Текст книги "Талейран"

Автор книги: Сергей Нечаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

И многие другие в один голос отмечают негативную реакцию общественности на кровавую выходку Наполеона. Один лишь Жан Тюлар по одному ему ведомой причине написал, что «смерть герцога Энгиенского, что бы там ни утверждал Шатобриан, не произвела никакого впечатления на французское общество» [255]255
  234 Тюлар.Наполеон, или Миф о «спасителе». С. 142.


[Закрыть].

* * *

А теперь вернемся к роли Талейрана. Эмиль Людвиг считает, что он лишь «подлил масла в огонь» [256]256
  235 Людвиг.Наполеон. С. 187.


[Закрыть].

Шатобриан пишет, что Талейран «подвиг Наполеона на роковой арест» [257]257
  236 Шатобриан.Замогильные записки. С. 219.


[Закрыть]. Ю. В. Борисов уверен, что «причастность Талейрана к гибели молодого герцога бесспорна» [258]258
  237 Борисов.Шарль-Морис Талейран. С. 193–194.


[Закрыть].

Наполеон уже на острове Святой Елены говорил, что Талейран «был главным орудием, активной причиной смерти герцога Энгиенского» [259]259
  238 Там же. С. 194.


[Закрыть].

Он говорил, что Талейран «замыслил смерть (a machine la mort) этого принца» [260]260
  239 Bastide.Vie religieuse et politique de Talleyrand-Perigord. P. 249.


[Закрыть].

Что же касается самого Талейрана, то он впоследствии в своих «Мемуарах» уделил этому делу всего одну фразу: «Убийство герцога Энгиенского… не могло быть и никогда не было ни прощено, ни забыто» [261]261
  240 Талейран.Мемуары. С. 167–168.


[Закрыть].

И все. Впрочем, многие авторы приписывают Талейрану следующий афоризм, якобы сказанный по этому поводу: «Это хуже, чем преступление. Это ошибка». Но, к сожалению, сказал эти замечательные слова не Талейран, и даже не Жозеф Фуше, как тоже иногда утверждают, а юрист Антуан Буле де ля Мёрт, председатель комиссии, принимавшей участие в разработке знаменитого Гражданского кодекса Наполеона.

Расцвет Империи

Итак, убийство ни в чем не повинного герцога Энгиенского стало, пожалуй, самым черным пятном в биографии Наполеона. Но при этом оно сыграло и крайне важную роль, на которую очень рассчитывал Талейран: Наполеон, на которого он сделал ставку, открыл себе прямую дорогу к вожделенному трону. Как следствие, уже 16 мая 1804 года (25 флореаля XII года) он был провозглашен императором французов, а 2 декабря (11 фримера XIII года) торжественно коронован.

Казалось бы, какая связь? А все очень просто. Сразу же после этого Законодательный корпус и сенат «вдруг» заговорили о необходимости раз и навсегда покончить с таким положением, когда от жизни одного человека зависят спокойствие и благо всего народа, когда все враги Франции могут строить свои коварные планы на покушениях. Вывод был ясен: пожизненного консульства мало, его просто необходимо превратить в наследственную монархию. А это – как раз то, что было нужно Наполеону. Таким образом, Талейран все рассчитал верно. Да, смерть несчастного герцога Энгиенского была «хуже, чем преступлением». Но она вовсе не была ошибкой тех, кто всеми правдами и неправдами рвался к неограниченной власти.

27 июля 1804 года Талейран писал Наполеону:

Сир,

Ваше Величество позволило мне, в предыдущие годы и во время всех прочих наших расставаний, писать вам частным образом: и я прошу продолжения этой милости: я надеюсь на это, так как для меня это является удовольствием и чувственной потребностью.

С тех пор _укак я нахожусь здесь, мне совершенно ясно, что все хотят полного установления вашей империи: парижские крикуны не переходят границ. В городе минеральной воды, где можно встретить мнения из всех стран, можно наблюдать и за тем, что думают в радиусе двух сотен льё; и я вас уверяю, что все голоса вас благословляют и все взгляды направлены на вас.

Смею надеяться, что Ваше Величество с интересом узнает, что я уже вижу заметное улучшение, благодаря водам: думаю, что через пятнадцать дней лечение закончится и, если позволите, я закреплю его несколькими днями пребывания в Валансэ, откуда я приеду еще более готовым полностью отдаться службе Вашему Величеству [262]262
  241 Lettres de Talleyrand a Napoleon. 1800–1809 ( http://www. le-prince-de-talleyrand.fr/napo.html)


[Закрыть].

Когда режим Консульства во Франции сменился Империей, Талейран тут же получил титул Великого камергера (то есть ответственного за координацию деятельности императорского двора) и один из первых орденов Почетного легиона.

5 декабря 1805 года он написал императору из занятой французами Вены:

Сир,

Я получил письмо, которым Ваше Величество оказало мне честь на другой день после сражения [263]263
  Сражение при Аустерлице.


[Закрыть]. <…> Я надеюсь, что эта последняя победа Вашего Величества позволит обеспечить Европе отдых и гарантирует цивилизованный мир от нашествия варваров.

Ваше Величество может теперь разбить австрийскую монархию или восстановить ее. <…>Однако существование этой массы необходимо. Она нужна для будущей безопасности цивилизованных наций. <…>

Австрийская монархия по своей протяженности и численности подданных может считаться мощной монархией, но ее совсем не так нужно оценивать.

Только Франция является действительно сильной и мощной. Я не говорю о сверхъестественной силе, проистекающей из качеств ее владыки, которые ему, к несчастью, даны лишь на время, то есть до тех пор, пока она не начнет оплакивать величайшую из своих потерь. Но Франция и сама по себе обладает всеми элементами силы. <…> Франция – это не просто тридцать тысяч квадратных льё территории и тридцать миллионов жителей. Это тридцать тысяч квадратных льё с тридцатью миллионами людей храбрых, предприимчивых и богатых, имеющих общий язык, общие нравы, общие манеры и практически одну веру, управляемых одним законом и одним начальником; это создает целостную массу, подобного нему нет нигде во вселенной.

Австрийская монархия, напротив, состоит из большого числа разных стран, имеющих разные язык, нравы, религию и политический режим, у которых нет иных связей, кроме единого начальника. Такое государство слабо… Все, что я вижу, находясь в Австрии, все, что я слышу и что приходит ко мне со всех сторон, со всей очевидностью доказывает, что по всем этим пунктам австрийская монархия должна рассматриваться с точки зрения интересов Франции. <…>Сегодня, побитая и униженная, она нуждается в том, чтобы ее победитель протянул ей руку и, заключив с ней союз, оказал ей доверие.<…>

Осмеливаюсь сказать Вашему Величеству, что в этом заключается то, что ждут от политика предусмотрительного и великодушного все искренние друзья его славы.

Если австрийская монархия, слишком ослабленная на западе, не сможет больше удерживать под своим скипетром все свои государства, венгры… смогут создать независимое государство и отдаться русским, с которыми у них так много общего. Я имею информацию, что подобные проекты находят в Венгрии многочисленных сторонников. Но тогда русские, став хозяевами Венгрии, мощно встанут против всей Европы.

Умоляю Ваше Величество соизволить перечитать проект, который я имел честь направить вам из Страсбурга. Сегодня, более чем когда-либо, я считаю, что он самый лучший и самый благотворный. Победы Вашего Величества делают его теперь легкоосуществимым. Он может хорошо примирить нас с тем, что я отправлял Вашему Величеству ранее, но я хотел бы вести дела с кем-то другим, а не с господином Штадионом [264]264
  Йоганн-Филипп фон Штадион(1763–1824) – граф, австрийский государственный деятель и дипломат. В 1805 году сопровождал императора Александра I в его поездке в действующую армию. После заключения Пресбургского мира стал министром иностранных дел Австрии.


[Закрыть]. Нужен человек, который пользуется доверием императора Германии. Мне хотелось бы, чтобы это был граф Кобенцль [265]265
  Людвиг фон Кобенцль(1753–1809) – граф, австрийский дипломат и государственный деятель. С сентября 1800 года – министр иностранных дел и государственный вице-канцлер, фактически глава австрийской внешней политики с сентября 1801-го по декабрь 1805 года. Разгром союзных австрийских и русских войск под Аустерлицем послужил причиной ухода Кобениля в отставку.


[Закрыть], который, как мне известно, склонен к союзу с Францией.

Я много раз видел господина Гаугвица [266]266
  Христиан Август Гаугвиц(1752–1832) – граф, прусский государственный деятель. В 1805 году получил поручение передать Наполеону ультиматум, но, потеряв много времени и дав Наполеону выиграть Аустерлицкую битву, вынужден был заключить постыдный Шёнбруннский мир. Заключенный Гаугвицем в следующем году в Париже союзный договор с Францией окончательно изолировал Пруссию и подготовил ее разгром Наполеоном. В том же году Гаугвиц оставил службу.


[Закрыть]. Он получил известие о победе Вашего Величества с выражениями радости. Но он выдал мне секрет Берлинского двора, когда я объявил ему, что маршал Бернадотт должен был находиться на поле сражения. Корпус маршала Бернадотта их очень волновал. Они перевели в Силезию войска, которые до того стояли в Вестфалии. Я увидел по манере держать себя господина Гаугвица, что доминирующим чувством при их дворе является страх… Я буду счастлив, если Ваше Величество позволит мне договориться с этими людьми, я убежден, что это лучше любых других возможных гарантий обеспечит мир на континенте на века» [267]267
  242 Там же.


[Закрыть].

За свои заслуги 5 июня 1806 года Талейран был одарен Наполеоном титулом князя Беневентского.

Отметим, что Беневенто ( Benevento) – это итальянская провинция [268]268
  Новое владение Талейрана насчитывало примерно 40 тысяч жителей и стало приносить ему 40 тысяч франков годового дохода.


[Закрыть], долгое время принадлежавшая Ватикану, а в 1798 году завоеванная французами. Сначала она была уступлена Неаполю, затем Наполеон подарил ее Талейрану, получившему княжеский титул. Протесты папы при этом, естественно, в расчет приняты не были.

Одновременно с этим Талейран остался министром иностранных дел и одним из самых влиятельных людей в Европе. В самом деле, все, что происходило на внешнеполитической сцене, было отныне связано с именем Талейрана. Дело в том, что Наполеон вел бесконечные войны и они всегда завершались заключением соглашений, которые готовил и подписывал Талейран.

При этом, например, после блестящей победы под Аустерлицем именно Талейран, как следует из приведенного выше письма, настойчиво рекомендовал Наполеону примирение с Австрией. А потом он не одобрил жестокость условий заключенного 26 декабря 1805 года Пресбургского мира. Этот договор был ратифицирован 1 января 1806 года, и тогда он, с одной стороны, написал Наполеону:

Это день, когда французы, вернувшиеся к григорианскому календарю [269]269
  Республиканский (революционный) календарь был введен во Франции в октябре 1793 года и отменен Наполеоном 1 января 1806 года.
  На посту министра иностранных дел Шампаньи (1756–1834) пробудет до 16 апреля 1811 года.


[Закрыть], словно вошли в новую эру [270]270
  243 Orieux.Talleyrand ou Le sphinx incompris. P. 442.


[Закрыть].

С другой стороны, он в это же время полушутя-полусерьезно говорил: «Мне все время приходится вести переговоры не с Европой, а с Бонапартом!» [271]271
  244 Черняк.Вековые конфликты, ( http://istorya.ru)


[Закрыть]

* * *

Теперь попасть на прием к Талейрану было практически невозможно (так он был занят делами). Но и с Наполеоном его отношения начали меняться. В частности, он «начал делать Талейрану замечания, чего раньше никогда не случалось» [272]272
  245 Лодей.Талейран. Главный министр Наполеона. С. 250.


[Закрыть].

Император и в самом деле вздумал руководить всем, даже тем, в чем не особенно разбирался.

Талейрану он раздраженно говорил:

– Что-то я не пойму, как вы работаете. Вы хотите все делать по-своему.

Собственно, так оно и было. Талейран знал, что нужно делать, а император теперь вдруг начал подозревать его якобы в слишком тесных контактах с некоторыми послами. Но разве не в этом состояли прямые обязанности министра иностранных дел?

Талейран продолжал льстить императору, но и его отношение к нему постепенно менялось. После того как Наполеон в 1806 году разгромил Пруссию, его министр вдруг заявил:

– Штыками можно добиться всего, кроме одного: на них нельзя сидеть.

Не был согласен Талейран и с введением Континентальной блокады, которая, по его мнению, наносила Франции не меньший ущерб, чем Англии, против которой она задумывалась. Многие товары (чай, кофе, сахар и т. д.) в стране исчезли, и это было на руку исключительно спекулянтам.

После победоносного сражения при Фридлан-де, имевшего место 14 июня 1807 года (в седьмую годовщину блестящей победы при Маренго), Талейран написал императору:

Сир!

Я узнал, наконец, некоторые подробности битвы при Фридланде; и я теперь имею достаточно оснований для того, чтобы занести ее в число величайших победу которые навечно войдут в историю. Однако я не стал бы рассматривать ее только лишь с точки зрения славы, я бы хотел видеть в ней предвестницу, гарантию мира, дарующую отдохновение, которое Ваше Величество может дать народам ценой стольких усилий, лишений и опасностей. Я бы хотел считать эту победу последней из тех, что Ваше Величество вынудили одержать. Этим-то она так дорога мне; ибо как бы она ни была красива, я должен признать, что она потеряет в моих глазах больше, чем я бы мог сказать, если Ваше Величество пойдет по пути новых сражений и будет подвергать себя опасностям, неизбежность которых меня особенно тревожит ввиду полного пренебрежения ими со стороны Вашего Величества [273]273
  246 Lettres de Talleyrand a Napoleon. 1800–1809 ( http://www. le-prince-de-talleyrand.fr/napo.html)


[Закрыть].

Такой текст в подобных обстоятельствах выглядел явной дерзостью, несмотря на всю его вежливость и учтивость. Фактически, он означал одно: необходимо остановиться. И, естественно, он очень не понравился Наполеону, опьяненному очередной блистательной победой над противником.

Тйльзитский мир

Тем не менее практически всё, происходившее в мире в это время, было неразрывно связано с фигурой Талейрана. Многие события происходили по его воле или при непосредственном участии. Отдельной статьей проходили в деятельности министра русские дела, и, благодаря им, в июне 1807 года Талейран оказался в Тильзите, где Наполеон встретился с императором Александром для заключения мирного соглашения.

Оставаясь сторонником союза с Австрией, Талейран там честно выполнял поручения императора. В результате переговоры в Тильзите прошли успешно, и есть мнение, что «всю практическую работу с французской стороны вел Талейран» [274]274
  247 Кудрявцев.Государево око: тайная дипломатия и разведка на службе России. С. 548.


[Закрыть].

После этого Наполеон заявил, что между ним и Россией существует «прочная дружба» и что он имеет основания надеяться, что «союз будет постоянным» [275]275
  248 Борисов. Шарль-Морис Талейран. С. 221.


[Закрыть].

Подпись Талейрана стояла под двумя русско-французскими договорами: о мире и дружбе (с секретным разделом о присоединении России к Континентальной блокаде, направленной на изоляцию Англии) и о наступательно-оборонительном союзе. Оба они были помечены одной датой: 7 июля 1807 года.

Как известно, Талейран не только был сторонником союза с Австрией, но и серьезно опасался конфликтов с Англией. Тем не менее подписанные в Тильзите соглашения имели явную антианглийскую направленность. Как видим, уже в 1807 году «разрыв между убеждениями и действиями министра внешних сношений являлся несомненным» [276]276
  249 Там же. С. 228.


[Закрыть].

По идее, он должен был бы в знак протеста немедленно покинуть Тильзит, но он не хотел и не мог открыто ссориться с императором. Вернее, хотел, но пока не мог, ведь он был слишком умен и осторожен. И Талейран до последнего момента оставался в Тильзите, стараясь хоть как-то смягчить последствия заключенных с Россией соглашений. В частности, в Тильзите была значительно урезана территория разгромленной Пруссии, и Талейран вел переговоры с представителями прусского короля, для которого речь шла фактически о жизни и смерти его государства. Пруссия была представлена графом Августом Фридрихом Фердинандом фон Гольцем, посланником в Санкт-Петербурге, и генерал-фельдмаршалом Фридрихом фон Калькрейтом, стоявшим во главе прусских войск, оборонявших Данциг. Они не теряли надежды договориться с Талейраном. При этом Гольц писал в Вену:

Это единственный человек, который может быть нам полезен [277]277
  250 Там же.


[Закрыть].

Но он ошибался. В данном случае Наполеон поручил обсуждение вопроса о контрибуциях более надежному, чем Талейран, человеку – исполнительному и не задающему лишних вопросов маршалу Бертье.

В свою очередь, именно в Тильзите Талейран «стал впервые серьезно ставить перед собой один вопрос – чем все это кончится?» [278]278
  251 Тарле.Талейран. С. 80.


[Закрыть].

В том же Тильзите на встрече с российским императором Александром Талейран сказал ему:

– Государь, для чего вы сюда приехали? Вы должны спасать Европу, а вы в этом преуспеете, только если будете сопротивляться Наполеону.

Вроде бы переговоры успешно закончились, но Талейрану уже было ясно, что Наполеон в своих военных авантюрах «утратил представление о границах возможного» [279]279
  252 Там же. С. 81.


[Закрыть].

Император был ослеплен своими военными триумфами. К середине 1807 года все страны Европы, кроме отделенной морем Англии, оказались в той или иной форме под его властью. И он уже не мог объективно оценивать свое будущее и будущее Франции. В отличие от Талейрана. Как очень верно замечает Дэвид Лодей, «Талейран смотрел в завтрашний день, а Наполеон жил днем сегодняшним» [280]280
  253 Лодей.Талейран. Главный министр Наполеона. С. 236.


[Закрыть].

Глава седьмая
ПРОТИВ НАПОЛЕОНА

Сенсационная отставка Талейрана

А кончилось все тем, что 10 августа 1807 года Талейран был отправлен Наполеоном в отставку.

Его место министра иностранных дел император отдал Жану Батисту де Номперу де Шампаньи, выходцу из аристократического семейства с берегов Луары. Этот человек с августа 1804 года занимал пост министра внутренних дел, и Наполеон сам не раз говорил, что Шампаньи «так мало значит». По всей видимости, императору просто хотелось иметь на этом важном посту послушного сановника, а не личность, способную на самостоятельные мысли и действия. Новое назначение Шампаньи в очередной раз с очевидностью показало, что Наполеону был нужен простой исполнитель. А исполнителем Шампаньи был очень хорошим, о чем говорит хотя бы то, что довольный его работой Наполеон в 1808 году сделал его графом Империи, а в 1809 году – герцогом Кадорским*.

Итак, Империя Наполеона находилась в зените своей славы, а Талейран оказался в отставке. Как же это произошло?

Объяснения самого Наполеона по этому поводу весьма противоречивы. Вот, например, одно из них: «Я вынужден был отправить его в отставку, так как короли Баварии и Вюртемберга столько раз жаловались на него; невозможно было заключить ни договора, ни торговой конвенции без того, чтобы предварительно не заплатить ему. Он требовал огромные суммы, чтобы посодействовать заключению» [281]281
  254 Bastide.Vie religieuse et politique de Talleyrand-Perigord. P. 280.


[Закрыть].

Эти слова были сказаны Наполеоном уже в годы изгнания на острове Святой Елены. А вот что он писал самому Талейрану в августе 1810 года:

«Пока вы были во главе внешних сношений, я стремился закрывать глаза на многое» [282]282
  255 Борисов.Шарль-Морис Талейран. С. 229.


[Закрыть].

Удивительно, но, находясь у власти, Наполеон постоянно утверждал, что Талейран покинул свой пост по собственной инициативе. Чего стоит, например, такое его высказывание: «Талейран поступил безрассудно, покинув министерство, так как он продолжал бы вести дела до сих пор, а теперь его ничтожество убивает его. В глубине души он жалеет, что он больше не министр, и интригует, чтобы заработать деньги» [283]283
  256 Там же.


[Закрыть].

А еще Наполеон приписывал Талейрану манию величия. Чтобы сбить со своего слишком самостоятельного министра спесь, император, например, упрекал его за «недостатки» в работе. Как-то раз он раздраженно бросил:

– Вы не даете себе труда читать документы и взвешивать слова.

Это Талейран-то не взвешивал свои слова?..

Вся абсурдность данного заявления заключается в том, что именно Талейрану принадлежат следующие, ставшие афоризмами, фразы о том, что «хороший дипломат импровизирует в том, что следует сказать, и тщательно готовит то, о чем следует промолчать», а также о том, что «язык дан человеку для того, чтобы скрывать свои мысли».

Соответственно, «нетрудно представить себе негодование человека, которого все считали образцом дипломатической проницательности» [284]284
  257 Там же. С. 230.


[Закрыть].

Да, нрав Наполеона был крут, но не до такой же степени. Он словно и не видел своих расхождений с мудрым Талейраном в дипломатических концепциях, не замечал его доводов относительно оценки целей и методов французской внешней политики…

Послушаем же теперь объяснение самого Талейрана: «Все то время, что на меня было возложено руководство иностранными делами, я верно и ревностно служил Наполеону. В течение длительного периода он соглашался с теми взглядами, которые я считал свои долгом защищать перед ним. Они направлялись двумя соображениями: создание во Франции монархических учреждений, которые бы обеспечивали авторитет монарха, ставя ему надлежащие границы; осторожная политика в отношении Европы, которая заставила бы ее простить Франции ее счастье и славу. Нужно сказать, что к 1807 году Наполеон уже давно покинул тот путь, на котором я старался всеми силами удержать его» [285]285
  258 Талейран.Мемуары. С. 180.


[Закрыть].

К сожалению, все усилия Талейрана были напрасными, а честолюбие Наполеона, которое, как известно, всегда выступает плохим советчиком, не знало границ.

Скорее всего, наиболее близок к действительности историк Альбер Вандаль, который пишет о Талейране так: «Он начал отделять свою судьбу от судьбы Наполеона, который, по его мнению, слишком зарвался; он начал думать о том, чтобы избавиться от ответственности, чтобы позаботиться о своем будущем, и с этой целью прилагал все старания отделить свой политический путь от пути, по которому упорно, неистово и без удержу шел император. В присутствии лиц своего круга, при иностранных министрах он порицал начатые или подготавливаемые предприятия и выражался с сожалением и строго о необузданном честолюбце, стремившемся в пропасть. Как скрытно ни велась эта игра, она не ускользнула от Наполеона» [286]286
  259 Вандалъ.Наполеон и Александр I. С. 406–407.


[Закрыть].

* * *

В любом случае, отставка министра иностранных дел произвела эффект разорвавшейся бомбы. Многие даже подумали, что «император совершил ошибку» [287]287
  260 Bastide.Vie religieuse et politique de Talleyrand-Perigord. P. 278.


[Закрыть].

В самом деле, ведь до этого он во всех серьезных делах всегда прислушивался (или делал вид, что прислушивался) к советам Талейрана и оказывал ему столько доверия, что его все привыкли считать неотделимым от успехов Наполеона.

Несмотря ни на что, расставание Наполеона с Талейраном произошло в самой достойной форме. В частности, 17 августа 1807 года император в своем послании сенату объявил о назначении князя Беневентского Великим вице-электором Империи ( vice– grand-electeur de I’Empire).

Это был третий по важности пост в сановной французской иерархии – после Архиканцлера (руководителя правовых учреждений и администрации) и Архиказначея. В свое время пост Великого электора был создан специально для Жозефа Бонапарта, но он стал вакантным после получения тем Неаполитанской короны. Для Талейрана крайне важно было то, что этот пост «давал ему возможность присутствовать на всех советах и позволял продолжать быть информированным по поводу всех планов правительства» [288]288
  261 Там же. P. 279.


[Закрыть].

Новое назначение Талейрана вызвало немало толков. Жозефу Фуше, например, приписывали следующую ироническую реплику: «В общем количестве и не будет заметно; просто еще одним пороком больше» [289]289
  «Dans le nombre, cela ne paraitra pas; c’est un vice de plus». Здесь имеет место игра слов: «vice» во французском языке означает и «вице», и «порок».


[Закрыть] [290]290
  262 Pichot.Souvenirs intimes sur Napoleon. P. 136.


[Закрыть].

К злобе и зависти окружающих Талейран привык давно. Это его мало беспокоило. Зато еще один важный момент заключался в том, что новое назначение принесло немалый доход: 330 тысяч франков в год.

Кроме того, должность Великого камергера приносила ему 40 тысяч франков. От своих совокупных земельных владений бывший епископ Отенский получал 120 тысяч франков. Орден Почетного легиона давал ему еще пять тысяч франков. Итого: почти полмиллиона франков ежегодно, и для их получения практически ничего не надо было делать.

* * *

Однако же как бы все ни выглядело хорошо внешне, Талейран попал в немилость, и важной причиной этого было то, что в его доктрине «союз с Австрией занимал ведущее место» [291]291
  263 Лодей.Талейран. Главный министр Наполеона. С. 264.


[Закрыть].

Наполеон же тогда был сторонником русско-французского союза. А вот сам Талейран утверждал потом, что оказался в опале из-за своей позиции по поводу нового брака Наполеона.

Новый брак Наполеона

Как известно, Наполеон решил развестись со своей любимой Жозефиной, так как та была неспособна родить императору наследника.

Чуть забегая вперед скажем, что развод был оформлен 15 декабря 1809 года. После этого Наполеон удалил свою первую супругу в Мальмезон, в специально подаренный ей загородный дворец. Завершив эту «операцию», он тут же занялся непосредственным выбором женщины, которая должна была уберечь Францию от возможной реставрации Бурбонов путем производства на свет прямого наследника императорского престола.

Когда 29 января 1810 года было собрано специальное совещание высших сановников империи по этому вопросу, многие, в том числе архиканцлер Камбасерес и министр полиции Фуше, выступили за союз с Россией, но Талейран предпочитал австрийский брак. Первые высказались за великую княжну Анну Павловну, сестру императора Александра I, Талейран же – за Марию Луизу Австрийскую. И для него это был не случайный выбор: «…породнение с Габсбургами полностью укладывалось в его схему построения всеобщего мира, в основе которого лежала дружба между Францией и Австрией» [292]292
  264 Там же. С. 318.


[Закрыть].

Других вариантов, по сути, и не было. На свете, кроме Франции, тогда было лишь три великих державы: Англия, Россия и Австрия. Но с Англией постоянно шла война не на жизнь, а на смерть. Оставались только Россия и Австрия. Россия, бесспорно, была сильнее Австрии, в очередной раз разбитой Наполеоном в 1809 году. Но в России слишком долго тянули с ответом. По официальной версии, Анна Павловна была еще слишком молода, ей было всего шестнадцать. Конечно же это была лишь отговорка, и конечно же Талейран понимал: «…царь Александр ни за какие коврижки не отдаст свою малолетнюю сестру за французского злого гения» [293]293
  265 Там же.


[Закрыть].

В России ненависть к Наполеону росла с каждым годом, по мере того как усиливались строгости невыгодной для страны Континентальной блокады. Как бы то ни было, в Санкт-Петербурге попросили отсрочить решение вопроса о браке Анны Павловны с Наполеоном, и последний, сильно раздраженный медлительностью русского двора, дал понять, что окончательно склоняется в пользу «австрийского варианта».

Относительно поведения Наполеона в тот момент историк Десмонд Сьюард пишет: «Наполеон был ослеплен своей наивной верой, что подобный альянс, которому Господь пошлет сына и наследника, наконец-то даст ему пропуск в крошечный заколдованный круг монархов “старого режима” и что великие сеньоры дореволюционной Франции примут его как законного правителя. Он был далеко неискренен, заявляя с напускной прямотой: “В конце концов, я женюсь на утробе”. Он убедил себя, что Австрия теперь заинтересована в сохранении его режима, что бы ни случилось, а Россия, возможно, присоединится к альянсу трех императоров. Этот выдающийся политический реалист позволил, чтобы его здравые суждения затмило, грубо говоря, примитивное продвижение по иерархической лестнице» [294]294
  266 Сьюард.Семья Наполеона. С. 212.


[Закрыть].

А вот сам Талейран в «Мемуарах» утверждает, что это именно он «смог привести отличные доводы в пользу того, что австрийский союз для Франции предпочтительнее» [295]295
  267 Талейран.Мемуары. С. 221.


[Закрыть].

В любом случае, князю фон Меттерниху, тогдашнему австрийскому послу в Париже, был передан запрос: согласен ли австрийский император отдать Наполеону в жены свою дочь Марию Луизу? Из Вены тут же ответили, что Австрия на это согласна.

И, надо сказать, новость эта поразила австрийцев.

В книге «Женщины вокруг Наполеона» Гертруды Кирхейзен по этому поводу читаем: «Если бы земля потряслась в самых своих основах, это поразило бы их меньше. Никто не хотел верить в немыслимое, в чудовищное. Сочетать браком дочь императора с заклятым врагом, с авантюристом! Даже та, которая была центром этих слухов, Мария Луиза, была далека от мысли считать их серьезными и основательными. Она – и вдруг станет женой Бонапарта, корсиканца, антихриста, пугала ее детства? И ей придется провести всю жизнь рядом с человеком, который причинил столько горя и страдания ее дорогому отцу, ее милой стране. <…> Подобный союз никогда и ни за что не мог состояться. Одно упоминание имени Наполеона повергало Марию Луизу в дрожь» [296]296
  268 Кирхейзен.Женщины вокруг Наполеона. С. 210–211.


[Закрыть].

Но тогда, в начале 1810 года, это уже ничего не могло изменить. Мария Луиза была хорошей дочерью, она любила своего отца больше всего на свете, и его воля была для нее священна.

Говоря о ней, Гертруда Кирхейзен отмечает: «Это была для нее воля отца и одновременно воля императора. Она никогда не посмела бы оказать ему серьезного сопротивления, хотя, конечно, в первый момент перспектива стать женой ненавистного человека привела ее в ужас. С нее было достаточно, что ее отец желает этого брака, и все другие интересы должны были отступить на задний план. Поэтому на вопрос императора Франца она ответила, что покорится, если он считает, что обязан принести своей политике подобную неслыханную жертву» [297]297
  269 Там же. С. 212.


[Закрыть].

Она так и заявила князю фон Меттерниху:

– Скажите моему отцу, что там, где речь идет о благе страны, решение принадлежит только ему. Попросите его, чтобы он выполнял свои обязанности главы государства и не заботился о том, чтобы согласовать их с моими личными интересами.

* * *

А тем временем события разворачивались с калейдоскопической быстротой. 7 февраля 1810 года Наполеон сообщил Александру I о том, что идея о «русском» браке им окончательно отброшена, и тут же был подготовлен «австрийский» брачный договор. Над текстом много не работали: взяли из архива и просто переписали брачный договор, составленный при женитьбе предшественника Наполеона на французском престоле, короля Людовика XVI, на другой австрийской эрцгерцогине, Марии Антуанетте, которая приходилась тетушкой нынешней невесте Наполеона. Этот брачный договор был отправлен на ратификацию австрийскому императору. Франц быстро его ратифицировал, и сообщение об этом пришло в Париж 21 февраля.

Одновременно с этим Наполеон послал Марии Луизе письмо:

Блестящие качества, что отличают вас от всех остальных, исполнили нас желанием служить вам и почитать вас, и мы> соответственно, обратились к вашему отцу-императору, умоляя его вверить нам счастье вашего императорского высочества [298]298
  270 Нечаев.Наполеон и его женщины. С. 256.


[Закрыть].

Письмо заканчивалось так:

Мы уповаем на Господа, что да всегда хранит он вас, моя кузина, под своей благостной и заслуженной вами опекой [299]299
  271 Там же. С. 257.


[Закрыть].

А в конце стояла подпись: Ваш добрый кузен Наполеон.

22 февраля маршал Бертье, начальник Генерального штаба Наполеона, выехал в Вену с весьма прелюбопытной миссией: изображать жениха, то есть самого императора французов, во время торжественного обряда бракосочетания, который должен был произойти в Вене.

Как видим, «добрый кузен Наполеон» счел излишним самому обеспокоиться личной поездкой в Вену хотя бы для такого исключительного случая, как собственная свадьба. Но с этим в Вене примирились, а что еще оставалось делать…

Маршал Бертье прибыл в столицу Австрии в начале марта 1810 года и официально попросил руки Марии Луизы от имени Наполеона.

Помимо Бертье, в Вену приехал генерал Лористон с письмом Наполеона к Марии Луизе, в котором было сказано:

Можем ли мы льстить себя надеждой, что вы решитесь на этот союз не только из чувства долга и дочерней покорности? Если вы, ваше императорское высочество, имеете к нам лишь малейшую искру склонности, то мы будем старательно лелеять это чувство и поставим себе высшей задачей быть вам всегда и во всем приятным, для того, чтобы однажды иметь счастье заслужить всю вашу любовь. Это составляет наше единственное стремление, и мы просим ваше императорское высочество быть к нам благосклонной [300]300
  272 Там же.


[Закрыть].

На официальный запрос Бертье император Франц ответил, что согласен отдать свою дочь Наполеону. Мария Луиза тоже выразила свое согласие, и 11 марта в Вене, в присутствии всей австрийской императорской фамилии, всего двора, всего дипломатического корпуса, сановников и генералитета была проведена брачная церемония.

На следующий день Бертье отправился во Францию, а через 24 часа вслед за ним выехала из Вены и будущая императрица Мария Луиза.

Надо сказать, что до этого она никогда не видела Наполеона. Сказать, что она волновалась – это ничего не сказать. Девушка была в панике. При этом при проезде через вассальные страны (например через Баварию) ей всюду давали почувствовать, что она – супруга истинного повелителя Европы.

* * *

Считается, что брак Наполеона и Марии Луизы был первым большим успехом тайной политики князя Клемента фон Меттерниха. К тому времени он уже стал министром иностранных дел, и именно он настоятельно советовал императору Францу пожертвовать дочерью, чтобы обеспечить Австрии мирную передышку, «дающую возможность заново набраться сил».

Американский историк Энно Эдвард Крейе по этому поводу пишет: «Для Меттерниха выгоды от такого брака были столь очевидны, что он, несомненно, сделал все возможное для его осуществления. То, что Бонапарт вначале уже сделал выбор в пользу Анны Павловны, заставило Меттерниха действовать решительно: он должен был воспрепятствовать сделке. <…> Точно так же, как страна приносит свою свободу в жертву внешней политике, кайзер должен был пожертвовать своей дочерью. С помощью жены, графини Элеоноры, которая во время войны оставалась в Париже, Меттерних развернул кампанию закулисных интриг и обычных дипломатических переговоров, которые, в конце концов, увенчались успехом. Когда 7 февраля 1810 года Наполеон объявил свой выбор в пользу Марии Луизы, преемник Меттерниха в Париже князь Шварценберг поспешил оформить соглашение об этом, не ожидая согласия Франца. Дело было слишком важным, чтобы позволить отцу невесты помешать ему. И, для того чтобы убедиться в его благополучном завершении, Меттерних сам сопровождал княгиню в Париж на встречу с супругом.