Текст книги "У неё была слишком хорошая память"

Автор книги: Шарль Эксбрайя

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

– Вы что, мистер Морган, этим хотите сказать, что Морис невиновен в преступлении, за которое его арестовали?

– Поясню, мистер Хелли, я не арестовывал Мориса как убийцу Филлис Балеброк. Его задержали, потому что он убежал, и нужно было узнать причину его бегства. Это ведь разные вещи, верно?

– И... он сказал причину?

– Сказал.

– Что же теперь?

– А то, что сегодня утром он вернулся домой, вне всяких подозрений.

Лонгхинс стукнул кулаком по столу и закричал:

– Вот здорово! Прекрасная новость! Долли!

Прибежала миссис Лонгхинс.

– Долли, мистер Морган нам только что сообщил, что наш друг Морис невиновен и что он вернулся к своей жене!

– Слава Богу, Джон!

– Долли, наполни все рюмки за мой счет. Я предлагаю, когда Морис войдет сюда в первый раз, встретить его троекратным «ура»!

Ларсон предложил спеть по этому поводу, а в дальнейшем записывать на его счет рюмки, выпитые вернувшимся приятелем. Один Хелли, казалось, не разделял всеобщую радость. Лонгхинс спросил его об этом, но тот лишь пожал плечами.

– Я не верил в его виновность, поэтому то, что нам сообщил мистер Морган, не особенно меня удивило. Но, если не Морис, кто же убийца?

Толстяк улыбнулся.

– Не беспокойтесь об этом, мистер Хелли, думаю, что скоро смогу ответить на ваш вопрос. Убийца потерял голову, напав на Карпентер и Кромвеля, этим он не только снял подозрения с Мориса, но и одновременно сузил поле наших, поисков. Поэтому я могу с уверенностью сказать, что мы его скоро арестуем.

– А можно предположить, мистер Морган, что вы знаете, где он скрывается?

– Конечно, мистер Хелли.

Все в один голос спросили:

– Где?

Джордж-Герберт спокойно посмотрел на них. Он медленно, не торопясь, закурил трубку и равнодушным тоном, будто речь шла о самой обычной вещи, произнес:

– Да... здесь.

Лонгхинс рывком встал, Ларсон невольным движением опрокинул рюмку, а Хелли потерял обычный флегматичный вид и не смог удержаться от возгласа удивления. Хозяин «Еловой шишки» с трудом пытался успокоиться. Он открывал и закрывал рот спазматическим движением и был похож на выброшенную на берег рыбу. Наконец сдавленным голосом он произнес:

– Мистер Морган, у меня достойное заведение... и я не позволяю... чтобы вы утверждали, что убийца находится в моем доме!

– Я не говорю, что в вашем доме, а что он туда пришёл.

Лонгхинс, совершенно белый, опустился на стул. Ларсон хотел узнать больше.

– Мы... мы с ним знакомы?

– Конечно. Во всяком случае, видели его.

– Когда?

– Вчера вечером.

Хелли вступил в разговор в свою очередь:

– А вы не можете сказать точнее, мистер Морган?

– Охотно, Желаете начать историю с начала? Филлис Балеброк зарезана неизвестным. Подозрение сразу падает на Стефена Мориса, потому что она его любовница и потому что он скрывается, обезумев при виде трупа. Если настоящий убийца не шевелится, Морису не выпутаться. Все против него, за исключением...

– За, исключением?

– За исключением того, что в сумочке убитой обнаружили сотню фунтов. По всей видимости, их ей дал не Морис, у него для этого не было средств. Значит, в жизни Филлис был кто-то еще, но эта сотня фунтов доказывала, что здесь было не ограбление. Ее убили не для того, чтобы обворовать. До вчерашнего вечера убийца мог спать спокойно. Неудача его была в том, что по пути к своей жертве он столкнулся с Дорой Карпентер. Мисс Карпентер узнала песенку, которую он насвистывал, проходя мимо неё, но она не могла вспомнить ни ее названия, ни слов. Она перебирала в памяти знакомые мелодии и наконец нашла! Бросилась в Ярд, чтобы рассказать мне об этом, но меня там не было. Тогда, возвращаясь домой, она встретила Кромвеля и рассказала ему о своих волнениях, а может быть, и назвала песню. И вот, именно здесь, Кромвель сообщил мне о желании Доры увидеть меня. Но он не сказал всего, о чем она ему рассказала, потому что догадался, кто убийца, что он здесь, слушает его, и ему стало страшно. Убийцу тоже охватил страх, он почувствовал, что пропал. Но у него еще был шанс: у меня не было адреса Доры, его унес мой помощник. Кроме того, мне нужно идти в Ярд, потому что арестовали Мориса. Тогда он решает играть ва-банк и отправляется к Карпентер. Он приходит туда первым и убивает ее. Узнав о гибели Доры, я понимаю, что Кромвель в опасности. Но убийца, со своей стороны, догадывается о моих подозрениях и о том, что я постараюсь спасти бродягу. Он идет в Конвент-Гарден и еще раз обгоняет полицию, так появляется третий труп. Этот человек превращается в загнанного зверя, который защищается всеми средствами; Таким образом, можно понять, что его, как и меня, предупредил Кромвель; а Кромвеля я видел только здесь. Сделайте заключение.

Они не знали, что отвечать. Рассуждения полицейского казались бесспорными. Возможно ли, что убийца был рядом с ними, а они не догадывались об этом? Они наивно думали, что убийца не похож на других. Это, должно быть, был простой посетитель, с которым они поздоровались. Судорожно, лихорадочно они старались восстановить в памяти лица тех, кто присутствовал при разговоре инспектора с Кромвелем, но не могли это сделать. Как можно точно сказать, что этот круглолицый или тот с вытянутым лицом были здесь сегодня утром, вчера или позавчера? Было что-то ужасное в том, что они практически ничего не знали о людях, с которыми встречались чуть ли не каждый день. Они испытывали стеснение, почти стыд при мысли о том, что если бы они были повнимательнее и менее равнодушными, то смогли бы распознать убийцу.

Лонгхинс выразил общее впечатление в своей грубоватой манере:

– Да это невозможно! Убийца здесь, а никто ничего не видел и не знал! Это невозможно! В моей лавочке такое в первый раз! Если такое повторится, я закрою «Еловую шишку».

Морган успокоил его:

– Тихо, Лонгхинс, тихо, закон не обязывает вас проверять документы у каждого посетителя! Кроме того, у нашего преступника бумаги, без сомнения, в полном порядке, это порядочный человек, вернее, был порядочным до того, как зарезал Филлис Балеброк.

Ларсон, будто в нервном припадке, закричал:

– Но почему? Почему? Почему?

Инспектор удивленно посмотрел на него.

– Возьмите себя в руки, Ларсон, прошу вас! Почему? Именно на этот вопрос я и ищу ответ. Другой вопрос: кто?

– Извините меня, мистер Морган, но я знал обеих девушек и…

– Я знаю, мистер Ларсон.

Какие-то нотки в тоне полицейского заставили молодого человека вздрогнуть.

– Не хотите ли вы сказать, что… что вы меня подозреваете?

– Я обязан подозревать каждого, мистер Ларсон, но вас больше, чем других.

Хелли заметил как обычно желчно:

– Все-таки вы не можете подозревать тех, кто никогда не видел этих девушек!

– Конечно, нет, тогда бы мне нужно было подозревать все население Лондона! То, что я должен сделать, это допросить всех, кто находился здесь, когда Кромвель рассказал мне о неудавшейся попытке Доры Карпентер увидеть меня в Ярде и узнать об их времяпровождении с семнадцати до девятнадцати часов в вечер убийства Филлис Балеброк.

– Это нетрудно сделать.

– Вы так думаете, мистер Хелли? Однако это самая утомительная процедура в нашей профессии, потому что все свидетели испытывают трудности с памятью и логическим мышлением. Лишь один из десяти оказывается способным вспомнить факты и лица двухсуточной давности. Не верите? Тогда хотите эксперимент? Что вы делали во вторник между семнадцатью и девятнадцатью часами?

Хелли смерил полицейского долгим взглядом, потом рассмеялся,

– Вы сильны, мистер Морган, но не нужно было прибегать к такой уловке, чтобы это узнать. Во вторник я вышел из своего магазина на Клеркенуэл-роуд в шестнадцать часов, как обычно, и как обычно, не торопясь пошел по Лауа Томас-стрит до магазина мистера Хобсона, я пришел туда в семнадцать часов. В девятнадцать часов я вышел оттуда и отправился на Оксфорд-стрит пообедать, потом пришел сюда, чтобы провести остаток вечера. Очень сожалею, но у меня не было времени, чтобы в качестве Джека-Потрошителя зарезать незнакомую девушку. Вы удовлетворены?

– Мое удовлетворение не в счёт... А вы, мистер Ларсон?

Ларсон подпрыгнул на месте.

– Не понимаю, зачем?..

Хелли, с сарказмом, перебил его:

– Единственно для того, чтобы узнать, не скрывается ли Джек-Потрошитель под вашей безобидной внешностью.

– Не люблю подобные шуточки, мистер Хелли!

– Дорогой мой, скажите это инспектору.

Не желая осложнения спора, Морган вернулся к своим обязанностям:

– Кратко ваше времяпровождение с семнадцати до девятнадцати во вторник, мистер Ларсон.

– Выйдя из агентства, я увидел Маргарет, которая ждала меня. Мы погуляли, как всегда, выпили чая. Потом я проводил мою невесту до «Триумфа» и отправился в «Еловую шишку». Я никого не убивал, мистер Морган, клянусь вам!

Не отвечая на этот возглас, Джордж-Герберт иронически поблагодарил обоих:

– Вижу, вы хотели доказать мне, что я не прав. Точность, с которой вы все помните, просто удивительна! Я бы желал этого от всех, кого мне приходится допрашивать. С вашего позволения, я вас покидаю.

Хелли запротестовал:

– А почему вы не допрашиваете мистера Лонгхинса? По– вашему, у нас с Ларсоном более преступный вид?

Морган пожал плечами:

– Мистер Лонгхинс целый день здесь. Но если вы хотите... Слушаю вас, мистер Лонгхинс!

– Так... Я обслуживал посетителей!

Почесав голову, он прибавил:

– Думаю, мистер Морган, вы можете меня подозревать, потому что... черт, я ничего не помню! Ведите меня в Скотланд-Ярд.

– Успокойтесь, более подозрительны те, у кого великолепная память, то есть те, кто имеет неоспоримое алиби.

Хелли усмехнулся:

– Понимаю, что вы говорите о мистере Ларсоне и обо мне.

Толстяк начинал нервничать:

– Что значит ваше поведение, мистер Хелли?

– А я не понимаю ваше, мистер Морган!

Лонгхинс позвал жену:

– Долли!

Когда она пришла, он сказал:

– Долли, если не хочешь, чтобы меня приговорили к виселице, вспомни, что мы делали во вторник между семнадцатью и девятнадцатью часами вечера?

– Джон, в тот день ты, вроде, раздавал порто по бутылкам?

Хозяин захлопал в ладоши:

– Спасен! Долли лучшая из женщин! Порто, которое я дам вам попробовать... Одну бутылку я оставил специально для вас, мистер Морган, потому что вы настоящий ценитель... Хотите, я сейчас ее принесу?

– Сейчас мне нужно в Ярд.

– Одну минуту, я быстро!

Джордж-Герберт, немного удивленный, пошел за ним в подвал, попрощавшись с Ларсоном и Хелли. Когда полицейский взглянул на суровое лицо хозяина, то понял, что тот хочет что-то сказать.

– Хотите поговорить со мной наедине?

– Это не очень красиво, но когда я думаю о Филлис Балеброк, говорю себе, что не должен сомневаться...

– И все-таки сомневаетесь?

– Не очень приятно предавать друга.

– Что же вас побуждает?

– Совесть.

– Речь идет о Хелли?

– Как вы догадались?

– Не имеет значения... Слушаю.

– Ну вот!.. Мистер Хелли несколько раз повторял вам, что не был знаком с Филлис Балеброк...

– И что?

– А то, что это неправда.

– Да?

– Я видел его с ней,

– Вы уверены, что они были вместе?

– Он держал ее за руку.

– Спасибо, Лонгхинс... Я подозревал, что он что-то скрывает... Он боялся, что я узнаю о его отношениях с убитой… Вы не знаете, когда его жена возвращается из санатория?

– Кажется, в начале следующей недели.

– Быть может, с этим связано объяснение...

***

В поезде, мчавшемся на юго-запад, Брэдфорд не переставал думать о Перл. Зеленеющие леса Хемпшира наполняли его нежностью, а грустный вид девонских долин вселял меланхолию, которую он отогнал, подъезжая к Эксетеру, где быстро пересел в поезд на Банстэйпл, который за час доставил его в Ланфорд.

Выйдя из поезда, он не смог расстаться с прелестным видением, шагая по улицам маленького городка, думая, что если бы Дору Карпентер убили не дома, а где-нибудь в другом месте, то Перл не ушла бы. Ему стало стыдно от этого эгоистического рассуждения, потому что мисс Карпентер была милой девушкой. Тогда он обратил свой гнев на убийцу, ведь, по мнению Толстяка Моргана, именно ему предстояло ухватиться за конец веревки, которая обовьет шею преступника. Преисполненный чувством долга – ведь он должен был отомстить не только за две жертвы, но и за крушение своих надежд,– Брэдфорд вошел в первое попавшееся кафе с гордой вывеской «Роза Девона». Его недоверчиво встретила полная женщина, над верхней губой которой темнели такие усики, которыми мог бы гордиться любой подросток, желающий поскорее быть похожим на мужчину. Она посмотрела на сержанта с подозрением, будто он был разведчиком банды грабителей, потом неприветливо заявила, что может поджарить для вновь прибывшего кусок ветчины, найти пару яиц и принести чай. Она вышла, испустив глубокий вздох, по всей вероятности, обозначавший, что обслуживать таких посетителей, как Брэдфорд, было настоящей пыткой, которую Господь приготовил для грешников, отправляя их в чистилище до того, как принять в раю.

Комната, в которой Брэдфорд ждал, пока его обслужат, была гораздо приятнее, чем ее хозяйка. Старинные панели доходили до середины стен и заканчивались чем-то вроде этажерок, на которых стояли оловянные изделия, которыми славится Англия. Верхушки стрельчатых узоров были разнообразными по цвету и гармонично переплетались на гравюрах Ф. С. Тернера, где были изображены скачки с препятствиями в Вэйл Офэйлсбери, которые состоялись в феврале 1934 года. Типично британское кафе, при виде которого у Кларенса тепло разливалось в груди от чувства нежности к родине-матери. Он был неисправимо сентиментальным. Как было бы приятно посидеть здесь вместе с Перл! Аппетитная закусочная вывела молодого полицейского из состояния мечтательности. К его великому удивлению, поднос с завтраком принесла очаровательная молоденькая девушка. Она приветствовала его самым мелодичным голосом на свете. Кларенс не смог удержаться от комплиментов по поводу ее личика и грации. Она звонко рассмеялась. Но в это время из кухни раздался повелительный крик. Брэдфорд, тем не менее, успел пожать девушке руку.

– Вы еще придете?

– А зачем?

– Я хочу вас о чем-то спросить.

Хозяйка с устрашающим видом появилась на пороге.

– А посуда тебя не интересует, Пенелопа? Ты что, воображаешь, что я за тебя буду работать?

Пенелопа быстро скрылась. Брэдфорд снова погрузился в мечты, но теперь они носили другую окраску. Пенелопа! Эту очаровательную малышку звали Пенелопа! В этом было что-то сказочное. Он, Кларенс, как Одиссей, высадился в этом маленьком Ланфорде... Легкий призрак Перл выбрал этот момент, чтобы тихонько, но решительно удалиться.

– Вы что же не едите?

Грубый голос хозяйки вернул его к реальности. Она следила за ним, пытаясь угадать, кем мог быть этот господин, ухаживающий за Пенелопой и позволяющий остывать ветчине с яичницей. Под ее пристальным взором Брэдфорд с жадностью набросился на еду. Когда он все проглотил, он опустошил чашку обжигающего чая, отчего слезы выступили у него на глазах. Не мог же он выплюнуть горячую жидкость под суровым взглядом хозяйки! Когда пришел в себя, то попытался расположить к себе хозяйку.

– Было очень вкусно!

– А почему же не быть? Вы что, воображаете, что я могу подать тухлые яйца и дрянной чай?

Эта женщина была настоящим дикобразом. И как только можно было к ней подступиться? Кларенс замолчал, ожидая следующей атаки. Она не заставила себя ждать.

– Вы приехали на поезде из Экстера?

– Да.

– Вы там живете?

– Нет.

Она не решалась задавать сразу много вопросов, но ей не терпелось узнать побольше. Помявшись, она опять спросила:

– Вы кого-нибудь знаете в Ланфорде?

– – Нет.

Побежденная, она признала поражение в виде возгласа разочарования и заспешила на кухню, чтобы выместить свое плохое настроение на Пенелопе. В этот момент полицейский направился к ней со словами:

– Я приехал сюда, чтобы встретиться с одной женщиной.

– А!

Она резко повернулась, задыхаясь от любопытства. Брэдфорд помолчал минуту, чтобы увеличить ее нетерпение, потом небрежно добавил:

– С мисс Глорией Найтон.

Тогда она громко расхохоталась, так громко, что сержант испугался. Будто старая лебедка, которую не смазывали со времени Трансваальской войны. Кларенс был слишком удивлен, чтобы что-нибудь понимать. Между двумя всхлипываниями хозяйка крикнула:

– Пе... не... ло... па!

Малышка быстро появилась, и лишь при виде ее к сержанту вернулось присутствие духа.

– Пенелопа... представь себе... этот джентльмен... у него свидание... с мисс Глорией Найтон!

– С мисс Найтон?

Брэдфорду все это вдруг надоело. Бросив на стол деньги, он сухо сказал:

– Вы можете мне сказать адрес мисс Найтон?

Хозяйка перевела дыхание и быстро сказала, чтобы опередить Пенелопу:

– Пойдёте вверх по нашей улице. Дойдете до последних домов. Там увидите узкую дорожку, ведущую направо. Пойдёте по ней и увидите решетку, окружающую владения мисс Найтон.

– Думаете, она сейчас дома?

Миссис Хобороу, так звали хозяйку, заржала, как дикая лошадь:

– Конечно! Она никуда не выходит, бедняжка Найтон. Может быть, ночью... кое-кто ее видел, но я нет.

Закрыв за собой дверь, Кларенс еще долго слышал хохот этой ужасной мегеры.

***

Когда Брэдфорд шел по улице, жители выходили на порог своих домов или прерывали разговор, чтобы проводить его взглядом. Он предпочел бы останься незамеченным. В течение некоторого времени два мальчишки бежали за ним, будто ожидая чего-то необычного. Сержант с сожалением вспоминал толпу в Сохо и враждебность Ист-Энда, где он нес патрульную службу. В этом любопытстве было что-то угнетающее. Несмотря на то что было свежо, Брэдфорду стало жарко, когда он дошел до того места, где кончились дома и началось поле. Он с облегчением ступил на дорожку, которую ему указали, и через несколько сотен метров подошел к кладбищенским воротам. Он резко остановился, ничего не понимая. И только тогда понял значение хохота хозяйки и удивления Пенелопы. Мисс Найтон умерла. Он вошел на кладбище и, заметив старушку, которая щеткой мыла могильный камень, Опросил ее, не знает ли она, где мисс Найтон. Старушка выпрямилась и ответила:

– Глория? Я только что ее видела. Поверните налево, потом пойдёте направо до однокрылого ангела, четвертая могила...

Оставив милую старушку, которая говорила о мертвых, как о своих близких друзьях, Брэдфорд направился к могиле Глории Найтон, которая, как он прочитал на надгробном камне, умерла на семьдесят первом году жизни несколько месяцев тому назад. Сержант очень хотел бы, чтобы Морган был рядом, потому что он не знал, что дальше делать. Он вернулся к любезной жительнице Ланфорда, которая продолжала уборку могилы, и спросил ее, не было ли у умершей в городе родственников.

– Родственников? Бедная мисс Глория... Она всегда была одинокой, она ведь и родилась не в Девоне. Приехала с севера, а откуда, не могу точно сказать. Это было так давно...

Разочарованный, понимая, что в «Девонской розе» он был действительно смешон, Кларенс медленно возвращался назад и вдруг увидел Пенелопу, которая поджидала его. Она, по всей вероятности, бежала, потому что вся раскраснелась и часто дышала. Полицейский сразу забыл свои огорчения, Пенелопа была действительно очаровательной. Он улыбнулся, и она подошла к нему.

– Я ничего не могла вам сказать, потому что миссис Хобороу заругала бы меня, но я знала, что мисс Найтон умерла. Я была на ее похоронах. У вас трудности?

– Я не был с ней знаком, но должен был спросить у неё кое– что важное. Не знаете; кого в Ланфорде она особенно любила? Кто знает о ней все?

Девушка подумала немного, потом сказала:

– Послушайте, если Питер Тичорельд в хорошем настроении и захочет вас принять... Он был лучшим ее другом. Она ухаживала за ним, когда у него случился паралич. Попробуем?

– Он далеко живет?

– Не очень.

Они шли рядом, и Брэдфорд хотел, чтобы путь к Питеру Тичо– рельду был очень длинным. Но путь был недлинным, и тем не менее Кларенс благодарил Бога за то, что он послал его в это неожиданное путешествие и позволил встретить «единственную в мире» девушку.

Пенелопа вошла первой, чтобы узнать, будет ли старик разговаривать с незнакомым. Она, по-видимому, нашла нужные слова, чтобы его уговорить, быстро вернулась и сказала сержанту, что Питер его ждет. Брэдфорд подумал, что Питеру было по крайней мере сто лет. У него было пергаментное лицо е белыми бровями, покрытые редкой щетиной, но голубые глаза, похожие на льдинки, смотрели зорко. Кларенс поздоровался и извинился за беспокойство. Старик продолжал пристально смотреть на него, это смущало Кларенса. Надтреснутым голосом, коверкая слова, он спросил:

– Скажите сначала... кто вы такой?

– Моя фамилия Брэдфорд, я... я клерк из нотариальной конторы в Лондоне.

– Что вы хотите?

– Чтобы вы рассказали о Глории Найтон.

– А зачем?

– Я не знал, что она умерла, и приехал, чтобы поговорить с ней.

– И что?

– Вы ее давно знали?

– Ага.

– Вы помните девочку, которую звали Дора Карпентер?

– Ага.

– А не помните, случено, под какую песню мисс Найтон укачивала детишек?

– Ага. Под песню с ее родины. Глория была из одной деревни в Белинхэме, на Тайне.

То, что последовало дальше, было таким неожиданным, что Брэдфорд замер, открыв рот. Питер запел изо всех сил, сопровождая песню астматическим хрипом:

– О... где найду такого, как мой Джонни,

Веселого, красивого и милого!

Он первым среди тысячи парней

Проносится по черным водам Тайна...

Кларенсу казалось, что Питер воображал себя несравненным Джонни. Это была та самая песня... Он произнес ее название:

– «Семь футов под килем»!

Старик, рассерженный, замолчал.

– Если вы знали, зачем спрашивали?

***

Остаток дня Кларенс провел с Пенелопой. Они гуляли по холмам, окружавшим Ланфорд. Девушка рассказала ему о своей жизни, простой, безмятежной, которую не нарушали никакие яркие события. Сердце Кларенса забилось сильнее, когда он узнал, что, несмотря на то, что ей уже девятнадцать лет, у неё никогда не было парня. В Ланфорде ее никто не интересовал. Сержант заметил, что она была права. Она поведала, что никогда не бывала в Лондоне и уже три года понемногу откладывала деньги, чтобы съездить в столицу. Наступал вечер, и, несмотря на то, что еще была ранняя весна, он был тихим и теплым. Этот девонский вечер волновал лондонца, он все больше и больше чувствовал себя сельским жителем. Он воображал себя пастухом, пасущим в долине овец и мечтающим о своей возлюбленной с чертами Пенелопы, которая ждет его у теплого очага. Он очнулся, представив, как бы рассмеялся Толстяк Морган, узнав о его деревенских мыслях. Но если сыщику Скотланд-Ярда было трудно превратиться в пастуха, то ничего не могло помешать молодой жительнице Ланфорда перебраться в Лондон в качестве супруги многообещающего офицера. Он отважился спросить свою спутницу, каким она видела в своих мечтах своего любимого, и, усматривая во всей этой истории чудодейственную волю Всевышнего, услышал, что он походил на него, Кларенса. Он обнял Пенелопу за плечи, она мило и доверчиво склонила голову ему на грудь и услышала, как неистово забилось его сердце. У сержанта возникло бешеное желание поцеловать девушку, но он удержался, полагая, что должен уважать ту, которую уже представил себе как миссис Брэдфорд. Потом, в порыве откровенности, он открыл ей, что никогда не разговаривал с подобным созданием и что он был не клерком, а сыщиком. Узнав, что она обнималась с сотрудником Ярда, девушка вся растаяла от радости. В голову ей пришли впечатления, почерпнутые из многочисленных романов, который она прочитала. Сержант мог бы воспользоваться этим порывом литературной чувствительности, но это было не в его принципах. С интересом он узнал, что у Пенелопы были мать, отец-лесничий, старший брат-земледелец, младший – матрос во флоте Ее Величества и, наконец, замужняя сестра. Все это племя носило фамилию Фиексми, за исключением сестры, которая стала Свайнстоун. Кларенс был на седьмом небе от счастья. Он был в том состоянии эйфории, когда все кажется чудесным: и голубые глаза Пенелопы, и душистые весенние сумерки. Однако счастливым минутам приходит конец, и Брэдфорд вспомнил о строгих нравах британских железнодорожников, которые не станут задерживать поезд ради того, чтобы дать ему возможность побыть еще несколько минут наедине с Пенелопой. Они подошли к вокзалу окольным путем и под свисток паровоза обменялись многообещающим рукопожатием. Пенелопа пообещала, что, как только сможет, приедет в Лондон и сразу же придет в Ярд, а Кларенс призвал в свидетели девонское небо и начальника вокзала, который жестами показывал свое нетерпение.

***

Брэдфорд прибыл в Паддингтон около двух часов ночи и сразу же позвонил Моргану, который дома ждал звонка своего помощника. Он надеялся заснуть, как победитель. Когда объявился Кларенс, он был погружен в «Психологию вкуса» Бриана Саварена.

– Алло! Это вы, Брэдфорд? Ну что?.. Как-как?.. О чем это вы?.. Я интересуюсь не Пенелопой Найтон, а Глорией Найтон!.. Умерла?.. Похоронили? Это нас меньше интересует. Очень жаль. Но вы все-таки узнали?.. Что же вы не называете?.. «Семь футов под килем...» Но это песня не из Девона!.. Она с севера?.. А! Вот в чем дело!.. Очень хорошо, ура! Вы молодчина! Можете спокойно идти спать, убийца у нас в руках. Нам остается лишь установить причину убийств, впрочем, в отношении двух последних все ясно. Но почему Филлис Балеброк? Мы узнаем это завтра, а в воскресенье я приглашу вас полакомиться телячьими почками по-вернисонски. Спокойной ночи!

Поджидая такси, Брэдфорд с беспокойством думал, что же это такое «телячьи почки по-вернисонски»? Кларенс с недоверием относился к кулинарным способностям Толстяка Моргана, маленькая кухня которого была похожа на лабораторию; все в ней было странным и смущало сержанта. И зачем усложнять свое существование; когда так легко открыть банку консервов или поджарить баранью котлету? Он бы лучше остался в воскресенье дома и помечтал о Пенелопе. И только открывая дверь своей комнаты, Кларенс понял, что Джордж-Герберт распознал убийцу и дал понять, что Кларенс его тоже знает. Но о ком, черт возьми, могла идти речь?

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

На следующее утро, увидев отдохнувшее, улыбающееся лицо Толстяка Моргана, Брэдфорд окончательно понял, что близка расплата за Филлис Балеброк, Дору Карпентер и Кромвеля.

– Кларенс, как вы нашли Девон?

– Великолепный! Я там уже бывал, но только на южном побережье. В глубине он тоже чудесен. Уверен, что вам бы там тоже понравилось.

– Скорее, нет. Еда там наверняка такая же скверная, как повсюду в Англии.

– Но девонцы симпатичные!

– Правда?

– Просто не представляете! Когда я вошел в «Девонскую розу», солидная матрона с недоумением отнеслась к моей просьбе поджарить яичницу.

– Насколько я понимаю, сержант Брэдфорд, у вас странное представление о хорошем приеме гостей!

– Но я еще ничего не сказал о Пенелопе!

– Пенелопа? Что же это за создание с таким многообещающим именем?

– Это очаровательная девушка, у которой есть мать, отец, брат-земледелец, другой брат-моряк и сестра замужем в Сомерсете, все это чудесно, верно?

– Боже мой...

Раздосадованный таким непониманием, Кларенс пустился в детальное описание своей экспедиции в Ланфорд, а Джордж-Герберт, внимая сначала с легким изумлением, скоро окончательно запутался в истории, где все смешалось; женщина, похожая на дракона из страшной сказки, старый пират с леденящим взглядом, колдунья, беседующая с мертвецами, и молоденькая пастушка, будто вышедшая из французского романа XVIII века, а может, и из шекспировского Арденнского леса. Старший инспектор громким окриком заставил Брэдфорда замолчать, и тот остановился па полуслове.

– Дорогой Кларенс, не знаю, кем на самом деле является мисс Пенелопа, которая, кажется, вскружила вам голову, но если каждый раз, когда я посылаю вас в командировку по Великобритании, вы будете возвращаться влюбленным, то побьете рекорды таких опытных сердцеедов, как Дон Жуан и Казанова!

– Если бы вы увидели Пенелопу...

– Я не видел ни Пенелопу, ни Перл, но…

– Перл?

В этом «Перл?» было столько безотчетного удивления, что Джордж-Герберт поднял руки к небу.

– Кларенс, вы меня пугаете! Я все больше и больше думаю, что мне скоро придется призвать вас к ответственности за полигамию. Молчите! Ничего мне больше не говорите об этой молодой гречанке, прогуливающейся по холмам Девона и весьма оригинальной тем, что у неё большая семья! Забудьте прекрасный пол и, прошу вас, вернитесь к своим профессиональным обязанностям. Я уверен, что кроме сентиментальных и романтических похождений, вы выполнили поручение, которое я вам дал, и что благодаря вашим сведениям мы схватим преступника.

– Простите, шеф, но кто это?

От изумления у Толстяка Моргана перехватило дыхание.

– Кларенс Брэдфорд, вы хотите сказать, что, несмотря на массу сведений по этому делу, вы все еще не догадываетесь, кто может оказаться убийцей?

– Уверяю вас, что...

– Но это просто поразительно! Мне бы нужно написать рапорт и указать на отсутствие у вас вдумчивости и рвения. Пусть вас опять отправят патрулировать! Вот что значит бегать за пастушками! Вы забываете о главном в вашей профессии! В наказание и чтобы дать вам возможность осмыслить недостойное поведение, я ничего не скажу вам об убийце, и если вы хотите поработать головой в другом направлении, чем обольщение девушек в Лондоне и Девоне, то постарайтесь сами установить имя того, кто зарезал троих нам подобных. А чтобы остудить вашу кровь, предлагаю немного поупражняться. Пройдитесь по всем банкам и поинтересуйтесь, в каком из них есть счет у троих джентльменов, имена которых я вам написал, а когда вы найдете эти банки, то попросите копии банковских операций, которые имели интересующие нас клиенты за последние две недели.

***

Маргарет Литтлвист была типичной англичанкой, ее свежее, розовое личико могло бы служить рекламой туалетному мылу любой марки. В детстве она была девочкой-скаутом, которой гордились наставницы, а когда родители отправили ее в Лондон попытать там счастья, они совсем не беспокоились, зная, что их дочь всегда будет следовать принципам, которыми, они ее прочно снабдили, за неимением приданого. Маргарет вела ничем не омрачаемое праведное существование, пороков у неё было не больше, чем пылинок на мебели комнаты, в которой она жила в течение пяти лет, у миссис Бэмлтон, в Блумсбери.

Девушка полностью не верила в преступления, о которых с жаром сообщали газеты (она никогда не читала целиком ужасные рассказы жадных до сенсаций журналистов), именно поэтому то, что ей рассказал жених о сумасшедшем Морисе (так как речь могла идти лишь о сумасшедшем), совершенно выбило ее из колеи. Джек уверял ее, что старик не мог быть виноватым в покушении на бедную девушку, но, тем не менее, он изменял жене, и если даже он и не был убийцей, был достоин презрения. Она хотела бы, чтобы Джек после женитьбы не посещал эту ужасную компанию. Замужество не должно было повлиять на прямую жизненную дорогу, которую она для себя выбрала. Вместо того чтобы двигаться по ней одной, она будет иметь спутника, и дорога станет более легкой. Сначала одиночество, потом супружеская пара, позднее дети. Все было четко решено и расписано. Свою дочь Маргарет воспитает так же, как была воспитана сама. Джеку обещали маленькую квартирку в Паддингтоне, недалеко от Гайд-парка, где дети смогут гулять. Позднее, намного позднее, когда они уйдут на пенсию, то уедут в Кент, в родительский дом. Существование там будет спокойным, без всяких непредвиденных событий. Мисс Литтлвист терпеть не могла непредвиденных событий, усматривая в них признак бестактности.