Текст книги "Дайвинг - Блюз"

Автор книги: Сергей Седов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

концом? Колесо судьбы! Наехало, раздавило! Очередное испытание на пути. Нет, кара! Расплата, подкравшаяся так

неожиданно и подло. За что? За все содеянное им, его отцом, другими их повторениями? Чушь, дьявольские козни!

И Колюня этот – совсем не вестник расплаты. Скорее, чертяка, бес!

Гошу пробило внутри, хрусталь души треснул по старой ране, почувствовал, что смят и расстроен. Даже еще

более раздавлен! Но надо взять себя в руки. Этого всего не может быть, потому что не должно быть так! После

всего того, что было между ним и Данкой, и что сейчас у него в душе, к ней! Милая, любимая, единственная, и такая

несчастная, его девочка!

– Ну, вспоминаешь молодость шальную? Я тебе напомню! Семинарский садик в центре города, за ним

внутренний двор с подворотней, на десяток конурок малосемейных. – Колюня заговорил дальше, довольно

наблюдая за своим попаданием. Радовался Гошиной убитой отрешенности. – Решили тогда закидать тебя грязью с

камнями. Как чужака. Хрен бы нас поймал! А потом подумали: мало ли, вдруг кого схватил – разорвал бы. Потому

умнее решили. Ларек пивной подломили с пацанами. На Пасху как раз. Ну и зажигалку твою, что обронил, наверное,

когда с Милкой зажимались. Такую еще керосиновую, немецкую. Мы с пацанами в ларек подкинули. Глупо, конечно.

Но шмон хороший организовали. Только ты пропал – учуял лажу, что ли? Видно, чуйка у тебя. В армию свалил?

Потом Милку твою менты таскали, как соучастницу. До тех пор, пока брюхо не появилось. Скандал в семействе

разыгрался еще больший. Всем городком обсуждали. Папаша у нее крякнул даже с расстройства. А потом менты

нас раскололи. Так что моя первая малолетка – все равно из-за тебя!

– Все складно баешь. Только не сходится, не курил я никогда, – еле сдерживая себя, старался быть

спокойным, даже безразличным, – И зажигалки у меня такой никогда не было. И в вашей подворотне ни с кем не

встречался.

– Ты в отказе, понятно. Неважно, дела давно минувших дней. Ты пойми, Мирный, мне Данка, ее дочка, самому

как сеструха малая. Как дочка тоже. Вообще трахать тебя должна была другая. Но эта все смешала. Я ее сильно не

уговаривал. Сама увязалась. Порулить на машине захотелось. Ну, и выбрала тебя. Сыграло роль что-то? Дежа вю?

Эффект возвращения на круги свои, сквозь годы? Слушай, как в кино получается, индийском. Она в нем увидела

свой идеал. А он в ней– образ той, которую недолюбил когда-то в прошлом. Ха-ха, умора! Вот замутилось как!

Был бы я пограмотней, книгу написал бы! – Колюня щупал его прошлое своими грязными руками, перемешивая

святое и неправедное, загоняя в глухой угол сомнений всей жизни. Как же теперь Данка? Кто она ему? Гошу обдало

жаром. Ненависть, ярость, злость… Остро захотелось схватить этого слизняка, переломить об колено, бросить на

камни и топтать до хруста. Но он продолжал его слушать, зная наверняка, что тот теперь не унесет отсюда свою

шкуру.

– Ты вообще должен быть мне за нее благодарен, – продолжал тот. – Это я, не ты, пацанку поднял из

дерьма. Это я помогал твоей несостоявшейся семье материально. Тогда еще ее мамаша конченая… Я ей, козлихе, с

баблом помогал, с ширкой. Должна по сю пору бабла. Если бы не я, было бы еще хуже. А так погибла в конце.

Несчастный случай. Под электричку – хрясь! И дальше это я поддержал и бабку их, и Данку. И вообще, я ее люблю

практически. Чего засмутился? Все так сильно перетасовалось в наше время. И у меня, может, тоже куча детей в

этой жизни разбросана. И не упомню – кого, где, когда. И что теперь? Плакать? – сам марал себе приговор Колюня.

– Сегодня все это закончится для нас. В глубине, – сухо произнес Гоша. – И царь морской, владыка вод, он

наши души заберет, – возник внутри изменившийся рефрен его дайвинг-блюза.

– Да брось ты свои блюзовые страшилки! Песня у тебя была хорошая, согласен. Но в жизни все гораздо

прозаичнее, старый. Хоть бросай свои кости на удачу, хоть нет – это уже ничего не изменит. Нас будет трое. Все под

контролем. Эй, братва, – прохрипел он своим, – если этот вернется без меня – вы знаете, что делать. И с ним, и с

ней. – И довольный собой «атаман» закончил пафосно в лицо Гоше:

– А вообще, знаешь поговорку? Одна бабка мне в Стамбуле нагадала. Рожденный быть повешенным – не

утонет. Так что пойдемте в закрома, дядя!

С обрывистой кручи Атлеша они спускались по отвесной железной лестнице.

– Слушай, что-то море неспокойно,– засомневался Колюня. – Что там говорят про погоду?

Но сзади его уже подталкивали груженые сумками с оборудованием парни.

– Что, страшно стало? Не бойся. Это всего лишь море. А море любит смелых… – Гоша говорил спокойно-

завораживающе. Здесь он был хозяин. – И буря – это же хорошо. Знаешь, как символ обновления. Слишком много

живущих, и зря чересчур долго одни держатся на ветвях жизни своей. Пусть же придет буря и стряхнет с дерева

всех этих гниющих и червивых!

– Что за хрень? Ну ты гонишь!

– Ты уж сам выбирай, идешь или нет. Все там, в глубинном потайном месте. Выберешь столько, сколько

унести сможешь. И эти твои отдам, что требуешь… золото, серебро. Разное, старое, дорогое. Без меня никто не

найдет. Море сторожит его, как живое. Не отпускает. – Он завлекал Колюню все больше. А тот с подручными

спускались опасной белой кручей, завороженные его словами.

– Не гони! Запугать хочешь? Слышишь? Хватит твоей мистики-шмистики. Нашел живой организм – море.

– Почему же? Море– стихия. Двигается и дышит. Раскачивает, бьет волной. Точно в ритме блюза. И мы так

должны двигаться в одном ритме с ним. Если захотим понять его.

– Нет, ну ты гонишь, батя? – последний раз возмутился на лестнице Колюня. – Какой еще блюз, в натуре?

Сегодня хеппенинг отменяется! Давай нормально доделаем наш бизнес, да?

И тут в отмороженной Колюниной голове прошелестел голос, надуваемый ветром, рвущимся о скалы,

демонический, злой и ехидный: "Твои парни, эти дуболомы, думаешь, они прибавят тебе смелости? Или удачи? Ты

можешь чего-то стоить только в компании с вышибалами. И выше тебе не подняться. И ничего ты Данке не

сделаешь. Никуда не денешься, пока не получишь того, что нарисовал себе. О чем мечтаешь? Нет, что заслужил! И

это будет твое!"

Внизу, на волнорезе, все облачились в гидрокостюмы. Колюня со своими с одинаковым, будто только из

магазина, оборудованием. Собрали все для подводной охоты – пневморужья, остроги, и сели в моторку.

– Твой нож, что на поясе, – оставишь здесь! – Колюня переглянулся со своими. Те ухмылялись,

самоуверенные и еще платившие по жизненным счетам. – Нож тебе не понадобится. Мы же с тобой?

– Не вопрос, – Гоша открепил нож и бросил на волнорез. – Так? Сейчас немного покатаемся, поехали, —

скомандовал матросу в лодке. Мотор мощно заревел и вытолкал лодку вперед, в море.

Гоша первым ушел с лодки в воду. За ним Колюня, перекрестившись, как перед карой. Затем двое его парней.

Вода бурлила, пузырилась вокруг якорного линя, будто в глубине играли огромные рыбы.

Прошел почти час. Время было на исходе. Море беспокоилось нарастающей волной. Матрос в лодке сбросил

капроновый якорный линь и едва успел до первых шквалов вернуться за атлешский волнорез. Надвигался шторм,

несущий бурю. Первую осеннюю бурю, знаменующую конец бабьего лета на Тарханкуте. Рыбаки спешно поднимали

краном из воды лодку. Ветер шкарябал ее о камни. Позвонили на погранзаставу. Предупредили, что люди не

вернулись с моря.

Братва на берегу заволновалась, как щенки, брошенные мамой. Трезвонили кому-то по мобилкам. Все время

вышло. С максимальными допусками. Начинало темнеть, ветер с моря плевался через скалы солеными брызгами.

Они, растерянные, оставили Данку на Атлеше, и укатили, получив приказ не засвечиваться.

Данка рвалась на край Атлеша, но рыбаки удерживали ее…

– Казав, буде поганое дело, – сокрушался Рачибо, утирая соленые брызги, отбрасываемые через утес

разгулявшейся волной, – Тики так , навпростец, на Черепаху выйти можна, якшо повезет. Кто его знает?– И

указывал похожей на клешню рукой на далекие отвесные скалы.

« « «

Из тех, кто ушел тогда на погруженье, никто не вернулся. Шторм длился три дня. Как будто грозный Дэв

очищал о скалы свою злобу. Винясь, чьи-то души жалобно подвывали ветру, вымаливая себе путь в чистилище.

Когда ветер утих, в скалах возле чаши нашли два побитые о камни тела в одинаковых костюмах.

Позже спасатели нашли на глубине Колюню. В полном фирменном оборудовании. Он запутался в обрезанном

якорном лине и напоминал висельника. Прекрасно сохранился, болтаясь в глубине. Только посмертная гримаса

мертвого клоуна выражала ужас, словно перед самым концом увидел он то, что стоило ему жизни. Все золото было

на нем, кроме цепочки с колечком. «Пусть будет так, – думала Данка. – Так с этим колечком и ушло все в прошлое».

Никто особо не сомневался в причинах трагедии: неосторожность безбашенного молодечества плюс шторм —

вот она, ежегодная дань Тарханкуту.

Гошиного тела не нашли. Многие сожалели, удивлялись, как такой профессионал мог не справиться с морем.

Но дело житейское, и на старуху бывает проруха.

Еще через пару дней газеты запестрели сообщением о трагической смерти Хозяина. Как раз накануне начала

предвыборного марафона! Был дождь. Поднялся ветер. Его машина на трассе задавила ежика. На полном ходу

пошла юзом и врезалась в тракторную телегу, загруженную доверху навозом. Пока добрались до пострадавших

через завалы будущего чернозема, все было кончено. Неосторожность водителя. Судьба? Или духи постарались?

Потом Данку спросил какой-то дядька из сельсовета, юрист, и сказал, что на нее оставлена доверенность на

владение пансионатом и вообще всем имуществом Гоши, Трепы. Не Мирного. И еще передал коробочку с красивым

золотым сердечком, внутри которого была его крохотная фотография. И надпись на ней: «Люблю. Твой Гоша».

Теперь у нее будет сердечко. Взамен любимого.

Но здесь, в пансионате, она не могла остаться. Пока. Слишком многое напоминало ей о нем. Казалось, что он

здесь, рядом, только вышел и через минуту вернется и снова станет угощать ее абрикосовым джемом.

На столе нашла желтые зарики из кости единорога. Выпали кушем , да так и лежали. Взяв их в руки, вдруг

остро почувствовала потребность посмотреть, что же выпадет. Однако не стала испытывать судьбу. Спрятала в

жестяной чайной коробке где– то на полках кухни. Пусть побудут там до лучших времен…

Договорилась с кухаркой, что та и дальше будет здесь помогать и следить за всем в пансионате, чтобы не

разворовали добрые люди. И не устраивала ничего – ни поминок, не девятин. ни свечек заупокойных. Ведь никто

не видел его тела…

***

Когда Данка собиралась в большой, облетающий ранней осенней листвой город, все вздыхала, всматриваясь

в крохотное фото внутри золотого сердечка. Думала обо всем том, что произошло за эти несколько дней на

Тарханкуте. Но горя не чувствовала. Хотелось грустить и плакать, удивляться всем этим перипетиям последних

дней бабьего лета – последних ясных дней перед надвигавшимися темными тучами холодной и одинокой осени.

Может, зря все это? Она боялась, знала, чувствовала, что не выйдет ничего путного. Зачем? Ощутить смутно

желаемое, душевное и родное? Сильное и человечное? И чтобы все закончилось так бесчеловечно! Чтобы найти,

открыть – и с болью потерять?

Все-таки осталось кое что. И грот Посейдона. И Атлеш. И ночь на Джангуле. Она знала, что приедет сюда снова.

И пойдет на погружение. Так, как пел он в своем блюзе. А потом зажжет костер на высоком скалистом обрыве. Огонь

их племени, как торжество наземной стихии. И будет ждать своего любимого, не вернувшегося из моря. Ждать и

надеяться, уповая на звезды, одарившие ее всем этим. Отнюдь не вопреки… Ведь по дороге в вечность надежда

уходит последней…

Пошел дождь, мелкий, затяжной и холодный. Она всхлипывала в такт дворникам своей «Таври», скребущим

жалобно по ветровому стеклу. Сердце сжалось в груди, и она почувствовала, что не одна. Что кто-то есть у нее

внутри. Потом вдруг испугалась – ведь это могло быть Колюнино злое семя! Но тут же отбросила от себя

сомнения. Гоша, только он, новая жизнь, зачатая их любовью! И никого другого!

И мир показался совсем не таким безнадежным, глухим и суровым. Она улыбнулась сквозь слезы. Чему-то

доброму, родному, вечному. И потрясному …

Крым. Неаполис – Караджа. Сентябрь – ноябрь 2005 г.

Писатель: Сергей Седов

Название произведения: «Дайвинг – Блюз»

Категория: Романтическая повесть (классика, история, юмор)

Издательство: ОАО «Симферопольская городская типография»

Год издательства: 2007

Страниц в оригинале: 172