Текст книги "Такой ненадежный мир"

Автор книги: Шарлотта Армстронг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

ГЛАВА XI

Медленно тянулась пятница. Алэну сказали, что Марта Солсбери сдалась. На деле это выражалось в том, что она ходит взад-вперед по комнате, стараясь пережить пятницу.

Ни одна душа не знала, по каким делам ездил в тот день Чарлз Солсбери. Он делал их спокойно, без излишнего шума. Дела, сопряженные с огромными убытками.

Марта не вышла к Алэну Дюлейну, да и сам Солсбери постарался видеться с ним накоротке. От страшного напряжения отец был раздражителен и где-то подсознательно чувствовал, что этим самым лишь усугубляет царящее в доме отчаяние. Но ничего не мог с собой поделать. Перед вечером, когда Алэн уходил от Солсбери с обиженным лицом и высоко задранным носом, у последнего мелькнула мысль: «Бедный мальчик». Но эта мысль мучила его недолго.

В девять часов вечера Солсбери велел подать машину и сам сел за руль. Он не думал, чтобы сыщики, которых Алэн называл своими людьми, следили за их квартирой. И тем не менее приложил все свое непрофессиональное умение, чтобы это проверить. Он пришел к выводу, что за домом никто не наблюдает.

Слова, нацарапанные карандашом на клочке коричневой бумаги, таинственно запрятанном в складках мягкого шарфа Кэтрин, четко врезались в его память. В них была его надежда. Он точно помнил, что ему велено сделать, и намеревался выполнить все инструкции. Он будет честен, и уж теперь ничего не случится по его вине.

Он действовал в одиночку. Одна Марта была посвящена в тайну. Деньги, старые банкноты, как ему велели, он засунул в конверт, адресовал его Смиту и положил незапечатанным рядом с собой на сидение. Он хорошо рассчитал время и за несколько минут до условленного часа свернул в жилые кварталы города. Он вел машину медленно, осторожно, строго выполняя все правила, – не дай Бог случится непредвиденная задержка.

И вон он едет и едет вперед, крепко стиснув зубы и собрав все свои силы. Нужно все выполнить так, как приказано.

Своими собственными усилиями. Если она жива – все зависит от того, будет ли он послушен. Если нет – какая разница, когда натравить на них полицию? А сейчас необходимо усыпить ум, чувства, воображение. Беспрекословное подчинение – и ничего более.

Но если все пройдет гладко и в течение восемнадцати часов она, как обещано в записке, будет дома, как только его девочка очутится дома, он им покажет. Обрушит на них громы, молнии, закон, – все, что в его силах, выкурит их из любой норы, пусть на это потребуется сто лет. Но только не сейчас. Он запрет это до поры до времени под замком с семью печатями.

Солсбери свернул на Ван Кортленд Парк и очутился на довольно-таки свободной авеню. Теперь на север, уверенно и спокойно, в туннель под главной магистралью. (Предстоит левый поворот, хотя до него еще мили две. ) Он затормозил на красный свет и стал в который раз перечитывать записку, не ту, написанную на бумаге, а отпечатанную в его мозгу.

Мелькнула тень. Повернулась ручка правой дверцы. Могучее плечо, низко пригнутая голова в черной повязке, будто в собственной тени...

– Ты Солсбери? – спросил неестественный фальцет.

Он не смог кивнуть – окостенела шея.

– Да, – а сам подумал: «Человек Алэна? Нет, нет». – Пожалуйста, не задерживайте меня, – ни слишком учтиво сказал он.

– Это деньги? – пропищал голос. Рука в коричневой перчатке завладела деньгами.

– Не трогайте!

На физиономии никаких выпуклостей. Все туго стянуто черной повязкой. Вместо профиля – дуга. Рука с деньгами, голова, плечо ловко вывернулись. Хлопнула дверца.

Солсбери пришел в себя, лежа поперек переднего сидения, голова болталась где-то снаружи. Машина на крайней правой дорожке стремительно сорвалась с места и свернула вправо. Быстро растаяли во мраке красные огоньки.

Из машины, которая, как он понял, только что подъехала сзади, высунулась женщина.

– Что-нибудь случилось? – бодрым голосом поинтересовалась она. За рулем сидел мужчина.

– Не знаю. Не знаю, – мямлил Солсбери.

Она спрятала голову. Потом, выполняя роль посредника, спросила:

– Может, подтолкнуть?

– Нет, благодарю вас. Не надо.

Машина дала задний ход и на мгновение застыла как вкопанная. Потом со свистом пронеслась слева, и красные огоньки исчезли вдали.

Солсбери сел за руль. Придется подождать: зеленый свет уже погас. Когда он загорелся снова, Солсбери медленно поехал вперед.

Он терялся в догадках. Больно уж все необычно. К чему теперь выполнять указания? И все-таки свернул куда надо. Нашел эту железную ограду. Прошел вдоль ее бетонного основания до десятой по счету от ворот пики. Никакого послания в указанном месте не было. Поиски оказались безрезультатными.

Плохой это знак или хороший? – он этого не знал. Как и то, справился ли он со своим заданием. Если они все так замыслили с самого начала, тогда их молчание не просто жестоко – оно недоступно человеческому пониманию.

Марте он скажет, что не потерял надежды. А у самого жуткие опасения. Может, с самого начала им принято неверное решение? И с кем это он старался быть таким скрупулезно честным?

На квадратном клочке бумаги было нацарапано карандашом: «В течение восемнадцати часов». Ночью Солсбери еще верили. Кто, спрашивали они друг друга, мог знать, где деньги, кроме самого автора записки? И подбадривали друг друга: «Ну конечно же. Так и должно быть».

Вместе с рассветом просветлялось и у них на душе. В десять утра, в субботу, они даже выпили немного вина, чтобы легче перенести эти предстоящие полдня, самые для них мрачные. Она должна прийти. Должна позвонить...

ГЛАВА XII

Субботний полдень. Малыш Хохенбаум ест зеленый виноград. Бросает по одной ягодке в рот через равные промежутки времени. Босс сидит на роскошном синем стуле, коленки вместе, руки в карманах. Подбородком уперся в ключицу. Малыш знает, что эта поза не предвещает ничего хорошего.

– И что нервничать? – замечает Малыш в промежутке между виноградинами.

Амбиелли, не изменив позы, зловеще вращает глазами.

– Если кто-то сболтнул, я вырву у него язык.

– Эх, босс, – Малыш любовным взглядом окидывает виноградную гроздь, будто на ней растут не ягоды, а доллары. – И зачем вы нервничаете?

– Я никогда не нервничаю. И никогда не стреляю холостыми патронами, – вставил он, поднимая голову. – Взгляни, там ли этот...

Суббота после полудня. Они сидели в большой гостиной, Солсбери, который так и не смог притронуться к ленчу, усердно жевал сандвич, – Марта заставила.

Она вязала. Из-под ее спиц выходило что-то ужасное, бесформенное. Аккуратные плотные ряды с каждым разом разъезжались все дальше, рукав, который, если верить подсчету, должен равномерно увеличиваться, расползался, закручивался, топорщился во все стороны и тряпкой свисал с коралловых спиц. Руки не прекращали своей работы, и она росла как гриб: бесшумно, вкривь и вкось. Края этой шерстяной плоскости были графическим изображением их отчаяния.

– Еще кофе, Чарлз? – обычным голосом спросила она.

– Нет, нет. Очень хороший сандвич. Что там?

– Спроси у Финни, – бодро ответила она. – Я рада, дорогой, что тебе понравилось.

Ни он, ни она так никогда и не узнают, с чем был сандвич.

– Да, – он чуть не подавился куском. – Очень хороший. Может, ты тоже съешь?

– Нет, дорогой. Я уже поела. И еще не проголодалась.

– Чай пить еще рано, – сказал он.

– Конечно, рано.

Когда они замолкли, в комнате сделалось очень тихо.

– Тебе не кажется, что здесь прохладновато?

– Может, затопить камин, Марта?

– О, нет. Спасибо, дорогой, не надо.

– Похоже, весна в нынешнем году поздняя.

– Судя по всему – да.

Их глаза встретились.

«О господи, – думал он, – да тут не выдержит и самое закаленное сердце». Он подсел к ней, тесно прижавшись к ее боку.

– Покажи мне, как это делается, родная.

Ее руки задвигались уверенней.

– Очень просто. Просовываешь спицу вот сюда.

– Ага.

– Потом цепляешь нить, вот так.

– Понимаю.

– И протягиваешь ее вот сюда.

– И это все?

– Не совсем. Понимаешь, это можно сделать и по-другому.

Раздался дверной звонок, насквозь пронзивший их тела и перехвативший их дыхание в едином спазме. Они еще не успели шевельнуться, как к двери поспешил Финни. В комнату влетел Алэн Дюлейн.

Он, словно на барьер с размаху, натолкнулся на их вопрошающие взгляды и замер как вкопанный. И будто каждый из них троих взывал друг к другу: «Ну что, что?»

– Что-нибудь есть? – спросил Алэн.

– Ничего, – откликнулась Марта. – Ничего.

Солсбери увидел, как вязание поползло со спиц, коралловые кончики которых уткнулись в колени, и он понял, что теперь в вязании появится громадная дыра. «Очень скоро и мы вот так располземся», – подумал он.

– Как вы себя чувствуете, миссис Солсбери? – Алэну было жаль ее.

– Алэн, ты ничего не узнал? – обычным голосом спросила она.

«Алэну следует быть осторожным. Он должен понимать, что мы потихоньку выходим из равновесия», – думал Солсбери.

– Мы снова обзвонили все больницы, но безрезультатно. С ней ничего не могло случиться – такая возможность исключена. Я надеялся, вы узнали что-нибудь новое.

Он окинул их укоризненным взглядом.

– И мы надеялись, – выдавила она.

– Может, приляжешь, родная? Что-нибудь примешь?

«Если рухнет она, – думал Солсбери, – со мной случится то же самое. Прямо здесь. Я рухну на ковер».

Она наконец отложила спицы и сказала:

– Четыре часа, Чарлз. Думаю, пора сказать Алэну.

– Да.

– Прошел целый день. Уж слишком много. Здесь что-то не так.

– Да.

– Мне пора сказать? – холодно поинтересовался Алэн.

– С нас потребовали выкуп, Алэн.

– Когда?

– В четверг!

– И вы ничего мне не сказали! – На лице юноши были и обида, и злость. «Так я и подозревал» – казалось, сорвется с его губ. – Где записка?

– Вот она.

Алэн схватил коричневую бумажку.

– А что было с ней?

– Ее шарф.

Марта достала его из своей сумки для вязания.

И тут Солсбери почувствовал облегчение от того, что они рассказали Алэну. Как будто это был новый шаг, новое действие.

– Это ее шарф, – сказал Алэн нахмурив брови.

– Конечно, ее.

– Она ничего не приписала?

– Нет.

«Не надо заострять на этом внимание», – безмолвно умолял Солсбери.

– А тебе не кажется... – Марта выпрямилась, ее голос был чистым и звонким, – тебе не кажется, что на шарфе есть пятно?

Солсбери почувствовал, как по спине ползут мурашки. За все это время она впервые спрашивает об этом. Он был потрясен. Ему не приходило в голову, что его тоже могут щадить.

Алэн взял в руки этот кусочек изящной материи и, не глядя, отбросил его в сторону.

– Ради Бога, сэр, скажите мне, что вы сделали!

– Я сделал в точности как там сказано.

– Вы выходили из дому... вчера вечером? И нашли то место? Вручили деньги?

«Дурак! Старый дурак!» Это не было сказано, но все равно Солсбери это услышал!

– Я не доехал до места. Человек с закрытым лицом забрал деньги с сидения.

– Что?!

– Мы решили, так и было задумано. Я поехал дальше. Нашел это место. Но там ничего не оказалось.

– Абсолютно ничего?

– Абсолютно.

– Так вы хотите сказать, что вас остановили? Обокрали?

– При красном свете, Алэн. Он сам взял. Он знал, что там. Даже назвал мою фамилию.

«Эх ты, старый дурак!» – Солсбери казалось, что он это слышит.

– Как он выглядел?

– Кажется, здоровый парень. Я перепугался. Не смог разглядеть как следует. Лицо было спрятано.

– Куда он пошел?

– К машине. Они свернули за угол.

– И вы за ним не поехали!

– Я слишком поздно сообразил. Я поехал дальше. Понимаешь, я не был уверен. Я ничего не соображал.

– Если бы в вашей машине был спрятан кто-нибудь из профессионалов! Или хотя бы ехал сзади. Если бы только вы поставили в известность меня!

– Я надеялся...

Марта рассматривала свое вязание.

– Я спустила несколько петель, – сказала она. – Послушайте, я спустила...

Солсбери крепко ее обнял.

– Когда это было? – допытывался Алэн. – Уже прошло восемнадцать часов?

– Да.

– Ее нет.

– Нет.

– И она не звонила.

– Нет. Нет.

Отец наблюдал за ним и думал: «Господи, что еще он припоминает? Как ведут себя в подобных случаях?»

– Вы пометили деньги, – безапелляционно сказал Алэн.

– Нет, я... все сделал, как там сказано.

– Чарлз! – воскликнула Марта.

– Все в порядке. Все в порядке, – успокоил он ее.

Алэн расхаживал взад-вперед по комнате. Он был очень расстроен. Однако владел собой и говорил спокойно, даже учтиво.

– Очень жаль, что вы не поставили в известность меня. Если бы только вы посчитали нужным сказать обо всем мне. Вероятно, мы упустили прекрасную возможность. Профессионалы знают, как в таком случае поступить.

– Сделанного не переделаешь, – с горечью вырвалось у Солсбери.

– Эксперт даже по почерку смог бы определить... – Алэн вдруг замолк. – И по отпечаткам пальцев. Ей Богу, сэр, мне кажется, мы должны обратиться в полицию. Я не знаю, что еще можно предпринять. Ее нет. Уже поздно. Потеряно столько времени. Мои люди отыскали Амбиелли, однако...

– Твои люди отыскали! – Наконец до Солсбери дошел смысл этих слов, и он встал со стула. – Но ведь я же тебя просил!..

– Мне видно со стороны, что вы оба на грани помешательства и, как сами выражаетесь, не способны соображать.

– Какое тебе дело?.. – громко начал Солсбери. – Разве ты не слыхал моей просьбы?

– А вы, сэр, должны были сказать мне об этой записке.

– Я обещал тебе, что если они свяжутся...

– Вы мне ничего не обещали.

– Ты меня не слушал! – отрубил Солсбери.

Казалось, Алэн обиделся.

– Причин для беспокойства нет, – примиряюще заметил он. – Мои люди просто установили, где он проживает. Никакого вреда от этого не будет. Отыскали комнату, которую он снимает. Они работают спокойно, без шума.

– Никакого вреда! – воскликнул Солсбери. – А я держал слово. А ты нарушил его, действуя от моего имени. Может быть... может...

– Вовсе нет. Амбиелли не подозревает, что за ним следят.

– Как ты можешь за это поручиться? А что если подозревает? Что если он думает, что вчера вечером я был не один? Что за мной кто-то ехал? Что если он решил, будто я его не послушался? – Солсбери слышал собственный голос, эхом прокатившийся по всему дому. – Как ты не понимаешь! Е е   в е д ь   н е т!

– Я не верю, чтобы... – насмешливым голосом начал Алэн.

– Отзови своих людей!

– Если вы так настаиваете, сэр, – принужденно согласился Алэн. – Однако, мне кажется, нет никакой необходимости в такой предосторожности. Думаю, нам стоит побольше разузнать об Амбиелли. Особенно теперь. Вы ведь сами сказали, что ее нет.

ГЛАВА XIII

Солсбери сжал виски двумя кулаками. Он смотрел на седую голову жены. Голова подергивалась, вздрагивала. «Она вот-вот рухнет», – пронеслось у него в мозгу.

– Амбиелли – ниточка ужасно заманчивая, – сказал Алэн. – Пока мы не разыскали самого Линча, надо уцепиться за нее. Я был вынужден сделать то, что считаю в данном случае разумным. Для блага самой же Кэтрин. Вчера вы были совсем беспомощны, опустили руки. Если бы только вы мне доверяли...

– Доверял, – буркнул Солсбери. – Неужели ты этого не понимаешь?

– Эти люди осторожны. Они специально этому обучены. Вы просто не разбираетесь в этом, сэр. Всю ответственность я беру на себя.

– Ответственность не возьмешь! – отрезал Солсбери. – Это бессмыслица. Один звук. Сделанного не переделать. Будем надеяться, что они и в самом деле действовали осторожно. Ты можешь с ними связаться?

– Могу, почти мгновенно. Одним словом, они знают, где я. Кто-нибудь из них мне позвонит. Но я этим не довольствуюсь. Мы, сэр, должны обратиться в полицию, и, я думаю, вы с этим согласитесь. Это, сэр, уже касается не только вас. Мне очень жаль. Но правде надо смотреть в глаза.

«Мальчик прав, – с грустью и не совсем уверенно подумал Солсбери. – Я считаю, он прав».

– Нет еще, – спокойно возразила Марта. – Еще не настало время. Может быть, они не оттуда считают. Нет еще. Понимаете, если она...

– Не надо, Марта.

– Это уже не так важно, – бормотала она. – Поэтому подождем еще, еще капельку. – Марта встала. – Не отчаивайтесь, – прерывающимся голосом сказала она. – А я, кажется, подымусь наверх.

– Ну конечно же, родная, – с облегчением кивнул Солсбери. – Правильно. Давно бы так. Я пошлю к тебе Элен.

– Да, пошли ко мне Элен. Она расчешет мне волосы.

Солсбери показалось, что все рушится, однако, взглянув жене в глаза, он понял, что ошибся. Она почувствовала, что именно сейчас для них обоих лучше расстаться. Чтобы он мог опереться на ее слова надежды, а она – на его. Вот почему она сказала:

– Чарлз, когда придет Кэтрин...

– Я тогда тебя позову, – серьезно ответил он.

Когда она ушла, Солсбери попытался отделаться от беспорядочных самоупреков. Теперь можно было не скрывать своей паники, и на мгновение ему даже стало легче.

– Ну уж коль твои люди наводили справки, – решительно начал он, – что же они разузнали?

– Скоро я вам об этом доложу, сэр. Им известно, где я.

– А как с Линчем?

– Пока никак. Его просто нет в городе. Машина тоже исчезла. Однако...

«Однако, – думал Солсбери, – вполне возможно, что именно сейчас над Кэтрин нависла жуткая угроза, или же вообще ей уж больше ничего не может угрожать. ОДНАКО... »

– Продолжай, – потребовал он.

Зазвонил телефон. В прихожей раздались шаги Финни. У Солсбери снова перехватило дыхание.

– Спрашивают мистера Дюлейна.

– Спасибо. – Алэн направился к телефону. – Это, наверное, Уорнер.

«Очевидно, я не должен подчиняться голосу собственного сердца, – размышлял Солсбери. – Это связывает по рукам и ногам. Нельзя было слушаться их приказов. На вероломство следует отвечать вероломством; на тайны – тайнами, на обман – обманом. Может, сила этого юноши в том, что он цеплялся за каждую шероховатинку в тайне, все время старается что-то предпринять. Я стар. Невежественен. Я окостенел. И чересчур уж осторожен».

– Что?! – выкрикнул в трубку Алэн. На его возбужденном лице забегали глаза. Солсбери подбежал к нему. То, что он бегал в своей собственной квартире, среди этих стен, по своему ковру, – одно это уже было катастрофой.

– АМБИЕЛЛИ ВНИЗУ!

– Что?!

– Это Уорнер. Говорит, этот Хохенбаум затащил его к Амбиелли и тот... А теперь Амбиелли хочет со мной поговорить!

– Скажи, чтоб он поднялся... поднялся.

Солсбери шатался, как пьяный.

– Я не понимаю... – Алэн тряхнул головой. – Уорнер, проведите его. Да, тогда их обоих. – Алэн положил трубку. – Этого я не могу... Это ни в какие рамки не укладывается.

«Что бы это могло значить? Что бы это могло значить? – мучительно раздумывал Солсбери. – Не все можно засунуть в рамки. Мир не подчиняется никаким правилам».

– Я сам не знаю, сэр.

– Выходит, Амбиелли застукал твоего человека! – воскликнул Солсбери. – Твоего осторожного человека.

Казалось, Алэн расстроен.

– Но я ничего не понимаю.

– Ты... ты... – Солсбери поднял руки. – Ты думаешь, твой человек – это послушная твоей руке стамеска. Но твой человек, этот Уорнер, вовсе не стамеска, Алэн. Он сорвался. И что теперь будет с Кэй?

– Ничего. Она не у Амбиелли. Если она у него, зачем ему сюда приходить? Слишком уж смело. Что ему здесь нужно?

– Если она не у него, – плаксивым голосом тянул Солсбери, – я должен ему все объяснить. Разумеется, если я скажу ему, что сдержал слово. Если я так ему и скажу... – Слова, как и мысли, теснили друг друга. «Божья милость, – думал он, – что Марта ушла к себе». – Милость, – сказал он вслух.

– От Амбиелли, сэр, милости не дождетесь, – сочувствующе заметил Алэн. – С ним особенно не распространяйтесь. Думается, мне удастся скрыть ваши страхи. Давайте я поговорю с ним наедине.

– Нет. Нет. Нет.

– Несложно будет разыграть, будто мы стали следить за ним не из-за записки и не из-за вашего поступка, сэр. Я о ней ничего не знаю. Просто я по какой-то причине заподозрил Амбиелли.

Солсбери взял коричневый клочок и сунул себе в карман. У него голова шла кругом.

– Ладно, пусть будет по-твоему.

– А вы моих подозрений не разделяете.

– Ладно. Договорились.

– Оставьте все мне. Следите за ним. Проверьте свои подозрения. Я не верю, чтобы она была у него. Зачем тогда ему приходить сюда? В то же время, если она не у него, это тоже не имеет никакого смысла.

– Не знаю, ничего не знаю, – твердил Солсбери. – Разве смысл должен быть во всем? – Он прошел в дальний конец комнаты, сел в кресло и прикрыл глаза ладонью. В голове медленно вращалось колесо. – Не говори ему, что здесь был Линч.

– Почему? – Алэн облизнул пересохшие губы.

– Да как ты не понимаешь? А если это тот самый человек?.. Если Линч не солгал?.. Если Линч еще жив?.. Если ты скажешь, мы никогда его не найдем.

Солсбери обезумел от горя.

– Успокойтесь. Вы знаете, что я...

– Не знаю. Ничего я не знаю.

«Ты тоже, – думал он. – Мы оба сплошные невежды».

Алэн постарался прикинуться большим хитрецом и по-лисьи сузил глаза.

– Думаю, вы правы. К чему выдавать, что мы знакомы с Линчем? Когда мы его разыщем и заставим заговорить, вот тогда этим можно будет давить на Амбиелли. На таких, как он, сэр, можно действовать лишь угрозами.

«А Кэтрин где-то в чужом месте, ей плохо, – думал Солсбери. – Надо еще раз справиться в больницах».

– К тому же, как правило, эти люди – жуткие трусы, – разглагольствовал Алэн. – Моментально друг друга выдают.

Солсбери заслонил лицо рукой, приготовившись наблюдать за этим Амбиелли сквозь пальцы.

Уорнер отошел от телефона.

У Малыша был такой вид, будто у него отняли конфетку.

– Босс, я не нахожу в этом ничего занятного.

– Нам ничего не грозит. Успокойся.

– Босс, они сами ничего не знают. Что они вам-то скажут?

– Ну, уж мне-то они кое-что скажут, – ухмыльнулся Амбиелли. – Будь спокоен.

Когда Финни их впустил, Солсбери обратил внимание, что первым в гостиную вошел коротышка в изящном темном костюме. За ним шел верзила, который и на месте продолжал переваливаться с ноги на ногу, будто не хотел, чтобы его огромные ступни засосал пол. Третьим был худой человечек с жиденькими волосиками и хитрой физиономией. Он их и представил:

– Дюлейн. Амбиелли.

– Мистер Дюлейн? – У коротышки был приятный голос.

– Мистер Амбиелли? – Алэн напустил на себя чопорный и высокомерный вид, и Солсбери догадался, что Амбиелли это только забавляет. – Вы хотели поговорить со мной?

Коротышка оставил его вопрос без внимания. Он смотрел вдаль, туда, где сидел Солсбери.

– Наш хозяин? – любезно поинтересовался он.

– Мистер Солсбери ничего об этом не знает, – высокомерно процедил Алэн. – Я бы хотел, чтобы мы встретились в моей конторе.

Верзила переступал с ноги на ногу.

– Босс хочет с вами говорить, – буркнул он. – Вас видели тут.

– Я пришел сюда следом за вами, – промурлыкал Амбиелли.

Алэн не обращал на верзилу никакого внимания.

– Вы желаете разговаривать со мной наедине? – спросил он у коротышки.

– Не обязательно.

Амбиелли сел. Верзила как-то неловко подошел к стал у спинки его кресла. Худому, который, судя по всему, был Уорнером, тоже было явно не по себе. И только коротышка с загорелым лицом и белыми веками чувствовал себя как дома.

– Вы хотели со мной поговорить? – повторил свой вопрос Алэн.

– Если вас интересую я и мои занятия, – вкрадчиво начал Амбиелли, – я бы посоветовал вам обратиться непосредственно ко мне. Малыш, вон он, очень чувствителен к окольным действиям всякого рода. – Малыш хрюкнул. – Мне-то наплевать. Так что вас интересует?

Его слова и манеры произвели на Солсбери впечатление человека делового и смышленого. Воспитанного. Вот только смущал этот верзила.

– Я бы хотел установить, где вы были и что делали в среду.

– Ага. Так я и думал, – с удовлетворением отметил Амбиелли. – Что ж, пожалуйста, отвечу. Только чур сначала скажите, зачем это вам?

Солсбери стало ясно, что хозяином положения является вовсе не Алэн. В этом коротышке было еще одно измерение, которого Алэн не учуял. Он гнул свою палку, забыв о гордости, даже о любопытстве этого коротышки.

Алэн растерянно кашлянул.

– О, понимаю, – пришел на помощь Амбиелли. – Значит, в среду произошло что-то такое, в чем, вы подозреваете, могу быть замешан я. Не будем терять времени на выяснение. Что случилось, Дюлейн? И почему подозрение пало именно на меня?

– Угу, – преданно прорычал верзила. – Что за мысль?

Но тут с подлокотника кресла взметнулась рука Амбиелли. Он просто распрямил сжатые в кулак пальцы. Рык замер где-то в гортани верзилы.

Алэн положил себе на колено ногу, сложил обе руки на ее лодыжке и попытался выдавить мальчишескую улыбку.

– Мне помнится, несколько месяцев назад была какая-то стрельба.

«Нет, – подумал Солсбери, это ему не под силу. – Он не может изобразить непринужденность. Не может говорить елейным голоском. Да и вряд ли он разбирается в людях».

– Человек, нанятый «Солсбери Бисквит Кампэни» в качестве сторожа, находился на дежурстве неподалеку от места происшествия.

– Ага, теперь я понял, – кивнул Амбиелли. – Вы говорите о той ночи, когда в меня стреляли. Продолжайте.

– Вспомнили? – Алэну казалось, что его глаза насквозь пробуравливают собеседника, и Солсбери стало за него неловко.

– Ну конечно же, вспомнил, – рассмеялся Амбиелли.

И тут Солсбери, наблюдавший за коротышкой из-под прикрытия руки и еще толком не разобравшийся в том, что это за человек, впервые заметил, как по-волчьи блеснули его глаза.

– Кстати, я видел, где погиб этот самый сторож, – тоном светского сплетника заметил Амбиелли. – Это случилось всего несколько дней тому назад.

Тут они сказали одновременно. Амбиелли: «Несчастный случай», Алэн: «Несчастный случай?»

– Мне кажется, это был несчастный случай, – улыбнулся Амбиелли. – Так, по крайней мере, пишут газеты. Очень печально. Конечно, он человек старый.

Верзила неподвижно стоял наготове.

«За этим что-то кроется, – подумал Солсбери. – Почему так неподвижен этот здоровенный детина? Разумеется, это не улика. Но почему все-таки он так неподвижен?»

– Я бы хотел знать, – надменным голосом начал Алэн, – нет ли таких, кто... ну, будучи обижен на сторожа, имеет теперь зуб против мистера Солсбери.

– Этого мистера Солсбери?

Уж слишком это походило на щелчок, щелчок-пренебрежение, щелчок-насмешку. Солсбери убрал от лица руку. Этот человек прекрасно знает, кто из них мистер Солсбери. Солсбери напрягся. Его глаза, стараясь увидеть невидимое, казалось, вот-вот вылезут из глазниц.

– Очевидно, – буркнул он.

– Прошу прощения. – Взгляд метнулся в сторону Солсбери.

– Не только у меня есть деньги. Неужели вы считаете, что здесь есть моя вина?

– Я? – Он шевельнул пальцем, и верзила, рычавший, как дикий зверь, повиновался с покорностью дрессированного животного и затих.

– Ну? – вопрошал Дюлейн.

– Так что бы вы хотели узнать? Есть ли у меня зуб? Довольно-таки шаткая улика. – Алэн надменно уставился на Амбиелли. – Уж не ваша ли это идея, мистер Дюлейн? Нет, вижу, что не ваша. Зуб. – Амбиелли пожал плечами. – Да, честно говоря, первое время я злился на этого сторожа. И на кой черт он вмешался? Но такие вещи быстро забываются. – Алэн передернул плечами. – Мы залечиваем раны и идем дальше. Глупо засиживаться на таких вещах.

Его взгляд снова скользнул в сторону Солсбери. Безразличный, ничего не выражающий взгляд. И все-таки уж слишком он покорен, слишком любезен. А где-то за всем этим притаилась насмешка. Что-то беспокойное, пытливое. Солсбери хрустнул суставами пальцев.

Алэн молчал, сохраняя надменное выражение лица. Тут тощий Уорнер вставил:

– Я могу сказать вам, что они делали в среду.

– Думаю, мы все сэкономим на этом время, – сострил Амбиелли. – Прошу вас.

– Где-то около часу тридцати они отправились на Лонг-Айлэнд с агентом в его машине. Они пробыли там до восьми вечера, осматривали какой-то участок и закусочную. Это показания агента. Теперешний владелец закусочной, который находился при этом, тоже это подтверждает. Адвокат, с которым они беседовали на месте, трое дорожных рабочих, полицейский, который подумал, что дом заперт, и захотел выяснить, имеют ли они право там находиться – все говорят одно и то же. У меня в наличии десятки свидетелей. Они все в это время были там.

– Это все точно? – нахмурил брови Алэн.

– Абсолютно точно. Они были там.

– Это было в среду, – глубокомысленно изрек Амбиелли. – А что произошло в среду с мистером Солсбери? – Он и в самом деле горел желанием узнать – в этом Солсбери не сомневался. Он буквально сгорал от жадного любопытства.

– Так, значит, они не могли?.. Эти люди не... Выходит, это исключается? – не удержался Солсбери, в котором зажглась новая надежда.

– Не забывайте, что существуют наемники, – заметил Алэн Дюлейн. – Люди такого типа частенько заботятся о своем алиби.

Казалось, Амбиелли развеселился.

– Вы занимаетесь изучением моего типа? – съязвил он.

– Выходит, вам не известно, где она? – отрывисто спросил Солсбери. – Если же вы знаете, прошу вас... Я свое слово сдержал. Если это вы, то деньги должны быть у вас. Почему же ее нет? Почему она не вернулась? Мне плевать на все остальное. Пусть только она вернется.

«Какой же я жалкий старикашка!» – думал Солсбери.

– У вас кто-то пропал? – поинтересовался Амбиелли.

– Моя дочь. Моя дочь. Моя дочь.

– У вас была дочь?

Это «была» пронзило грудь Солсбери и ранило в самое сердце.

– Ее украли, да? – В голосе Хохенбаума звучало искреннее удивление.

Амбиелли слегка повернулся в кресле и взглянул на него.

– Вам что-нибудь известно? – спросил Малыш.

Амбиелли улыбнулся.

Алэн встал.

– Ладно. Это произошло в среду. Вы оправданы полностью. – Он постарался вложить в следующие слова угрозу. – А где вы, Амбиелли, были вчера вечером?

– Я, мистер Дюлейн? – переспросил Амбиелли. Он не страшился угроз. Этот маленький человечек сам был ходячая угроза.

– Уорнер, свяжитесь с Рейли или с кем-нибудь еще. Пусть они установят, где эти двое были вчера вечером.

– Очень интересно понаблюдать, как работают люди вашего типа, мистер Дюлейн, – съязвил Амбиелли. – А что такое могло произойти вчера вечером?

«Он-то знает, – думал Солсбери. – Разумеется, он все знает. Но ведь я ему сам об этом сказал. Он или не он? Если он, то прощайте все надежды».

– Это он? – услышал Солсбери голос Алэна. – Это Хохенбаум? Мистер Солсбери! Этот человек взял у вас деньги?

Солсбери никак не мог сосредоточиться.

– У вас создалось впечатление, что это был здоровый парень, – допытывался Алэн. У него была физиономия обиженного ребенка. – Ну, а голос?

– Это был фальцет, – сказал Солсбери.

– Скажите что-нибудь фальцетом.

– Ууу? – прорычал Малыш.

Амбиелли затрясся от беззвучного смеха.

– Вроде этого, – пропищал Алэн.

– Иди ты к черту, – буркнул Малыш. Амбиелли утирал пальцем слезы.

– Прошу прощения, – давясь от смеха, выговорил он.

– У вас хватает наглости смеяться в моем доме? – напустился на него Солсбери.

– Прошу прощения, – повторил Амбиелли, однако в его голосе не было ни раскаяния, ни угрызения совести. В нем было что-то зловещее, как стальное лезвие ножа. Оно рассекало все на своем пути. И вдруг Солсбери открылась нагло заявляющая о себе суть этого коротышки: «Я делаю то, что хочу – кричало в нем все. – Если хочу, я смеюсь. Я... я... я... » Этот человек – ходячая угроза. Бомба. Да, этот способен на все.