Текст книги "Светская львица (ЛП)"

Автор книги: Сесиль фон Зигесар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Внутри, зал ожидания был бального размера, с блестящими полами из темно-вишневого дерева. Большая хрустальная люстра свисала с двойной высоты потолка. Четыре кожаных дивана были расположены квадратом вокруг тяжелого журнального столика, и красивый, янтарно-волосый юноша растянулся на одном из них, читая FHM и поедая Fritos.

– Могу ли я вам помочь? – Кто-то спросил у нее за спиной. Дженни подскочила. Она обернулась и увидела Лауру Эшли, пожилую женщину с очень серыми волосами и водянистыми голубыми глазами с табличкой с надписью ПРИВЕТ, МЕНЯ ЗОВУТ МИССИС ТАЛЛИНГТОН, сидящую за рабочим столом с небольшим белым знаком с надписью РЕГИСТРАЦИЯ НОВЫХ СТУДЕНТОВ.

– Привет! – Дженни заглянула. – Я Дженнифер Хамфри. Я новая студентка!

Она изучила график «Добро пожаловать в Уэйверли», который был записан на пленке на столе. Школа официально не начнется до завтрашнего вечернего приветственного ужина, но матч спортивной команды состоится завтра днем. Миссис Таллингтон набрала некоторую информацию на древнем, бронзово-сером ноутбуке Sony, а потом нахмурилась.

– Есть проблема.

Дженни смотрела на нее безучастно. Проблема? Не было никаких проблем в волшебной стране Уэйверли! Посмотрите, каким великолепным был парень, поедающий Frito!

– Ты у нас записана, как парень, – продолжила миссис Таллингтон.

– Подождите, что? – Дженни огрызнулась в осознании. – Вы сказали, парень?

– Да. . . вы у нас здесь, как г-н Дженнифер Хамфри. – Пожилая женщина казалась взволнованной, листая документы туда и обратно.

– Некоторые студенты имеют очень старую фамилию, видите ли, может быть, и приемная комиссия думала, что Дженнифер был...

– О, – Дженни ответила застенчиво, оглядываясь вокруг, чтобы увидеть, слышал ли это парень на диване, но он уже ушел. Вся почта Уэйверли, которую она получила, была адресована г-ну Дженнифер Хамфри. Она предположила, что это была просто опечатка. Старая Дженни притворилась бы немой.

– Что это значит? Все мои сумки отправлены. . .в общежитие Ричардс, я думаю это так?

– Да, но это общежитие для мальчиков. – Миссис Таллингтон объяснила это медленно, словно Дженни не понимала этого. – Мы должны найти другое место для вас. – Она пролистала какие-то бумаги. – Общежитие для девочек заполнено...

Она подняла трубку.

– Мы уладим это. Но пойдите посмотрите, ваши вещи находятся в Ричардс общежитии. Они были отправлены в зал на первом этаже – это куда почти весь багаж доставляется. Это по пути вниз, справа, четвертое здание. Там знак. Мы пришлем кого-нибудь, как только мы разберемся с этим.

– Ладно, – Дженни радостно ответила, представляя всех горячих опрятных парней без рубашек, которых она увидит, околачиваясь возле Ричардса. – Это не проблема.

– Главная дверь должна быть открыта. Но не заходите ни в какую из комнат. Они закрыты! – Миссис Таллингтон крикнула ей вслед.

– Конечно, – согласилась Дженни. – Спасибо!

Дженни стояла на каменном крыльце главного офиса. Изучая карты кампуса, она знала, что общежития Уэйверли, часовня, зрительный зал, и все классы были выложены в большой круг, с футбольными полями в центре. В задней части круга были экипажные дома, река Гудзон, художественная галерея, ботанические лаборатории и библиотеки. Все здания, казалось, были сделаны из кирпича, со старыми, тяжелыми окнами и белой отделкой. Прогуливаясь взволнованно к общежитиям, Дженни не могла пропустить, как девушки в потрепанных рваных Citizens джинсах и шлепанцах выходили из Мерседес внедорожников и Ауди, обнимая других девушек и взволнованно говоря о том, что произошло за лето в их кантри домах на Винограднике Марты и в Хэмптоне. Парни с капюшонами и в камуфляжных шортах хлопали друг друга по плечам. Один парень с портфелем от Louis Vuitton закричал:

– Я сделал так много E этим летом, мой мозг жарится!

Дженни почувствовала, что ее тело напряглось, вдруг испугавшись. Все выглядели настолько красивыми – отполированными и чистыми и модными без всего того, что было намного лучше, чем тратить часы на прихорашивание, как она обычно делала – и как будто они знали друг друга вечно. Дженни глубоко вздохнула и продолжила идти. Затем, из ниоткуда, гигантские как картофель вещи налетели, издавая ужасно громкое карканье, и пролетели около дюйма от лица Дженни.

– Аааа! – закричала она, отмахиваясь перед собой.

Она наблюдала, как вещь влетела в дерево. Страшно! Она выглядела, как крыса на стероидах. Позади нее, Дженни услышала смешок и обернулась. Все девушки все еще говорили друг с другом, но два мальчика в бейсболках сидели на каменной стене, наблюдая. Тогда она заметила, что во время своего испуга, она уронила запакованный чемодан на землю, и он оказался открыт. О, Боже. Ее гигантские с экстра-поддержкой бюстгальтеры с дополнительным крючком и мягкими ремешками, которые она должна была использовать, когда у нее были женские дела, лежали на земле. Эти огромные, унылые бюстгальтеры могла бы носить бабушка. Она быстро сунула бюстгальтеры назад в чемодан, выглядывая, чтобы увидеть, заметили ли те два парня, сидящих на стене. Они уже приветствовали другого парня в белой бейсболке, пожимая друг другу руку и наполовину обнимаясь, не обращая никакого внимания на Дженни. Наряду со свежим воздухом и пышными пейзажами, может быть, слишком большие сиськи и бюстгальтеры это не та вещь, которую бы дети из Уэйверли заметили. . . . Тогда новый прибывший парень повернулся к Дженни и коснулся краев своей обтягивающей белой бейсболки указательным пальцем. Он подмигнул ей, как бы говоря, «воздух может быть свежим, но мы не полностью слепы.»

4

УЭЙВЕРЛИ СОВЫ ЗНАЮТ, ЧТО ЧИСТЫЕ ЛЕГКИЕ ИЗДАЮТ ЗДОРОВЫЙ КРИК!

Брэндон Бьюкенен сидел на одном из своих чемоданов Samsonites и смотрел на Хита Ферро. Независимо от того, когда он прибывал в кампус, он всегда видел Хита первым. Даже если они были соседями по комнате, Брэндон находил Хита действительно раздражающим большую часть времени.

– Я привез пачку сигарет, – Хит хвастался, когда он расстегнул черную среднего размера Tumi сумку и показал Брэндону край коробки от сигарет без фильтра "Camel".

Они были в гостиной Ричардса, ожидая получить комнату. Это была просто обычная гостиница – место встречи, где ребята смотрели спортивные игры, ели пиццу из Ritoli, и флиртовали с симпатичными девушками во время часа посещения – но все же, гостиная была в английском стиле и по-королевски. Кремового цвета потолки были высотой пятнадцать футов, с темными деревянными балками, также в гостиной были удобные, изношенные кожаные кресла повсюду. Старый телевизор, в котором были три сетевых канала и канал ESPN (прим.перев.: американский кабельный спортивный телевизионный канал). На полу лежал огромный, богато украшенный палас. Неосторожные отверстия от сигарет заставляли ковер выглядеть еще более историческим.

– Этого хватит тебе на неделю, – издевался Брэндон, заставляя свои короткие волнистые золотисто-каштановые волосы выглядеть растрепанными.

Хит курил, как сатана, прямо снаружи Ричардс, хотя курение

было запрещено на территории кампуса, но профессорско-преподавательский состав постоянно не обращал на это внимания. Это, возможно, было из-за того, как благосостоятельно Хит выглядел – он был высоким, худощавым, и спортивным, с золотыми крапинками в зеленых глазах, острыми скулами, и лохматыми темно-светлыми волосами. Но что более вероятно, семья Хита оберегала его от беды. Отец Хита пожертвовал четыре с половиной миллиона долларов за олимпийского размера плавательный бассейн и еще миллион для трехэтажного дополнения к обновленной библиотеке по ботанике, так что Хит мог очень многое сделать, что он, черт возьми, с удовольствием и делал, и никогда не получить за это предупреждение.

– Ты принес крем твоей странной девушки с собой для этого года? – Дразнил Хит.

– Это увлажняющий крем, – пояснил Брэндон.

– Это увлажняющий крем, – повторил Хит высоким тоном.

И что, если Брэндон хорошо заботился о своей коже? И любил красивую одежду и обувь? Он был невротиком из-за своего роста – всего пять и восемь – и брил грудь, потому что он ненавидел крошечные волоски, которые росли на его груди. Его менее чистые друзья дразнили его без конца. Но что с того?

– Как думаешь, кого они собираются поселить с нами в комнате? – Спросил Хит.

– Не знаю. Может быть, Райана. Если он не будет жить один снова.

Отец Райана Рейнольдса изобрел мягкие контактные линзы и открыто использовал свое богатство в качестве рычага в пользу своего сына. Многие родители подкупали школу, но обычно это держали в секрете.

Хит хихикнул.

– Может быть, мы будем вместе с Велшем.

– Нет, даже администрация знает, что все лучше, чем это, – ответил Брэндон. Просто звук этого имени – Велш, как Изи Велш – заставляло кровь Брэндона сворачиваться.

– Ну, как Наташа? – Хит произносил ее имя с плохим русским акцентом.

Брэндон вздохнул. В апреле прошлого года он начал встречаться с Наташей Вуд, которая учится в Милбрук академии, после того, как Изи увел его старую девушку, Келли Вернон.

– Мы расстались две недели назад.

– Нет, дерьмо. Ты врешь?

– Неа.

– Что теперь?

Брэндон пожал плечами. Они расстались, потому что он все еще думал о Келли. Он и Наташа занимались сексом на главном пляже Harwich в Кейп-Код, и Брэндон по ошибке случайно назвал Наташу Келли. Ой. Наташа взобралась на шаткую деревянную площадку спасателей и отказывалась спускаться, пока Брэндон не уйдет. Навсегда.

– Чьи это вещи? – Хит посмотрел через всю комнату и закинул свои ноги на коричневый твидовый диван. Там была целая куча ярко-розовых чемоданов LL Bean, которые еще не имели владельца.

Брэндон пожал плечами.

– Не знаю.

Он взял один из чемоданов.

– Дженнифер Хамфри.

– Парень по имени Дженнифер Хамфри в этом общежитии? Очуметь.

– Нет, я Дженнифер.

Немного кудрявая девушка в фиолетовой юбке подделке от Marc Jacobs стояла в дверях общежития. Брэндон знал, что юбка была подделкой, потому что он купил Наташе такую же оригинальную этим летом. У Дженнифер был крошечный вздернутый нос и розовые щеки, и на ней были маленькие розовые туфли на тонком каблуке с крошечными вырезами спереди, чтобы ее пальцы слегка выглядывали.

– Привет, – просто сказала она.

– Э-э, – пробормотал Брэндон. – Ты не . . . должна быть...

– Нет. . . на самом деле. . . Я. – Она рассмеялась. – Меня направили в это общежитие.

– Так ты Мистер Дженнифер Хамфри? – Хит вмешался, кладя одну ногу на другую.

– Да. Уэйверли решили, что я парень.

У Брэндона была довольно хорошая идея о том, что Хит думал прямо тогда: «С сиськами, как эти, ты, определенно, не похожа на парня.» Боже, его друзей это раздражало иногда.

– Я Брэндон. – Он протянул руку вежливо, ступая перед Хитом.

Дженни оттянула юбку.

– Здравствуй.

Она чувствовала себя немного растерянной. Из семи мальчиков, которые слонялись в холле со своими вещами, она выбрала двух симпатичных. Брэндон был великолепен, с его безупречной кожей, идеально подходящими к ней темно-золотыми волосами, и длинными, роскошными ресницами, и он был красивее, чем она! Дженни нравились парни, которые выглядели немного грубее и неряшливее, как тот, что сидит за Брэндоном, чьи грязные светлые волосы были слегка жирными, и чья зеленая рубашка выглядела так, как будто в ней спали. Она снова посмотрела на него, понимая, что он был тем парнем, который помог ей подняться в гору. Тот, у кого была вечеринка. Разве он не узнал ее?

– Я просто должна ждать здесь, пока они не выяснят, что со мной делать.

Она посмотрела прямо за Брэндона, пытаясь запомнить его горячего друга. – Могу я пообщаться с тобой? – Она пыталась говорить так, чтобы ее голос не дрожал.

Новая Дженни не пищит, когда приглашает себя поболтать с горячими парнями школы-интерната! Она молча ругала себя, вдавливая ногти в ладони.

– Конечно, – ответил парень, глядя прямо на ее грудь.

– Что ты тут делаешь? – Дженни огляделась. – Все должны болтаться в холле прежде, чем получают уготовленные им комнаты?

– Нет, мы просто облажались, так что мы застряли здесь, пока они не скажут нам, куда идти. – Он улыбнулся, доставая BlackBerry из кармана своих брюк.

Дженни села.

– Что вы сделали не так?

– Не слушай Хита. – Брэндон покачал головой. – Преподаватели Уэйверли просто придурки.

Дженни начала говорить, осторожно вытирая грязь с ее розовых туфель.

– Ну, я немного волновалась. Что-то напало на меня по пути сюда. Это было похоже. . . на гигантского летающего кота.

– Оооо. . . Это большая рогатая сова, – пояснил Брэндон. – Они есть по всему кампусу. Кто-то пожертвовал пару, как и сто лет назад, и они расплодились. Но даже при том, что они практически постоянно убивают детей, рогатая сова является нашим талисманом. Я думаю, это, вроде как, Уэйверли традиция иметь их здесь.

– Они срут повсюду, – добавил Хит.

– О, мне нравятся традиции, – воскликнула Дженни быстро. – И все говорит мне, что их нельзя пропустить!

– Как может быть пропущенным? – Пробормотал Хит, набирая на своем BlackBerry. Он снова посмотрел прямо на сиськи Дженни. Старая Дженни была бы смущена, подумала она, но не Новая Дженни. Она бы сходила с ним на свидание.

– Что-то не так? – Спросила она вежливо, сложив руки на коленях.

Хит криво улыбнулся, а затем склонил голову.

– Секундочку. – Он остановился. – Ты сказала, что ты из города? Из Нью-Йорка?

– Да. С верхнего Ист-Сайда.

Глаза Хита засияли, как игровой автомат.

– Ты слышала о клубе под названием Hen Party?

Дженни нахмурила брови.

– Нет. . .

– Может быть, я возьму тебя туда как-нибудь.

– Неуместно, – пробормотал Брэндон.

Клуб Hen Party был чем-то наподобие стриптиз-клуба на Манхэттене, все так говорили. Он перевел взгляд с Хита к новой девушке. Они, казалось, были в каком-то силовом поле, уставившись друг на друга. Она выглядела сраженно, но независимо. Хит может быть и друг Брэндона, но он был человеком версии Моне – он только издалека выглядел хорошо. Вблизи, как только ты познакомишься с ним, он был довольно. . . ну, смешной. «Просто подожди, пока ты не узнаешь, что у него плохая привычка грызть ногти», думал Брэндон, стиснув зубы. «Просто подожди, пока ты не найдешь, что он сплетничает больше девушек. Просто подожди, пока ты не узнаешь, что девушки называют его Пони за спиной, потому что все катались на нем.» Гляделки продолжались. Тогда раздался небольшой шум высокого тона, и внимание Хита быстро ушло от BlackBerry. Хлоп! Силовое поле отключилось.

– Мистер Дженнифер Хамфри, – снова пробормотал он, – Из Верхнего Ист-Сайда.

Он напечатал еще несколько строк и бросил BlackBerry обратно в сумку. Затем снял футболку и вытер его золотисто-коричневый, провел-лето-в-бассейне, точеный торс.

– Я собираюсь принять душ. Идешь?

Дженни открыла рот, чтобы ответить, но Хит развернулся, нашел пушистое белое банное полотенце в своем вещевом мешке, и побрел в ванную. Брэндон вздохнул и достал серебряную Motorola RAZR. Он пролистал несколько сообщений электронной почты – всего лишь несколько «Добро пожаловать обратно» сообщений и сплетни о том, что случилось с Тинсли Кармайкл. Он почувствовал, что Дженни смотрит на него, и не мог не почувствовать покалывание.

– Нам позволены телефоны? – спросила Дженни.

– Ну, нет. Мы не можем разговаривать по ним. Но все пользуются сообщениями и чатами на их телефонах. Ты просто заходишь в Owlnet и используешь Уэйверли адрес электронной почты, в котором твоя фамилия и имя без пробелов. Эту лазейку факультет еще не выяснил.

– Черт. Я не взяла свой. В руководстве говорилось: ни одного сотового телефона.

– Уэйверли Совы не должны использовать сотовые телефоны на территории кампуса, – читал Брэндон серьезным голосом. Дженни хихикнула.

– Да. Я люблю все вещи Уэйверли Сов.

Брэндон улыбнулся.

– По-видимому один из старых Уэйверли профессоров написал руководство сразу после Шумных Двадцатых, может быть во времена, как, Запрет или что-то еще, когда нравы и хорошее поведение были действительно важны. Думаю, совы были талисманами и тогда тоже. Оно было адаптировано и для нового времени, с мобильными телефонами и прочим.

– Забавно. – Дженни чувствовала себя немного расслабленной. Ее щеки болели от того, что улыбались уже так много времени сегодня.

– Ну, вечером в этой гостиной будет вечеринка. Может быть, ты хочешь прийти?

– Вечеринка? – Дженни подняла брови с нетерпением.– Конечно.

– Я имею в виду, что это будет довольно обычно, но это традиция, понимаешь? – Брэндон пожал плечами. Он казался менее застенчивым без Хита под боком.

Дженни закусила губу, которую Брэндон нашел неотразимой. Она была такой свеже-румяной и, казалась взволнованной, чтобы быть там, отличающейся от нарезанного печенья, Fair Isle свитера, Gucci солнцезащитных очков, Барби-идет-в-школу-интернат-Уэйверли девушек, принимавших все это как должное. Теперь, если бы только она смогла остаться без поездки на Пони, перед тем, как начнутся уроки. . . .

– Ну, – Дженни прервала его внутренний монолог. – Если это традиция, то я должна буду прийти. Хит будет там тоже?

Хит прокрался через двери гостиной. С его лохматых светлых волос капала вода на обнаженную грудь, и белое банное полотенце было замотано вокруг его талии прямо под кубиками пресса. Он не держал ничего кроме своего BlackBerry, и улыбался ему, когда говорил.

– Я бы не пропустил ее.

Owlnet

ХитФерро: Я уже встретил девушку-стриптизершу. Дважды.

РайанРейнольдс:???

ХитФерро: Папа подвез ее в главный офис. Потом я и Брэндон сидели в Ричардс, и вошла она. Она выглядит невозмутимой однако. Настоящая невинность. Но ты можешь рассказать, что она шалунья.

РайанРейнольдс: Она уже пробралась в общежитие для парней? Она показала вам стринги?

ХитФерро: Пока еще нет...

5

ДАЖЕ КОГДА СПРОВОЦИРОВАЛИ, УЭЙВЕРЛИ СОВА ДОЛЖНА ОСТАВАТЬСЯ ВЕЖЛИВОЙ СО СВОЕЙ СОСЕДКОЙ ПО КОМНАТЕ.

– Мам, не могла бы ты сказать Раулю, чтобы он не шел в общежитие со мной? Это стыдно.

Бретт Мессершмидт пыталась балансировать в кремового цвета туфлях от Chanel, с черной сумкой для ноутбука Jack Spade в одной руке и гигантской сумкой Гермес в другой и прижимая ее платиновый Nokia к плечу.

Личный помощник ее родителей, Рауль, который весил двести шестьдесят фунтов, лысый, поднял ее бесконечный багаж. Наконец он сдался и снял куртку, обнажив потную белую рубашку и гору мышц.

– Дорогая, тебе нужна его помощь, – ее мать проворковала с Нью-Джерси акцентом на другом конце линии. – Ты не сможешь понести все эти тяжелые чемоданы на себе!

Бретт застонала и захлопнула ее телефон. Все остальные сами заботятся о своем багаже – не важно, насколько загружены они. Водители просто оставляли их сумки на бордюре перед общежитием. Никто не собирался идти с твоим дерьмом. Но ее родители, Стюарт и Беки Мессершмидт из Румсон, Нью-Джерси, нянчили ее, как будто она была одной из их любимых чихуахуа. Ее родители – содрогались. Ее отец, самый известный пластический хирург в трех штатах, был известен самым высоким процентом жира, который он мог выкачать из пациента за один раз. И только один раз мама Бретт сопровождала ее в Уэйверли, когда Бретт была восьмиклассницей и ездила на экскурсию в школу, миссис Мессершмидт сказали, что по ней не видно, что она уже стала матерью, и что ее подбородок был просто прекрасен, и спросили, кто смог сделать ей такой. Женщина просто продолжала смотреть на миссис Мессершмидт пока, наконец, не получила ответ, а потом испарилась. С тех пор как она начала учиться в Уэйверли, Бретт постоянно лгала о своих родителях. Она утверждала, что они жили на органической ферме в Ист Хэмптоне, но лето проводили в Ньюфаундленде, что ее отец был кардиологом, и ее мама участвовала в малых канадских благотворительных мероприятиях. Она понятия не имела, почему она придумала эту историю, но все было лучше, чем настоящая история о том, что ее родители были новоиспеченными богачами и самыми липкими людьми, которых Бретт когда-либо встречала. Все в Уэйверли купились на эту историю, кроме Тинсли, которая в прошлом году ответила на телефонный звонок Бретт, когда ее не было в комнате, и имела продолжительную беседу «о леопардовом принте против тигровых отпечатков» с миссис Мессершмидт, которая, конечно, пригласила в гости ее в Румсон, Нью-Джерси – не Ист-Хэмптон. Была одна хорошая вещь в том, что Тинсли не вернется: ​​по крайней мере, ее стеснительные родители остались бы тайной.

– Ты действительно не должен мне помогать, ведь ты был за рулем всю дорогу. – Бретт виновато улыбнулась Раулю. Ей придется не забыть отправить ему несколько тюбиков Kiehl’s All-Sport Muscle Rub (прим.перев.: это мазь для тела, разработанная специально для спортсменов), когда он вернется домой.

– Прекрасно, – ответил Рауль своим баритоном, но Бретт подумала, что заметила пренебрежительный стон, когда он бросил ее чемоданы и направился обратно к машине. Когда она открыла дверь в свою комнату в общежитии, ее лучшая подруга, Келли, которая имела "не липкую" родословную – ее мать это воплощение Скарлетт О'Хара и отец – губернатор Грузии.

– О, как же прекрасно! – Быстро сказала Бретт. Потом она повернулась к Келли. – Привет.

– И тебе привет. – Келли прислонилась к окну и скрестила руки на груди.

Она выглядела так, будто провела все лето, делая скручивания и занимаясь с ее пилатес-инструктором, Клодом, и ничего не ела, кроме Trident жевательной резинки. Ее волосы были собраны в грязный низкий хвост, и у нее был этот слегка ошеломленный взгляд в ее карих глазах. Бледно-оранжевая хлопковая юбка и топ лежали в скомканное куче на полу, и теперь она была одета в выцветшую синюю футболку, мини Ralph Lauren махровые мальчишеские шорты и носки для гимнастики с маленькими розовыми шариками на пятках. В чем Келли была симпатичной и довольно элегантной – она была капитаном хоккейной команды девочек, в конце концов – Бретт имела более необычный вид. Она была бледная, с молочно-белой кожей и очень рыжими волосами, подстриженными под боб. Ее зеленые глаза были миндалевидными, и ее нос и подбородок выглядели заостренными. Было странно вдруг увидеть Келли и сравнивать себя с ней снова. В прошлом году, Бретт, Келли, и Тинсли были как три капли воды. Но тогда И-вещь (прим.перев.: имеется в виду случай с Изи Велшем) случилась, и все изменилось. Никто не знал, почему Тинсли была единственной, кого выгнали, но Келли всегда имела особый талант к уговорам – будучи первокурсницей, она уговорила Сару Мортимер пойти на свидание с Бейлором Кеньон вместо Брэндона Бьюкенена, все потому, что Келли хотела Брэндона себе. А в прошлом году, Бенни Каннингем, их хорошо воспитанная, красивая брюнетка подруга из Филадельфии, хотела встречаться с Эриком Олссеном, бледным, горячим шведским новичком, но ему нравилась Триша Рикен, которая работала сиськами и носила одежду для потаскух, большинство из которой было похоже на одежду из Dolce & Gabbana. Как-то Келли удалось убедить Тришу полюбить Лона Баруза, который был стипендиатом, но великолепным и якобы очень хорошим в сексе, оставив Эрика для Бенни. Очевидно, Келли была хороша в том, чтобы убеждать людей делать все, что она хотела, особенно, когда она должна была получить что-то лично. И в этом случае, может быть, Келли было бы лучше без Тинсли рядом: прошлой весной, Тинсли и бойфренд Келли, Изи Велш, были замечены за домиками женской футбольной команды ночью – одни. Оба, и Тинсли и Изи отрицали, что что-то случилось, но Келли могла становиться солдатом, когда дело доходило до бойфрендов. Казалось сумасшедшим, что Келли поспособствовала тому, что Тинсли выгнали из школы за возможную связь с Изи, но, ну, Келли была немного безумной.

Келли прищурилась.

– Твои волосы стали краснее?

– Вроде того, – пробормотала Бретт. Ее колорист, Жак, сошел с ума и использовал на ней сине-красный цвет вместо желто-красного. Она пошла бы в Бергдорф, чтобы все исправить, но удалось попасть к панк-рок стилисту Салона, который сказал ей, что это было прекрасно, и что он пошел бы против своих художественных чувств, если бы решил изменить цвет ее волос. Бретт беспокоилась о том, что она выглядела слишком похожей на Кейт Уинслет в фильме "Вечное сияние", который не был хорош.

– Мне нравится, – заявила Келли. – Выглядит удивительно.

Лгунья! Бретт знала, что Келли думала об окрашенных волосах. Бретт бросила свою сумку на пол.

– Так что, ты не звонила мне все лето?

– Я. . . Я звонила тебе, – пробормотала Келли, округлив глаза.

– Нет, не звонила. Ты отправила мне одно сообщение. В июне.

Келли встала.

– Ну, ты не ответила!

– Я. . . – Бретт затихла. Келли была права. Она не ответила. – Так, ты слышала что-нибудь от Тинсли?

– Конечно.

Бретт почувствовала укол ревности.

– Я тоже, – солгала она. Она ничего не слышала от ее гламурной лучшей подруги, поскольку ее исключили в мае прошлого года.

Они обе уставились на пустую кровать Тинсли. Будет ли это пустой год? Может быть, они бы использовали ее для хранения дополнительных вещей или накрыли бы ее индийским покрывалом и вышитыми подушками из хиппи магазина Ринеклифф. Или Уэйверли поселит с ними кого-нибудь со странностями, кого никто не хотел бы видеть в этой комнате?

– Тинсли звонила меня целую кучу времени, – продолжила Келли немного агрессивно.

– Мне тоже, – солгала снова Бретт, выкладывая свои блузки из кремового цвета кожаного чемодана.

– Ну, как Изи? – Она сменила тему. – Ты видела его этим летом?

– Гм. . . да, – ответила Келли спокойно, приступ боли был в ее голосе. – Ты видела Джереми?

– Да, несколько раз, – Бретт пробормотала в ответ.

– Все еще ненавидишь, как он говорит "машина"? – Спросила Келли, когда она рассматривала свой блеск для губ в крошечной черной лакированной Chanel косметичке.

– Да, – застонала Бретт. Ее парень, Джереми, был звездой автотехником в Санкт Люциусе, и хотя он был из старой семьи богатеев в Ньютоне, пригороде Бостона, он говорил с городским бостонским акцентом, опуская букву "р" как Мэтт Дэймон в фильме "Умница Уилл Хантинг".

– Ты навещала его или он тебя?

– Ну, я провела неделю с его семьей на винограднике Марта. Там было действительно хорошо.

Бретт нравился Джереми, но она действительно любила его семью. Они были богачами Новой Англии – такими понимающими и со вкусом и полная противоположность ее дрянным родителям. Джереми был великолепен, с угловой, квадратной челюстью, красно-каштановыми волосами до плеч, и сине-зелеными глазами, которые опьяняли ее. Бретт пообещала, что, как только она прибудет в школу, она позвонит ему, и они займутся сексом по телефону. Джереми хотел заняться сексом летом, но она просто не была готова. Она не была полностью уверена, почему, кроме того, что она никогда ни с кем не занималась сексом прежде, она не была уверена, что Джереми был тем человеком, с которым было бы правильно сделать это в первый раз. Конечно, нерешительность в потере девственности не та вещь, о которой такая девушка, как Бретт когда-либо признается. Она сказала Келли, что потеряла ее давным-давно со швейцарцем по имени Гюнтер, с которым она познакомилась на семейной горнолыжной поездке в Гштаад, хотя на самом деле она вряд ли даже позволила ему прикоснуться к ней. В Уэйверли у Бретт был устоявшийся образ: жесткая, опытная, элегантная, и немного циничная. Ее мама была противоположностю – беспомощная, наивная, ребенок в душе – и Бретт не хотела быть похожей на нее.

Калли вытянула свои длинные, идеально гладкие ноги.

– Мне нужно принять душ.

Она зевнула, встала, и заскользила в паре своих резиновых сабо.

– Хочешь пойти на ужин, когда я вернусь?

Бретт пожала плечами.

– Я не знаю. Мне надо посмотреть некоторые дела префекта на завтра. Там какой-то Новый советник, так что мне нужно быть готовой и прочее.

Бретт была избрана младшим префектом в прошлом году, что означало, что она ведет ведомости и выступает в качестве младшего члена ДК, или дисциплинарного комитета. Это было очень популярно – все в твоем классе должны были проголосовать за твое положение.

– Но думаю, я могла бы пропустить это. И у нас вечеринка сегодня вечером тоже. . . .

– Неважно. – Келли махнула полотенцем и повернулась к двери.

Бретт плюхнулась на кровать и уставилась в окно. Вид на реку, которая, как правило, успокаивала ее как стакан виски, теперь казалась душила. Она представляла себе первую встречу с Келли после долгого лета иначе. Она не ожидала, что они будут сразу говорить о Тинсли, и она предполагала, что Келли будет вести себя, как раньше – ложиться на кровать Бретт, открывая коробку Pirate’s Booty (прим.перев.: Pirate’s Booty – это воздушный рис и кукуруза) для них, и сплетничать обо всех условиях дикой природы, романтичных, рискованных поступках, которые они сделали летом. Они бы смеялись, пили джин и тоник, и ходили бы на обед, так же, как в прошлом году. Она раскрыла сотовый телефон и быстро нажала клавишу быстрого набора, чтобы позвонить своей сестре, Брианне, которая жила в Нью-Йорке и работала в качестве редактора моды в журнале Elle. Бри окончила Уэйверли шесть лет назад, и могла обычно рассказывать Бретт о разных лазейках. К сожалению, телефон Бри перешел сразу на голосовую почту.

– Привет, ​​это я, – Бретт начала, когда услышала гудок. – Я чувствую. . . Я не знаю. Беспорядок. Позвони мне.

Она повесила трубку и плюхнулась обратно на кровать. Как только она это сделала, ее сотовый телефон загудел в ее сумке. Думая, что это Бри, она открыла его, но она ошиблась.

– Привет Джереми, – вздохнула она, прижимая телефон к уху. – Как дела?

– Теперь, чертовски великолепно, – он дышал на другом конце.

Бретт закатила глаза. Она представила его распластавшимся на кровати в Санкт Люциусе, в десяти километрах от нее, в рваном университетском спортивной свитере и боксерских трусах, с его длинными коричневыми руками и сексуальными глазами, и она почувствовала теплый свист удовольствия.

– Так мы будем делать эту. . . вещь? – спросила она, даже не потрудившись закрыть дверь комнаты в общежитии. Пусть любопытные второкурсницы за соседней дверью получат тему для разговора. Может быть, они бы чему-то научились.

ХитФерро: У меня есть новости. Говорил с другом моего старшего брата, который работает в Интернет-банкинге (прим.перев.: это услуга для управления счетами и осуществления банковских операций через Интернет 24 часа в сутки 7 дней в неделю), и он говорит, что это место Fish Stick просто бомба в городе. Девушек снимают за 99 центов!

КеллиВернон: Хм, Хит? Думаю, ты ошибся адресом. Это Келли. Я не хочу слышать о стриптизершах. Особенно не тогда, когда я принимаю душ.

ХитФерро: Ты в душе? Можно посмотреть? Теперь, когда ты и Изи расстались, ты вольная птица, не так ли?

КеллиВернон: Что? Кто тебе это сказал?