Текст книги "Жертвоприношение"

Автор книги: Шэрон Болтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 30 страниц)

Глава 9

У своей машины Дана остановилась. Она смотрела на дверцу, но не предпринимала никаких попыток открыть ее. Я наблюдала за ней несколько секунд, чувствуя себя полной дурой. Казалось, она совершенно забыла о моем присутствии.

– Эй! – окликнула я ее театральным шепотом.

Дана очнулась, извинилась и нажала кнопку на пульте. Машина радостно бибикнула.

– Я заеду к вам позже, – сказала Дана. – По дороге в участок.

– А вы собираетесь еще куда-то заехать?

Дана нахмурилась, давая понять, насколько неуместным и нахальным она считает мое любопытство. И пускай сегодня мы заключили своеобразное перемирие, все равно я не имела никакого права лезть в ее дела.

– Я хочу еще проверить Ховиков, – ответила Дана. – Мне кажется, что это кольцо может оказаться ложным следом. А если это так, то нужно поскорее исключить его из уравнения.

– Хотите, я составлю вам компанию? – осторожно спросила я, не смея даже надеяться на положительный ответ.

Дана снова нахмурилась, но тем не менее кивнула.

– Это было бы неплохо, – сказала она.

Мы поехали в ее машине. Нам предстояло проверить два семейства Ховиков. Первое из них обитало на окраине Лервика, рядом с шоссе А970. Одного взгляда на Кэтлин Ховик было достаточно, чтобы понять – ее можно смело вычеркивать из нашего списка. Это была упитанная женщина сорока с лишним лет, а поношенное золотое кольцо настолько врезалось в распухший безымянный палец, что его было почти невозможно даже разглядеть, не говоря уже о том, чтобы снять. Мы быстро распрощались с ней, и она с облегчением вернулась к телевизору, по которому, судя по звукам, показывали какое-то развлекательное шоу.

Вторые Ховики жили в Сколлоуэе, старой столице Шетландских островов. Этот город, расположенный в десяти километрах к западу от Лервика, был значительно меньше последнего. Машин на дороге было немного, и мы добрались туда за пятнадцать минут.

При въезде в город Дана остановила машину, достала свой ноутбук и открыла карту Сколлоуэя.

– Я вижу, вы не расстаетесь с компьютером, – сказала я, когда она передала его мне и снова тронулась с места. – В конце этой улицы налево. Что случилось со старым добрым блокнотом и ручкой?

– В полицейском участке Лервика ими пользуются до сих пор.

– Второй поворот направо.

Дана сбросила скорость, и мы свернули на улицу, где жили Ховики. Она находилась в южной части города и шла параллельно берегу. Должно быть, вид из дома Ховиков был очень красивым, но, к сожалению, имелись и свои издержки. Как только мы вышли из машины, хлесткие порывы ветра чуть не сбили нас с ног. Пока мы ждали у дверей, ветер настолько спутал наши волосы, что мистер Ховик, который открыл дверь, вполне мог принять нас за двух растрепанных русалок, которые почему-то решили нанести ему визит.

Судя по фигуре и цвету волос, Джоссу Ховику было не больше сорока, но выглядел он на все пятьдесят. У него было лицо человека, который страдает хронической бессонницей или постоянно испытывает сильный стресс. Белая рубашка выглядела немного сероватой и была не особенно тщательно отутюжена.

Дана показала свое удостоверение и представила нас. Ховика это, казалось, не особенно заинтересовало и абсолютно не встревожило. У него был вид человека, которому нечего терять.

– Чем могу служить? – спросил он. Судя по говору, он был шотландцем, но не местным уроженцем. Скорее всего, переехал сюда из Данди или Эдинбурга.

Дана снова начала рассказывать историю о кольце и выгравированных инициалах. Но он даже не дослушал ее.

– Извините, сержант. Боюсь, что вы напрасно потратили время, приехав сюда. До свидания.

Он попятился и начал закрывать двери.

Однако от Даны было не так легко отделаться.

– Сэр, это очень важно. Вы уверены, что ваша жена не теряла обручального кольца? Может быть, все же стоит проверить?

– Сержант, моя жена мертва.

Я заметила, что Дану передернуло от этих слов, хотя меня они абсолютно не удивили. Я уже обо всем догадалась. У Джосса Ховика был вид человека, которого постигло большое горе. Он до сих пор оплакивал свою утрату.

– Примите наши соболезнования, – сказала я. – Вы давно овдовели?

– Этим летом будет три года.

Честно говоря, я не ожидала, что прошло уже столько времени. Наверное, Джосс Ховик очень любил жену, если до сих пор не мог смириться с ее смертью.

– Вы долго были женаты?

Краем глаза я заметила нетерпеливый жест Даны, но проигнорировала его.

– Всего два года, – ответил Ховик. – В прошлую пятницу у нас была бы годовщина свадьбы.

Я быстро подсчитала. Сегодня была среда, девятое мая. Значит, в прошлую пятницу было четвертое. Но год не совпадал. Жена этого человека умерла не в две тысячи пятом, а в две тысячи четвертом году. Из-за наводнения Стивен Ренни был уверен, что тело не могло пролежать в земле больше двух лет, и группа экспертов из Инвернесса согласилась с ним.

– Мистер Ховик, – снова заговорила Дана. – На кольце выгравирована дата – четвертое мая две тысячи второго года. Вы поженились в этот день?

Джосс Ховик перевел взгляд с Даны на меня. Я видела, что он начинает злиться. Мы бередили раны, которые и без того не хотели затягиваться.

– Зачем вы сюда приехали? – требовательно спросил он.

Мы были в доме. Яркие краски и стильная мебель свидетельствовали о том, что еще совсем недавно в нем жила счастливая молодая пара. Но сейчас здесь пахло затхлостью. Такой запах обычно бывает в домах, где живут старики. Каминная полка и подоконник были покрыты толстым слоем пыли. Джосс Ховик предложил нам выпить и, после того как мы вежливо отказались, вышел из комнаты, чтобы налить себе. Оглянувшись по сторонам, я заметила на полу, рядом с желтым диваном, два грязных стакана и переполненную пепельницу. Ковер, который покрывал почти весь деревянный пол, не чистили бог знает сколько времени.

На каминной полке стояло несколько оловянных фигурок животных и большая фотография в оловянной рамке. С нее улыбался молодой и счастливый Джосс Ховик. А рядом с ним стояла его жена. Кирстен Ховик была высокой и привлекательной, а ее рыжие волосы, покрытые фатой, очень длинными – каскадом тугих завитков они опускались почти до пояса. Я быстро посмотрела на Дану. Она тоже увидела фотографию. Нахмурившись, она бросила на меня предостерегающий взгляд, который было несложно истолковать: молчи!

Ховик вернулся в гостиную и сел в кресло напротив нас. Судя по цвету, виски в его бокале было неразбавленным. Я заметила, что у меня начинают дрожать руки, и быстро спрятала их, радуясь тому, что говорить будет Дана. Я испытывала непреодолимое желание обернуться и еще раз посмотреть на фотографию, но понимала, что этим могу все испортить.

– Примите мои искренние соболезнования, сэр… – начала Дана.

Ховик повернулся ко мне, и меня охватило смятение.

– Зачем вы сюда приехали? Хотите сообщить мне о какой-то врачебной ошибке?

Ситуация выходила из-под контроля, и Дана поняла, что необходимо срочно вмешаться.

– Мисс Гамильтон работает в больнице всего лишь полгода. Она ничего не знает о смерти вашей жены. Могу я задать вам несколько вопросов?

Джосс Ховик кивнул. И сделал глоток виски. – Вы не могли бы сообщить нам девичью фамилию вашей жены?

– Георгесон, – ответил Ховик, делая еще один большой глоток виски. – Ее звали Кирстен Георгесон.

Я снова взглянула на Дану. Ее лицо оставалось абсолютно непроницаемым, но было понятно, что она отметила про себя совпадение инициалов – КГ и ДХ. Дата свадьбы тоже совпадала. Я не настолько хорошо владела собой, поэтому старалась смотреть в пол, опасаясь, что выражение лица может меня выдать. За свою жизнь я посмотрела достаточно детективов и знала, что основным подозреваемым в убийстве жены всегда является муж. То, что я приняла за горе, на самом деле могло быть чувством вины, не говоря уже о том, что он мог просто бояться разоблачения. Вполне возможно, что мы с Даной в данный момент находились в одной комнате с убийцей. Я снова посмотрела на сержанта Таллок. Если она и была напугана, то умело это скрывала.

Хотя, конечно, не следовало забывать о несовпадении во времени. Женщина, зарытая на моем лугу, погибла в две тысячи пятом году. Ховик же говорил, что его жена умерла в две тысячи четвертом.

– Вы не могли бы сказать, как именно умерла ваша жена? – спросила Дана, не сводя с него взгляда.

Но Ховик снова посмотрел на меня.

– Она умерла в больнице, – ответил он. – В вашей больнице. – Эти слова прозвучали как обвинение. – Она каталась на лошади, и ее сбил грузовик. Это произошло всего лишь в паре километров к северу отсюда. Она была еще жива, когда ее привезли в больницу, но у нее был поврежден мозг и сломана шея. Через три часа врачи отключили аппараты жизнеобеспечения.

– Вы не помните, кто из врачей ею занимался? – спросила я.

– Я забыл его фамилию. Но он представился старшим ординатором. Сказал, что нет абсолютно никаких шансов на выздоровление. Вы думаете, что он ошибся?

– Нет-нет, что вы, – поспешно сказала я. – Вы меня неправильно поняли. Простите, что невольно причиняю вам боль, но я должна задать еще один вопрос. У вас с женой не было детей?

Ховик сжался, как будто я его ударила.

– Нет, – ответил он. – Конечно, мы планировали завести детей, но Кирстен серьезно занималась конным спортом и хотела еще несколько лет поучаствовать в соревнованиях.

Джосс Ховик был очень убедителен. Но он должен был понимать, что мне не составит труда проверить его историю.

Дана встала. Это был критический момент. Я тотчас же последовала ее примеру.

– Тора, нам пора, – сказала она, и я быстро направилась к выходу. По коридору я почти бежала. Мне почему-то казалось, что входная дверь может оказаться запертой. Но дверь спокойно открылась, и я выскочила на продуваемое со всех сторон крыльцо. Дана вышла следом за мной.

– Вы знаете, я не понимаю одной вещи, – сказал Ховик, когда мы уже стояли во дворе. Дана казалась абсолютно спокойной, я же готова была сорваться с места в любую секунду.

– Какой, сэр?

– Вы упоминали о найденном кольце. Могу я взглянуть на него?

Дана была очень хорошей лгуньей. Не моргнув глазом, она сказала:

– К сожалению, нет, сэр. Оно находится в участке. Но если обручальное кольцо вашей жены потерялось, я могу привезти найденное, чтобы вы его опознали. Там есть гравировка, так что это будет несложно.

Ховик покачал головой.

– Вы меня неправильно поняли. Я хотел сказать, что ваше кольцо не может быть кольцом Кирстен.

– Почему вы в этом так уверены?

– На кольце Кирстен действительно была гравировка, но оно очень плотно сидело на пальце, и я не стал его снимать. Я попросил, чтобы ее похоронили вместе с ним.

– Где? – не сдержавшись, выпалила я. – Где ее похоронили?

Джосс Ховик удивленно посмотрел на меня. Мой вопрос явно показался ему неприличным. Я и сама понимала, что веду себя не слишком этично, но, черт побери, в данном случае цель оправдывала средства.

– На кладбище церкви Святого Магнуса, – ответил Ховик. – Там, где мы поженились.

– Нужно было ехать двумя машинами, – сказала Дана. – Проклятье! – Она завела мотор, проехала несколько сотен метров и остановилась.

Я порылась в сумке, достала мобильный телефон и вызвала такси. Машину обещали прислать через несколько минут. Дана достала блокнот и начала быстро что-то записывать.

– Он лжет, – сказала я.

– Знаю, – ответила она, продолжая писать. Я заглянула в блокнот. Дана писала: «Кирстен Ховик, в девичестве Георгесон. Умерла летом 2004 года. Травма головы. Больница Франклина Стоуна. Старший ординатор».

– Это она, – сказала я.

– Возможно.

– Вы же сами видели фотографию! У вас много знакомых женщин с такими роскошными волосами? Это почти точно она, – продолжала настаивать я.

– Тора, успокойтесь. Фотография была слишком маленькой, чтобы судить наверняка.

Дана снова начала что-то писать в блокноте. Цифры.

– Это номер моего мобильного, – сказала она, вырывая страничку и протягивая ее мне. – Как можно скорее отправляйтесь в госпиталь и проверьте рассказ Ховика. Ни с кем ничего не обсуждайте. Я останусь здесь и буду ждать вашего звонка.

Я кивнула.

– Вы уверены, что с вами все будет в порядке?

– Естественно. Я буду спокойно сидеть в машине и наблюдать.

– А вы сможете, если понадобится, вызвать подкрепление?

Дана улыбнулась. Я и сама понимала, что разговариваю цитатами из детективов.

– Сразу после вашего звонка. А пока пусть это останется между нами. Ведь мы еще ни в чем не уверены.

Вскоре подъехало мое такси, и мы расстались.

Пятьдесят минут спустя я позвонила на мобильный сержанта Таллок. Она ответила после первого же гудка.

– Это я. Вы можете говорить?

– Я внимательно слушаю.

Я сделала глубокий вдох и сказала:

– Все, что он рассказывал, – чистая правда.

Дана молчала. Мне казалось, что я слышу, как в трубке свистит ветер Сколлоуэя.

– И что теперь? – спросила я.

– Мне нужно заехать в участок, – немного подумав, сказала она. – Отправляйтесь домой. Я к вам приеду.

Было уже начало девятого, но в больнице Франклина Стоуна бурлила жизнь. Оставалось надеяться, что по пути к выходу мне не встретится никто из знакомых. Я никогда не умела врать, даже в спокойном состоянии, а сейчас была очень встревожена.

С одной стороны, я была уверена, что женщина, похороненная на моем лугу, – Кирстен Ховик. Смерть не очень изменила ее. Правда, нежная белая кожа с легкой россыпью веснушек, типичная для уроженок Шотландии, потемнела от торфа, но безукоризненный овал лица остался прежним, точно таким, как на фотографии.

С другой стороны, я только что просмотрела регистрационные записи больницы. Кирстен Ховик действительно поступила в больницу восемнадцатого августа две тысячи четвертого года (почти за год до того как, предположительно, была убита наша жертва) с тяжелой травмой головы и множественными переломами позвоночника. Врач констатировал смерть в 1916, и два дня спустя женщина была похоронена. Вскрытие также проводилось по всем правилам.

Я остановилась у конторки служащего в приемном покое. В шесть вечера его сменил ночной дежурный. Сжимая в руке полупустую кофейную чашку, он читал газету.

– Добрый вечер! – поздоровалась я, стараясь выглядеть как можно более жизнерадостной.

Дежурный посмотрел на меня, но, очевидно, я не произвела на него должного впечатления, потому что он сразу же вернулся к чтению.

– У вас, случайно, нет карты города? – спросила я.

Не удостоив меня ответом, он молча покачал головой, не отрывая глаз от газеты.

Порывшись в сумке, я достала свое служебное удостоверение и положила его на газету. После этого дежурный наконец соизволил обратить на меня внимание.

– Мне нужна карта, – сказала я. – У вас обязательно должна быть карта города, иначе вы не сможете выполнять свою работу как следует. Если у вас ее нет, я от вашего имени официально пожалуюсь руководству на то, что вас не обеспечивают необходимыми вещами.

Дежурный бросил на меня разъяренный взгляд, встал и подошел к канцелярскому шкафу, который стоял в глубине комнаты. На поиски у него ушло примерно тридцать секунд. К конторке он вернулся с картой.

– Что именно вас интересует?

– Церковь Святого Магнуса.

Желтым от никотина пальцем дежурный ткнул в какую-то точку на карте.

Я присмотрелась, пытаясь получше запомнить это место. Церковь находилась недалеко от больницы.

– Благодарю.

Дежурный сложил карту и протянул мне:

– Возьмите.

Я вежливо отказалась:

– Спасибо, она может понадобиться еще кому-нибудь.

Я развернулась и направилась к выходу. На душе было тепло от сознания того, что среди сотрудников больницы у меня появился еще один друг.

Когда я подъехала к церкви Святого Магнуса, было еще светло, и это радовало, потому что мне пришлось припарковаться на главной дороге, а потом идти по узкой, пустынной улочке. В темноте я бы вряд ли на такое решилась. По обе стороны от меня возвышались мрачные гранитные дома. Это были офисные здания, и вечером в них никого не было, но я не могла избавиться от ощущения, что за мной наблюдают из десятков темных окон.

Напротив церкви находился большой старый дом с обнесенным стеной садом. Вдоль мощеной подъездной аллеи стояли какие-то неизвестные мне деревья. Они отдаленно напоминали ивы, но не имели ничего общего с высокими, стройными деревьями, которые растут по берегам английских рек. У них не было основного ствола, и их высота не превышала трех с половиной метров. Казалось, толстые кривые ветви растут прямо из земли и лишь потом переплетаются, превращаясь в подобие дерева. Почки еще не распустились, и, глядя на голые сучковатые ветки, я сразу подумала о заколдованном лесе из страшной сказки.

Попасть на обнесенный стеной церковный погост оказалось не так уж и легко. Обычные посетители, наверное, проходили туда через церковь. Я постояла несколько секунд, собираясь с духом, и перелезла через стену. Судя по датам на надгробиях, почти все захоронения рядом со стеной были сделаны еще в девятнадцатом веке. Поэтому я направилась в глубь кладбища по узкой, заросшей тропинке. Левый дальний угол выглядел многообещающе. Здесь были участки голой земли, а могилы выглядели ухоженными. Одна из них была совсем свежей – на ней даже лежали увядшие цветы, оставшиеся после похорон.

На поиски интересующей меня могилы ушло пять минут. На большом прямоугольном надгробии, изготовленном из темного полированного гранита, была высечена простая надпись:

Кирстен Ховик

1975–2004

Возлюбленной жене

Плоский могильный холмик был усажен весенними цветами. Часть нарциссов еще цвела, остальные высохли. Их бледно-желтые лепестки потемнели и съежились. Их давно следовало оборвать и заменить летней рассадой, но у меня создалось впечатление, что Джосс Ховик приходит сюда нечасто. Я считаю, что отношение к могиле любимого человека – очень личная вещь, и у всех людей оно разное. Некоторые люди, приходя на могилу, ощущают связь с умершим. Они могут сидеть или стоять рядом с ней часами. А для других могила является лишь жутким напоминанием о процессе физического распада, который происходит прямо у них под ногами.

Опустившись на колени, я начала обрывать увядшие цветы. Когда я закончила, могила Кирстен Ховик стала выглядеть гораздо более ухоженной, если не считать сорняков. Их было легко вырывать из влажной после обильных дождей земли, но через несколько минут мои руки стали совсем грязными.

– Трогательно, – произнес чей-то голос.

Резко обернувшись, я увидела двоих мужчин. Двоих высоких мужчин. Они стояли против солнца, и я не сразу смогла разобрать, кто это. А потом я узнала обоих, и у меня перехватило дыхание. Напряженно размышляя о том, как лучше выйти из этой неловкой ситуации, я выпрямилась и, глядя на могилу, спросила:

– Как вы думаете, кто здесь похоронен?

Энди Данн посмотрел на меня так, словно я была трудным, неблагодарным ребенком, воспитание которого требует массы времени и сил.

– Здесь похоронена Кирстен Ховик, – сказал он. – Джосс Ховик очень расстроен. Наверное, он подаст официальную жалобу.

Возможно, я и не отличаюсь особым умом и сообразительностью, но вешать мне лапшу на уши я тоже не позволю. Поэтому, вероятно, мой ответ прозвучал слишком резко:

– Интересно, на что? Во-первых, наш визит был официальным, а во-вторых, мы проявляли просто чудеса тактичности. Тем более что кольцо – я говорю о кольце, найденном мной,на моейземле, – вполне могло принадлежать его жене.

– Как поживает твоя лошадь? – спросил Гиффорд, прерывая мою прочувствованную речь. Господи, неужели вся эта история с Чарльзом произошла только сегодня утром?

– Кенн, прекрати, – сказал Данн. Он выглядел уставшим. Я решила проигнорировать Гиффорда. Ну, по крайней мере, попытаться. Глядя прямо на Энди Данна, я сказала:

– Сегодня вечером я видела фотографию Кирстен. Это она. Иначе как объяснить тот факт, что кольцо с точной датой ее свадьбы и инициалами, совпадающими с инициалами Кирстен и ее мужа, оказалось на моей земле? В той самой яме, где находился труп, черт побери!

– Тора, – снова заговорил Гиффорд, – ты видела труп всего два раза. Причем в первый раз он был покрыт торфом, а ты сама была в шоке. Во второй раз ты видела труп на столе в морге. И, честно говоря, у меня создалось такое впечатление, что ты не особенно присматривалась к лицу.

Я посмотрела на Гиффорда, и мне показалось, что со времени нашей последней встречи его глаза стали больше и ярче. Впервые за сегодняшний вечер меня охватили сомнения.

– Ее внешность типична для жительниц Шетландских островов, – продолжал Гиффорд. – У большинства местных уроженок рыжие волосы, бледная кожа и мелкие черты лица. Но я, в отличие от тебя, знал Кирстен Ховик. Я бы обязательно узнал ее. Кроме того, она была почти твоего роста. Сантиметров на пятнадцать выше, чем женщина, труп которой ты нашла.

Я упрямо покачала головой, но то, что он говорил, звучало очень правдоподобно.

Протянув руку, он положил ее на мое плечо и тихо, как будто не хотел, чтобы нас слышал Данн, сказал:

– Аппараты жизнеобеспечения отключили в присутствии двух врачей, медсестры и ее мужа. Кирстен Ховик умерла в нашей больнице.

Но меня было не так легко переубедить.

– Значит, потом ее тело выкрали из больничного морга. Кто-то украл тело, чтобы вырезать сердце.

Они смотрели на меня как на ненормальную, но я не унималась:

– Не спрашивайте, кому и зачем понадобилось ее сердце, но оно понадобилось. Поэтому они выкрали тело, вырезали сердце, а труп закопали на моем лугу.

– Женщина, труп которой ты нашла, незадолго до смерти родила ребенка. А Кирстен Ховик даже не была беременна.

Что ж, в этом он был прав. Кроме того, доктор Ренни считал, что сердце вырезали, когда женщина была еще жива, а не после смерти.

– Да и время смерти не совпадает, – вмешался Энди Данн. Он, как и Гиффорд, старался говорить тихо и спокойно. – Я разговаривал со Стивеном Ренни и патологоанатомами из Инвернесса. Они сделали развернутые анализы не только тканей тела, но и торфа, в котором оно было похоронено. Эта женщина никак не могла умереть в две тысячи четвертом году.

Я перевела взгляд на могилу:

– Существует только один способ выяснить все наверняка.

Ну что ж, по крайней мере удалось вывести Энди Данна из себя, а то его завидное самообладание уже начинало меня раздражать. Инспектор вспыхнул и уставился на меня злобным взглядом.

– Даже не думай об этом! Эксгумации нам только не хватало! Ты хоть отдаешь себе отчет в том, к каким последствиям это может привести? Это страшное потрясение не только Для членов семьи, но и для всех жителей острова.

Гиффорд убрал ладонь с моего плеча и сжал мою руку, раненую руку. Я заскрежетала зубами от боли, а он спокойно сказал:

– Именно этого я и боялся, Тора. Ты принимаешь все слишком близко к сердцу. Я тебя не виню, но настаиваю на том, чтобы ты все-таки подумала об отпуске.

По крайней мере, он меня не увольнял. Пока. Но я не собиралась брать отпуск. В ближайшее время ожидалось несколько очень трудных родов, и я нужна была в больнице. Я отрицательно покачала головой.

– Что ж, как хочешь, – сказал Гиффорд и посмотрел на Энди Данна, как будто хотел сказать: «Я сделал все, что мог. Но ты сам видишь, с кем приходится иметь дело».

Возможно, он был прав. Вероятно, мне действительно следовало абстрагироваться, забыть об убийстве, сосредоточиться на работе и не мешать полиции делать свое дело.

– У тебя завтра утром консультации? – спросил Гиффорд.

Я кивнула.

– Я бы хотел перед этим с тобой поговорить. Ты сможешь приехать к восьми?

Я снова кивнула, чувствуя себя взбалмошным подростком, чьи многострадальные родители проявляют чудеса терпимости.

Гиффорд улыбнулся, снова положил руку мне на плечо и легонько подтолкнул к тропинке.

– Пойдем. Я провожу тебя до машины.

Мы направились к выходу с погоста. Энди Данн молча шел за нами. Отъезжая, я посмотрела в зеркало заднего вида – Данн с Гиффордом стояли на дороге и смотрели мне вслед.

Подъехав к дому, я увидела возле входных дверей темную фигуру. Заметив, что она направляется ко мне, я до смерти перепугалась и закричала.

– Успокойтесь, это я.

Теперь, когда фигура вышла из тени, я поняла, что эта Дана Таллок. Но тело реагирует медленнее, чем мозг. Даже когда я сообразила, что бояться нечего, меня продолжала бить дрожь. Оглянувшись по сторонам, я спросила:

– А где ваша машина?

– Я оставила ее на дороге.

– Зачем? – изумилась я.

– Не хотела, чтобы ее видели здесь. Мы же договорились встретиться сегодня вечером. Вы что, забыли?

Я замялась.

– Нет, но… судя по всему, вы сегодня не виделись с инспектором.

– Почему вы так решили? Естественно, мы с ним виделись. Вы что, встретились с ним?

Я кивнула.

– Он застал меня на погосте церкви Святого Магнуса. У могилы Кирстен.

Дана удивленно приподняла брови.

– А что он там делал?

– Он мне все объяснил. Он и Кенн Гиффорд.

Похоже, мои слова позабавили и одновременно огорчили Дану.

– И ты на это купилась? Тора Гамильтон, я была о тебе гораздо лучшего мнения.