Текст книги "До и после Победы. Книга 1. Начало. (СИ)"

Автор книги: Сергей Суханов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

По допросам задержанных шпионов удалось выяснить, кто из немецкого командования стоял за этой суетой, а также где он может находиться. Операцию по его ликвидации удалось провести только в конце июля, когда удачно сложились несколько обстоятельств – недалеко от нашей группы наблюдения оказалась штурмовая группа, а нужный нам офицер был с небольшой охраной. Поэтому операцию по штурму деревеньки провели быстро и без потерь с нашей стороны. К сожалению, офицера захватить живым не удалось, а допросы пленных и его бумаги не пролили сколько-нибудь достаточно света на источник наших неприятностей. Но все-равно – это дало нам два месяца спокойствия – пока у немцев не появился очередной командир, который стал отдавать такие же приказания. Его мы тоже убили и так далее – убивая людей, отдающих особо вредные приказания, можно парализовать противодействие врага – не каждый у них может даже прийти к мысли отдавать такие приказания – таких людей еще надо поискать, а далеко не все начальники знают – кого именно надо искать, так как не все мыслят нешаблонно – обычно появляется какой-то подчиненный с новыми мыслями и идеями – генератор идей – которому дают зеленый свет и смотрят, что же у него получится. Так вот – на то, чтобы проявиться такому подчиненному, нужно время, чтобы начальство оценило его идеи – тоже нужно время, чтобы ему развернуться – опять же нужно время. Поэтому, убивая таких генераторов идей, мы убиваем время, которое есть у врага. А у нас это время остается – мы его освобождаем для своих идей. Главное – защитить своих генераторов.

– ГЛАВА 14

Но мы и сами планировали способствовать сгущению туч над нами – наступала пора крупных рейдов. К началу августа мы сформировали первую рейдовую колонну, с пятью танками, тремя 20-миллиметровками, пять пушек, пять минометов, двадцать пулеметов. Руки чесались опробовать ее в деле. Пятого августа она выступила в поход. Я шел вместе с ними, чтобы по ходу дела корректировать тактику. Первую немецкую колонну из двадцати грузовиков мы просто снесли с шоссе. Они оказались набиты солдатами, все там и полегли под шквальным огнем – целый батальон пехоты за раз, очень хорошо. Плохо, что из грузовиков осталась целой лишь треть, но тут уж ничего не поделаешь – беречь либо немецкую технику, либо наших людей – и выбор очевиден. Эти грузовики и еще пяток на запчасти утащила с собой эвакуационная команда на тягачах и грузовиках повышенной проходимости, а мы вышли к железной дороге, опрокинули с рельсов состав с топливом и боеприпасами (кстати – зря, надо было брать), дошли до моста, подавили и взяли его охрану и взорвали мост в клочья – все три быка минимум на треть высоты. Затем вернулись вдоль пути на запад, мимо горящего состава, через три километра взяли на переезде колонну с продовольствием, повернули на юг, ближе к дому, и в коротком встречном бою расстреляли пять танков – наши шушпанцеры показали себя во всей красе. Себе взяли два, остальные довели внутренними взрывами до ремонтонепригодного состояния, перешли ветку на наш город, пересадив на ждавший поезд добычу, повернули на запад и через пять километров подошли к концлагерю с нашими военнопленными. Охрана оказывала сопротивление недолго. После ее подавления где-то за час рассортировали, построили и отправили на базу почти тысячу человек, а сами пошли дальше по шоссе. Встречные колонны громили – две небольшие с продовольствием взяли, а пехотный полк на марше частью рассеяли пулеметно-пушечно-автоматным огнем, но отступили обратно по шоссе – не хотелось увязнуть в ненужном бою. Но ушли не совсем – основная колонна втянулась на проселочные дороги, а пять минометов и снайпера послали начинающим очухиваться фашистам по несколько выстрелов, добрав еще с сотню трупов. Но затем пришлось быстро сматываться, так как вокруг стала кружить авиация.

Затаились на три дня. ДРГ собщали о повышенной активности немцев. Часто летали самолеты – их видели то с одной, то с другой стороны, пару раз они пролетали совсем близко, но наша маскировка не подвела. Тем временем ДРГ продолжали шуршать в округе – постреливать, устраивать взрывы на дорогах – в общем, создавать нервную обстановку на большой площади, чтобы немцы умучались бегать на каждый шум. Во время своих поисков они и нашли немецкий аэродром, с которого, по-видимому, и летали самолеты на поиски нас. Оставлять его действующим было нельзя, поэтому мы оперативно привезли к нему наших летчиков посмотреть издалека – не нужно ли им там чего. Летчики, раз им задали такой вопрос, ответили просто – "Нужно все". Что ж – пошли брать аэродром. Отправив вперед разведчиков, мы неспешно подошли к нему на десять километров, предварительно вытянув к нему щупальца разведки. И к подходу основного тела нашего штурмового соединения она уже определила состав самолетов и средства охранения. В основном – бомбардировщики, но есть и истребители, и еще какая-то мелочь. Зениток немного, пушек не заметили.

Быстро составив план, мы с утра приступили к захвату. Снайпера и штурмовые группы распределились по местам, дождались утренних сумерек и начали. Штурмовики подобрались метров на двести и затаились. Снайпера начали работать четверками по пулеметным расчетам – глушители и патроны с уменьшенным зарядом пороха позволяли не поднимать шум раньше времени, а дублирование по каждому номеру расчета повышало вероятность поражения, что соответственно уменьшало риск, что нас заметят раньше чем надо. Штурмовики тихо захватывали секреты, при необходимости добивали ножами или пистолетами с ПБС оставшихся в живых. Наши танки стало слышно, только когда они вышли из леса – огромные бочки глушителей заметно ослабляли их звук, но скрип гусениц ничем не заглушишь. Но немцы поначалу вели себя тихо – впереди мы пустили их единичку и тройку, затем – два бронетранспортера, так что некоторое время они принимали нас за своих. А СУшки на дорогу и не поперлись – рассредоточились на опушке и стали выискивать – кто оживет. Внезапно разгорелась, смолкла и снова разгорелась стрельба, но это была уже агония – цепи штурмовиков уже вели зачистку территории. Аэродром умер почти без мук.

Мы его чистили весь этот и часть следующего дня – больших частей рядом не наблюдалось, а малые мы перехватывали на подходах. Так, мы с удовольствием приняли колонну с продуктами, колонну с бомбами и бензином, и две группы проверяющих. А на самом аэродроме тем временем шло оприходование матчасти и допрос пленных. Я сначала мандражировал, ну как же – захватили целый аэродром, с серьезной техникой. Большое дело. Надо бы нагадить тут по максимуму и быстро сваливать. Было еще у меня предубеждение, что немцы – это какие-то роботы, которые всегда действуют быстро и безошибочно. И это несмотря на то, что их уже изрядно потрепали, в том числе и я сам. Но то были небольшие уколы, сейчас же мы вдарили им наотмашь, и возможная ответка пугала. Все казалось, что на нас сейчас свалится какая-нибудь танковая дивизия, окружит и раскатает по траве тонким слоем. А с другой стороны – откуда она тут возьмется ? Если у немцев есть дивизия, то она наверняка на фронте. Снимать ее не будут. А если какой-то эшелон с танками, то чтобы его остановить – уже надо время – просто так останавливать не будут, им надо сначала разобраться, что тут что-то не так. А на это требуется время – посмотреть, доложить, осмыслить. И со всем этим у фрицев была напряженка. Захваченный радист передавал сообщения и по рации, и по телефону, и параллельная прослушка его разговора не показала, чтобы на том конце возникли какая-то суета или даже подозрения – разговоры проходили в рабоче-ленивом режиме. Пеших групп не было, а группы на транспорте появились уже после полудня, и мы их захватили. Так что поднимать тревогу по сути дела пока некому. Да если и поднимут тревогу – под рукой должна оказаться боевая часть, ее надо развернуть и направить на нас – а это все не быстро. Если часть передвигается по железной дороге – ей надо выгрузиться, а если идет пехом, то значит она некрупная – вряд ли немцы будут гонять своим ходом крупные части на такие расстояния. Поэтому я перестал себя накручивать и стал наслаждаться процессом раздербанивания аэродрома.

Самой главной нашей добычей стали шесть истребителей, которые летуны перегнали по воздуху к нашему городу – просто взлетели с аэродрома и пошли на восток. Бомбардировщики решили не брать – слишком крупные. Но взяли с них по-максимуму – сняли моторы, вооружение, прицелы, рации, ну и еще какой-то мелочевки – техники сами там смотрели что им надо. Колонны с бомбами и топливом тоже забрали с собой, догрузив и то, что нашлось из боеприпасов и топлива на аэродроме. Отходили "слоями" – такая тактика передвижения становилась стандартной. Тело каравана медленно ползло по проселкам, а группы разведки и отсечки двигались впереди, по бокам и сзади, сменяя друг друга волнами, как ноги у гусеницы. Путь домой прошел не без приключений – во встречном бою разгромили роту пехоты при двух танках, посланных на почему-то переставший отвечать на запросы аэродром. Тем временем в эфире нарастал шторм – все больше немецких станций начинало вопить и ругаться немецким матом, но мы уже пересекли последнее шоссе – дальше были только проселки.

Домой добрались на третьи сутки. Здесь была новость – к нам по железке заехал дивизион немецких 150-миллиметровых гаубиц – 12 штук с тройным боекомплектом – по 150 выстрелов на гаубицу. Взорванный мост начинал сказываться. Не очень полезное приобретение, но раз пришло – пусть будет. Из этих гаубиц мы устроили три батареи, по их известному положению и таблицам стрельбы обозначили квадраты, набрали и стали тренировать гаубичников – теперь вокруг нас на 13 километров во все стороны мы были самыми большими дядями. Пока не прилетят самолеты – тогда мы станем очень маленькими.

Ведь до этого с ПВО было не очень хорошо – налет трех-пяти самолетов мы могли отбить, но если их будет больше – потери будут существенными и второй раз будет не отбиться. Надо было наращивать плотность стволов. Во многом этому способствовал налет на аэродром – оттуда мы уволокли более двадцати зенитных стволов разных калибров. Знаменитые 88 мы включили в систему в качестве слоя дальней борьбы на больших высотах. Вместе с уже имеющимися нашими крупнокалиберными зенитками у нас было уже восемь стволов, распределенных в две батареи, которые к тому же мы разместили у дорог, прикрыв заодно и танкоопасные направления. Более мелкокалиберные стволы автоматов в 30-40 миллиметров мы разместили двумя компактными группами – на севере и юге, и они создали зонтик на пару километров. Эти стволы мы разбавили немецкими стволами в 20 миллиметров – предпоследний километр становился еще плотнее, ну и на последних пятистах метрах в дело вступали бы тридцать ДШК – налет фашистам обошелся бы очень дорого, по подсчетам наших ПВОшников мы бы отбились от массированного нападения тремя группами по 10 самолетов с разных направлений. Это уже неплохо – дает некоторую уверенность, ведь вряд ли сейчас немцы пошлют на нас более крупные силы – они скорее всего пока не представляют нашей численности, поэтому если и будут действовать по нам авиацией, то сначала это будут небольшие группы. В систему ПВО мы включили и спертые шесть немецких истребителей – сейчас их по очереди осваивали наши летуны, которых у нас скопилось уже более двухсот пилотов и штурманов.

– ГЛАВА 15

Проблемой становилась связь. Чтобы обезопасить ядро нашей территории, надо было следить за дальними подступами – хотя бы километров двадцать, а лучше пятьдесят. Своевремено предупреждать о появлении больших контингентов войск противника, да и высылать помощь попавшим в трудную ситуацию группам тоже было бы нелишним. У фрицев мы натаскали пару десятков радиостанций, и наши кулибины слепили из них шесть довольно компактных аппаратов, которые с помощью направленной антенны могли достучаться за 50 километров до базы. Но требовалось больше. Я озадачил физика проблемой, рассказал ему «свою» задумку о производстве пальчиковых ламп, нашли ему в помощь еще радиолюбителей и технарей, состыковали со стеклодувами, и уже через неделю после разговора были готовы первые экземпляры наших радиоламп. Их технические характеристики конечно не дотягивали до сеточных, зато их можно было лепить на платы гораздо плотнее, что позволит применить более сложные и следовательно более надежные схемы, с повышенной избирательностью. Вдобавок мы отказались от крепления ламп в отдельные панельки, что конечно ухудшило ремонтопригодность, но зато резко уменьшило количество деталей – панелька с ее пластиковым корпусом и прижимной пружиной была довольно сложным для нас изделием. Дополнительным бонусом стала обнаружившаяся позднее более высокая надежность радиоаппаратуры – впайка ламп непосредственно в плату делала их крепление гораздо жестче по сравнению со вставкой в панельки – лампы не расшатывались от вибраций и не отходили от контактов, контакты не покрывались окислами и не переставали проводить токи – просто нечему было покрываться. Дополнительную роль сыграла конечно и внутрення конструкция ламп, в которых не было тонких а потому нежных сеток – все было сделано на металлических штырьках – прочных, кондовых и жутко надежных – от вибрации скорее растрескается колба лампы, чем сместятся эти штырьки. Позднее, уже в октябре, для сверления, запайки и распайки мы сделали специальные сверлильные головки и паяльные станции – они сразу рассверливали или пропаивали шесть отверстий. Выводы ламп одной серии также были унифицированы под свой типоразмер – даже если требовалось например три контакта, лампа все-равно имела шесть выводов – немного теряли на металле, зато много выигрывали на повышении технологичности производства и ремонта за счет унификации разъемов. Позднее такую же унификацию мы провели и над другими элементами. Так, большинство самых распространенных резисторов мы свели в три типоразмера и сделали для него сотни комплектов соответствующей оснастки – работы по их монтажу ускорились почти в пять раз.

Но все это было делом будущего, а в начале необходимые конденсаторы, сопротивления, катушки индуктивности, ручки управления делали на коленке, чуть ли не из гвоздей. Но за три недели, к середине августа, были готовы первые аппараты для связи на расстояниях на всенаправленной антенне до пяти километров. И весили они несравненно меньше существующих аналогов – без батареек не дотягивали и до килограмма. А это позволяло создавать тактическую связь между отделениями пехоты, отдельными машинами. А уже на машины ставить более мощные радиостанции. Ну и – применили УКВ-частоты – 56-60 МГц, что выше даже немецких 28-30, не говоря о наших 5-6 МГц (или, как говорили сейчас – мегациклов). Будем надеяться, что некоторое время нас не смогут ловить даже радиопеленгацией.

А мы сможем – сеть радиоразведки постоянно расширялась – сейчас на ней работало уже семь радиостанций с почти тридцатью операторами – нашим женщинам очень понравилась идея подслушивать фрицев. А направленные антенны позволяли примерно определять – где они находятся. Триангуляция выполнялась разнесенными постами, и служба радиоразведки постоянно отслеживала изменения в эфире.

Так мы и обнаружили, что вокруг что-то затевается. Еще удивительно, что фрицы до этого не чухались – видимо были сильно заняты наступлением, а сейчас то ли выдохлись, то ли наоборот все у них хорошо. Второе кстати вряд ли – наши постоянные обстрелы на дорогах, более десяти пущенных под откос эшелонов не могли пройти бесследно – к тому же один был гружен танковой ротой, а рота танков – это серьезная сила. И на нашу станцию уже давно никто не заглядывал – приехали еще два эшелона – с топливом и продовольствием – и все. Видимо, кто-то смекнул, что через странную станцию поезда не проходят. И вот, похоже, сейчас нас будут жучить.

Наши летчики в своих разведывательных вылетах также обнаружили шевеление. Заодно они обнаружили в двадцати километрах от нас разбитый советский аэродром – видимо, разведгруппы пропустили. Мы там неплохо попаслись, набрав боеприпасов и топлива, комплектов с разбитых самолетов, и пару почти целых И-16. У нас уже получалась неплохая авиагруппа. Аэродром мы устроили в лесу – нашли более-менее прямой свободный участок, сровняли бугорки, выкопали мешающие кусты и деревца и поместили в ящики, которые отодвигали с полосы лишь на моменты взлетов или посадок – для этого была специальная дежурная команда, которая очищала полосу за минуту и снова скрывала за три – в обратную сторону приходилось тянуть на руках, а не блоками.

Вся техника была уляпана камуфляжем, так то уже с двадцати метров ее было довольно сложно рассмотреть, особенно если не приглядываться.

– ГЛАВА 16

Между тем к двадцатым числам августа скопившиеся в округе части немцев стали медленно продвигаться в наш лесной массив. Пришлось делать отвлекающие маневры – мы вышли двумя группами и прошли по тылам атакующих частей – оказалось, их сюда согнали три полка – практически пехотная дивизия !!! Немного пошумев на левом фланге, мы прошли в разрыв вдоль реки и частыми атаками с отскоком стали сворачивать фланг атакующих. Те стали поворачиваться к нам и в момент перестроения подразделений в них врубилась с другого фланга наша вторая бронештурмовая группа. Полного разгрома не получилось – немецкий полк оказался кадровым, с опытом боев, и сумел отойти не разбитым до конца. Но все-равно они оставили более трехсот трупов, много оружия и снаряжения, батарею 105-мм орудий, склады, штаб с командирами. Теперь с севера мы вышли на оперативный простор. На юге наступающие тормознули перед нашими опорными пунктами, которые крыли фашистов плотным пулеметным и минометным огнем, а попытка немцев ударить гаубицами превратилась в контрбатарейную борьбу с нашими 150-мм монстрами, закончившуюся для нападающих плачевно. В результате немцы и на юге откатились и окопались. На севере же, пока не затянулась дыра прорыва, мы скорым маршем рванули на восток к Барановичам, снося чахлые заслоны и гарнизоны в населенных пунктах. И были в городе раньше немецкого крика. Изначально мы планировали сделать наскок на город, порушить-пограбить и так же быстро отойти обратно. Но по пути нам попался лагерь военнопленных, в котором было более пяти тысяч наших бойцов, а в трех километрах далее – и лагерь командиров. Тут уже быстро не отойдешь.

Сформировав колонны, мы дошли до города и после трех часов уличных боев выбили немцев – там были уже только тыловые части и достойное сопротивление нам оказала только рота СС, но с автоматами и пулеметами против снарядов из автоматических пушек они долго не простояли и все легли в каменной каше. В награду нам досталось тыловое обеспечение и боеприпасы трех пехотных дивизий – составами были забиты все пути – партизаны дальше на восток подорвали мост и возникла пробка. Спасибо им за это огромное. Заодно подцепили и аэродром с бомбардировщиками и истребителями – его уж трогать не стали – самим пригодится. На ремонтном заводе обнаружили хороший задел для танкового батальона – более полусотни Т-34, десяток КВ-2, двадцать единичек и двоек, три Т-3. Это в дополнение к нашим.

Закипела работа. Немного откормить, подлечить, сформировать в подразделения, вооружить, расстрелять предателей и пособников, сформировать штаб соединенния, определиться с ближайшими планами, потренировать, окопаться – недели для этого явно было мало, но дурдом немного утих. Старшие командиры пытались качать права, но были унасекомлены фактом их попадания в плен и необходимостью смытия позора кровью. Поскрипели зубами, но пока смирились, особенно когда узнали, что у нас тут целый район наш – естественно, на нашем фоне они смотрелись блекло, поэтому быстро притухли.

Немцы не дали бы нам этой недели, если бы мы не разнесли с воздуха несколько крупных железнодородных и автомобильных мостов. Воздушное прикрытие на них было не на всех, да и те, увидев свои самолеты, лишь удивлялись чего это они заходят на мост, тренируются что ли. А потом начинали падать бомбы и становилось слишком поздно. Движение в Западной Белоруссии встало. Успела проскочить лишь танковая рота фрицев, но полегла, не дойдя до Барановичей, хотя и нам крови попортила немало – разменялись с фрицами танками один-к-одному, что для нас неприемлемо. Хорошо хоть все танки остались нам, так что две трети и наших и немецких снова введем в строй. Да и танкистов смогли вытащить почти всех, правда, некоторым предстоит долгое лечение, но выжившим немцам все-равно хуже – они-то в плену.

Из нашей же первоначальной июльской команды было убито треть, ранены почти все, но эти оставшиеся стали командирами или помощниками командиров новых подразделений и стали обучать пополнение уже по новой методике. Она еще не устоялась и постоянно совершенствовалась, но общие принципы были понятны и эффективны, поэтому все тренировки подразмевались как само собой разумеющееся.

Мост в Бресте мы также разбомбили, но вернулись лишь два бомбардировщика из семи, да и те можно было считать бомбардировщиками условно. Немцы уже прослышали про бомбежки на своих же самолетах и успели подтянуть туда кучу зениток и истребителей. Летели ночью, поэтому хоть кто-то смог вернуться.

Из наших и трофейных истребителей сформировали истребительный полк из тридцати четырех самолетов – немецких и наших И-15, И-16, пары МиГов, и она весь конец августа постояно моталась на отражение воздушных атак. Сразу же, еще до «получения» самолетов, мы перестроили схему взаимодействия – перешли на двойки. Радиофицировали все самолеты нашими радиостанциями для оперативного взаимодейтсвия в бою, а машины ведущих – более мощными станциями для связи с землей. Вылетали только полным составом, поэтому наши потери были один к трем-четырем фрицам – мы их просто задавливали массой – одна группа завязывала бой и тут же с замаскированных аэродромов подтягивались еще мелкие группки, которые плотно вцеплялись в немцев и рвали их по кусочкам. Но их все-равно было больше, так что надолго нас не хватит – продержимся хотя бы неделю – уже хорошо. Еще было пять самолетов дневной разведки на базе трофейных хорьхов – немцы по ним не стреляли, потому что думали что свои, а вот наши иногда постреливали. Договорились что не будут стрелять по хорьхам вообще, точнее – будут стрелять после того, как не отзовется по оговоренному каналу. Десяток По-2 применяли как транспортники – вся десятка за один рейс могла доставить полторы тонны груза – немало. Конечно, всем десятком они никогда не использовались, но закинуть корректировщиков или снайперов, боеприпасы для ДРГ, перевезти раненного, доставить куда-то связного – эта работа была для них в самый раз. Ну и тренировка летчиков.

С танками тоже пошли по проверенной схеме – ставили противотанковое орудие на легкий танк, снимая с него башню и превращая в самоходку, крепили толстую лобовую броню из бутерброда сталь-бетон-сталь, усиливали подвеску. Это будут средства борьбы с танками. Средние танки оставляли как есть – будут средствами зачистки от пехоты. На часть легких танков ставили автоматческие пушки – они становились одновременно и ПВО, и средствами огневой поддержки танков.

Одновременно весь конец августа и первую половину сентября мы опутывали местность узлами обороны – формировали опорные пункты на перекрестках, причем так, что рядом расположенные могли поддерживать друг друга минометным огнем. Так получался опорный район, ограниченный тремя-пятью пунктами, который изнутри поддерживался батареей гаубиц и тремя танковыми взводами – самоходок, средних танков и танков ПВО/огневой поддержки. Всего сформировали три таких района – Барановичи, Зельца и Гродно, который также захватили наскоком с хорошими складами – войск у немцев тут было мало – фронт ушел уже далеко. Во время рейдов узнали еще о пяти лагерях, естественно – провели операции по освобождению и численность наших войск к началу сентября достигла почти двадцати тысяч – если по составу было более чем нормально, то по вооружениям и запасам – полный швах. Не хватало даже винтовок, не говоря уж о чем-то автоматическом или какой-то броне. Про самолеты лучше вообще забыть. Нас не трогают только потому, что не знают как до нас добраться. Авиации это не препятствует, поэтому она висит над нами довольно часто. Раскинулись мы на более чем двести километров – бей где хочешь и как хочешь. Тем более что сидим в узловых точках железной дороги Западной Белоруссии, и как только починят мосты – эти дороги понадобятся – тут-то нам и придет конец. Но и силы на себя отвлекаем знатно – нас блокировали несколько дивизий, на нас отвлекли бомбарировочную авиацию. Предыдущими акциями мы показали, что кусачие, и теперь нас если и не боялись, то принимали во внимание. Прямо живи и радуйся.

– ГЛАВА 17

И, пока можно было жить, мы налаживали производство чего только возможно. В районе восстановили советскую власть – нашли всех депутатов что еще остались, выбрали новых, я тоже выбрался и пробил себе должность самого главного по облисполкому. Так как я не состоял в партии, а это был непорядок, меня заодно сделали и кандидатом в члены. Ну а я не против, мне главное чтобы это не мешало работать. Сформировали районные службы народного хозяйства и уже они перенимали опыт организации ремонтных и коммунальных служб – Кузьмич, с которым мы работали еще в первом нашем городке, нашел и сколотил к этому времени крепкую команду, и теперь она моталась по городам и весям, обучая местные кадры. Команда химиков и технологов также разрослась – в нее включали всех сколько-нибудь понимающих людей, и «настоящие» инженеры и лаборанты натаскивали их на конкретных производственных заданиях – шло обучение «с колес». Они мотались по предприятиям района и налаживали производство. Весь транспорт, который не ходил в рейды, мы переводили на генераторный газ обратного тока – установливали бачки, в которых перегонялся торф, за ними – охладители и очистители газа – и уже он подавался в цилиндры двигателей грузовиков, тракторов, электростанций – эту работу мы начали еще в июле, так что к сентябрю у нас уже были отработанные конструкции под три десятка типов транспортных средств – автомобилей и тракторов. Так что проблема с топливом была решена – хозяйственный транспорт работал на генераторном газе, и все жидкое топливо шло на боевую технику – самолеты и танки. Но «топливо» в виде еды было нужно и людям, поэтому сразу после захвата новых территорий мы провели ревизию посевов, организовали производство прицепных зерно– и клубнеуборочных комбайнов – урожай надо будет собрать быстро и малыми силами. Все стада укрупнили и перевели на фермы, а чтобы их не разбомбили – разместили их в лесах или замаскировали или придали нежилой вид. Но конечно вопрос с питанием встанет остро – двадцать тысяч военных, пятьдесят – гражданских, и посеять уже ничего не получится – сроки вышли. Тем не менее, вся наша территория тихо бурлила и пенилась, ежедневно то тут то там появлялись мелкие мастерские, копались водоотводные канавы, засыпались песком ямы на дорогах, восстанавливались водопроводы – земля, словно скомканный лист, расправлялась после прошедшего по ней урагана.

Она не только расправлялась, но и напитывалась живительными соками. С округи мы втягивали в себя пропущенные или еще не растащенные немцами склады всего чего только можно – организовывали грузовые колонны с воздушным и танковым прикрытием, каждый склад выливался в войсковую операцию, но это того стоило – зимней одежды и обуви уже хватало более чем на половину бойцов. Оружие и боеприпасы тоже понемногу накапливались. С артиллерией стало более чем хорошо – начарт сформировал уже несколько гаубичных батарей, три десятка противотанковых, более сорока минометных. Это же силища !!! Такой армадой можно было измолотить не одну дивизию. К тому же, мы наращивали и количество наших эрзац-САУ на легких танках – в трех организованных мастерских уже были вполне отлажены процессы переделки легких танков во вполне приличные САУ, так что нам было чем не только встретить, но и парировать пресловутые танковые клинья – их я сейчас опасался больше всего, поэтому-то и направлял наши основные усилия на противотанковую оборону – самолетами немцы землю не захватят, самолеты можно перетерпеть, их ударная мощь опасна только для скоплений людей и техники, а в наших лесах можно было спрятать сто раз по столько людей, сколько есть сейчас – и все-равно будет не тесно. Так что пусть гоняются самолетами за каждым человеком – и пупок развяжется, и от фронта эти самолеты будут отвлечены. Дргое дело – танки. Если танк пришел – уже не до маневров – выковыряют из любого укрытия. Танки надо мочить. Поэтому-то мы максимально наращивали ПТО – от остальных угроз можно спрятаться или отбиться.

С одеждой была другая ситуация. Советской формы на всех не хватало, поэтому мы активно использовали трофейную. Ну – пытались использовать. Тут возникла больше психологическая проблема – наши бойцы не хотели одевать немецкую форму, хотя их обувь пришлась по вкусу всем кому хватило. Поэтому, чтобы не напрягать лишний раз людей, мы организовали покрасочные цеха, в которых стали перекрашивать немецкую форму в непохожую на нее хотя бы по цвету. Такую одежду бойцы уже принимали без особых возражений – хотя по покрою было видно, что она немецкая, но, заляпанная пятнами разной краски, по цвету она отличалась совершенно, поэтому бойцы в ней уже не походили на ненавистных фрицев и охотно ее одевали – ткань-то была хорошей. К тому же мы шили разгрузки и камуфляжи, которые дополнительно скрадывали намеки на происхождение этой формы, так что и тут ситуация понемногу выправлялась.

На фронте дела обстояли тоже лучше, чем в моей истории. Немцы завязли под Смоленском и Киевом. Вроде бы в моей истории Смоленск был захвачен в августе, Киев – к сентябрю, а тут – уже десятое сентября, а они топчутся. Надеюсь, это мои действия их так тормознули. Еще бы – нарушить, а потом и перекрыть движение транспорта через Белоруссию – это очень немало. Теперь им приходилось обходить наш район, а еще мы тут постоянно делали рейды и подрывали составы и мосты, нападали на колонны, отстреливали солдат и офицеров. Перекрывали артерии. И наша численность постоянно росла – мы освобождали пленных, формировли партизанские отряды и обучали их диверсионной тактике – укусить и отбежать, откат волнами с засадами отсечения, чтобы оторваться от преследования – методы были очень эффективны и немцы пока не могли выработать адекватного противодействия. Потом они конечнно что-то придумают, но надеюсь и мы тогда уже найдем что-то новое.