Текст книги "Дайвинг - Блюз"

Автор книги: Сергей Седов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Поездка в никуда

Ночь, ветер, полная луна. Безлюдный и темный курортный поселок. Битый час кружила по темным улицам

запыленная «Таврия» с гордой надписью «Рент-а-кар» на боку. Спотыкалась, переваливаясь, как в медленном и

нудном танце, на кочках и ухабах. Наконец таратайка свернула к бетонному разноцветному забору, окружавшему

единственный в округе, освещенный парой лампочек, пустой пансионат, омертвевший после бурного сезона. За

бортом авто завывал сентябрьский ветер, доносил слабые звуки дальней дискотеки. Встречал уныло бабье лето

или провожал хитрый ветерок?

Приемник шипел помехами. Какие-то странные наводки. С ветром связанные, с бурей? Почему– то мобильная

связь сюда не доходила. От этого становилось еще более неуютно и тоскливо. И вообще неспокойно как-то. Еще и

называется этот дальний закуток Тарханкутом – Чертов угол. Черти что лезло в голову.

Прямо перед фарами на пыльной улице появился еж. Он остановился на мгновение и бросился поперек

через дорогу, быстро и немного обреченно.

– Ежик!!!

Визг голосов и тормозов. Машина вздыбилась и заглохла. Застыла неуклюже у ворот.

– Вот тебе и здрасьте. Ты его задавила, да? – высматривала в свете фар зверя пассажирка, джинсовый

голопузик.

– Нет, слава Богу, ушел на этот раз, – в сердцах вторила рулевая. – Вот чертово захолустье, плюнуть на все,

повернуть и уехать! – Она ожесточенно заводила ключом бедную «Таврию-Нову». Та мигала фарами и урчала все

медленнее. А потом затихла совсем.

– Кажется, аккумулятор сдох. Вот клятая арба! Все, Лорик, приехали.

– Я это поняла, – отозвалась подруга. – А как мечталось!

– Не говори, вот дыра так дыра. Вон, пакеты полиэтиленовые носит ветром. И рвет их в разноцветные клочья.

Украшает деревья! Надо же, дизайн двадцать первого века!

– Да, царская помойка! – согласилась та и вздохнула с сожалением. – И вообще сегодня нескладуха какая-то.

Данка, скажи, это что, не наш день? Еще и еж этот, как специально, под колеса.

В паузе безрадостным фоном шипел приемник. Допивал у авто последние силы.

– А с другой стороны, это же не кошка черная дорогу перебежала? – встрепенулась решительно Данка. —

Ежик обыкновенный. Возвращался, наверное, как порядочный, к ежихе. К чему бы это? Думаешь, примета какая

поганая?

– Щас – как порядочный! Наглый бродячий еж, тынялся в поисках любви. И чуть под колеса не угодил. Не

задавили, к счастью!

– Теперь ему будет чего своим ежам рассказать. Как он машину с классными телками тормознул. —

усмехнулась, взглянула на ладную подругу: – Ага, с мощными ежихами. Нет, ну вообще голимая деревенская

пустошь! Экстрим конкретный! Нет, ну попали, скажи?

– А в Мисхоре сейчас вкусный ужин, макароны… – сверкнула голодными глазками раба аппетита.

Подруги жалобно сокрушались, кляли в сердцах лихую судьбину. А вокруг, в ночи, вторя ветру, жалобно

подвывали собаки, напоминая о магической силе полнолуния. Действительно, зачем сюда приперлись? Ведь могли

найти десятки отговорок, чтобы остаться в Мисхоре, добить скучный, размеренный «рест» в уютном «Аллигаторе»,

маленьком частном отеле, с рыбками в «люксах» и небольшим злоглазым кайманом в аквариуме ресторана.

Отдышаться кислородом Южнобережья, потусоваться с богатыми дядьками по шикарным забегаловкам. Но нет,

что-то тянуло на приключения. Бросили все и, как ушибленные, под вечер потащились на ненадежной рентной

машинке к черту на кулички. На самый Тарханкут. Тоже, предложеньице получили. Чего повелись? Закисли без

драйва? Как было на сайте: Траханкут – место дайвинга, серфинга, тракинга, тревелинга и прочего экстрима.

Последний закуток девственной природы. Особая энергетика, экстрасенсорика. Ясно, контраста захотелось.

Немало слышали об этом месте от всех мало-мальски продвинутых. Разных подруг-товарищей, ухажеров и

клиентов. Все хвалили прикольную фишку, где можно оторваться, войти в экстрим, в палатке пожить, под парусом

по волнам, или зануриться в море, и все такое. И после важно кивать: что ваши Эмираты! На Тархане вы были?

Нет? А мы были! И это такой прикол!..

Но считать поганую дорогу, заглохшую машину и безлюдную темную деревню приколом и оптимист не

отважится. Как в каком– то мрачном кино. Нужно было сразу отказаться, когда Колюня вызвонил их и предложил

сработать эскорт старому Буратине на Тарханкуте. Ведь повелись, согласились… И теперь, хапнув первого

здешнего экстрима, жалели и сокрушались по-девичьи, что дернулись сюда.

Крашенные ворота тщательно прикрывали пространство пансиона, но сквозь узкую щелочку в глубине

виднелся свет. Во внутреннем дворике гупала неясно музыка и шелестел фонтанчик. Вполне уютно, даже похоже на

оазис. Они отчаянно скреблись и стучались, пытаясь проникнуть внутрь. Наконец пошли на штурм: одна

перекинула подругу через забор, спортивно и ловко. Та быстро открыла ворота, через которые втолкнули жутко

тяжелую, заглохшую «тавруху».

В пансионе завораживала видимость жизни. Сверкала иллюминация, гремела музыка в телике, отдаваясь эхом

в пустых коридорах. В гостином зале на столе остатки свежей пищи, коньячные рюмки, на блюдце – остатки

лимона. В пепельнице дотлевала синим извилистым дымком сигара. Зеленым светила лампа над бильярдом. И ни

души. Как декорации на только что покинутой съемочной площадке.

– Эй, живые есть? Люди, вы где? – голосили незваные гостьи.

Было странно и немного жутко. Но, с отчаянной дерзостью бродячих амазонок, решили занять эту брошенную

крепость. Вселились наугад в первый попавшийся номер, застеленный и готовый к приему, как будто только их

поджидавший.

– А ничего, чистенько и не так уж поганенько. Вон, картинки на стенках. Нормальненько.

– А что, есть варианты? Здесь заляжем до утра. Мы же не задаром! – успокаивали друг друга. – Заплатим

завтра, экстра пэймент за овертайм, – щелкнула пальцами одна.

Сильный порыв ветра ударил в окно. Светильник замигал неуверенно.

– Нет, ну этот урод Колюня поплатится еще! Слушай, Лорик, ты знала, куда едем? Скотина, послал к черту на

кулички, на деревню к дедушке!.. – отгоняя страх, быстро заговорила Данка .

– Ты здесь такая смелая. Что ему сделаешь? Откажешь? – Подруга испугано теребила край простынки. —

Порвет, опустит. Загудишь мигом на трассу. Стоит только твоему Колюне появиться… Хотя ты на особом режиме.

Ясно, ведь у тебя с ним… Не пойму я… Он тебе родственник – не родственник, муж – не муж, просто сожитель? Ну

да, раскупорил, и держит как наживку хорошую, свои вопросы решает.

– Вот завелась! Тебе это надо? – заговорила нервно Данка, выплескивая наболевшее. – Злой гений семьи.

Сначала бабка через него все ценное, антиквариат семейный, награды деда – все продала. А потом мамаша

последнее снесла. За «ширку». Ну, а я честь свою отволокла ему. Это у нас традиция. Хохма семейная, похоже? —

Она усмехнулась с грустным сарказмом, отмахиваясь нетерпеливо рукой, – Такого гада в родичах – и врагов не

надо!

А вообще-то мне он, знаешь, до лампочки. Это не у меня с ним – у него ко мне, считай, проблемы, – Данка

хорохорилась, пытаясь придать словам смелости. – Ты не думай, все не просто! На самом деле все очень сложно.

Но ничего. Скоро уже выплачу ему. Все, что вложил, что предъявляет. И аривидерчи. Свой бизнес заведу.

Умолкла на мгновение, и снова обратилась к подруге: – Ты вроде ничего девка, Лорик, своя, хоть и

заломленная этой жизнью. Скажи, есть у тебя мечта, самая затаенная?

– Затаенная? – переспросила та, задумалась, сморщила лобик. – Не знаю даже. Мне мечтать-то страшно!

– А у меня есть, – продолжала Данка. – Школу открыть. Настоящую, а не как у нас. Для девчонок и

мальчишек. Чтобы заниматься настоящим творчеством. Спорт, балет там, еще этика, история, литература. Ну, и все

прочее – дайвинг, серфинг… Как в древности были. Гимнасии. Где-нибудь в таком, как это, захолустье, где природа

и свежий воздух. Так забуриться, чтобы никто не нашел. Окончу универ, открою такую, и тебя заберу. Будешь

аэробику преподавать. Поедешь?

– Да куда мне!

– А кто тогда? Ты же мастер у нас! На шесте такое выдаешь! – Данка многозначительно улыбалась подруге,

подбадривая. – Вспомни, как в Польше всех девок сделала на стрип-шоу фесте, ну? Откроем фирму, ты, я, свой

спортзал, фитнес-центр. Коммерческий колледж. Или давай детский дом , говорят, этому делу государство помогает.

И заживем счастливой жизнью. Одной семьей. Слушай, и чего я тебе это рассказываю? Точно, от этого дорожного

экстрима крыша поехала.

– Это уж , – вскинулась Лерка, сильная, спортивная. – Нет, ну ты и придумала! В этой дыре? Замуж здесь

выйдешь? За хорошего и порядочного, классного. Типа завклуба, фельдшера, да? – прыснула смехом. – У нас

такой был, в моем поселке. Вместе зимним вечером, у теплой трубы, петь под баян. Нет, это не по мне. Я еле

вырвалась из такой же дыры. В большую жизнь!

– И чего добилась? Платная фишка-факушка в секс-аттракционе? Нет, правда, я лично решила – завязываю с

этой жизнью. Не хочу больше так. Лучше забурюсь куда-нибудь. Семью заведу, детей.

– Ты что, в натуре?! – удивилась Лерка. – Ты же молодая еще!

– А то! Своих, не получится – так чужих усыновлю. Вон беспризорных сколько по вокзалам! Они помогать

мне будут. И будем жить.

– Ага, как в мультике про Простоквашино, – рисовала свою мрачную картинку Лерка. – Чтобы коровка и свое

молочко, кот Матроскин и собака Шарик. А потом приедет Колюня с бригадой, и тебя, и завклуба, и кота Матроскина

с беспризорниками, – всех загрузит на полную!

Данка тяжело вздохнула:

– Ты права. Все это утопия. Мечты о нереальном.

– Ты не умничай,– хмыкнула подруга,

– Правда, говорят, мечты – это мыслеформы.– Горячо заговорила Данка,– Стоит очень захотеть, включить

воображение, и чем больше думаешь – тем вероятней материализация мечты. Хоть здесь, на Тарханкуте,

помечтать. У нас я боюсь даже подумать. Как увижу эти Колюнины блестящие глаза, его кривую ухмылку…Бр,-

вхдрогнула от воспоминаний,– И коронное: овца, кобыла! Сразу пропадает вера в завтрашний день!

– Нет, ну, когда закрыли его в тюрягу, в Греции, в этих, Солониках, я думала – все, надолго загремел… —

завелась Лорик. – Девки так радовались! А он, гляди, выкрутился... Семья вытащила. Салончик открыл. Сауна,

массаж, ВИП-эскорт. Легализуется. Ставит все на цивильный лад, по-заграничному! С виду все красиво, круто. А

внутри – полный абзац! Совсем охамел.

– Он такой и был.

– Вот и я про то же! Чуть что – казнит больно, собака! – грустно продолжала Лерка. – В Стамбуле озверел,

небось. Ты Катьку не застала. Мы с ней из одного поселка. Она тоже, как и я, попала. Все мечтала бросить,

закончить все, замуж выйти и все такое! Так вот, представь, ее вообще загнездил Колюня! Опустил, затиранил. На

иглу усадил. А что, несколько инъекций насильно – и пиши пропало. Сама просила потом. Работала в конце за

«ширку». И сгинула в один прекрасный момент. Потом весной под причалом стамбульском нашли, с перерезанным

горлом. Завалили ее. То ли маньяк какой?.. А может, Колюня наказал – не знаю. Жуть… – вздохнула она. – Я еще

много чего такого знаю.

– Нет, ну ты тоски нагнала! Что, не о чем больше говорить?

Обе нервно замолкли, будто привиделся им наглый Колюня, его бледное, похожее на пластиковую маску лицо.

– Слушай, может действительно, все скоро изменится? – прервала молчание Лерка. – Ну, после этих выборов

очередных? Если его паханы должности возьмут, то и Колюня степеннее станет? И нам хороший кусок светит. Они ж

не педики, и без женской половины никак… Знаешь, будем, как эти, супер-эскортные телки. Работа с полит-

элитой.Эх!-размечталась вслух , пунцовея, – Слышала? Они круче всех, типа актеров! Знаешь, какие бабки имеют?

По лимону за голос, а может, и больше! Высший пилотаж! Прикинь, в Лондон там на самолетике, в Париж, на

Канары. Ну и гонорары эскорту – штук по десять зеленью. Может, все так будет, прикинь?

– Супер-эскорт, гонорары… Остынь! Это сути не изменит. Все будет только хуже. Этих уже не изменишь. Они,

как проворные обезьяны, лезут, спешат занять трон. Придурки, считают, будто это и есть счастье – быть при

власти. А все равно срываются в пропасть с дерьмом.

– Слова-то какие: проворные обезьяны, пропасть… – восхитилась подруга. – Прямо про Колюню и этих

всех. Ну, ты и умная!

– Да? – обрадовалась признанию Данка. – В одной книжке вычитала. Издержки образования. Все-таки хоть

коммерческое, а можно уму-разуму научиться. Хотя умная была бы – не тусовалась здесь с тобой, – сморщила

лобик. – Ладно, давай о другом.

– Слушай, может косячок покурим? Расслабимся? – оживилась Лерка.

– Да, сейчас! Только и осталось. Ты с этим поосторожнее. Иначе затянет – и труба.

– Нет, ну а чего? Никто не увидит и не узнает. Ты тоже, ломаешься, как детка. Это же легонькая фишечка.

Поднимем настроеньице. Ну? Я же тебе не тяжелое что-нибудь предлагаю!

– Не хватало еще! Ты же знаешь мое к этому отношение. – Но, окинув взглядом унылое пристанище, махнула

рукой: – А, ладно. Давай, подруга, расслабимся…

Примостившись поудобнее на кровати, они закурили папироску. Дымную, пахучую, чуть примятую.

– Ну как? – с умилением посматривала Лариса на тлеющий огонек.

Данка выдохнула едкий дым и закашлялась с непривычки. Ларка засмеялась, похлопывая ее по спине:

– Крепкая, да?

– Нет худа без добра, – наконец отдышалась она. – В принципе, у меня нормальное настроение. Не от этой

же дряни? И гороскоп хороший на эту неделю.

– Ну конечно, а как еще! Я хоть в твои гороскопы не верю, все же знаю, что хуже от них не будет, – переняла

папиросную эстафету Ларка. – Перетерпим, утром с Колюней созвонимся. Где там его богатый Буратинка? И как

его найдем? Или он нас вызвонит?

– Утро вечера мудренее. А Буратинка сам найдется, вот увидишь. Интересно, а что здесь по ящику? – Данка

смело включила телик. Синий экран скучно зазернил и загудел помехами. Лариска заглянула в пахнувший

сыростью и тленом пустой холодильник: – Минибар эмпти. Пуст, как этот… предбанник перед раем!

Но включила и его. Он вздрогнул и затарахтел, как будто давно этого ожидал и теперь торопился жить.

– Слушай, жутковато получается. В этом гребаном пансионате никого, – сжалась комочком Данка,

спрятавшись под покрывало.

– Ну, как в триллере про живых мертвецов, – блестя в полумраке от слабой лампочки глазами, снова

завелась Лорик. – Прикинь, вдруг дверь открывается, и на пороге такой синий трупик стоит, зомбик, и руки

врастопырку. Сплошной экстрим. Интересно, кого он первую из нас жрать будет? Конечно, как всегда – меня, по

закону подлости. «Ам э дед мен…» – пропела обделенная музыкальным слухом подруга и нервно хихикнула.

– Да что ты нагнетаешь! Начнет тебя жрать – подавится. И без тебя не сладко. А с тобой вообще

получается… Вот дура, испугала.

– Не боись, я с тобой. Отобьемся! – захихикала та.

Они затихли под барабанную дробь ветра в окно. И вдруг в одно мгновение везде потух свет. Замолк веселый

холодильник, яркой точкой во мрак ушел телик. Где-то вдалеке входная дверь жалобно скрипела и противно гупала.

– Ну вот, началось. Накаркала… – Данка нервно щелкала выключателем на стене, неизвестно на что надеясь.

Ларик завизжала от неожиданного страха просто в темноту, сжимая в руке маникюрные ножницы:

– Эй вы, маньяки-вурдалаки, а ну, немедленно включили свет! А то мы вас, это… Пожалеете еще. Ну, быстро!

Забаррикадировав столом дверь, зажгли оплывший, в баночке, огарок свечи и, обнявшись, дрожали на

кровати. Пока горела свеча. А потом и она погасла. Все погрузилось во мрак. Только гудел, разгоняя тишину, ветер и

за стеной журчал санузел, напоминая о бренности всего живого. Они не заметили, как заснули.

Утром разбудил холодильник , неожиданно затрясся и заурчал . Наверное, дали ток в деревню. Нежданные

гостьи снова забылись в полусне, констатируя , что еще не покусаны и живы.

Заказное знакомство

Хозяин был приятно удивлен появлению в коридоре двух клиенток. Молодых, красивых. И голодных. И сам он

был вполне симпатичный и импозантный. Крепкий и веселый, с черной банданой на стриженной голове и короткой

седоватой бородкой на выразительном лице. Ну прямо пират из какого-нибудь детского киносборника. К тому же

четко подходил по описаниям Колюни на роль «Буратинки». Подруги довольно перемигнулись.

– Ой, здрасьте, а вы здесь главный? – радостно кинулась к живому человеку Данка.

– Практически. Честно говоря, уже домой собирался. На Большую землю. Через две границы.

– Правда, дяденька, вы иностранец? Слушайте вопрос: а есть в вашем отеле что поесть? Ням-ням нам бы, —

вторила ей, жестикулируя, Ларик.

– Мы заплатим за все причиненные нам неудобства и страдания. Ол инклюдинг, все включено, и экстра пэй

мент. Извините, но вчера ночью мы уж сами у вас… определились. Кричали, шумели. Ни до кого не докричались.

– И не мудрено. В пансионе никого не было. Я вечером приятелям отходную выставлял, прощальную, –

дружелюбно оправдывался он. – Проводить пошел. Днями уже отчалю. Баренцево море намечается. Затонувшие

рэки времен второй мировой. А вы? Откуда и куда, прекрасные странницы? Ваша машина посреди двора – она

явно сдохла. Представляю, как вы ее ночью сюда катили. Испугались, натолкались, намаялись?

– А откуда вы знаете? Не то слово! Чуть не сдохли со страха! Я такая трусиха, – подхватила одна.

– Ну, прикол! Видели бы нас сутки назад на Южном Берегу, – вторила ей другая, попутно оценивая хозяина

глазами. – В парке Чаир, где пальмы, розы и в море русалки. Слышали о таком? Это в Мисхоре. Вот там мы были,

прекрасные! Но вчерашний драйв сюда на арендной «Таври», по убитым дорогам – это ужас! Крейзи полнейшее.

– Мы эти… как нас… – Ларик с улыбкой подтолкнула подругу, подмигнула, начиная экспромтный разводняк:

– Да, мы педагоги. Ну, еще молодые, начинающие. В этой здесь у вас… в командировке.

И чего представилась так? Сама чуть не испугалась. Подруга ночью начирикала, что ли? Может, чтобы

загладить беспардонность ночного заселения? Вызвать снисхождение к потерявшимся странницам или жалость?

Конечно, в такую штормовую ночку, да на той ненадежной машиночке, в это забитое местечко, да по доброй воле,

припереться могут лишь шизанутые педагоги.

– У нас колледж, знаете ли, – включилась в игру Данка.

Что-то сразу привлекло в ней хозяина. Открытые, ясные зеленые глаза, подвижная пластика лица, приятный

девичий голос? Скользнуло чувство, будто знаком был с ней когда– то. Или такой, в его вкусе, женский архетип?

– Что-то вроде пансиона благородных девиц, – развила она мысль.

И, почувствовав энергетику мужского взгляда, заговорила, уверенно и складно, про то, как мандруют они

побережьем с конкретной задачей. Присматривают местечко, куда вывезти воспитанниц колледжа на тренинговую

программу. Куда-нибудь, как здесь, поближе к морю. Медитация, единение с природой, тренинги и все такое.

– Это возможно, чтобы пожить у Вас несколько дней? Да, и где мы можем отметить, допустим, командировки?

– спросила его Данка, и с настроением добавила: – А у вас тут хорошо: немноголюдно, хорошее место для

тренингов. Ночлег, кухня, природа.

– Да уж, бабье лето, – отозвался с улыбкой тот. – А вообще я понял, у вас заведение вроде курса молодого

бойца. Только наоборот.

– Ничего не наоборот. Настоящее обучение.

– Не сомневаюсь. А командировки можно отметить только в сельсовете. Честно говоря, не в курсе дела. Я как

бы физлицо, командировки никому не отмечаю. Беспечатный домовладелец. Сдаю жилье благородным путникам.

Так, чтобы пансионат поддержать.

– А, знаю– знаю, вроде как старушки-бабки, которые сдают жилье за «бабки». Ой, каламбур получился, —

вставила Данка, и мило усмехнувшись, добавила: – И что, вы вот так стоите на дороге с плакатом: «Сдаю жилье»?

Представляю!

– Нет, скорее с черным пиратским флагом! – поправила ее подруга и засмеялась.

– Так, чтобы с кистенем на большую дорогу выходить, до этого еще не дошло, – немного смутился хозяин

пансионата. – У меня вроде дайвинговой базы. Маршруты подводные, прокат оборудования, кухня, номера. Всем

хозяйством люди занимаются, персонал так сказать. Но я распустил всех – горничных, кухарку, инструктора по

дайвингу. По случаю окончания курортного сезона.

– Ага, распустили! Скорее сами распустились, в курортной зоне! Мы видели среди бури табличку на дороге. У

вас тут, оказывается, курорт!

– Так точно. Начинающийся, еще свежий, не так загаженный. Кстати, меня зовут Гоша. Можно Игорь, Гера,

Жора. Как мне величать благородных странниц?

– Кстати, меня зовут Дана. Хотя можете звать по-русски – Дуня. Или по-узбекски – Дыня, – она задорно

рассмеялась.

– Это ваше первое имя – интереснее, – улыбнулся он, – как древняя богиня, Даная.

– Да, старинное. По-моему, что-то у древних греков было. «Бойтесь данайцев, что-то там приносящих…» – а

дальше не помню. Это дедушка так меня назвал.

– Во деда угораздило! – хмыкнула в такт трепу подруга. – А я – Лариса. Можно Лера, Ларик. Кто – как.

Здрасьте, – протянула ему свою сильную ручку и сыграла, как на камеру: – Хай, это я. Веду гимнастику, аэробику и

все такое.

– Догадался теперь. Это вы вчера через забор прыгали? Молодец, ловкая, – констатировал он, разглядывая

ладную фигурку Лары. И как бы между прочим поглядывал на стильную и женственную Дану. Взгляд сам

останавливался на ней. Приятно посмотреть. И даже настроение, чемоданное перед отъездом, заметно поднялось.

Шевельнулось в душе: хороший повод остаться еще на пару дней.

– Честно говоря, мы случайно у вас оказались,– снова перехватив его взгляд, заговорила Данка. – Ежик у

ваших ворот дорогу перебегал. Мы, конечно, затормозили…

– Ага, так тормознули, что машина сдохла, – дополняла подруга. – Они что, дрессированные у вас, эти ежи?

Обучены клиентов тормозить?

– Не думаю. Хотя, может если стараешься жить в единении с природой, то и ежики помогают клиентов

завлекать.

– А вы, значит, в единении с природой проживаете? Ясно. Может, вы ночами в ежа превращаетесь? Как в

сказке? – съерничала Данка.

– Нет, этот ежик скорее посланец судьбы, – в тон ей подхватил хозяин, – Получил, скорей всего, команду

высших сил. Ну и остановил машину. Знаковое явление, по-моему.

– Посланец там он или кто, а кушать хочется поутру. У вас, ежиков судьбы, заколдованных, так бывает?—

прервала подругу Лерка. И взмолилась, молитвенно сложив ладони: – Дяденька, чашку кофе и тосты с джемом,

пожалуйста. Мы помрем сейчас с голода. Или Вас покусаем. Выбирайте!

– Сейчас все устроим, девчонки. Кусаться не нужно. Все по согласию. Покормим вас, милые. Правда, утром

отправил домой кухарку. Ну да не беда, позову. А пока сами справимся. Вы помогаете готовить, а продукты за счет

заведения. Идет?

– Не можем не согласиться. Только побыстрее, где же пища? Этот холодильник – не бутафорский мираж с

крутой колбасной голограммой внутри?

– Нет, внутри все самое настоящее. Мните все, что понравится. А я пойду пошарю что-нибудь вкусненькое в

закромах. На момент съедобности. Не скучайте! – бросил гостьям, удаляясь.

Дана подтолкнула локтем Лерку:

– Ты что, подруга, поехала? Что ты несешь. Какие педагоги? Какой колледж? У нас это совсем по-другому

называется.

– Мне же нужно было говорить ему что-нибудь. Чтобы понравиться. Ты сама мне голову вчера заморочила:

школа искусств, колледж… А тут еще, вижу – на столе газетка. Ну, одним глазком в нее. Вон, заголовок: девочка в

колледже убила педагога. Я сразу вспомнила свою классную, как гвоздила меня по математике, спортом попрекала.

Вот сдуру и ляпнула про педагогов. Ты же про эти колледжи все знаешь. Сама говорила, главное включить

воображение. Вот я и начала. А что, по-твоему, нужно было ему сказать? Типа, здрасьте, мы к вам по вызову?

Скорая путанская помощь? Так, что ли? Короче, ты у нас водила в этой экспедиции. Вот и отдыхай, развлекайся,

пока машина поломана. Я уж разведу его. Будь спокойна.

– Европа ты ходячая! – сокрушалась Данка, листая эту старую прессу на столе. – Тоже мне, разговорилась.

Теперь дурку придется ему гнать.

– Ну и гнать дурку, и что? Не все ли тебе равно? Новая форма колледжа – смесь школы для тупых и борделя.

Очень модно! Ну и чесать ему на эту тему. Вот, к примеру, – она протянула Данке затертую, в кругах от кофейных

чашек, бульварную газетенку со стола, – На тебе, про гомосеков статейка. А скажи, у них, у голубых, это карма или

судьба? Карма. Как будто каркает по матерински. Жуть!

Данка остановила ее рукой, пробегая второпях взглядом газету. А та продолжала трещать:

– Тебе-то что? Мне с ним расхлебываться. Ты только на усиление, если надо будет. Но со мной до этого не

дойдет. Пока я в деле – ни один не отказался, – гордо закончила она. – Ну, ты меня знаешь.

На кухню вернулся хозяин, с порога горделиво протянул банку варенья,

– Вот джем, пробуйте! У нас в основном абрикосы растут. Абрикосовая республика! – Взглянул на ладных и

веселых девок, живо уплетавших съестное, чуть смущенно добавил: – Еще есть в баре любые виды спиртного,

кому что – джин, текила, абсент, водка.

– Мы практически не пьем. Но если настаиваете – можем взять деньгами, – поддержала общение жующая

Лорик.

– Кстати, если у вас есть дочка, то можем посодействовать в поступлении в наш колледж, – нарезая

помидоры в яичницу, рассказывала ему Данка. – Фирма у нас солидная. «Афродита смайл»– улыбка Афродиты в

переводе. Может, слышали? С именем! К нам может поступить любая молодая особа, начиная с 18 лет. Перечень

предметов весьма разнообразен: этика, инглыш, идыш, ридна мова. Ну, еще изобразительное искусство,

кулинарное. И даже философия. В общем, теория!

– Интересная у Вас конторка, – улыбнулся Гоша.

– Что вы, конечно, интересная! Вообще это очень важно сейчас для страны. В демографическом плане.

Прикиньте, и сейчас уже в некоторых школах девчонок в три раза больше пацанов! Так что защищать Родину

реально некому. Поэтому национальная, стратегическая задача – заслать хорошо обученных агентов в разные

страны. Так сказать полпредов. Никто лучше не поладит за кордоном с местными. Уявите – тайная зброя! Чтобы

одно название нашей страны вызывало бы у них эрекцию. Типа условного рефлекса у собачек Павлова. И в этом

молдаванки, и уж тем более румынки, по сравнению с нашими, – отдыхают! Во всяком случае за нами первые

места по практике в Стамбуле, Анталии там!

Данка говорила все это для него на грани стеба. Поймет – хорошо, не поймет – и так сойдет. Ирония лилась с

красивой полуулыбкой. А он невольно улыбался в ответ, очарованный ее напором.

– Но все-таки главное в нашем борделе, ну в смысле – колледже, уделяется секс-подготовке будущих жен – в

смысле практики. Это отдельный, самый дорогой курс. Там и обучение эротическим танцам, и массажу. Ну и

конечно. высшему пилотажу в постели. Всякое тара-тири-та-та!– она ловко изогнула тело в эротическом танце.

– Учителя – самые лучшие экземпляры, – опять вставила Лорик, глотая кусок поджаренного и сдобренного

джемом и маслом хлеба. – А девки пользуются огромной популярностью среди элитных бизнесменов. Кстати,

желающих на таких жен – куча. В основном турки, югославы, богатые арабы.

– Наши нувориши тоже конечно, – подхватила разговор Данка, озорно сверкая глазками, – Они палят бабки

еще на уровне просмотра занятий. Ну и забирают по контракту. Кстати, это пользуется сейчас устойчивым спросом.

И среди шэйхов, и среди девушек. Прямо очередь к нам стоит. Правда-правда! Прямо, как по ящику в этих шоу, их

сейчас много развелось. Типа, под стеклянной крышей с какой-нибудь Саней Курчак... Ну вы поняли…

– Спасибо огромное за предложение. Если бы имел дочерей подходящего возраста, непременно бы к вам

одну отдал, – засмеялся Гоша. – Я так понимаю, что ваши виповцы любят наблюдать занятия отнюдь не

кулинарного искусства.

– Не только, конечно,– подхватила Лорик. – Вообще сейчас столько извращенцев развелось. А сейчас даже

будут открывать и голубые курсы. Для этих… – она кивнула за помощью к подруге. – Ну, скажи!

– Латентных провинциалов, Молодых гомосеков, собирающихся делать карьеру в столице, в шоу-бизнесе, —

подсказала Данка, – Знаете, порой мне кажется, если бы не «понятия», ну, наши конкретные нормы поведения, как

кодекс пионерской чести в смеси с заповедями Закона Божьего, то вообще!.. Вся страна загомосекалась бы. Не

хуже Западной Европы. Нет, серьезно. Если так и дальше пойдет, то вам, мужчинам, грозит вымирание. Как виду.

Потому что половая хромосома, благодаря которой вы появляетесь на свет, усиленно теряет гены. А женская

хромосома не меняется. И если так пойдет дальше, то эта хромосома совсем исчезнет. Вместе с мужиками. В каком-

то фильме видела. «Новые амазонки», что ли?

– А мне жалко мужчин. Все-таки некоторые из них такие лапочки, – приняв сказанное за свершившийся факт,

вздохнула Лерка

– Не горюйте! – вступил в полемику хозяин. – Природа не терпит пустоты. На смену мужикам придут какие-

нибудь другие существа. Третьего пола. Может гермафродиты какие-нибудь. Люди, имеющие и мужские и женские

органы, и те и другие.

– Вот как?– удивилась Лерка, моделируя ладонями интимную близость. – И это как они… и куда?..

– Кстати, действительно, попали в точку, гермафродитов становится все больше. Я читала, – продолжала

Данка, – в Европе – так точно, они жутко быстро числом прирастают. И мы еще лезем туда! В ихний Евросоюз.

Коллапсный коданс какой-то, честное слово!

Пират улыбнулся этой детской непосредственности, с которой девушки переживали за печальную судьбу

вырождающейся европейской громады.

– Вот вы смеетесь, а ничего такого. – продолжала Данка, – Сейчас это и у нас вошло в моду. Скоро

гомосеком быть будет даже почетно. А знаете, что оказывается? В голубые записали в последнее время не только

Чайковского. Да, даже Гоголя, Лермонтова, Сергея Есенина. Тоже кстати провинциала. А мы все с детства привыкли

считать его сердцеедом, покорителем дамских сердец. Короче, Содом и Гоморра.

– Я за традиционный вид отношений. Вы правы, об этом сейчас любят смаковать газетчики, – соглашался он.

– Но вселяет надежду другое: все равно правит миром любовь. В глобальном, родственном, духовном смысле. И

всем нам, мужчинам и женщинам, не обойтись в этой жизни друг без друга. И это записано на небесах. Вполне

вероятно, что на смену гомо сапиенс придет новый, более совершенный вид. Так уже бывало в истории Земли.

Техногенная деятельность человека может спровоцировать радикальные мутации. Скорее всего те, которые

направлены на развитие телепатии, ясновидения и другой сильной экстрасенсорики. Постепенно меняется человек,

по разным направлениям.