Текст книги "Лейтенант милиции Вязов. Книга 1"
Автор книги: Сергей Волгин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)
Сергей Волгин
Лейтенант милиции Вязов. Книга первая
Глава 1
Лейтенант Вязов оторвался от пухлой папки и подавил зевок, сжав челюсти. На смуглом чернобровом лице его лежали следы усталости: щеки побледнели, в уголках губ прорезались тонкие морщинки. По привычке он пятерней причесал густые волосы, откинулся на спинку стула и только лишь прикрыл глаза, как зазвонил телефон.
Лейтенант взял трубку.
– Сейчас, – отрывисто сказал он кому-то, схватил трубку другого телефона и быстро набрал номер. – Товарищ майор? Вы не отдыхаете? Докладывает лейтенант Вязов: на улице Зеленая – убийство. Сообщил участковый Трусов. Я спешу туда. Дежурный? Почему-то не отвечает.
Несколько секунд он молча слушал то, что ему говорили с другого конца провода, потом рывком бросил трубку на телефон и встал.
Хотя звезды высыпали густо, ночь была темной. Улица Зеленая освещалась плохо, сквозь густые деревья кое-где скупо пробивался свет фонарей.
Автомашину «Победа» Вязов увидел метров за пятьдесят. Около нее стоял участковый Трусов и какая-то женщина, в которой, приблизясь, Вязов разглядел дряхлую старуху. Участковый, явно испуганный, доложил, что задержал единственную свидетельницу, видевшую, как убегали преступники. Вязов глянул мельком на лежавшего у передней дверцы машины убитого человека и попросил старуху рассказать, что она видела.
– Иду я от дочки, – охотно принялась рассказывать старуха, – смотрю – машина стоит, а от нее два человека за угол шмыгнули. Подошла ближе, глянула – сердце у меня так и захолодало.
– Как выглядели эти два человека, вы не приметили? – спросил Вязов.
– Я, милый, плохо вижу, не приметила. Ах, какое горе случилось-то…
– Где вы живете, бабушка?
– Да тут вот, номер пятнадцатый.
Старуха ничего путного рассказать не могла, и Вязов начал осмотр машины. Все дверки ее оказались раскрытыми, но нигде не видно было ни одной царапины. Наполовину вывалившись из машины на мостовую, лежал второй убитый человек, как видно пассажир. Стараясь его не потревожить, Вязов залез в машину, нажал ногой на стартер. Мотор не заводился. Лейтенант вылез, открыл капот и стал ощупывать провода, освещая их карманным фонариком. В это время приехал на мотоцикле начальник отделения майор Копы-тов. Несмотря на свои сорок с лишним лет и тяжелый вес, майор ловко соскочил с седла. Вязов подошел к нему и доложил:
– Товарищ майор, предварительный осмотр показал, что убийство произведено с целью ограбления. Преступники спугнуты шедшей по улице старушкой, они не могли завести машину, потому что сгорел конденсатор.
– Быстро вы сделали вывод, – сердито сказал майор и добавил, обращаясь к участковому, не скрывая ехидства:– А вы?..
– Я шел по улице, товарищ майор, вижу – стоит машина, а рядом женщина, – начал рассказывать участковый. – Подошел, а женщина, то есть старушка, – фамилия ее Звонарева, – говорит: «Вот сейчас двое убежали. Ловите их, ловите!» Я побежал, но никого не нашел. Потом позвонил дежурному. Он не отвечал. Тогда позвонил лейтенанту. Вот и все.
– Не нашел… – ворчливо сказал майор и нагнулся над шофером. – А где эта Звонарева?
– Вон она сидит на крыльце.
Подошла машина, из нее сначала вылез сухопарый высокий мужчина, а за ним полная женщина в звании капитана милиции. Мужчина весело поздоровался с майором.
– Доброе утро, Терентий Федорович!
– Брось шутить, Петр Сергеевич, не время, да и не прокурорское это дело. Здравствуй! сказал Копы-тов, подавая руку.
– Все такой же сердитый? А я думал, ты изменился в честь праздника. – Но тотчас же прокурор переменил тон, сказал серьезно:– Не хмурься. Займемся делом.
Женщина молча поздоровалась со всеми за руку и пошла к машине.
Участковый Трусов-это был еще совсем молодой человек – стоял в сторонке, не зная, что ему делать, и с любопытством и робостью наблюдал за остальными. Вскоре подъехала еще одна машина, затем появился человек с собакой. Тут же суетился фотограф, яркие вспышки магния освещали его узкое худощавое лицо с маленькими черными усиками.
Начальник отделения и прокурор долго беседовали со старухой, но она ничего не могла прибавить к тому, что уже рассказала.
– Я поеду, Петр Сергеевич, узнаю, чья машина, – сказал майор. – Вязов, поехали!
Квартала два ехали молча. Мотоцикл дробно стучал на пустынных улицах, луч света, вздрагивая, вонзался в темноту, расплывался на асфальте, как серебристая вода.
– Головоломки не избежать… – проговорил майор. Лейтенант не отозвался, сидел в коляске нахохлившись.
Подъехали к двухэтажному зданию городской автоинспекции. Майор спрыгнул с мотоцикла и почти бегом стал подниматься на второй этаж. Лейтенант спешил за ним, удивляясь проворству своего начальника. Дежурный по инспекции, краснощекий лейтенант, выслушал майора почтительно и полез в картотеку-большой шкаф с многочисленными ящиками.
Машина принадлежит частному лицу, – сказал он через несколько минут, – председателю винодельческой артели Саркисову. Шофер работает у него по договору. – Дежурный назвал адреса того и другого и закрыл шкаф.
Спасибо, – поблагодарил майор. – Запомните, Вязов.
И опять ехали по пустынным улицам. Город майор знал прекрасно. Поперечный переулок, о котором Вязов даже не слышал, начальник нашел без труда.
– Попробуем застать дома хозяина машины, – сказал майор.
– Надо бы еще кого-нибудь с собой взять, – отозвался Вязов.
– Справимся.
У больших деревянных ворот, освещенных электрической лампочкой, стояли двое мужчин и три женщины. Судя по оживленной жестикуляции, все о чем-то взволнованно и громко разговаривали.
Майор, не слезая с седла, спросил:
– Здесь живет Саркисов?
– Да, я Саркисов, – ответил мужчина в белой украинской рубахе и каламянковых брюках.
– Прошу вас на минутку, – пригласил майор, слез с мотоцикла и отошел с хозяином дома в сторонку. – Где ваша машина? – спросил он.
– Что-нибудь случилось? – заволновался Саркисов, дрожащей рукой вынул из кармана платок и вытер лицо. Майор ждал. Саркисов, не получив ответа, начал рассказывать скороговоркой:– Родственник должен приехать ко мне, брат моей жены. Я шофера послал за ним на вокзал. До сих пор его нет, и все мы волнуемся… У меня гости… Не случилось ли какое несчастье? – повторил он свой вопрос.
Майор скупо сказал:
– Да, с вашим шофером случилось несчастье. Вам придется поехать с нами. Прошу предупредить гостей.
– Хорошо, хорошо, – быстро согласился Саркисов и направился к воротам. Тотчас же он вернулся, все еще держа в руке носовой платок. Майор предложил ему сесть в коляску.
Осмотрев труп пассажира, Саркисов не признал в нем своего родственника, побледнел еще больше и сокрушенно развел руками.
– Не знаю, что и думать.
– Ладно, – мягко сказал майор и приказал лейтенанту:– Немедленно отправляйтесь домой к шоферу. Если будет возможно, привезите жену.
Шофер Чуриков имел собственный дом на окраине города, на тихой улице, заросшей травой и деревьями. Мостовую на ней настелить еще не успели, но дорога была гладкая, накатанная. С улицы дом казался небольшим, всего в два окна; крепкий кирпичный забор прерывался массивными воротами, над ними склонилось старое ореховое дерево. Когда Вязов и пожилой младший лейтенант маленького роста – участковый этого района – подошли к воротам, во дворе залаяла хриплым басом собака. Узнав своего участкового, хозяйка провела посетителей в тесную кухоньку, не проявив никакого беспокойства. При свете Вязов разглядел ее: это была молодая светлобровая женщина со спокойным взглядом голубых глаз, с пухлыми губами, маленьким вздернутым носиком и, должно быть со сна, несколько медлительная. Она села и положила на стол полные смуглые руки с растрескавшимися от домашней работы пальцами.
– Ваш муж дома? – спросил Вязов.
– Его нет. У хозяина, – коротко ответила женщина и посмотрела на участкового.
– Он не собирался заехать к кому-либо из знакомых?
В глазах женщины мелькнула тревога, пальцы ее вздрогнули, но она быстро взяла себя в руки и ответила так же немногословно:
– Нет, не собирался.
– Может быть, вы запамятовали? Вспомните, пожалуйста, для нас это очень важно. – Вязов старался говорить спокойно и даже равнодушно, но хозяйка уже почувствовала неладное, и глаза ее потемнели.
– А что случилось?
– В какое время он уехал из дома? – не отвечая на ее вопрос, продолжал Вязов, думая о том, как бы помягче передать ей тяжелое известие.
– В семь часов, – ответила хозяйка, убрала руки со стола и теперь сердито переводила взгляд с участкового на лейтенанта.
– И когда он собирался вернуться?
– Сказал – запоздает. Пока гостей не развезет…
– С собой он ничего не брал?
– Нет.
– Денег у него было много?
– Тридцать рублей.
– Выпивши он не был?
– Нет.
Вязов задавал вопросы быстро, а она так же быстро отвечала. Участковый посматривал на них с таким видом, словно боялся, что между ними вот-вот вспыхнет ссора.
– Скажите, на этих днях ваш муж ни с кем не ругался, никто ему не угрожал? – опять спросил Вязов.
– Не ругался. Да что вы меня мучаете, что случилось?! – вдруг закричала хозяйка и резко встала. Вязов тоже поднялся.
– С вашим мужем произошло несчастье.
– Авария?! – вскрикнула женщина.
– Нет, нападение…
– Ох! – Хозяйка снова опустилась на стул и обеими руками ухватилась за край стола. Лицо ее побледнело, углы губ опустились, глаза застыли, как слюдяные.
Наступило молчание. Женщина смотрела куда-то перед собой, будто пыталась что-то вспомнить. Вязов и участковый стояли рядом, не зная что делать.
– У вас есть дети? – спросил Вязов только для того, чтобы вывести ее из оцепенения.
– Да, – прошептала она одними губами.
– Я заеду за вами рано утром.
Хозяйка молчала.
Глава 2
Первомайская демонстрация подходила к концу. На улицах города было тесно: группы горожан, физкультурники со знаменами, пионеры с транспарантами на плечах – все веселые, возбужденные, возвращались с Красной площади. На улицах царствовал тот беспорядок, который всегда бывает после шумного веселья большого количества людей. По тротуарам бегали малыши с красными, зелеными и синими шарами, возле лотков с мороженым теснились женщины с детьми. На асфальте белели, как неожиданно выпавший снег, конфетные обертки.
Город был залит янтарными лучами солнца; в прозрачное небо уплывали пущенные детишками шары; густая зелень деревьев запятнала тенями тротуары. Всюду звенели песни: из репродукторов, из открытых окон, издалека доносились звуки марша запоздавшего духового оркестра.
Участковый Петр Трусов шагал по тенистой улице, пытался хмурить белесые брови, строго поглядывая на подвыпивших мужчин. Хорошо отутюженный белый китель сидел на нем ладно, и Трусов шел чеканным шагом, как ходят военные, будто беспокойная ночь не оставила в нем усталости. Озабоченность не вязалась с его нежным румяным лицом, ласковыми синими глазами. Люди не замечали его озабоченности, они не знали, что Петр Трусов только несколько дней назад стал участковым и что на его именно участке произошло несчастье.
На тротуаре стояло несколько лотков с конфетами, бутербродами и папиросами, продавцы в белых халатах с улыбкой смотрели на человека в парусиновой фуражке, который, прислонясь спиной к тополю, медленно пел: «Калинка, калинка, калинка моя, в саду ягода малинка моя…» Трусов глянул в сторону поющего, но ничего не сказал и прошел мимо. Он думал о том, что в такой веселый праздник на каждом углу граждан подстерегают соблазны: бутылки с красивыми этикетками и бочки с пенистым пивом; а есть горячие головы, широкие натуры, которые не признают нормы и, наклюкавшись предостаточно, начинают выкомаривать, шуметь, портят настроение окружающим. Дойдя до угла, Трусов услышал крики, доносившиеся из пивной, расположенной в ближнем переулке, и заспешил туда. Еще издали он увидел группу молодых людей и побежал не особенно быстро, чтобы не уронить своего достоинства в глазах прохожих. Но драчуны оказались не из храбрых. Завидев участкового, они вмиг разбежались, на месте остался лишь один паренек лет шестнадцати в синей косоворотке, парусиновых брюках, рыжий, с нахальным лицом. Трусов подошел к нему.
– Вы почему нарушаете спокойствие?
– А тебе какое дело? – с усмешкой спросил паренек, лихо засовывая руки в карманы. – Никто не нарушает.
Незнакомых людей надо называть на вы, молодой человек, – наставительно проговорил Трусов.
Подумаешь! – опять усмехнулся паренек. – Учитель. Какое у тебя образование?
– Пойдем со мной, – сердито пригласил Трусов. – Разберемся, какое у кого образование.
– Пойдем! – согласился паренек беспечно.
Шли они молча. Участковый озабоченно смотрел перед собой, а паренек весело здоровался со знакомыми, и никто, должно быть, не думал, что участковый ведет его в отделение; скорее можно было предположить, что это встретились хорошие друзья.
Дежурный по отделению старший лейтенант Поклонов сидел за столом и писал, простуженно покашливая, облизывая бледные в трещинах губы. Он не взглянул на вошедших, только сдвинул брови и сильнее стал нажимать на перо.
– Товарищ старший лейтенант, в пивной была драка, – доложил Трусов, прикладывая руку к козырьку. – Я привел одного участника.
Из окна на стол падали солнечные лучи, и мраморный письменный прибор светился золотыми искорками. Пальцы дежурного, покрытые длинными волосами, шевелились, как гусеницы. Поклонов написал: «поэтому прошу выдать мне единовременное пособие»-и поднял голову.
– О, Виктор Терентьевич! С праздничком! – воскликнул Поклонов и протянул через стол руку.
Паренек ехидно взглянул на участкового и поздоровался с дежурным:
– Здравствуйте, Филипп Степанович!
– Садись, дорогой, садись. Рассказывай, как празднуешь. Здоров ли? Как идет учеба? Или в праздник об учебе не говорят? Много ли выпил вчера? – расспрашивал Поклонов, проявляя такую радость, будто он встретил родного брата после долгой разлуки.
– Я привел его… – осмелился было продолжить доклад Трусов, но Поклонов строго перебил его:
– Товарищ Трусов, знаете ли, кого вы привели?. Сына Терентия Федоровича!
Трусов покраснел и неловко опустил руку: откуда же он мог знать, что этот нахальный мальчишка – сын Терентия Федоровича, начальника отделения? Молодой участковый представил себе, как его вызовет майор Копытов и станет расспрашивать о сыне. Надо же было ему притащить в участок этого паренька!
С первых же дней работы преподнести такую не-приятность начальнику – серьезное переживание для молодого человека. А Петр Трусов к тому же обладал характером мягким, легко смущался, краснел, и непредвиденные обстоятельства, которые, как известно, случаются в жизни часто, ввергали его в полное замешательство. Надо было уйти от дежурного, но он так растерялся, что и не знал уже, как покинуть эту душную комнату.
А старший лейтенант и сын начальника отделения продолжали весело переговариваться, не обращая внимания на участкового. Они сидели рядом и рассуждали о шелковых летних костюмах, о коньяках и винах различных марок.
Надо было положить конец этому глупому положению, и Трусов повернулся, чтобы выйти из кабинета, но дверь отворилась, и вошел лейтенант Вязов. Вот кому Петр завидовал! Вязов ходил по отделению, как по своему дому, шутил с сотрудниками, вышучивал их за нечищенные пуговицы, скосившиеся каблуки. Женщины, работающие в паспортном столе, называла его Мишей. Стройный, кудрявый, несмотря на двадцать семь лет холостой, он не одну девушку заставлял вздыхать по себе, а сам, кажется, никем не увлекался. Вязова все хвалили, им были довольны и майор Копытов, и заместитель по политической части капитан Стоичев.
– Кого я вижу?! – удивился Вязов, остановившись у двери и оглядывая присутствующих. – Витя Копытов осчастливил нас своим появлением, да еще в праздник! Привет, привет! – И лейтенант протянул обе руки.
– Здравствуйте, Михаил Анисимович! – поднимаясь не особенно поспешно, сказал Виктор.
– Какими путями тебя занесло сюда? Или потребовалось пожаловаться на строптивых девушек?
– Я не сам пришел, меня вон привел рьяный товарищ, – показал глазами на участкового Виктор.
– О! Труднейшее положение! Стыд и срам! – Вязов хитро взглянул на Трусова, уже догадываясь о том, как встретил участкового старший лейтенант Поклонов. II непонятно было, к кому относились эти слова – к сыну начальника, участковому или дежурному. – Бывают в жизни шутки, говорил один мой дружок. Веселая жизнь, одним словом! – продолжал лейтенант, пожимая руку молодого Копытова. – Не так ли, товарищ старшин лейтенант Поклонов?
– Тебя что-то не поймешь, – сердито буркнул Поклонов.
– Мы друг друга давно не понимаем, как девушка п молодой человек, до смерти влюбленные, но не смеющие признаться в своих страстных чувствах. Но настанет время – поверьте, друзья, – влюбленные выскажутся, выложат накипевшие в груди чувства и в их маленьком мире настанут спокойствие и благоденствие. Нет ничего застойного на нашей грешной земле, все течет, все движется.
– Ну, пошел теперь… – ворчливо прервал его старший лейтенант.
– Пошел, пошел, товарищ Поклонов. Идемте, старина! – Вязов, усмехаясь, взял под руку Трусова и повел его к двери. – Нас ждут на улице пьянчужки и драчуны, ждут не дождутся великих избавителей от их недуга, а мы здесь упражняемся в красноречии…
Они прошли по коридору и остановились на террасе, выходившей в небольшой двор. Вязов вдруг посерьезнел. Расспросил участкового о происшествии и, поглядывая на дверь дежурного, сказал:
– Для привода материала не совсем достаточно, но вы поступили правильно. Порядок на участке надо наводить. Скажите, товарищ Трусов, если бы вы там, на месте происшествия, узнали, что этот юноша – сын нашего начальника, вы привели бы его в отделение? – Вязов прищурился, словно хотел получше рассмотреть участкового.
Трусов опустил голову и покраснел.
– Право, не знаю, – ответил он тихо. – Для меня это так неожиданно… Ведь я новый работник. – Он поднял голову и улыбнулся. – Но я бы, пожалуй, все-таки привел.
– Вот это мне нравится. – Вязов тоже улыбнулся.-
Законы для всех одинаковы, и для работников милиции те же законы.
– А дежурный… – Трусов не договорил и вопросительно посмотрел на лейтенанта.
Вязов помрачнел.
– Я знаю. Мне о нем не надо рассказывать. Но майор человек неплохой. Так что вы не расстраивайтесь. Кстати, вон пришел капитан, надо ему обо всем доложить.
Заместитель по политической части капитан Стоичев слушал лейтенанта не прерывая. Он держал во рту папиросу и сидел за столом чуть сгорбившись. Изредка Стоичев взглядывал на участкового, и в его серых глазах мелькало любопытство.
– Передайте дежурному, чтобы он прислал ко мне Виктора, – сказал капитан-, когда Вязов умолк.
Вязов вышел в коридор, услышал плач у двери дежурного и пошел туда. К нему бросилась молодая женщина, одетая в простенькое серое платье и белые босоножки. Из-под соломенной шляпки у нее выбивались светлые волосы, лицо было в слезах.
– Помогите, пожалуйста, помогите!.. – еле выговорила она, вытирая платком слезы.
– Что случилось, гражданка? – спросил Вязов.
– Девочка моя… дочка пропала…
– Пройдите к дежурному.
– Он сказал, что занят… – Женщина закрыла лицо руками.
– Пойдемте со мной, – сказал Вязов и открыл дверь в кабинет дежурного.
Поклонов кричал кому-то в трубку: «Да вези ты его в отрезвитель! Не хочет? А ты его под мышки возьми и вежливо на машину». – Положив трубку, Поклонов взглянул на женщину.
– В детской комнате три девочки. Какая ваша? – обратился он к посетительнице.
Обрадованная мать стала описывать девочку: косички, ленточки, платьице голубое. Поклонов потянулся р кой к другому телефону, снял трубку и лениво начал передавать эти признаки в детскую комнату, потом сказал «Наверное, она». Но в эту минуту в дверь влетела пожилая женщина с усиками, в белой шляпе с цветами, в вы шитой красными розами кофте и басом закричала:
– Чем занимается милиция? В такой праздник на улице сумочки из рук тащат. Безобразие!
За ней вошел старшина, остановился позади, послушал и подмигнул Вязову. Когда женщина вдосталь накричалась, старшина нарочито громко спросил:
– Ваша фамилия, гражданка?
Женщина круто повернулась, смерила старшину уничтожающим взглядом, поправила шляпку и назвала фамилию.
– Возьмите вашу сумку и не оставляйте ее больше в пивных, – строго сказал старшина и передал гражданке маленькую, обшитую бисером сумочку.
– Ах, боже мой! – вскрикнула женщина, прижала сумку к груди и бросилась к двери.
За ней вышла и женщина, искавшая свою дочурку, радостно приговаривая: «Спасибо вам, нашлась моя Лялечка, спасибо…»
Когда женщины вышли, Виктор встал и коротко сказал:
– До свиданья.
– До свиданья, Виктор Терентьевич, – попрощался Поклонов, но Вязов предупредил дежурного:
– Капитан приказал привести к нему Виктора.
Поклонов вскочил, хмуро посмотрел на лейтенанта и, ничего не сказав, вышел вместе с Виктором.
Вязов подошел к окну и, тихонько посвистывая, стал глядеть на улицу.
Когда Поклонов вернулся, лейтенант спросил:
– Зачем вы, товарищ Поклонов, поставили в неудобное положение молодого участкового?
– Пусть привыкает к службе, – усмехнулся старший лейтенант.
– Вы поступили неправильно.
– А вы мне не указывайте, я подчиняюсь не вам.
– Я говорю с вами как парторг. – Вязов подошел к столу.
– Слушаю вас, товарищ порторг, только мне очень некогда, я на дежурстве… – Поклонов с радостью схватил трубку зазвеневшего телефона.
– Хорошо, поговорим после, – сказал Вязов и вышел.
Поклонов косо посмотрел ему в спину.
Виктор не был знаком со Стоичевым, хотя и слышал о нем от отца, и сейчас, сидя за столом, с любопытством рассматривал тонкий с горбинкой нос и полные губы капитана. Виктор понимал, что ему придется выслушать нравоучение, но он уже привык их выслушивать в школе, и у него даже мелькнула озорная мысль: не попросить ли у капитана закурить?
– Неприятно, когда знакомятся в такой обстановке, – тихо, словно для себя, сказал капитан и притушил папиросу. – Но ничего не поделаешь, обстоятельства заставляют.
– Обстановка, по-моему, приличная, – сказал Виктор.
Капитан сразу понял, что перед ним не особенно стеснительный мальчишка. Это было заметно по тому, как он спокойно сидел на стуле и скучающе поглядывал в окно. Несколько вздернутый нос, опущенные уголки губ подчеркивали независимый характер.
– С кем ты дружишь? – спросил Стоичев.
Строгий голос капитана не смутил Виктора, скорее заставил насторожиться, и он ответил как можно небрежнее:
– С одноклассниками, конечно.
– Назови имена.
– Пожалуйста: Костя, Петя, Сережка… – перечислял Виктор первые попавшиеся ему на ум имена, стараясь серьезно и прямо смотреть капитану в глаза.
– Кто из них был в пивной?
– Костя.
– Это Костя подрался?
Виктор замялся. Если он на вопросы будет отвечать правильно, то быстро расскажет все подробности. Но он не дурак, его не проведешь.
– Нет, какие-то ребята подрались… Я их не знаю.
– Почему же Костя убежал?
– Он вообще пугливый, милиционеров боится как огня.
– А ты не боишься? – Капитан прищурился и, не спуская взгляда с мальчика, взял из пачки папиросу.
– Чего мне бояться, когда у меня отец милиционер!.. – Виктор засмеялся, считая, что разговор принял шутливый характер и гроза прошла.
Капитан зажег спичку, медленно раскурил папиросу, осторожно потушил спичку в пепельнице и только после этого опять задал вопрос:
– Л ты отца уважаешь?
– Конечно, – быстро ответил Виктор и снова насторожился. Стало ясно – капитан не собирался шутить.
– Не видно этого. С уполномоченным ты разговаривал, как самый отъявленный хулиган. – Капитан взял папиросу, как палку, положил кулаки па стол, будто собирался ими застучать. Однако глаза у него были спокойные и очень внимательные. – Ты и в школе, наверное, так ведешь себя? Учителям грубишь, на уроках балуешься, товарищей не уважаешь?! Так, что ли? Ты понимаешь, что подрываешь авторитет своего отца и в школе, и на улице? А ведь отец твой как раз ведет борьбу с хулиганством, с воровством. Частенько жизнь свою подвергает смертельной опасности. Тебе это непонятно?
– Понятно, – тихо ответил Виктор, рассматривая свои коленки и думая о том, что если он во всем будет соглашаться, разговор быстрее закончится. Спорить со взрослыми – только раздражать их, это правило он давно усвоил.
– Если тебе это понятно и ты все-таки хулиганишь, то нам нужно будет присмотреться к тебе. Иди, но знай, что твой отец и я с хулиганами шутить не любим.
По коридору Виктор шел посвистывая. Привода ему не запишут: Филипп Степанович отца боится как огня. Если же до отца слух дойдет, то можно сказать, что участковый не разобрался, драчуны все разбежались, а его, Виктора, пригласили в отделение как свидетеля. Капитан же в отделении новый человек и сразу с отцом отношений портить не станет. Ясно как день. И Виктор спокойно шагал по тротуару, заложив руки за пояс, подмигивая встречным девушкам, и с удовольствием подставляя солнцу веснушчатое лицо.
Разморенные деревья отбрасывали на тротуар короткие тени; ветерок перебирал листочки, шевелил бумажки на мостовой. Над головой загудел самолет, Виктор задрал голову, и ему вдруг захотелось куда-нибудь улететь, хотя бы на дрейфующую станцию Северного полюса.
– Как там, Витька? Что сказали? – неожиданно спросил вышедший из-за угла приземистый паренек в синей майке.
– Все в порядке, – ответил Виктор, останавливаясь.
– О нас не спрашивали?
– Чудак ты, Коська! Чего они меня будут спрашивать? Там знакомые люди. Конечно, спросили, сколько я выпил сегодня пива, на какой вечеринке собираюсь танцевать.
– Если так, то ладно.
– А ты пуглив, как я посмотрю. – Виктор засмеялся и хлопнул товарища по плечу. – Не дрейфь, держи хвост трубой!
Они пошли рядом. Виктор нес голову высоко, рассеянно посматривая по сторонам; его рыжие волосы упрямо топорщились на вершинке, легкая походка была беспечной. А Костя шагал широко и грузно, маленькая голова его сидела на широких и сутулых плечах как-то неровно, слишком уж далеко выдаваясь вперед. Взгляд у Кости был грустный и будто бы пытливый, под прядью каштановых волос на лбу виднелись преждевременные морщинки.
– Из-за чего твой брат налетел на этого парня в сапогах? – спросил Виктор, продолжая рассматривать прохожих.
– Не знаю, – уныло отозвался Костя. – Они вместе на заводе работают. Кажется, Алексей вчера не вышел на работу, а тот все приставал к нему, почему, дескать, не вышел.
– Правильно, значит, я ему тоже дал пинка. – Виктор свернул на другую улицу. – Пойдем, Коська, еще по кружке пива выпьем – и по домам. Отдохнем часочка три-четыре, а потом на вечер.
– Я не хочу, – отказался Костя. – У меня голова болит. Ты один пей.
– Эх, воробьиная натура! Ладно – тебе полкружки, мне полторы.
В кружках шипела пена. Продавец посмеивался, глядя на ребят. Костя пил и морщился, процеживая пиво сквозь зубы; в голове у него шумело, болела даже кожа на затылке, но ему не хотелось показать товарищу, что у него «воробьиная натура». Хорошо Витьке, он ко всему привык, ему выпить полстакана водки – пара пустяков.
К пивной подошел молодой человек в соломенной шляпе, скошенной набок, с расстегнутым воротом рубашки. Он минуту постоял, пристально глядя на ребят, потом спросил резко:
– Опять здесь?
Ребята быстро обернулись.
– Не беспокойся, Алеша, – сказал Костя, ставя кружку на стойку. – Витя о тебе ничего не говорил.
– Еще не хватало! А ты зачем туда поперся? – Алексей уставился на Виктора мутными неподвижными глазами.
– А что мне бояться, – улыбнулся Виктор, – там все меня знают. И ни о чем не спросили.
– Не спросили!.. – оборвал его Алексей.
Они вышли все трое, не замечая лейтенанта Вязова, который стоял на противоположной стороне улицы и внимательно смотрел на них.
