Текст книги "Страсть и ненависть (ЛП)"
Автор книги: Шанора Уильямс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)
Глава 2
День первый
Вдалеке слышу плеск воды.
Шипение и гул, низкие голоса. Некоторые из них хвастливые и высокомерные. Остальные не разобрать.
Я чувствую боль. Затылок болит так сильно, что я вздрагиваю. Стараюсь дотянуться, чтобы прикоснуться к нему, но не могу. Не могу пошевелить руками. Я ограничена в движениях.
Дергаю руками и чувствую, как что-то впивается в запястья с каждым рывком.
Веревка.
Открываю глаза, чтобы увидеть лишь черноту. Мое дыхание учащается, легкие работают с удвоенной силой. Веревка стягивает запястья очень плотно, кожу саднит, я не могу больше двигать руками.
Звук воды усиливается. Кажется, он теперь ближе. Моя голова ощущается тяжелой, когда я поднимаю ее, пытаясь убрать то, что ее покрывает, чтобы увидеть хоть что-то.
Я начинаю паниковать.
Раскачиваю свое тело, пытаясь лечь на левую руку, делаю все, что могу. Сначала ничего не получается, но продолжаю покачиваться, и, наконец, встаю.
Тяжело и прерывисто дыша, я смотрю вниз через маленькую щель и вижу старое сено и заплесневелую древесину. Низкие голоса становятся громче, а потом я слышу, как что-то скрипит, а затем хлопает. Дверь.
Мое дыхание застревает в горле.
– Проверьте суку! Похоже, что она двигается, – низкий голос кричит это на испанском языке. Сначала я едва понимаю его. Мой разум находится в сплошном тумане. – Прошло два дня.
Два дня?
Сжимая губы и двигая головой немного больше, я получаю небольшое представление о руках. Мои запястья крепко связаны. Ощущение, что это кандалы, но я была права. Это веревка.
Мои запястья ободранные и красные. Они в свежей крови и очень болят, когда я борюсь.
Слезы жгут глаза, но я не позволяю им остановить меня. Не знаю, где я, но поднимаю руки, опускаю голову и кусаю толстую веревку. Ни одна из нитей не отрывается.
Тяжелые шаги раздаются все ближе и ближе, кто-то направляется туда, где я. Слышу дыхание человека. Могу чувствовать запах его зловония… или, возможно, это мое собственное.
Я слышу звон ключей, а затем кто-то прочищает горло.
– Стой, – говорит кто-то, и я удивлена, что на английском языке. Я вздыхаю, сразу оставив в покое свои запястья. Поворачиваю голову, чтобы посмотреть вокруг, хотя ни черта не вижу. Мне видно лишь пол и все. – Он близко, – шепчет человек. Это мужской голос. – Притворись, что до сих пор без сознания. Немедленно.
Последнее слово сказано требовательным тоном, но я не колеблюсь.
Падаю на бок, и это движение отдается болью в голове, но я закрываю глаза и успокаиваю свое дыхание. Я стараюсь вспомнить положение, в котором была, когда спала, но не могу. Шаги ближе, и мое дыхание учащается под черным мешком, который надет мне на голову.
– Черт, – говорит мужчина. – Сука все еще в отключке.
Ключи звенят, а потом какие-то ворота или двери скрипят в петлях. Шаги подходят ближе, а затем останавливаются.
Ногой он пинает меня в живот, и я стараюсь не шуметь. Не смею глотать или дышать. Мужчина вздыхает, и через несколько мгновений слышу, как он идет в противоположном направлении. Слышу лязг двери, что-то щелкает, а затем звук его шагов отдаляется.
Не смею сделать вдох, пока не слышу, как хлопает другая дверь.
Слава Богу.
Отталкиваюсь связанными руками, чтобы сесть выше, насколько возможно. Я все еще осторожна. Теперь я знаю, что здесь есть кто-то еще. Кто-то наблюдает за мной.
– Кто ты? – спрашиваю я.
Человек молчит, и думаю, что, должно быть, сошла с ума, вообразила себе голос, пока он не говорит снова:
– Роналдо.
– Роналдо? Почему ты здесь? Ты один из них?
Он усмехается.
– Ты чертова идиотка.
– Что? – возмущаюсь я, морщась.
– Если бы я был одним из них, как ты думаешь, я был бы здесь?
– Я не знаю. Ты мог бы быть охранником или кем-то еще.
– Если бы я был охранником, то не помог бы тебе.
Я молчу несколько секунд. Опускаю голову и изучаю куски своего порванного свадебного платья, ту часть, которую могу видеть, и мои глаза мгновенно наполняются слезами, когда вспоминаю все.
Кровь. Слезы. Ужас.
Новые слезы прибывают, льются, поскольку я касаюсь шелка моего корсажа.
А затем всплывает самое важное воспоминание из всех. Тони.
Его глаза.
«Джиа… детка…» – это были его самые последние слова.
Я шмыгаю носом.
– Ох, черт, – Роналдо стонет с того места, где сидит. – Поэтому я не хотел, чтобы они оставляли со мной женщину. Ненавижу гребаные слезы.
– Эй, пошел ты! – обрываю я.
– О-о... и такая смелая. Ты первая женщина из всех, кого я встречал здесь.
Беспокойство захватывает меня.
– Первая из всех? Сколько времени ты здесь находишься?
– Шесть месяцев.
– Шесть? – задыхаясь, переспрашиваю я.
– Ага.
– И они не пытались убить тебя или что-нибудь в этом роде?
– Если бы ты могла видеть меня, ты бы знала, что они сделали намного хуже. Убивать легко. А пытки есть пытки.
Мои глаза округляются. Я хотела бы узнать, кто этот загадочный человек.
– Ты связан?
– В этом нет необходимости, – отвечает он.
– Что ты имеешь в виду?
Он не отвечает.
– Как думаешь, ты мог бы снять с меня этот мешок? Я не могу дотянуться.
– Я мог бы... но не буду.
– Почему нет?
– Я не хочу тебя видеть. Когда выйду из этого места, мне не хочется вспоминать ни хрена. Хотя приятно поговорить с кем-то после столь долгого времени.
С трудом сглатываю, но слюна застревает у меня в горле. Во рту очень сухо, так же, как и в горле. Я облизываю губы.
– Тут есть вода?
– Ты не должна пить, – говорит он. – Потом захочешь помочиться… а тут нет горшка, чтобы пописать.
– Куда же ты ходишь?
Он не отвечает, и, честно говоря, я рада. Я так напугана. Хочется узнать ответ, но я фыркаю немного громче и улавливаю вонь мочи... и что-то еще неприятное.
– Боже, – стону я. – Я не хочу находиться здесь в течение шести месяцев. Я не сделала ничего плохого.
– Мы все так думаем.
– Но я не сделала. Клянусь.
– Иногда дело не в тебе, но ты связана с кем-то, кого они знают, или они нуждаются в информации. Думаю, ты здесь в качестве приманки или еще что-то в этом роде.
– Приманка? – Я качаю головой. – Нет. Они убили моего мужа прямо у мня на глазах, и мой папа умер, и я... – С волной эмоций в моем горле растет ком. Я опускаю голову, и еще больше слез течет по моим щекам. – Это, должно быть, просто страшный сон, – шепчу я.
– Черт, ты не могла бы остановить этот чертов плач?
Я продолжаю дрожать. Тело сильно трясет, и все, что я помню, это выстрелы и пролитая кровь. Люди смотрели и не помогли. И этот гребаный предатель Кевин.
– Черт, – стонет Роналдо. – Хорошо, давай заключим сделку. Прекрати себя жалеть, и я сниму твой мешок.
– Думала, ты сказал, что не станешь. – Я шмыгаю носом.
– Я не хотел... но сделаю, если это тебя заткнет.
Я быстро киваю. Мне нужно снять эту штуку. Я устала от чувства слепоты. Мне нужно знать, где я, выяснить, как выбраться из этого места.
– Хорошо, – шепчу я.
Слышу шорох напротив меня, а потом чувствую, что он рядом. Он близко к моей голове. Чувствую, как он сдвигает ткань, и та медленно соскальзывает с меня. Мешок падает на землю, и мужчина отходит и садится у стены.
И когда я его вижу, то почти не могу поверить своим глазам.
Он определенно американец. Его кожа бледная, как мел, глаза почти запали в окружении темных, болезненных кругов. Он без рубашки и у него шрамы по всему телу.
Его волосы сухие, ломкие и касаются плеч. Губы потрескавшиеся. Мужчина настолько тощий, что я вижу его ребра. Он без обуви, но на нем обрезанные брюки цвета хаки.
Но не это застает меня врасплох. Ничто из этого не может сравниться с тем, что действительно беспокоит меня.
У Роналдо нет рук. Они отрезаны выше локтей, остались только плечи. Это объясняет, почему он не хотел снимать с меня мешок.
Не думаю, что Роналдо не хотел видеть меня. Он не хотел, чтобы я видела то, что сделали с ним.
Не знаю, что сказать. Поэтому молчу и чувствую только сочувствие к этому грустному, сломленному человеку.
– Что они сделали с тобой? – шепчу я. Прищуриваюсь и разглядываю его целиком. Он избегает встречаться со мной взглядом, его ноздри расширяются. Они мучили этого парня в течение шести месяцев.
– Твое имя действительно Роналдо?
– На данный момент, да, – ухмыляется он.
Я удивлена, увидев его ухмылку.
– Пришло время назвать себя. – Он приподнимает бровь и помещает свои культи позади себя, как будто хочет скрыть их. Понимаю, что пялюсь, и чувствую себя ужасно. Но не могу помочь ему. Края ран были зашиты ужасно, как будто сделали это нарочно. Они выглядят почти инфицированными.
Я с трудом сглатываю.
– Джианна. Но все зовут меня Джиа.
– Джианна. А фамилия?
– Джианна Риччи.
Риччи – это фамилия Антонио. Моя девичья фамилия Никотера.
– Риччи? Я слышал, это имя всплывало здесь.
Я хмурюсь.
– Слышал?
– Да. Только на прошлой неделе я слышал, как они говорили, что собираются испортить вашу свадьбу. Сказали, что он получит то, что заслуживает.
Я вздрагиваю.
– Они называли его имя? Кто «он»?
Роналдо щелкает языком, раздумывая.
– Кажется… Тито, Титан... черт, я не знаю. – Затем он вспоминает. – О... подожди. Тони. Точно. Тони Палач.
Мое сердце бьется сильнее. Во рту так сухо. Toни...
Я смотрю в сторону чашки в углу и карабкаюсь к ней. Она полна воды, и я удивляюсь, почему Роналдо ничего не пил из нее.
– Эта вода плохая? – спрашиваю я.
– Нет. Но я бы не пил.
– Почему нет? Меня мучает жажда.
– Они не позволят тебе сходить в уборную.
Я хмурюсь, но вода слишком заманчива. Я смотрю на него сверху, мои пальцы в бешенстве сжимаются. Сжимаю свои губы. Они настолько потрескались, что нуждаются во влаге. Подношу чашку к губам и с жадностью выпиваю все до капли.
К черту этих ублюдков. Я буду мочиться в чашку, если придется.
Роналдо качает головой, когда я удовлетворенно выдыхаю и опускаюсь на пол.
– Ты должна была послушать меня.
– Мне все равно. Я буду мочиться в чашку.
Опустив голову, он горько смеется.
– Вот тут ты ошибаешься. Я думал так же, пока они не пришли сюда, забрали чашку, и не приносили мне больше воды в течение нескольких дней. Отпустить меня в уборную они тоже отказались.
Я в ужасе распахиваю глаза.
– Они дают тебе достаточно, чтобы держаться. Достаточно, чтобы ты двигалась. Достаточно, чтобы удостовериться, что ты не умрешь… здесь, по крайней мере.
– Они… они кормят тебя?
– Помоями, на самом деле. Но я не могу вспомнить последний раз, когда ел. Прошло уже больше недели.
– Боже мой. – Я прислоняюсь спиной к стене, глядя на свое испачканное платье. – Я не могу поверить, что это происходит со мной.
– Поверь в это.
– Я не заслуживаю этого, – хнычу я.
– А кто заслуживает?
Я кручу запястья, пытаясь вытянуть, по крайней мере, одно из них на свободу. Это невозможно. Они так стянуты. Веревка даже не похожа на веревку, она ощущается подобно цепям.
– Ты знаешь, кто тут главный? – спрашиваю я.
Он впивается в меня взглядом, задерживаясь на несколько секунд.
– Его здесь нет. Не будет еще неделю, и ты должна быть рада, что его нет. Этот ублюдок – один из тех, кто сделал это со мной. – В глазах Роналдо отражается чистая ненависть, когда он говорит это.
Ненависть ослепляет его, как будто самой мысли о человеке, который ответственен за это, достаточно, чтобы убить меня.
Я отворачиваюсь.
– Мне жаль, что они сделали это с тобой.
Роналдо дышит ровно, но больше не говорит.
* * *
Я должна была послушать.
Почему, черт подери, я не послушала?!
Я стискиваю бедра вместе и сжимаю руки в кулаки, отчаянно пытаясь сильнее сосредоточиться на чем-то, кроме этого. Но совершенно бесполезно. Вода, которая плещется снаружи, не помогает. Я понятия не имею, из какого направления доносится звук, но в течение прошедших нескольких часов стало ясно наверняка, что мы около пляжа.
Роналдо сказал, что видел его однажды, когда они принесли его обратно. Он думает, что мы находимся в темнице, которая расположена не слишком далеко от дома того, кто главный.
Ну, это почти темница, и мне ненавистна мысль, что она прямо рядом с океаном. Я могу чувствовать запах соленого воздуха, смешанный с вонью мочи.
Кто-то приходил, чтобы забрать чашку – точно, как сказал Роналдо. Он не шутил. Я заметила, что они приходят сюда регулярно каждые два часа, чтобы проверить своих заключенных. Я чувствую отвращение, когда понимаю, что для них в порядке вещей тот факт, что мы заперты и находимся здесь в подобных условиях.
– Я собираюсь позвать их. Они ведь не могут ожидать, что я просто стану писать на себя. Я человек, ради Христа.
– И человек что-то значит для них? – спрашивает Роналдо, закатывая глаза. – Это ничего для них не значит. Они садистские ублюдки. Ты вызовешь их сюда вместо того, чтобы позволить им самим прийти, и они сначала высмеют тебя, а потом позабавятся с тобой. – Он смотрит на меня тяжелым взглядом. – И я не думаю, что тебе понравятся их забавы.
Страх оседает внутри меня, а сердце замирает.
– Я вижу, как они смотрят на тебя. Они разорвут тебя в клочья, маленькая девочка. Не будь глупой.
Я прищуриваюсь.
– Ты что, ненормальный?
Он пожимает плечами.
Я снова с силой сжимаю бедра, как будто это поможет мне проигнорировать нужду. Ерзаю на том месте, где сижу, уставившись в потолок. Впиваюсь ногтями в ладони, надеясь, что это отвлечет мое тело, но этого не происходит. На самом деле я думаю, что это усиливает нужду.
Не могу это сделать, но действительно должна пописать.
– Я должна сходить в туалет, – стону я. Смотрю на Роналдо, и он указывает на угол.
– Я не буду писать в углу. Я даже не могу использовать руки. В конечном итоге я написаю на себя.
– Значит, ты не так уж и хочешь. – Он хмыкает в ответ.
Мне хочется выпороть его за самодовольство. Я знаю этого парня меньше двадцати четырех часов, а у него по отношению ко мне нет ничего, кроме сарказма.
Да, время от времени он услужлив, но он полный осел. Неудивительно, что он здесь, или почему те люди сделали это с ним. У него язык без костей. Я уверена, он не контролирует то, что говорит.
Хмурясь на него, я отталкиваюсь и встаю. Мои ноги слабые, лодыжки как будто вот-вот сломаются. Иду по шаткому, холодному деревянному полу, и когда подхожу к решетке, хватаюсь за нее и смотрю в коридор.
Всматриваюсь в дверь, из которой входят и выходят. Слышу их смех. Чувствую запах дыма сигар и марихуаны. Звуки включенного телевизора. Мгновенно вспыхивает воспоминание о доме.
Я смотрела кино с папой все время, и взгляните, где я теперь.
Одна. Оставлена умирать.
– Эй! – кричу я в коридор. Мой хриплый голос отражается эхом от серых стен. Смех прекращается, и звук телевизора становится тише.
Слышен скрип стула по полу, и затем звон ключей. Дверь рывком открывается. Тяжело дыша, я отступаю назад, когда слышу, как один из них подходит все ближе и ближе.
Когда мужчина подходит к решетке, у меня чуть не случается сердечный приступ. Это тот лысый парень, который вытащил меня из машины, тот самый, с татуировкой топора на руке. Татуировка со шрамами, и я полагаю, что это отметины от моих шпилек на свадебных туфлях.
Нахмурившись, он смотрит на меня.
– Почему, блядь, ты стоишь, сука? – спрашивает он с сильным акцентом.
– Мне нужно пописать, – говорю я как можно увереннее.
Человек-топор смеется и переводит взгляд с меня на Роналдо.
– Глупая шлюха.
Он быстро отворачивается, но я снова кричу ему вслед:
– Эй!
После моего крика в коридор выходят еще несколько мужчин. Человек-топор поворачивается, подходит к клетке и достает ключи.
– Ты хочешь пописать, да? – Он поспешно открывает клетку, и я делаю два шага назад, когда он входит. Схватив за плечо, он заставляет меня встать на колени.
Я дрожу как безумная, поскольку он расстегивает ремень, затем молнию, и его член выскакивает из штанов. Не знаю, что он собирается сделать, но надеюсь, что он не засунет его мне в рот. Клянусь Богом, я откушу его, если это будет означать даже малейший намек на свободу… или пустой мочевой пузырь.
Я закрываю глаза.
Не могу смотреть.
– Пожалуйста, – прошу я. – Я... мне нужно воспользоваться уборной.
Он усмехается.
– Черт. Мне тоже. – Он стоит передо мной, его присутствие подавляет. Затем что-то теплое и влажное скатывается с моего лба вниз к подбородку. Пахнет отвратительно.
Задыхаясь, я открываю глаза и поднимаю руки, чтобы с силой ударить его, отпихнуть прочь. Вижу желтые капли, падающие с головки его необрезанного члена, и меня начинает тошнить.
Запах его мочи попадает в ноздри. Такое ощущение, словно он просачивается в мои поры, разрушая все, что у меня внутри.
Мое сердце сжимается в груди, и желание ударить его прямо по яйцам очень сильное, но я не успеваю вовремя. После того, как помочился на меня, он шлепает меня рукой по лицу, а затем грубо пихает. Я не могу удержаться со связанными руками, поэтому падаю на спину, и моя голова ударяется о холодный деревянный пол.
Я издаю стон, но слишком слаба, чтобы встать на ноги или даже реагировать. Моя голова все еще болит и теперь пульсирует.
– Подумай об этом в следующий раз, когда тебе нужно будет пописать. – Человек-топор выходит и закрывает за собой дверь клетки. Он запирает замок, впиваясь в меня взглядом. Когда он заканчивает, я наблюдаю за тем, как он уходит.
Мое тело дрожит, и я подтягиваю колени к груди. Кладу щеку на холодное дерево, в горле растет ком, и я дрожу от страха.
Все мое тело воняет мочой. Я чувствую ее на своих губах. Из глаз начинают бежать непрошенные слезы. Злые слезы. Я была настолько потрясена, что даже не поняла, но в то время, пока он мочился на меня, я уже описалась сама.
И понимание, что я натворила, делает происходящее намного хуже. От меня разит всем этим. От моего прекрасного свадебного платья. От платья, которое, как я думала, изменит всю мою жизнь. Ну, позвольте перефразировать. Это действительно изменило мою жизнь во многих отношениях, но ни одно из этих изменений не было к лучшему.
Затуманенным взглядом я смотрю на свое обручальное кольцо. Я удивлена, что оно все еще на мне, что они не украли его у меня. Возможно, они не увидели его.
Хорошо. Они не могут забрать у меня и его тоже. Помимо воспоминаний, это все, что осталось у меня от Тони.
– Это было просто предупреждением, – говорит Роналдо. – В следующий раз не будешь такой глупой. – Я слышу, что он передвигается ближе ко мне. – Слушай, ты хочешь выжить здесь? Держи свой чертов рот на замке и делай, как они говорят. Не болтай и не зови их. Не говори, если они не заговорят с тобой. Ты ведь не хочешь закончить как я? – шипит он.
Я избегаю его взгляда, уставившись на серую стену напротив. Мое тело дрожит, звуки океана становятся громче, как будто волны прибывают ближе. Я пытаюсь услышать больше, узнать, есть ли там суетящиеся чайки, но ничего не слышу.
Так тихо, что это оглушает.
Мою грудь плотно сдавливает, ограничивая каждый вдох, что я делаю. Как правило, я стараюсь увидеть во всем что-то положительное. Если у меня в жизни есть проблема, из которой я не вижу выхода, то остаюсь верной себе и сохраняю свою веру.
Ну, здесь нет никакой веры. Нет никакого милосердия или любви. Я вижу это теперь и должна была знать это с момента, как они убили Тони прямо на моих глазах.
Я должна пережить это. Мне наплевать, как именно, но я буду продолжать бороться…
Мне нужно выжить.
Но прямо сейчас я хочу плакать.
Потому что в этот момент я слаба.
Унижена.
Я чувствую себя растерянной.
Боже, я так чертовски напугана.
Что, черт возьми, мне теперь делать?
Глава 3
День второй
– Ты понимаешь их? – Мой голос звучит хрипло, я сосредотачиваю свой взгляд на Роналдо.
Он косится на меня.
– Немного. Не все. А ты?
– Я свободно владею испанским. Понимаю все, что они говорят... но, буду притворяться, что нет.
Он заинтригован, услышав это. Роналдо немного оживляется, приподнимая голову от стены.
– Кто научил тебя?
– Папа отправил меня на частные курсы. Он всегда говорил мне: «Джиа, мы должны быть умными. Мы должны знать всё. Мы должны насытиться знаниями». – Я вздыхаю. – Я ненавидела курсы с частным преподавателем, которые он устроил, особенно в летнее время, но мне потребовалось всего полтора года, чтобы научиться. Полагаю, что сейчас это окупилось.
– Не позволяй им узнать это, – настаивает он, качая головой. – Ты лучше притворись. Сделай это своим секретным оружием.
– Когда мы приехали в Мексику, я думала, что лично для меня это будет прекрасная возможность узнать культуру людей. – Сердце болезненно сжимается, и я смотрю вниз, на свои грязные ноги. – Теперь я бы не хотела, чтобы свадьба была здесь. Сожалею, что выбрала это место. Я просто хотела что-то другое, экзотическое. Веселое. Тони гарантировал веселье, но он солгал. Он никогда ничего не говорил мне об этом. – Я чувствую, что Роналдо смотрит на меня, но ничего не говорит.
– У тебя большая семья? – спрашиваю я.
Слышу, что его живот урчит после того, как я спросила. Он голоден, но отказывается есть. Если так пойдет дальше, Роналдо умрет здесь, хотя я вижу в нем много гордости, чтобы умереть в таком отвратительном месте.
– Семья, – усмехается он. – Ты имеешь в виду предателей?
– Нет... Я имею в виду семью. Люди, на которых ты можешь положиться. Люди, которые, вероятно, задаются вопросом, где ты находишься прямо сейчас.
Он смотрит на меня из-под ресниц. Его жирные волосы прилипли ко лбу, здесь очень влажно.
Я чувствую собственный запах. Пахну ужасно. Словно гнию в своих самых деликатных местах.
– Семья ничего не стоит, – ворчит он. – Они никогда не были для меня семьей. Вероятно, потому я и нахожусь теперь в этой ситуации. Без рук. Теряя свое достоинство день за днем. Этого он и хотел.
– Кто? – шепчу я.
– Босс.
– Разве ты не знаешь его имя?
– Нет. Все они просто называют его Боссом или Шефом. Но никогда не называют настоящим именем. Он, вероятно, считает это привилегией, чтобы звать его по имени.
Я изучаю свои сломанные ногти.
– Почему ты здесь на самом деле? Что ты сделал?
Он ничего не говорит некоторое время. Я снова слышу снаружи воду, щебетание птиц. С каждым часом их песни становятся все более и более красивыми. Это дает мне надежду на то, что есть еще жизнь за пределами этой вонючей клетки.
– Ты действительно хочешь знать? – наконец спрашивает он.
Я поднимаю взгляд, выпрямляя спину.
– Так плохо?
Он ухмыляется.
– Давай просто скажем: я удивлен, что еще не мертв.
Дверь со скрипом открывается, а затем захлопывается, и я прижимаюсь спиной к стене. Я смотрю в сторону входа в клетку, прислушиваясь к шагам. Они быстрые и тяжелые.
Наконец появляется человек с седыми волосами. Он тощий и высокий, но его глаза темные и холодные. Могу сказать, что он точно такой же, как Человек-топор – утратил все человечное. В этих глазах нет никакого сострадания. Только темнота.
– Вставай! – требует он, глядя на меня, когда входит в клетку. К моему удивлению, он говорит на английском языке точно так же, как Человек-топор.
– Зачем?
Скривившись, он наклоняется и хватает меня за локоть, поднимая на ноги. Качнувшись, я врезаюсь в ближайшую стену, когда он пихает меня назад. Боль пронзает спину, но она не столь резкая, как холод, который я чувствую, когда мужчина подходит ближе ко мне.
– Ты хорошенькая, да? – Он говорит на испанском языке. Его дыхание пахнет пивом и арахисом. – Я хотел бы узнать, как ощущается эта киска. Держу пари, что она узкая и влажная, правильно, детка?
Он, вероятно, думает, что я не понимаю о чем он говорит. Я пытаюсь проглотить желчь в горле, но это невозможно. Во рту так сухо. Я чувствую кровь на губах каждый раз, когда двигаю ими. Они потрескались и не восстанавливаются.
Поверх его плеча бросаю взгляд на Роналдо. Он просто качает головой, вероятно, сообщая мне, что я должна молчать и ничего не делать.
– Не волнуйся за эту тугую маленькую киску. – Он хватает мои запястья и дергает меня вперед. Боль от рывка невыносимая. Я задыхаюсь, поскольку он сжимает рукой мое лицо. – Позволю боссу отведать ее первым, прежде чем он разрешит нам сделать с тобой то, что мы хотим.
Отпихнув меня назад к стене, он вытаскивает нож и разрезает веревку. Лезвие так близко к моей коже, что я чувствую его прохладу. Мужчина внимательно смотрит на меня, не отводя пристального взгляда. Как только мои руки освобождены, я с облегчением соскальзываю вниз по стене.
Подношу руки к лицу, чтобы изучить кровоподтеки на запястьях, и когда вижу белые полосы под порезами, едва не плачу. Я удивлена, что еще не потеряла чувствительность в руках.
Мужчина сосредотачивается на моем лице. Глазами-бусинками он осматривает меня, взглядом прослеживая линию по ложбинке груди, а затем с усмешкой подходит ближе.
– Устраивайся поудобней. Некоторое время ты проведешь здесь.
Я отвожу взгляд, уставившись в пол. Он идет к двери клетки с веревкой в руках, запирает ее и затем уходит, но прежде снова сально оглядывает меня. У него на лице та же коварная усмешка, от которой по моей коже бегут мурашки.
Услышав, как хлопнула дверь, я, наконец, начинаю дышать и, потирая ободранные запястья, скольжу спиной по стене, опускаясь на пол.
Роналдо смотрит на мои запястья, а затем встречается со мной взглядом.
– Лучше?
– Намного лучше.
– Не устраивайся слишком удобно, – говорит он, лежа на спине и глядя в потолок. – Они не оставят тебя в покое надолго. Добро пожаловать в ад, Джиа.
