Текст книги "Огонь между небом и землей (ЛП)"
Автор книги: Ш. Черри Бриттани
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)
Мы сказали хором:
– Что это за херня? Если вы хотели моей смерти, то лучше бы воспользовались ножом. Это было бы менее болезненно, чем эта чертова индейка!
В этот раз мы с Келланом оба рассмеялись. Это было не так уж смешно, но мы хохотали от души, смеясь так сильно, что у обоих разболелись ребра. От воспоминаний слезы текли по нашим лицам.
Когда смех прекратился, пространство заполнилось холодной тишиной, но, по крайней мере, это молчание не было одиноким – со мной был мой брат.
– Как она сегодня? – спросил Келлан про маму.
– Это не твоя забота, Кел. Серьезно. Я вернулся, так что теперь она на моих руках. У тебя достаточно своих забот. Теперь моя очередь помогать.
Он склонил голову в мою сторону.
– Да, но что насчет тебя? Как ты держишься?
Я вздохнул.
Я не мог сказать ему, как близок был к тому, чтобы сорваться. Я не мог сказать, насколько разбилось мое сердце при виде мамы в таком состоянии. Я не мог сдаться, когда он нуждался во мне больше всего. Я должен быть сильным для него, потому что его жизнь была жизнью человека, который спас меня. Я не был героем и не был спасителем, но я был его братом и искренне надеялся, что этого будет достаточно.
– Со мной все хорошо, Келлан, – сказал я.
Он не поверил.
– Все хорошо, честно.
Келлан знал, что это была ложь, но не стал уличать меня в ней.
– Я действительно беспокоюсь за маму. И не знаю, как ей помочь… И если я уйду… – он сделал паузу, его внутренние демоны и страхи случайно проскользнули между его губами.
Оттолкнувшись от стены, я встал перед ним.
– Нет. Нет. Ты не должен говорить подобное, ладно? Смотри, ты здесь. Тебе сделают химиотерапию. Это поможет. Договорились?
В его взгляде отражались все его сомнения.
Я слегка толкнул его в плечо.
– Ты не умираешь, Келлан. Договорились?
Его подбородок слегка задрожал, и он кивнул.
– Договорились.
– Нет, скажи так, как будто ты в этом уверен. Ты не умираешь! – сказал я, повышая голос.
– Я не умираю.
– Еще раз!
– Я не умираю! – сказал он в холодный воздух.
– Еще раз!
– Я ни хера не умираю! – выкрикнул он в последний раз, победно вскинув руки и улыбаясь.
Я притянул его в крепкие объятия, прижимая близко к себе. Спрятав слезы, побежавшие по моему лицу, я слегка кивнул головой и прошептал:
– Ты не умираешь.
Мы вернулись в ресторан, и я увидел его выступление. Надо признать, руки у него действительно дрожали, но его музыка была лучшей из всего, что я слышал. Эрика смотрела на него так, словно видела вечность в душе этого парня. Она любила его. И это причина для меня, чтобы полюбить ее. Даже если она ненавидела меня всего с потрохами, самая большая часть меня полюбила ее за то, что она любит моего брата до глубины души.
– Я должна вернуться и закончить проверять свою письменную работу, – сказала Эрика после того, как Келлан закончил выступление. Мы все стояли в баре с напитками в руках, смеясь с Джейкобом и на некоторое время позабыв о реальности предстоящих дней.
– Я поеду с тобой, – сказал ей Келлан. Он сунул руку в карман и бросил мне ключи от машины. – Ты можешь вернуться на моей машине, Логан.
Возможно, для всех остальных эти слова ничего не значили, но они говорили, что он доверял мне. Он всегда доверял мне, даже когда я этого не заслуживал.
– Встретимся у твоей машины, Эрика. Я только захвачу гитару.
Она кивнула и ушла. В тот же момент Келлан наклонился к Джейкобу с совершенно искренним выражением лица.
– Эй, мужик, я просто хотел, чтобы ты знал. Если со мной что-то случится… – он сделал паузу, повернулся в мою сторону и усмехнулся, – чего не произойдет, потому что я не умираю. Но если вдруг что-то случится, мне было бы легче, если бы ты присмотрел за Эрикой. Мне так было бы лучше.
Джейкоб наклонился вперед, поставив локти на столешницу.
– И именно сейчас я скажу, чтобы ты отвалил и не смел даже думать о чем-то подобном.
Келлан ухмыльнулся.
– Нет, в самом деле. Ты позаботишься о ней?
– Мы не будем говорить об этом, – ответил Джейкоб.
– Да, Кел. Хватит драматизировать, – согласился я.
– Чувак, у меня рак.
– Не смей, блядь, шантажировать меня своим раком, – рявкнул Джейкоб, бросив в него тряпкой. – Меня это не интересует, – шутливо добавил он.
– Но пообещай мне, что позаботишься о ней, – попросил он в последний раз.
Джейкоб вздохнул, сжимая переносицу.
– Хотя с тобой НИЧЕГО не случится, но если от этого тебе станет легче спать, то да, Эрика будет окружена заботой. Я обещаю.
По виду Келлана было заметно, что ему стало легче, его плечи расслабились. Он кивнул и пошел вслед за своей невестой. Набрасывая куртку и собираясь уходить, я подозвал Джейкоба. Склонившись вплотную к нему, я схватил его за белую футболку и впился в него взглядом.
– Если когда-нибудь увижу, что ты как-то подкатываешь к Эрике, клянусь Богом, я отрежу тебе яйца и заставлю их сожрать.
Он фыркнул и засмеялся, пока не увидел, что мое лицо совершенно серьезно.
– Чувак, Эрика мне как сестра. Это отвратительно. А вот девушка Алисса, напротив… – он ухмыльнулся и пошевелил бровями.
– Ты страшный человек, – сказал я сухо.
Он рассмеялся.
– Я шучу. Брось. Это забавно. Поверь мне, девчонки Уолтэрс для меня под запретом.
– Хорошо. Я просто хотел убедиться, что мы понимаем друг друга.
– Так и есть. К тому же, Келлан не умирает.
Я кивнул в знак согласия.
Келлан не умирает.
Глава 25
Логан
Засунув руки в карманы, я раскачивался на пятках взад-вперед на крыльце Алиссы. Не знаю, как это получилось, но я обнаружил себя стоящим здесь. Я сомневался, что она вообще откроет дверь, увидев меня. Но мне больше некуда было идти. Не к кому обратиться.
Она открыла дверь, и мой взгляд заскользил по ее телу, облаченному в белую майку и узкие синие джинсы. Встретившись с ней взглядом, я чуть не заплакал. Всего лишь находясь рядом с ней, я сразу вспомнил, как это ощущается – не быть одиноким.
Она скрестила руки на груди и выгнула бровь.
– Чего ты хочешь, Логан? Снова хочешь накричать на меня? Заставить меня почувствовать себя дерьмом? Потому что сейчас почти час ночи, и я действительно не хочу это выслушивать.
Ее решительная поза почти заставила меня рассмеяться. Но, открыв рот, я ощутил ком в горле. Я видел, как ее взгляд смягчился, и она вышла на крыльцо.
– Что такое? – спросила она с тревогой и заботой, которая всегда отчетливо слышалась в ее словах. Я затряс головой. Живот скрутило.
– Он… – я откашлялся и засунул руки глубже в карманы. Мой взгляд опустился на потертые доски ее крыльца. – Он…
– Ло, поговори со мной.
В утешительном жесте она положила руку мне на грудь, над самым сердцем. И совершенно бессознательно под ее прикосновением оно начало ускоряться.
– Что случилось?
Я открыл рот, но в горле снова стоял ком. Мое тело затряслось, пока я пытался выдавить из себя слова.
– Когда мне было одиннадцать лет, мой отец заставил меня сидеть под проливным дождем за то, что я не так на него взглянул. Я находился там четыре часа, сидя на коробке от молока, а он следил из окна, чтобы я не двигался с места. И, хм… приехал Келлан, чтобы отдать мне какие-то вещи. Ему было почти пятнадцать, но он понимал, что мама на тот момент находилась в одном из самых глубоких своих провалов, поэтому заходил, чтобы проведать меня. Приносил мне еду. Одежду, из которой он вырос. Подойдя к дому, он увидел меня, сидящего там и промокшего насквозь. И я увидел, как покраснело его лицо, а правая рука сжалась в кулак. Я сказал ему, что со мной все в порядке, но он не обратил на это внимания, а втащил меня в квартиру и стал кричать на моего отца. Он обзывал его то паразитом, то неудачником. Это было безумием, правда. Ведь ты знаешь моего отца. Люди не перечат ему. Люди даже не смотрят ему в глаза. Но Келлан сделал это. Он выпятил грудь и со взглядом «ты-сукин-сын» сказал ему, что если он когда-нибудь еще поднимет на меня руку или придумает очередное безумное дерьмо, вроде сидения под дождем, то Кел убьет его. Знаю, что он сказал это не всерьез. Келлан и мухи не обидит. Но он встал между мной и самым моим большим страхом. Он боролся за меня, когда я не мог. И мой отец ударил его, – я медленно перевел дух, вспоминая. – Он сильно его ударил. Но Келлан поднялся. Он поднимался снова и снова. Ради меня. Он поднимался ради меня. Он всегда заботился обо мне, понимаешь? Он мой старший брат. Он мой… – моя голова качалась взад-вперед. Внутренности стянуло узлом до боли. – Он… – я прочистил горло, засунул руки глубже в карманы и опустил взгляд на свои потрепанные шнурки. – Он умирает.
Я кивнул головой, понимая, что как только эти слова слетят с моих губ, они станут реальностью. Мой брат, мой герой, мой мир – умирает.
– Келлан болен. Он умирает, Хай. Он умирает.
Я непроизвольно пожал плечами, пытаясь бороться с навернувшимися слезами. Я хотел замолчать, хотел перестать говорить, но не мог остановиться и повторял самые страшные слова в мире.
– Он умирает. Он умирает. Келлан умирает.
– О, Логан…
– Как давно ты узнала? Как давно ты знаешь, что он болен? Почему ты не позвонила мне? Почему не… Он умирает… – я зарыдал. Боже, я был не в себе. Я был в секундах от того, чтобы сбежать. Но потом она потянулась ко мне. Обняла меня. Просто обвила меня своими руками и молчала. Просто крепко обнимала, пока я терял себя на ее крыльце той летней ночью.
На мгновение мы снова были нами. На мгновение она стала огнем, согревающим в ночи мое остывшее сердце. На мгновение она стала моим спасителем. Моя безопасная гавань. Моя светлая, прекрасная Хай.
Но каждый взлет всегда сменяется падением.
– Что происходит? – спросил глубокий голос из-за спины Алиссы. Я открыл глаза, когда он снова спросил: – Кто это?
Он стоял, одетый в рубашку на кнопках с закатанными до локтей рукавами, брюки и дорого выглядящие ботинки. После его выхода на крыльцо я смущенно отошел от Алиссы.
– Дэн, это Логан. Мой… – она колебалась, потому что точно не знала, кто мы теперь друг другу. Правда заключалась в том, что мы были никем. Мы были мимолетными воспоминаниями о том, что было когда-то. Только и всего. – Он – мой старый друг.
Старый друг?
Я любил тебя.
Старый друг?
Ты изменила меня.
Старый друг?
Я чертовски сильно по тебе скучаю.
– Все в порядке? – спросил он. Прищурившись, Дэн подошел к Алиссе и в защитном жесте положил руку ей на плечо. И на долю секунды у меня возникло желание ударить его за то, что он касался моей девушки. Но потом я вспомнил.
Она не моя.
Она не моя уже много лет.
Алисса пожала его руку, лежащую на ее плече.
Я отвернулся.
– Я уже ухожу, – засмеялся я, но ничего смешного не было. Щелкнув браслетом по запястью, я стал спускаться по ступенькам, слыша, как Алисса зовет меня.
Я проигнорировал ее.
А еще я проигнорировал пламя, охватившее мою душу.
Мир никогда не давал обещаний, но я всегда был уверен, что он обманет меня.
***
Я сидел на рекламном щите и смотрел на звезды, сияющие в небе. Глаза слипались, но я не мог вернуться в дом Келлана. Не мог его видеть. Я хотел спать и в какой-то момент решил, что просто останусь здесь под открытым небом и буду дремать, пока солнце не разбудит меня. Но закрывая глаза, я вспоминал то, что произошло несколькими часами раньше, когда Ти Джей подтвердил самую худшую новость в моей жизни. Сердце болело сильнее, чем это было позволительно.
Он мой брат.
Я не мог себе представить, что его не станет. И ненавидел себя в этот момент. Я ненавидел себя за то, что большая часть меня хотела сбежать прочь в поисках наркотиков. Большая часть меня хотела вытащить телефон и позвонить тем людям, которых больше никогда не должен видеть, чтобы они помогли мне найти какого-нибудь дерьма. Большая часть меня хотела свалиться вниз, в кроличью наркоманскую нору, потому что внизу, в норе, не существовало чувств. Когда человек в кроличьей норе, для него по-настоящему ничего не существует, поэтому реальная боль никогда не всплывает.
Я согнул ноги и обхватил руками колени. Я не молился. Я не верил в Бога. Но на мгновение обдуманно стал лицемером. Закрыв глаза, я поднял голову к небу.
Сначала раздались тихие шаги. Затем металлическая лестница начала слегка раскачиваться взад-вперед, когда она начала подниматься вверх.
Она несла полиэтиленовый пакет. Все в тех же узких джинсах и майке, все с тем же беспокойством в глазах.
Она слегка пожала плечами – в словах не было необходимости, но я знал, что она просила разрешения присоединиться ко мне. Я пожал плечами в ответ, и она знала, что это означало «да». По мере приближения ее шагов, я почувствовал жжение в глазах. Сердце заколотилось. Она села слева от меня, согнув ноги и обхватив колени руками, как и я. Мы повернули головы друг к другу и встретились взглядами. Открыв полиэтиленовый пакет, она достала из него пачку «Орео», пластиковый контейнер малины, галлон 2% молока и два красных одноразовых стакана. Я слушал шуршание пакета, пока она распечатывала печенье, вскрывая небольшую часть нашего прошлого. Я открутил крышку на молоке и налил в два стакана. Она разъединила половинки печенья, положила между ними малину, сложила их вместе и протянула мне.
Я не мог вспомнить, когда в последний раз ел «Орео» с малиной.
Ее губы изогнулись в полуулыбке, и она кивнула.
Я кивнул ей в ответ.
– Ты в порядке, Логан Фрэнсис Сильверстоун, – сказала она.
– Я в порядке, Алисса Мари Уолтерс, – ответил я.
Съев две упаковки печенья с малиной, мы отвернулись друг от друга и уставились на вспыхивающее огнями небо.
Когда ей стало холодно, я отдал ей свою толстовку.
Когда мое сердце разрывалось, она держала меня за руку.
Глава 26
Алисса
– Эй, проснись, – я почувствовала, как кто-то легко толкнул меня в бок, и потерла глаза руками. Медленно разлепила веки, и мне в лицо ударил яркий солнечный свет. И Логан, стоящий рядом. – Эй, вставай.
– Господи… который час? – спросила я, зевая. У меня не было в планах заснуть здесь этой ночью. Подразумевалось, что я вернусь домой, залезу обратно в свою теплую постель и сделаю вид, что Логана больше не существует в моем мире. Но он выглядел таким разбитым прошлой ночью.
– Тебе пора уходить, – прошипел он.
Я немного растерялась от такого отношения и села. Он сбросил все, что я купила, обратно в пакет и сунул его мне.
– Не возвращайся сюда, договорились?
– Почему ты так грубишь?
– Потому что я не хочу, чтобы ты была здесь. И отдай мою толстовку.
– Ладно, – проворчала я, бросая в него толстовкой. Мое сердце колотилось, пока я двигалась в сторону лестницы, чтобы уйти. Однако, вместо того, чтобы спуститься, я развернулась к Логану. – Я не сделала ничего плохого. Ты сам пришел ко мне прошлой ночью. А не наоборот.
– Я не просил тебя приходить сюда. Я не говорил тебе приносить печенье и прочее дерьмо, как это было раньше. Важное сообщение: мы уже не те, кем были. Господи! Твой парень, наверное, даже не знает, где ты была прошлой ночью?
Потрясенная, я тихо усмехнулась.
– Так это из-за того, что у меня есть парень? Логан. Дэн не…
Он закатил глаза.
– Мне насрать, есть ли у тебя парень. Но, думаю, то, что у тебя так чертовски спокойно родилась идея провести ночь с другим мужчиной, говорит о многом. Неужели он знает, где ты сейчас находишься? Я имею в виду, Господи, Алисса. Это выставляет тебя в образе настоящей шлю…
Я оборвала его, встав напротив и прикрыв его рот своей рукой, прежде чем он смог договорить слово.
– Я понимаю, что тебе больно. Понимаю, что ты напуган и переносишь все это на меня, потому что я легкая мишень. Хорошо. Я буду твоей мишенью. Выплесни на меня всю свою ненависть. Скажи мне никогда не возвращаться сюда – в единственное место, напоминающее о тебе. Пошли меня на хер. Но у тебя не получится сказать мне этого, Логан Фрэнсис Сильверстоун. Я не та девочка, которую можно унизить, потому что я хотела здесь быть для тебя. Я не та девушка, которую ты можешь называть шлюхой.
На мгновение его лицо преобразилось, в глазах промелькнуло чувство вины, а потом его раздражение вернулось, и он вышел из себя.
– Я собираюсь на некоторое время остаться в городе, ладно? Можем ли мы сделать все возможное, чтобы избежать друг друга? Это была моя вина. Я начал это, придя к твоему дому, но теперь все закончилось. У нас действительно нет никаких причин для общения. И совершенно очевидно, что нам не о чем говорить друг с другом.
– Прошу прощения, если все тебе усложнила. Я не буду появляться на твоем пути. Но если понадоблюсь тебе, то все еще буду здесь. Хорошо? Просто дай мне знать. И так, для справки: Дэн не мой парень. Никогда им не был и никогда не станет. Он просто друг, который помогает мне с оформлением недвижимости. Просто вчера он выпил слишком много и, в конечном итоге, вырубился у меня на диване. Я не в отношениях. И давно. Ни одни из моих прошлых отношений ни к чему не привели. И сейчас я понимаю, почему.
Я сделала глубокий вдох и закрыла глаза.
– Потому что все это время я ждала парня, который, я верила, когда-то любил меня.
– Проклятье, Алисса, меня это не волнует. Меня не волнует то, что происходит в твоей жизни. И ты должна кое-что усвоить: ты и я больше никогда не будем вместе. У нас не будет долгого и счастливого будущего вместе.
Он повернулся ко мне спиной. Его слова глубоко ранили меня.
– Ты когда-нибудь думаешь о нас? Ты когда-нибудь думаешь обо мне? – прошептала я, прижимая ладонь к горлу. – Ты когда-нибудь думал о ребенке?
Логан не обернулся, чтобы взглянуть на меня, но его плечи поникли.
Он не сдвинулся ни на миллиметр.
Скажи что-нибудь. Скажи что-нибудь.
– Просто уходи, Алисса. И не возвращайся.
Я с трудом сглотнула, в горле пересохло.
Скажи что-нибудь, кроме этого.
Глава 27
Логан
Прошло несколько недель с тех пор, как я вернулся домой, чтобы быть рядом с Келланом. Он прошел два курса химиотерапии, и, казалось, снова становился самим собой, хотя временами был раздражительным. Как правило, его немного раздражало, что Эрика вмешивалась в лечение и ежедневно, каждую секунду его контролировала. Она не спускала с него глаз, и, если быть честным, я был благодарен ей за это. Я знал, что все это, дополненное ее непрекращающимся нытьем, раздражало его, но такая неустанная забота вселяла в меня некое спокойствие.
Свадьба должна была состояться в минувшие выходные, но они отложили ее до следующего месяца. Интересно, как часто они ее переносили и заново начинали подготовку. Я знал, что Келлан отодвинул ее срок, мотивируя это своей болезнью.
В четверг он дал мне денег, чтобы я купил маме кое-каких продуктов. Отправляясь к ней домой, я захватил чистящие средства. Там царила полная разруха. Мама лежала в отключке на диване, и я не стал ее будить. Раз она спала, значит, еще не употребляла. Для меня это было словно сумасшествие – насколько ангельски она выглядела во сне. Будто демоны в ее голове успокоились, уступая место истинной сущности. Я заполнил холодильник и шкафчики продуктами длительного хранения. Понятия не имею, сколько она съедает, но так у нее был выбор того, что быстро не портится.
А еще я приготовил для нее лазанью. Одним из моих любимых воспоминаний о маме было то, когда она решила завязать с наркотиками и попросила приготовить праздничный ужин перед своим отъездом на реабилитацию. Мы смеялись, ели, и этот момент позволил нам представить, какой могла бы быть наша жизнь, если бы мы оба были чисты. Выйдя из дома, она столкнулась с отцом, и мысли о реабилитации стали для нее далеким воспоминанием.
Я отдраил квартиру от потолка до пола и даже, стоя на коленях, вычистил ковер. Отнес всю одежду в прачечную и, пока она стиралась, вернулся в квартиру и продолжил уборку. Она не просыпалась, пока я выходил из дома и пока, сидя на полу, складывал ее чистые вещи.
Сев на диване, она зевнула.
– Я думала, мне приснилось, что на днях ты был здесь.
Я слегка улыбнулся ей. Она улыбнулась в ответ, потирая свои худые руки.
– Ты убрался в квартире?
– Да. Еще купил кое-какую еду и постирал твою одежду.
Ее глаза наполнились слезами, но она продолжала улыбаться.
– Ты хорошо выглядишь, мальчик мой, – она снова и снова кивала, а слезы текли по ее щекам. Она не вытирала их, и они капали с ее подбородка. – Ты очень хорошо выглядишь, – с виноватым видом она начала расчесывать кожу. – Я знала, что ты сможешь это сделать, Логан. Я знала, что ты сможешь очиститься. Иногда я хочу… – ее голос утих.
– Это никогда не поздно, ты же знаешь, мам. Мы сможем записать тебя в программу. Мы сможем и тебя избавить от этого.
Я не знал, что все это еще живет во мне – та искра надежды в отношении мамы, которой я не позволял угаснуть. Я хотел, чтобы она выбралась из этого мира. И еще где-то на задворках моей души сохранялось желание купить для нас двоих дом подальше от этого места, с которым связано столько ужасных воспоминаний.
На секунду, кажется, она тоже задумалась об этом. Но затем моргнула и снова начала чесаться.
– Я старая, Логан. Старая. Иди сюда.
Я подошел и сел на диван рядом с ней. Она взяла меня за руки и улыбнулась.
– Я так горжусь тобой.
– Спасибо, мама. Ты хочешь есть?
– Да, – сказала она. Я слегка удивился, но поставил лазанью в духовку, и, когда она была готова, мы сели за стол и ели прямо из лотка. Мне очень хотелось запечатлеть этот момент в своем сердце и никогда с ним не расставаться. Пока она ела, по ее лицу текли слезы.
– Ты плачешь, – сказал я.
– Я? – она вытерла лицо и снова улыбнулась мне. Но это была такая слабая улыбка. – Как Келлан? – спросила она.
– Ты знала о?..
Она кивнула.
– Он в порядке. Просил меня сходить с ним на терапию на следующей неделе. Знаешь, он намерен бороться до последнего. Он крутой.
– Да, – пробормотала она, съедая больше, чем я видел за все наше совместное прошлое. – Да. Он сильный. Он сильный, – слезы еще быстрее заструились по ее щекам, и я вытер их. – Знаешь, все-таки это моя вина. Я сделала это с ним… Я была дерьмовой матерью. Я не была близка с вами, мальчики.
– Мам, перестань, – я не знал, что сказать и как остановить ее слезы.
– Это правда. Ты же знаешь. Я все испортила. Я сделала это.
– Ты не заражала его раком.
– Но я и не делала вашу жизнь легче. Тебе пришлось уехать на реабилитацию, Логан. Реабилитацию. Я сидела рядом с тобой в день твоего шестнадцатилетия, и мы делали дорожки кокса. Я вскормила тебя своей зависимостью… – она покачала головой. – Мне так жаль. Мне очень жаль.
Она была совершенно разбита. Абсолютно потеряна. По правде говоря, она не была в здравом уме сколько я себя помню. И так долго я злился на нее. Так долго держал в себе горечь за сделанный ею выбор, но это была не ее вина. Она просто бежала круг за кругом в своем беличьем колесе, не в силах перестать повторять свои ошибки.
– У нас все будет хорошо, мам. Не волнуйся.
Я взял ее за руку и крепко сжал. В этот момент дверь распахнулась, и в квартиру ворвался Рики. Увидев его, я удивился, насколько все еще сильна моя ненависть к нему.
– Джули, что за херня? – прошипел он. Спустя пять лет, он стал выглядеть совершенно по-другому. Он казался… сломленным? Старым. Усталым. Модные костюмы, которые он носил раньше, сменились спортивными штанами и майкой. Вместо дорогих туфель теперь кроссовки. Некогда накачанные руки стали не такими мощными и рельефными. Интересно, употреблял ли он то, что продавал?
– Ты должна мне пятьдесят баксов, – прокричал он и остановился, увидев меня. Склонив голову влево, он удивленно смотрел на меня. – На моем пути возник призрак?
Мою грудь сдавило, как и всегда при встрече с ним. Но всего через мгновение его замешательство переросло в зловещую ухмылку. Он, казалось, был рад моему возвращению, как будто знал, что я вернусь.
– Знаешь, – подошел он ко мне, выпятив грудь. – Ходили слухи, что ты вернулся, но я решил, что это херня. Но теперь, раз ты действительно здесь, можешь вступить в семейный бизнес.
– Я никогда не сделаю этого. И никогда больше не ступлю на этот путь.
Он прищурился, и я наблюдал за его тяжелым дыханием. А потом он рассмеялся.
– Мне это нравится. Мне нравится твоя реальная уверенность в том, что ты достаточно силен, чтобы остаться чистым.
Он приблизился и встал нос к носу со мной, и, вместо того, чтобы отступить, я выпрямился. Я больше не боялся его. Не мог бояться. Он толкнул меня в грудь, пытаясь вынудить отступить.
– Но я знаю тебя, Логан. Я вижу в твоих глазах тот же жалкий сучий взгляд, что и у твоей матери. Ты никогда не сможешь завязать.
Я видел, как при этих его словах глаза мамы начали наполняться слезами. Для нее это, должно быть, ощущалось, как удар кинжалом в душу, потому что всю жизнь она только и делала, что любила его. Она угробила годы на любовь к человеку, которому нравилось помыкать ею и унижать ее.
– Не смей так говорить о моей матери, – сказал я, вставая перед ней, потому что она не понимала, как постоять за себя.
Он ухмыльнулся.
– Я люблю твою маму. Джули, ведь я люблю тебя? Она у меня единственная. Ты у меня одна, детка.
Мама улыбалась так, словно верила ему.
Какие-то вещи я никогда не смогу понять. Меня от него тошнит.
– Ты не любишь ее. Тебе нравится управлять ею, ведь это скрывает тот факт, что ты сам не более чем гребаная крыса.
Я вздрогнул, когда его кулак встретился с моим глазом.
– Эта гребаная крыса все еще в состоянии надрать тебе задницу, маленький сосунок. Впрочем, я не собираюсь больше тратить на вас время. Джули. Давай мои деньги.
Ее голос задрожал от страха.
– Рики, у меня сейчас нет. Но они будут. Мне просто нужно… – он направился к ней, чтобы ударить, но я шагнул перед ним, на этот раз сумев блокировать удар.
– Так что же, ты побывал в каком-то волшебном реабилитационном центре и приехал, думая, что можешь запросто вернуться сюда, Логан? – раздраженно спросил он. – Поверь, ты не захочешь, чтобы я был твоим врагом.
Я полез в карман и, выхватив бумажник, отсчитал пятьдесят баксов.
– Вот. Забирай и уходи.
Он приподнял бровь.
– Я сказал пятьдесят? Я имел в виду семьдесят.
Мудак.
Я вытащил еще двадцатку. Он охотно взял купюры и сунул их в карман. Склонившись над лазаньей, он спросил:
– Сынок, это ты приготовил? – прекрасно зная, что, когда я слышу от него «сынок», меня выворачивает наизнанку. Он взял ложку, попробовал, а потом выплюнул обратно в лоток, портя все, что оставалось. – На вкус, как дерьмо.
– Рики, – сказала мама, пытаясь вступиться за меня, но он посмотрел в нее таким взглядом, что она замолчала. Он так давно забрал ее право голоса, что она уже не имела понятия, как его вернуть.
– Ты ведешь себя так, словно я не забочусь о тебе, Джули. Вот это действительно оскорбительно. Не забывай, кто был рядом с тобой, когда этот мальчишка уехал и бросил тебя. И ты удивляешься, почему мне трудно тебя любить. Ты предаешь меня каждую секунду.
Она опустила голову.
– А этот? Принес тебе еду и продукты? Это не значит, что он заботится о тебе.
Он открыл холодильник и шкафы, вытащил все, что я купил для мамы, вскрыл каждую упаковку и свалил общей кучей на полу. Я хотел остановить его, но мама шикнула на меня. Открыв коробку хлопьев и глядя прямо мне в глаза, он медленно посыпал ими все, что валялось на полу, после чего открыл бутылку молока и сделал то же самое. Затем прошелся по всему этому кроссовками и направился к входной двери.
– Меня ждут дела, – сказал он с ухмылкой. – И, Джули?
– Да? – прошептала она, дрожа всем телом.
– Убери это дерьмо к моему возвращению.
Когда дверь захлопнулась, мой сердечный ритм начал приходить в норму.
– Мам, ты в порядке?
Ее тело напряглось, но она не взглянула на меня.
– Ты сделал это.
– Что?
– Он прав. Ты бросил меня, а он был рядом. Из-за тебя он устроил весь этот беспорядок. Тебя не было со мной. Он обо мне заботился.
– Мам…
– Убирайся! – закричала она. Слезы покатились по ее щекам. Она подошла ко мне и ударила – так же, как раньше, когда я был подростком. Она обвиняла меня в том, что этот дьявол ее не любил.
– Убирайся! Пошел вон! Это ты во всем виноват. Ты виноват, что он меня не любит. Это из-за тебя здесь весь этот беспорядок. Это ты виноват в том, что Келлан умирает. Ты уехал от нас. Ты бросил нас. Ты бросил нас. А теперь уходи, Логан. Уходи. Уходи. Уходи! – кричала она и била меня в грудь.
Ее слова сбивали с толку, причиняли боль, сжигали меня. В состоянии истерики она напомнила мне маму, которую я когда-то знал и ненавидел. Ее слова эхом отзывались у меня в мозгу.
«Это ты виноват. Из-за тебя здесь этот беспорядок. Это ты виноват, что Келлан умирает. Ты бросил нас. Ты бросил нас… Келлан умирает…»
Эти слова все выжгли в моей груди. Я моргал снова и снова, пытаясь не развалиться на части. Как я мог вернуться сюда? Как я оказался в том же положении, что и пять лет назад? Как я снова попал в беличье колесо, от которого так долго старался убежать?
Она не переставала бить меня. Не переставала обвинять. Поэтому я собрался и ушел.
Логан. 11 лет
– Разве ты прилично выглядишь? – отец ввалился в гостиную, где я сидел на полу и смотрел мультфильмы. Я изо всех сил пытался не обращать на него внимания и продолжал есть хлопья из миски. Он курил и насмехался надо мной, а я пытался притвориться, что его здесь нет. Было всего четыре часа дня, а он уже спотыкался. Он уже был пьян.
– Ты оглох, парень? – он подошел и погладил меня по голове, прежде чем отвесить мне подзатыльник. Я вздрогнул от его прикосновения. Но продолжал игнорировать.
Келлан знал, насколько страшным мог становиться мой отец, и сказал мне, что будет лучше, если я не буду ему отвечать. Келлану сильно повезло, что у него был другой отец. Хотелось бы и мне иметь другого отца.
Я не мог дождаться, когда мама вернется домой. Ее не было уже несколько дней, но когда она звонила в минувшие выходные, то сказала, что мы скоро увидимся. Мне хотелось, чтобы отец ушел и никогда не возвращался.
Когда он опустил руку мне на спину, я снова вздрогнул и выронил миску из рук. Он злобно рассмеялся, довольный моим испугом. Замахнувшись, он ударил меня по уху.
– Подбери это дерьмо. И какого черта ты вздумал есть хлопья в четыре часа дня?
Я был голоден, а это все, что у нас было. Но я не мог ему этого сказать. Я ничего не мог ему сказать. Задрожав, я встал и начал собирать рассыпанные хлопья обратно в миску. Отец начал насвистывать мелодию из моего мультика, и у меня заколотилось сердце.
– Твою мать, шевелись, сопляк! Собирай это дерьмо! Мусоришь в моем доме, словно у тебя нет гребаных мозгов.
Мои глаза наполнились слезами, и я ненавидел себя за то, что позволяю ему издеваться надо мной. Одиннадцатилетний парень должен быть сильнее. Я чувствовал себя слабаком.
– Собери. Это. Сейчас же!
Я не мог больше терпеть его пьяную злобу, его нескрываемое недовольство мной. Я поднял миску с хлопьями и запустил в него. Она пролетела мимо его головы и ударилась в стену, разбившись на миллион осколков.
