Текст книги "Человек из Кабула"

Автор книги: Шеннон Хейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

– Афганистан – дикая страна, – задумчиво произнес американец. – Здесь людей убивают, можно сказать, почти ни за что. Еще два года тому назад даже в Кабуле иностранец, который встречался с афганкой, мог считать себя приговоренным к смерти. Этот тип был просто мелким мерзавцем. Просто он оказался замешанным в слишком крупную для него историю.

– А если его тело найдут?

Томас Сэндс пожал плечами.

– Подумают, что его сбил грузовик. Он не такая важная персона, чтобы им занимался полковник Пильц.

Американец сделал глубокую затяжку и сказал с некоторым оттенком горечи:

– Вы не любите пачкать себе руки. Вообще-то вы правы. Но иногда это приходится делать. Я тоже не люблю убивать.

Малко ничего ему не ответил. Он вдруг почувствовал себя очень далеко от этого каменистого гребня, на краю света. И ему сейчас было глубоко наплевать на генерала Линь Бяо.

– Вы знаете, куда полковник Пильц собирается увезти Биргитту? спросил он.

Прежде чем ответить, Сэндс погасил сигарету.

– Да. А что?

– Я хочу туда поехать.

– Вы с ума сошли! – взорвался американец.

– Это уже моя забота, – холодно ответил Малко.

Глава 13

Кушанка с ружьем через плечо величественно спрыгнула с верблюда и с любопытством посмотрела на Биргитту, лежащую, свернувшись клубком, на земле рядом с русским джипом.

Молодая немка, на которой были только старые шорты и свитер, вся дрожала – то ли от холода, то ли от того, что долго была лишена гашиша. Зубы ее непроизвольно стучали. Пустину у нее отобрали.

Грубая веревка, которой ей связали запястья и ступни, врезалась в кожу. Все тело было покрыто синяками, а спина представляла сплошную рану. Подсохшие струпья больно саднили при малейшем движении.

Только лицо ее оставалось почти неповрежденным, если не считать большого синяка под левым глазом. Ей было страшно. Она невольно искала глазами полковника Пильца. Он был единственным, кого она знала в лагере. С тех пор, как он привез ее сюда на высоком русском джипе, никто ею не занимался. Вокруг бродили лишь верблюды да стояло штук тридцать палаток.

В сотне метров от лагеря протекала река. На другом ее берегу также расстилалась дикая каменистая пустыня.

Хотя солнце стояло уже высоко, было довольно прохладно. Биргитта пыталась побороть в себе панику. Сначала она подумала, что это все же лучше, чем находиться в камере, где она спала на ложе из грубых камней с острыми краями. Но когда ее связали и бросили на заднее сиденье джипа, полковник Курт Пильц даже не взглянул на нее.

Выехав из Кабула, они находились в пути еще часа полтора. Все это время он не произнес ни слова и даже не обернулся. Словно ее вообще не существовало. И именно это молчание приводило Биргитту в отчаяние.

Она но знала, зачем немец привез ее сюда. Эти дикие люди, эти вооруженные, как мужчины, свирепого вида женщины внушали ей ужас. В Кабуле были хотя бы дома, хоть какая-то цивилизация. А в этой каменистой пустыне был уже другой мир, дикий и первобытный. Здесь человеческая жизнь стоила немного.

Курт Пильц неожиданно вышел из палатки в сопровождении человека гигантского роста, одетого в синюю матерчатую куртку. На нем была шапка из бараньего меха и широкий красный пояс. Он что-то прокричал женщине, находившейся рядом с Биргиттой, и затем издал очень громкий переливчатый свист. Сразу же из всех других палаток с веселыми криками вышли мужчины, одетые так же, как и он.

Не спеша, все они направились к загону, где стояли лошади. Женщина подошла к Биргитте и положила на землю свое ружье. Своими костлявыми пальцами она вцепилась в свитер девушки и сорвала его с нее. Затем одним жестом разорвала шорты. Какую-то секунду она в нерешительности смотрела на колготки. По всей видимости, этот предмет туалета был ей не знаком.

Биргитта вскрикнула и попыталась вырваться из ее рук. Она вся похолодела от ужаса и предпочла бы, чтобы ее просто изнасиловали.

Но руки кушанки были так же сильны, как руки мужчины. Очень быстро на Биргитте остались лишь туфли с высовывавшимися из них обрывками черных колготок.

Гигант прокричал еще какое-то приказание. По-прежнему с бесстрастным выражением лица, женщина уложила Биргитту на землю. Словно собаку, которой приказали лечь. Затем она ослабила узел на ее щиколотках. Биргитта захотела встать на ноги, но женщина резким движением ударила ей коленом в живот, и молодая немка согнулась пополам. От сильной боли у нее на глазах выступили слезы.

Быстрыми движениями женщина ослабила также другие узлы, чтобы дать Биргитте возможность раздвинуть ноги и даже ходить. Затем она выпрямилась и снова взяла свое ружье, даже не взглянув больше на немку. Может быть, впервые в жизни та застеснялась своей наготы. С того самого момента, как за ней пришли, Биргитта свыклась с мыслью, что ее будут насиловать. Сказав себе при этом, что это в конце концов не хуже, чем когда девицы хиппи отдаются афганцам за один доллар...

А сейчас какой-то смутный страх все больше и больше леденил ее душу. Что с ней будут делать?

Полковник Курт Пильц подошел к ней. Как и всякий раз, когда он сильно уставал, его здоровый глаз казался непомерно большим, а изуродованная губа выглядела еще ужаснее, чем обычно.

– Курт, – спросила она его по-немецки, – что они будут со мной делать?

Сначала она подумала, что он вообще ей ничего не ответит. Затем, почти не двигая губами, он произнес:

– Ты меня предала и выставила в смешном свете. Ты будешь за это наказана.

Затем он резко повернулся к ней спиной и удалился. Биргитта услышала стук конских копыт. Она подняла глаза и закричала от ужаса: примерно тридцать всадников скакали прямо на нее, стоя на стременах.

Она вся съежилась, видя себя уже превращенной в мясной фарш под конскими копытами. Но, оказавшись перед ней, толпа всадников разделилась и стала обходить ее с двух сторон. Гигант скакал последним, держа плетку в зубах, почти повиснув на левом стремени и прижавшись к боку своего коня. Он слегка замедлил шаг, и Биргитте показалось, что она схвачена подъемным краном. Через какую-то долю секунды она уже лежала поперек седла, и ее бритая голова терлась о твердую шершавую кожу сапога.

Проскакав еще сотню метров, всадник внезапно остановился. Биргитта почувствовала, как его громадная рука просовывается между ее связанными ногами. Одним махом он поднял ее и бросил на землю.

Биргитта, наполовину оглушенная, посмотрела вокруг себя.

Всадники остановились в десяти метрах от нее, образуя круг. Она видела их блестящие от возбуждения глаза и слышала их смех и радостные возгласы. Одеты они все были одинаково: на них были короткие черные сапоги, шаровары, матерчатые куртки и бараньи шапки.

На некотором расстоянии сидели несколько женщин, детей и стариков. Биргитта сразу поняла, что ее ждет: ее будут разыгрывать в качестве приза в афганской национальной игре "Буз-Каши". Обычно две команды всадников ведут борьбу за тушу козла, которую нужно поднять с земли и внести в круг...

Гигант привстал на стременах и прокричал хриплым голосом:

– Вардар!*

* Берите ее!

Под копытами коней задрожала земля. Биргитта встала. Всадники скакали прямо на нее. Впереди всех был гигант, державший плетку в зубах и протянувший руку по направлению к Биргитте. Она закрыла глаза.

Когда она их открыла, то увидела, что слева от гиганта появился маленький афганец с длинными отвислыми усами. Сильным ударом плетки он заставил коня гиганта свернуть в сторону, а сам устремился к Биргитте и схватил ее за талию.

Другие всадники кружились вокруг молодой немки. Гигант сделал на месте полоборота, но все-таки успел схватить Биргитту за одну из щиколоток. С радостным криком он потянул ее к себе. Но длинноусый коротышка не выпустил свою добычу. Обхватив одной рукой Биргитту и взяв узду в зубы, он хлестнул своей плеткой по воздуху, стараясь достать своего противника. Удар плетки пришелся по бедру Биргитты, которая завопила от боли. Ей казалось, что ее тело сейчас будет разорвано на две части. В течение нескольких секунд ср тянули в разные стороны. Затем коротышка поднял своего коня на дыбы. Не ожидавший этого гигант был вынужден разжать руки. Его противник воспользовался этим и положил Биргитту поперек седла.

Он сильно хлестнул своего коня плеткой, и тот поскакал галопом.

Остальные всадники с громкими криками пустились за ними в погоню.

– Беггер! Беггер!

Взяв в зубы поводья, афганец поднял молодую женщину двумя руками и посадил ее на коня лицом к себе. Он громко хохотал, испускал пронзительные крики и был похож на дикого зверя. Толпа всадников приближалась. Он резко поднял коня на дыбы, развернул его на месте и поскакал им навстречу.

Остальные участники окружили его, стали хлестать плетками и толкать с каким-то немыслимым азартом. Ударами рукоятки плети он отогнал того, который особенно сильно наседал на него. Биргитта плотно прижалась к его груди, так как более всего боялась очутиться под копытами разъяренных коней. Близость ее тела невероятно возбудила афганца.

Для этого кочевника, которому раньше приходилось заниматься любовью лишь с женщиной, закутанной в свои одеяния, прикосновение этого голого тела с белой кожей было чем-то немыслимым, невообразимым. Его плоть буквально сама выскочила из одежды. Но коротышка был зажат противниками с двух сторон. Один из них наклонился и схватил Биргитту за ногу. Потеряв равновесие, молодая женщина чуть не свалилась с лошади, но ее похититель вовремя подхватил ее. Став на стремена, он ударил рукоятью своей плетки по лицу афганца, державшего Биргитту за ногу. Тот разжал руку и тяжело рухнул с коня. В течение нескольких секунд всадник оставался один.

Его пальцы впились в бедра молодой немки. Он ее приподнял, прижал к своей груди и повалил на себя. Ей показалось, что в нее вошел раскаленный металлический прут. Афганец испустил победный клич. Со всего размаху он хлестнул Биргитту плеткой по спине. Но сделал это без злобы, словно стеганул своего коня.

Испытав обжигающую боль со всех сторон, Биргитта громко закричала. Связывавшая ее щиколотки веревка не позволяла ногам раздвинуться. Из-за этого всадник не мог проникнуть в нее до конца. Он вытащил из голенища сапога кинжал и одним махом освободил ноги немки.

У Биргитты перехватило дыхание. Ей казалось, что сейчас афганец просто разорвет ее пополам. Не выпуская плетки, он яростно сжимал ладонями ее груди.

Остальные всадники гарцевали вокруг него и не вмешивались. Таковы были правила игры.

Лошадь поднялась на дыбы, и всадник вошел в Биргитту еще глубже. Прыжки животного только усиливали наслаждение, испытываемое афганцем. Вдруг он глухо зарычал и сразу же оторвал Биргитту от себя. После этого он безжалостно бросил ее на землю и, нахлестывая коня, поскакал прочь. Оглушенная, отупевшая от боли и страха, Биргитта, как в каком-то кошмаре, услышала вопли толпы:

– Вардар! Вардар!

Она сжалась в комок. По ее ногам текла кровь. Она с ужасом увидела, как всадники снова устремились к ней. Дикие и бесчеловечные.

Малко опустил бинокль. Лицо его было мертвенно-бледным.

– Это дикари, – сказал он глухим голосом. – Настоящие дикари.

Локтем одной руки он прижимал к себе "ли-энфилд", купленный на базаре четыре дня тому назад. В ствол винтовки был загнан патрон. Там, вдалеке, всадники скакали на своих конях, ведя между собой борьбу за обладание Биргиттой.

Малко приложил винтовку к плечу, целясь в полковника Курта Пильца, который стоял рядом с полем, где происходила игра "Буз-Каши".

Холодный голос Томаса Сэндса остановил его:

– не делайте глупостей. Я вовсе не желаю, чтобы за нами бросилась в погоню вся афганская армия. И потом, этим вы ничего не измените. Здесь нужен пулемет.

Американец, Малко и Якуб находились на другом берегу реки, укрывшись за маленьким скалистым мысом, господствовавшим над открытой равниной, где всадники соревновались за право обладания Биргиттой. По прямой расстояние до них не превышало 400 метров. Но чтобы добраться туда пешком, понадобился бы целый час. Пожалуй, только Якуб наблюдал за игрой "Буз-Каши" без малейшего волнения. Если говорить о жестокости, то он видел и не такое. И потом, думал он, для девицы это не так уж и неприятно...

С точки зрения афганцев, иностранки, которые показывают всем свои ноги и свои лица, могут быть лишь проститутками...

– Смотрите, – сказал Малко.

Он очень сожалел, что пришел сюда. Будучи лишенным возможности вмешаться, он с ужасом наблюдал за этой зверской забавой.

Один из всадников, стоя на стременах, прижимал Биргитту к себе, окруженный остальными "игроками". На него сыпались удары плеток. Но афганец держался стойко. Хлестнув последнего противника по лицу, он уже собрался положить Биргитту к себе на седло, когда перед ним с кинжалом возник гигант.

Мощным ударом он вонзил клинок в шею своему сопернику. Тот завопил и выпустил Биргитту из рук. Гигант успел схватить ее в охапку. Несколько секунд она оставалась прижатой к боку коня, и ему никак не удавалось положить ее на седло. Наконец с торжествующим воплем он поднял ее одной рукой словно трофей, впившись пальцами в ее живот.

При виде крови афганцы, казалось, совсем обезумели. Трое всадников устремились вперед, стегая друг друга плетками и пытаясь оттеснить соперников при помощи коней. Один из них, ослепленный ударом плетки по глазам, резко остановился, другой упал с лошади, но третьему удалось ухватить веревку, которой были связаны запястья Биргитты. Он подал коня назад и дернул веревку на себя.

Гигант, держа руки между ног немки, не выпускал добычу. Напротив, он вцепился в нее еще сильнее. Повиснув между двумя конями, буквально разрываемая на части, Биргитта вопила, как безумная.

К ним приблизился еще один всадник и стал хлестать плеткой руку гиганта, чтобы заставить его выпустить добычу. Но удары приходились только по животу, ягодицам и бедрам немки. Рыча от вожделения, гигант продолжал тянуть ее к себе, не обращая внимания на сыпавшиеся на него удары. Кушан предпочел бы, чтобы его жертва оказалась разорванной на части, нежели выпустить ее из рук.

К счастью, лошадь того, кто держал ее за запястья, вдруг прыгнула в сторону. Потеряв равновесие, всадник разжал руку, чтобы не вылететь из седла. Гигант тут же поднял Биргитту и бросил ее на себя с какой-то дьявольской точностью. На этот раз ей показалось, что она разламывается пополам. Ее живот представлял собой сплошную жгучую рану. Встав на стремена, гигант изо всей силы прижал ее к себе. Остальные всадники гарцевали вокруг в адской сарабанде, до безумия возбужденные при виде этого звериного совокупления.

Гигант поскакал галопом прямо перед собой. Ему не нужно было делать никаких телодвижений: скачки лошади подбрасывали Биргитту вверх и опускали ее на него с регулярностью метронома. В пароксизме наслаждения он хлестал ее спину плетью. Биргитта была уже не в состоянии кричать. Она испытывала нестерпимую боль во всем своем истерзанном теле. Никогда до этого она не могла подумать, что мужчины могут овладевать женщиной с такой яростью, с такой звериной дикостью, без всякого намека на жалость, не говоря уже о нежности. Однако сами моменты близости стали для нее своеобразным облегчением по сравнению с тем, что происходило до и после этого.

На полной скорости они промчались мимо полковника Пильца, неподвижно стоявшего возле своего джипа. По выражению его лица, отмеченного болью и злобой, она вдруг поняла, почему он решил подвергнуть ее такому жестокому наказанию. Он как бы предавал анафеме собственную страсть, отделял ее от своего тела и изгонял из своего сердца. Для этого он превратил ее в игрушку для этих всадников.

Тем временем гигант оторвал ее от себя и бросил на землю. На этот раз Биргитта упала на спину с широко расставленными ногами. В ее ушах раздался дикий крик очередного насильника.

Всадники скакали вокруг, образовав плотное кольцо. Такое плотное, что никому из них не удавалось ее схватить. Сжавшись в комок, она громко кричала. Копыто одной из лошадей ударило ее по левой руке, перебив предплечье. Одному из всадников удалось схватить ее под мышки и протащить вперед несколько метров. Ступни ее волочились по земле, а голова упиралась в седло. В ногу ей вонзилась шпора.

Щелканье плеток в воздухе и крики людей оглушали ее. Новому обладателю никак не удавалось затащить ее на седло. Ноги ее повисли в воздухе, и она снова закричала. Никто из всадников не обратил на это внимания, как если бы она в самом деле была безголовой тушей козла во время обычной игры "Буз-Каши".

Пытаясь вырваться, она сумела зацепиться ногой за стремя. Афганец издал радостный вопль. Но радость была недолгой. Рядом оказался другой участник, который схватил Биргитту за вторую ногу. Разрываемая на части, она опрокинулась назад, и ее голова и плечи стали биться о землю. Оба всадника скакали параллельно, яростно нахлестывая друг друга плетьми.

Биргитте казалось, что ее ноги сейчас оторвутся от тола. Внезапно первый афганец резко свернул вправо. Какую-то долю секунды она чувствовала, как ее бедренные суставы рвутся, и подумала, что сейчас умрет. Затем один из всадников отпустил ее. Она сильно ударилась головой о землю и потеряла сознание.

Курт Пильц оказался в прицеле винтовки Малко.

– Нет!

Цеэрушник был так же бледен, как и Малко. Даже Якуб казался несколько потрясенным и нервно облизнул свои усы. Если бы Малко выстрелил, то в погоню за ними пустились бы кушаны и армия. Иначе говоря, они уже могли заказывать себе место на кладбище.

– Если я оставлю все это безнаказанным, – сказал Малко, – то я навсегда лишусь сна.

Томас Сэндс тряхнул головой. При виде этих диких зверств его тоже чуть не вырвало.

– Они не станут ее убивать, – сказал он. – Кроме того, то, что мы должны осуществить здесь, в Афганистане, гораздо важнее судьбы этой Биргитты. Вы это сами понимаете. Я вам обещаю, что вы не уедете из Афганистана, не расквитавшись с ними за все.

Малко не в силах был оторвать глаз от жуткого спектакля. Там, вдалеке, тело Биргитты переходило из рук в руки, несколько секунд оставалось лежать на спине лошади, потом снова падало на землю. Несколько раз ему казалось, что эта до безумия жестокая игра прекратилась. Лишившись чувств, молодая женщина лежала на земле и не двигалась. Но афганцы ударами плети вновь приводили ее в чувство, и все начиналось сначала. Полдюжины всадников ее уже "выигрывали". Но ни один из них не владел ею дважды. В стороне неподвижно, как каменное изваяние, стоял полковник Курт Пильц.

"Есть долги, которые настоящий джентльмен не должен прощать", подумал Малко. Как это было несколько лет назад в Рио-де-Жанейро, где ему впервые в жизни пришлось убить человека.

Тем временем адская сарабанда продолжалась. Еще один всадник взвалил Биргитту на своего коня. Малко опустил ствол винтовки, преисполненный горечи и леденящей душу ненависти.

Биргитта превратилась фактически в бесчувственную куклу, покрытую кровью и синяками. Когда она приходила в сознание, колющая боль в ее сломанной руке накладывалась на режущую боль в животе. Она даже потеряла счет уже изнасиловавшим ее. Все они делали это с одинаковой жестокостью, без какого-либо проявления человеческих чувств. Она была для них всего лишь желанной ставкой в этой жестокой средневековой игре.

Лихорадочный стук крови в ее висках смешивался со стуком копыт. Всадники продолжали скакать вокруг нее, сражаясь друг с другом все с тем же фанатизмом, держа плети в зубах и пристав на стременах. Они тоже платили тяжкую дань божеству Буз-Каши. Двое валялись мертвыми на земле, убитые ударами кинжала. Трое других выбыли из игры, получив тяжелые ранения.

– Беггер! Беггер! – кричал кто-то совсем рядом с ней. Два афганца скакали во главе группы всадников... Они безжалостно хлестали друг друга. Биргитта смотрела, как два новых палача приближаются к ней. Она была уже не в состоянии сопротивляться и лишь желала одного – умереть. Оба коня проскакали совсем рядом, чуть не задев ее. Но ни одному из всадников не удалось поднять ее к себе на седло.

Третий подхватил ее на всем скаку, уцепившись за веревку, связывающую ее запястья, и поставил на ноги. Ей казалось, что руки ее сейчас оторвутся от тела. С ее спины и плеч будто сорвали кожу. К ним приблизился гигант. Его конь поднялся на дыбы. Резким ударом плети он вынудил того, кто держал Биргитту, выпустить ее. Слишком ослабевшая, чтобы держаться на ногах, она упала на землю.

Произошла общая свалка. Крики людей смешались с ржанием лошадей. Многие игроки уже выбились из сил. Кроме того, Биргитта уже не была такой соблазнительной, как вначале. И не будь здесь полковника Пильца, игру бы уже прекратили. Все, кроме вождя племени, гиганта Тафика.

Он вдруг снова загорелся и захотел еще раз овладеть чужеземкой.

Тафик изо всех сил натянул поводья. Его конь встал на дыбы и ударом копыта выбил из седла того всадника, который находился ближе всего к Биргитте. Остальные, чтобы не раздавить ее, расступились. Гигант полностью свесился на левый бок коня, балансируя на одном стремени. Плетку он держал в зубах, тело его почти касалось земли. Другие всадники, видя, как он приближается, завопили:

– Вардар! Вардар!

Он подхватил Биргитту на всем скаку и вместе с ней одним махом вскочил в седло, бросив молодую женщину перед собой спиной вверх так, что шея коня оказалась у ней между ног.

Опьяневший от возбуждения, он сбросил с себя одежду. Другие всадники скакали по обе стороны от него, испуская восторженные вопли и разделяя с ним его радость.

Гигант встал на стременах. Размахнувшись, он хлестнул плеткой по ее спине, так как ему претила близость с бесчувственным телом, и Биргитта отреагировала на этот удар. От сильной боли она попыталась выпрямиться.

Афганец резко наклонился вперед, как бы желая приласкать своего коня, быстро направил свою плоть между ягодицами молодой женщины и навалился на нее всей своей тяжестью.

Вопль молодой немки заглушил крики других участников игры. Без малейшей жалости гигант завершал свою кавалькаду, проникая в нее все глубже и глубже. Очень быстро он испытал наслаждение. Почти одновременно раздался сухой хлопок. Полковник Пильц выстрелил из своего пистолета в воздух, извещая о конце игры. Гигант замедлил бег коня и шагом вернулся к палаткам.

Возбуждение сразу спало. Другие участники с радостным видом окружили гиганта. Тот положил Биргитту поперек седла так, что ее голова и ноги свешивались но обе стороны коня. Гигант испытывал гордость от того, что оказался сильнее всех и дважды выигрывал ее.

Его жена, та самая кушанка, которая раздевала Биргитту, радостно приветствовала его поднятым ружьем и тоже выстрелила в воздух.

Полковник Пильц молча смотрел на неподвижное и истерзанное тело Биргитты. Потом своим единственным глазом он взглянул на гиганта. Тому показалось, что другой его глаз, искусственный, был более человечным.

– Она мертва, – пробормотал он.

Сердце Биргитты не выдержало. Ослабленное гашишем и другими наркотиками, оно не смогло перенести все эти мучительные испытания. Курт Пильц глубоко вздохнул.

– Закопайте ее, – сказал он. Затем он повернулся и большими шагами направился к русскому джипу.

Глава 14

Вонь была такая, что Малко решил выйти из "тойоты", чтобы посмотреть, сколько там трупов гниет в темноте. Запах привел его к проему в стене: это была общественная уборная, где скопились горы экскрементов. Афсане очень удачно выбрала место для встречи. Здесь никто их не побеспокоит. Если она придет на это свидание.

Прежде чем найти этот участок черной, как гуталин, дороги на берегу высохшего русла реки Кабул, Малко пришлось покрутиться на машине среди нагромождения новостроек в северной части города.

В нескольких метрах от него прогромыхал автобус. Малко снова сел в машину. Примостившись на корточках на заднем сиденье, Лал ждал его, держа на коленях пачку динамитных палочек и но выпуская изо рта свой неизменный окурок. Спокойно, словно епископ во время богослужения, Малко загнал пулю в ствол своего сверхклоского пистолета, засунутого между передними сиденьями машины. Ужасная смерть Биргитты придала новый смысл его миссии. Он должен сделать все возможное и невозможное, чтобы завладеть генералом Линь Бяо.

И это не только ради того, чтобы выполнить задание ЦРУ... Его единственным шансом было содействие Афсане. Король возвращался к Кабул завтра. Значит, решение будет принято в самое ближайшее время.

Он услышал, что кто-то царапается в дверцу машины, и сразу весь напрягся. В темноте он различил чей-то силуэт и осторожно достал пистолет. Силуэт встал перед капотом. Малко включил фары и сразу узнал Афсане. На этот раз она была без чадры. На ней была синяя туника и подобранные ей в тон брюки.

Она открыла дверцу и села рядом с ним. Ее большие глаза казались напуганными еще больше, чем обычно. Она сразу же повернулась лицом к Малко и припала к нему губами, пропитанными ночным холодом. Вся дрожа, она прижалась к нему.

– Я не должна была приходить, – пробормотала она, отстранившись от него.

Он не понял, думала ли она при этом о грозившей ей опасности или о своих личных чувствах.

– Я рад, что вы пришли, – сказал он. – Вы узнали что-нибудь новое?

– Да, узнала, – прошептала она. – В отношении этой... девушки. Она находится в спецтюрьме Национальной безопасности, рядом с гостиницей "Наджиб". Ее допрашивал сам полковник Пильц.

Сердце Малко сжалось.

– Сегодня утром она умерла, – сказал он. – И мы уже ничем не можем ей помочь.

Он быстро рассказал ей все, что там произошло. В сильном волнении Афсане закусила губу.

– Что касается человека, которого вы ищете, – сказала она. – Он находится под охраной полковника Пильца. А тот получает приказы непосредственно из королевского дворца. Говорят, что его собираются передать русским. Правда, ходят слухи, что его уже похитили американцы. То есть вы, не так ли?

Она смотрела на него блестящими глазами.

– Да.

– Есть один человек, который мог бы вам помочь, – сказала она. – Это тот афганец, если вы помните, который был со мной на танцах. Валли Гохар. Он работает с моим дядей, генералом Арфаном. Я говорила с ним по поводу вашего дела.

У Малко волосы на голове встали дыбом.

– Но...

– Вы можете не бояться, – перебила его она. – Меня он не предаст. Он надеется, что я, в конце концов, выйду за него замуж. Он говорит, что знает, когда и где генерал передаст этого китайца русским.

– И он вам это сообщил?

– Нет. Он хочет встретиться с вами.

– Зачем?

– Чтобы получить от вас кое-что за эти сведения.

– Что? Деньги? Афсане улыбнулась.

– Нет. Ему нужна одна женщина. Американка, в которую он безумно влюбился. Вы вроде бы видели его с ней как-то вечером в "Двадцать пятом часе".

Малко сразу же ее вспомнил. Это была та самая молодая женщина с большими серыми глазами, крупным красивым лицом и великолепной фигурой, которая отбивалась, когда ее хотели затащить в "понтиак"...

Он взглянул на Афсане, чтобы убедиться, не шутит ли она. Но молодая афганка была невероятно серьезной.

– Валли немного чокнутый, – сказала она. – У него много денег, и он думает, что может иметь все, что захочет. Кроме того, он принадлежит к очень знатному роду.

– Как зовут эту американку?

– Джиллиан. Если вам удастся ее уговорить, то приходите с ней завтра вечером в гостиницу "Спинзар". На седьмой этаж. Там есть зал, где музыканты исполняют афганскую музыку, каждый вечер с восьми до десяти. Валли Гохар будет там.

Малко был озадачен. Инстинктивно он испытывал абсолютное доверие к Афсане. То, что она предлагала ему, было не слишком опасно, пусть даже он и получит ложную информацию. Ведь не могло быть и речи о том, чтобы силой вырвать генерала Линь Бяо из рук тюремщиков...

– Спасибо, – сказал он. – Я попытаюсь найти эту Джиллиан.

– Переспите с ней, – с горечью посоветовала Афсане. – А уж потом просите об услуге. Она не сможет вам отказать.

Ее ревность поистине не имела границ. Малко взял девушку за руку, но она резко вырвала ее:

– Я не хочу вас больше видеть. Никогда!

А глаза ее говорили как раз об обратном. Малко вонзил в нее взгляд своих золотистых глаз, способных расплавить и вольфрам.

– Когда все это закончится, – сказал он, – мы непременно встретимся. А потом вы приедете, быть может, в Нью-Йорк.

Она с грустью покачала головой:

– Я никогда не вернусь в Нью-Йорк. Меня не выпустят из страны. Сначала я должна выйти замуж. Когда-нибудь, возможно, я побываю в Америке и встречу вас. Но вы наверняка будете уже с другой...

Малко подумал о пышных прелестях Александры. Афсане и ее огромные глаза вызвали в нем вдруг острое чувство безысходности... Он не ответил. Не стоит доставлять лишние страдания юной афганке, которая не сводила с него полных слез глаз.

– Прощай...

Вдруг она прильнула к нему в страстном поцелуе. Ее острый язык бесчинствовал в его рту, а дрожащий живот прижался к его животу. Когда он положил ей руку на бедро, она испустила стон...

Затем афганка резко отшатнулась от него и замерла, тяжело дыша, со сбившейся прической и жадным блеском в глазах. Одним движением она открыла дверь и выскочила наружу. Темнота поглотила ее, будто и не было на свете никакой Афсане.

Шрам на твердом, словно высеченном из камня, лице Томаса Сэндса стал еще заметнее. Американец был явно расстроен.

– Ничего у вас не выйдет, – вздохнул он. – Все пропало. Дэвид Уайз будет вне себя от ярости... Я хорошо знаю Джиллиан Денвер. У вас столько же шансов уложить ее в постель с этим афганцем, сколько у меня соблазнить папу римского.

Малко хотел сказать, что дела не так уж плохи. Дэвид Уайз звонил из Вашингтона в три часа ночи и был более или менее спокоен. История китайского лидера, оказавшегося в Кабуле, постепенно получила огласку. В посольствах поговаривали, что американцы "увели" его из-под носа у китайцев, что ЦРУ и на этот раз заслужило высшую оценку.

И все же Томасу Сэндсу пришлось сказать ему всю правду...

– Кто она, эта Джиллиан? – спросил Малко.

Американец вздохнул.

– Это очень приличная женщина, к несчастью. Вместе с мужем они решили прокатиться вокруг шарика на машине. Но попали в аварию. В их машину врезался грузовик. При ударе парию чуть не оторвало руку. Сейчас он находится в кабульской больнице. Джиллиан бьется, как тигрица, чтобы отправить мужа на операцию в Америку. Здесь ведь кость отпиливают ручной пилой, а для обезболивания используют колотушку... Она часто заходит в посольство. К сожалению, помочь ей в этом деле я бессилен.

Она написала всем своим друзьям. Денег ей едва хватает на еду, и афганцы это прекрасно знают... Если в она только захотела, не было бы никаких проблем.

Но она не захотела. И Малко знал об этом. Он встал и подошел к окну. "Мерседес" китайцев исчез. Очевидно, они разгадали уловку афганцев. И отыграли несколько очков. Никто не знал, однако, где находится генерал Линь Бяо. И жив ли он вообще...