Текст книги "Роковая сделка"

Автор книги: Шерил Андерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

– Погоди, сейчас посмотрю, может, это Кэссиди.

– Сразу же мне перезвони.

Трисия отсоединилась, и я ответила по второй линии раньше, чем там сработала голосовая связь.

– Ну привет, – сказала я, не взглянув на дисплей – так была уверена, что это Кэссиди.

– И тебе привет.

Это была не Кэссиди – я услышала, как мой собеседник давится от смеха, пока я безуспешно пытаюсь придумать остроумный ответ.

– Из твоих многочисленных достоинств, которыми я восхищаюсь, для меня сейчас самое главное то, что ты не поменяла номер мобильного, – продолжал он. – Нам нужно увидеться.

– Зачем?

– Поводов много, но главным образом потому, что мы с тобой, похоже, работаем над одной темой.

Клянусь, только поэтому я согласилась выпить коктейль с Питером Малкахи.

5

– Этого нельзя допустить.

– Речь идет всего лишь о встрече за коктейлем.

– Между прочим, я потеряла счет бедам и несчастьям, которые начинались именно с этой фразы.

Трисия и Кэссиди приехали в редакцию, чтобы затащить меня куда-нибудь выпить по коктейлю, но я их огорошила новостью, что уже иду в бар. С Питером. Удивить их чрезвычайно трудно, и когда мне это удается, я страшно горжусь собой. Но сейчас под ложечкой противно сосало, словно внутренний голос говорил, что дурные предчувствия моих подруг небезосновательны.

– С какой такой радости? – спросила Кэссиди.

– Он утверждает, что мы работаем над одной и той же темой.

– Откуда ему знать? – спросила Трисия.

– Понятия не имею.

– Тем более не стоит с ним встречаться, – изрекла Кэссиди. Она сидела, прислонившись к столу Карлоса, помощника редактора (его стол стоит рядом с моим), и я видела, как он едва сдерживается, чтобы не прижаться к моей подруге.

Трисия заняла мой стул, но явно была на стороне Кэссиди.

– Ты же знаешь Питера – он попытается вытянуть из тебя информацию. Ему всегда хотелось, чтобы трудную работу за него делали другие.

– А вдруг мне удастся вытянуть что-нибудь из него?

– У тебя уже есть подозреваемый? – спросила Кэссиди.

Я огляделась вокруг, чтобы понять, сколько моих коллег навострили уши. Карлос сидел, словно погрузившись в нирвану, и зачарованно вдыхал запах туалетной воды Кэссиди, зато другие, похоже, ловили каждое слово.

– Конечно нет. Я сейчас работаю над интервью, весь смысл которого в том и заключается, чтобы очистить ее от подозрений, – сказала я негромко.

– Тогда тебе действительно стоит с ним встретиться, – вдруг произнесла Трисия.

– Предательница, – тут же парировала Кэссиди.

– Он откуда-то знает, чем она занимается, хотя это еще не стало достоянием общественности. Ей стоит хотя бы выяснить, от кого он об этом узнал. Раз есть утечка, мы должны быть в курсе.

Кэссиди секунду помолчала, обдумывая замечание Трисии.

– Мне страшно не нравится то, что у нее есть серьезный повод провести с ним даже пару минут.

Трисия покачала головой:

– Помнишь фильм Хичкока «К северу через северо-запад»? Там Ева Мэри Сейнт стреляет в Кэри Гранта – ну, в того, кого он играет. Но это еще не конец.

– Вот-вот, а в конце они соединяются.

– Об этом можешь не беспокоиться, – заверила я Кэссиди. – Питер – пройденный этап, и таким он и останется. Но я действительно хочу выяснить, откуда он знает, над чем я работаю. И имеются ли у него какие-то факты или соображения, которыми он готов поделиться.

– Только, пожалуйста, осторожно. Выясни сначала, чего он хочет взамен.

– Невысокого же ты мнения о моей способности владеть собой!

– Наша общая прародительница когда-то пала жертвой обмана змия-искусителя. Ох как не хочется, чтобы очередная женщина попалась на его удочку.

– Может, нам стоит пойти с тобой? – предложила Трисия, когда мы шли к лифту.

– Да не переживайте вы так, – убеждала я уже их обеих. – Питер для меня не существует…

– Зато ты для него существуешь, – вставила Кэссиди.

– Конечно, существую. Но лишь в рамках профессиональной пикировки, не более того. Я разузнаю, была ли утечка, посмотрю, что еще можно у него узнать, и тут же уйду.

– Только не так быстро, – посоветовала Трисия.

– Змии не заслуживают хорошего обращения, – сказала Кэссиди.

– Но если мы с ним работаем над одной темой, – сказала я, понимая, куда клонит Трисия, – не стоит настраивать его против себя.

Трисия кивнула в знак согласия, а Кэссиди вздохнула в знак капитуляции.

– Помяните мое слово, не выйдет ничего хорошего из встречи с человеком, с которым ты когда-то спала, потом бросила его, а сейчас тебе от него что-то нужно.

– Благодарю за предостережение и отдельное спасибо за то, что ты его озвучила в переполненном лифте, – сказала я. Потом, пропустив Кэссиди и Трисию вперед, я повернулась к остальным пассажирам и с улыбкой добавила: – Всем приятного вечера и до свидания. – Тут же мне пришло в голову, как часто мы с подругами становились источником нечаянной радости и веселья для обитателей Манхэттена. В конце концов, это лучше, чем постоянно думать, что люди над тобой потешаются.

Кэссиди вышла на мостовую, подняла руку, и возле нее тут же затормозило такси. Да, у нее все-таки совершенно особый дар – она это делает запросто, без особых усилий.

– Если до восьми ты нам не позвонишь, я вызову спецподразделение по освобождению заложников, – пообещала она, открывая для Трисии дверь машины.

– Кстати о телефонных звонках. Как прошел обед с физиком?

– Ой, как хочется рассказать, но ведь у тебя другие планы. Так что придется подождать.

Трисия высунулась из машины:

– Будь осторожна.

– Как всегда.

Пока Кэссиди садилась в такси, они с Трисией обменялись многозначительными взглядами и вздохами.

– Восемь часов, – напомнила Кэссиди.

– Гораздо раньше, – заверила я, пока они отъезжали. Я поймала такси для себя – правда, не с такой легкостью и не сразу – и отправилась в бар в «Утюге» – месте соединения Бродвея, Пятой авеню и Двадцать третьей улицы.

Единственное дело, в котором я проявляю еще меньше уверенности, чем в общении с нынешними бойфрендами, – общение с бывшими. В начале наших отношений с Кайлом я усилием воли заставляла себя наслаждаться естественным развитием событий. Но потом этот противный внутренний голос начал нашептывать, что в отношениях с любимым человеком не может быть такого понятия, как естественное развитие событий, что эти отношения требуют мудрого руководства и грамотного развития. И это вы называете розами?! Кстати, иногда я задаю себе вопрос: а не обратная ли это сторона работы ведущего колонки советов? Мне известно столько способов, которыми другие сводят на нет свои романы, что я опасаюсь и шагу ступить, не нарвавшись на мину. Одним словом, сапожник без сапог и тому подобное.

Но отношения с бывшими бойфрендами – это совсем другая история, которая требует совершенно иного подхода. Обычно я продолжаю жить как ни в чем не бывало и делаю вид, будто меня не волнует, что там бывший возлюбленный обо мне думает, поминает ли добром или плюется, если вдруг увидит меня на улице, и так далее и тому подобное. Но это всего лишь видимость, потому что на самом деле мне это небезразлично, особенно если инициатором разрыва была я. Как там у Дороти Паркер: «Я как-то раз разбила одно сердце, а это скверно, надо вам сказать».

Нет, я вовсе не намекаю на то, что разбила сердце Питера, – я совершенно уверена, что оно у него противоударное. Но, потеряв голову из-за Кайла, я так резко его бросила, что ощутила легкие уколы совести – надо было расстаться с ним поцивилизованнее. Вопрос теперь заключался в том, не настал ли для меня час расплаты.

Он ждал у барной стойки, то ли прислонившись к высокому табурету, то ли сидя на нем – прямо хозяин заведения. Я увидела его первой и смогла убедиться, что он классно выглядит и держится так же естественно, как мужчины в рекламе одежды известных фирм. Белокурые с золотым отливом волосы были пострижены короче, чем обычно, что очень ему шло, он загорел, как будто только что с курорта (наверное, плавал с кузинами на яхте), отчего еще заметнее стали его бледно-голубые глаза. А может, так гореть их заставлял отсвет кобальтово-синих ламп над головой?

Меня почему-то охватило волнение. С чего бы мне нервничать? Только из-за того, что по его милости я буду чувствовать себя дурой? Или сморожу какую-нибудь глупость? У него определенно что-то на уме – иначе и быть не может, поэтому надо быть настороже.

Впрочем, не все сразу. Втянув в себя воздух поглубже, я двинулась к нему, прикидывая, как лучше с ним поздороваться. Рукопожатие, пожалуй, покажется чересчур прохладным, а объятие и поцелуй в щечку – неискренними. А как бы поступила на моем месте… ну, скажем, Барбара Стэнвик? Нет, это мне не поможет. Она бы скорее убила его, чем бросила, да и как бы она оказалась на моем месте?

К счастью, он меня заметил и изобразил поклон, поэтому у меня не оставалось выбора и я шутливо-царственным жестом протянула руку. Он взял ее в свою, слегка приложился к ней губами, потом прикрыл ее сверху другой рукой и выпрямился.

– Рад тебя видеть, Молли, – сказал он.

– Я тоже рада тебя видеть, Питер. Отлично выглядишь.

– Стараюсь не отставать от тебя. – Он снова поцеловал мою руку, подхватил меня под мышки и усадил на табурет. – Что будешь пить?

– «Шотландскую изморось», пожалуйста.

Пока он заказывал коктейли, я наблюдала за ним, пытаясь понять, чем он когда-то меня привлек. Может быть, тем, что до него у меня не было никого так походившего на выпускника престижного университета – лично я в таком не училась. К тому же он был невероятно обаятелен. Мы прекрасно проводили время, но наши отношения оставались какими-то поверхностными – душу они не затрагивали. А с Кайлом они в мгновение ока стали такими глубокими, что у меня до сих пор голова идет кругом.

Он обернулся, откровенно окинув меня взглядом с ног до головы.

– Спасибо, что согласилась на встречу.

– От твоего предложения невозможно было отказаться. Откуда тебе известно, над чем я работаю?

Он шутливо нахмурился:

– Что, прямо сразу о делах?

– Прости, разве у нас есть другие предметы для обсуждения?

– Конечно. Погода, политика. Этот твой коп.

– Я должна выбрать что-то из твоего перечня?

– Ты все еще с ним?

– Так на чем мы остановимся?

– На копе.

– Да.

– Какая досада.

– Вовсе нет.

– Для меня.

Он лениво улыбнулся, показывая, что не вкладывает в свои слова особого смысла, но я решила использовать представившуюся возможность попросить у него прощения.

– Питер, ты меня, пожалуйста, прости.

– Хочешь вернуться? – Улыбка на его лице стала шире.

– Я прошу прощения за то, как обошлась с тобой.

– А если я тебя попрошу, вернешься?

– Но ты же не хочешь, чтобы я возвращалась. – Я не сдержала улыбки.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что ты говоришь об этом вслух.

– Как ты можешь вести колонку советов, не понимая самых простых вещей?

Не успела я ответить, как он обхватил меня за шею и стал неистово целовать. Когда наконец он меня отпустил, я почти задыхалась.

Мне очень не понравилось, что Питер позволил себе такую вольность, но слишком остро реагировать на его выходку не стоило – это охладит его пыл. Я решила воспользоваться примером Скарлетт О'Хары и подставила лицо под струю вентилятора.

– Это все меняет. Поедем к тебе прямо сейчас?

– Ты целуешься не так, как раньше, – насупился он.

Я провела языком по губам, слабо надеясь, что там остались хоть какие-то следы помады. Что он задумал? Даже по его меркам дело зашло слишком далеко.

– Прошло много времени, Питер. Много воды утекло.

– Ты когда-нибудь обо мне думаешь?

– Конечно, – улыбнулась я. – О тебе, о погоде с политикой и о копе.

Он искренне рассмеялся – насколько Питер вообще способен искренне над чем-то смеяться. От него скорее стоит ожидать кривой усмешки с комментарием «Забавно».

– Пожалуйста, не заговаривай мне зубы, ведь ты позвал меня сюда, чтобы о чем-то спросить. – Я постаралась перевести разговор на профессиональные рельсы. – Откуда ты знаешь, над чем я работаю?

– Одна моя знакомая работает у Ронни Уиллиса, так вот она сказала, что ты брала у него интервью.

Она? О ком это он – о помощнице Ронни или о Поле?

– Что еще тебе рассказала твоя знакомая?

– Ничего.

Ага, значит, это помощница.

– Почему ты решил, что у меня есть о чем тебе рассказать?

– Потому что я знаю, в каком направлении у тебя работает голова. Кто, по-твоему, убил Гарта Хендерсона?

Слава богу, в эту минуту появился бармен с «Шотландской изморосью». Я быстро придвинула к себе бокал, чтобы только не смотреть на Питера.

– Моя статья не об этом.

– Не ври.

– Я работаю над очерком о Гвен Линкольн. – Я сделала глоток и, справившись с собой, все-таки взглянула ему в глаза.

– Потому что ее подозревают в убийстве, да?

– Нет, потому что она пример для подражания и наш контингент.

– А убийство?

– Тяжелая утрата, с которой она справляется как может, продолжая трудиться над новыми проектами.

– Глупости, Молли, ты ведь и сама не веришь тому, что говоришь.

– Я постараюсь, чтобы моя статья опиралась на факты. – Я поставила бокал на барную стойку на случай, если во время вопроса, который я собираюсь задать, у меня предательски задрожат руки. – А ты, значит, пишешь об убийстве?

– Да.

– С чем связана такая перемена жанра? Я что-то не видела твоей фамилии ни под одной подобной публикацией.

– Перемены у меня куда более значительные. Я ушел из «Нью-Йорк таймс».

Я постаралась скрыть удивление.

– Неужели?

Он нахмурился.

– Вот видишь, я слежу за твоей судьбой куда внимательнее, чем ты за моей.

Прямо-таки вечер сюрпризов.

– И где же ты теперь?

– Возможно, это чересчур опрометчивый поступок, но я согласился принять участие в новом проекте Квина Гарримана.

– «Право особого доступа»? Прими мои поздравления.

Квин Гарриман раньше был банкиром и занимался инвестициями, но потом переквалифицировался в издатели. Его первое детище – журнал для гурманов – имело успех, и вот теперь выходит новый журнал, который рекламируют как издание для «настоящих мужчин», при этом в рекламе толком не объясняется, что же делает мужчину настоящим. Впрочем, если Питер – один из таких, это уже очень интересно. И одновременно спорно.

– Шаг, конечно, рискованный, но от газеты я ожидал гораздо большего, вот поэтому сейчас мне не терпится с головой окунуться в другое дело.

Раньше я за ним такого не замечала, а теперь сразу поняла – Питер больше не заносится. Что же произошло в «Нью-Йорк таймс», если он так разительно изменился? Когда мы встречались, верхом скромности с его стороны было признать, что в Нью-Йорке, возможно, найдется пара-тройка парней круче, чем он. Никак не больше. Должно быть, невероятное самомнение Питера натолкнулось на непреодолимое препятствие. Еще одна история, в которой стоит покопаться. Однако сначала о главном.

– Ты пишешь об убийстве?

– Это дебют журнала, надо задать тон – так сказать, для затравки. Никаких выводов. Квин считает, что в этой истории есть все, чтобы написать статью, которая станет гвоздем номера с иллюстрацией на обложке, – деньги, власть, секс…

– Секс? – спросила я наивно, чтобы выяснить его версию событий.

– Молли, убийца в клочья разнес его причиндалы. Естественно, тут замешан секс.

– Согласна. Твои сроки?

– Две недели.

– За встречу на прилавках газетных киосков! – Я приподняла бокал и попыталась представить рядом два наших журнала с главными статьями на одну и ту же тему. Интересно, что скажет – или провизжит – Эйлин, когда все узнает? Впрочем, не надо о грустном.

Некоторое время мы молча потягивали коктейль, но потом я решила сыграть на его ново-обретенной скромности, по возможности не задевая его самолюбия, и спросила:

– И кто же в твоей статье убивает Гарта?

Судя по всему, он ждал вопроса. Отлично, значит, его самолюбие не пострадало.

– Твоя героиня.

– То есть?

– Разве все кругом не подозревают Гвен Линкольн?

– А разве подозревают?

Глядя в его заблестевшие глаза, я засомневалась, действительно ли он выдает свою версию или хочет сбить меня с толку, чтобы скрыть свои истинные намерения.

– Ты так не думаешь?

Может быть, чтобы вытянуть из него дополнительные сведения, стоит слегка обозначить собственную позицию?

– А зачем ей это делать?

– Убийство из ревности.

– У тебя устаревшие сведения – они подавали на развод. К тому же она тоже не эталон верности.

– И что с того?

– Убивать за грехи, в которых повинен сам, – это уж слишком по-мужски.

– Ты несправедлива.

Пришел мой черед пожимать плечами.

– Убивать из-за пая в агентстве ей тоже не было смысла. С этим разобрались бы адвокаты в ходе бракоразводного процесса.

– Тогда кто же его убил?

Я тут же вспомнила стенания и причитания Ронни, но говорить об этом вслух не собиралась – отчасти потому, что не была до конца убеждена в его виновности, но главным образом потому, что очень хотела опередить Питера.

– Похоже, чтобы это выяснить, придется прочесть твою статью.

– Потому что твоя статья о другом?

– Да.

– И у тебя нет никакой версии?

– Питер, я только что получила задание и пока всего лишь встречаюсь с героями будущей статьи. Но вообще-то мне пора.

– Может, поужинаем?

– Спасибо, не могу.

После этого разговора у меня появились новые вопросы, с которыми следовало разобраться. Я соскользнула с табурета, но он оказался проворнее и преградил мне путь.

– Из-за копа?

– Потому что это единственно верное решение. Благодарю за коктейль.

Питер отступил на шаг.

– Честное слово, я решил, что, раз наши интересы могут совпасть, нам стоит увидеться, чтобы разобраться…

Чтобы убедиться, что тебя не опередили, подумала я.

– Это ты здорово придумал. Рада была тебя увидеть. Было приятно пообщаться. – Секунду поколебавшись, я чмокнула его в щеку и повернулась к выходу.

– Погоди, еще один вопрос.

Я оглянулась, полагая, что сейчас он и скажет самое главное.

– Но только один.

– Как тебе заявление Ронни, что он будет работать «с женщиной, которую любит»? Ты, конечно, пишешь о Гвен, но эти слова можно вставить в статью.

Не хотелось признаваться Питеру, что я не имею представления, о чем идет речь. Впрочем, в этом и не было нужды: ехидная улыбка на его лице свидетельствовала о том, что он это понял.

– При мне Ронни такого не говорил, – сказала я уклончиво, ожидая подвоха.

– При мне тоже. Но мой источник утверждает, что он все время повторяет эти слова, когда беседует с ней по телефону…

– С Гвен?

– С кем же еще?

– Насколько надежен твой источник?

– Весьма надежен. А что?

– В обоих агентствах работает немало женщин, – сказала я, вспоминая оживление Ронни в связи с Гаремом.

– Да, но они все у него в подчинении. Это скорее дополнительные удобства. При чем тут «женщина, которую любишь»? – Улыбка Питера говорила о том, как его веселит такой взгляд на корпоративные отношения, но мне было не до смеха: от новости, которую он только что сообщил, в голове все перемешалось.

Был ли Ронни заинтересован в смерти Гарта и как делового партнера, и как соперника в любви? Но Гвен и Гарт подавали на развод, к тому же с Гартом во главе компания была бы сильнее. Впрочем, это все разумные доводы, а убийство не назовешь разумным поступком. Мне вспоминалось выражение лица Гвен, когда она говорила о Ронни, и Ронни, когда он говорил о Гвен, – нет, на влюбленных они не похожи. Если Ронни говорит, как хорошо ему будет работать с женщиной, которую он любит, он или пускает пыль в глаза, или любит кого-то другого. Как такие отношения могли привести к убийству? А вдруг при слиянии компаний действительно возник треугольник, и Гарт стал соперником Ронни не только в бизнесе, но и в любви?

Пора посетить Гарем.

Но Питеру я об этом ни за что не скажу.

– Тут ты меня опередил. Об отношениях между Ронни и Гвен мне ничего не известно. Возможно, оба они решили, что эта информация не для моей статьи. Или что так скоро после смерти Гарта предавать их связь огласке было бы неприлично.

– Скорее неразумно. Ни он, ни она не хотят привлекать к себе внимание полиции. Кстати о копах и внимании. Ты ведь должна идти? – Он дал понять, что больше меня не задерживает: теперь-то он был убежден, что я от него безнадежно отстала. Ему и в голову не приходило, что он может двигаться в неверном направлении, хотя чему удивляться – его вообще нечасто посещает такая мысль. А если попытаться его предостеречь, он решит, что я ему завидую. Поэтому можно с чистой совестью воздержаться от комментариев.

– Да, мне пора, – согласилась я. – Уверена, мы еще увидимся.

– Очень на это рассчитываю, – сказал он, подхватил мою руку и снова поцеловал. Он улыбнулся, на этот раз более искренне, и проводил меня взглядом. Откуда я это знаю? Я оглянулась у выхода. Исключительно из любопытства. Честное слово.