Текст книги "У неё была слишком хорошая память"

Автор книги: Шарль Эксбрайя

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Маргарет мысленно повторяла эту жизненную схему, в которой ничего не менялось, поджидая своего жениха у входа в агентство Кука, чтобы вместе провести вечер. Несмотря на то, что Джек в своем агентстве целый день разрабатывал планы путешествий, беседовал с людьми, которые назавтра садились в самолеты и направлялись на пышное празднование Страстной недели в Севилью или фотографировать пирамиды и карнавал в Рио-де-Жанейро, он нигде не бывал и мечтал когда-нибудь уехать из Лондона в залитые солнцем края; Маргарет не испытывала никакого желания путешествовать, даже недолго. Она даже не задумывалась, любила ли Лондон или нет. Родители сказали ей; что Англия – лучшая в мире страна, она поверила в это и никогда не подвергала это сомнению. Когда жених с воодушевлением рассказывал ей об экзотических блюдах, которые можно отведать в том или ином уголке земного шара, она начинала прозаически доказывать превосходство филе скумбрии в разноцветных баночках фирмы «Эверэйдж». Ларсон очень любил Маргарет и решил, быть может, неосторожно, не обращать внимания на то, что она не разделяла его воодушевления и полета фантазии.

Когда он подошел так близко, что она могла разглядеть выражение его лица, она сразу поняла, что что-то было неладно. По правде говоря, она заметила это уже несколько дней тому назад. Джек, у которого всегда было хорошее настроение, совершенно изменился, часто, находясь рядом с ней, он надолго замолкал. Не желая резко подталкивать его, Маргарет, ждала, пока он сам заговорит, но надежды её не оправдывались, и она начинала испытывать скорее раздражение, чем тревогу. Ларсон вяло ответил на ее ласковое «Здравствуй», и она поняла, что он сделал усилие, чтобы улыбнуться. Взяв под руку, он повел ее в Пикадилли, где, как обычно; они стали рассматривать богатые витрины магазинов. Когда они шли по Хэймаркет, Маргарет решила сообщить своему спутнику важное решение, которое она недавно приняла.

– Знаешь, Джек, я решила покрасить кухню в светло-зеленый цвет. Что ты об этом скажешь?

Она предвидела возражение, потому что Ларсон не любил зеленый цвет, предпочитая ему желтый, но он и бровью не повел, и у неё создалось впечатление, что он ничего не слышал. Это было слишком. Уязвленная, она сердито замолчала, но Ларсон, по-видимому, не обратил на это никакого внимания. Она резко остановилась и спросила с досадой:

– Джек, что, в конце концов, происходит? С тех пор как мы

встретились, мы не произнесли и десяти фраз. Ты даже не слушаешь, что я тебе говорю о нашей будущей квартире!

Он покраснел, что с ним случалось всегда, когда он сознавал свою ошибку.

– Извини меня, дорогая, но... но я очень расстроен.

– И... ты не хочешь мне рассказать?

– Дело в том, что... я не хотел бы огорчать тебя.

– Все, что тебя расстраивает, касается меня тоже, ты это хорошо знаешь!

Они пошли еще немного молча, и только тогда, когда вышли на Стрэнд, он решился:

– Ты права, Маргарет, я должен все тебе рассказать. Надеюсь, ты поймешь и поможешь мне.

У неё легонько кольнуло сердце, как случалось всегда, когда происходили непредвиденные события, которые она ненавидела из-за того, что они нарушали привычный ритм жизни, но замужество – как учили ее родители – предполагало много таких событий. Раньше, чем обычно, они вошли в чайную и устроились в уголке.

– Это все из-за убитой девушки...

Она вспыхнула.

– Но почему это должно тебя касаться?

– Конечно, нет, но теперь, когда они убедились в невиновности Мориса, им все кажется, что убийцей является один из завсегдатаев «Еловой шишки». И особенно на этом настаивает старший инспектор Морган, помнишь, я тебе часто о нем говорил...

– И что же?

– Они копаются в нашей личной жизни, и я не удивлюсь, если е тобой тоже захотят поговорить...

– Со мной? Почему со мной? Я никогда не встречалась с этой девушкой и не бывала в «Еловой шишке», куда ты тоже больше не пойдешь, когда женишься, верно?

– Обещаю тебе, Маргарет. Но в настоящее время я не должен прекращать туда ходить, иначе это вызовет подозрение.

– Подозрение?

Она ничего не понимала. На ее ровной и прекрасной жизненной дороге не было места для ужасов, и она не могла предположить, почему Джека так занимала эта мрачная история, которая не касалась ни его, ни ее, о которой ей и думать не хотелось.

– Послушай, дорогая... Сделай усилие! Постарайся представить себе, что для полиции я ничем не отличаюсь от других, она может предположить, что я способен ограбить кого-нибудь, убить...

– О! Это так низко!

– Конечно, но так случается.

– Во всяком случае, Джек, ты можешь доказать, что не был знаком с этой девушкой и, следовательно, у тебя не было никакой причины, чтобы... сделать с ней то, что сделали!

– Причины всегда найдутся. Дорогая, им нужно несопоставимое алиби.

– Алиби?

– Доказать, что в момент преступления я был в другом месте.

– В котором часу это... это случилось?

– Мне кажется, между семнадцатью и девятнадцатью часами.

– Так ты был в своем агентстве?

Вот тут-то наступал самый трудный момент. Ларсон взглянул на девушку. Как она воспримет то, что он должен ей сказать?

– Нет, Маргарет... Я там не был.

Она с трудом поняла эти слова. Потом вдруг побледнела, как будто теряла сознание, но нет, Литтлвист не потеряет сознание на людях, это неприлично, Слёзы подступили у неё к глазам. Джек, взволнованный, взял ее за руку, которую она не решалась отдернуть. Наконец она сумела произнести:

– Так... ты там не был?

– Нет.

– Где же... где же ты был? Не у этой же... Разве это возможно?

– Нет, нет, Маргарет... Ни в коем случае не думай о такой глупости!

Она вздохнула с облегчением, как будто камень свалился у неё сердца.

– Тогда... чего же ты боишься?

– Мое алиби очень простое и может показаться ложью. После работы я встретился со своими коллегами Хэллоуэем и Мак-Фрейтом в «Серебряной короне» на Регент-стрит, чтобы отметить повышение. Маргарет, я был так счастлив, что мы теперь можем пожениться, что не мог усидеть на месте... Отпросился пораньше, в четыре часа, и прошел по Майфэй...

– А почему ты мне не позвонил?

– Хотел сделать тебе сюрприз.

– Сюрприз?

– Мне хотелось купить тебе какое-нибудь украшение в память об этом дне, но я не нашел ничего подходящего, что бы стоило не слишком дорого... дли нашего общего кошелька. Ты на меня не сердишься?

Она с облегчением улыбнулась.

– Дорогой, ты очень благоразумен. Нам предстоит много затрат, чтобы устроиться, поэтому не надо зря тратить деньги. Но я все еще не понимаю, что тебя беспокоит? Стрит только сказать правду.

– Ты воображаешь, что они мне сразу поверят... Им нужны не только места, по которым я проходил, но и свидетели, которые меня там видели... а у меня их нет!

– Что же, Джек, если ты не можешь точно назвать свой маршрут, значит, тебя будут считать убийцей?

– Да, пока не арестуют преступника, все будут под подозрением! Им нужен виновный, понимаешь?

– Все это ужасно!

– Я знаю, дорогая, но реальность такова.

В мире было так много отвратительного, о чем она даже и не подозревала, и помимо своей воли, она немного сердилась на жениха за то, что он заставил ее смотреть на это.

– Так что же нужно делать?

– Думаю, если ты захочешь помочь мне, все уладится,

– Я? Каким же образом?

– Ну, например, если ты скажешь, что мы встретились в четыре часа и вместе прогулялись по Мэйфэй?

– Но, Джек, в четыре я еще сижу в кассе в «Триумфе»!

– Ба! Они об этом не подумают.

– А если подумают?

– Скажешь, что тебя заменили.

Она не знала, как ответить. Конечно, она не могла отказать ему в помощи, но, с другой стороны, ее пугала та легкость, с которой Джек шел на ложь... Он нетерпеливо встал.

– Дорогая, я должен вернуться в агентство. Мы организуем большое путешествие по Средиземному морю. У меня много работы... Зайди за мной вечером... я рассчитываю на тебя в том, о чем я просил…

Он ушел до того, как она что-нибудь решила, она не любила, чтобы на неё давили. Имела ли она право бросить своего жениха в беде? Но она никак не могла понять, что это была за беда. Маргарет терпеть не могла лжи, но понимала, что, чтобы жить с кем-нибудь вместе, нужно иногда отступать от строгих моральных устоев своей семьи. Она была так поглощена своими мыслями, что не обратила никакого внимания на грузного мужчину, который вошел в кафе и тихо подошел к столу.

***

Толстяк Морган решил скорее покончить с этим делом и, воспользовавшись обещаниями начальника полиции дать ему отпуск, провести первые дни апреля в Перигоре. Кухня там немного тяжеловата для желудка, но сказочно ароматна; он вспомнил, что в Эйзид-Тайак есть очаровательный отель, где можно хоть на время забыть о британских проходимцах и служебных обязанностях. Но для того, чтобы реализовать этот соблазнительный план, нужно как можно раньше арестовать убийцу. Поэтому, несмотря на нежелание выполнять работы своих подчиненных, он собственной персоной явился в агентство Кука на Беркли-стрит. Увидев Маргарет и Ларсона, которые отправлялись на прогулку, он замешался в толпе и стал следить за ними. Он не знал толком, почему действовал именно так, но было предчувствие, что он сможет поговорить с Маргарет наедине и узнать что-нибудь интересное. Устроившись в баре напротив чайной, в которой Ларсон и Маргарет пили чай, Джордж-Герберт терпеливо ждал и с удовлетворением улыбнулся, увидев, что Джек вышел один.

В тот момент, когда мисс Литтлвист взяла свою сумочку и хотела встать из-за стола, какой-то грузный мужчина с необычайной для его фигуры легкостью подошел к ней. Маргарет заметила его присутствие, лишь когда он тихонько приветствовал:

– Мисс Литтлвист, я не ошибаюсь?

Сначала при виде любезного и розовощекого Будды ей захотелось рассмеяться, но почти тотчас она вспомнила описание полицейского, который вел расследование по делу, так беспокоящему ее жениха, и заволновалась. Она еще не подготовила рассказ. Все развивалось слишком скоро! И что всем от неё было нужно? Однако нужно было отвечать на вопросы этого человека, к которому она уже относилась с неприязнью.

– Да... это я…

Наклонившись к ней, он прошептал:

– Старший инспектор Скотланд-Ярда Морган. Можно сесть?

– Если желаете...

Ей стало страшно, ужасно, и она чувствовала, что он это понимает.

– Мисс, нам нужно проверить некоторые факты... Знаете ли вы, что один из приятелей мистера Ларсона подозревается в убийстве?..

Он не окончил фразу, чтобы дать ей время подтвердить это, но по ее виду понял, что бессмысленно ждать точный ответ.

– ...Хочу вам сразу сказать, что мы не подозреваем мистера Ларсона, но нам нужно знать его времяпровождение в день преступления. Можете вспомнить, встречали ли вы во вторник вашего жениха после работы?

Ловушка работала хорошо.

– Нет, инспектор.

– Нет?

Ей вдруг ужасно захотелось расхохотаться при виде изумленного лица своего собеседника. Она уже больше не задавала себе вопрос, должна ли она лгать или нет, чтобы помочь Джеку, она хотела вести свою игру против этого полицейского, который воображал, что он самый хитрый.

– Нет, мы встретились в четыре часа и пошли на Мэйфэй, мы думали купить какое-нибудь украшение, которое Джек хотел подарить мне в честь своего нового назначения.

– Какое украшение?

– Мы ничего не купили, потому что нам ничего не понравилось, а кое-что слишком дорого…

– Жаль, а потом?

– А потом я его проводила до «Серебряной Короны» на Регент-стрит, где у него была встреча с коллегами…

– В котором часу?

– Не знаю... по-моему, часов в шесть.

– Да, да...

Несмотря на все усилия, она никак не могла полностью владеть своим голосом, он был слишком громким и уверенным. Морган смотрел на неё с легкой иронией.

– Чем вы занимаетесь, мисс Литтлвист?

– Я кассирша в «Триумфе», на Стрэнд.

– Там всегда настоящий спектакль, верно?

– Да, до пяти часов.

– А вы разве можете уйти из кассы в четыре?

Ей опять стало страшно. А Джек говорил, что это его не будет интересовать!

– Меня... подменили!

– Кто?

Она чувствовала, что стала красной, как мак, а улыбка, появившаяся на губах полицейского, чуть не заставила ее заплакать. Она была уверена, что он разгадал ее ложь и играл с ней, как кошка с мышкой. Интересно, вызовет ли он ее в Ярд? И что скажут ее родители, узнав об этой скандальной истории? Никогда, никто из Литтлвист не имел дела с полицией!

– Вы, конечно, предупредили директора?

– Конечно.

– Вы заранее договорились с мистером Ларсоном об этой прогулке?

– О, нет!.. Джек позвонил мне и попросил, чтобы я ушла с работы раньше...

– Он куда позвонил?

– В... «Триумф».

– И вам передали, что он звонит?

Она чуть не плакала, понимая, что запуталась.

– Да… кажется... я точно помню…

К своему удивлению, она увидела, что он поднимается.

– Мисс Литтлвист, был счастлив познакомиться с вами. Сведения, которыми мы на вас располагаем, блестящие, и я желал бы, чтобы все обитательницы Лондона были такими же. Вот почему, мисс, позвольте мне сказать, что ложь вам очень не идет, что это недостойно вас, даже ради жениха, более того, вы плохо лжете, с чем я вас поздравляю. До свидания, мисс.

Увидев входящего Толстяка Моргана, Ларсон так побледнел, что Хэллоуэй, с которым он разговаривал, спросил, не плохо ли ему. Все рушилось. Маргарет обо всем узнает и откажет ему, она не эахочет стать женой человека, который солгал ей. У него появилось желание бежать, но инспектор смотрел на него и дружески улыбался. Джеку оставалось подняться навстречу,

– Вы меня ищете, мистер Морган?

– А кого еще я могу искать, мистер Ларсон?

– Вы хотите со мной поговорить... здесь?

– А что, разве нельзя?

– Слушаю вас...

– Я хочу, чтобы вы заказали мне билет на Париж, на самолет, в пятницу. Могу я на вас рассчитывать?

– Но... конечно... а как же?..

– Спасибо, покидаю вас. До вечера!

Старший инспектор вышел, а Ларсон еще долго стоял с ошалелым видом.

***

Чтобы добраться до Лауа Томас-стрит, Толстяк Морган взял такси. Он остановил машину, немного не доехав до дома Джекобуса Хобсона, не желая привлекать к себе внимания. Хобсон принял его вежливо, но без особой любезности, так как не любил, чтобы его беспокоили.

– Мистер Морган? Чем обязан?

– Мистер Хобсон, я пришел, чтобы побеседовать с вами конфиденциально. Речь идет о вашем служащем, мистере Хелли.

– Да, он занимается у меня счетами. Приходит каждый вечер в семнадцать часов. Какие сведения вам нужны?

– Мистер Хелли обратился в нашу компанию «Тихий приют», чтобы оформить страховой контракт, и мы, естественно, должны собрать некоторые сведения помимо медицинского освидетельствования.

– Мистер Хелли работает у меня уже в течение трех лет, и я не заметил, чтобы у него было плохое здоровье. Кроме того, могу сказать, что зарабатывает он достаточно,

– У него, кажется, жена в санатории?

– Она поправилась и на следующей неделе приедет.

– Рад за него... В общем, у вас благоприятное впечатление о нем?

– Совершенно. Мистер Хелли мне кажется человеком, который любит свою профессию и не имеет современных пороков, таких, как выпивка, курение и тому подобное.

– Прекрасно, что он любит свою профессию. Это облегчит выплату взносов, которые в его возрасте довольно высоки.

– Уверен, что, если мистер Хелли берет на себя какие-то обязательства, он их выполнит. Нужно подчеркнуть, что это очень пунктуальный человек: представьте, за три года он лишь раз опоздал ко мне, в прошлый вторник. К возвращению жены он должен все подготовить... У неё, как мне кажется, трудный характер.

– Бедный мистер Хелли...

Хобсон наклонился к Моргану и прошептал:

– Она очень ревнива...

– Правда?

– Скажу по секрету, что она прислала мне письмо, в котором спрашивала, не было ли у мужа в ее отсутствие какой-нибудь… связи… Уверен, что нет, я так и ответил!

Джордж-Герберт поблагодарил мистера Хобсона и попросил, чтобы разговор остался между ними. Он вышел от старого квакера успокоенный, жизнерадостный и уверенный в том, что, наконец, разгадал загадку трех убийств в Сохо.

С управляющим домом № 177 по Гопкинс-стрит Морган был намного менее вежлив. Не желая путешествовать по грязному коридору и зная от Брэдфорда его имя, Толстяк продвинулся на два-три шага и закричал:

–Мистер Халскрафт!

Наверняка в доме бы началась паника, если бы это не было послеобеденное время, когда все женщины бегали по Лондону. Питер Халскрафт, задремавший в надежде избавиться от изжоги из-за плохого вина, буквально подскочил на постели и, разъяренный, сунув ноги в старые башмаки и, застегивая на ходу рубашку, выбежал на площадку. Склонившись над лестничным пролетом, он в свою очередь заорал:

– Что вам надо?!

– Спускайтесь и узнаете!

Халскрафт, ошеломленный наглостью незнакомца, минуту помолчал, будто до него что-то доходило, потом заорал снова:

– А может, вы сюда взойдете?

– Нет.

– Почему это?

– Посмотрите, Халскрафт. Не знаете ли вы кого-нибудь?

Управляющий взял фотографию в руки и вышел с ней из коридора на свет. Там он внимательно рассмотрел всю группу, изображенную на фотографии, и указал на одного из мужчин.

– Вот этого, господин инспектор.

– Я так и думал... А других?

Желая быть полезным, Халскрафт опять склонился над фотографией.

– А! И вот этого тоже!

Морган посмотрел, на кого он указывает. Это он тоже предполагал, но ждал, что Питер укажет еще на одного. Тот молчал, тогда Морган ткнул пальцем в одного из дружеской компании и спросил:

– А этого... никогда не видели?

Питер почесал затылок, нет, честно говоря, он не может сказать, что когда-нибудь его видел. Он бы очень хотел угодить старшему инспектору Ярда, но врать не будет.

***

Брэдфорд поджидал своего шефа в Ярде. Он кончил свои поиски и принес Джорджу-Герберту копии многочисленных банковских операций, которые тот просил проверить. Когда Толстяк Морган взглянул на них, то вздохнул:

– Ну вот, Кларенс, мы теперь знаем имя преступника и причину убийств, но убийца хитер, он, наверняка, будет отпираться, и нам будет трудно доказать его виновность.

– И что же? Он избежит наказания?

– Брэдфорд, нужно идти ва-банк или блефовать. Поскольку наш преступник не профессионал, у него могут сдать нервы. Во всяком случае, у нас есть шансы.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Миссис Морис, как она обещала Моргану, не стала возражать против того, чтобы ее муж пошел в «Еловую шишку» и чтобы все было, как прежде. Боясь кривотолков, Стефен колебался, Тогда, поступившись своими принципами, Глэдис решила идти с ним,

Как только супруги Морис вошли, Ларсон громко запел приветственную песню, его поддержали Келли и Лонгхинс, потом вступили и другие посетители, которые не знали, по какому поводу пели, но испытывали удовольствие попеть хором. Стефена и Глэдис усадили за стол как близких хозяину друзей, и каждый старался сделать им что-нибудь приятное. Это их тронуло до слез. В течение всего вечера не было ни малейшего упоминания о Филлис Балеброк; все лишь жалели Мориса за то, что его арестовали за преступление, которого он не совершал.

После того как все высказали свои чувства жертве Скотланд-Ярда, Лонгхинс взял Мориса под свое покровительство и четверо друзей начали серьезную партию в бридж. Когда раздавали карты, хозяин заметил:

– Нет только Моргана.

– Будет странно, если он сегодня не придет,– сказал Ларсон,

Хелли заметил, что голос Ларсона немного дрожал, он посмотрел на него с удивлением, потом добавил:

– Мне кажется, что этот вечер, когда все мы собрались вместе – как и Ларсон, я думаю, что наш приятель из Скотланд-Ярда тоже появится, будет прологом к расставанию. Мистер Ларсон скоро женится, и жена не позволит покидать ее после обеда. Что касается меня, вы знаете, что моя жена скоро возвращается, а она и мысли не допустит, чтобы тот, с кем она предстала перед пастором, проявлял хоть какую-нибудь независимость.

Миссис Лонгхинс заволновалась:

– Без вас, мистер Хелли, и без вас, мистер Ларсон, в «Еловой Шишке» будет совсем по-другому, и старому мистеру Лонгхинсу будет ужасно скучно без своих друзей.

Желал развеять общее меланхолическое настроение, хозяин весело произнес:

– Ба! Да ведь останутся супруги Морис и мистер Морган, и мы найдем других, которые заменят дезертиров! А если и последние друзья нас покинут, знаешь, Долли, что мы сделаем? Мы уедем к тебе на родину и проведем остаток жизни так, как ты мечтала, любуясь красотами Дорсета.

Этот первый после возвращения Мориса вечер прошел в «Еловой шишке» достаточно весело, но, несмотря на ожидание, Морган так и не появился. В час закрытия Лонгхинс любезно, но настойчиво выпроводил всех посетителей, за исключением самых близких друзей. Заперев дверь и погасив все лампы, хозяин пошел за бутылкой порто, чтобы отпраздновать возвращение Мориса. Обстановка была почти домашней. Они только чокнулись, как раздался стук в дверь. Хозяин заворчал и поднялся, готовый прогнать подальше позднего посетителя, который под предлогом того, что в окнах был свет, вообразил, что здесь еще можно выпить рюмку виски.

– Кто там?

– Лонгхинс, откройте... Это Морган.

Лонгхинс поспешно открыл дверь, старший инспектор вошел в сопровождении молодого человека высокого роста, которого он представил:

– Сержант Кларенс Брэдфорд, мой помощник.

– Вас здесь очень не хватало, мистер Морган. Видите, пришли миссис и мистер Морис!

Раз или два Кларенс был в «Еловой шишке» инкогнито, он понимал, что Толстяк любил эту атмосферу старой Англии, но никак не мог представить, каким образом преступление проникло в эту мирную обстановку, в круг пожилых дам и господ, которые, за исключением Ларсона, казались людьми сдержанными, рассудительными и неподвластными страстям. Брэдфорд знал, что Джордж-Герберт поставил полицейских у всех выходов из дома и что последний акт разыграется через несколько минут. Кто же был тем, кто скоро расстанется с жизнью, кого в наручниках доставят в тюрьму – последнее пристанище перед виселицей?

Когда Кларенс усаживался за стол, перед ним появилась рюмка порто, которую услужливо налил мистер Лонгхинс. Морган между тем говорил:

– На будущей неделе в это время я буду далеко от Лондона... Хочу отдохнуть в Перигоре.

Хелли пошутил:

– В этом году вы рано едете в отпуск, мистер Морган.

– О! Это дополнительное разрешение. Что-то вроде компенсации. – Правда? Не сочтите за бестактность, скажите, пожалуйста, за что такая милость начальства?

Толстяк великолепно изобразил удивление.

– За что, мистер Хелли? Да, естественно, за то, что я разгадал загадку трех убийств: Филлис Балеброк, Доры Карпентер и Кромвеля.

Кларенс почувствовал, что атмосфера менялась, что присутствующие как-то сжались и одновременно тщательно следили друг за другом. Ларсон, казалось, нервничал больше других:

– Разгадали?!. А почему же в газетах ничего нет?

– Потому что нужно выполнить еще одну формальность.

– Какую?

– Арестовать преступника.

Брэдфорд незаметно расстегнул куртку, на тот случай, если ему придется резко вскочить. После короткого молчания Джордж-Герберт продолжил:

– Это, впрочем, дело нескольких минут.

Толстяк достиг того, что хотел: нервы у всех были напряжены до предела, Кларенс, как всегда, любовался своим шефом, его уверенностью и самообладанием. Лонгхинс посмотрел на Моргана, на свою жену, потом на всех присутствующих, как бы проверяя, не ослышался ли он, потом рискнул сказать:

– Мистер Морган... Как же вы хотели арестовать преступника, сидя на стуле и потягивая порто?

– А почему бы и нет, мистер Лонгхинс, ведь преступник здесь!

На этот раз тишина длилась лишь несколько секунд, ровно столько, сколько Лонгхинсу понадобилось, чтобы осознать серьезность этого заявления. Красный как рак, задыхаясь от гнева, он с трудом произнес:

– Мистер Морган! Вы... опять? Я считал вас другом... Но так шутить нельзя! Вы причиняете ущерб моему здоровью!

Супруги Морис, пораженные, не могли вымолвить ни слова. Ларсон крепко сжал челюсти, а Хелли нервно постукивал по столу. Толстяк улыбался и говорил таким спокойным голосом, что можно было взвыть от досады:

–Я не шучу, мистер Лонгхинс. Убийца здесь.

У хозяина отвисла челюсть от изумления. Ош судорожно проглотил слюну и произнес, заикаясь:

– У... у меня? В... в «Ело...Еловой шишке»?

Ларсон был так подавлен, что дышал с трудом. Хелли прокашлялся и, подражая полицейскому, спросил с наигранной любознательностью:

– А почему бы ему не быть за этим столом, мистер Морган?

Джордж-Герберт ответил все тем же спокойным тоном, действующим на нервы:

–Конечно же, он сидит за этим столом, мистер Хелли.

Брэдфорд, как знаток, отдавал должное Моргану, ведущему опасную игру. От волнения у него пересохло в горле, руки непроизвольно двигались, Он переставил ноги так, чтобы можно было в случае необходимости броситься на одного из присутствующих. На улице было тихо. В зале все замерли, как восковые фигуры мадам Тюссо, было так тихо, что слышалось напряженное дыхание каждого, и Кларенс подумал, что если бы он хорошенько сконцентрировался, то определил бы преступника по тревожному ритму вдохов. Хелли, без сомнения, держался лучше всех.

– Мистер Морган, если я вас правильно понимаю, поскольку мистер Морис признан невиновным, то убийцей является Лонгхинс, или Ларсон, или же я?

– Почти так, мистер Хелли, но Лонгхинс, по-моему, вне подозрений, потому что в момент преступления он был у себя в подвале и разливал по бутылкам порто. Кстати, мистер Лонгхинс, у вас легкая рука – порто в ваших бутылках первоклассное!

Ларсон встал. По его белому как мел лицу стекали струйки пота.

– Я... прошу прощения... но меня... сейчас вырвет... Можно выйти?

Толстяк Морган мгновенно изменился. Его мягкость и вежливость исчезли. Масса жира, казалось, превратилась в упругий комок мускулов, а голос стал сухим и резким:

– Сожалею, мистер Ларсон. Вы сможете выйти из этого зала лишь в том случае, если признаетесь, что убили Филлис Балеброк!

Ларсон, со стоном, почти упал на стул, а Джордж-Герберт продолжал:

– Вы... или мистер Хелли!

Волнение последнего проявилось лишь в конвульсивных движениях пальцев, он прилагал все усилия, чтобы сохранить спокойствие.

– Могу ли я задать вам вопрос, мистер Морган, на каком основании вы выбрали мистера Ларсона и меня в качестве объектов следствия?

– Да потому, что вы оба солгали, когда я поинтересовался вашим времяпровождением в вечер убийства.

В первый раз за весь вечер Хелли выдал свое замешательство – неуверенным тоном он возразил:

– Мне кажется, вы оскорбляете нас, мистер Морган!

– Ну-ну, мистер Хелли! Бросим игры! Один из вас проиграл, пора расплачиваться. Мистер Хелли, вы много раз повторяли, что не были знакомы с мисс Балеброк. Вы солгали, ведь вы были ее любовником!

Хелли никак не среагировал. Миссис Морис и миссис Лонгхинс стало за него стыдно, они старались не смотреть на него. Толстяк Морган безжалостно продолжал:

– Я предполагаю, что, ожидая возвращения жены из санатория, вы захотели порвать с Филлис Балеброк, тогда она стала вас шантажировать. Судя по вашим последним банковским счетам, можно подумать, что это вы дали ей сто фунтов, которые нашли в сумочке после ее смерти. А в день убийства в первый раз за три года вы опоздали к мистеру Хобсону. Где же вы были, мистер Хелли?

С Хелли слетела маска саркастического джентльмена, которую он сохранял на своем лице с момента появления Моргана. У него был обмякший, побежденный вид. Будто что-то в нем сломалось, упругое и прочное. Он заговорил, не поднимая глаз:

– Она была забавной девчонкой. После отъезда Амелии мне было одиноко. Филлис я увидел здесь. Как-то мы встретились в Сохо. Я предложил ей выпить по рюмочке вместе. Я не знал, что у неё была такая профессия: утешать одиноких мужчин и развлекать тех, кто не считает себя стариками... Когда жена сообщила мне о своем возвращении, я действительно захотел порвать с Филлис, но она сказала, что, если я не дам ей сто фунтов, то она пойдёт к Амелии и расскажет, чем я занимался в ее отсутствие. Тогда я решил дать ей эти деньги, я был у неё минут за десять до убийства... Я очень боялся, что Амелия узнает. Поэтому и не сказал вам правду, мистер Морган, но я не убивал ее. Если бы я это сделал, неужели бы я оставил там свои сто фунтов?

– Если только все это не выдумка достаточно умного человека, мистер Хелли.

– У меня недостаточно средств для того, чтобы разбрасывать сотни фунтов.

– Речь шла о вашем семейном очаге...

Хелли покачал головой.

– Это, как вы посмотрите...

Последняя реплика вызывала впечатление, что признание было искренним. Ее можно было сравнить с камнем, упавшим в тихую заводь, От неё пошли круги, нарушающие установившуюся тишину. Джордж-Герберт подождал несколько секунд и заговорил снова:

– Очень жалею, что не видел эту Филлис, судя по всему, у неё, как у сирены, был дар завораживать мужчин. Приходя в «Еловую шишку», она была уверена, что всегда найдет здесь покладистых и великодушных покровителей. А так как понятие порядочности у неё было весьма относительным, она ловко осуществляла свои планы. Она не смогла только предположить, что один из вас разгорячится. Не так ли, мистер Ларсон?

Жених Маргарет сдался сразу. Всхлипывая и заикаясь, он поведал:

– Я ходил к Филлис. Она нравилась мне... Невеста моя часто занята... потом, это не то же самое... Когда я узнал, что смогу наконец жениться на Маргарет, решил порвать с Филлис. Она потребовала денег, а у меня их не было... Она стала настаивать.. Два раза я еле-еле удержал ее от того, чтобы она не пошла в «Триумф» к Маргарет… В последний вторник я пошел к ней. Решил заставить ее замолчать любым способом; думаю, мог и убить... Но она, будто угадав мое намерение, заявила, что отпускает меня, что не нуждается в деньгах, что у неё скоро появится другой источник доходов и она желает мне счастья с Маргарет... Я не убийца, мистер Морган, хоть и признаю, что был готов убить...

Последовало долгое молчание, потом старший инспектор решил подвести некоторые итоги.

– Любопытная серия совпадений: и вы, мистер Ларсон, и вы, мистер Хелли, пришли к Филлис Балеброк почти в то же время, верно? Не желал ли этого убийца, и не он ли назначил вам свидание через свою будущую жертву?.. Что бы то ни было, первым, как я понимаю, пришли туда вы, мистер Ларсон, потому что она сказала вам о другом источнике доходов, который у неё появился... Она имела в виду вас, мистер Хелли, с вашими деньгами, таким образом, вы были вторым. Мистер Морис, пришёл позднее, он нашел девушку уже мертвой. Если мистер Ларсон не солгал, все указывает на то, что убийцей являетесь вы, мистер Хелли. Но, может быть, он солгал?

Морган поднялся, за ним Брэдфорд.

– Мистер Ларсон, мистер Хелли... Один из вас убил трех человек, ничто не может спасти его от виселицы, за исключением милосердия судей. Таким образом, поскольку судьба его предрешена, прошу его найти мужество и поступить как мужчина: снять подозрение с невинного и признаться во всем. Даю вам четверть часа... Если через это время ни один из вас не признается, я буду должен доставить вас обоих в Ярд. Думаю, что там наши сотрудники смогут добиться признания... Но я не смогу скрыть этот неприятный факт ни от вашей жены, мистер Хелли, ни от вашей невесты, мистер Ларсон. К трем убийствам преступник добавит еще одно злодеяние – он разобьет семью или надежды на счастливую семейную жизнь.