Текст книги "Эхо вины"

Автор книги: Шарлотта Линк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 33 страниц)

4

Больше всего на свете Дженни хотелось плакать. Так бы упала на кровать и рыдала бы весь день напролет. Она проторчала в магазине канцтоваров аж до пяти вечера, а тот добрый волшебник так и не появился. Владелец магазина злобно накричал на нее за то, что она без конца трогает пригласительные открытки, но не покупает их. А ведь она бралась за них очень аккуратно, чтобы ничего не порвать и не испортить, и никаких жирных пятен на карточках она не оставляла. В магазине было полно народу – прохожие прятались от дождя. Дождь и в самом деле был страшный, поливало как из ведра. Может быть, тот дяденька не пришел лишь потому, что не решился выйти из дому в такую ужасную погоду? Наверное, он подумал, что и Дженни не пойдет на улицу под таким дождем. Но, может быть, мужчина рассердился на нее из-за того, что на прошлой неделе она не сразу согласилась на поездку к нему? В конце концов, это он собирался оказать ей услугу, а не наоборот.

Около пяти часов вечера она все еще стояла перед стойкой с открытками, и у владельца магазина лопнуло терпение.

– Слышишь, ты, юная леди, с меня хватит! – раздраженно воскликнул он. – Здесь тебе не зал ожидания для детей, которые не знают, куда себя девать. Либо немедленно покупай что-нибудь, либо убирайся подобру-поздорову! И по возможности быстрее!

У нее с собой был весь запас карманных денег. Поскольку мама выдавала ей на личные расходы совсем чуть-чуть, и не регулярно, а только тогда, когда у нее появлялись небольшие излишки и хорошее настроение (и то и другое случалось крайне редко!), в кармане у Дженни с трудом набирался фунт. Этого хватало как раз на пять открыток. Но ведь приглашать-то она собиралась как минимум пятнадцать друзей! В то же время покупать пригласительные, пусть даже одну-единственную открытку, возможно, было полной бессмыслицей, ведь раз ее благодетель пропал, то и проводить праздник будет негде. Мучительно размышляя над этим, она уже готова была расплакаться, а владелец магазина смотрел на нее с таким свирепым выражением, что, казалось, еще секунда, и он возьмет Дженни за шкирку и выкинет за дверь. «Будь что будет!» – подумала девочка и шагнула вперед.

– Пожалуйста, пять пригласительных! – выговорила она еле слышно.

Дома она запрятала открытки подальше в ящик своего письменного стола. Но ее то и дело тянуло к ним. Девочка доставала и разглядывала новенькие открыточки – удержаться от искушения она не могла. Предложение, которое сделал ей чужой дяденька, было слишком заманчивым, и окончательно распрощаться с мечтой у нее не хватало воли. Она бегала к магазину и на другой день, во вторник, ведь дождь уже кончился, и мужчина в принципе мог приехать, но он пропал бесследно, улетучился словно дым.

В магазин она на сей раз не заходила, а бродила вокруг да около, поскольку показываться на глаза владельцу лавки было просто рискованно. К тому же у нее в сумочке не имелось ни единого пенни. И сегодня, в среду, она тоже дежурила у магазина, и снова безрезультатно. Может быть, он приедет в следующий понедельник? Это будет четвертое сентября, *а ведь примерно через две недели у нее уже день рождения.

Даже мать, всегда озабоченная собственными невеселыми мыслями, заметила за ужином, что Дженни чем-то опечалена.

– Что случилось? – спросила она. – Ты выглядишь чернее тучи.

– Ничего не случилось. У меня все нормально.

– Ты не заболела?

Дорис Браун положила ладонь на лоб дочери.

– Температуры у тебя нет, – объявила она.

Дженни очень испугалась. Мама ни в коем случае не должна подумать, что она заболела, иначе она совсем не выпустит ее из дома.

– Нет-нет, я чувствую себя отлично! – заверила она мать. – Мне только немножко грустно оттого, что на следующей неделе каникулы уже заканчиваются.

– Ну так что ж! Погуляла – и хватит! Пора и честь знать, пора за работу. Иначе тебе в голову лишь всякая ерунда полезет.

– М-м-м, – промычала Дженни, жуя сэндвич. Мама делала отличные бутерброды – с ветчиной, маринованными огурчиками и майонезом, – и обычно Дженни ела их с большим удовольствием. Но сегодня у нее совсем не было аппетита. На несколько мгновений она задумалась, как же изловчиться и напомнить маме о главном.

– Скоро у меня день рождения, – сказала она наконец.

– Я помню, – ответила Дорис. – Но если ты собралась шантажировать меня, пользуясь столь удобным случаем, и требовать всякие несбыточные вещи, то я сразу тебе скажу: выбрось свои роскошества из головы! Я и так едва свожу концы с концами.

– О, я вовсе не хочу никаких подарков, – поспешно заявила Дженни.

– Не хочешь? Это что-то новенькое! – подняла брови мать.

– Но у меня есть одно-единственное желание. И это не совсем подарок… В общем, в магазине это не купишь…

– Однако! Я заинтригована.

– Я бы так хотела устроить настоящий праздник, мама. Пригласить друзей и…

Дорис не дала договорить ей до конца.

– Опять ты за свое! – шлепнула она ладонью по столу. – Каждый раз одна и та же песня. И в прошлом году, и в позапрошлом. Тебе не надоело?

– Да, я все понимаю, но… В этом году мой день рождения выпадает на воскресенье. Тебе не нужно отпрашиваться с работы, и все такое… Мы можем приготовить все накануне, в субботу вечером, когда ты будешь дома. И тогда…

– И ты считаешь, это не подарок? И что это не стоит денег? Наприглашаешь кучу детей, а мне их корми, да?

– Мы можем испечь именинный пирог сами.

– Дженни!

На несколько мгновений Дорис запрокинула голову и закрыла глаза. Девочка наблюдала, как на висках матери, под белой кожей, бьются тоненькие голубые жилки. В светлых волосах виднелись седые пряди, хотя мама была еще довольно молодой. Она выглядела такой измученной и усталой, что Дженни внезапно поняла: все ее просьбы ни к чему не приведут. Можно просить и клянчить сколько угодно – мама не пойдет ей навстречу. У нее просто ни на что не осталось сил.

Дорис открыла глаза и оглядела свою маленькую дочку. Приступ крупного раздражения прошел, и ее взгляд немного смягчился.

– Дженни, мне очень жаль, но праздник мне действительно не потянуть, – тихо сказала она. – Мне на самом деле немного стыдно. Твой день рождения – совершенно особенный день и для меня тоже. Однако я не смогу. Прости. Я слишком устала.

Поглядев на свою грустную, измотанную мать, Дженни сказала торопливо:

– Ничего, мамочка. Ладно, забудем, ничего страшного.

Дорис снова взялась за свой сэндвич. Разговор окончился не в пользу Дженни, однако искорка надежды на благоприятный исход дела все-таки брезжила. Мама, казалось, сильно опечалилась тем, что не может выполнить самое заветное желание своей дочери, и поэтому, наверное, не будет возражать против того, чтобы Дженни отпраздновала свой день рождения в саду того незнакомца. Чтобы сделать дочь счастливой, маме не надо тратить много сил и средств, достаточно лишь разрешить устроить все у дяденьки.

Однако теперь тем более важно встретиться с ним снова. И целый вечер Дженни ломала голову над тем, как же ей отыскать своего пропавшего благодетеля.

Четверг, 31 августа 2006 года

1

Фредерик подумал, а не пойти ли ему на вокзал с алой розой в руке. Такой романтический жест не слишком-то отвечал его характеру, но ему очень хотелось показать Вирджинии, как он рад ее приезду, как высоко ценит ее выход из тени, ее поддержку. Однако, поразмыслив, он все-таки отказался от этой идеи. Мистер Квентин посчитал, что человеку в его возрасте как-то глупо носиться по перрону с розами. Также он побоялся, что жена посчитает этот знак внимания неискренним или даже заранее просчитанным. Разумнее всего было вести себя как можно естественнее. В конце концов, так будет спокойнее и для самой Вирджинии. Не надо раздувать из ее приезда нечто из ряда вон выходящее, лучше повести себя так, словно присутствие жены само собой разумеется.

Однако он приехал на вокзал Кингс-Кросс слишком рано, за полчаса до прибытия поезда. Ему очень хотелось, чтобы выглянуло солнце и лондонские кварталы заиграли ласковыми переливами света и тени. Но конец августа был холодным и сумрачным, и наступающий сентябрь, похоже, будет вовсе не медово-янтарным, а зловеще-свинцовым месяцем. Небо было плотно укутано облаками, и лишь иногда в облачной ткани мелькали крохотные лоскутки лазури.

Времени у Фредерика было еще достаточно, и поэтому он решил выпить кофе. Мужчина стоял за высоким столиком кафе и наблюдал за людьми, что проходили мимо. Вокзалы он любил. Ему нравились места, символизирующие новый старт, движение, наполненное здоровой спешкой и суетой. Именно эти понятия и характеризовали нынешний этап его судьбы. Он сам стоял на старте. Он хотел сделать рывок, хотел продвинуться далеко вперед. Так было в его жизни далеко не всегда. Долгие годы он думал, что главная его миссия – управлять полученным в наследство банком, сохранять и приумножать благосостояние, заложенное предками. Когда он женился на Вирджинии и через некоторое время стал отцом, в центре его интересов оказалась семья. Она была для него важнее, чем любые профессиональные достижения, настоящие и будущие.

Его охватило внутреннее беспокойство примерно в то время, когда Ким исполнилось три года. Семейная жизнь стала своего рода рутиной и уже не казалась ему такой волшебной, как поначалу. Внезапно он загрустил от осознания того, что до конца своей жизни будет день за днем ходить в свой банк, беседовать со скучными клиентами и устраивать дурацкие вечеринки, на которых все напиваются за его счет. Он вынужден был «окучивать» потенциальных крупных вкладчиков, стараться угодить им, даже если они вызывали у него сильное отвращение. У Фредерика возникло чувство, что он так и завязнет в этом болоте и не сможет ничего изменить ни в своей жизни, ни тем более в жизни своей страны. Мистер Квентин продолжал дело своих дедов, однако он был лишен ощущений, что самостоятельно добился чего-то в своей жизни. Его прадед основал банк. Его дед и отец выстроили бизнес во всех деталях. А ему оставалось лишь беречь и сохранять то, что другие подняли с нуля, на голой земле.

Фредерик поглядел на часы: до прибытия поезда оставалось еще десять минут. Кофе он выпил уже давно. Мужчина положил на столик рядом со своей чашкой несколько монет в качестве чаевых и медленным шагом отправился на перрон.

С Вирджинией он познакомился тоже на вокзале. Хотя это был и не Кингс-Кросс, а Ливерпуль-Стрит. Они оба ждали поезда на Кембриджшир и Норфолк. Фредерик ехал тогда в Кингс-Линн по звонку Джека Уолкера. Управитель поместья позвонил ему за два дня до этого и сообщил, что бурей сильно повредило крышу особняка, починить ее своими силами он не может и хочет обговорить с хозяином возможные расходы на ремонт. Фредерик схватился за голову: был декабрь, преддверие Рождества и Нового года. Его ежедневное расписание, до последней минуты заполненное всевозможными делами и встречами, трещало по всем швам. Однако он счел некрасивым оставлять наемного работника один на один с непростыми финансовыми проблемами. Фредерик стоял на вокзале, глубоко засунув руки в карманы пальто, дрожа от холода, и раздумывал, не лучше ли будет совсем избавиться от Ферндейл Хауса. Продать его к чертовой матери. Жить там он не собирался, и даже в отпуск его не тянуло в эти мрачные каменные стены. «Это имение – просто камень на шее, и его содержание обходится неоправданно дорого», – думал Фредерик с досадой. И только уважение к деяниям предков, которые построили когда-то этот дом и собирали в нем огромное семейство, останавливало Квентина от принятия радикального решения.

Вирджиния ждала поезда в двух шагах от Фредерика. Молодая блондинка, очень худая и бледная, зябко куталась в воротник черного зимнего пальто. Ее опечаленное лицо обворожило Фредерика. Вскоре мужчина поймал себя на том, что то и дело оглядывается на нее, он даже готов был накинуть ей на плечи собственное пальто, лишь бы она не мерзла. Когда подошел поезд, Фредерик, будто бы совершенно случайно, зашел с ней в одно купе и сел напротив. Он не мог отвести от нее взгляда и казался самому себе навязчивым болваном, стоящим на грани отчаянья. Она немедленно достала из сумочки книжку и погрузилась в чтение, а он разглядывал обложку и ломал голову, с чего же начать разговор. Когда молодая женщина подняла голову и стала глядеть на покрытые бело-голубоватой изморозью ландшафты Эссекса – над нежно закругленными холмами уже начали сгущаться ранние декабрьские сумерки, – Фредерик наконец-то решился проявить инициативу.

– Замечательная книга, – сказал он как бы невзначай. – Я читал ее.

Это была неправда. На самом деле Фредерик и слыхом не слыхивал о таком авторе… Незнакомка посмотрела на него с удивлением.

– Да что вы?

– Да. Читал… примерно год тому назад.

Он специально накрутил срок побольше, чтобы в случае возможной дискуссии о книге сослаться на естественную человеческую забывчивость.

Она наморщила лоб.

– Не может быть! Эта книга вышла совсем недавно.

Фредерик внутренне ругал себя последними словами за такую оплошность.

– В самом деле?

Блондинка перевернула страницы назад, к началу.

– Да. Она вышла в октябре этого года. Примерно два месяца тому назад.

– Хм.

Фредерик сделал вид, что внимательно изучает заглавие.

– Значит, я ошибся, – признал он, понимая, что ведет себя как последний дурак. – Наверное, я имел в виду другую книгу.

Ничего не сказав в ответ, его очаровательная спутница снова углубилась в чтение.

Удачного начала разговора так и не получилось. Но поскольку теперь терять было нечего, его охватила та самая смелость, которой ему всегда не хватало в отношениях с женщинами.

– Впрочем, нет, я не ошибся, – заявил он. – Я с самого начала знал, что не читал этой книги.

Она подняла глаза и посмотрела на него с некоторым раздражением:

– Вот как?

– Я всего лишь хотел завязать разговор с вами. И сделал это неуклюже, как слон.

Фредерик беспомощно улыбнулся:

– Меня зовут Фредерик Квентин.

– Вирджиния Деланей.

Все-таки она назвала ему свое имя. А ведь могла промолчать, и тогда – все. Держись, Фредерик, не все потеряно!..

В сентябре следующего года они поженились – через две недели после автокатастрофы в Париже, в которой погибла принцесса Диана. В памяти Фредерика отложилось, что все гости на их свадьбе говорили только об этом, что трагедия в королевской семье интересовала присутствующих гораздо больше, чем соединение судеб двух людей. Но это, в общем-то, не расстраивало его. Он был так счастлив, что и глазом бы не моргнул, если бы на свадьбу не пришло ни единого гостя.

Он снова поглядел на часы. В любую секунду мог показаться поезд. Фредерик проверил, на той ли платформе он стоит. У него бешено колотилось сердце, почти как тогда, тем сумеречным декабрьским днем, о котором он только что вспоминал. Вирджинию он любил так же сильно, как и девять лет назад, а может быть даже еще сильнее.

С огромным нетерпением он ждал того момента, когда сможет обнять ее.

2

Двадцать минут спустя он метался по перрону в полной растерянности.

Поезд подошел с точностью до минуты. Двери открылись, и оттуда высыпала толпа пассажиров. Поскольку Фредерик не знал, в каком вагоне едет Вирджиния, он встал на такое место, откуда все просматривалось как нельзя лучше. Допустить, что он проглядел жену, было нельзя. Он ждал и беспокойно оглядывался. Может быть, у нее место в одном из последних вагонов? В любом случае багажа у нее должно быть совсем немного. Он с удовольствием кинулся бы ей навстречу, однако боялся покинуть свой наблюдательный пункт, потому что тогда они могли разминуться. Время от времени он пытался дозвониться ей по мобильному, но Вирджиния либо забыла включить телефон, либо не слышала звонков. Работала лишь голосовая почта.

«С вами говорит Вирджиния Квентин. Пожалуйста, оставьте сообщение…»

Когда народу на платформе стало меньше, Фредерик пошел вдоль поезда. Высадка уже закончилась, и началась посадка. У вагонов остались единичные пассажиры. Кто-то приветствовал друг друга после долгой разлуки; два молодых туриста возились с огромным количеством сумок; пожилая дама развернула план города и силилась разобраться в нем, но не слишком-то успешно; работник вокзала собирал и с грохотом задвигал друг в друга металлические багажные тележки. Вирджинии нигде не было.

Фредерик пошел быстрее, потом побежал, заглядывая в окна вагонов. Может быть, она заснула и не услышала, как все выходят? Или зачиталась? Сомнительно. Что же случилось?

Где Вирджиния?!

Поезд, который прибывает в шестнадцать пятнадцать, – так она сказала, ошибки тут быть не могло. Вокзал Кингс-Кросс – тоже без сомнений. Он аккуратно записал все данные и еще раз уточнил их у Вирджинии.

Его душа заныла тревогой. Конечно, это чувство пробудилось в нем не вдруг – он не переставал беспокоиться с того самого момента, как Вирджиния сообщила о своем намерении приехать в Лондон. Фредерик слишком хорошо знал свою жену. Наверное, она страшно разнервничалась, дав ему такое торжественное обещание. Скорее всего, она плохо спала ночами в последнее время, постоянно колебалась между двумя решениями и надеялась в последний момент пойти на попятную. Она ничего не сообщала ему о своих планах, но он знал, что ее постоянно терзают страхи.

Могло ли так случиться, что она вовсе не выезжала из Кингс-Линна?

В любом случае в Лондон она не приехала. Никаких сомнений в том, что ее нет на перроне, не оставалось. Проглядеть ее он не мог. Состав уже отошел, и на платформе собирались пассажиры в ожидании следующего поезда.

Снова и снова Фредерик набирал номер ее мобильного, но неизменно попадал на голосовую почту. В конце концов он все-таки оставил сообщение: «Вирджиния, я стою на вокзале Кингс-Кросс. Сейчас без двадцати пять. Ты где? Пожалуйста, позвони!»

Если они действительно разминулись, то Вирджиния сейчас кружит по вокзалу в поисках мужа. Тогда она скорее всего перезвонит ему. Или, по меньшей мере, включит свой телефон. Однако эти мысли были абсурдны. Ясно, что она не приехала.

После некоторых раздумий Фредерик позвонил в Ферндейл Хаус. Он медлил, поскольку страшно не хотел обнаружить ее там. Ведь это бы означало, что она фатально изменила свои планы и теперь уже точно не приедет.

Но и там после шести гудков включился лишь автоответчик. Никаких сообщений Фредерик оставлять не стал. Зачем обижать жену подозрениями, вдруг она все же выехала в Лондон…

Квентин вернулся в кафе, заказал себе еще одну чашку кофе. Стоя за столиком, он хорошо видел зал прибытия и внимательно всматривался в проходящих мимо людей, хотя почти окончательно уверился в том, что Вирджиния не приехала. Если бы жена была тут, она бы давно позвонила ему на мобильный. Можно еще допустить, что она по рассеянности оставила телефон дома, однако это было маловероятно – ей же надо как-то созваниваться с дочерью во время пути. Кроме того, в такое количество совпадений он поверить не мог: сначала они, видите ли, разминулись в толпе, потом вдруг оказалось, что она забыла мобильный…

Нет. Все гораздо проще. Она осталась дома и теперь не подходит к телефону, потому что боится разговаривать с мужем.

Но какая-то крошечная надежда все еще теплилась в нем. Причем для Фредерика завтрашнее протокольное мероприятие казалось уже не таким важным, гораздо значительней была личная обида. Как же больно осознавать, что жена так ужасно его подвела!

Выпив кофе, он отыскал в холле вокзала расписание поездов и установил, что следующий поезд из Кингс-Линна прибывает в семнадцать пятьдесят. Хотя надежды особой у него не было, он все-таки решил дождаться и этого поезда. Было уже начало шестого.

В половике шестого он не выдержал и позвонил Уолкерам. Он боролся с этим искушением очень долго, потому что не хотел выставиться перед ними недотепой, которому морочит голову собственная жена. Однако только Грейс и Джек могли хоть как-то прояснить ситуацию, и в конце концов Фредерику пришлось переступить через свою гордость.

Джек взял трубку после третьего гудка.

– Ферндейл Хаус, – сказал он как обычно, вместо того чтобы назвать собственное имя. Фредерик знал, что Джек считает большой честью работать в таком старинном поместье.

– Джек, это Фредерик. Я сейчас в Лондоне, на вокзале Кингс-Кросс, и я…

Он смущенно хихикнул, и тут же рассердился на себя за то, что еще сильнее усугубляет ситуацию этим дурацким хихиканьем.

– …и я встречаю здесь жену, но она куда-то пропала. На четырехчасовом поезде она не приехала. И… э-э…

– Что? Не приехала? – удивленно переспросил Джек.

– Нет. И я хочу спросить… она собиралась оставить Ким у вас. Оставила?

– Да. Сегодня в обед. Как и договаривались.

Услышав это, Фредерик слегка успокоился. Получается, что Вирджиния действительно готовилась к поездке в Лондон.

– На вокзал ее отвезли вы? – уточнил он.

– Нет, она отказалась от моей помощи, – немного обиженно пробурчал Джек. – Конечно же, я предложил ей свои услуги. Но она решила поехать в Кингс-Линн на своей машине и оставить ее там на стоянке. Честно говоря, эта идея показалась мне не очень… впрочем…

Джек угрюмо замолчал, и Фредерик представил его обиженное лицо.

Однако ситуация складывалась более чем странно, хотя ничего сверхъестественного в ней тоже не было. Вирджиния явно нервничала перед отъездом, и у нее не было абсолютно никакого желания выслушивать по дороге на вокзал нудные монологи Джека о политике. Его примитивные рассуждения могли вывести из себя кого угодно. Фредерик знал об этом не понаслышке.

– Я бы хотел поговорить с Ким, – сказал он.

– Она с Грейс на улице. Ягоды собирает. Я сейчас гляну, далёко ли они.

Фредерик услышал, как он положил трубку на стол и пошел к двери. Заскрипели петли. Издалека донесся голос Джека, выкликающего то «Ким!», то «Грейс!». Затем послышалось топотание и звонкий голосок дочери: «Папа?…»

Сразу же за этим в трубке раздался ее радостный вопль:

– Папочка! Мы набрали столько ежевики! Она крупная и такая сладкая!

– Замечательно, мое сокровище.

– Ты скоро приедешь? Я покажу тебе, где она растет. Там еще много осталось!

– Скоро, скоро, – пообещал он. Затем спросил: – Скажи, детка, мама говорила тебе, что поедет в Лондон?

– Да. И сказала, что в субботу вы вернетесь вместе.

– Гм. Она не говорила, что передумала ехать?

– Нет. А где же тогда мама?

Он различил в трубке негромкие голоса Джека и Грейс.

– Она что, не приехала в Лондон? Что все это значит? – удивленно спрашивала Грейс.

– Что значит, что значит, – бурчал Джек. – Черт ее знает. Может, села не на тот поезд. Предлагал ей отвезти – так нет, сами с усами!

– Где же мамочка? – настойчиво спрашивала Ким в трубку.

– Ничего страшного. Наверное, она села не на тот поезд, – уцепился Фредерик за невольную подсказку Джека, хотя не очень-то верил в такую возможность. – Уверяю тебя, все в порядке. Мама – взрослый человек. Она сумеет все исправить. Просто пересядет в другой поезд и приедет ко мне в Лондон.

– А я? Мне можно оставаться у Грейс с Джеком?

– Ну конечно.

Здесь ему дала о себе знать еще одна старая тревога.

– Слушай, детка, а как обстоят дела с этим… Натаном Муром? Что-нибудь новенькое есть?

– Он такой добрый, папочка. Вчера он ходил со мной гулять, далеко в лес. Он показал мне, как замечать тропинку, чтобы не заблудиться и выйти назад. Для этого нужно…

– Хорошо-хорошо, солнышко, ты расскажешь мне об этом как-нибудь в другой раз. Мама отвезла его куда-нибудь? Скажем, на другую квартиру или на вокзал?

– Нет, – растерянно ответила девочка.

Он вздохнул. Если Ким находится в домике Уолкеров с обеда, значит, она не в курсе, куда направил стопы Натан. Точнее, куда отправила его Вирджиния. Уходить по доброй воле тот скорее всего не собирался.

Тут трубку у девочки выхватила Грейс:

– Алло, мистер Квентин… Сэр, мне все это очень не нравится. Хотите, я сбегаю в дом и посмотрю, что там происходит? Я имею в виду, удостоверюсь, что миссис Квентин действительно уехала! А вдруг…

– Что?

– Нет-нет, скорее всего, все в порядке, но… вдруг она нечаянно упала, например, в ванной, сломала себе что-нибудь и вообще не в состоянии подойти к телефону!

Такие мысли вообще не приходили ему в голову. Конечно, это было очень разумно – отправить Грейс на разведку. И если Вирджиния все-таки позволила этому наглецу Натану оставаться и дальше в их доме, то не намекнуть ли миссис Уолкер, что та может столкнуться в доме с посторонним мужчиной? Сказать – не сказать?

Поколебавшись несколько мгновений, Фредерик решил все же ничего не говорить Грейс. Похоже, Уолкеры до сих пор так и не заметили присутствия в доме этой важной птицы. Может, и Ким все еще не проболталась им об этом, так что сейчас разумнее всего будет промолчать.

– Отлично, Грейс, очень любезно с вашей стороны! Когда сходите, перезвоните мне на мобильный, ладно? Спасибо.

Он попросил еще раз позвать к телефону дочку, попрощался с ней и закончил разговор. Было почти без четверти шесть. С минуты на минуту подойдет следующий поезд. Только Фредерик был почти уверен в том, что Вирджиния не приедет и на этот раз.

И что же теперь? Если она действительно не появится, не позвонит и Грейс не найдет ее дома, то что он должен предпринять? Звонить в полицию?

Поезд прибыл с двадцатиминутным опозданием. Фредерик снова стоял на перроне, мучительно вглядываясь в лица и силуэты прохожих, и в этот момент ему перезвонила Грейс.

– В доме никого нет, сэр, – доложила она. – И машины тоже нет. Миссис Квентин как будто действительно уехала. Все тщательно заперто, окна и двери. И ставни она тоже закрыла.

На него нахлынули причудливо смешанные чувства. С одной стороны, он почувствовал облегчение, поскольку Вирджиния сдержала слово (или, по крайней мере, собиралась его сдержать) и не осталась дома; с другой – его с новой силой охватило беспокойство: а вдруг с ней что-то случилось…

На следующем поезде жена не приехала. Она не звонит ему на мобильный. Она пропала бесследно. Беспокойство быстро брало верх над облегчением.

«Что же произошло? И какую роль в ее исчезновении играет Натан Мур?» – внезапно задумался Фредерик.

К девяти вечера нервы у него окончательно сдали. Он дождался третьего поезда из Кингс-Линна, затем в изнеможении вернулся в свою лондонскую квартиру. У него еще теплилась маленькая надежда обнаружить там Вирджинию. Мало ли что приключилось с ней – всяко бывает! Однако надежды были напрасными: в квартире Вирджиния не появлялась. На столике у окна стояли два хрустальных бокала, в холодильнике ждала своего часа бутылка шампанского, которую он планировал открыть в честь приезда жены. Он даже купил новые белые свечи, вставил их вместо старых в чашечки-подсвечники и положил на удобном месте зажигалку. «Романтический остолоп, вот ты кто! Ты должен был предусмотреть вероятность того, что все сорвется… Вот только не злись на нее, пожалуйста, не надо, – уговаривал он сам себя. – Ведь ты не знаешь толком, в чем дело. А может, она попала в какую-нибудь переделку?!»

Снова и снова он набирал номер ее мобильного, однако было ясно, что отвечать она либо не хочет, либо не может. Но что-то ведь надо было делать! Ничего другого, кроме как пытаться дозвониться, в данный момент ему не приходило в голову. Еще дважды он оставлял сообщение на голосовой почте. Это была единственная возможность установить с ней хоть какой-то контакт.

Надо ли ему обращаться в полицию?

Насколько он знал, полиция начинала поиски лишь в том случае, если с момента исчезновения человека прошло какое-то определенное время. Но какое? Двадцать четыре часа? Или больше? Точно он не помнил. А след Вирджинии потерялся всего лишь пять часов назад, если принять за точку отсчета ее предполагаемый приезд из Ферндейл Хауса в Кингс-Линн. Абсолютно ясно, что сегодня вечером ни один полицейский с ним и разговаривать не станет.

Полиция пока отпадает… Но он ведь сойдет с ума, если будет лишь бегать по квартире из угла в угол!

Конечно, разумнее всего было сидеть и ждать ее здесь, в Лондоне. Однако интуиция подсказывала Фредерику, что Вирджиния точно не доехала до мегаполиса. Где ее видели в последний раз? В Ферндейл Хаусе, в обеденное время, когда она привела Ким к Уолкерам. Значит, надо ехать туда. Ведь известно точно только одно: девять часов назад она находилась там. Все прочие предположения и догадки о ее местонахождении были бессмысленны.

Он снова позвонил Уолкерам, снова попал на Джека и сообщил ему, что едет в Норфолк.

– Мне встречать вас завтра утром на вокзале, сэр? – осведомился Джек. – Ведь вы же без машины…

– Нет. Ждать так долго я не хочу. Я возьму машину напрокат и поеду сейчас же. Если миссис Квентин вдруг позвонит вам, то скажите, что я буду дома примерно около полуночи.

– Все понятно, сэр, – отозвался Джек.

Фредерик решил поехать на подземке в аэропорт Стэнстед и там взять машину напрокат. Из аэропорта на северо-востоке Лондона было удобно отправляться в Норфолку тому же ему не придется продираться сквозь пробки, ведь, несмотря на довольно поздний час, лондонские дороги все еще забиты до отказа. Станция метро располагалась очень близко от его дома. Надо было не сидеть сложа руки, а что-то предпринимать.

Около десяти вечера он сел за руль прокатной машины и ударил по газам. Вскоре он уже мчался в направлении Норфолка. В непосредственной близости от Лондона транспорт двигался очень плотно, но с каждым километром в сторону периферии на дороге становилось просторнее. Фредерик гнал гораздо быстрее, чем разрешали знаки. Время от времени он обращал на это внимание и снижал скорость, но вскоре обнаруживал, что снова нарушает все мыслимые ограничения.

Он беспокоился просто до умопомрачения. Никакого логического объяснения тому, что Вирджиния пропала, он не находил. В первую очередь было неясно, как она добралась до вокзала в Кингс-Линне. Может быть, она не доехала и туда. Но если бы она попала в аварию, то Уолкеры давно бы уже знали об этом.

Мысли Фредерика все больше и больше сужались вокруг Натана Мура. Вероятнее всего, Вирджиния посадила его в свою машину. Иначе как тому было добраться до города? Наверное, она решила подвезти Натана до больницы, где лежит его жена. Появлялся ли он там?

Завтра первым делом Фредерик навестит Ливию Мур. Может быть, та хотя бы примерно знает, где обретается ее муж. А если нет? Что если и Ливия не имеет ни малейшего представления о том, куда сгинул ее супруг?

Фредерик считал, что прекрасно разбирается в людях. В тот последний день отпуска, который он поневоле провел вместе с Мурами в своем летнем данвеганском доме, для него стало очевидно, по крайней мере, одно: Натан совершенно не любит свою жену. Что уж там заставило его жениться на ней – неизвестно, но в глаза бросалось лишь его полное равнодушие к спутнице жизни. Ясно как день, Натан приволок ее в больницу Кингс-Линна единственно для того, чтобы получить шанс еще раз встретиться с Вирджинией. И он получил этот шанс. Разве не сказочным везением для него стало присутствие Вирджинии дома одной, без мужа?