сорок шестой размер. Но этому не бывать.

– Какое неслыханное безобразие…

– Ну-ка, потише, я ничего не слышу. Джон Нетлз просто неотразим, правда? Вот бы мне получить его в подарок на Рождество. Быстренько сняла бы с него обертку.

– Прекрати болтать непристойности. Ты бы не знала, что с ним делать.

– Не сомневайся, знала бы. Во всяком случае, я бы попыталась.

– Сэди, а как же украшения? – спросил он без надежды на успех. – Где твои ангелочки из теста?

– Поставлю большую стеклянную вазу с ароматизированными сосновыми шишками и свечами. Минимализм: просто и элегантно. Сейчас так модно. Не собираюсь я больше выворачиваться наизнанку.

Арнольд пошел в сарай и сел в шезлонг возле искусственной елки. У Сэди не было времени ни на него, ни на елку. Она выбросила их как вышедших из моды. Она купила большой горшок с несколькими прутиками ивы и собиралась повесить на них пять звезд из стекляруса. Вот такая у них будет теперь рождественская елка. Какие-то прутья и звезды! И ваза со свечками! И это все, чем они украсят дом на праздник.

Все шло наперекосяк. Как раз этим утром Патрисия заявила, что, по ее мнению, им нужно на время расстаться. Молодость уходит, сказала она. И она устала быть любовницей. Для разнообразия ей хотелось бы побыть женой. Ей нужен большой дом, который бы она украшала к Рождеству и куда бы приглашала друзей и родственников. Она устала жить в своей однокомнатной дыре, ожидая телефонного звонка. Ее миленькая квартирка вдруг превратилась в дыру.

Морис и Дейзи справляли Рождество в Греции. Арнольд позвал их на праздники в Белфаст, но они ответили, что не вынесут столпотворения в аэропорту. Сначала они пойдут с друзьями на обед в ресторанчик поблизости, а потом организуют небольшую вечеринку у себя дома. Морис подготовил записи мелодий пятидесятых годов. Дейзи для такого случая купила новое платье. Она предвкушала, как чудесно будет встретить Рождество с людьми их возраста, с такими же, как у них, интересами. Арнольд чувствовал себя опустошенным.

Сыновья прислали большую поздравительную открытку и сообщили, что остаются в Австралии и идут со своими подружками на вечеринку у бассейна. Арнольд внимательно рассмотрел присланную с открыткой фотографию, на которой его сыновья загорали на пляже вместе с полуголыми девицами. Уговаривать их приехать домой было бы напрасной тратой его иссякающей энергии.

Ну ничего, утешал он себя, будет и у него праздник – вечеринка на работе. Где его объявят лучшим продавцом года.

Сэди потирала руки в восторге от результатов своей разрушительной кампании, но работа еще не была закончена. Самоуверенность Арнольда таяла на глазах. Он постепенно сдувался, как старый воздушный шар. Следующая часть ее плана касалась репутации Арнольда Смита. Из уголка зеркала в холле торчало новенькое белоснежное приглашение на вечеринку в его офисе.

УЭЛЛИ

ЭЛИТНЫЕ ОКНА

И ОРАНЖЕРЕИ

УВАЖАЕМЫЙ г-н Арнольд Смит!

ПРИГЛАШАЕМ ВАС

НА ПРАЗДНОВАНИЕ РОЖДЕСТВА,

КОТОРОЕ СОСТОИТСЯ

21 декабря 1999 года

В 20.00 В ОТЕЛЕ «ЕВРОПА».

Официальная форма одежды.

Приглашение на два лица

Сэди собиралась нарядиться в ярко-розовый брючный костюм и босоножки с «бриллиантами», на ремешках. Она выкрасила несколько прядей волос в красный цвет и купила новую сумочку, расшитую розами. Она задумала выждать, когда Арнольд подойдет к микрофону, чтобы получить награду за свои трудовые успехи. Вот тут-то она и выступит!