Текст книги "Дайвинг - Блюз"

Автор книги: Сергей Седов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

потом сдались – вся женская половина лагеря чуть не подняла бунт. Кричали: «Это дискриминация, а как же

равенство полов, эмансипация! Вон Терешкова даже в космос летала, а тут непродолжительная прогулка на

глубину! Она уговорит его выйти. Вас, мужиков, он не послушает».

Уговорили. И не стали ничего сообщать Жорке по телефонной связи. Сделали сюрприз…

Там, в доме, все произошло само собой. Когда она появилась из воды в проеме люка, тот был поражен. Будто

увидел русалку.

Она кормила его, поглаживая, как покорного и сильного зверя. Чувствовала его горячую близость, в этой

тесной подводной капсуле. И неожиданно высказала вслух поразившую ее мысль:

– А что, если... Представь, какие у нас могут быть дети! Настоящие ихтиандры, зачатые под водой!

Он перестал жевать, сглотнул, обернулся к ней.

– Ты это серьезно? Это невозможно. Соленая среда. Хотя… стоит попробовать!

Она смутилась своей смелости и кажущейся нелепости сказанного. А он уже обнимал, обнажая ее,

приговаривая: «Какая же ты красивая!»

Места было мало, кругом полки и железные трубки. Они сделали это под водой. Вышли в открытое море, на

глубине метров восемь, с одним аппаратом, который передавали друг другу. Как счастливые звери, какие-то люди-

амфибии. И это была их личная тайна. Только где-то в подводном доме телефон звенел, дребезжал, напоминая о

тех, кто на суше. А они смеялись, извергая воздушные пузыри, и любили друг друга, всем на зло.

Потом она говорила ему:

– Жорка, идем домой, на землю. Ты выиграл. Ты лучший. И получил меня в награду! Я иду, догоняй!

Все спрашивали ее;

– Чего ты так долго? Чем там можно заниматься целый час!

Она только счастливо и таинственно улыбалась и повторяла в ответ:

– Все в порядке, все высший класс, лучше, чем во французском кино!

Наконец и Жора показался из воды. Усталый и бледный, но довольный. Гордый всем содеянным и готовый к

общей любви и почитанию. Она тогда поняла, что он – герой своего романа. Просто такие, как он, не способны

любить никого, кроме себя и своих поступков и идей.

Вскоре Жора уехал куда-то в Сибирь. Врачом, по распределению. Там летал на вертолете по дальним улусам.

И появился снова только через десять лет. Мог бы остаться тогда, быть мужем, отцом. Но не захотел. Жажда

приключений, славы, успеха. Она обиделась по-женски и вышла замуж. За дядю Сашу. Он так хорошо ухаживал за

ней, добивался, стелился. Потом появился ребенок. Так закончился этот народный эксперимент освоения

подводного пространства.

* * *

– Какая необычная история, – искренне удивлялась Данка.

– А в общем-то грустная. Вот и представьте, чем для меня был дядя Жора. Он был для меня всем! И я, узнав

правду, почувствовал облегчение. Подумал, какое счастье, что отец мой не этот мелочный и мелкий человечек, муж

моей матери, тот, что все детство пытался учить и поучать, наказывать или поощрять. А другой – геройский и

красивый человек, осознание родства с которым порождало внутреннюю гордость за нас с ним. Что не один он, а

мы с ним, мы – такие! Но потом его не стало.

– Как не стало? Погиб, умер?– засыпали его вопросами подруги.

– Пропал без вести. Во Вьетнаме. В конце семидесятых. Говорят, что их машину атаковал «Фантом» и они

рухнули с моста в реку. Вообще странная история – так и не нашли его тела. Хотя в тех водах уже ничего не

находят. Рыба все подбирает. А потом вьетнамцы эту рыбу... Так-то вот в природе происходит!

– Да, история! Жалко его, этого дядю Жору. А может, он стал хомо дельфинус? Нет, правда, недаром он всю

жизнь бредил глубиной моря! Или может, попал к си-сайдерам? Наверняка его спасли дельфины. Я слышала, они

часто помогают в таких критических ситуациях людям, – принялась рассуждать Данка, как бы уговаривая Гошу

закончить историю хэппи-эндом.

– Я тогда много думал об этом. Придумывал себе всякое. Но такое только в сказке бывает. И чуда не

произошло. Тогда я пообещал себе посвятить жизнь морской стихии. В этом лежит глубокая истина! Жизнь пришла

из моря. И до сих пор мы не знаем и сотой доли того, какая жизнь происходит в глубине. Может быть, мы снова

уйдем туда, чтобы через некоторое время вернуться. Или освоить для жизни все стихии. Небо, землю, воду! И жить

в других мирах. Это и есть настоящие ихтиандры.

– Слушайте, как интересно! Так вы, оказывается, двойной Ихтиандр – и по отцу, и по рождению! —

восторженно восклицала Данка, – И такое вы всем здесь рассказываете?

– Не всем. Это вы меня настроили на романтический лад.

Он смутился как мальчишка, сам удивляясь себе, почему и зачем извлекал эти воспоминания из глубинных

уголков раскуроченной жизненными катаклизмами памяти?

– Наговорил вам всякого. Главное, складно получилось. Поверили?

– А вы что, соврали?

– Не знаю. Может, слепил это все из желаемого и выдал за действительное...

Подводная провинция

Гоша ловко облачался в свой костюм. Внедрялся в толстую матовую шкуру. И по ходу трансформации

пояснял:

– Это датчик воздуха. Ну, в общем вы знаете. А это нож. Специальный. Достался в Стамбуле. У нас был

контракт на очистку подводных конструкций. Ну и погружались в Босфоре. По дороге обследовали не один объект.

Наверное, этот нож в глубине потерял кто-то из наших предшественников. Отдельная история. Обычный нож

побольше. С этим я никогда не расстаюсь. Кусто любил повторять: "Эта штука не пригодится никогда, но однажды

спасет жизнь". Конечно, помимо основного снаряжения, в набор дайвера входит еще много нужных вещей:

компасы, глубиномеры, фонари, часы, компьютеры. Эти баллоны позволяют почти час погулять под водой.

Немного, конечно, но и в этом намечается прорыв. Один продвинутый ныряльщик изобрел прототип искусственных

жабров, через которые при движении из воды в систему дыхания будет поступать кислород. Вообще весь костюм

предназначен фильтровать из воды воздух. Фишка заманчивая. А вообще за такими костюмами будущее, человек

получит больше возможностей посещать подводное пространство.

– И люди будут погружаться, как раньше ходили бы в зоопарк или в аквариум!

– Примерно так. У нас тоже есть что посмотреть. Особенно с фонарем при ночном погружении. За такими

рыбехами, как скорпена или морской дракон лучше наблюдать подальше. Короче говоря, надо помнить, что море —

это свой удивительный мир, оно сильнее каждого из нас, и не прощает ошибок. И под водой нужно быть готовыми

ко всему.

– В принципе, мы не совсем чайники, – отвечала Данка. – Все-таки знаем кое-что. В Хургаде этой весной

погружались. Там Лариске дали кличку – Чайка.

– Да, – подхватила та. – А Данку прозвали Морская. Там у всех эти... ну как их?.. Пневмо… Псевдонимы, вот.

– А мое прозвище угадаете? Кто знает, как будет на русском языке маленький моллюск трепанг?

– Трепанжик… Трепанька… Нет, Трепа! – угадали они.

– Точно, молодцы. Когда-то давно всем выпускникам нашей школы присваивали звание подводного бойца. И

давали новые имена. Как и положено акванавтам Советского Союза. И если нырять в китайском море, то кличка моя

будет?..

– Панг! – догадались они и вместе рассмеялись.

– Ой, интересно как, мистер Трепа Панг! Нет, признайтесь, что вы ехали туда, ну, в это Китайское море, в

надежде найти дядю Гошу?

– Может быть, – загадочно отвечал Гоша.

– А дельфинов вам там служебных не выдавали? Вообще вы романтик, Гоша, и истории у Вас гламурные,

романтичные. Не пробовали романы писать?

– Мы по-другому, – продолжала Морская-Данка. – Шли на яхте, в Красном море. Потом плюх в горячую воду,

покрашенную бирюзой. И рыбы вокруг. Вообще охамевшие. Здоровые, ленивые, разноцветные. Будто в аквариум

большой занырнули. Неправдоподобно все как-то. Но прикольно конечно, – она наблюдала за ним, исподволь,

украдкой любуясь его сильным, загорелым телом. Прижавшись возбуждающе, он втряхивал стройную красивую

Данку в плотную неопреновую оболочку. Она, повинуясь, наслаждалась его пряным мужским духом,

– У нас здесь все по правде, – продолжал он. – И настоящие подводные пещеры, и подводный музей. Тут

летом дайвинг-клуб базируется. Они и музей подводный заложили. Сначала пару бюстов вождей вмуровали в

подводные камни. Потом ребята еще что понаходили – и погрузили. И получился пантеон. Память последних

веков. На метрах десяти. И после него пройдемся по гротам и пещерам. И если почувствуете себя плохо или

задурманит голову – дайте знать. И сами старайтесь следить за моими знаками, – проводил краткий курс он.

– Знаем мы! – прервала его Лорик. – Так рукой – значит вправо, так – стой, а так – наверх. Правильно?

– Молодцы, в курсе дела. Не болтайте только под водой, девки, а то захлебнетесь.

Данка дотронулась до шрама на его виске, уходящего неровно выше. Он вздрогнул.

– Ой, извините! – оторвала руку, словно ожегшись.

– Ничего. Знаю, не очень красивая отметина.

– Откуда это, Гоша, если не секрет?

– Так, осколком. Бандитская пуля. Травма второго рождения. Знаете, как у детей – родовая травма, —

пытался отшутиться он.

– А в наше время все гранаты и пули – бандитские, – серьезно возразила ему она.

– Это было давно, в другой жизни… – он немного смутился воспоминанию. – И так вам наболтал всякого.

– А у меня вот, посмотрите, – она взяла его руку и заставила щупать ее теплое тело в глубине костюма. —

Чувствуете? Выемочка. Травма становления. Шестой класс. Тогда не знала, куда себя приложить. Ну, и с дерева

упала. С абрикоса. В городке, возле подъезда рос такой старый. Бабушка говорила – до свадьбы заживет. Уже

зажило, а свадьбы все нет, – улыбнулась она.

– Еще будет свадьба. Как не быть у такой, как ты? – немного смутился он.

– Какой?

– Молодой, красивой, умной, вообще не похожей на других. Знаешь, сейчас любят говорить – с харизмой.

И все-таки она была удивительно похожа на кого-то мимолетного, но такого близкого. Из той, из прошлой

жизни. Возле абрикоса, под густой листвой которого они долго шептались, обнявшись. И она, вздыхая, несколько

раз порывалась идти домой. А он не мог, не хотел ее отпустить...

Прямо дежа вю какое-то. Как будто он был знаком с этой Данкой много лет. И глупо было спрашивать ее: а не

встречались ли мы где-нибудь? Эдак лет двадцать назад. Ему уже за сорок, ей двадцать два, ну двадцать три, не

больше. Глупость, конечно. У Гоши привычно и мерзко заныл шрам на виске, отграничивая от дальнейших

воспоминаний.

– А не встречались ли мы где-нибудь? – спросила неожиданно Данка, словно прочитав его мысли. – Ну

прямо знаком мне твой образ, Гоша. Только не вспомню – где и когда. Может, в Эмиратах? Нет, в Анталии, точно, —

завлекала его своим интересом.

– Может, во сне? Так бывает у молодых девушек, – не противился он.

– Думаете, это возможно?

– Уверен. Больше того, сам смотрю и вспоминаю. Мы встречались. Во сне иногда видится и будущее, и

прошлое. Будто блуждаешь по скрижалям. Можно по-разному это понимать. Что-то типа машины времени. Или

скорее реинкарнация с отражениями.

– И у меня такое чувство, что мы уже были знакомы – ну прямо очень близко, так, что даже возникает

желание увидеть дальнейшее развитие этого приключения.

– Если есть желание, и ты в поиске – вперед. В глубину ощущений. Познать материнскую стихию!

– С глубиной надо это… Не очень… – прервала их Лорик. – А то потом кошмары кессоновые... Как фельдшер

с незаконченным говорю. Кэп, что, попроще нет ничего по программе?

– У нас расширенный вариант. Пока не надоест. Погодка располагает. Тут плещет волна, а там, на глубине —

тихо. Кстати, и сюда докатилось. Местные ребята, инструкторы, уже практикуют приключения одного героя. Такие

себе подводные постановки. хеппининги. Чтобы запомнилось надолго. И осталось ощущение счастья, что живым

выбрался. Для многих это настоящий экстрим. Представьте: идешь по подводному маршруту, а тут из темноты

нападает кто-то, дрессированный дельфин, а может, Черный дайвер! Срывают оборудование, толкают сильно в

печень. Бродит потом бедолага, несколько минут в отчаянии, кружит в подводном лабиринте, грызя компенсатор.

Наконец выйдет в слепом гроте, отдышится – и наткнется неожиданно на сундук, заполненный старыми черепками

и разным хламом. Но каким в свете фонаря! Богатство нашел – нет предела радости! Или кто в темноте глубины

схватит его за мешок, еще и стянет компенсатор. Может, царь морской, из ревности к своим сокровищам —

недотрогам? Ну и еще, я не знаю, что там можно для страху придумать. Масса всего. Этим летом провели по такому

маршруту нескольких кадров. Один особенно протащился. На Цесаревича сводили его. Есть такой затонувший

корабль. Царский еще. И лежит в море не так уж далеко, на глубине метров пятидесяти. Подзуживали разными

байками о старинном серебре. Разыграли пьесу. С погоней, кладом и спасением. Море ощущений. После – как

заново народился человек. Хотя и страховка, и меры безопасности. Обнулили его на глубине. С минимальным

риском. А тот был уверен, что все это произошло натурально. Хотя судьбу все равно не обманешь!

– Ты нас специально, к этому готовишь, да? Нет, я не пойду в таком случае, – заволновалась Данка.

– С вами такое не заказано, уверяю, – успокоил он их, – иначе не рассказывал бы заранее.

– Ты обещаешь? Ловлю на слове. – Все-таки он определенно нравился Данке.

Лорик забралась в лодку, натянула маску и, смешно гундося в ней, подавала звуки:

– Ну вы! Я гогова гнакомиться с крутым ихтиандгом!

Далеко в море не выходили, шли на моторке вдоль побережья. Первым с борта мягко ушел в глубину Трепа, за

ним плюхнулась Чайка, потом Морская. Сначала было страшновато. Прохладная темная стихия обступила и

приняла их со всех сторон, обволакивая пузырьками, рвущимися наверх, к солнцу. Но потом удивительные

неземные пейзажи увлекли и заставили забыть о страхе. Они шли бок о бок, погружаясь все глубже.

Прошли Аллею героев. У первого подводного валуна заканчивали свою жизнь две статуи пятидесятых годов

– пионера с горном и пионерки, отдающей честь новым знакомцам. Он был похож на утонувшего мальчика, в

другой стихии созывающего себе подобных. Она – вылитая русалка из сказок. Неприлично белая и всегда готовая

в наросших водорослях.

У второго валуна – массивная затянутая песком гипсовая тачанка, памятник боевой колеснице степей времен

гражданской войны, с возницей и пулеметным расчетом. Для охраны подводного спокойствия. За ними в

подводные скалы были вбетонированы бюсты русских героев политики, литературы и искусства. Ленин и Сталин

строго вглядывались в потревоживших их покой.

Дальше группами расположились на вечный подводный отдых, словно в чистилище, в ожидании посмертной

дороги, образы Лермонтова, Горького, Чайковского, одинаково массивные и серьезные. Бюсты первого значения. И

множество других бюстов и бюстиков, из камня, алебастра, даже бронзы. И все они, вмонтированные в подводные

валуны, стояли, таращась с умным, не уместным здесь видом, словно успокаивая «чайников» своим присутствием.

А те выражали свой восторг повышенным выбросом отработанного воздуха в воду и адреналина в кровь.

Дальше дошли к стенке – ровной, поросшей ковром тысяч раковин мидий каменной преграде. Легко было

представить, как волны сотни лет разбивали о нее суда неудачливых мореходов.

За сквозным туннелем им предстояло увидеть подводный грот. Казалось, что он находится на неимоверно

большой глубине. Гоша шел впереди, показывая руками условные знаки. Вынырнув в гроте, выбрались на

скользкие камни подводной пещеры.

– Прибыли на точку. Что, устали? Передышка. – Он первым снял маску.

– Ага, прикольно так, – выходили по ступенькам из воды экскурсантки.

– Ну ты и загнал, – сняв компенсатор, не могла отдышаться Данка. – Шли за тобой, как танцевали, в ритме

блюза. Как старые черепахи – тах-тах-тадах ластами!

Они осмотрелись. Это был зал в подводной пещере, с довольно высоким сводом и ровной каменной

площадкой. Там был воздух. Гоша светил фонарем все вокруг. Темнота нехотя уходила, повинуясь лучу света. Как в

мистической потусторонней сказке.

– Вот вам подводное жилище. Или похоже на древний храм? Не знаю точно. Зато здесь спокойно, можно

переждать любую бурю.

– Неужели здесь когда-то жили люди?

– Конечно. И те ступени тому подтверждение. Несколько тысяч лет назад уровень моря был значительно

ниже. И может быть, здесь обитали тюлени. Потом пираты заняли их место. Называли их саттархи. Воинствующие

кочевники моря, племя изгоев разных народов – тавроскифов, армян, евреев, греков. Они, собравшись вместе,

мстили на море всем и вся. Особым кайфом считалось разграбить корабль бывших соплеменников.

– Да, прикольно. Чего им оставалось делать? Мучить их в этой пещерке: это я, Вася, вы не помните меня? —

разыграла сценку Данка. – А я все помню. Как вы меня чуть не казнили, как изгнали. Теперь вы пойдете на корм

крабам. Ам!.. – И накинулась на массивного Гошу блестящей хищной змейкой, в шутку обнимая.

– Это что, правда? Жуткая история! – делано испугалась Лорик.

– Ну, не совсем близко к истории, но возможно как вариант. Обычно саттархи в засаде поджидали

появлявшуюся с открытого моря жертву. Каких-нибудь богатеньких мореходов. Костры жгли на берегу. Для

приманки. Но бывало, что могли напороться и на военные корабли, как это было в первом веке нашей эры – тогда

они разграбили севшую на мель галеру понтийского наместника. Как думаете, богатая была посудина?

Определенно, села на мель полным золота брюхом. И напоролись потом на римскую эскадру. Римляне быстро

свели их отсюда. Пойманных бросали с обрыва в море или вешали на мачтах. А может, просто топили, привязав к

ногам камень. Не важно. Но римляне так и не узнали, куда саттархи подевали награбленное. Спрятали, наверное, в

подобных скрытых от простых глаз тайниках. А сейчас здесь только русалки. Охраняют покой пиратских сокровищ

от незваных акванавтов. Кстати еще одно занятно. Здесь, внутри чувствуешь себя как бы отрешенным от

реальности. Кажется, время остановилось и топчется на месте.

– И что, получается, здесь старение останавливается вместе со временем?– спросила его Данка. – Забавно.

Прямо феномен какой-то!

– Может быть. Про старение не знаю. А вот взгляните!

Он указал на стенку. Там висел старый корабельный колокол – рында со старого тральщика.

– Действующая. Сейчас мы остановим время. Раз, два, три!

Он ударил язычком в колокол. От удара тот зазвенел звонко и не по-земному гулко.

– Какой магический звук, и отражается водой, – удивлялась Данка. – Кажется, сейчас по этому сигналу из

воды появятся здешние обитатели. Водяные, русалки, может, и сам Царь морской. Хотя нет. Ему, наверное, по

ранжиру не положено так просто появиться, по заказу, – все-таки солидный персонаж! И что, все это, в пещерке,

найдено в море?

– Несколько лет подряд потихоньку притягиваю сюда все интересное, что нахожу на дне. Останки затонувших

кораблей. Здесь их уйма. Разных времен и народов. И гарантия, что никто не тронет. А так растащили бы по

приватным коллекциям. Сейчас это модно.

Демонстрируя несколько каменных и ржавых железных якорей, разложенных у стенки свода, комментировал:

– Этот середины девятнадцатого. Этот, говорят, византийский. Вот еще, античных времен.

– Все это ты нашел в море? – удивлялись акванавтки.

– И вы одни из немногих, кто здесь побывал.

– А ценное есть что-нибудь? Ну там, золото-брильянты. А то мура всякая, – встряла Лариска.

– А мне интересно. Как в музее, – восхитилась Данка. – Еще бы освещение какое здесь наладить. Хотя в

свете фонаря все это выглядит очень загадочно.

– Хорошая мысль. Возможно, в будущем сделаю здесь музей. На следующий год приеду пораньше весной.

Специально для этого. Обустроим все получше. Инструктора могут водить сюда группы. Вообще все достойное

внимания я складываю здесь, как бы не отбирая этого у моря. Знаете, есть такое поверье, что море тяжело

расстается с тем, что уже однажды отняло у человека. И вообще под водой другой мир, другая стихия. Все живет

своей жизнью. Потому найденное пусть находится в этой пещере. И не в воде, и не на суше.

– Нет, ты уникально придумал, Гоша! – восхищалась Данка. – А там, у стенки, что еще за сундуки, глиняные

сосуды? Старые, наверное. Они что, от пиратов остались?

– Они давние. Когда я попал в этот зал впервые, кое-что здесь уже было. А значит, кто-то оставил это здесь

задолго до меня. Даже не поверил своим глазам сначала. Думал, нашел место, где в натуре пираты прятали свои

богатства. Прикинь, что бы началось, если бы поднял на сушу кое-что из этого? Полный ажиотаж. Растащили бы

все дно Тарханкута по песчинкам!

– Ну и что теперь с богатством?– заинтересовалась меркантильная Лерка.

– Ну и вот – мы с вами здесь. А сокровища как были, так и останутся в море. Да, чуть не забыл: это первая

подводная прогулка. Так сказать, погружение средней сложности.

Он достал стальную фляжку откуда-то из старого сундучка.

– Ну, дайвер-гелс, поздравляю с подводным крещением средней сложности.

– Ой, мужчина, вы нас спаиваете. И это так романтично, так гламурненько, – замурлыкала Данка,

устроившись на плоском камне. – Да, и место подходящее, чтобы мы, как подвыпившие русалки, тебя это… Ну,

типа, заворожили. Не знаю, как это у них называется?

– Или затарханкутили, – подхватила Лариса.

Все пригубили сладкого крепкого вина. А потом колпачок благородного напитка Гоша вылил в воду:

– Дань морскому духу. Традиция. Чтобы Посейдон терпел нас и выпустил отсюда. Теперь он будет к нам

благосклонен.

– А что, я вот подумала, может, действительно когда-то пираты спрятали здесь свои сокровища. Место

подходящее, – па полном серьезе подхватила Данка. – Кто его знает? Может, они все еще лежат здесь,

заколдованные, А мы, люди, думаем, что эти сундуки с хламом. Просто мы не можем их увидеть. Не знаем какое-

нибудь кодовое слово. Типа: трох-тибидох. Или: чум-чу-качум! Только стоит произнести его, как своды раздвинутся

и мы попадем в заветную кладовую.

– Очень может быть. А вход там, за теми камнями, – он загадочно усмехнулся.

– Вы это серьезно? – глупая Лариска поднялась и пошлепала в ластах к темному углу грота.

– Неа, брехня все это, кастрюли какие-то старые, супницы. Как из грязной рабочей столовки. Но зато много. Я

поняла. Это специально сюда опустили. На лохов рассчитано. А ну вас, пираты, сокровища… Развели девчонку. Я

пошла, – и плюхнулась в воду.

– Ну вот, фонарь уже садится. Ты тоже, иди за Чайкой. Хотя постой, Данка. В этой пещере обитает дух

морской. И если загадать желание… И очень захотеть его исполнения – все сбудется. Проверено уже. Усиливает

этот дух энергетический позыв желания. Причем многозеркальное, бесконечное количество раз. Вот послушай, —

он назвал ее имя: – Дана!

– Дана-ана-на… – действительно глухо вторило ему затухающее в глубине пещеры эхо замкнутого

пространства.

– Сокровища-кровища-ища-ща…

– Представь, что это русалки общаются с нами. И говорят: ищи сокровища. И ты их найдешь. Если очень

захочешь. И если будешь знать, что можешь найти.

– Брось, не шути, мне становится немного жутко. Не нужны мне чужие сокровища. Может, я уже нашла, что

искала. А сокровища – из-за них всегда только неприятности. Лучше я так, про себя загадаю что-нибудь!

Она замолкла, закрыв глаза. Только бесшумно и по-детски смешно шевелила губами, что-то нашептывая

– Все, загадала. Хочешь знать, что? Не про сокровища, нет. А типа: Гоша, я буду Ваша. Шутка. Теперь в море,

под воду. Чтобы из этой сказки попасть уже на реальную сушу.

Отдуваясь, отфыркивая, как тюлень, снова вынырнула Лорик.

– Ну что вы, идете наконец или нет? Ведь вместе договаривались. А то воркуют они издесь. Как два голубка…

– Она призадумалась, оглядывая мерцающие в свете тухнущего фонаря темные блестящие фигуры: – Как краба

два, трутся... масками, – и снова ушла под воду.

Легенды древнего Атлеша

Еще поборовшись с морем, они наконец достигли лодки. И уже через полчаса вышли обратно к Ленивому

пляжу. Вслед за ними причалила еще одна группа дайверов. Лариска, запрограммированная на знакомство, с ходу

приступила к делу:

– Привет, братья-дайверы!

– Привет русалке! – отозвались те, – Девушка, вам помочь разоблачиться?

– Хотите спустить с меня шкурку?

– Почел бы за честь!– с готовностью откликнулся один из них.

– Знаете, я уже в том возрасте, что смогу сама раздеться, – игриво отвечала баловница. И принялась пытать

у новых знакомцев, алчная к находкам, по-свойски, по-акванавтски: – Ну что там, ребята, не нашли чего-нибудь

интересненького? Пиратского скарба, например? Из какого-нибудь потайного грота? А мы нашли. Уйма всего.

– Мадемуазель, следов на самом деле на дне много. В виде старинных обломков всяких. Но в том то и фишка,

что не хочет даром расставаться подводная стихия со своими богатствами. Каждый год подводный мир Тарханкута

берет авансом свою человеческую жертву. Вы согласны с таким обменом?

– Боже, какие страсти! – делано испугалась Лариска, грациозно разоблачаясь, – Еще скажите, что русалки

охраняют эти сокровища. Тут уже один нас в гроте пугал, ну очень убедительно, – она красноречиво посмотрела на

Гошу.

– И вы не поверили? Напрасно! А знаете, в этом что-то очень даже есть, – начал вдруг один из новых

знакомцев, собирая свое оборудование. – Я, можно сказать, сам был свидетелем одного случая. У нас

образовалась традиция: последние несколько лет каждый бархатный сезон мы приезжаем на Тарханкут на

машинах. С аквалангами и палатками. Ну, и балдеем здесь дней десять. Самая чистая вода на побережье,

девственная природа. Ну, вы знаете, сами потому здесь. Так вот, года два назад был здесь один парень. Костюм

супер, маска, таймеры, баллоны – короче, в полном порядке. Про здешнее пиратское сокровище слышали? Вроде

есть легенда, что запрятали пираты в давние времена большое богатство в глубоком гроте. И потом еще казаки,

когда ограбили Гезлев, нынешнюю Евпаторию, держали здесь добычу. Давно, лет пятьсот назад. Конечно, все это

байки. Но что пираты здесь обитали – исторический факт. И все пираты на черный день общак держали, так

сказать, на пенсию или на экстренный случай между своими. Кстати, так об этом Маркс писал в своем «Капитале» —

как о первом пенсионном фонде. Ну вот, в шутку вроде, ради куражу, и искали мы лабиринт этот, который с

сокровищам ведет.

У меня баллоны слабенькие, минут на сорок, А у него суперские. Так что мы уже на берегу сидим, курим. А он

еще битый час заныривает. Только смотрим по времени – вернуться ему пора, а его все нет. Мы заволновались, за

акваланги, у кого был свежий баллон – и искать его. Там, за малым Атлешем, нашли все снаряжение на дне. Такое

бывает, когда обедненной смеси хапанешь, кажется, сбросишь с себя все – и мигом наверх. А это верная смерть.

Подумали, что произошло самое страшное – но тела нет нигде. А тут уже дело к вечеру, да и смесь в баллонах на

исходе. Вышли, грустим у костра. Думы такие: где завтра тело искать будем. Бутылочку раскупорили, помянуть —

жалко парня.

Только видим, поднимается по склону, идет к костру. Прибалдевший, трясется весь. От холода или от страха —

непонятно. Ну все обрадовались: живой! И к нему с расспросами. Точно как у Высоцкого в песне: как ты спасся —

каждый лез и приставал. А он хлопнул стакан водки, затянулся сигаретой, вроде отошел, и говорит:

– Не поверите, братцы!.. Короче, только переключился на второй баллон, пошел в глубину между скалами,

вижу – проход, похожий на лабиринт. Ну и завелся, думал: это оно! Ход в подводную пещеру. А лабиринт узкий,

только вперед, но куда – неизвестно. Двигаюсь, говорит, тихонько вперед. Уже скрипит баллон, продираясь сквозь

камни. Наверное, повредил что-то – чувствую, воздуха не хватает, хочется вздохнуть – не получается. И назад —

упираясь руками, пытался ползти, как краб. Сознание начинает уходить, воздуха нет, в груди спазм. Только

зафиксировал последнее, как будто что-то светлое обхватило, закружился в потоке течения, хорошо стало. И голоса

в ушах слышатся мягкие, женские, почти материнские: «Мы с тобой, ты наш...» И дальше провал!

И представьте, пришел он в себя уже на берегу, там, где большой камень. Как выбрался из воды – не помнит.

Без костюма, баллона, ласт. Практически в чем мать родила! В общем, еще несколько минут не мог открыть глаза.

Без сил, не понимая, не помня всего трагизма обстоятельств. Словно после любовного действа. Или может,

клинической смерти? Так или иначе, был он в сильном расстройстве. И твердил с полной убежденностью, что в

пучине отняли русалки у него душу. И выбросили на камни тело. Вот так, девушка! А вы говорите!

– Нет, это Черный дайвер подкараулил его. И заворожил, – дополнил другой собеседник. – Уже не первый

раз его здесь замечают. И только в некоторых местах. Говорят, он все здесь облазил, может, нашел когда-то эти

сокровища. Но держит их на дне, не может оторваться. Охраняет вместе с русалками.

– Если русалки могут утянуть на дно, то Черный дайвер, наоборот, были случаи, спасал, выносил на скалы, —

заметил третий.

– Ну, не знаю, Черный дайвер там или кто, А только наутро снялся он и уехал. Насовсем. Больше этого парня

здесь не встречали.

* * *

Гоша укутал Данку полотенцем. Она дрожала, словно вместе с костюмом сняла свою кожу. Он обнял тепло и

сильно ее молодое тело. Так само собой получилось. И Данка приятно подалась к нему, прильнула с душой на

мгновение, и искра пробила их телесное единение, разрушив границы симпатии и флирта, открыв барьеры к чему-

то неизмеримо большему.

Он говорил мягко и чарующе, щекоча дыханием в ушко:

– Ну вот, теперь и у нас есть тайна. Больше никто не знает. Только ты и я. Тайна пиратских сокровищ. Одни

теряют веру и прячут в немыслимых местах в глубине самое ценное. Другие в этих поисках теряют разум и порой

жизнь. Подводный грот, груда камней в дальнем углу. Кто знает, может быть мы когда-нибудь еще раз наведаемся

туда. Проверить сокровище в груде валунов. И русалки вернут его нам. Нужно только знать волшебные слова.

– Какие? Дельфиньи? Таки-таки, поки-поки?

– Ну, например: «Морская красавица, яви чудо!» И камни превратятся в кучу золотых трофеев. Как будет по-

древнегречески «морская красавица»? Ты какому языку обучена, кроме родного?

– Много разных. Что-то сейчас не вспомню, – смутилась Данка. – И вообще что-то ты меня дуришь. Как

маленькую девочку. Клады, пираты, русалки! А я, как дурочка пришибленная, тебя слушаю, зачарованная. И верю!

– Это отработанный ход. Многим нравится поэтичная загадка этих мест. Рэки, затонувшие подводные

объекты. Глубокие и таинственные подводные пещеры и гроты. Прекрасные предвечерние закаты. Байки у костра.

Уха рыбацкая под рюмочку. И песни под гитару.