Текст книги "Чайная на Малберри-стрит"

Автор книги: Шэрон Оуэнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Глава 30 Воспоминания о Коннемара

Пока Аврора и Дэвид смотрели в гостиной отснятый фильм, Генри тихонько выскользнул из дому. Побродив по парку часик-другой, он зашел в чайную. Там сидела Роза, одна.

Он помедлил чуть-чуть, но все-таки решил подойти:

– Извините, надеюсь, я не помешал вам. Я хотел бы угостить вас кофе в знак благодарности за все хлопоты с растениями.

– А, это вы, мистер Блэкстафф.

– Пожалуйста, зовите меня Генри.

– Спасибо, Генри. Очень любезно с вашей стороны.

Он заказал кофе с бубликами и сел за столик. Он не собирался говорить на личные темы, просто радовался их случайной встрече. Но говорить с ней было так легко, что он незаметно для себя стал задавать один вопрос за другим:

– У вас такой акцент – вы родом не из Белфаста?

– Нет, я из Коннемара.

– Боже, как вы здесь очутились? Я хотел сказать, там, по слухам, такая красота!

– Верно. Абсолютно нетронутая. Но вот в чем загвоздка: промышленности почти нет, поэтому и работать негде. Я переехала сюда, когда познакомилась со своим мужем. У него небольшой бизнес в центре города. Продает всякие устройства, электронику. Он помешан на всем современном, блестящем и маленьком.

– А моя жена – абсолютная противоположность. Она вся в прошлом. Старые пыльные книги, ну и все такое. Сколько лет вы замужем?

– Четыре года. Вообще-то мы недавно расстались.

– Вот как, сочувствую, простите. Я не должен был расспрашивать…

– Ничего страшного. Со мной все будет в порядке. Я знала, что рано или поздно это должно случиться. У нас не осталось ничего общего.

– Вот как, – сказал Генри, и внутри у него как будто что-то оборвалось.

– Он попросил меня бросить цветочный магазин и работать на него. Продавать системы сигнализации. Это стало последней каплей. Я поняла, что все кончилось, – печально улыбнулась Роза. – Вы, наверное, считаете меня чудовищем. С такой легкостью разрушить брак.

– Напротив. Я думаю, вы очень смелая. Если у вас действительно не осталось ничего общего. А дети у вас есть?

– Нет. Джон говорил, нужно подождать, пока бизнес не окрепнет. А у вас?

– Нет. До детей дело так и не дошло. Мы были слишком заняты. А потом однажды проснулись и поняли, что уже состарились.

Он понимал, что зашел чересчур далеко, но не мог остановиться. Признания вырывались помимо его воли.

– Прекратите! Вы совсем не старый. Вы отлично сохранились. Выражаясь языком садоводов, морозоустойчивый однолетник.

Генри рассмеялся:

– Что вы теперь собираетесь делать?

– Поеду домой в Коннемара. Я ничего не имею против Белфаста, но для меня это чужой город. Одна моя знакомая сдает коттеджи прямо на берегу. Я поживу там немного, присмотрю за домиками, пока не решу, что делать дальше. У меня сестра в Австралии. Может, поеду к ней. Еще не знаю. А сейчас, до тех пор пока не продала магазин, живу у подруги.

– Расскажите мне о Коннемара.

– Ну, все серого цвета, и постоянно идет дождь. Мало деревьев. Повсюду скалы. Но иногда мне страшно не хватает той тишины и тумана, приходящего с моря. Наверное, нужно родиться там, чтобы понять меня. Большинство считает, что это скучное место, и они не стали бы жить там, даже если бы им приплатили, а я люблю Коннемара.

– Тогда почему бы вам не решиться? Уехать туда жить?

– Я бы не прочь. Все, что мне нужно, – это дом, немного денег и подходящую компанию. Если бы я встретила приятного мужчину с небольшим капиталом, который любит спокойную жизнь, то я бы совсем не прочь. Вы, случайно, не знаете кого-нибудь, кто соответствует такому описанию?

Генри покраснел как рак. Конечно, она шутила. Но, кто знает…

– И что бы вы сделали, если бы нашли такого человека?

– Очень просто. Я провела бы остаток жизни сажая деревья. Вы наверняка знаете, что когда-то весь этот остров был покрыт деревьями. Я бы посадила сотни деревьев. И миллионы цветов. Диких цветов.

Телевизионная программа имела оглушительный успех. У Авроры голова шла кругом оттого, что ее имя было во всех газетах. Дэвид Кроппер стал ее лучшим другом, и они вместе планировали серию радиопрограмм для школ и колледжей.

Генри слонялся по дому как привидение. У него было такое чувство, будто оранжерея Авроры отвергает его, словно не хочет, чтобы он там находился. Он начинал верить, что у нее есть свой характер, и отказывался пить там утренний кофе. Аврора беспрерывно подшучивала над ним. Сама она проводила в оранжерее все свободное время, читая всеми забытые романы в кресле под полотняным зонтиком.

Генри несколько раз приглашал Розу на обед в чайную «У Малдуна», и они говорили обо всем на свете. Он узнал о ней столько мелочей. Например как она в школе выпрыгнула из окна второго этажа, чтобы монахиня– воспитательница не поймала ее за курением. Она сломала ногу и с тех пор больше не курила. Он рассказал ей о книжном магазине, об араукарии, о теплице, но ни разу не обмолвился о своих романах. Он покончил с сочинительством. Ему хотелось настоящей жизни, с настоящими событиями.

Глава 31 Бренда собирается в Голуэй

В тот день, когда Генри и Роза беседовали в чайной, за соседним столиком сидела Бренда Браун. Она внимательно слушала, как Роза описывает Коннемара, хотя и чувствовала неловкость, подслушивая чужой разговор. Но Роза так чудесно рассказывала о родных местах, что устоять было невозможно. Сама Бренда писала очередное письмо Николасу Кейджу, однако, взбудораженная рассказом Розы, никак не могла сконцентрироваться, и ее внимание, как неисправная лампочка, то включалось, то выключалось.

10 октября 1999 г.

Здравствуй, Николас!

Как ты поживаешь?

Пожалуйста, напиши мне и сообщи, получил ли ты мою картину. Мне было бы так приятно, если бы я убедилась, что ты ее получил. С меня довольно будет открытки, любой записки.

Помнишь, я рассказывала тебе про галерею, ту, в Голуэе? Знаешь, они так добры ко мне. Они понимают, к чему я стремлюсь. Думаю, жители южной части острова более развиты в культурном отношении, чем их северные соседи. Единственное, что можно продать в Белфасте, – это открыточные пейзажики, чистый ширпотреб.

А я не собираюсь писать пресные акварельки с видами Портстюарт-Стрэнд. Это как чипсы и гамбургеры, только в сфере искусства, – дешево и сердито. У хозяйки кафе, в котором я сижу, миссис Пенни Стэнли, есть один такой «пейзаж» наверху, и это полное барахло. В прошлом году она мне его показывала. Не могу поверить, что ее муж выложил приличные деньги за такое барахло.

Если дела в Голуэе пойдут хорошо, я, может быть, назад и не вернусь.

Если ты получишь мое письмо, думай обо мне пятнадцатого декабря. В этот день открывается выставка.

Недавно я узнала, что мой отец собирается жениться на другой женщине, и теперь вспоминаю, как некоторое время назад они ссорились с мамой из-за какой-то дублинской «подстилки».Но тогда я думала, что речь о коврике для ванной. Бедная мама! Теперь соседи выгуливают своих собак прямо у нее под окнами, надеются подглядеть, как она плачет. Но она держится молодцом.

Она стала снова подписываться девичьей фамилией.

Я сообщила владельцу галереи «Голубой осел» о своей идее сменить имя, но сказали, не стоит. Бренда Браун – прекрасное имя, и вообще, дело не в имени.

Что им нужно от меня, так это несколько жизнеутверждающих работ для витрины.

Всего хорошего.

С любовью,

Бренда

Р. 5. Пожалуйста, пришли мне фотографию с автографом.

Я твоя преданная поклонница.

Глава 32 Сестры Кроули приходят в себя

Прошло несколько дней. Каждый вечер, читая перед сном молитву, Элис не могла удержаться от слез. Беатрис всматривалась в портрет отца, пытаясь найти в его голубых глазах доказательство тому, что дочери разочаровали его. Но видела только любовь. Они перебирали всевозможные версии, плакали, молились, возмущались и приходили в отчаяние. Но в конце концов им ничего не осталось, как согласиться с тем, что их биологическим отцом был германский подданный иудейской веры. Их мать вступила в любовную связь с мужчиной по имени Лео, возможно бежавшим из нацистской Германии, и муж простил ее за это. И если он сумел простить и забыть, то они могли и подавно. Элис слегка приободрилась, когда Беатрис напомнила, что в жилах членов британской королевской семьи тоже течет немецкая кровь.

– Муж королевы Виктории, Альберт, был немец, так ведь? И они нарожали кучу детей. Немецкая нация, должно быть, невероятно плодовита, – рассуждала Беатрис. – В каком-то смысле мы теперь семья интернациональная, что всяко лучше, чем провинциальная, если уж на то пошло. Говорят, от смешения генов человек становится только сильнее.

В результате, после многих дней печали, они почти примирились со своей участью.

Они никому ничего не сказали, ни одной живой душе, даже священнику. Они по-прежнему каждое воскресенье посещали утреннюю службу, но никак не реагировали, когда священник клеймил в своей проповеди грех, и грешников, и разврат в современном обществе. Сестры не хлопали в ладоши и не кивали в знак согласия.

– Пусть тот, кто без греха, первый бросит камень, – шептала Элис.

Они перестали писать письма владельцу газетного киоска. Они подозревали, что назло им он продавал еще больше гадости, чем раньше. Только марки зря переводить. Даже благотворительная работа потеряла свою прелесть – отчасти. Никто в их приходе уже не изумлялся тому, что для любых нужд им удавалось собрать денег больше, чем кому-либо. Некоторые начали даже заявлять, а почему бы им и не собирать больше всех денег? Им ведь целыми днями нечем занять себя. Им не нужно забирать внуков из школы, не нужно устраивать семейные обеды, не нужно обихаживать мужей. Несмотря на все возмущение, сестры вынуждены были согласиться с этим.

– Черт подери! – вздохнула Беатрис одним дождливым воскресным днем. (Она привыкла к ругани, как собака к палке.)

Они сидели за столом после отличного обеда – вкуснейший ростбиф и йоркширский пудинг.

– Давай-ка оставим посуду на потом. Сейчас мне хочется сделать кое-что другое. Кое-что поувлекательнее.

– Интересно, что еще можно делать в Белфасте в воскресенье в такую слякоть? – удивилась Элис.

– Надевай пальто, Элис. Мы направляемся в центр города покупать тур в Израиль. Подумай, для чего мы копим свои пенсии? Мы уже одной ногой в могиле, наследство нам оставлять некому. Мы едем в незабываемое путешествие.

– Но почему в Израиль? Что нам там делать?

– Осматривать достопримечательности! Пробовать новую еду и встречаться с новыми людьми. Ну и помолиться мы тоже, конечно, не забудем.

Они решили лететь в Израиль на Рождество. Элис вдруг полюбила бублики с мягким сыром. Беатрис поняла, что предпочитает яблочный штрудель. Они стали здороваться на улице с незнакомцами. Все они люди, повторяла Беатрис время от времени, а все люди в какой-то степени связаны друг с другом родственными узами.

Глава 33 Сэди избавляется от Сушеных Сморчков

Месть Сэди созревала медленно, но план был разработан просто гениальный. Сначала она хотела выставить Арнольда идиотом в глазах любовницы, а затем избавиться от его родителей вместе с их деньгами. После этого она намеревалась разрушить профессиональную репутацию мужа и вышвырнуть его безвозвратно из бунгало в Карридаффе. Часами сидела Сэди в чайной «У Малдуна», доводя до совершенства свой план.

В эти дни она частенько захаживала в кафе и сблизилась с Пенни и Дэниелом. Она внимательно наблюдала за ними из-за маленького столика, на одного, где всегда сидела. Она заметила, что хозяин кафе уже не так поглощен стряпней, как раньше. Если не было сэндвича, который заказывала Сэди, Дэниел просто сообщал об этом, а не бросался немедленно готовить его. Случалось, он приносил Сэди не то, что она просила, или ошибался, давая сдачу. Он выглядел усталым, то и дело зевал. Его волосы так отрасли, что он мог убирать челку за ухо. Судя по его виду, ему необходим отдых, думала Сэди. Большую часть времени он один тянул на себе всю работу в чайной.

Пенни, наоборот, искрилась энергией. Она прямо расцвела после того, как решительно изменила прическу. Остались в прошлом дешевые блестящие серьги и заколки для волос и цыганского покроя юбки с блузками, с которыми она не расставалась долгое время. Теперь она носила дорогой однотонный брючный костюм из льняной ткани, пользовалась духами и хорошей косметикой. Она уходила из кафе, когда ей вздумается, и однажды во время обеда Сэди увидела, как она вернулась, нагруженная пакетами из дорогих магазинов.

В другой раз Сэди услышала, как они ссорятся на кухне. Все подробности уловить было трудно, но Сэди показалось, что причина ссоры как-то связана с серебряной цепочкой. С дорогой цепочкой, которую Пенни носила в последнее время. Где она ее взяла? Дэниел хотел бы это знать. И где она пропадала все выходные?

Сэди страшно удивилась, услышав, как Пенни издевается над мужем. Сам не догадывается? Воображения не хватает? А вообще, не все ли ему равно? Разве ему не достаточно для полного счастья кексов, пирожков и старой ржавой кухни? И так далее и тому подобное. Сэди с таким вниманием следила за перипетиями их семейной жизни, что почти забыла о своем клубничном чизкейке.

А потом Сэди увидела, как на Лисберн-роуд Пенни садится в машину к симпатичному мужчине в шикарном костюме, и все встало на свои места. Пенни нашла любовника, а Дэниел так из-за этого переживает, что не может сосредоточиться на выпечке. Бедняга. Сэди казалось, весь Белфаст пустился в разгул, весело проводя время и заводя интрижки, и только она одна придерживается каких-то моральных принципов. Дэниелу пора призвать свою женушку к порядку.

Сама Сэди была полна решимости наказать Арнольда за то, как он с ней поступил. Чтобы к Рождеству следа его в доме не осталось. Она достаточно ждала, когда он опомнится. Никто не упрекнет ее в том, что она не дала ему шанса.

Все это длинное, ужасное лето какая-то маленькая частичка Сэди хотела простить Арнольда, найти оправдание тем гадостям, которые он говорил о ней Патрисии. Возможно, это было всего-навсего пустое бахвальство, стареющего мужчины, стремящегося произвести впечатление на молодую любовницу (гнусную, алчную любовницу!). Бедный Арнольд, рассуждала она: Патрисия Колдуэлл околдовала его красными кружевными трусиками – только чтобы прибрать к своим костлявым рукам их роскошное бунгало. Еще бы, сто пятьдесят тысяч фунтов стоит, поди! Патрисии никогда не заработать столько денег, продавая в своей лавчонке пепельницы и ароматические смеси из сухих цветов. «Ну-ну, – думала Сэди, – она получит бунгало только через мой труп: скорее я стану серийным убийцей и поджигательницей!»

Потом она снова успокоилась. «Не надо, не надо, – увещевала себя она. – Если я потеряю самообладание, я потеряю все. Эдак я закончу свои дни в тюрьме, а в женском крыле тюрьмы Магаберри, руку даю на отсечение, не потчуют вишневыми чизкейками». И она снова принималась обдумывать план мести. Почти пришло время претворять его в жизнь. Она уже встречалась с адвокатом. Он сказал ей не беспокоиться, Арнольд не может вышвырнуть ее на улицу. Он просто блефует. В суде двадцать лет супружеской жизни перевесят любые якобы имеющиеся у Арнольда бумаги.

Иногда на рассвете Сэди мечтала о том, как Арнольд во всем признается и раскается. Так глубоко раскается, что не сможет выразить свое раскаяние словами. Он будет плакать от стыда. Он будет ползать по ковру на коленях и молить ее о прощении. Он назовет себя слепым, тупым, жестоким дураком, каких свет еще не видал.

Но Арнольд не раскаивался. Он отказывался есть жареное и вместо этого поглощал мюсли. Каждое утро перед выходом из дому он смотрелся в зеркало в холле и любовался на свой исчезающий живот. Все свободное время он проводил в кабинете, тайком разговаривая по телефону с Патрисией. И Сэди оставалось покорно вздыхать и вычеркивать на настенном календаре с изображением нефтяного танкера последние несколько дней, оставшихся до его поездки в Париж.

В тот день, когда Арнольд должен был ехать в аэропорт, Сэди срезала маникюрными ножницами две пуговицы на его лучшем костюме и спустила их в унитаз. Она прожгла утюгом его новую рубашку и закинула под кровать паспорт. Она незаметно положила в его чемодан несколько журналов для любителей клубнички, которые она купила в газетном киоске, засунув их на самое дно под полотенце.

– Вот досада, – сказала она, входя в кухню, где муж прихлебывал свой утренний чай. – На твоем новом пиджаке не хватает двух пуговиц, милый. Я только сейчас заметила.

– Черт возьми, Сэди! Как такое может быть? Ты посмотрела в шкафу?

– Да, родной. Их там нет.

– Проклятие! Мне так идет этот костюм.

– Это бы еще полбеды…

– Господи, ну что такое еще? Я спешу.

– Я оставила утюг на рубашке и отвлеклась…

– Надеюсь, ты не сожгла ее?

– Сожгла, дорогой. Мне так жаль. Пока я искала пуговицы…

– Сэди, ты просто дура! Прикажешь мне лететь в Париж в прожженной рубашке?

– Арнольд, пожалуйста, прости меня! Все потому, что я сама не своя, я буду так по тебе скучать!

Арнольду пришлось надеть другой костюм и другую рубашку – похуже, и это сильно испортило ему настроение. Потом он обнаружил, что его паспорта нет на прикроватном столике, и к тому моменту, когда паспорт нашелся, Арнольд понял, что опаздывает на самолет. В спешке он порезался бритвой и, выбегая из дому к машине, ударился пальцем ноги о столик в холле. Он несся в аэропорт на сумасшедшей скорости.

Патрисия была жутко расстроена. Вся в слезах, она ждала его в баре. Когда он, запыхавшись, вбежал в здание аэропорта, она с досады ударила его своей сумочкой. Им пришлось ждать следующего рейса три часа, которые прошли в выяснении отношений. Когда они наконец оказались в парижском отеле, время ужина закончилось и бар уже закрылся. Когда Арнольд вытащил из сумки свои вещи, Патрисия страшно возмутилась, увидев порнографические журналы.

– Так вот как ты ко мне относишься! Как к дешевой шлюхе! Как ты посмел взять в нашу романтическую поездку эту грязь? – рявкнула Патрисия.

Арнольд никогда раньше не слышал, чтобы Патрисия кричала. Она прямо взбесилась, и он почувствовал себя не в своей тарелке.

– Это не я. Я не брал. Понятия не имею, как они здесь очутились. Клянусь тебе.

– Кто складывал чемодан? Слониха Сэди?

– Конечно нет. Здесь три пачки презервативов. Как бы я объяснил это Сэди? Ради бога, человеку не нужны противозачаточные средства на конференции по стеклопакетам. Если только дела не идут слишком плохо и не нужно принимать чрезвычайные меры. Ха-ха-ха!

– Заткнись! Почему бы тебе просто не признаться, что ты приволок с собой порнографию?

– В последний раз говорю, я ничего такого не брал! Я не вру, Патрисия.

– Я не верю тебе, Арнольд. Почему я должна тебе верить? Ты же врун.

– Что ты сказала?

– Что слышал. Врун каких поискать. Вон сколько месяцев ты врешь своей жене. Только подумать, больше года. Ты говорил, что она настоящая клуша. Поверит любым вракам. Ты и обо мне так же думаешь? Я тоже настоящая клуша?

– Послушай! Мы собираемся развлекаться или нет? – спросил Арнольд, внезапно почувствовав смертельную усталость.

Он сел на журналы. Если развлечения на сегодня отменяются, он проведет вечер в горячей ванне с хорошей порцией виски.

– Что-о? Ты меня достал. Точно достал. Бери свои грязные журналы с собой в ванную и развлекайся с ними. Ни разу в жизни меня так не оскорбляли.

У нее уже не было настроения демонстрировать свое сексуальное белье. И вообще, Арнольд стал казаться ей чересчур самонадеянным.

Арнольд ретировался в ванную, где, нахмурившись, уселся на корзину для белья, ожидая, когда наберется вода.

В полночь они выпили по чашке жидкого французского чая и, измученные, улеглись в постель. Патрисия повернулась к Арнольду спиной, и, когда он, в отчаянной попытке осуществить цель поездки, засунул руку ей под рубашку, она изо всех сил ущипнула тыльную сторону его ладони, так что остался маленький фиолетовый синяк.

Несколькими часами ранее тем же вечером в Белфасте Сэди налила Морису и Дейзи по очень большому мартини с тоником и поставила на журнальный столик симпатичные тарелочки с закусками. Она задвинула тяжелые шторы в гостиной. Они уютно устроились перед зажженным камином, вежливо игнорируя кучу неглаженого белья в углу.

– Кот за дверь, мыши в пляс, – усмехнулась Сэди, доставая небольшими щипцами кубики льда из ведерка и бросая их в стаканы.

– Хорошо-то как, – хмыкнула Дейзи и потянулась к тарелочке с арахисом.

– А в чем дело? – поинтересовался Морис. – Что мы празднуем?

– Да ничего, – ответила Сэди. – Я просто подумала, мы заслужили небольшое угощение.

Сэди щелкала кнопками на пульте от телевизора, пока не нашла программу о путешествиях, которую она отметила в газете «Радио тайме». Она лишь хотела убедиться в том, что атмосфера подходящая.

Дейзи взглянула на голубое небо на экране и вздохнула.

– Боже, как красиво! – сказала Сэди. – Иногда я жалею, что не родилась в Греции. Или Испании. Или Италии. Да все равно где, главное, чтоб там светило солнце. По-моему, это противоестественно, когда люди вынуждены платить сотни фунтов за какой-то тур, чтобы только увидеть солнце.

– Я понимаю тебя, – ответила Дейзи.

– Некоторые из нас счастливы были бы их заплатить, если бы только могли поехать куда-нибудь, – вступил в разговор Морис.

– Интересно, что вы заговорили об этом, – сказала Сэди. – На днях я смотрела перед сном телевизор, и там шла отличная передача о пенсионерах, супружеской паре из Бирмингема. В общем, у мужа артрит, прямо как у вас, Морис. И у жены тоже какие-то проблемы с суставами. И что вы думаете, они отправились отдыхать на греческий остров! Какая там красота!

– Но они, наверное, моложе нас? – заинтересовалась Дейзи.

– Старше. Этот курорт построен специально для пенсионеров, и они прекрасно там отдохнули.

Сэди положила в рот несколько орешков и снова наполнила бокалы.

– Держу пари, удовольствие не из дешевых, – заметил Морис.

– Конечно нет. Все помещения на одном уровне, и все такое. Никаких лестниц, как вы понимаете. Ночью – тишина. В этой части острова не разрешается устраивать дискотеки. И полное английское меню. Бекон… все как вы любите. Нет, не дешево, как я уже сказала. Но какой смысл держать деньги в банке, если они не доставляют никакого удовольствия? Не в гроб же с ними ложиться! Это мое мнение. И я размышляла о ваших словах, Морис, о том, что вы хотели бы поехать отдохнуть, пока не поздно. Вот и поезжайте! Что вас держит?

Морис и Дейзи смотрели на нее в изумлении. Обычно Сэди не была так дружелюбна.

Они ответили, что подумают. Все это действительно выглядело очень странно, потому что как раз сегодня утром они обсуждали, а не съездить ли им ненадолго отдохнуть в Порт-стюарт. Жизнь в бунгало стала не слишком веселой, с тех пор как Сэди бросила свои домашние обязанности и начала целыми днями бездельничать.

– Вам нужно поехать, – повторила Сэди. – Незачем вам трястись над вашими деньгами, чтобы оставить их нам с Арнольдом или мальчикам. Завещать, то есть, я имею в виду. Мы и сами не пропадем. Арнольд зарабатывает очень хорошо, хотя не любит этим хвастаться. А мальчики отлично устроились в Австралии со своей садоводческой фирмой. Зарабатывают кучу денег, правда. Эти австралийцы палец о палец в саду не ударят, если светит солнце. Все как один мчатся на пляж со своими, как там они называются, досками.

– Стоит ли нам… – засомневалась Дейзи.

– Я считаю, вы заслужили отдых. Сами знаете, в этом Богом проклятом месте никогда не прекращается дождь. Если бы у меня были деньги, я бы бежала отсюда без оглядки.

– Ну, Сэди, не знаю, что и сказать, – начал Морис.

– Понимаете, Морис, – прервала его Сэди, – я никогда не говорила вам с Дейзи, как сильно я уважаю и люблю вас обоих. Не в моих привычках выказывать нежные чувства и вилять хвостом перед кем бы то ни было, но я хочу, чтобы вы знали – я вас очень сильно люблю.

– Надо же. Спасибо, Сэди, – сказала Дейзи. – Я всегда считала, что мы здесь только мешаем тебе.

– Мешаете? Да нет. Нисколько. Я только хочу, чтобы вы немного встряхнулись.

– О чем ты говоришь?

– Ну признайтесь, не очень-то вам весело торчать тут со мной целыми днями.

– В нашем возрасте веселья уже не ищешь, – возразила Дейзи.

– А я так не думаю. На пенсии нужно наслаждаться жизнью. Вы заработали это. Кроме того, я никудышный повар по сравнению с вами, Дейзи. И нельзя сравнивать мою мороженую треску с тем, чем кормят в греческих тавернах, там на острове. – Они все посмотрели на экран телевизора, где симпатичный молодой официант подавал смеющимся туристам разноцветный салат. – А вы оба раньше были такими активными и независимыми. Обидно смотреть.

– К чему ты клонишь, Сэди?

– А к тому, что, если вы уедете в Грецию, я позабочусь об Арнольде. Даю обещание. Он получит все, чего заслуживает.

И на этих словах Сэди вытерла глаза тыльной стороной ладони, демонстрируя старикам искренность своих чувств. Затем она

прибавила звук в телевизоре, чтобы передача о путешествиях завершила начатую ею работу.

Когда Арнольд вернулся из Парижа, его родители пребывали в отличном настроении. В холле стояло четыре новеньких чемодана, а на журнальном столике лежали туристические брошюры.

– Что происходит? – спросил он. – У нас гости?

– А, вот и ты. Как поездка? Надеюсь, ты не слишком скучал? Еда была ужасная? – Сэди складывала на кухне чайные полотенца.

– Нет, конечно нет. Да что тут у вас происходит? – Он начал терять терпение.

– Все эти их куриные потроха, улитки и всякая другая дрянь. Фу! – поморщилась Сэди. – Правда, что они делают сосиски из коровьих кишок?

– Я спросил, что здесь происходит?

– Ты имеешь в виду чемоданы?

– Да. Я имею в виду эти треклятые чемоданы.

– Морис и Дейзи собираются в небольшое путешествие, вдвоем, – объяснила Сэди. – В нашей俅семье ты не единственный путешественник. На следующей неделе они уезжают в Грецию.

– Куда-куда? Кто это затеял? Я категорически запрещаю подобную ерунду. Бог мой, да им за семьдесят!

– Дорогой, по современным меркам, они не так уж стары. Твои родители едут на следующей неделе в Грецию, и они в восторге от предстоящего путешествия.

– Они не справятся одни. Это просто смешно. Стоит мне уехать из дому на три дня, и все летит кувырком. Право, Сэди, ты меня разочаровала.

– Погоди, ты еще не знаешь всего. Их забирают в Белфасте, прямо от дома, и доставляют в отель в Греции, и в течение всего пути их будет сопровождать медсестра и несколько помощников. Они не будут одни. Питание включено, так что им не придется ни о чем заботиться, кроме как о собственном удовольствии. Не волнуйся. – Сэди улыбнулась мужу так, как улыбаются маленькому ребенку, разбившему коленки.

– Медсестра?! А сколько все это стоит? Мне вот что интересно! – опешил Арнольд.

– Какая разница? У них полно денег, – ответила Сэди. (Хотя, как она надеялась, такая ситуация продлится недолго.) – Да, кстати, – добавила она, – не мог бы ты выдать мне в конце месяца дополнительную сумму? Я бы хотела записаться в спортивный клуб, чтобы избавиться от брюшка. Теперь у меня появится время и на себя…

Арнольд несколько дней был не в духе. Морис и Дейзи отправились в свое путешествие в Грецию, и им там так понравилось, что они решили остаться еще на месяц. От них пришла открытка. Они жили в очень комфортабельном шале, завели множество друзей и начали осваиваться на острове. Морис утверждал, что боль в коленях стала намного тише. Дейзи увлеклась местной кухней. Словом, им начало казаться, что они могли бы жить вечно. Арнольд разозлился не на шутку.

А потом Сэди, прибираясь в сарае, положила на лужайку клюшки для гольфа, и среди бела дня их прихватил какой-то проходивший мимо ловкач.

– Я вышла из сарая, а их уже и след простыл, – объясняла она Арнольду, когда он пришел домой с работы.

Снова и снова Сэди повторяла, как страшно она виновата. Она поверить не могла, что можно быть такой клушей. Однако тем же вечером Арнольду послышалось, будто она хихикает за дверью ванной.

Он сообщил Патрисии, что Сэди записалась в спортивный клуб и ходит туда каждый день.

– Но не похудела пока ни на грамм. По– моему, стала еще внушительнее.