Текст книги "Страсть и ненависть (ЛП)"
Автор книги: Шанора Уильямс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)
Глава 4
День третий
Мне было всего двадцать два года, когда Тони сказал, что любит меня. Это было случайно, но я никогда не забуду этот момент.
– Джиа, детка… ты знаешь, что ты мой мир. Моя девушка. Моя де-е-в-у-ш-к-а-а! – пропел Тони, играя на своей акустической гитаре. Звучал Тони ужасно со своим низким, скрипучим голосом. Я смеялась так чертовски сильно, и он бросил свою гитару настолько быстро, что это казалось нереальным. Его лицо стало серьезным, но глаза все еще светились весельем.
– Что? Джиа, детка... тебе не нравится моя песня?
– Похоже на вой раненого животного, – дразнила я.
– Но ты любишь член этого «животного», да? – Он встал с кресла в углу спальни, подошел к кровати, где сидела я, и скользнул между моих ног.
Хихикая и толкая его в грудь, я посмотрела на дверь.
– Тони, остановись. Папа прямо внизу.
– И что? Я устал скрывать это, Джиа. Ты моя женщина. Я чертовски люблю тебя и не должен притворяться, что не люблю.
От удивления я широко распахнула глаза. Изучая его лицо, я искала ложь в его словах. Но лицо Тони было так чертовски искренне, а голубые глаза настолько ясными… Там не было никаких следов лжи. Или стыда. Он действительно любил меня.
– Ты меня любишь? – спросила я, поглаживая его по щеке.
– Всем своим чертовым сердцем, детка. И однажды я женюсь на тебе. Ты меня слышишь? Я серьезно. Я хочу тебя детка. Тебя. – Он поцеловал меня в губы. – Никого, кроме тебя, Джиа, детка…
– Вставай. Ешь. – Носком ботинка Человек-топор пихает меня в бок. Я вяло поворачиваюсь, глядя на помои в тарелке.
– Что это, черт возьми? – хриплю я и не узнаю свой голос.
– Еда, сука. Теперь ешь.
Я смотрю на Роналдо. Он качает головой, и я воспринимаю это как знак не спорить прямо сейчас. Вместо того чтобы сделать то, что чувствую глубоко в своей душе – схватить горсть этих свиных помоев и бросить их в лицо Человека-топора, а затем пинать его по яйцам, прежде чем сбежать отсюда – я сажусь и изучаю их.
Это нечто коричневое и местами розовое. Из него торчат кукурузные палочки, а также какое-то дерьмо, название которого я не хочу знать. В стороне лежит кусочек сухого хлеба для сэндвичей и половинка гнилого яблока.
Человек-топор идет обратно к двери клетки и топает прочь.
Я наблюдаю за ним, пока он не исчезает. Слышу, как дверь скрипит на петлях и затем захлопывается, отзываясь эхом на весь коридор.
– Надеюсь, тебе понравится вкус своей слюны после этой еды, – говорит Роналдо.
Я сжимаю сухие губы.
– Ты хочешь немного?
– Нет, я в порядке. Ты тоже не должна что-либо есть. Я знаю, ты голодна, но лучше так, чем это дерьмо.
Со стоном я отталкиваю тарелку. Стремительно подбежав к стене, смотрю выше в окно. Оно слишком высоко, чтобы достать. Даже если Роналдо подсадит меня, я не смогу увидеть больше.
Я стараюсь представить себе пляж. Держу пари, он прекрасен: мерцающий, бирюзовый, с чайками и белым песком. Я часто слышу чаек. Похоже, они говорят со мной иногда, требуя, чтобы я нашла выход из этой чертовой дыры.
– Мне нужно выбраться отсюда, – бормочу я.
– Тебе и мне, нам обоим. – Роналдо опускает голову, сосредотачиваясь на рыхлом сене на полу. – Ты спросила меня о моей семье. У тебя была большая семья?.. Много друзей?
Я смеюсь.
– Ну, мои родители умерли не так давно. Сначала скончалась мама. У меня нет родных братьев или сестер. Была тонна друзей, но я точно не назову их настоящими друзьями. Больше... знакомые. – Я прочищаю горло. – Все, в чем я действительно нуждалась, это Антонио. Он был моим лучшим другом. Моим возлюбленным. Защитником… некоторое время.
– Брак – полная херня, – заявляет он ехидно.
Я хмурюсь.
– Нет, это не так. Брак прекрасен. Это две души, объединяющиеся в единое целое.
– Все обман. Полная фигня.
Я скрещиваю руки на груди.
– Я так понимаю, ты никогда не любил.
– О, еще как... – Он смотрит в потолок. – Любил ее в течение восьми лет. Просил выйти за меня замуж, а она сказала, что не может, потому что я слишком непредсказуем. Что, черт возьми, она ожидала? Ведь она знала меня восемь лет. Как оказалось, я впустую потратил на нее кучу своего времени.
– Это только одна женщина, и она явно не любила тебя, если сказала нечто такое после того, как ты попросил ее руки. Есть много других женщин...
– Нет, видишь ли, я собираюсь остановить тебя прямо сейчас. – Хмурясь на меня, он поднимает одну из своих укороченных рук. – Я не выйду из этой гребаной дыры. Никогда. Так что не сиди здесь и не извергай эту ложную надежду. К тому же, даже если бы я смог, какая женщина захотела бы меня сейчас? У меня нет чертовых рук. Нет ни черта, чтобы дать ей. Я благодарен, что они еще не отрубили мой гребаный член. – Мое сердце колотится, поскольку он смотрит мне прямо в глаза. – Это не чертов отпуск. Нет тут никакой гребаной надежды, разве ты еще не поняла этого? Ты можешь притвориться, что произойдет что-то хорошее – я видел ненормальных с тем же самым настроем, как у тебя: пришли и вышли отсюда, и никогда не возвращались. Я видел, что некоторые возвращаются и умирают прямо передо мной. Я видел все это, поэтому не корми меня всем этим дерьмом, в которое сама ни хрена не веришь. Мы не выберемся отсюда невредимыми. Чем раньше ты это признаешь, тем лучше будет для тебя.
Он сжимает челюсть, прислоняясь спиной к стене.
На долгое время в клетке повисает тишина. Так долго, что я чувствую панику, осевшую глубоко в моих костях. Встаю и вышагиваю по клетке, сосредоточившись на окне.
Роналдо тяжело вздыхает.
– Что, черт возьми, ты делаешь?
– Думаю.
– О чем?
– Как выбраться из этого места.
– Разве ты не слышала слов, которые я только что сказал? Тебе не выбраться отсюда, если они не захотят этого! Так что, нахрен, просто сядь и молчи. Прими это и двигайся дальше.
– Нет, – шиплю я. – Не приму это! Я не умру в этом месте. Мне плевать, если придется бороться за свободу. Я выберусь отсюда. Клянусь душой своего мертвого мужа, я это сделаю.
Роналдо хмыкает и отводит свой пристальный взгляд. На его лице азартная, удивленная усмешка, и он качает головой.
– Я сказала что-то смешное? – возмущаюсь я.
– Нисколько. Я просто рад знать, что ты приняла это.
– Что ты имеешь в виду?
– Я рад, ведь ты смирилась с тем, что эти ублюдки устранили твоего мужа… и с тем, что ты никогда не вернешь его, даже если действительно выйдешь из этого поганого места.
Не знаю почему, но его слова причиняют мне боль. Слишком сильную. Почему я признала это вслух? У меня были мечты, что Тони жив. Некое чувство, столь реальное, что, кажется, это все, что было мне нужно, чтобы сбежать из этого места и вернуться назад к нему.
Это действительно происходит? Я сражаюсь в аду? У меня нет семьи. Мой отец был жестоко убит, а мама заболела раком мозга, который буквально съел ее заживо.
У меня никого нет.
У меня ничего нет.
Есть семья Тони – его мама и Чарли. Но какой смысл мне быть с ними? Вернуться без него?
– Ничего себе, – вздыхаю я, опускаясь на пол в углу и обхватывая колени руками. – Я… у меня действительно нет ничего, к чему я могла бы вернуться. Никого. Это теперь моя действительность?
– Твоя действительность здесь, и ты должна сосредоточиться на этом на данный момент. Можешь думать о возможности сбежать, но ты должна быть умнее, если хочешь выжить. Возможно, ты потеряешь несколько конечностей в процессе, но, по крайней мере, будешь дышать.
– Нахрен это, – выплевываю я. – Мне нечего терять.
– Вот тут ты не права, дорогуша. Ты уже потеряла кое-что.
Я рывком поднимаю голову, чтобы посмотреть на него, мое любопытство пересиливает гнев.
– Что?
– Свою невинность. Свое душевное спокойствие. Ты убила бы, только чтобы выбраться отсюда, верно?
– Да, я могла бы. – И я очень серьезна. Сделаю что угодно, чтобы выбраться.
– Человек в здравом уме не зашел бы так далеко, не пошел бы на убийство, неважно, какое жестокая херня случилась.
– Но те ублюдки заслуживают этого. Особенно тот, с татуировкой топора.
– У тебя не получится убить его, – признает он. – Но ты можешь причинить ему боль.
Я опускаю руки.
– О чем ты говоришь?
– Не знаю, заметила ли ты, но он носит карманный нож в заднем кармане. Едва ли он пользуется им.
– И что? У них у всех есть оружие.
– Да, чтобы показать власть. Отсутствие оружия он заметит сразу же, но карманный нож… я так не думаю. Не сразу, по крайней мере. Вот почему, когда ты доберешься до него, когда сможешь сделать это, ты должна думать быстро. Без колебаний.
– Но я думала, ты сказал, что отсюда нет выхода.
– О, нет, но их босс вернется домой через два дня.
– И?..
– Скажем так, устроить сцену – твоя единственная надежда.
Я смотрю на дверь клетки, облизывая сухие губы.
– Расскажи мне о боссе, – прошу я.
– Он безжалостен, в этом я чертовски уверен. Не проявляет никакого сострадания вообще. Он чертовски жесток, но есть нечто, что станет его крахом...
– Что?
– Крах для любого мужчины…
Я хмурюсь.
– Киска, – шипит он, закатывая глаза. – У тебя она есть. Будь чертовски умной и используй это.
– Если ты думаешь, что я охотно отдам свое тело любому из них, ты такой же сумасшедший, как они!
– Я не сказал про них всех. Только он.
– Как, черт возьми, я должна заставить его хотеть меня, когда выгляжу так? Воняю мочой, мои волосы грязные и спутанные, ногти частично обломаны, а губы потрескались и кровоточат.
– Джиа, – вздыхает Роналдо. – Хорошо, возможно, я был немного резок. Всегда есть выход, но из такого места, как это, будет нелегко выбраться.
– Так что ты предлагаешь мне сделать?
Он ухмыляется.
– Ты уже услышала мои мысли. Это просто. Заставь главаря заметить тебя… или умри, пытаясь. Так или иначе, ты будешь за пределами этого места.
Глава 5
День четвертый
Я слышу женский голос. Он не легкий или нежный, а жесткий и скрипучий.
Мои ноги дрожат, желание помочиться слишком сильное.
– Я должна попробовать, – шепчу я Роналдо.
Он смотрит на меня, отбрасывая назад свои сальные волосы.
– Да, должна.
Эти слова – все, что мне нужно было услышать. Отталкиваясь руками, я поднимаюсь на ноги, иду к двери клетки и хватаюсь за холодную твердую сталь.
– Эй! – кричу я.
В том месте, где они находятся, начинается волнение. Дверь распахивается, и Человек-топор стремительно проходит по коридору, держа руку на своем пистолете в кобуре.
– Когда, блядь, ты научишься, сука?
Женщина подходит позади него. У нее длинные черные волосы и черная бейсболка. Ее волосы очень прямые, глаза сосредоточенны на мне. Она окидывает меня взглядом.
– Когда это мы заполучили сучку? – спрашивает она на испанском языке.
– Пару дней назад. Сука начинает бесить меня.
– Что, черт возьми, ты хочешь? – требует она на английском языке.
– Я… хочу пописать.
Человек-топор хихикает, и звук этот словно скрип гвоздя по классной доске. Раздражающий.
– Ты действительно снова делаешь это? Что я говорил тебе?
– Ты ничего не говорил мне, – отвечаю я дерзко.
Он сжимает ладонь в кулак и шагает вперед.
– Что, блядь, ты только что сказала мне?
Женщина закатывает глаза.
– Просто позволь ей пойти в чертову уборную. У нее нет члена. Мы не можем просто нацелиться и ссать в чертовом углу, как можете вы, болваны.
Человек-топор смотрит на нее, изогнув бровь. Она пожимает плечами.
– Там все равно грязно. Никто не убирал дерьмо несколько месяцев. Мог бы позволить ей тоже попользоваться. Вытрет свою мочу этим сраным платьем.
Человек-топор находит забавным ее последнее заявление. Ухмыляясь, он достает свои ключи и отпирает дверь. Замок громко скрипит и звенит, отражаясь эхом через всю клетку. Я оглядываюсь на Роналдо, но он не смотрит на нас.
– Раз у тебя есть киска, ты отведешь ее. – Человек-топор хватает меня за руку и пихает в грудь женщины. Она отбрасывает меня, и я плашмя приземляюсь на задницу.
– Пошел ты, жирный хрен! – скривившись, ворчит на него женщина.
Он смеется, затем проходит мимо нее и продолжает идти к комнате, из которой они вышли. Когда он закрывает за собой дверь, женщина хмурится, глядя на меня сверху вниз.
– Поднимай свою задницу, – огрызается она. – Ты хочешь пописать, не так ли? Ну, пойдем. Пока я, черт возьми, не передумала.
Я с трудом поднимаюсь на ноги, поворачиваясь в направлении, которое она указывает.
Я вижу дверь справа, и она открывает ее.
Господи.
Женщина не шутила, когда сказала, что тут грязно.
Эта уборная отвратительна. Стены покрыты дерьмом, грязью и чем-то еще, о чем я не хочу знать. Унитаз с пятнами коричневого и желтого цвета, с зеленой плесенью, цветущей повсюду. Слив тоже покрыт грязью, ржавый вокруг кнопок.
Она пихает меня, и я озираюсь, пытаясь прикрыть рот и нос. Здесь отвратительно воняет.
– Давай, – я оглядываюсь, а женщина лишь ухмыляется, – писай.
Сказать по правде, я бы предпочла снова пописать на себя. Я собираю свое платье столько, сколько могу, и сажусь на корточки над сиденьем унитаза. Некоторое время у меня не получается начать писать. Не уверена, это из-за страха, что подцеплю болезнь в этой уборной, или потому что женщина-охранник наблюдает за мной как ястреб, или и то, и другое вместе.
И когда она набрасывается на меня из-за того, что так долго, я, наконец, писаю. Это самое долгое мочеиспускание в моей проклятой жизни, но я чувствую себя настолько замечательно, опустошив свой полный мочевой пузырь.
Закончив, я встаю и опускаю свое платье. Капли мочи бегут по моим бедрам, и у меня нет выбора, кроме как протереть платьем между ногами, чтобы избавиться от капель.
Я поднимаю взгляд на женщину, и она отступает. Ее рука на оружии в кобуре.
– Спасибо, – бормочу я, проходя мимо нее.
– Не надо, нахрен, благодарить меня. – Она с силой пихает меня вперед. – Поспеши к чертовой клетке.
Я встречаю ее у двери, и женщина открывает замок. Я вхожу боком, оглядываясь на нее один раз, прежде чем опуститься в своем углу. Глядя на меня и медленно покачивая головой, она запирает дверь и уходит прочь.
И когда понимаю, что она ушла, наконец вздыхаю.
– Я не смогла достать его, – шепчу я Роналдо.
– Не беспокойся об этом. Может быть, получится завтра.
Глава 6
День пятый
– В этот раз ты должна устроить сцену. Проверь свои границы. – Роналдо подсаживается ближе, твердо глядя мне в глаза. – Это единственный способ сделать так, чтобы он отнесся к тебе серьезно.
– Что я должна сделать?
– Потребуй что-то от него. Действуй так, словно они должны тебе...
– Они не убьют меня за то, что я сделаю это?
– Если бы у них был приказ убить тебя, к этому времени ты была бы мертва. Предполагаю, босс сказал им оставить тебя в покое, пока он сам не явится.
– Зачем ему это?
– Потому что он должен знать, с чем имеет дело, и, вероятно, узнать, что известно тебе, прежде чем примет окончательное решение. Он чертов маньяк, но не дурак.
– Ну и что я должна потребовать?
– Подумай о чем-то, что ты хочешь прямо сейчас. Что-то съесть или то, что они могли бы легко достать, но ты знаешь, что они не станут.
Я опускаю голову, уставившись на пол.
– Хорошо, – шепчу ему. – Я попробую.
* * *
Когда солнце собирается садиться, хлопает дверь, и я слышу шаги в коридоре. Мои руки сильно дрожат, пульс ускоряется. Я в ужасе от того, что делаю, но должна, если хочу выбраться отсюда.
Человек-топор появляется с чашкой в руке, его глаза изучают меня. Когда он входит, то ставит чашку посередине на полу и говорит:
– Пей... или нет. На самом деле мне похер.
Я хмурюсь, глядя на чашку, и быстро встаю.
– Я не хочу воды! Дайте мне выпить что-нибудь фруктовое! Сок или содовую. Что-нибудь!
Он смотрит на меня, как будто я потеряла свой чертов разум. Возможно, так и есть. Его глаза округляются, и он распрямляет плечи.
– Что, черт возьми, ты сказала? – ворчит он.
– Я сказала, дай мне выпить что-то фруктовое. Сейчас же. – Я так рада, что голос не дрожит, но все мое тело трясет.
Сухо посмеиваясь, Человек-топор осматривает клетку. Роналдо сидит не двигаясь.
Прежде чем я это понимаю, Человек-топор быстро подходит ко мне, на ходу хватает за волосы и ударяет головой о стену напротив.
– Что ты за тупая блядь!
Поскольку он держит меня, я обхватываю его руками, притворяясь, что устраиваю драку, но в действительности ищу. Зажимаю часть жира на его боку, царапаю по спине. Он не двигается с места. Его горячее вонючее дыхание проносится мимо моего носа. От него буквально разит дерьмом.
Я зажимаю его сосок, и он поднимает другую руку и ударяет меня. Боль сильная, такая сильная, что я чувствую себя почти разбитой, звон стоит в ушах. Когда я падаю, одной рукой ударяю его, а другой дергаю карман.
– Сука! – Он отпускает мои волосы и бросает меня на землю. Приземляясь на правую руку, я сжимаю приз в руке, хотя принимаю удары, которые он наносит, пиная меня в живот и грудь.
Чувствую, как будто что-то треснуло внутри меня, но даже не знаю, где это. Когда он наклоняется, чтобы снова схватить за волосы, приближается к моему лицу и ударяет по щеке своей большой грубой рукой.
Я стону, чувствуя озноб, покрывающий тело, когда он бьет меня головой об пол.
Слышу громкое «БУМ», а затем тяжелые шаги несутся в нашу сторону. Несколько мужчин бросаются и оттаскивают Человека-топора прочь, выволакивая его из клетки.
Седой мужчина с яростью хватает его за грудки. Он говорит с ним на их родном языке. Могу сказать, что он злится на него. Слышу слова «шеф» и «очень зол» в одном предложении, и знаю, что это значит.
Босс будет сердиться на него за то, что он сделал.
– Он скоро будет здесь, так что успокойся нахрен. Ты знаешь, мы не можем ее убить, – шипит седой мужчина на испанском языке. – Мы даже не должны быть рядом с ней, ты, гребаный придурок! Тебе лучше надеяться, чтобы позже она не была в гребаных синяках. – Он толкает Человека-топора вперед, заставляя идти по коридору. – Вали нахрен отсюда!
Остальные следуют за ним, но женщина остается. Она закрывает дверь клетки, глядя на меня пристальным взглядом, прежде чем уйти прочь.
Пытаясь отдышаться, я изо всех сил стараюсь сесть. Живот и грудь чертовски болят, но прямо сейчас я не чувствую всю силу этой боли.
Я смотрю на Роналдо из-под ресниц, а потом достаю перочинный нож.
Когда он видит это, улыбка становится настолько широкой, что я думаю, его лицо может треснуть.
– Черт. Не думал, что у тебя получится.
Он удивлен...
Хотя не должен.
Это только начало.
Глава 7
День шестой
На рассвете мужчина с седыми волосами входит с подносом еды. Сегодня это что-то другое. Не помои. Не холодное и не замороженное. Не похоже, что от этой еды у меня будет расстройство.
Это выглядит… вкусным.
Еды достаточно для двух человек, и когда он ставит поднос на пол, мы медленно придвигаемся ближе, чтобы разглядеть, что именно там. Тост, вареное яйцо и кусочки арбуза. Конечно, тост сухой, но это неважно. Я все равно съем его.
– Поешьте, – требует он. – И не тратьте впустую еду.
Он уходит, не оглядываясь назад, и запирает дверь. Мы с Роналдо смущенно смотрим друг на друга – ну, хорошо, я смущена больше, чем он.
– Они активизировались. Они действуют так, только когда он возвращается, – сообщает Роналдо. А потом вскидывает бровь. – Ты готова?
Я похлопываю по своей левой груди, где спрятала перочинный нож.
– Готова.
После того как мы съедаем пищу, от которой, честно говоря, чувствую себя совершенно новым человеком, я вежливо прошу Роналдо отвернуться, чтобы я могла пописать. Я не вернусь в ту чертову уборную. Предпочитаю пописать в этом углу – именно так я должна была делать с самого начала.
Роналдо было довольно трудно поесть. Предполагаю, что он не ел пищу, которую они приносили, потому что не мог. Не имея рук, он должен был наклониться вперед и опереться на свои культи, чтобы кусать пищу, как какая-то собака. Он ел практически с земли. Что же касается питья... ну, я помогла ему сделать несколько глотков. Даже не хочу знать, как ему удавалось выпить что-нибудь без рук.
Роналдо опирается на спину и затем переворачивается на левый бок.
– Ты знаешь, если у тебя не получится, он убьет тебя сам.
– Мне все равно.
– Ты готова умереть? – Его голос меняется, он удивлен.
– Мне больше нечего терять. Смерть будет для меня удовольствием. – Я вздрагиваю, когда тяну застежку-молнию платья. Она врезается в мою кожу.
– Просто сделай все правильно.
– Я знаю. Ты не должен продолжать говорить мне об этом.
Роналдо откидывается на спину и смотрит на меня. Его взгляд пристальный и серьезный.
– Если тебе повезет, и он решит забрать тебя... – вздохнув, начинает он. – Убедись, что вытащишь меня из этого места. Я не хочу умирать здесь. Не забывай обо мне.
Я не моргаю, удерживая его взгляд. Он уже через столько прошел. И хотя я не знаю, почему Роналдо здесь, думаю, он усвоил свой урок. Его поступок не может быть настолько плохим, чтобы оказаться в плену, с отрубленными руками и испытывать ежедневные страдания. Никто не заслуживает такого обращения, в отличие от тех людей, которые оставили нас здесь. Роналдо кажется хорошим парнем. Я уверена, независимо от того, что он сделал, это было простой ошибкой, которая несоразмерна наказанию.
– Я не забуду, – шепчу я, подсаживаясь ближе к нему. – Обещаю.
* * *
Весь день вплоть до заката устрашающе тихо. Помимо того появления человека с седыми волосами, ни один из них не возвратился, чтобы совершить обычные двухчасовые проверки.
Мы не слышим громкого смеха или ругани. Не чувствуем запаха дыма сигар или приготовленной в микроволновой печи лапши.
Сегодня тихо.
Но как только солнце начинает садиться, мы слышим голоса.
Я приободряюсь, сжимая нож в руке. Кто-то быстро говорит на испанском языке, что-то объясняя. Кажется, это мужчина с седыми волосами.
Затем я слышу скрип двери и могу различить звук шагов по коридору – не уверена, сколько их, но, похоже, много.
С каждым их шагом мое сердце сильнее колотится в груди.
Тук-тук-тук...
Потной ладонью я все еще сжимаю рукоять ножа, взгляд сосредоточен на двери клетки. Роналдо находится в самом дальнем углу, как можно дальше от двери.
Шаги, наконец, останавливаются. Не смотрю наверх, таким образом, все, что я вижу через железные прутья, это их обувь. Двенадцать пар. Все они носят черные ботинки – все, кроме одного...
Этот единственный носит очень дорогие кожаные туфли.
Постепенно я поднимаю голову выше и вижу светло-коричневые классические брюки, покрывающие мощные, крепкие ноги, и черную застегнутую на пуговицы рубашку, едва скрывающую сильные руки и широкие плечи.
Первые две пуговицы рубашки расстегнуты, показывая верхнюю часть его твердой груди, где я вижу золотую цепочку с распятием.
Наконец, я смотрю на его лицо. У него волевой подбородок, легкая щетина покрывает щеки, а полные розовые губы скульптурные до совершенства. Его нос прямой с острым кончиком, и эти глаза…
Эти прищуренные, темно-карие глаза такие глубокие, видят насквозь, они поймали меня в ловушку. Я пытаюсь отвести взгляд, но не могу. Я застыла... и не знаю почему.
Я должна ненавидеть этого человека – ненавидеть его лицо и то, как он стоит намного выше, чем остальные мужчины, и его прекрасное, крепкое телосложение, но такое ощущение, что я просто не могу включить ненависть, глядя на него.
Но я знаю, если отведу взгляд, буду ненавидеть его снова и снова.
Он изучает клетку очень тщательно, принимая во внимание каждую маленькую деталь, а затем сосредотачивается на мне. Я знаю, он не может хорошо разглядеть меня. Здесь довольно темно.
– Abrela, – командует он с сильным акцентом. – Открой.
Человек-топор делает шаг вперед, чтобы открыть дверь. Сделав это, он тяжелым шагом направляется в мою сторону, хватает меня за руку и дергает. Начинает тянуть меня к боссу, но я рвусь прочь, прежде чем он сможет дотащить меня.
– Отстань от меня, – рычу я, отступая.
Человек-топор опускает на меня взгляд, снова хватает мою руку и потом бьет меня тыльной стороной ладони.
– Прекрати, нахрен, дергаться.
– Успокойся! – рявкает босс, глядя прямо на Человека-топора.
Человек-топор смотрит на босса и отодвигается от меня. Когда он опускает руку, я выхватываю карманный нож, открываю его, так что лезвие указывает на него, а затем кидаюсь вперед и кричу, когда ударяю его ножом прямо под ребрами.
Он кричит от боли, хватаясь за бок. Лезвие входит глубоко. Кровь льется, стекая на рукоять ножа и на мои пальцы. Только тогда я отпускаю его.
Двое мужчин позади босса ругаются, затем мчатся ко мне и подтаскивают меня к нему. Один из них сжимает ладонью заднюю часть моей шеи, а другой держит мои руки. Мои ноздри раздуваются, поскольку я сбивчиво дышу, готовая к тому, что должно последовать.
Манера поведения босса не изменилась. Он не хмурится и не улыбается. Он не потрясен или доволен. Его лицо просто... пустое. Он не показывает ровным счетом ничего, и на долю секунды я думаю, что облажалась.
Прищурившись, он делает шаг ко мне. Мои темные волосы упали на лицо, скрывая меня. Я вижу его через пряди достаточно ясно, чтобы понять, что он взволнован.
– Почему, блядь, ты сделала это с одним из моих людей прямо у меня на глазах?
Я не отвечаю ему. Я безумно зла. Слишком разгорячилась.
Он приподнимает мой подбородок таким образом, что я могу видеть его полностью. Мои волосы скользят назад, и наши взгляды встречаются.
Когда он видит меня, смотрит в мои глаза, именно тогда его выражение меняется. Он не говорит. Не говорит ничего. Его пустой взгляд в одно мгновение превращается в недоверчивый.
О чем, черт возьми, он думает?
Не этого я ожидала, когда представляла, как он отреагирует на все это. Он, кажется... удивлен, увидев меня. Глядя на него, я нахожу его знакомым, но недостаточно, чтобы вспомнить.
Я чувствую, что видела его раньше, но нахождение в клетке в течение шести дней, голодание и обезвоживание может вызвать бред.
Возможно, я думала о нем так много, что почувствовала, будто уже знаю его.
– Как, черт возьми, ее зовут? – спрашивает он через плечо.
– Мы... не знаем ее имени, Шеф, – отвечает седой мужчина на его родном языке.
– Как твое чертово имя? – хриплым голосом спрашивает он меня на английском языке.
– Джианна Никотера, – выплевываю я. Знаю, что имя моего отца имеет вес. Раньше я боялась использовать его, но если этот человек знал Тони, то он должен знать, кем был мой отец.
Он стискивает зубы, наконец, отрывает взгляд от меня и подходит к седовласому мужчине.
– Она чертова Никотера? Новая жена Тони – это Джианна чертова Никотера? Почему, блядь, никто не сказал мне это?!
– Потому что мы не знали, Босс. Мы думали, что она просто Риччи или какая-то сука, которую он нашел.
– О, вы не знали? И ни у кого не возникло мысли провести небольшое расследование прежде, чем притащить ее ко мне? – Он озирается, как будто кто-то ему ответит. – Нет? Никто не побеспокоился? – Он разводит руками, оставляя вопрос «висеть» в воздухе. Они все молчат. – Ну, хорошо.
Он сжимает губы вместе и проходит в клетку. Он входит спокойно, но вытаскивает что-то из кармана своей черной рубашки. Затем поворачивается ко мне.
– Ты видишь это, зеленоглазка? – спрашивает он меня.
Я быстро моргаю, теперь совсем сконфуженная. Что, черт возьми, происходит?
Босс шагает ближе к Человеку-топору, и я понимаю, что он надел золотой кастет на правую руку.
– Несколько человек сообщили мне, что ты помочился на нее, Пико. Ты бил ее. И теперь снова ударил прямо, блядь, передо мной. Верно ли я услышал, Пико?
– Пожалуйста, Шеф, я не знал, кто она. Клянусь Богом! – Человек-топор цепляется за нож, истекая кровью на полу.
– Знаешь что? Я и не ожидал, что ты знаешь, Пико. Честно, не ожидал. – Он закатывает рукава, пока говорит это. Его движения медленные, и голос зловеще спокоен. Он делает еще один шаг вперед.
А потом, внезапно, босс становится мертвенно-бледным, и я слышу, как его зубы клацают и скрипят.
Пряди его мягких волнистых волос разлетаются в стороны, когда он дергает Человека-топора за шиворот рубашки, скручивает его руку назад и несколько раз бьет кулаком в лицо.
Я хватаю ртом воздух, меня трясет.
Еще больше крови хлещет на пол, и Человек-топор стонет, когда падает, но босс не останавливается на этом.
Он снова бьет его кулаком.
И снова.
И снова.
Не останавливается.
Он неумолим.
Его лицо совершенно обычное, с каждым ударом это сильнее пугает меня.
Как он может не показывать никаких эмоций, по крайней мере, гнева?
Он не прекращает удары, пока лужа крови не образовывается вокруг головы Человека-топора. Вновь принимает вертикальное положение, дышит тяжело и прерывисто. Я дрожу. Он похож на бешеного быка, который, наконец, уложил надоедливого человека на спину.
Убийственно.
– Видите, что произошло? – спрашивает босс раздраженно. – Вот что, блядь, случается, когда вы не думаете мозгами. Если вы не в курсе чего-то, приложите больше гребаных усилий, чтобы удостовериться, что не произойдет никакой херни, как эта – иначе вы облажаетесь. Как этот кусок дерьма! – Он смотрит на всех мужчин, стоящих в коридоре, и затем толкает на пол Человека-топора.
Тот падает на рукоять карманного ножа, торчащего из его плоти, но даже не шевелится. Он стонет, а кровь льется из его рта, просачиваясь через уголок и стекая по его подбородку.
Босс выхватывает носовой платок из кармана рубашки и вытирает кастет. Затем опускает его себе в карман, а платок бросает на Человека-топора.
– Теперь приберись, ты, неаккуратный кусок дерьма. Ты размазал свою кровь по всему гребаному полу.
Босс переводит взгляд на меня и небрежно идет в моем направлении, как будто ничего не произошло.
Испугавшись, я опускаю взгляд на окровавленного человека на полу. Его лицо разбито, лезвие ножа все еще в его плоти. Долю секунды я чувствую себя ужасно за то, что он оказался там. Но потом вспоминаю, как он мочился на меня, как избивал и морил меня голодом. Он заслужил это. На самом деле… нет. Он заслужил гораздо хуже, чем это.
– Давайте не будем так чертовски глупы в следующий раз. Вы все поняли меня? – требует босс.
– Да, Шеф, – говорят все они в унисон.
– Отлично. Патанса! – кричит он.
Женщина, что позволила мне пойти в уборную, проходит через толпу людей.
– Да, Шеф?
– Отведи ее в особняк. Помести в хорошую комнату и убедись, что она примет душ, поест и будет в галерее в девять вечера. Не позднее. – Предполагаю, он говорит это на английском языке для того, чтобы я не подумала, что меня ведут прочь, на погибель.
Патанса рассматривает меня, ее ноздри раздуваются.
– Да, Шеф. – Она выходит вперед, и все мужчины отступают, чтобы пропустить ее. – Идем, – командует она.
Женщина выходит в коридор, и я начинаю идти за ней, но прежде оглядываюсь назад на босса. Он наблюдает за мной, его лицо спокойно – свободно от эмоций. Взгляд его темных глаз удерживает мой, когда я иду по коридору, и он не отводит его, даже когда я добираюсь до двери, которую Патанса теперь держит открытой.
