Текст книги "Голос сердца (ЛП)"
Автор книги: Шэри Дж. Райан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
Я сжимаю рукой свой подбородок, чувствуя, будто в мою голову забивают гвозди. Такое ощущение, что меня просто ударили по голове сковородкой.
– Иисус…
– Не было никаких других доноров, мой шанс на выживание составлял меньше двух процентов. Он даже не сопротивлялся. Я могу только представить, о чем ты думаешь прямо сейчас, но если бы ты был мной, ты бы не пошел на этот риск, чтобы спасти свою собственную жизнь?
Вина. Это то, с чем живет Ари. Владея сердцем моей покойной жены, будучи причиной, по которой врач, проводивший незаконно операцию по трансплантации, впоследствии потерял свою медицинскую лицензию. Он должен был потерять ее в любом случае. Кусок дерьма. Интересно, разве можно выбирать между ответами на ее последний вопрос – жить или умереть? Я думаю, что большинство людей выбрали бы жить, независимо от того, какие могут быть последствия.
– Я понимаю, – говорю я ей. Я до сих пор не понимаю, почему Элли не сказала мне об этом. Я бы сказал ей не вмешиваться.
– Я не жду, что ты поймешь. Элли держала все это в секрете от тебя, и ты имеешь полное право злиться и убиваться, но клянусь тебе, что она скрывала это, потому что очень любила тебя.
Неважно, сколько раз она повторит это. Сам факт того, что между нами встал такой большой секрет, причиняет мне сильную боль.
– Мне нужна пауза. Иначе моя голова может взорваться в любую секунду, пытаясь переварить эту информацию.
Элли была сильной духом женщиной. Если она хотела чего-нибудь добиться, то добивалась этого, и никто не мог остановить ее. Поэтому я совсем не удивлен, что она пошла к заведующему отделением кардиохирургии и поставила свои условия. Только моя жена могла контролировать то, что произойдет с ее органами после того, как она умрет. Эта мысль вызывает гордую улыбку на моем лице. Я узнал так много неизвестных подробностей из жизни Элли за последние месяцы. Я знаю, что она хотела подарить Ари возможность жить. И она подарила.
– Мы должны присоединиться к столу. Иначе ужин остынет, – говорит Ари.
Я обнимаю ее и веду в столовую, отодвигая для нее стул.
– Я хочу сидеть рядом с Ари, – говорит Олив с придыханием, забегая в комнату. – А ты, папа, можешь сесть с другой стороны от Ари.
Все молча рассаживаются за столом, кроме ЭйДжея, неприлично громко жующего хлеб и неторопливо разглядывающего каждого из нас в течение нескольких секунд.
– Итак, – говорит он, указывая ножом для масла. – Вы двое знаете друг друга? – он указывает попеременно на Шарлотту и Ари. – Мир тесен, да?
Наступает идеальная тишина. О, Боже, ЭЙДЖЕЙ. Заткнись! Я мысленно кричу, пытаясь поймать его взгляд.
– Я бы не сказала, что мы знаем друг друга, – отвечает Ари. – Шарлотта просто прекрасный человек, который приносил мне цветы по праздникам.
– Ты знала, что Ари получила сердце Элли? – ЭйДжей задает вопрос Шарлотте, вопрос, который хотел задать я, но отложил на тот момент, когда все уже разойдутся.
– Вы дружили с Элли, верно? – Шарлотта спрашивает Ари, уходя от вопроса ЭйДжея.
– Мы просто работали вместе, но да, вы могли бы назвать нас друзьями.
Напряги свои мозги. Напряги свои мозги. Я знал всех друзей Элли. Всех, кроме Ари. Почему ты скрывала это от меня, Элли?
– И Элли обещала тебе свое сердце, когда умрет? – продолжает Шарлотта.
– Ну… – запинается Ари.
– Ах, – говорит Шарлотта. – Все понятно, Дон просто не хотел потерять тебя. Я полагала, что в этой халатности с документами было нечто большее, но не была уверена наверняка, – в ее словах нет ни капли грубости. Вместо этого, на ее губах небольшая ухмылка. – Этот человек был полным кретином по отношению ко мне и никогда ни во что меня не ставил, но что касается его пациентов – некоторых из его пациентов – он никогда не пропускал ни одной красивой девушки.
– Мне жаль, что тебе пришлось так узнать об этом, – осторожно произносит Ари.
– Это действительно уже не имеет значения, – говорит Шарлотта. – На самом деле я рада, что наконец-то узнала, что же произошло тогда.
– Ничего не произошло… – Ари уже на грани слез.
Шарлотта позволяет себе легкую улыбку, как будто благодарна ей за ответы:
– Спасибо.
Тишина накрывает весь стол, и дискомфорт возрастает в десять раз. Лана и Олив смотрят друг на друга с недоумением, а ЭйДжей с Лэнсом, вероятно, пытаются выяснить, какого черта все говорят о каком-то чуваке. Да уж, я не думал, что этот ужин приобретет такой оборот. Очевидно, мы забыли повод, по которому здесь все собрались, – день рождения Ланы.
– У нас есть именинница сегодня вечером, – говорю я. – Вот почему мы все здесь, так что давайте отложим все остальное в сторону, чтобы начать прекрасный праздник Ланы.
– Ты это начал, – говорит Олив, нахмурив нос и выпятив нижнюю губу.
Шарлотта фыркает и бормочет что-то себе под нос, наверно, опять с сарказмом.
– Итак, – говорит Ари, следуя моему примеру, – сколько тебе исполнилось сегодня, Лана?
Лана поднимает руку, вытянув все пять пальцев, затем еще одну с поднятыми только двумя пальцами, но ничего не говорит. Она расстроена. Лана всегда говорит, если что-то беспокоит ее.
– Милая, что случилось? – спрашивает ее Шарлотта.
– Папа плохой? – спрашивает она, ковыряя дырку в куске хлеба, который держит в руке.
И снова оглушающая тишина. Как правило, мы обычно осторожны относительно того, что говорим вслух, но некоторые вещи тяжело удержать в себе в гневе.
– Нет, Лана, твой папа не плохой, – Шарлотта закрывает глаза и сжимает пальцы вместе. Мое внимание привлекают ее руки, заметив красный лак на ногтях. Я никогда не видел, чтобы она делала маникюр до сегодняшнего дня. Она та девушка, кто всегда ходит только в джинсах и футболках. Я смотрю внимательно на ее лицо и замечаю, что она нанесла больше косметики, чем обычно. Она пытается произвести впечатление на этого засранца?
– Ты врешь? – спрашивает Лана.
– Вру ли я тебе? – задает тот же вопрос Шарлотта.
– Нет, – отвечает Лана.
– Я хочу, чтобы ты напомнила мне, что ты хотела на свой день рождения. Что ты просишь у меня с сентября? – спрашивает ее Шарлотта.
Широкая улыбка расцветает на губах Ланы, а мысли о ее хреновом отце сразу же испаряются.
– Эммм, велосипед? – визжит она.
– Лэнс, ты бы мог принести подарок Ланы?
Шарлотта попросила меня помочь ей с велосипедом, и я, естественно, сказал «да», но когда она больше не спрашивала меня об этом, я подумал, что она решила купить другой подарок. Теперь я понимаю, она просто попросила помочь надувного Лэнса. Чмо.
– Конечно, детка.
В его словарном запасе только одно это слово?
Лэнс встает, предварительно снова надув свои мышцы на груди, и стонет, когда отодвигает стул от стола. Он указывает пальцем на Лану и подмигивает:
– Подожди, сейчас ты все увидишь, маленькая девочка.
Совсем не страшно.
Лэнс проскальзывает за входную дверь и возвращается через минуту, неся бирюзовый велосипед с большой яркой розовой лентой на ручке. Лана издает визг, сравнимый с криком птеродактиля. Олив радостно смотрит на Лану, потому что я уже купил ей велосипед на день рождения, и теперь у этих двух девочек много планов на лето по катанию на велосипеде.
– Какой миленький велосипед, малыш, – говорит ЭйДжей своим басом. – И сколько же там разных скоростей у тебя на этой штуке?
Шарлотта заливается смехом, услышав ЭйДжея.
– Тебе нравится, дорогая?
– Безумно, мамочка! – напевает Лана. Она обнимает Шарлотту за талию, обернув крепко ручонками, и этот момент согревает мое сердце. – Спасибо, спасибо, спасибо! – Лана выпускает Шарлотту из своей хватки и идет к Лэнсу, позволяя ему тоже себя обнять. И это причиняет мне боль. Так не должно быть. Я ей не отец и не бойфренд ее матери, я всего лишь человек, с которым она живет сейчас. Но я люблю ее, несмотря ни на что.
– Олив, ты тоже должна поздравить Лану сейчас, – говорю я ей.
– Ура! – кричит Олив, пока бежит вприпрыжку вверх по лестнице. Я слышу, как она борется с пакетом в своей спальне, прежде чем возвращается в столовую.
– Что это? Что это? – спрашивает Лана радостно.
– Две рации! – сразу же выдает Олив, прежде чем Лана открывает подарок, но она, кажется, без ума от подарка. Они постоянно просили у меня их последние пару месяцев, поэтому я подумал, что это может быть хорошим подарком.
После открытия подарков, девочки уходят играть, а мы остаемся доедать остывший ужин. Все кажутся довольными на данный момент, поэтому я думаю, что оставшийся вечер пройдет спокойно.
Я доедаю первым, глядя на Шарлотту просто потому, что она сидит напротив меня. Я замечаю, что она смотрит на меня с небольшой, почти неузнаваемой ухмылкой. ЭйДжей, Ари и Лэнс заняты обсуждением цветов и магазина Ари, девочки в гостиной играют с рациями, а мы с Шарлоттой играем в гляделки.
– Я никогда не хотела причинить тебе еще больше боли, Хантер, – говорит она тихо. – Когда ты впервые сказал мне про Элли, ее полное имя, я сложила дважды два, но с тем количеством боли, которую увидела в твоих глазах, а ведь столько лет прошло, не видела смысла рассказывать тебе, кто мой бывший муж. Я не скрывала информацию по какой-либо другой причине, просто не хотела расстраивать тебя еще больше.
Я хочу наклониться к ней через весь стол и взять ее за руку, но это было бы неуместно сейчас. Я верю ей:
– Я знаю, – говорю ей.
– Этот город настолько маленький, трудно не встретить кого-то, с кем бы ты не был знаком в той или иной степени.
– О, – я смеюсь, – это уж точно.
Я встаю из-за стола и собираю как можно больше тарелок, которые смогу унести за раз. Шарлотта тут же встает с другой стороны стола, и мы встречаемся на кухне.
– Это все неправильно, – говорит она мне, когда мы оказываемся за стеной между кухней и столовой.
– Что именно?
– Весь этот вечер сегодня. Мне не нравится Лэнс, и думаю, что мне нужно подправить некоторые алгоритмы на моем сайте знакомств, потому что он свел нас вместе, – она выглядит несколько смущенно и смешно одновременно.
– Да, возможно, следует обдумать и кое-что исправить, – говорю я, положив руку на ее плечо. Шарлотта смотрит на мою руку, как будто это странно для меня – прикасаться к ней. Особенно учитывая наш нынешний статус.
– Неужели ваши отношения с Ари все еще в подвешенном состоянии? – спрашивает она.
Я закрываю ненадолго глаза, не зная, что ответить.
– Да, все сложно. Но у нее сердце Элли. Я влюблен в это сердце и не знаю, причастна ли к этому сама Ари, но не могу оттолкнуть ее, так как очень долго жил вдалеке от него.
Шарлотта кладет руки на мои бицепсы и смотрит на меня:
– Я понимаю, – говорит она, слегка прищуриваясь. – Я действительно, действительно понимаю.
– Понимаешь?
– Да, просто будь честен по отношению к своему сердцу тоже, Хант.
ГЛАВА 18
ИЮЛЬ
– Два месяца спустя —
– Я думаю, что это последняя коробка, Шарлотта.
– Как же будет приятно снова оказаться дома, – говорит она. – Не то чтобы нам плохо жилось с тобой и Олив, но я так скучаю по своему барахлу.
Арендаторам через дорогу потребовался месяц для освобождения дома, что вынудило Шарлотту повременить с переездом. Единственное, что важно, так это то, что она все-таки выиграла суд, и Дон больше не продает рецепты подпольным консультантам. Это довольно-таки сложно было сделать, но благодаря Лане, подтвердившей, что отец не очень часто ее навещал, ей удалось убедить судью в своем праве. Я не знаю, отпустила ли Шарлотта всю эту ситуацию, но не думаю, что она снова будет ему доверять. Сейчас ее жизнь налаживается, и это самое главное.
– Мам, мы действительно должны вернуться обратно? Мне нравится жить здесь. К тому же мы с Олив уже как сестры, а ты не должна разлучать сестер. Разве ты этого не знаешь? – Лана и Олив были очень расстроены, когда мы сообщили им эту новость две недели назад. Это немного разбивает мне сердце.
– Девочки, вы будете всего лишь в ста метрах друг от друга. Не стоит расстраиваться из-за этого, – говорит им Шарлотта.
– Я не понимаю. Правда, почему вы переезжаете? – спрашивает Олив. – Разве ты и папа не женаты сейчас? Разве женатые люди не живут вместе?
Олив оглушает меня своими вопросами, и в моем животе разворачивается пропасть. Опускаясь на колени, я притягиваю ее к себе.
– Почему ты думаешь, что Шарлотта и я женаты, Олив?
– Вы живете вместе, и ты любишь Лану, – ее причины так просты, невинны и верны, но так далеки от действительности.
– Дорогая, это не значит, что два человека женаты.
– Но, папа, ты же любишь Шарлотту… тоже, – говорит она, достаточно громко, чтобы Шарлотта и Лана услышали. Я чувствую пристальный взгляд Шарлотты, прожигающий дыру в моей спине.
Моя совесть не может больше правильно реагировать на интеллектуальные вопросы Олив и ее предположения.
– Олли, тебе только шесть. Откуда ты знаешь, что такое любовь?
Маленькая улыбка появляется на ее губах, когда она закрывает глаза и прижимает руки к моим плечам.
– Это – теплота, которую ты чувствуешь, когда ты рядом с кем-то, как будто вы вместе. Разве это не то, что ты чувствуешь, когда Шарлотта и Лана здесь? – ее вопрос пронзает меня насквозь, так как я даже никогда не предполагал, что она сможет почувствовать это. Если бы я только знал, то был бы осторожнее. Я просто не уверен, как можно быть еще более осторожным в этой ситуации.
– Во сколько сегодня приедет Ари? – спрашивает Шарлотта.
– Я не знаю, приедет ли, – отвечаю я.
– Что ты имеешь в виду? Сегодня же пятница. Вы разве не должны пойти в сады сегодня?
– Она в последнее время немного отдалилась, думаю, и я тоже.
– Как так? – выпытывает Шарлотта.
– Не знаю, – я отмахиваюсь от ее вопроса. По правде говоря, я не обратил особого внимания на отсутствие общения Ари со мной, в основном, потому, что у меня было много работы в течение последних двух недель. Я также немного расстроен, что Шарлотта и Лана съезжают, поэтому не чувствовал себя слишком заинтересованным, чтобы заниматься чем-то еще. ЭйДжей нашел жилье в прошлом месяце, и впервые за долгие месяцы мы с Олив снова остаемся одни в этом доме. Я рад, когда мы остаемся одни, но этот дом будет ощущаться пустым завтра с утра.
– Ох, – говорит Шарлотта, выглядя при этом немного удивленной. Она поднимает небольшую коробочку и несет ее к двери, чтобы заклеить. – Это странно.
Странно.
Я достаю телефон и отправляю Ари сообщение.
Я: Сегодня пятница, ты приедешь?
Проходит десять минут, а ответа так и нет. Я отправил ей несколько сообщений за последние две недели: с предложением встретиться, просил ее пообедать со мной или просто поговорить, по крайней мере.
– Почему бы тебе не пойти и поговорить с Ари в магазине? – предлагает Шарлотта.
Я киваю в ответ, соглашаясь с ее предложением.
– Мне кажется, что ей может это не понравится, но, предполагаю, я должен узнать, что происходит.
– Иди, девочки будут со мной. Мы как раз начнем распаковываться.
– Спасибо, – говорю я, поднимая Олив и крепко обнимая ее. – Я вернусь через пару часов.
Она кладет свои маленькие ручки на мои щеки.
– Сердце мамочки – это не мамочка.
– Олив, – отвечаю я сквозь хриплое дыхание. – Я знаю это.
– Это правда, – говорит она мне на ухо. – Просто помни об этом.
Я опускаю ее вниз и смотрю на Шарлотту, которая держит свою руку у груди, делая глубокий вдох.
– Я надеюсь, что все хорошо, – говорит она мне. – Передай ей привет от меня.
– Ты уверена, что справишься с этими двумя, пока будешь разбирать коробки?
– Да, мы будем в порядке, – Шарлотта подходит ко мне и обнимает руками за шею – жест, который она не использовала с того момента, как переехала ко мне. – Спасибо, что спас нас, когда я нуждалась в этом больше всего. То, что ты сделал – незабываемо, и ты, действительно, самый искренний лучший друг, который у меня когда-либо был.
– Ты так говоришь, будто больше не будешь со мной разговаривать без причины, – отвечаю я взволновано.
– Я не говорила этого, – протестует она. Отстранившись немного, она проводит большим пальцем по моей щеке, прежде чем оставить небольшой поцелуй на том месте, где был ее палец. Прикосновение ее губ посылает приятное тепло по всему телу, хотя она всего лишь поцеловала меня в щеку.
Я хватаю ключи с боковой полки и выхожу на теплый июльский воздух. Солнце сегодня жаркое, а воздух сухой – идеальная летняя погода – любимое время года Элли. Вскоре после того, как мы поженились, мы пошли в сад, нашли скамейку прямо под солнцем и сидели там, пока не стало слишком жарко. Мы опустили наши головы на спинку скамейки навстречу солнцу, которое окутывало нас своим теплом.
Прежде чем отправиться в цветочный магазин, я делаю крюк, заезжая в сад, впервые за пару месяцев. Я шагаю медленно вниз по затененной тропинке по пути к нашему дереву. Вокруг него много жасмина Ари, которые я посадил пару месяцев назад. Я кладу руки на выгравированную запись и прислоняюсь головой к дереву.
– Я делаю все неправильно, Элл? Мне кажется, что это все, о чем я тебя когда-либо спрашиваю. Я просто хочу, чтобы ты ответила мне хотя бы раз... – тяжело вздохнув, я опускаюсь на траву. – Я думал, что уже все выяснил, но ты знаешь, чего я не могу понять? Я никогда не смог бы принять твое решение. Ты, как предполагалось, должна была быть со мной, пока бы мы не стали старыми и седыми, – вцепившись в острую поросль свежей травы, чувствую, что вина снова проникает в меня, как обычно это бывает. – Вместо этого я был ослом, и мы попали в аварию. И ты тоже была хороша, не сказав мне, что эта автокатастрофа сократила твою жизнь на семьдесят лет или около того. Думаю, мы были два дурака, предназначенные друг другу. Теперь я сижу здесь перед выбором между двух дорог и не знаю, какую выбрать... – я делаю глубокий вдох, обдумывая ответ на свой собственный вопрос. – Элл, я следую за твоим сердцем или за своим?
– Ты следуешь за своим сердцем, Хантер, – голос Ари такой мягкий сквозь легкий ветерок. Я не видел, как она спустилась по ступенькам, и не заметил ее машину на парковке, когда приехал, но она пришла вслед за мной, значит, она была здесь все это время.
– Ари, – говорю я, вставая и отряхивая штаны. – Почему ты не отвечала на мои звонки и сообщения?
Она кладет руку на сердце, сердце Элли. Другой рукой берет мою и тянет к скамейке, где мы садимся.
– Ты помнишь, как я сказала тебе, что недостаточно хороша для тебя, что ты, в конечном итоге, будешь страдать из-за меня? – спрашивает она.
– Да, я помню этот разговор, – я кладу руку на ее дрожащее колено.
– Я эгоистка. Я была эгоистичной, Хантер. Но, пожалуйста, помни, чем бы это ни было – общение, дружба, отношения или нечто большее.
Я не понимаю, что она подразумевает под этим. Мои глаза слепит солнце, в то время как я удивленно смотрю на нее.
– Нет такого понятия, как эгоистичная, учитывая, какой расклад ты получила на руки.
– Все это время я знала, что ты любишь сердце в моем теле, но не могла ничего поделать и приняла это как должное – ты относишься ко мне так, как никто и никогда. Ты джентльмен и идеальный также во всех других отношениях. Все было так просто, но тебе удалось заставить меня почувствовать то, что, я была уверена, никогда не смогу почувствовать. Ты заставил меня почувствовать себя живой.
– Ты прощаешься со мной? – я смеюсь с тревогой, надеясь, что это всего лишь шутка, но уверен, что это не так.
Она смотрит в небо и закрывает один глаз от яркого солнца.
– Я видела тебя и Шарлотту в продуктовом магазине на прошлой неделе, – она замолкает и улыбается солнцу. – Ты знаешь, что вам предназначено быть вместе, верно?
– Что? Где ты была? Почему не подошла к нам?
– Я… я не могу ответить пока что.
– Я не понимаю. Где ты была все это время, Ари?
– Я знаю, – говорит она. – Хантер, я знаю, ты хочешь быть рядом со мной по бо́льшему количеству причин, чем просто сердце Элли. Мы стали действительно близки, но я калечу твою жизнь прямо сейчас. Ты просто не осознаешь этого.
Я наклоняюсь и срываю маленький белый цветок, уставившись на него и переваривая ее слова.
– Как ты могла такое подумать?
– Помимо того, что я чувствую, что препятствую тебе двигаться дальше и строить нормальные отношения с Шарлоттой, единственной, кто, вероятно, проживет с тобой до старости, есть еще один факт, который ты пропустил или никогда не рассматривал…
Порыв ветра уносит маленький цветок из моих безвольных пальцев, с сильно колотящимся сердцем я оглядываюсь на нее. Ари кусает губы, и это говорит мне о том, что она борется изо всех сил, пытаясь сохранить самообладание.
– Я не понимаю, к чему ты клонишь, – говорю я, наклоняя голову и глядя на нее в недоумении.
– Некоторым людям невероятно повезло прожить долгую жизнь после пересадки, но один из двух реципиентов не проживает больше десяти лет.
– Ну, у тебя же есть пятьдесят процентов, – говорю я ей, чувствуя злость, потому что так и должно быть. Сердце Элли должно выжить. Я замечаю интересный камешек, которому, как мне кажется, Олив обрадуется. Пытаясь отвлечь себя от слов Ари, я наклоняюсь, чтобы поднять его, и замечаю, что он по иронии судьбы в форме сердца – не как на день Святого Валентина, а как реальное сердце.
Ари качает головой и откидывает волосы за спину.
– Нет, только не у меня, – говорит она, разочаровано вздыхая.
– Что? О чем ты говоришь? – спрашиваю я, в моем голосе звучит нарастающий гнев, и я бросаю поднятый камень так далеко, как могу. – Ты не можешь этого знать, Ари, ты не должна так говорить. Ты должна верить в лучшее. Посмотри, как далеко ты продвинулась за последние шесть лет.
– Хантер, – спокойно говорит она. – Стоп. Просто остановись.
– Ари, какого черта ты пытаешься сказать мне прямо сейчас?
Она встает со скамейки и трет пальцами запястье, пока ходит взад и вперед.
– В прошлую пятницу после обеда я ездила на обследование, которое проводится два раза в год. Врач обнаружил то, что мы надеялись никогда не найти.
– Что? Ари, скажи мне, пожалуйста, – прошу я.
– Сканирование показало, что у меня ускоренная ишемическая болезнь сердца. (Примеч.: Ишемическая болезнь сердца – патологическое состояние, характеризующееся нарушением кровоснабжения миокарда вследствие поражения коронарных артерий).
Я даже не знаю, что это значит, но слово «болезнь» и слово «ишемическая» говорит о многом.
– Ну, это можно вылечить. Они могут дать тебе лекарства или изменить твой рацион питания, верно? Теперь, когда они знают, в чем проблема, они смогут решить ее... – конечно, я знаю, это звучит нелепо, совершенно не понимаю, о чем говорю. – Я уверен, что врачи могут сделать что-то, чтобы помочь тебе. Пожалуйста, не будь такой пессимисткой! – я почти кричу на нее, ругаю ее за то, что она говорит. Почему она говорит все это мне? Почему выглядит так, словно на самом деле больна? Почему я чувствую, что заболеваю? Почему, черт возьми, я чувствую, что расплачусь через минуту, как чертов ребенок?
– Они дали мне год максимум, Хантер, – и она просто так говорит слова, которые я надеялся никогда не услышать. – Я не хотела рассказывать об этом, боясь снова втянуть тебя в то состояние, которое ты уже пережил однажды.
Я встаю и без каких-либо предупреждений хватаю ее и притягиваю к себе. Я сжимаю ее сильнее, чем следует, плачу сильнее, чем когда-нибудь плакал. Я прижимаюсь лицом к ее шее, покачиваясь вместе с содроганиями моего тела.
– Нет, – кричу я. – Нет, нет, нет...
Она обнимает меня.
– Мне дали шесть лет – подарок от Элли. Это был дар, Хантер. Я не должна была прожить дольше двадцати лет, а сейчас мне почти тридцать. Это подарок. Пожалуйста, пойми, что она сделала это для меня. Ее сердце должно было быть только для нее, но она разделила его так, чтобы я смогла прожить немного нормальной взрослой жизнью. Это все, что я хотела, так как мне диагностировали сердечную недостаточность еще в пятнадцать. Мне не грустно. Я не боюсь. Я так невероятно благодарна за то, что ты и Элли дали мне.
Что я дал ей? Я не давал ей сердце Элли. Я бы боролся с Элли при завещании ее сердца, если бы знал, что она решила сделать. Я бы хотел удержать все ее частицы вместе, единым целым, и все из-за моего собственного эгоизма по сумасшедшим причинам, ведь ее кремировали на миллиард кусочков. Поэтому она была достаточно умна, чтобы не говорить мне. Ари было дано время благодаря Элли. Только Элли.
– Я не оставлю тебя, – говорю я ей.
– Нет, оставишь, – отвечает она. – Ты будешь с женщиной, которую любишь, и это сделает меня счастливой. Я буду знать, что могу покинуть этот мир, чтобы найти Элли и сказать ей, что в благодарность за ее дар я удостоверилась, что твое сердце теперь счастливо.
Ее настроение улучшается, но я не могу, сидя здесь, сказать ей, что ухожу, потому что она умирает, потому что сердце Элли умирает.
– Я сделаю все, чтобы помочь тебе.
– Со мной все будет хорошо, – говорит она. – Мои родители поедут со мной на следующей неделе.
– Это уже произошло или...
– Я уже проходила через это раньше. Врач сказал, что мое состояние будет ухудшаться постепенно.
– А что насчет другого донора? Мы можем найти тебе другого донора? – я отбиваюсь от мысли, что она уже рассматривала этот вариант.
– Хантер, – смеется она тихо. – Элли была единственной. Поверь мне. Я уверена, ты знаешь, что у нее была редкая четвертая отрицательная группа крови.
– Да, самая редкая кровь. Я не думал об этом раньше, – говорю я ей.
– Я верю, что судьба свела меня с Элли. Менее одного процента населения имеет такую кровь, и, в конечном итоге, я нашла ее, словно это знак.
Забавно, что мы чувствуем одно и то же к Элли; я так долго считал, что Элли ―моя единственная. Хотя недавний процесс восстановления доказал мне, что иногда есть больше, чем один шанс.
– Один процент населения мира составляет семьдесят один миллион, Ари.
Она снова обнимает меня и кладет голову мне на плечо, берет мою руку и подносит ее к своей груди, позволяя мне вновь почувствовать биение сердца Элли.
– Теперь ты понимаешь, почему я сказала тебе, что это не твой путь?
– Да, – выдыхаю я, – но твой путь привел меня туда, где я сейчас. Ты была права насчет того, что Роберт Фрост не прав.
– Отвези меня к Шарлотте, – говорит Ари. – Мне нужно поговорить с ней.
– Что? Зачем? – отстраняясь, спрашиваю я, вопросительно глядя на нее.
– Просто отвези меня к ней.
***
Пока мы едем от садов до моего дома, я понимаю, что мы застряли в пробке. Я вцепляюсь в руль так, мои суставы белеют, грудь болит, горло стягивает, а голова раскалывается, и я все еще чувствую, что заболеваю. Я пытаюсь понять все, что сказала мне Ари. Хочу найти лазейки и способы, чтобы повернуть всю эту ситуацию, исправить ее. Никто никогда не говорил мне, что умирает, и теперь, когда это произошло, я чувствую себя потерянным в самом центре страшного смерча, который высасывает мои органы через кожу. Она была права, что Роберт Фрост не понимает, о чем пишет. В некоторых сферах жизни нет никаких путей, где можно сделать выбор, все предопределено за нас, и когда человек должен умереть, он умирает. Без шансов.
– Как себя чувствуешь? – спрашиваю я ее.
– Я немного устала, у меня отдышка, и еще меня подташнивает, но это еще цветочки по сравнению с тем, что я уже пережила, – конечно, я даже не сомневаюсь, что она была на волосок от смерти, пока не получила сердце Элли. Теперь она должна пройти через это все снова. Как жестока жизнь для того, чтобы оказаться в шаге от смерти дважды?
– Я хочу помочь тебе, – говорю я ей снова. Я не собираюсь сидеть, сложа руки, и делать вид, что ее не существует, пока однажды не прочитаю некролог в газете.
– Я ценю это, – говорит она, – но, зная, через что мне предстоит пройти в ближайшие несколько месяцев, я не хочу, чтобы кто-нибудь стал свидетелем этого.
– Это несправедливо, – говорю я ей. – Думаешь, меня волнует, как ты выглядишь?
– Хантер, – говорит она твердо. – Я не заставлю тебя пройти через это второй раз. Потеря Элли и так стала для тебя огромной бедой, которую ты должен был пережить в своей жизни.
Я усиливаю хватку на руле, желая сказать так много, но знаю, что все эти слова не возымеют нужного эффекта.
– Что будет с цветочным магазином?
Краем глаза я вижу, как она вздрагивает.
– Я буду продолжать работать, пока у меня будет такая возможность.
– А вдруг ты однажды умрешь, будучи одна в магазине? – я не должен был этого говорить. Ее глаза выстреливают в меня невидимые кинжалы, и она имеет полное право так на меня смотреть.
– Моя мама звонит мне каждый час. Если я не отвечу, она будет знать, что я умерла, – фыркает Ари, в итоге разозлившись на меня. Ее голос сердитый, слова холодный, и в нем так много гребаной боли, той боли, которую она пытается скрыть.
– Можно я буду навещать тебя? – спрашиваю я, пытаясь говорить помягче. Я чувствую, что уже знаю ответ на этот вопрос.
– Нет, – говорит она без долгих раздумий.
– Но магазин открыт для всех посетителей, не так ли? – теперь я просто говорю, как ребенок, потому что знаю, это не поможет, но от этого я чувствую себя лучше.
– Хантер, – вздыхает она. – Пожалуйста, не делай все сложнее, чем это может быть, – теперь она говорит так, будто она мамочка, читающая мне лекции. – Если ты думаешь, что я захочу умереть достойной смертью рядом с мужчиной, который заполонил каждую частичку моей жизни, тогда ты ошибаешься. Мне нравится, что ты проводил так много времени со мной последние несколько месяцев. Зная человека, который потерял свое сердце в тот день, когда Элли отдала его мне, я чувствую такое умиротворение и спокойствие, которого не было раньше. Это большее, что я могла попросить у Бога. И все равно, это ― эгоизм с моей стороны. Я хотела встретиться с тобой, чтобы почувствовать себя лучше, зная, что ты уже не тот сломанный мужчина у таксофона в больнице. Мне нужно было просто знать, что ты выжил. Бог дает, и Бог отбирает. Он дал мне и отнял у тебя, и я должна была лично поблагодарить тебя, потому что это меньшее, что я могла сделать! – Ари шмыгает носом, сделав паузу в своей явно незаконченной мысли. – Ты удивительный человек, Хантер, и я ценю время, которое мы провели вместе. Вина больше не будет душить меня, поскольку я знаю, что ты будешь в порядке. Но помимо этого, мой эгоизм нашел здесь свое окончание. Теперь я хочу защитить тебя, я не хочу, чтобы ты видел, как второй человек в твоей жизни умирает, – Ари преподносит это так, будто она использовала меня, но, прежде всего, я хотел быть рядом с ней по своим собственным эгоистичным причинам. Причина в том, что ничего не длится вечно, и она умрет.
Умрет. Это слово каждый раз бьет меня по больному месту. Оно символизируют конец, конец всему. Этот конец как молчаливый знак препинания; спокойно пробивает себе путь через сердце каждого, кому пришлось стать свидетелем смысла этого глупого слова.
Мы подъезжаем к дому, и я выхожу первым, наблюдая, как Ари бесстрастно смотрит сквозь лобовое стекло. Я хочу знать, что происходит в ее голове. Хочу знать, что все, что она только что сказала мне, вынужденная ложь, и что она действительно хочет, чтобы я был рядом. Но как только я прогоняю эту мысль в своей голове еще раз, то вспоминаю, как видел последний вздох Элли, который она сделала без этого проклятого аппарата искусственного дыхания. Я стал свидетелем ее бездыханного тела после того, как ее мозг умер. Жизнь, которая была когда-то написана на ее лице, превратилась в гладкое полотно небытия. Я не уверен, что смогу пережить это снова, и не важно, на чем основаны наши отношения, – на эгоизме или нет, но если для нее это еще что-то значит, то я буду с ней до конца.