Текст книги "Голос сердца (ЛП)"
Автор книги: Шэри Дж. Райан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)
ГЛАВА 20
ЯНВАРЬ
Я встречался с родителями Ари всего несколько раз. Поначалу они были милыми и приветливыми, но после получения новостей о ее сердечной недостаточности оба изменились. Словно темная туча опустилась на них: улыбки пропали, в глазах проступили тонкие красные прожилки, а темные мешки свидетельствовали о количестве пролитых слез. Я уже видел этот взгляд раньше, сразу после того, как умерла Элли. Родители Элли уже никогда не выглядели как прежде. Жизнь, которую они знали, была украдена у них, и не было никакого способа исправить это.
С сердцем, застрявшим в горле, я стою, замыкая группу, и восхищаюсь их внутренней силой. Родители Ари держатся за руки так крепко, что кажется, будто кровь соединяет их через пальцы. Глаза ее матери блестят от слез, но подбородок высоко поднят. Их дыхание синхронно – вдох-выдох – медленно, подавляя свою боль.
Рука Шарлотты скользит по моей спине, вырисовывая ноготками маленькие круги, тем самым облегчая то, что я чувствую внутри. Как только церемония подходит к концу, тихие голоса перерастают в искренние соболезнования и пожелания родителям Ари. В то же время ногти Шарлотты впиваются в мою кожу глубже, когда слышу ее шепот:
– Боже мой!
Повернувшись к ней лицом, я вижу призрачную бедность, покрывшую ее щеки.
– Что случилось?
– Дон, – она указывает на родителей Ари. – Это он.
Мы не можем слышать разговор между ними, но видим, как Дон прижимает руку к груди. Он высокий, сильный и как будто удерживает в своих легких больше воздуха, чем может в себя вместить. Я никогда не встречал этого человека и не видел его фотографий, но он выглядит хорошо сложенным, красивым, интеллигентным парнем. Что еще я мог ожидать от кого-то, кто раньше был женат на Шарлотте? Похоже, его костюм стоит больше, чем один из моих платежей по ипотеке и, судя по всему, сегодня утром кто-то выбрил его лицо. Независимо от внешнего лоска, что-то есть в его глазах, какое-то отчаяние.
Положив руку на плечо мамы Ари, Дон замечает Шарлотту, и на его лице четко вырисовывается шок. Он, определенно, не ожидал столкнуться с ней здесь сегодня. Заметив ее, он извиняется перед родителями Ари и направляется к нам. Я ожидал, что Шарлотта уберет руку с моей спины и отойдет подальше, но вместо этого она берет меня за руку и крепко сжимает ее, словно нуждается во мне, в моей помощи. Казалось бы, Шарлотта никогда не была женщиной, которая нуждается в защите. Она всегда показывала власть и самостоятельность, всегда понимала, чего хочет. Но я знал, что она обладала мягким характером, и в этот момент ее внешняя защитная оболочка дала трещину. Я рад быть тем, за руку кого она цепляется в момент слабости.
– Шарлотта, – Дон обращается к ней. – Что ты делаешь здесь? Разве ты знала Ариэллу?
Шарлотта непонимающе смотрит на него, как будто не знает, как правильно реагировать.
– Я… эээ.
– Шарлотта здесь со мной. Ари получила сердце от моей жены, – говорю я резко.
Дон поднимает руку к раскрытому рту, блеснув рядом бриллиантов на своем большом золотом кольце нам в лицо.
– Боже мой, – говорит он. – Элеонора Коул.
От звука ее имени, сорвавшегося с его уст, у меня скручивает внутренности. Единственными людьми, которые называли Элли Элеонорой, были врачи. Даже родители не называли ее так. Это имя использовалось только в опасные для жизни моменты: во время аварии, а потом в день ее смерти.
– Да, это моя жена.
Он смотрит то на Шарлотту, то на меня, видимо, пытаясь понять все это.
– Как мал наш мир, да? – спрашивает он, явно смущенный этой ситуацией.
– Очень, – отвечаю я холодно, не желая облегчать его дискомфорт.
– Я так понимаю, у тебя уже есть ответы, в которых ты так отчаянно нуждалась? – спрашивает он Шарлотту.
– Я все знаю, – говорит Шарлотта. – Ты – кусок дерьма, но я все равно благодарна, что ты подарил Ари несколько дополнительных лет жизни.
Дон смотрит вниз, выглядя пристыженным. Он ковыряет подошвой своих новых ботинок, собирая грязь в небольшую кучу.
– Мне жаль, что из-за меня ты почти потеряла дом, Шарлотта. Я был…
Это все, за что ты извиняешься?
– Не надо никаких объяснений, – говорит она, прервав его. Она казалась такой слабой, когда он шел сюда. Я впечатлен и горд тем, как она ведет себя сейчас.
– Я увяз слишком глубоко и боялся, что меня поймают. Больше я не веду бизнес в этом направлении. Я получил работу в исследовательской фирме по пересадке органов, так что позабочусь о вас с Ланой.
– Просто позаботься о Лане, – рявкаю я. – Она вспоминает и скучает по тебе каждый день больше, чем ты явно того заслуживаешь. О Шарлотте заботиться буду я.
Слова о Лане – это ложь. Я не хочу, чтобы он был рядом с Ланой, но не встану между отцом и дочерью. Я просто заполню эти дыры в жизни Ланы, буду там для нее и сделаю все возможное, чтобы она никогда не почувствовала, что что-то упустила.
Дон кладет руку на мое плечо, и запах одеколона на его коже обжигает мне нос.
– Спасибо за заботу о Лане и Шарлотте, им явно повезло с тобой.
Он, похоже, подавлен. Видимо, правда колет глаза. Все в нем – его голос, его слова, поведение – все говорит о том, что он понял, что потерял. Но он достаточно умен, чтобы знать, что уже слишком поздно возвращать все обратно. Тем не менее, у меня нет к нему сочувствия, на самом деле он по-прежнему вызывает у меня отвращение.
– Несмотря на то, что я думаю, что ты жалкое подобие человека, спасибо, что спас Ари и исполнил желание Элли, – говорю я прямо. Такая смелость в высказывании удивляет даже меня.
Он делает резкий вздох.
– Я знаю, что Элли хотела сохранить свою просьбу в секрете. Она была сильной женщиной, которая точно знала, чего хотела. На самом деле, это был очень убедительный шантаж. Было трудно отказаться от такого жеста с ее стороны, потому что Ари была моей пациенткой на протяжении многих лет – пациенткой, на которую я потратил половину своей карьеры, пытаясь помочь.
Помочь? Это то, в чем он сам себя убедил? Помощь – это действие, которое не требует неадекватного поведения в качестве благодарности.
– Элли умела ладить с людьми, – говорю я, почти рыча.
С видимым нарастающим дискомфортом он делает неглубокий вдох:
– Ну, береги себя, Шарлотта, – говорит он, заканчивая разговор. – Может быть, мы сможем обсудить вопросы по опекунству в следующий раз.
Я могу только представить, что происходит в мыслях Шарлотты прямо сейчас. Не уверен, что ей будет легко согласиться на какие-либо варианты совместной опеки после того, как Дон выбрал карьеру, которая оставила его собственную дочь без жилья на долгие месяцы, не говоря уже обо всем остальном его послужном списке.
– Мне нужно больше времени, – говорит Шарлотта. Суд сделает все, что захочет Шарлотта, но это не облегчает ее переживаний.
– Понятно. Скажи Лане, что я скучаю по ней, – Дон протягивает руку, чтобы пожать мою, и я предлагаю свою в ответ, только потому, что я – порядочный человек. Неприличная часть меня хотела бы выбить из него его фальшивую показушность. Мудак. – Приятно было познакомиться, и я сожалею о твоей утрате.
Когда он уходит, спиной я чувствую выдох Шарлотты, прижавшейся ко мне грудью и щекой к плечу, явно довольной, что разговор окончен.
– Я ненавижу его, – говорит она. – Несмотря на то, что он спас Ари, я действительно ненавижу его.
– Учитывая обстоятельства, думаю, что это нормально, – отвечаю я ей.
Я лезу в карман пиджака и достаю конверт, который Ари дала мне несколько месяцев назад, попросив меня открыть его только тогда, когда станет слишком поздно, чтобы поблагодарить ее. Держа его сверху на своем письменном столе с того дня, я практически прожигал дыру в нем каждый раз, когда смотрел на него. Я подносил его к солнцу, пытаясь прочитать то, что написано внутри, но она предвидела мои попытки, прикрыв содержимое чистым листом бумаги.
– О, черт возьми, я почти забыла об этом, – говорит Шарлотта.
Мои руки дрожат, пока я вскрываю его. Я ожидал увидеть типичный напечатанный текст, похожий на те, что Ари писала мне в течение пяти лет, но это не так. Озадаченный тем, на что смотрю, я разворачиваю бумаги, чтобы рассмотреть получше. Солнце ярко освещает бумаги буквально секунду, а потом их мгновенно накрывает тенью.
– Ари приняла это решение шесть лет назад, – говорит голос из-за моего плеча. Я поворачиваюсь, обнаруживая отца Ари, стоящего позади меня. – Продолжай, прочитай, что там написано.
Я пробегаюсь по строчкам снова и снова, изо всех сил пытаясь понять, что вижу. Думаю, что прекрасно понимаю, что там написано, но как такое может быть?
– Я не понимаю, – говорю ему.
– Мы с женой владели садами «Хиллвью», – говорит он.
Я качаю головой в недоумении.
– Что? Я…
– Эти сады принадлежали нашей семье в течение некоторого времени, – продолжает он.
– Элли знала?
Он тихо смеется.
– Конечно, она знала. Элли приходила в сад каждый день, с тобой и без тебя. За эти годы я много раз говорил с ней, и она была тем, кто сподвиг Ари на работу по обучению студентов. Элли была благословением в нашей жизни столько, сколько я себя помню
– Почему никто не сказал мне об этом?
– Хороший человек не делает добра, если его причины не имеют ничего общего с душой. Я уверен, ты знаешь, что Элли делала что-то по доброте ее сердца, ничего не желая взамен. – Это – моя Элли. Так было всегда. Это не должно было быть сюрпризом для меня. – Когда я рассказал Элли о состоянии Ари и ее мечтах, желаниях и надеждах, тогда Элли, кажется, поняла в чем цель ее жизни. Помимо любви, которую она испытывала к тебе, она хотела оставить свой след в этом мире. И, парень, она сделала это. На самом деле, мы молимся за нее каждый вечер перед сном.
Я опускаю взгляд на бумаги, читая их еще раз.
– Вы хотите сказать?..
– Ты теперь полноправный владелец садов «Хиллвью».
Находясь в шоковом состоянии, с огромной благодарностью я обнимаю его, крепко сжимая кулаки. Никакие слова о том, как много это значит для меня, не передадут того, что на самом деле я чувствую. Я понятия не имел, что семья Ари владела садами, но, похоже, что вся моя жизнь была спланирована, чтобы пройти по этому пути... этому неожиданному пути. Я не понимаю планы жизни и ее дороги с извилистыми поворотами. Я все еще не понимаю Роберта Фроста и его наводящие на размышления слова, но действительно понимаю, что хотя наши сердца могут диктовать время, которое мы проводим на этой земле, они также направляют нас по пути, который мы должны принять, является ли он более-менее проходимым или нет.
Мое сердце привело меня к Элли. Ее сердце привело ее к Ари. Сердце Ари привело Шарлотту ко мне. Жизнь – это не одна прямая дорога; иногда это необычный путь без направления, никаких знаков, никаких предупреждений, и часто без видимой цели. Он практически никогда не преодолевается, потому что нет никакого окончательного результата и никакого определенного окончания, пока человек не прибывает туда.
И вот я здесь, в начале нового поворота на бесконечном пути, который я начал с пяти лет, когда познакомился с Элли. Я никогда не думал о другом направлении, и мне было абсолютно не интересно, куда оно могло бы меня привести.
Мир, который я искал с того момента, когда умерла Элли, нашел меня сегодня здесь с осознанием и принятием пути Элли, который повернул далеко от моего. Однажды наши дороги пересекутся снова, но до того дня я продолжу идти вслепую вокруг новых поворотов в неизвестность, не подозревая о том, что ждет меня впереди. Я позволю жизни провести меня сквозь каждый поворот этого пути.
ГЛАВА 21
Год спустя
– Если мне придется перетаскивать эти коробки еще раз… – в шутку угрожаю я.
Шарлотта просовывает руки под мою рубашку, приподнимая ее на спине, пока покрывает нежными поцелуями мой подбородок.
– Я тебя уже поблагодарила, – шепчет она напротив моих губ. – Чего еще ты от меня хочешь? – добавляет она с намеком.
Я подхватываю ее на руки и поднимаюсь по лестнице в мою… нашу спальню.
– Я уже говорил тебе, как сильно я тебя люблю? – спрашиваю я ее.
– Только двадцать раз за последние два часа, – отвечает она с кривой усмешкой. – Но если ты хочешь еще и показать мне это, то у нас есть на все про все только час до того, как девочки вернутся из школы.
Я сдергиваю простыни с кровати и стягиваю рубашку через голову.
– Тогда не трать время попусту, – говорю я с низким рыком.
Она прыгает назад в центр кровати, сбрасывая с себя рубашку, брюки и все остальное под ними. Я поднимаюсь по ней и опускаю свое тело поверх нее, впитывая ее тепло, позволяя ему успокоить мои ноющие мышцы.
Мгновение я смотрю в глаза Шарлотты, убирая волосы с ее лица.
– Ты знаешь, насколько нам повезло?
– Наши сумасшедше закрученные жизни привели нас сюда, так что да, – негромко смеется она.
Мой разум проясняется, когда я сосредотачиваюсь на Шарлотте: ее сердцебиении, ее дыхании, ее коже напротив моей, страсти, которую я испытываю только к ней. Я сдерживал себя от этих чувств, но с поддержкой Ари я, наконец, отпустил свою настороженность. Теперь в моей жизни и моем сердце появилось место для страсти, второй шанс для любви – это место, которое мы с Шарлоттой познаем вместе, открываем что-то новое друг к другу, как в первую любовь. Конечно, наша первая любовь не может быть заменена, но она часть того, кем мы оба являемся, и она косвенно сыграла определенную роль в нашем сближении, давая нам обоим, как дар, второй шанс на вечность. Второй шанс – не значит заменить воспоминания, любовь или прошлое. Это повод двигаться дальше и строить новую жизнь вместе, как семья, позволяя нашей взаимной любви исцелить наши разбитые сердца.
Я наблюдаю за эмоциями на лице Шарлотты, во время того, как мы движемся в горячем ритме. Она впивается кончиками пальцев мне в спину и прижимается губами к моей шее, приглушая мягкие стоны, рвущиеся из горла.
– Не останавливайся, – хнычет она.
Ее слова заставляют меня двигаться жестче, отчего ее пальцы еще глубже впиваются в мою кожу, причиняя мне сладкую боль.
– Вот так? – рычу я, дразня ее.
Она пытается ответить, но ее дыхание становится слишком быстрым и громким, чтобы сказать что-нибудь вразумительное. Я прижимаю ее крепче к себе, чувствуя насколько скользкими стали наши тела. Напряжение нарастает, наши мышцы натянуты до предела, а потом она замирает. Я присоединяюсь к ней, словно падая вниз в мир, наполненный светом и счастьем, который я уже и не надеялся найти.
Разжав наши сцепленные вместе руки, я падаю рядом с ней, пытаясь восстановить дыхание.
– Ты готова к завтрашнему дню? – спрашиваю я, обнимая ее за шею.
– Завтра – это просто еще один день, – говорит она. – У меня уже есть все, что я хочу.
Я прижимаюсь губами к ее лбу.
– Наши маленькие девочки наконец-то станут сестрами, – добавляю я.
– И они будут иметь все, что только захотят, – говорит Шарлотта с великолепной довольной улыбкой.
Звонит мой телефон, я нажимаю «ответить» м прижимаю его к уху, готовясь услышать ворчание ЭйДжея:
– Чувак, я даже наполовину не продвинулся в работе. Так что тащи свою задницу сюда.
– Сейчас, сейчас, – стону я.
– Ты это уже сделал, – бормочет Шарлотта, тихонько хихикая.
– Ты ублюдок, – говорит ЭйДжей. – Ты сейчас нежишься в постели, не так ли?
– Хм, – смеюсь я.
– Через два дня вы отправитесь в свой гребаный медовый месяц. Разве ты не можешь держать его в штанах до тех пор?
– Я бы хотел ответить утвердительно, но я еще наверстываю потерянное время после пятилетнего добровольного воздержания.
Проведя рукой по моим волосам и поцеловав меня в висок, Шарлотта вылезает из постели. Расслабленно развалившись, я наблюдаю за ней, в то время как ЭйДжей продолжает нести чушь мне в ухо. Сияние ее обнаженного тела на солнце вырубает все способности моего мозга. Я понятия не имею, о чем там говорит ЭйДжей… не говоря уже о том, чтобы встать, одеться и проехать два километра до работы.
– Хантер! – орет ЭйДжей, пытаясь вернуть мое внимание. Игнорируя его, я сбрасываю звонок и швыряю телефон в изножье кровати.
– Ужин будет готов, когда ты вернешься домой, – говорит Шарлотта, натягивая рубашку через голову.
– Слава Богу, мой план сработал, – говорю я. – Ужин на столе, ожидающий меня в моем собственном доме.
Шарлотта бросает подушку мне в лицо и натягивает свои джинсы:
– У меня все еще есть пятнадцать часов, чтобы навсегда изменить свое мнение насчет этого.
– Без разницы, – говорю я, ухмыляясь, как дурак.
Она прыгает обратно на кровать и страстно целует, прежде чем покинуть меня, задыхающегося и голого среди смятых простыней.
***
ЭйДжей следует за мной домой после уборки стройплощадки, и я не уверен, зачем. Я не приглашал его. Может, он что-то забыл в моей машине? Я выхожу и жду, пока он выйдет из своего грузовика. Но пока жду, чтобы спросить его, что ему надо, вижу подъезжающий автомобиль родителей.
ЭйДжей наконец открывает дверь с улыбочкой.
– Сюрприз!
– Сюрприз для чего? Что, черт возьми, происходит?
– Я не знаю, – говорит он, пожимая плечами. – Шарлотта хотела собрать всю семью на сегодняшний ужин. Не что-то типа репетиции, а просто хороший ужин.
Мама выходит из машины со сложенными на груди руками и взглядом, который я не видел на ее лице несколько лет. Потом она бежит по дорожке, обхватывает мое лицо ладонями и притягивает мою голову вниз для поцелуя. Слегка отклонившись назад, она смотрит мне в глаза, но ничего не говорит в течение долгого времени.
– Почему ты смотришь на меня так? – спрашиваю я ее.
– Во-первых, кто планирует свадьбу за три дня? – спрашивает она.
– Два человека, которые уже были женаты? – отвечаю я сквозь смех.
– Во-вторых, послушай меня… – начинает она своим назидательным материнским тоном. – Я могу сказать это, потому что я – твоя мать, и неважно, сколько тебе лет... – она замолкает на мгновение, а затем ее лицо озаряет такая широкая улыбка. – Я так горжусь тобой, Хантер. Так чертовски горжусь тобой.
Мне не нужно спрашивать, что она подразумевает под этим. Я знаю, через что я провел свою семью за последние шесть лет. Они столько пережили в те дни – и хорошего, и плохого. Я орал на них. Я просил их уйти. Я умолял их позволить мне умереть. Тем не менее, они все равно оставались на моей стороне с пониманием и терпением. Все они помогли мне вырастить Оливию, находясь достаточно далеко, чтобы не стоять у меня над душой. На протяжении последних нескольких лет мама терпеливо поясняла мне, что я еще слишком молод, чтобы ставить на своей личной жизни крест. Теперь я понимаю, что есть жизнь после смерти, и это нормально. Я отмахивался от ее комментариев и советов, думая, что никогда не смогу смириться с тем, чего она хотела для меня. Оказывается, она была права.
Она прижимает пальцы к моей груди, в месте, где бьется сердце.
– Оно твое. Это важно, так было всегда, и я так рада, что ты верен именно ему сейчас. Элли гордилась бы тобой, Хантер. Я уверена в этом.
Я решаю не отвечать ей словами, а просто притягиваю в свои объятия.
– Я люблю тебя, мам. Спасибо, что ты всегда рядом со мной, когда я нуждаюсь в тебе. Даже в те времена, когда я не знал, насколько сильно ты мне была нужна.
Она обхватывает мое лицо и целует в щеку, тихо всхлипывая. Взяв меня за руку, мы направляемся в дом и обнаруживаем там Олив, носящуюся по комнатам, как маленький сумасшедший возбужденный человечек. Она обретет завтра сестренку и собирается надеть красивое платье – это все, что ей нужно для полного счастья.
– Бабуль, хочешь познакомиться с моей новой сестричкой? – говорит Олив.
– Я уверена, что мы уже встречались, глупышка, – говорит мама.
– А знаешь, что еще? – продолжает Олив. – Завтра я собираюсь воспользоваться своим волшебным ключом.
Мама вопросительно смотрит на меня, а я не могу вспомнить, говорил ли я ей когда-либо про этот ключ, что дала Ари.
– Да неужели? – говорит мама.
– Да, увидишь, – отвечает Олив с улыбкой.
– Что за ключ? – спрашивает меня мама.
– Увидишь, – повторяю я вслед за Олив, подмигивая ей.
Мама закатывает глаза и уходит на кухню, чтобы помочь Шарлотте. Папа и ЭйДжей сидят на диване, болтая о сегодняшней стройке, когда Тори заходит в дом. ЭйДжей вскакивает и через секунду оказывается возле нее, провожая свою очень беременную жену и помогая устроиться на диване.
– Две свадьбы и малыш всего за год, – восклицает папа с гордым блеском в глазах. – Род Коул продолжается. Замечательный год.
На протяжении всего вечера в счастливой атмосфере в окружении своей семьи, я, определенно, замечаю изменения в поведении моих родных. Возможно, я был раньше слишком закрыт или просто не обращал на это должного внимания. В любом случае, море любви в этой столовой и знание того, что завтра последняя часть моей разрушенной жизни снова станет цельной, возможно, по-другому, с некоторыми трещинками, но все же цельной, приносит мне чувство умиротворения. Весь вечер мама смотрит на меня с тем сияющим блеском в глазах. Думаю, что, увидев меня наконец-то счастливым снова, она перестанет переживать, как раньше.
Облокотившись на стол, она пристально смотрит на меня. Я не спрашиваю ее, почему, но улыбаюсь в ответ открытой сердечной улыбкой. Слезы счастья выступают в ее глазах, и она поднимает их к потолку, молча благодаря тех, кто находится там, наверху.
Так как мы завтра должны будем рано вставать, вскоре после ужина все расходятся. Девочки спят в своей новой двухъярусной кровати, а мы с Шарлоттой устраиваемся на диване перед телевизором.
– Я никогда не думала, что смогу найти что-то настолько правильное, – говорит она, опуская голову мне на грудь.
Мой взгляд падает на фотографию Элли, висящую на стене, и я чувствую умиротворение. Сердце бьется немного сильнее, и я молча благодарю ее за то, что она наблюдает за нами, следя за тем, чтобы в тени ее жизни я был счастлив.
– А я никогда не думал, что есть что-то, что может заставить меня чувствовать снова, – шепчу я у ее ушка, нежно целуя. – Но я ошибался.
***
Несмотря на то, что нам неплохо было бы хорошенько выспаться ночью, мы с Шарлоттой просыпаемся на диване в объятиях друг друга, когда солнечные лучи уже пробиваются сквозь кроны деревьев. Большинство людей проводят ночь до своей свадьбы вдали друг от друга, но я думаю, что мы с Шарлоттой и так уже провели много времени порознь, поэтому в нашем случае чувствуется абсолютно правильным проснуться так, как сегодня.
Утро уже давно наступило. Я стою в центре гостиной и наблюдаю, как женщины моей жизни бегают вокруг, пытаясь удостовериться, что выглядят идеально в этот день. Я знаю, что мне хватит и двадцати минут, чтобы одеться, так что в данный момент я просто наблюдаю за ажиотажем вокруг меня. До тех пор, пока ЭйДжей не входит в эту дверь. Он прямо сияет с бутылкой «Джека» в руке.
– Всего по одному глотку, раз мне не дали возможности устроить тебе потрясный мальчишник. Он успокоит твои нервы.
– А я и не нервничаю.
– Ну, ладно, тогда просто так выпей, – говорит он, пихая бутылку мне в грудь.
– Ты, как предполагается, должен быть моим шафером, а не говнюком, спаивающим меня, – смеюсь я.
– Чувак, я мастер быть и тем, и другим, – в этом весь он. Наконец-то мы пришли к согласию.
Несмотря на то, что для Шарлотты было нормальным спать рядом со мной вчера вечером, видеть ее сегодня до церемонии для нее было плохой приметой, поэтому мы с ЭйДжеем забираем девчонок и направляемся в сады.
– Встретимся там, – выглядывая из-за угла, говорит Шарлотта и посылает мне воздушный поцелуй.
– Без разницы, – подмигивая, отвечаю я.
Сквозь смех, разносящийся по прихожей, я слышу голос мамы, зовущей Шарлотту, чтобы помочь ей закончить приготовления.
– Готовы, леди? – спрашивает ЭйДжей девочек, одетых в белые платья длиной до колен, их волосы украшены цветами.
Они кружатся вокруг себя, их платья взлетают высоко, и исходящая от них фонтанирующая взволнованность – это то, что я всегда буду помнить о сегодняшнем дне.
Всю дорогу до садов мы веселимся, а подъехав на стоянку, обнаруживаем, что она почти пуста, за исключением одной машины. Прям, как я люблю.
Мы с ЭйДжеем и девочками спускаемся вниз по ступенькам, направляясь к нашему дереву. Олив бежит впереди и обнимает ствол.
– Доброе утро, мамочка, – она прикладывает ладошку ко рту, а затем прижимает ее к коре дерева. – Папа наконец-то счастлив, и это лучший день в моей жизни. Спасибо, что присматривала за ним.
От ее слов моя грудь сжимается, я делаю глубокий вдох и смотрю в ясное голубое небо, повторяя про себя слова Оливии, только уже от себя.
Мы продолжаем идти вниз по незнакомой тропинке. Она не очень хорошо заметна и выглядит нехоженой, но мне сказали, что она приведет нас к тому месту, где Оливия сможет использовать свой ключ. Отец Ари поделился со мной большим секретом – о том, что находится по другую сторону закрытой двери – и именно там мы с Шарлоттой должны начать нашу совместную жизнь. Поэтому мы сейчас этим и занимаемся.
Тропинка заканчивается, и мы приближаемся к закрытой деревянной двери между плотно посаженных деревьев. Это не похоже ни на что, что я когда-либо видел прежде, и это потрясающе.
– Давай, Олив. Я знаю, что ты ждала этого.
Олив вытаскивает ключ из своего маленького белого клатча, который Шарлотта купила ей, и медленно вставляет его в потускневший замок. Дверь открывается с громким скрипом, и мы оказываемся в большом огороженном саду, полном синих жасминов и белых гортензий, с небольшой узкой мощеной дорожкой по центру, ведущей к белой беседке. На ней мы видим табличку с надписью «Таинственный сад Оливии». Наблюдая за выражением лица Олив, мне хочется, чтобы Ари увидела эту благодарность за ее самый невероятный подарок, который она могла бы подарить. Олив кружится вокруг, заглядывая в каждый уголок, а потом ложится на клумбу цветов.
– Кажется, мама здесь, повсюду, – говорит она. – Это самое удивительное место, наверно, как на небе.
Я ложусь рядом с ней, притягивая ее к себе.
– Она всегда рядом с тобой, Олив. Она всегда с нами.
Мы в парадной одежде и лежим на земле, и это кажется настолько правильным, как никогда.
Нет, стоп. Теперь ничего и никогда не будет чувствоваться настолько правильным. Рядом со мной ложится Шарлотта в своем прекрасном платье, а потом к нам присоединяется и Лана. Со стороны мы выглядим нелепо, но сейчас, глядя в небо, я знаю, что Элли и Ари наблюдают за нами. Полагаю, что они все это и спланировали.
– Должен ли я просто объявить вас мужем и женой? – спрашивает отец Ари, входя через ворота. Когда чуть больше трех дней назад я сказал ему, что мы с Шарлоттой решили пожениться, он просил меня дать ему два месяца и сообщил, что проводит церемонии бракосочетания. Я не знаю, зачем ему понадобилось столько времени, но сад точно нельзя было сделать за один день.
– Пожалуйста, – отвечает Шарлотта, поворачиваясь ко мне, и прижимается своим носом к моему. Цветы, окружающие нас, отражаются в ее мерцающих глазах и блеске губ. Я влюблен в эту женщину. Я люблю ее до безумия, и это так здорово – это ощущение совершенного и цельного.
Отец Ари произносит несколько фраз перед тем, как вступит в силу наш брак и соединится наша новая семья.
Никогда за миллион лет я не мог бы предположить, что моя жизнь повернется в таком направлении, – что я буду с кем-то еще, кроме Элли, и буду лежать на лугу среди голубого жасмина, вступая в новую жизнь с Шарлоттой.
Жизнь подобна сердцевине распускающегося цветка, где каждый лепесток, постепенно приподнимаясь, обнажает наши сердца и души по мере того, как она кружит нас. Я не могу изменить этого и не могу остановить, но могу смотреть и восхищаться этим. Определенно, я выбрал наименее проторенный путь, и, мой Бог, он оказался особенным.
Роберт Фрост, ты прекрасный человек.
