Текст книги "Грешник (ЛП)"

Автор книги: Шантель Тессье

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 31 страниц)

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

СИН

Гребаный гнев делает меня иррациональным. Умом я это осознаю, но не могу остановиться. Мне было невыносимо видеть, как она ломается. Выглядит такой чертовски разбитой. Элли проснулась от своего кошмара, и я точно знал, что будет дальше. Когда я направлялся к французским дверям, она прошептала во сне «Папочка». Я не мог заставить себя уйти от нее.

Я подумал, что, может, она захочет, чтобы я снова обнял ее. Или, по крайней мере, просто посидел здесь с ней. Но она начала меня провоцировать. Я изо всех сил старался не прикасаться к ней. Позволить ей устроить истерику и отвернуться от нее.

Но я поддался своему гневу. На нее. На себя. Я думал, что смогу заставить ее возненавидеть маску. Заставить ее понять, что я, в конце концов, не хороший парень.

Элли лежит на полу лицом вниз, задница поднята вверх, и я вгоняю в нее свой член. Если она хочет быть гребаной шлюхой, то я буду трахать ее как шлюху.

Я крепко держу ремень на ее шее и смотрю, как ее задница поддается моему члену. Мне нелегко. Ее тело неудержимо содрогается, и я слышу, как она задыхается, пытаясь отдышаться. Мои бедра двигаются вперед-назад, резко и быстро.

Я ослабляю хватку ремня, не желая, чтобы Элли потеряла сознание, и она кашляет, а затем всхлипывает.

Я ввожу член до упора, и она вскрикивает. Схватив ее за волосы, я поднимаю ее на колени. Она стоит спиной ко мне. Мои ноги широко расставлены.

В таком положении мой член глубоко входит в ее тугую задницу. Я тянусь к ней. Одной рукой в перчатке закрываю ей рот, а другую опускаю к ее киске. Я начинаю водить пальцами по ее пизде, а затем просовываю их внутрь, трахая ее.

Я шепчу ей на ухо:

– Будь хорошей шлюхой, Элли. Кончи для меня.

Я не должен говорить с ней, но ничего не могу с собой поделать. Если Элли еще не поняла этого, то сегодня вечером она этого и не поймет. У нее на уме совсем другие вещи.

Она тяжело дышит через нос, а мой член дергается в ее заднице, заставляя ее хныкать.

– Это то, чего ты хотела? – говорю низким голосом. – Чтобы я показал тебе, что я мужчина? Что ты принадлежишь мне?

Я вытаскиваю пальцы и шлепаю ее по грудям, отчего она вздрагивает и плачет мне в руку. Я делаю это еще раз, убедившись, что на ее тело попали ее соки. Если она хочет, чтобы я ее пометил, то я это сделаю.

– Ты такая мокрая, блядь.

Элли дрожит. Я возвращаю руку к ее киске и шлепаю по ней, от чего ее задница раскачивается взад-вперед на моем члене.

– Такая хорошая маленькая шлюшка, – хвалю ее я и снова ввожу пальцы в ее мокрую пизду.

Она сопротивляется, комнату наполняют бормочущие всхлипы, а я ввожу третий палец. Ее киска сжимает их, тело Элли напрягается, и она кончает для меня.

Я вынимаю их из ее киски и закрываю рукой ее рот, чтобы засунуть свои пальцы, которые только что были внутри нее, ей в горло. Элли рыдает, но больше не отстраняется и не сопротивляется мне.

Я опускаю руку, которая прикрывала ее рот, чтобы обхватить ее за талию, и раскачиваю ее вверх-вниз на себе. Она трахает задницей мой член, зная, что я вот-вот кончу. Я хватаю ее за волосы, прижимаю лицом вниз и кончаю глубоко в ее задницу.

Элли лежит, широко расставив ноги, и всхлипывает на полу. Положив руку ей на спину, я вытаскиваю свой член из ее задницы и вижу, что они оба в крови.

Блядь.

Я оставляю ее плакать, а сам встаю и иду в ванную. Я набираю ванну и возвращаюсь в ее спальню. Открываю верхний ящик ее тумбочки и беру то, что мне нужно, а затем засовываю это в карман. Затем я наклоняюсь и перерезаю стяжку на ее запястьях.

Элли лежит, все еще уткнувшись лицом вниз и всхлипывая, затем обхватывает себя руками, чтобы закрыть от меня лицо. Я хватаю ее, заставляя встать, и подхватываю на руки. Отнеся Элли в ванную комнату, я сажаю ее в ванну, и она подтягивает колени к груди. Отодвигаясь на дальний край ванны, Элли хочет получить от меня как можно больше пространства.

Сейчас она исполнит свое желание.

Я достаю из кармана взятый из ее тумбочки мобильник, и поднимаю его, ожидая, что она его увидит.

Переведя взгляд на меня, она сужает свои налитые кровью глаза, давая мне понять, что я преуспел. Элли ненавидит меня в маске. Я причинил ей боль. Я был ее спасителем, но теперь я – больной ублюдок, который трахал ее задницу до крови, заставляя ее наслаждаться этим. Я скручиваю дешевый телефон и ломаю его пополам, а затем бросаю бесполезный мобильник в воду. Я поворачиваюсь к ней спиной и выхожу из французских дверей, зная, что больше никогда не войду в них как человек в маске, который ее спас. Настало время, когда она будет зависеть от настоящего меня так же сильно, как и от него.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

СИН

Утром следующего дня я вхожу в кабинет Линкольна в доме Лордов. Он сидит за своим столом, закрыв лицо руками, но, услышав, как я вхожу, вскакивает.

– Син…

Я бросаю на стол конверт, прервав его. Вздохнув, Линкольн открывает его. Он просматривает фотографии и мобильные телефоны и решает подключить USB-накопитель к компьютеру. Несколько минут он молча просматривает их. Закончив, Линкольн открывает верхний ящик, достает свою фотографию и кладет ее на стол передо мной.

– Мне кажется странным, что этой женщины нет ни на одной из тех фотографий, которые я только что просмотрел.

Мне не нужно было смотреть на снимок, чтобы понять, что на нем Элли, привязанная к кровати в отеле. Именно эту фотографию он показывал мне раньше, когда дал задание выяснить, с кем трахается мистер Гамильтон.

– Ты знал о ее причастности. Не думал, что тебе нужны еще какие-то доказательства, – говорю я сквозь стиснутые зубы.

Я не хочу, чтобы кто-то знал о ее сексуальных отношениях с Дэвидом. Те, кто в курсе, чем он занимался, знают, чего он ждал от женщины. А моя собственническая часть не хочет, чтобы у кого-то были фотографии, на которых Элли запечатлена в роли его шлюхи. Я защищал ее раньше и буду защищать впредь.

Линкольн откидывается на спинку кресла, скрестив руки на груди.

– Полагаю, она также связана с тем, что ты не явился на церемонию клятвы в тот вечер?

Я не отвечаю.

– Твоя избранная…

– Может быть чьей-то шлюхой, – перебиваю я его.

У меня все еще дерьмовое настроение из-за того, что прошлой ночью Элли позвонила и трахнула меня в маске. Я, настоящий я, с которым она провела позапрошлую ночь, не услышал от нее ни единого гребаного слова.

– Это не так работает, Син, и ты это знаешь, – пристально смотрит на меня Линкольн.

Наклонившись вперед, я кладу предплечья на холодную поверхность его стола из красного дерева.

– Как официально посвященный Лорд, я могу трахаться с кем хочу, раз уж церемония принесения клятвы состоялась, – напоминаю ему я.

– Эллингтон Ашер не было в списке избранных, – рычит Линкольн, разочарованно глядя на меня.

Избранная должна быть внесена в список своими родителями. Потомок мужского пола служит Лордам. Лорд, у которого есть дочь, может заставить служить и ее. Это его шанс выразить Лордам свою благодарность. Все мы играем свою роль в этом тайном обществе.

– Мне похуй, была она в списке или нет, – встаю я.

– Син, – рявкает он, указывая на кресло, и я падаю в него, закатив глаза. – Мне все равно, что ты будешь делать с Эллингтон, но ты должен забрать свою избранную.

– А если я этого не сделаю? – выгибаю я бровь, бросая ему вызов.

Он берет в руки фотографию Элли, смотрит на нее несколько секунд, а затем устремляет взгляд на меня.

– Или ты забираешь свою избранную, или я забираю Эллингтон, – Линкольн бросает фотографию обратно на стол. – И, Син, тебе не понравится то, что я с ней сделаю.

Сжимаю руки в кулаки, стискивая челюсть. Он только что, черт возьми, угрожал ей. Нельзя идти против Линка. Не здесь. Он управляет домом Лордов. Позади меня открывается дверь, и на его лице расплывается садистская улыбка, от которой его глаза загораются, как огни на Рождество.

– Дорогая, – встает Линкольн, убирает фотографию в карман и выходит из-за стола, чтобы поприветствовать свою еженедельную блядь.

Женщина подходит к нему, и он крепко ее обнимает. Глядя на меня, Линкольн опускает руки и хватает ее за задницу в обтягивающей юбке-карандаше.

Я прищуриваюсь. Неужели он думает, что мне есть дело до того, куда он засовывает свой член, после того, что только что он сказал мне об Элли?

– Мы закончили? – спрашиваю я, вставая. У меня есть и другие дела.

Он отстраняется от нее и жестом указывает на меня.

– Дорогая, ты знаешь Истона.

Женщина поворачивается ко мне лицом, и ее щеки краснеют. Я стискиваю зубы, когда понимаю, почему он был таким чертовски самодовольным. Это мать Элли. Какого хера она делает здесь, в доме Лордов, и обнимается с Линкольном?

– Истон, я тебя там не заметила, – она улыбается мне. – Извини.

Она смотрит на Линка.

– Я должна была сначала позвонить…

– Все в порядке, милая.

«Милая? Дорогая?»

– Син сохранит наш секрет, не так ли, Син? – выгибает бровь Линкольн.

Они, блядь, встречаются. Этого не может быть. Я провожу рукой по волосам.

– Конечно, миссис Ашер, – я называю ее по фамилии ее первого мужа, чтобы позлить его. Для меня она всегда будет Ашер. Сколько бы мужей у нее ни было.

– Просто я знаю, что ты дружишь с Элли. Я никогда не просила тебя врать… – продолжает она. – Но мы еще не сказали ей…

– Дорогая, ты не обязана объясняться с Сином, – перебивает ее Линкольн.

– Ну, они все равно скоро узнают. Не успеем мы оглянуться, как наступит знаменательный день.

– Знаменательный… знаменательный день? – запинаюсь я, пытаясь понять, что, черт возьми, происходит.

– Да, – она тепло мне улыбается. – Мы поженились. Скоро мы объявим об этом.

У меня подкашиваются ноги, и я падаю обратно в кресло. Она вышла за него замуж? Леди – жена Лорда. И у нее есть правила, как и у ее мужа. Когда Лорд умирает, его Леди передается новому Лорду. Это для того, чтобы она не могла ходить на свидания в реальном мире и раскрывать все наши секреты. Я убил ее мужа два года назад. Так зачем выходить замуж сейчас? Некоторые дамы выходят замуж заново в течение нескольких месяцев, другим требуется больше времени. Нет никаких правил, когда они должны выбрать другого Лорда. Все зависит от того, с кем Лорды хотят видеть вдову.

– Истон? – привлекает мое внимание миссис Ашер, я поднимаю на нее взгляд, и вижу у себя на плече ее руку. – Ты в порядке?

Я вскакиваю, отступив от них на шаг.

– В порядке, – вру я.

Что, черт возьми, происходит?

– Я умоляю тебя, Истон, пожалуйста, не говори Элли. Мы расскажем ей на следующей неделе за ужином. Мы хотим, чтобы у нее было достаточно времени, чтобы привыкнуть к тому, что Линк переезжает к нам.

Мое сердце бешено колотится в груди. Теперь его угроза имеет больший вес. Линк будет жить в одном доме с моей девочкой. В этом есть смысл. У миссис Ашер есть особняк, доставшийся ей от первого мужа – отца Элли. Он был очень влиятельным Лордом. В нашем мире Линкольн не занимает такого высокого положения в пищевой цепочке. Он живет с нами в доме Лордов, который, по сути, является домом братства.

– Мы придем, – говорю я ей, собираясь с силами и расправляя плечи.

– О, да… конечно…

– Мы бы хотели, чтобы нас было только трое, – перебивает ее Линк, все еще одаривая меня самодовольной улыбкой, которую я хочу срезать от его гребаного лица и надеть на свое, чтобы он на нее пялился. – Ну, знаешь, раз уж мы теперь семья.

Я самодовольно улыбаюсь.

– Понимаю, но как парень Элли, я уверен, что она захочет, чтобы я тоже присутствовал. Ну, знаешь, для моральной поддержки, – я засовываю руки в передние карманы джинсов.

Миссис Ашер сдвигает брови.

– Что? – она смотрит на Линка, потом на меня. – Вы двое встречаетесь?

– Да, мэм, – киваю я.

Она хмуро переводит взгляд то на Линка, то на меня.

– Но… ты же выпускник университета. И ты прошел инициацию.

Блядь.

Она продолжает:

– Элли не избранная.

– Верно, – соглашается Линк, и мне хочется свернуть ему шею.

– Значит, ты парень Элли, и у тебя есть избранная? Ты изменяешь моей дочери? – медленно произносит Миссис Ашер, как будто ее разум не понимает того, что она говорит, но пытается это осмыслить.

– Нет…

– Дорогая, ты же знаешь, как все это работает, – усмехается Линкольн, не давая мне договорить. – И они тоже. Все будет хорошо.

Я наклоняю голову от его слов. Какого хрена он теперь меня защищает?

– Наверное, да, – кивает она сама себе, пытаясь понять, почему ее дочь позволяет своему парню трахаться с другими женщинами, как будто она воспитала в ней больше самоуважения, чем это. Она не воспитала, но это уже не важно.

Не говоря больше ни слова, я поворачиваюсь и выхожу из кабинета. Я уже практически бегу по лестнице, когда вижу, как из нашего частного спортзала на втором этаже выходит очень хреново выглядящий Мэтт. У него из головы и по лицу течет кровь. Он выглядит немного растерянным.

Я не обращаю на него внимания. Парни в доме постоянно дерутся. Запрети сотне мужчин три года не заниматься сексом и… это всегда плохо заканчивается. В итоге они как-то вымещают свою досаду.

Я распахиваю входные двойные двери и достаю телефон. Мне требуется всего секунда, чтобы найти нужную информацию. Затем я сажусь в машину и выезжаю со стоянки.

ЭЛЛИНГТОН

Прогуливаясь по кампусу, я повыше закидываю сумку на плечо. В голове проносится вчерашний вечер. После того, как мой герой ушел, я так и не смогла заснуть. Голова до сих пор болит от слез, а задница – от того, что он ее трахал.

Он доказал, что он не тот парень, за которого я его принимала. Может, оно и к лучшему. Я чувствовала, как эмоционально к нему привязываюсь. Физическая потребность в ком-то и ментальная потребность – это две совершенно разные вещи.

Звонит мобильный, я достаю его из кармана и вижу, что это Кира.

– Добрый день, – отвечаю я. – Где ты?

Сегодня ее не было в университете. А если и была, то я по ней скучала.

Она зевает.

– Я еще в постели.

Я хмурюсь.

– Ты дома? – я прикусываю нижнюю губу, желая спросить, там ли Син, но не делаю этого. Если он может игнорировать меня, то и я могу его игнорировать.

– Нет. Я в постели, – загадочно говорит Кира.

– А, понятно. Мне нужно встретиться с этим новым парнем, – смеюсь я, подходя к парковке.

– Скоро, – говорит она и снова зевает. – Хочешь, пойдем сегодня на пристань? Только ты и я?

– Да, – киваю я. Мне бы не помешал девичник.

Кира обещает написать мне через несколько часов, и мы прощаемся. Я открываю дверь своей машины, но тут слышу визг шин. Подняв голову, я вижу, что ко мне летит автомобиль Сина. Он быстро останавливается прямо за моей машиной, загораживая мне проезд, так как я припаркована у бордюра.

– Садись, – приказывает Син мне через окно со стороны пассажира.

Я подхожу к нему и, наклонившись, вижу, как он сжимает руль.

– И тебе добрый день, – говорю я, перекидывая через плечо волосы. Я ничего от него не слышала. Ни одного слова.

Син устремляет на меня взгляд, и я хмурюсь, когда вижу, как он прищуривается, глядя на меня

– Все в порядке? – спрашиваю я.

– Садись в машину, Элли, – огрызается он.

Я закатываю глаза, выпрямляю спину и иду к своей машине.

– Ты не будешь со мной так разговаривать, – кричу я через плечо.

В постели и на людях – это две совершенно разные вещи. Открыв дверь, я собираюсь сесть в машину, как вдруг он хватает меня за плечо. Затем рывком оттаскивает от машины.

– Эй!

Я пытаюсь вырваться, но он тащит меня к своей машине и, запихнув на пассажирское сиденье, захлопывает дверцу.

– Син, я не могу просто так оставить здесь свою машину, – протестую я, но он уже мчится прочь, дети отпрыгивают с дороги, чтобы не попасть ему под колеса. – Да что с тобой такое?

Он молчит, но включает радио, и песня «I Hate everything About You» группы Three Days Grace заглушает все, что я могла бы сказать.

Скрестив руки на груди, я раздраженно выдыхаю и, пока Син мчится по дороге, смотрю, как проносятся мимо деревья. Только через секунду я понимаю, что он направляется к моему дому. Теперь я действительно обеспокоена. Если он хотел поехать ко мне домой, то почему не позволил сесть за руль моей машины? Я могла бы последовать за ним. Ну, ладно. Беглый взгляд показывает, что он едет почти со скоростью сто миль в час. Я тоже гоняю, но, черт возьми, не настолько.

Он так резко тормозит на подъездной дорожке, что меня бросает вперед. Син выходит, захлопывая дверь своей машины. Я выхожу гораздо медленнее, но, когда вижу, что он входит в дом, взбегаю по лестнице.

– Син, какого черта мы делаем? – кричу я, перепрыгивая через две ступеньки, чтобы догнать его. Он намного выше меня, поэтому я не могу бежать так быстро.

Я захожу в свою комнату, а он достает из-под кровати чемодан и начинает открывать ящики, вываливая туда вещи.

– Ты меня похищаешь? – спрашиваю я как бы в шутку, смеясь.

Ведь это просто смешно, правда? Но мой пульс ускоряется при этой мысли. От прилива адреналина у меня сжимается киска. Это еще одна фантазия из моего дневника. И я знаю, что хотя бы одну из них он читал.

Син прекращает свои действия и подходит ко мне. У меня перехватывает дыхание от его взгляда. Он не находит это забавным. Остановившись, Син протягивает руку и обхватывает ладонью мое лицо. Мои губы приоткрываются сами по себе, и он проводит по ним большим пальцем.

– Так вот что сейчас произойдет, Элли? Ты хочешь, чтобы я вытащил тебя из этого дома против твоей воли?

– Нет.

Я бы пошла с ним куда угодно. Но вопрос в том, к чему такая срочность? Почему именно сейчас? Куда мы едем?

Наклонившись, Син нежно целует меня в лоб, а затем отстраняется.

– Помоги мне собрать твою сумку.

_______________

Час спустя мы подъезжаем к дому Лордов. Я бывала здесь раньше. У них часто проходят вечеринки. Но я никогда не была здесь с настоящим Лордом. Только с Кирой. Мы танцуем, напиваемся в хлам и едем домой.

На этот раз Син паркует свою машину и выходит гораздо медленнее. Открыв багажник, он берет мою сумку и открывает мне дверь.

– Надолго мы здесь? – спрашиваю я. Я не разговаривала с ним с тех пор, как он пригрозил вытащить меня из дома силой. Но он собрал много моих вещей, хватит не на одну ночевку.

– Ты будешь жить здесь со мной, – Син хватает меня за руку и тащит вверх по каменным ступеням.

Я издаю грубый смешок.

– Жить? Син, я не могу здесь жить.

С ним? С каких это пор мы стали парой только потому, что я позволила ему трахнуть себя? То есть, Син читал мой дневник, так что знает, что я чувствовала к нему на протяжении многих лет. Но это не значит, что он чувствует то же самое, верно?

– Ну, ты там не останешься, – возражает он резким тоном.

– Где? В моем доме?

О чем, черт возьми, он говорит?

Мы входим в дом, который, уверена, когда-то был изысканным отелем, и там царит гребаный хаос. Повсюду мужчины и женщины. В доме пахнет травой и сексом. По банкам из-под пива и пустым стеклянным бутылкам из-под спиртного видно, что вчера вечером здесь была вечеринка. В коридоре у стен стоят мусорные мешки, которые уже переполнены, но еще не вынесены.

Син подходит к двери на втором этаже и распахивает ее. Я вхожу внутрь и оглядываюсь, пока он закрывает за нами дверь. В комнате односпальная кровать, которая, к моему удивлению, застелена белыми простынями и пуховым одеялом. Две белые подушки в тон. Один комод и дверь, в которую он заходит и бросает мою сумку. Это заставляет меня задуматься, когда он останавливался здесь в последний раз. Приводит ли он сюда женщин? Или остается у них?

– Это ванная, – говорит он, выходя.

Я киваю головой и захожу туда, пытаясь понять, какого хрена я здесь делаю и надолго ли готова здесь оставаться. Потому что если я что-то и знаю о Сине, так это то, что, если решу уйти, он привяжет меня к этой кровати и заставит остаться. И, честно говоря, это звучит не так уж плохо.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

СИН

Ни за что на свете Элли не останется в своем доме. Ее мать привела в их жизнь еще одного злого человека. Не думаю, что это ее вина. Возможно, Миссис Ашер не знает, что Линкольн использует ее, чтобы подняться по социальной лестнице среди Лордов.

Чего я не могу понять, так это как ему удалось это провернуть. Добиться согласия Лордов на то, чтобы он на ней женился? Лорду не всегда нужно разрешение, чтобы жениться на ком он хочет. Обычно это устанавливается через семьи. К тому времени, когда мы закончим Баррингтон, наши свадьбы уже будут распланированы. Но совсем другое дело, когда ты вдова Лорда. Леди очень редко может выбрать Лорда, которому она будет перепоручена. Миссис Ашер, похоже, действительно влюблена в Линка, что заставляет меня поверить в то, что последние два года он ее завоевывал. Женщинами легко манипулировать. Особенно убитой горем вдовой, потерявшей второго мужа. Это делает ее уязвимой и нуждающейся в любом внимании.

Но я знаю все, что мне нужно знать после того, как он угрожал Элли. И я не оставлю ее в этом доме, чтобы Линк забрал то, что принадлежит мне. Добровольно или силой.

Элли очень хрупкая, и ею легко манипулировать. Я знаю, потому что сам так делал. И я не буду стоять в стороне и позволять Линку распоряжаться тем, что принадлежит мне. Я слишком долго ждал, чтобы добиться своего. И никто не встанет у меня на пути. Тем более не какой-то сраный низкоуровневый Лорд, жаждущий власти.

Дверь моей спальни открывается, и, подняв голову, я вижу вошедшую женщину. Ее длинные темные волосы собраны в высокий хвост. Макияж наложен так, будто она собирается на какую-то фотосессию, и на ней самое крошечное бикини, которое я когда-либо видел. Два маленьких треугольничка прикрывают ее искусственные сиськи, а еще один, поменьше, – киску. Девка одета в туфли на каблуках и явно не купалась, судя по тому, что ее кожа все еще сухая.

Амелия Лэйн Клири стоит в моей комнате, уперев руки в бока и улыбаясь своими накаченными губешками.

– Убирайся на хрен из моей комнаты, – я указываю на дверь.

Вместо этого она проходит внутрь, ближе ко мне.

– Тебе повезло, что я не из тех, кто ревнует. Иначе я бы чувствовала себя неуверенно из-за того, что ты не пришел на нашу церемонию клятвы, – Амелия кладет руку мне на грудь и качает головой. Она проводит языком по своим красным губам. Как будто действительно думает, что это что-то для меня сделает. Но это не так.

Я хватаю ее за руку и дергаю в сторону двери.

– Син…

Я останавливаюсь и поворачиваюсь, чтобы увидеть, что Элли вышла из ванной. Ее прекрасные глаза переходят с меня на полуобнаженную девушку.

– Она уже уходит, – рычу я сквозь стиснутые зубы, ненавидя, что мне приходится объясняться, но в то же время понимая, что мне нужно разрядить ситуацию, в которую меня поставила Амелия.

Надув губы, Элли возвращается в ванную и берет свою сумку.

– Нет, это я как раз собиралась уходить.

Я отпускаю сучку, держащую меня за руку, и встаю перед Элли.

– Ты никуда не уйдешь.

Ее прищуренные глаза говорят мне, что она собирается отсюда сбежать, и мне придется заставить ее остаться. Хорошо, это даст мне повод посадить ее на цепь.

– Ты не должна быть здесь, – говорит Амелия из-за моей спины. – Ты не избранная.

Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох. По одной проблеме за раз. Я отпускаю Элли и поворачиваюсь лицом к Амелии. Я вытаскиваю ее из комнаты и захлопываю за собой дверь. Оказавшись в коридоре, я притягиваю ее к себе.

– Не лезь, блядь, в мою комнату.

Она лжет. Любая женщина может быть здесь в любое время. Она просто пытается разозлить Элли, и у нее получается.

Амелия хмыкает.

– Мне позвонил Линкольн. Сказал, что ты хочешь меня видеть. Но вот ты здесь, – Амелия так сильно закатывает глаза, что я надеюсь, у нее начинается припадок.

– С ней, – добавляет она с досадой.

Конечно, это он ее подговорил. Он портит мне жизнь.

– Ты ей сказал? – продолжает она.

Я сжимаю челюсть, отказываясь отвечать на этот вопрос.

– Она все равно узнает, Син. Рано или поздно. Я не против, если ты пока поиграешь с ней, но придет время, когда тебе придется ее отпустить.

Глядя на свою дверь, я прикидываю варианты. Пока что я должен утихомирить Линка. Проводя рукой по волосам, я говорю:

– Я позвоню тебе.

Затем поворачиваюсь к ней спиной, но она хватает меня за руку и резко останавливает.

– Обещаешь? – она опускает взгляд на мои джинсы и медленно поднимает вверх, затем встречается со мной взглядом и прижимается ко мне всем телом.

Я обхватываю пальцами ее плечи, впиваясь в кожу, и она хнычет, ее колени подгибаются, но я удерживаю ее в вертикальном положении.

– Я сказал, что позвоню тебе. А теперь будь хорошей маленькой сучкой и беги, пока ты мне не понадобишься.

Отпихнув ее, я поворачиваюсь и вхожу в свою спальню, но вижу, что она пуста.

– Элли? – кричу я, но ничего не слышу.

В ванной тоже пусто.

– Блядь.

Я спешу через дом, удивляясь, как Элли прошмыгнула мимо меня, и, выйдя через парадную дверь, вижу, как она садится в машину моей сестры.

– Элли! – рявкаю я, но она игнорирует меня, падая на пассажирское сиденье прежде, а Кира трогается с места. – Черт побери!

ЭЛЛИНГТОН

ТРИНАДЦАТЬ ЛЕТ

Я иду по коридору, прижав дневник к груди. Я вижу, что дверь открыта, и вхожу в комнату.

– Элли, – Джеймс смотрит на меня из-за своего стола. – Проходи. Присаживайся.

Я сажусь на черный кожаный диван, и отчим мягко мне улыбается.

– Что ты сегодня узнала?

На прошлой неделе Джеймс узнал, что я подслушиваю сеансы моей матери. Он сказал, что обещает не доносить на меня, но для того, чтобы он сохранил мой секрет, я должна была делать заметки и делиться ими с ним.

– Возрастная игра¹¹, – тихо говорю я.

– О, – взволнованно говорит Джеймс и, встав, обходит стол, чтобы быть ближе ко мне.

Он садится на диван.

– Продолжай.

– Мистеру Роббинсу нравится быть папой своей жены.

– Как это?

Сглотнув, я возвращаю взгляд на страницу.

– Ему нравится, когда она притворяется его малышкой, а она называет его папочкой.

– Так же, как я прошу тебя называть меня папочкой? – спрашивает он, и я киваю. – Видишь, Элли, это нормально – называть меня папочкой, когда мы одни. Мы не единственные, кто так делает.

Я нервно прикусываю нижнюю губу, и он хмурится.

– Что такое?

– Он заставляет ее носить подгузник. Я не хочу его надевать.

Одарив меня ласковой улыбкой, он усмехается.

– Никаких подгузников. А как насчет пустышки? – Джеймс протягивает руку и нежно проводит большим пальцем по моим губам, от этого прикосновения мое дыхание учащается. – Ты выглядела бы так мило с чем-то во рту, Элли.

Я отстраняюсь, и он опускает руку на колени. Я смотрю на свои руки и пытаюсь успокоить бешено колотящееся сердце.

– Наверное… – шепчу я, пожимая плечами.

– Это моя хорошая девочка, – говорит он, нежно заправляя мои волосы за ухо, и я поднимаю глаза, чтобы посмотреть на него. Мне нравится, как это звучит, и, судя по его улыбке, ему тоже. – А что, если я скажу, что у меня уже есть одна для тебя?

Встав, он подходит к своему столу и открывает ящик. Джеймс достает черную коробку и возвращается, чтобы сесть рядом со мной. Протянув ее, он говорит:

– Давай, открывай.

Я открываю крышку и вижу черную соску. На ней розовыми буквами написано «Папочкина дочка». Я видела такие раньше. У маминой подруги родился ребенок, и она везде носит с собой пять пустышек для своего сына.

– Она выглядит по-другому, – тихо говорю я.

Джеймс ставит коробку рядом с собой на диван и вынимает соску.

– Так и есть.

Взяв в руки соску, он кладет ее передо мной.

– Это называется соска с кожаным ремнем.

Я ерзаю на месте, и он замечает это.

– Нет ничего плохого в том, чтобы нервничать, Элли. Если тебе не нравится, я уберу ее.

Я провожу вспотевшими руками по джинсам.

– А что с ней делать? – спрашиваю я, желая знать. Мистер Роббинс сказал, что его жена обожает свою. Что она постоянно сосет. И как сильно он возбуждается, наблюдая за ней.

– Вот это, – он показывает на кожаный ремень. – Надевается на голову. Он похож на ремень, который носят с джинсами. Он застегивается на затылке.

Мои глаза расширяются, в шее барабанит пульс.

– Значит, я не смогу ее снять.

Он кивает.

– Ты не сможешь. Но я смогу.

Я снова сдвигаюсь, и от смешного ощущения между ног у меня учащается дыхание.

– Я не знаю…

– Все, что тебе нужно сделать, – это коснуться соски рукой, и я ее вытащу, – прерывает он меня.

Я проглатываю комок в горле, но не могу отрицать, что все это время мои бедра были стиснуты. Мое любопытство заставляет меня захотеть это попробовать. Чтобы понять, почему жене мистера Роббинса это так нравится. Глубоко вздохнув, я киваю. Он сказал, что снимет ремень, если мне это не понравится.

– Какая хорошая девочка, – улыбается мне Джеймс.

Снова звучат эти слова, и в мой желудок возвращаются бабочки.

Джеймс поднимается с дивана и встает передо мной.

– Открой, – приказывает он, и я облизываю губы, прежде чем выполнить его просьбу.

Вложив соску в мой рот, он обматывает ремень вокруг моей головы, и мое дыхание ускоряется, заставляя участиться пульс.

– Глубоко дыши через нос, малышка. Дыши для меня.

Он отстраняется, и я смотрю на него сквозь ресницы.

– Хорошая девочка, – он проводит пальцами по соске у меня во рту.

Я пробую резину на вкус, исследуя языком ее странную форму. На ощупь она не такая большая, как выглядела в коробке.

– Как ощущения? – Джеймс подтягивает ремень, чтобы проверить, не слишком ли он тугой или свободный. Я не знаю.

Я киваю, поскольку это все, что я могу сделать.

Он подходит к своему столу и берет мобильный телефон.

– Я установлю таймер на десять минут. Как думаешь, ты сможешь сосать так долго?

Я снова киваю и начинаю делать именно это. Это как с леденцом. Но когда он оказывается у тебя во рту, ты сосешь его, а не облизываешь. Но у этого нет вкуса. Мне больше всего нравится вишня.

Джеймс садится за свой стол и начинает работать на компьютере, отстранившись от меня, а я сижу здесь и изо всех сил стараюсь быть его хорошей девочкой.

Я залпом выпиваю водку, пытаясь заглушить свои воспоминания. Не получается. Джеймс сыграл на том, что я подслушивала сеансы моей матери. Он заставлял меня делать записи, а потом обсуждать их с ним. Это был его способ заманить меня в ловушку. Чем больше я знала, тем больше он мог рассказать об этом моей матери, и у меня были бы неприятности.

Жаль, что я тогда этого не понимала. Я бы не была такой глупой. Он научил меня, что это нормально – любить то, что мне нравится. Что мое тело жаждет того, чего оно жаждет. Я ненавидела его за это. И еще больше я ненавижу себя. За то, что мне это нравилось.

Я пытаюсь сказать себе, что я не соображала. Но я понимала. Я знала, что подслушивать сеансы – это неправильно. Знала, что хотеть того, что слышала – неправильно. Знала, что позволять ему прикасаться ко мне – неправильно. Но мне было так хорошо. Быть желанной было приятно. Я так долго чувствовала себя потерянной и брошенной. Я была одинока, пока не перестала быть одинокой.