Текст книги "Эхо вины"

Автор книги: Шарлотта Линк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 33 страниц)

– На кухне громко работал телевизор, и я ничего не слышала, – выговорила Вирджиния, как только снова обрела дар речи.

– Наверное, я помешал вам смотреть…

– Нет-нет. Я как раз его выключила.

– Понимаю, что по идее я должен был сначала позвонить, но…

Натан замялся, не закончив фразы, поэтому Вирджиния так и не узнала, что же помешало этому человеку сделать предупредительный звонок.

– Простите, пожалуйста, – смерила его взглядом Вирджиния, – но мне казалось, что вы еще на Скае. Честно говоря, я удивлена. Весьма удивлена.

– Это очень долгая история, – вздохнул Натан, и Вирджиния наконец сообразила, что по правилам этикета вообще-то нужно пригласить гостя, пусть и незваного, в дом.

– Проходите. Туда, на террасу. Я как раз сделала себе коктейль. Может быть, и вы хотите?

– Только глоток воды, пожалуйста, – попросил Натан, следуя за Вирджинией.

Они вышли на террасу и сели друг напротив друга. Хозяйка держала перед собой бокал лимонно-зеленоватого кюрасо, а Натан по-сиротски сжимал в руках стакан воды.

– Где же ваша жена? – осведомилась Вирджиния.

– В больнице, – ответил Натан. – Именно по этой причине нам пришлось уехать со Ская. Ливии нужно было в больницу, а тамошним врачам я не доверяю.

– Что с ней?

– Трудно сказать. Предположительно, сказался шок после перенесенной катастрофы. Или же у нее началась депрессия, я не знаю. Ливия внезапно замолчала, перестала есть и пить. Мне показалось, она полностью ушла в себя, в свой собственный мир, куда мне хода нет. К среде я понял, что, если ничего не предпринять, она погибнет голодной смертью. Поэтому в четверг с самого утра мы покинули Данвеган.

– Жаль, что никому из нас не пришло в голову позаботиться об этом раньше, – со вздохом произнесла Вирджиния. – После того что с вами произошло, Ливии просто необходима была помощь психотерапевта.

Натан кивнул:

– Да, это я виноват. Я не до конца понял тогда, что творится у нее в душе.

– Еще в тот день, когда я навестила вас у миссис О'Брайан, Ливия не понравилась мне. Она выглядела как… лунатик. Ничего удивительного, после такой истории… – Вирджиния помолчала. – Надо было отнестись к этому серьезнее. И что теперь, Ливия лежит в больнице здесь, в Кингс-Линне?

Ее внутренний голос вопрошал настойчиво и строго, почему же горе-путешественники так и не вернулись к себе в Германию, но идти на поводу у этой мысли Вирджинии не хотелось. Слава богу, что Фредерика не было дома.

– Да, в Кингс-Линне. Ливию положили в пятницу утром. Только там медсестрам удалось ее немного накормить, хотя она ослабела большей частью от обезвоживания. Ливию кормят через зонд, иначе никак. У нее полностью потеряно чувство голода.

– Кошмар! Я обязательно схожу к ней в больницу, завтра же.

– Она ни на кого и ни на что не реагирует, – грустно улыбнулся Натан. – Но если вы хотите навестить ее – чудесно. Быть может, это поможет ей вернуться к жизни… Она очень любит вас, Вирджиния. Она всегда говорила о вас с такой теплотой.

– Как вы нашли нас? – с некоторым усилием спросила женщина. – И зачем…

Вирджиния слегка смешалась, но Натан будто бы прочитал все ее мысли.

– Зачем мы приехали вслед за вами? Вирджиния, надеюсь, вы не думаете, будто мы с Ливией преследуем вашу семью. Дело лишь в том, что на обратную дорогу в Германию нам просто-напросто не хватает денег. Вы тогда так любезно одолжили нам небольшую сумму…

Фредерик, который стоял перед мысленным взором Вирджинии, наморщил лоб, однако не проронил ни слова.

– …и этих денег нам как раз хватило на билеты сюда. Если бы вы знали, как тяжело мне дался этот путь – отмахать столько километров на поезде со слабой, полностью безвольной женщиной на руках… Один добрый турист сделал нам одолжение и подбросил на машине до Форт-Уильяма, но там мне пришлось рассчитывать только на себя. Мы пересели на поезд до Глазго, и по прибытии нам пришлось переезжать с одного вокзала на другой. Представляете, как это было сложно в моей ситуации? Затем мы доехали до какого-то глухого полустанка и промыкались там полночи до первого поезда на Кингс-Линн. Мы приехали сюда рано утром в пятницу. Ночь на субботу я провел в какой-то гадкой ночлежке недалеко от больницы, и на это ушли мои последние деньги. Я прочно сел на мель. У меня нет больше ни гроша, Вирджиния.

– Как вы…

– Как я нашел вас? Логичный вопрос! В одном из шкафов там, на даче, лежало адресованное вам письмо. Видимо, вы когда-то захватили его с собой отсюда в Данвеган. На нем и стоял этот адрес. И тогда я подумал: а может быть…

Да уж, еще на Скае Вирджиния заметила, что ума и сообразительности Натану не занимать. У женщины начала болеть голова, пока еще слабо, еле ощутимыми толчками. Головную боль вызывали в первую очередь мысли о Фредерике.

– Надо думать, ваш муж не обрадуется, если застанет меня здесь? – усмехнулся Натан.

– Мой муж сейчас в Лондоне. Он вернется на следующей неделе.

– Он сразу же нас невзлюбил, – сказал Натан жалобно. – Ваш муж нам не доверяет. И ведь по большому счету это его право. Он считает нас чем-то вроде сорняков, репейника, надоедливых мух… Теперь наши с ним дороги пересеклись снова… – Натан помолчал несколько мгновений. – Вирджиния, самое страшное в моем положении это то, что у меня нет выбора. Иначе я ни за что не решился бы докучать вам всякими просьбами. Но мы… мы стоим на краю пропасти. У нас не осталось ничего, абсолютно ничего – ноль! В моем кармане нет ни единого пенни. Глоток воды, – он приподнял свой стакан, – тот, что я получил из ваших рук, вот и весь мой сегодняшний завтрак, обед и ужин. Ночевать мне придется, скорее всего, на скамейке в парке. Понятия не имею, что со мной будет дальше. А вы – единственная, кого я знаю в этой стране.

Женщине пришли на ум слова Фредерика, сказанные еще на даче, когда между супругами разгорелась очередная дискуссия о судьбе незадачливых мореходов.

«Послушай, Вирджиния, они в любой момент могут обратиться в германское консульство! Оно находится в Лондоне, – нетерпеливо прервал тогда Фредерик ее рассуждения по поводу отчаянного положения Натана и Ливии. – Консульства всегда помогают в подобных случаях. Они организуют для своих граждан возвращение домой, оформляют бумаги, утрясают все вопросы. Поэтому у твоих подопечных нет никакой нужды держаться за нас бульдожьей хваткой».

И вот теперь наступил самый подходящий момент для того, чтобы указать Натану его место. Надо просветить его насчет консульства, вложить ему в руку еще несколько фунтов, которых ему хватит на первое время, и объявить спокойным тоном, что семейство Квентинов снимает с себя дальнейшую ответственность за судьбу Муров. Но Вирджиния не сделала этого, и даже по прошествии долгого времени она так и не смогла объяснить себе почему.

Было ли тому причиной ее внутреннее одиночество? Или то, как смотрел на нее Натан? В его взгляде не было любопытства, а лишь живая человеческая заинтересованность.

– Спать на скамейке? Ну что вы, – сказала Вирджиния вместо того, чтобы показать Натану на дверь. – Ночи сейчас очень холодные. У нас есть гостевая комната. А теперь я приготовлю ужин, иначе у вас будет голодный обморок и вы тоже угодите в больницу, как и ваша жена.

– Я помогу, – ответил он, поднимаясь.

Когда Вирджиния возвращалась на кухню в сопровождении Натана, она боролась с тревожной мыслью о том, что впутывается в какую-то мутную, темную историю, что маленький ручеек проблем постепенно превращается в бешеный ревущий поток, и когда-нибудь она не сумеет противостоять ему.

Однако, к собственному удивлению, Вирджиния уже не жалела о пропавшем субботнем вечере и об украденном у нее одиночестве.

Воскресенье, 27 августа 2006 года

1

Решение ходить каждую неделю в воскресную школу Рейчел Каннингэм приняла совершенно самостоятельно. Никто в ее семье не был особенно религиозным. В первый раз посетить занятия ее уговорила подружка Юлия, которая регулярно ходила в церковь вместе с родителями. Полтора года назад Рейчел впервые пришла на библейский урок, и ей очень понравилось слушать занятные истории, петь хором и молиться вместе с другими детьми. И конечно же, она была в восторге от Дона.

Клара и Роберт Каннингэм поддержали решение дочери. Они сочли, что посещать воскресную школу было бы гораздо полезнее для нее, чем просто слоняться в выходной из угла в угол, время от времени приземляясь перед экраном телевизора.

Воскресная школа открывала двери с половины двенадцатого до половины первого дня. Весь учебный год родители по очереди отводили Рейчел на занятия, но к началу лета девочка уговорила их отпускать ее одну. Ведь ей как-никак уже восемь! Клара Каннингэм не очень-то обрадовалась тому, что у дочки прибавляется самостоятельности, но Роберт объяснил ей, что ребенок не может всю жизнь держаться за материнскую юбку и любая репетиция независимости пойдет маленькому человеку только на пользу.

В это воскресенье снова стало очень жарко, и отец объявил, что хочет поехать на море.

– Я беру с собой Сью. Поехали с нами, Рейчел! Купальный сезон заканчивается, и сегодня уж точно последний день, когда можно поплескаться в море. А?

Но девочка решительно помотала головой. Это немного расстроило Клару. С тех пор как на свет появилась Сью, Рейчел стала все чаще уклоняться от совместных семейных прогулок.

Она невзлюбила маленькую сестренку с первого же взгляда. С ревностью глядела она, как родители качают и тетешкают эту розовую куклу. Как же было жаль делиться с нею маминой любовью и папиным восхищением! Ведь раньше все это принадлежало только ей, Рейчел. Иногда она полностью замыкалась в себе, иногда старалась привлечь внимание родителей тем, что плохо себя вела и вредничала без особой причины.

Так было и этим воскресным утром. Рейчел вышла в пижаме из своей комнаты и спустилась по лестнице босиком, хотя мама сто раз говорила ей надеть тапочки, прежде чем скакать по холодному кафельному полу в прихожей и на кухне. Конечно же, дело дошло до громких препирательств, и Клара поняла, что дочка поступила так не из рассеянности, а специально, чтобы показать характер. Более того, как только Роберт с младшей дочерью ушел на пляж, настроение Рейчел сразу же пошло в гору, и она торжественно засобиралась на свое драгоценное занятие.

– Да ты вся просто сияешь, – окинув взглядом дочку, сказала Клара.

Рейчел кивнула.

– Сегодня приедет… – Едва не проговорившись, она быстро закусила губу.

– Кто приедет сегодня? – рассеянно переспросила мама. Ее мысли уже витали вокруг работы, которую ей предстоит сделать, когда дом опустеет.

– А, да так, один священник, – нашлась Рейчел. – Священник из Лондона покажет нам слайды про Индию!

Она бегло поцеловала мать:

– Пока, мамочка!

Клара закрыла за ней дверь и улыбнулась. Она так хотела поскорее остаться в одиночестве, ведь для того, чтобы написать статью в рубрику «Театральная жизнь», требуются тишина и покой. Клара подрабатывала внештатным корреспондентом в местной газетке «Линн Ньюс», и сегодня ей обязательно надо было рассказать о пьесе, которую она посмотрела по поручению редакции. Женщина уселась за стол с твердым намерением использовать тишину – такую непривычную для их семейного очага! – на полную катушку.

Работалось ей неплохо. Ни разу не зазвонил телефон, в комнате, несмотря на уличную жару, стояла приятная прохлада, и над улицами и садами Гэйвуда, семейного жилого квартала Кингс-Линна, царил полуденный покой. Лишь негромко щебетали птички, разок-другой пролаяла собака – вот и все. Отличные условия для творческой работы.

Пьеса Кларе понравилась, поэтому писать о ней было легко и приятно. В распоряжении матери семейства было не более полутора часов: Рейчел ушла в начале двенадцатого, значит, вернется она примерно без четверти час. После занятий она обычно бывает как шелковая (все по причине ее детской влюбленности в Дона), но при этом ее так и распирает от желания поделиться новостями. Нужно скорее писать, ведь когда дочка вернется, ее ни за что не удастся отослать в другую комнату со словами: «Детка, у меня нет времени, мне надо поработать!» Нет, сначала придется выслушать от Рейчел в мельчайших подробностях все, что сказал сегодня ее распрекрасный Дон.

После завершения работы Клара планировала схватить дочку в охапку, сесть в машину и помчаться вниз по главной улице в замечательно пахнущий вкусной едой павильончик «Фиш энд Чипс». Там она закажет себе и Рейчел по большой порции аппетитной жареной рыбы с картошкой. Затем они возьмут с собой теплые картонные коробочки и усядутся в парке на скамейку. Они будут весело болтать, поглощая еду. Рейчел любила, когда ей безраздельно принадлежал хотя бы клип из родителей, и была готова отправиться вдвоем с мамон или папой куда угодно, пусть даже в самый обыкновенный парк. Поэтому Клара всегда старалась посвятить каждую свободную минуту своему первенцу, своей старшей дочке, чтобы та не чувствовала себя обделенной вниманием.

Увлекшись работой, женщина не заметила, как пролетело время. Наконец ее пальцы набегались по клавишам. Клара поставила точку и устало откинулась на спинку стула. Необходимо было еще раз перечитать написанное, и уж затем можно отсылать текст по электронной почте в редакцию. Какая она молодец, написала статью так быстро!

Клара посмотрела на часы и озабоченно охнула. Надо же, уже второй час, а Рейчел все еще нет. Странно. После воскресной школы дочь обычно шла прямиком домой, не шатаясь просто так по улицам. А если ее зазывала в гости Юлия, то мама подружки тут же ставила Клару в известность. Может, сегодня та просто забыла позвонить?

Клару охватило сильное беспокойство. Она сбежала по ступенькам вниз, в гостиную, где стоял телефон, и набрала номер подружки Рейчел. К ее огромной радости мама Юлии сразу же сняла трубку.

– Алло, это Клара Каннингэм. Скажите, Рейчел у вас? Передайте ей, пожалуйста, чтобы она немедленно…

– Но Рейчел у нас нет! – перебила мать Юлии.

У Клары слегка перехватило дыхание.

– Как это нет? А где же Юлия?

– Она сегодня вообще не. ходила в церковь. У нее болит горло.

– Постойте… послушайте… моя Рейчел ушла на занятия И до сих пор не вернулась. А ведь уже второй час! Может, она заболталась с другими детьми?

– Да не волнуйтесь вы так, – успокаивающим тоном ответила собеседница. – Сегодня славная погода, и наверняка чья-нибудь мама решила угостить всех учеников мороженым. Так что, скорее всего, детишки нежатся сейчас где-нибудь на солнышке, забыв обо всем на свете! И даже о том, что их ждут дома. Они ведь такие рассеянные.

– Конечно, все возможно, – отозвалась Клара, но на самом деле ее тревога только нарастала. Рейчел очень обязательная девочка. Она практически всегда приходит в обещанное время… Или она опять решила потрепать матери нервы? Но ведь когда дочка уходила, настроение у нее было просто ангельское! – Видимо, мне придется самой дойти до церкви и узнать, в чем дело, – слегка изменившимся голосом заключила Клара.

Она бросила трубку, не попрощавшись. Надо скорее что-то делать, пока страх не парализовал ее полностью. Ее сердце колотилось как бешеное.

Клара выбежала на улицу. Она озиралась по сторонам, но дочери нигде не видела. Расстояние до церкви Клара преодолела почти бегом. Занятия в воскресной школе обычно проходили в маленьком домике, примыкавшем к главному зданию храма. Но, добежав до места, Клара обнаружила, что двери здания уже плотно закрыты и поблизости нет ни души – ни детей, ни их родителей. Регулярная служба закончилась уже полтора часа назад, и накаченная полуденным солнцем булыжная площадка перед храмом была мертвенно пуста.

– Боже мой, куда же она подевалась? – тревожно шептала Клара. – Господи, Боже правый, помоги мне ее найти! И как можно скорее!

Она принялась лихорадочно вспоминать фамилию человека, который проводил занятия в воскресной школе. Рейчел была от него без ума. Дон… А дальше? Упоминала ли Рейчел хотя бы раз его фамилию?

«Успокойся, Клара, успокойся, – мысленно твердила она себе, пытаясь унять возбужденное дыхание. – Успокойся и хорошенько подумай. Возьми себя в руки, нервы тебе еще пригодятся».

Главное теперь найти этого Дона и расспросить его. Ведь кто, кроме него, может сейчас помочь? Наверное, мать Юлии знает его фамилию и адрес.

Через пять минут она уже была у дома дочкиной подруги. Вся мокрая от пота, Клара дышала тяжело и неровно.

Открыв дверь, мать Юлии поняла без слов, что Рейчел так и не нашлась.

– Проходите в дом, – позвала она. – Вы уже побывали в церкви?

– Там никаких следов. Ни одной живой души.

– Только, пожалуйста, не накручивайте себя! – воскликнула хозяйка дома. – Наверняка скоро все объяснится. Вот увидите!

– Я хочу поговорить с учителем, – выдохнула Клара. – С Доном. Вы знаете его фамилию? Или, может быть, у вас есть его телефон?

– Его фамилия Эшер. Дональд Эшер. И телефон его у меня есть. Проходите же, проходите, можете позвонить прямо от нас.

Две минуты спустя Клара разговаривала с Дональдом. То, что она услышала, привело ее в полуобморочное состояние. Колени у Клары задрожали, все тело неприятно обмякло, и она ухватилась рукой за стол, чтобы не упасть в обморок.

– Рейчел сегодня не было в школе, – сообщил Дональд. – И ее подружки Юлии тоже. Впрочем, сегодня не пришло довольно много детей. Я решил, что, когда на улице такая хорошая погода, это вполне объяснимо.

– Как это… не было в школе? – прохрипела Клара. – Но я ведь сама отправила ее сегодня на занятия…

Эти слова явно взволновали Дональда, однако он первым делом попытался успокоить испуганную женщину:

– Может быть, Рейчел и Юлия решили сегодня пропустить службу, и вместо этого…

– Юлия лежит дома с больным горлом! – перебила его Клара. – Они с Рейчел сегодня вообще не виделись. Обычно в воскресенье девочки встречаются лишь на ваших занятиях, поскольку перед этим Юлия посещает церковь вместе с родителями.

– Пожалуйста, успокойтесь! Не думайте сразу о плохом, – попросил Дональд. – Ведь детям невдомек, как сильно мы из-за них порой волнуемся. Может быть, она пошла куда-нибудь в парк, замечталась и не заметила, как пролетело время!

Нет, этого быть не могло. Абсолютно точно. Клара знала свою дочь лучше, чем Дон. Рейчел не могла сидеть и мечтать на скамейке парка в одиночестве. И если бы она по какой-то причине решила пропустить воскресную школу, то непременно вернулась бы домой. И сейчас она играла бы в саду у дома или трепала матери нервы, добиваясь, чтобы ей разрешили посмотреть телевизор.

Клара положила трубку, не попрощавшись с Дональдом, и повернулась к матери Юлии.

– Можно, я еще мужу позвоню?

– Само собой разумеется!

Мать Юлии тоже начала волноваться. Из другой комнаты выглянул ее муж, из третьей показалась сама Юлия. Горло девочки, несмотря на жару, было обмотано толстым шерстяным шарфом.

– Пожалуйста, звоните всем, кому считаете нужным.

Клара набрала номер Роберта. В трубке, кроме его голоса, раздавались звуки многолюдного пляжа, чьи-то голоса и смех, а также хныканье Сью.

– Роберт, пожалуйста, возвращайся домой. Скорее! Рейчел пропала.

– Что значит пропала?

– Пропала – значит пропала! Ее нигде нет!

Несмотря на отчаянные попытки сдержать слезы, Клара все-таки расплакалась.

– Роберт, немедленно приезжай!

Муж задавал ей какие-то вопросы, но она была уже не в состоянии говорить. Телефонная трубка выскользнула из ее дрожащих рук. Мать Юлии подхватила Клару под руки и довела до кресла. Сжавшись в комок, испуганная женщина молча сидела в кресле, пока отец Юлии не взял ее за плечи и не заставил выпить несколько глотков коньяка.

Спиртное обожгло губы и язык Клары, и она немного пришла в себя, но так и сидела, словно каменная, тупо уставившись в противоположную стену.

Силы ее были на исходе, в душе зияла громадная ледяная пустота. Какое-то время несчастная мать просто не могла пошевелиться.

2

В воскресенье Натан Мур появился на кухне лишь в поистине второго дня. Вирджиния сидела за столом, ела йогурт и листала глянцевый журнал. Три часа назад она говорила по телефону с Фредериком, и тот немного рассказал ей о приеме, на котором побывал накануне вечером и повстречался с несколькими важными персонами.

– А как прошла твоя суббота?

– Нормально, – беззаботным тоном ответила Вирджиния. – Ким пошла на детский праздник с ночевкой. В кои-то веки мне удалось побыть одной, абсолютно одной. Это было просто здорово.

Фредерик рассмеялся:

– Вирджиния, я не знаю ни одного человека, который любил бы одиночество больше, чем ты!

С самого начала было совершенно ясно, что говорить мужу о неожиданном появлении Натана ни в коем случае нельзя. Опять закрутились бы водовороты споров, пререканий и недовольства, и Фредерик запальчиво заявил бы ей, что именно такое развитие событий он и предсказывал. А если бы он узнал, что Натан остался в их доме и спит сейчас в гостевой комнате, то… У Вирджинии не было ни малейшего желания вступать с мужем в очередные баталии. Она сказала себе, что ее маленькая ложь пойдет ему только на пользу – он не будет попусту трепать себе нервы. До следующей среды еще есть время. Когда Фредерик вернется, Натана здесь и близко не будет, поэтому сообщать мужу об этом визите не имеет никакого смысла.

– Доброе утро, – хрипловатым со сна голосом поприветствовал Натан.

Вирджиния не смогла сдержать смеха:

– «Доброе утро»! Уже половина второго! Вы проспали полдня!

– О боже. Уже полвторого? – Натан взглянул на кухонные часы. – И в самом деле. Я отключился, потому что чертовски устал от переезда с больной Ливией на руках. Это отняло у меня все силы. Устал как собака.

– Выпьете чашечку кофе?

– С огромным удовольствием!

Он сел за стол, глядя, как Вирджиния набивает фильтр молотым кофе и включает кофейную машину. Вчера вечером было то же самое. Вирджиния готовила ужин, а Натан сидел за столом и следил за ее движениями. Но женщину это не раздражало. Скорее, ее бесило, когда посторонние брались хозяйничать на ее кухне. Натан развлекал Вирджинию рассказами о своей яхте, и женщина удивлялась неизвестным ей доселе профессиональным морским словечкам, то и дело звучавшим в речи гостя.

Во время ужина Вирджиния задала Натану вопрос, который действительно интересовал ее.

– Вы сказали, что являетесь писателем. Что же вы пишете?

– Детективы.

– О! В самом деле? Здорово… я обожаю детективы. Натан с некоторым усилием оторвал взгляд от своей тарелки.

– Вы замечательно готовите, Вирджиния! В жизни не ел такой божественной еды.

– Ладно вам. Просто в последние дни вы жили впроголодь, вот и все. Сейчас даже самая грубая пища покажется вам невероятно вкусной.

– Нет. Позвольте с вами не согласиться. – Безо всяких переходов Натан вдруг вернулся к предыдущей теме. – Очень многим нравится читать детективы. К счастью для меня.

– Значит, ваши романы имеют успех?

– Да, можно и так сказать.

– А они переведены на английский?

– К сожалению, нет. А по-немецки вы, конечно же, не читаете?

– Нет. – Вирджиния рассмеялась. – По-немецки я не знаю ни слова.

Она собиралась расспросить Натана еще кое о чем и мысленно упражнялась в дипломатии, подбирая подходящие слова. Но этот человек снова проявил свою удивительную способность угадывать мысли, что в очередной раз смутило Вирджинию.

– Вы, наверное, думаете, что популярный писатель по определению не может быть гол как сокол?

Вирджиния смущенно пожала плечами:

– Предположим…

Натан взглянул на нее глазами, полными грусти:

– Понимаете, Вирджиния, я не из тех людей, кто четко планируют свою жизнь и просчитывают каждый шаг наперед. Я живу здесь и сейчас. Что я зарабатывал, то сразу тратил. Путешествия, пятизвездочные отели, дорогие подарки Ливии, крутые рестораны… Деньги как приходили, так и уходили. А затем… затем мы продали все, что у нас было, и вложили все средства в покупку яхты. На время кругосветного путешествия мы решили жить только случайными заработками. Правда, у нас еще было кой-какое золотишко, и в случае крайней необходимости я отнес бы его в ломбард или в скупку. Но и его безвозвратно отняло море. Вот так.

– Это кругосветное путешествие…

– …должно было дать мне материал для новой книги.

– Для нового детектива?

– Да.

– Но ведь в Германии ваши книги, наверное, еще продаются? Тогда…

Натан понял ее с полуслова:

– Тогда я снова когда-нибудь буду при деньгах. Ясное дело! Вирджиния, то, что сейчас я нищий, не означает, что я буду нищим всегда. Но сегодня… Ничего не поделаешь, у нас нет ни дома, ни квартиры, ни мебели. Со счетов в банке снято все до цента. Когда-нибудь на них снова поступят деньги, но, естественно, это произойдет не сегодня и не завтра.

Снять со счетов все до цента… Вирджиния представляла себе, как оценил бы Фредерик подобное легкомыслие, сколько колкостей он наговорил бы Натану по этому поводу. Да, какое все-таки счастье, что в эти выходные мужа нет дома!

Вчера после ужина Натан сразу же отправился спать. Было видно, что он устал настолько, что едва держался на ногах. У него даже глаза покраснели от переутомления.

Проспав пятнадцать часов, он выглядел совершенно другим человеком. Свежим, отдохнувшим, спокойным. Его загорелое лицо не казалось уже таким вялым и обескровленным, как вчера вечером.

– Выспался всласть, – с улыбкой сообщил он. – Давно мне не удавалось отдохнуть как следует. Ведь с того самого момента, как случилось несчастье, я спал лишь урывками.

Вирджиния поставила перед ним чашку дымящегося кофе и села напротив.

– Я очень рада, что вы чувствуете себя лучше. Вы поедете сегодня в больницу к Ливии?

– Да, пожалуй. Хотите поехать со мной?

– Сегодня мне нужно забрать дочку с детского праздника, – с сожалением в голосе отозвалась Вирджиния. – Скорее всего, я смогу навестить Ливию только завтра.

– Чудесно. Думаю, она обрадуется.

Натан внимательно оглядел пространство кухни:

– Что же вы делаете тут целыми днями, Вирджиния, к тому же в полном одиночестве, без мужа? Вы просто фантастически готовите, я уже говорил вам об этом вчера. Но ведь вы не стоите у плиты круглые сутки, верно?

Такой вопрос застал ее врасплох. Если бы его задал другой человек, Вирджиния сочла бы подобное любопытство невежливым. Но в глазах Натана был виден неподдельный интерес.

– Конечно, я не торчу целыми днями на кухне. Но я почти постоянно дома. Или неподалеку, в парке. Мне очень хорошо здесь.

– Вместе с вашей маленькой дочерью.

– Да. Понимаете, я нужна Ким. И в первую очередь потому, что ее отец так редко бывает дома.

– Ваш муж политик?

Поразительно, он угадал даже это!

– Да, он немного занимается политикой. Откуда вы знаете?

– В поезде, на пути сюда, я кое-что прочитал о нем в газете. Он хочет занять кресло в нижней палате парламента.

– Да, при определенных усилиях с его стороны он, наверное, сумел бы…

– Но тогда вы будете чувствовать себя еще более одинокой.

– Я не чувствую себя одинокой.

– Вы не чувствуете себя одинокой, постоянно пребывая лишь в обществе семилетнего ребенка? Ни за что не поверю.

– Нет, не чувствую.

Этот разговор стал неприятен Вирджинии. И кто он такой, что она должна оправдываться перед ним?

– Ваша дочь скоро вырастет. Она вылетит из родительского гнезда, и у нее начнется своя жизнь, а вы останетесь совершенно одна в этих мрачных стенах, окруженных гигантским лесопарком, среди этих деревьев-великанов, из-за которых не видно даже неба.

Вирджиния натянуто улыбнулась:

– Зачем вы все преувеличиваете? Натан, мне…

Ей снова стало трудно дышать. Как вчера, когда она стояла в окружении любопытных мамаш. Этот человек зачем-то лез к ней в душу. Специально или нет, но он переступил невидимую запретную черту.

Натан порылся в кармане своих брюк и достал оттуда какое-то фото. Вирджиния не сразу разглядела, кто был изображен на этой маленькой, слегка помятой карточке.

– Вот что я нашел вчера в моей комнате. В самом нижнем ящике комода. Там лежала целая куча фотографий, аккуратно разложенных по конвертам.

Вирджинии потребовалось несколько секунд, чтобы переварить тот небрежно-равнодушный тон, с которым это было сказано.

– А вы всегда шарите по чужим шкафам? – выговорила она наконец.

Натан оставил этот вопрос без внимания: Он невозмутимо разглядывал фотографию.

– Итак, это вы, – возвестил он. – Лет пятнадцать тому назад, не так ли? Здесь вам где-то двадцать с небольшим, насколько я могу судить.

Он протянул Вирджинии фото. На нем беззаботно смеялась молодая женщина, одетая в длинную цыганскую юбку и футболку с бахромой на подоле и рукавах. Красивые волосы длиной до талии мягкими прядями спадали ей на грудь. Она сидела на Испанской лестнице в Риме среди десятка других туристов, и ее глаза излучали блаженство и счастье.

– Двадцать три, – глухо произнесла Вирджиния. – На этой фотографии мне двадцать три года.

– Рим, – улыбнулся он. – Рим, лето…

– Весна, – буркнула женщина. У нее в горле неприятно запершило. Вспоминать про Рим она совсем не хотела. Она желала только одного – чтобы этот человек как можно скорее исчез и оставил ее в покое.

Вирджиния резко выдвинула свой стул и вскочила.

– Натан!

Он потянулся через весь стол и мягким движением взял фотографию из ее рук.

– Я не могу наглядеться на это фото, – шептал он. – И со вчерашнего вечера меня занимает один-единственный вопрос… Где сейчас эта живая, энергичная хохотушка? Куда она пропала? И почему?

Вирджиния внутренне негодовала, однако это чувство так и не переросло в настоящую ярость.

Этот человек зашел слишком далеко! Адрес он, видите ли, раскопал в ящиках чужого комода. Явился сюда вслед за хозяевами дачи, уложил жену в местную больницу, рассчитывая, что при таких обстоятельствах Квентины не откажут ему в приеме. И этот расчет оказался верным.

Едва переступив порог комнаты, предоставленной ему для ночлега, он снова ринулся рыскать по шкафам, совать нос в дела, которые его совершенно не касаются… И эти провокационные вопросы… Кто дал ему право задавать их? Даже старый, испытанный друг не всегда решится произнести некоторые вещи вслух. А он-то кто такой? Чужак! Беспардонный наглец!

Равнодушно, с милой улыбкой на губах, он ранил ее в самую душу. А все потому, что она с самого начала проявила себя слишком кроткой.

Может быть, в сложившейся ситуации есть и ее вина? Но ведь она всего лишь хотела поддержать несчастных людей, неожиданно попавших в беду. Ливия, молодая привлекательная женщина, неделю работала на Квентинов в Данвегане, показала себя трудолюбивым и скромным человеком, поэтому Вирджинии захотелось помочь ей в трудную минуту. Сама-то Ливия, в отличие от своего мужа, не проявила никакой навязчивости. Она лишь с благодарностью приняла то, что предложила ей Вирджиния – например, ту же одежду. Поселившись на даче Квентинов, она наверняка не вынюхивала там чужих секретов, да и в Норфолк поехала не по своей воле, а потому, что ее в невменяемом состоянии потащил за собой муж. Не будь Натана, Ливия вне сомнений постаралась бы как можно быстрее вернуться домой в Германию.