Текст книги "Скриптер"

Автор книги: Сергей Соболев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 40 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

– Итак, ваша должность? – глядя кудато поверх головы сидящего в кресле парня, повторил свой вопрос мужчина в черном. – А также род занятий?

– Стажер с испытательным сроком. Технический писатель… начинающий.

Незнакомец слегка кивнул. «Странное дело, – подумал про себя Логинов. – Такие очки, как у этого субъекта, обычно носят незрячие. И палочка у него при себе имеется. Но если он слепой, то… То что он делает здесь, в IT фирме, где для людей такого рода трудно подыскать занятие?..»

Дэн покосился на экран, на застывшую на нем картинку. Внизу экрана видны цифры, это показания таймера – 15.49. Эх… не хватило нескольких минут! А может быть, и секунд.

– Логинов, вы совершили очень серьезный проступок, – тем же сухим бесцветным голосом сказал человек в черном. – Целый букет нарушений. В том числе и таких, за которые существует уголовная ответственность.

Дэн подавил тяжелый вздох. Ему нечего было сказать в свое оправдание. Но ему, в то же время, не в чем себя винить. Разве что в том, что он не смог – или не успел – довести до конца начатое. В том, что он чтото неправильно рассчитал, что он не использовал всех своих шансов.

– Вы, Логинов, повели себя безрассудно и даже преступно. Вас застукали на горячем, вас схватили за руку. Знаете, как обычно поступают в таких случаях?

– Могу лишь догадываться.

– Есть два сценария, две возможных реакции. Вам интересно то, что я говорю?

– Хм… Каков первый из этих «сценариев»?

– Нарушителя… то есть, в данном случае вас, сначала припугнут как следует. – Человек в черном говорил размеренно, четко проговаривая слова, выделяя интонацией или паузами важные моменты. – А затем… затем предложат новые, даже более интересные, нежели нынешние, условия для работы. Потому что такие специалисты – редкость.

– Вы мне льстите, – пробормотал Логинов.

– Отнюдь. Так вот… Таких умельцев следует держать под приглядом. Иногда, когда это будет нужно и интересно руководству компании или конкретному лицу, «умельца» попросят сделать то или иное… Сделать нечто, что не вяжется с моралью ли, со служебными инструкциями или уголовным кодексом. После обработки вы станете марионеткой, куклой в чужих руках. Эти люди позаботятся, чтобы вы были на крепкой привязи, чтобы вы никогда, ни при каких условиях не смогли освободиться.

– Этот «сценарий» мне не по вкусу.

– Второй вам понравится еще меньше, – мужчина в черном холодно улыбнулся. – Вас выведут отсюда крепкие молодые люди. Усадят в фургон, отвезут на загородный объект. Там вас начнут допрашивать: есть ли у вас сообщники, кто «заказал», пошагово все ваши действия, и прочее… Вам сломают… или расплющат молотком пальцы, все до одного. Переломают руки и ноги. Вас превратят в мешок с костями. Вы им расскажете все, что вы знаете, ответите на все их вопросы. А потом… потом вас убьют. У вас довольно мутнаябиография, Логинов, не так ли?

– Хм…

– Так вот, молодой человек… Если вы исчезнете бесследно, думается, вас никто даже толком искать не станет.

Логинов задумчиво качнул головой. Перспективы, обрисованные незнакомцем, выглядят отнюдь не «пугаловкой», не фантастическим преувеличением. Они ведь не в Европе, не в Америке, где пойманного за руку хакера– если он стоящий кадр – могут взять под свое крылышко люди из соответствующего подразделения крупной IT компании, или спецслужбы, или военные. Они находятся в России, и этим все сказано.

Но он старался не выказывать беспокойства. Более того, ему сейчас не было страшно (разве что несколько не по себе, но это – другое).

И это тоже, – то, как он сейчас себя чувствует, то, как реагирует – было странным, не совсем понятным даже для него самого.

– И какой же вариант в итоге будет выбран? – поинтересовался Логинов. – Какой из озвученных вами сценариев будет реализован?

Мужчина, помолчав несколько секунд, сказал:

– Ни тот, ни другой. Вас не оставят в штате фирмы. И вас не вывезут за город, чтобы там допрашивать вас и ломать вам кости. Я отпущу вас…

– Отпустите меня? – Логинов уставился на незнакомца своими яркими синими глазами. – Я не ослышался?

– Да, отпущу. Но вы должны дать слово.

– Я должен чтото пообещать… взамен за свободу?

– Да.

– Что именно?

– Вы никогда более не появитесь в этом здании. С сегодняшнего дня вам запрещено также пересекать границу данного комплекса, известного как бизнесцентр «Орджоникидзе 11».

– И это все? – удивленно произнес Логинов. – Это все ваши требования?

– На данный момент – да. Так вы даете мне такое обещание?

Логинов пригладил рукой волосы; медленно кивнул, затем выдавил:

– Даю.

– Громче.

– Да, я даю слово, что не буду здесь, в этом офисе, более появляться.

Мужчина в черном удовлетворенно кивнул.

– Я могу забрать свой лэптоп? – спросил Дэн.

– Можете… нам он без надобности. Но флешку с записанным вами скриптом – оставьте. Извлеките ее сами и положите на стол!

Логинов сделал то, что от него потребовали. Затем отсоединил свой ноут, закрыл крышку, сунул его в специальную сумку. Сам, без лишнего напоминания, отключил штатный ПК и выключил настенную панель, на которой в какойто момент этой их странной беседы – он даже не отфиксировал, когда именно – изображение летящей над бездной девушкиангела сменилось заставкой с логотипом местного филиала.

Не помешало бы протереть поверхности, чтобы не оставлять отпечатков пальцев… но в данной ситуации это было бы уже лишним. Надо уходить отсюда, пока эти двое не передумали.

– Время открывает все сокрытое, и скрывает ясное, – словно подслушав его мысли, сказал незнакомец. – Впредь имейте это в виду.

– Хм… – Логинов бросил на него задумчивый взгляд. – Сами придумали?

– Это изречение Софокла. – Человек в черном одеянии и черных очках чуть повернул голову к своему сотруднику. – Николай, проводите молодого человека на выход.

Они вдвоем, этот крепкий немногословный мужчина лет тридцати и проштрафившийся стажер, спустились по лестнице в вестибюль первого этажа.

По пути им не встретилось ни одной живой души. Здание казалось вымершим, хотя здесь работает примерно полсотни сотрудников. Даже место охранника в «конторке» у входных дверей пустует. Через открытую настежь дверь вышли во двор Побразного строения, большую часть которого занимает паркинг.

– Так я могу идти? – спросил Логинов.

Не услышав ответа, он обернулся. Никого нет рядом… Вот только что крепыш шел за ним след в след, и вдруг… Как испарился.

Логинов поправил ремень сумки для ноутбука. Он услышал странный звук… и не сразу понял, что это стучат его зубы. На улице прохладней, чем он думал; а может, это его бьет нервный озноб.

Хотелось обернуться, посмотреть на окна, еще раз посмотреть на это здание, к которому ему отныне запрещено подходить на пушечный выстрел. Но он себя пересилил, не стал оглядываться.

Странная парочка. Очень странная.

Едва Логинов свернул за угол строения, – он теперь двигался по внутриквартальной дороге к Ленинскому – как вдруг запиликал смартфон.

Дэн остановился; вытащил из кармана джинсовки трубку. Посмотрел на экран… номер не определился. Он ждал важного звонка, и потому решил ответить на вызов.

– Слушаю!

В трубке послышался мужской голос:

– Это Логинов?

– Логинов. Извините, не узнаю по голосу…

– Вот именно! – в голосе звонившего прозвучали саркастически нотки. – Где ж тебе меня узнать! Ты так редко даешь о себе знать, что уже и я забыл, как ты выглядишь.

– Простите еще раз… А вы кто?

– Конь в пальто! – сердито произнес некто на другом конце линии. – Роман Константинович. Владелец квартиры, которую ты, Логинов, арендуешь!

– Аа… Я вас слушаю, Роман Константинович.

– Нет, это я тебя слушаю!.. Какое сегодня число?

– Число? – Логинов наморщил лоб. – Какое сегодня число?.. Третье. А что?

– Как это что?! Почему не внес плату? Уже за два месяца просрочен платеж!

– Эмм… Я разве не перевел деньги?

– Ты что, потерял чувство реальности? Заплутал в своих «тырнетах»? Какой такой «перевод»?! Мы договаривались, что ты будешь платить наличкой!

– А, ну да, – Логинов с усилием потер лоб (он и в правду несколько утерял чувство реальности в связи с последними событиями). – Извините… Я с вами расплачусь. Давайте завтра встретимся, хорошо?

– Хватит, молодой человек, кормить меня «завтраками»! – загремел голос в трубке. – Приезжай немедленно! Ты меня слышишь?

– Слышу.

– Или ты привезешь наличку и расплатишься… Или я выброшу все эти твои компьютерные причандалы… все твое барахло на мусорку! На радость местным бомжам! Понял?!

– Не нужно ничего выбрасывать, – выдавил из себя Логинов. – Я скоро приеду… Уже выехал.

Дав отбой, он тут же набрал номер другого человека, который забит в его телефонной книге под никнеймом ЛЮ.

В трубке прозвучал механический голос: «Абонент временно недоступен…»

Дэн сокрушенно вздохнул; ускорив шаг, направился в сторону Ленинского проспекта, к ближайшей станции метро.

Глава 6

3 мая, объект «Волынское»,

база Спецотдела

В Западном административном округе Москвы, сравнительно недалеко от Поклонной горы, есть одно интересное и достаточно укромное местечко. До недавних пор оно даже не было толком обозначено на карте мегаполиса. Именуется эта местность Волынское, по названию бывшего сельца, о котором известно, что оно существует с XIV века (его основал один из ближних людей великого князя Дмитрия Донского, а первое письменное упоминание относится ко временам царствования Иоанна Грозного). Начиная с первой четверти XIX века село Волынское становится дачным местом. А еще спустя сотню лет именно здесь, в Волынском, стали как грибы после дождя появляться дома и дачи для партийной номенклатуры, включая высшую – так называемые «ближние дачи».

Местность эта находится в пределах заповедной зоны, вытянувшейся неширокой полосой вдоль берега Сетуни, южнее железнодорожных путей киевского направления. Примерно полвека назад Волынское вошло в городскую черту, и нынче является частью района «ОчаковоМатвеевское».

Тогда же, в последние годы правления Хрущева, в шестидесятых годах прошлого века в Волынском по заказу Девятого управления КГБ СССР одним из СМУ Спецстроя был построен – в ударные сроки – некий комплекс строений, обнесенный высокой стеной. Объект довольно компактный: серое приземистое здание с узкими окнамибойницами и плоской крышей, гараж для служебного транспорта, хозблок… Перед штабным модулем асфальтированная площадка скромных размеров, использующаяся как паркинг, вместимостью не более десяти автомашин. Еще одна площадка, лишь немногим больших размеров, видна перед поделенным на боксы прямоугольным одноэтажным строением, в котором расположен гараж. Пространство между строениями и стеной засеяно радующей глаз изумрудной травкой. Внутри периметра там и сям растут сосны; всего их на территории, этих рослых красавиц, не менее трех десятков.

Волынское, этот некогда заповедный уголок, в значительной степени изменило свой облик за последние годы. Каждое время имеет свои приметы; нынешнее – не исключение. Но, тем не менее, наряду с возведенными поблизости и в самом этом районе элитными комплексами, отелями и коттеджами, зачастую соседствуя с ними, и по сей день существуют такие объекты, как тот, что носит служебное название «База № 9», или неофициальное – «база Спецотдела».

Именно оттуда на другой объект в Волынском, не в пример более известный, чем «Девятка», около двух часов пополудни прибыл фельдъегерь.

Авакумов, несмотря на свой преклонный возраст, никогда не позволял себе послеобеденного отдыха. Не было у него такой привычки в молодости – спать днем. Не водилось такого за ним в зрелые годы, когда он создавал наряду с еще несколькими товарищами практически с нуля одну из самых засекреченных структур в стране. Не имеет такой привычки и сейчас. Хотя уже многие годы Авакумов не занимает официальных должностей, но лишь числится старшим хранителем на одном из опекаемых ФСО объектов, ответственность на нем лежит всё та же, что и прежде.

Фельдъегерь, крепкий рослый мужчина лет тридцати, – он приехал на служебной машине Спецотдела – сопровождаемый сотрудником ФСО, прошли через главный вход в вытянутое двухэтажное строение. Авакумову предварительно прозвонили; он видел в окно, как к воротам подъехал серый массивный джип, видел, как из него показался фельдъегерь в штатском, к правой руке которого цепочкой на браслете прикреплен кейс.

Авакумов неспешно спустился по лестнице со второго этажа в небольшой вестибюль, пол которого, выложенный поистершимся за несколько десятилетий паркетом, в данный момент был застлан ковровым покрытием.

– Здравия желаю, товарищ Авакумов! – Фельдъегерь, увидев его, вытянулся. – Вам пакет от полковника Левашова!

Авакумов взял у него небольшой плоский пакет из коричневатой бумаги. Расписался на служебном бланке Спецотдела. Кивком поблагодарил курьера, затем легким жестом отпустил его восвояси.

Так же неспешно, почти не держась за перила, поднялся на второй этаж ближней дачи, одно из помещений которой вот уже много лет закреплено за ним, за Авакумовым. Вошел в комнату, интерьер которой остается неизменным с конца тридцатых годов прошлого века. Плотно прикрыл за собой дверь. Взял со стола перочинный нож. По въевшейся за годы службы привычке проверил сначала целостность пакета, а затем и сохранность сургучной печати с изображением перекрещенного мечами щита на его тыльной стороне.

И лишь после этого вскрыл сам конверт, присланный ему Левашовым.

В конверте обнаружились сканы двух страниц одного из служебных журналов. Авакумов, надев очки, внимательно прочел то, что там было записано. Минуты две или три он стоял у окна, держа в руке полученные от своего молодого – сравнительно молодого – протеже бумаги. Потом отошел от окна, смял эти листы, положил бумажный комок в пепельницу, зажег спичку. Бумага, пропитанная спецраствором, полыхнула мгновенно… В пепельнице осталась крохотная щепотка серой золы, более – ничего.

Впрочем, даже если бы он, Авакумов, не сжег эти листки, то уже вскоре, спустя ровно шестьдесят минут после того, как листы были извлечены из пакета, они сами бы распались под воздействием химической реакции, а именно, реакции на кислород, превратившись все в ту же крохотную щепотку серой золы.

Он пересек комнату. На приставном столике – целая батарея телефонных аппаратов, их здесь не менее двух десятков. Некоторые из них современного дизайна, кнопочные. Другие с дисковым набором (на одном – на диске – красуется эмблема СССР, этой давно уже несуществующей страны). Есть и старинные экспонаты; один из аппаратов едва ли не времен Эдисона. Там же стоит телефон полевой связи в коричневатой коробке, а также еще парочка довольно странных с виду аппаратов. Все они действующие, исправные, рабочие.

Авакумов снял трубку телефонного аппарата, у которого вместо наборного диска открытый – без защитного стекла – циферблат механических часов.

Сверился с показаниями своих наручных часов. Установил стрелки наборного механизма. В трубке тотчас же чтото щелкнуло; раздался длинный гудок, затем послышался мужской голос.

– Гильдия часовщиков.

– Здравствуйте, коллеги! Это Авакумов.

– Здравствуйте, Михаил Андреевич.

– Соедините меня с Петром Иммануиловичем!

– Соединяю.

Часовая и минутная стрелки на аппарате с тихим жужжанием скользнули по окружности наборного устройства. И замерли, чуть подрагивая, в такт зазвучавшим в трубке гудкам.

– Петр Иммануилович? Приветствую, это Авакумов!

В трубке послышался знакомый хрипловатый голос:

– Рад твоему звонку, Михаил Андреевич!

– Как дела, Петр? Как там твои винтики, шестеренки, анкерочки? Крутятся ли?

– Пока еще не рассыпался, Михаил. А ты как?

– Тоже скриплю помаленьку… Мне передали твою просьбу о встрече.

– И что ты решил?

– Обязательно встретимся. Нам, старикам, найдется о чем поговорить… Но ты ведь по делу меня разыскиваешь?

– От тебя, Михаил, трудно хоть чтото укрыть. Один человек ищет встречи. Дело у него, как я понимаю, архиважное. И архисрочное…

– Дайка попробую угадать, о ком речь. Редактор Третьего? Это он тебя просил задействовать твои старые связи?

– Давно уже не удивляюсь твоей информированности и прозорливости.

– Это моя работа, – Авакумов усмехнулся. – Добро, Петр, я тебя услышал. С тобой мы тоже встретимся в ближайшем времени. Так что до встречи, Часовщик.

– До свидания, Хранитель.

Михаил Андреевич, закончив разговор со старым знакомым, снял трубку другого аппарата.

– Старший диспетчер на связи!

– Авакумов у аппарата.

– Слушаю вас, Михаил Андреевич!

– Я прочитал вашу докладную по вчерашнему ЧП. Решение будет такое. – Звонивший сделал паузу. – Решение такое. Редакции Третьего канала продолжить работу над декодированием скрипта. Обеспечьте должный уровень безопасности и надежное хранение накапливаемой информации.

– Будет исполнено.

– Отбой связи.

Авакумов коротко переговорил по прямой линии с полковником Левашовым. Потом вызвал – утопив кнопку в торце стола – помощника и велел подать машину.

Сотник и его коллега Зимин завершили дежурство в девять утра. В половине десятого они приехали на объект в Волынском. Поставили машину – черный внедорожник – в бокс. Наведались в штабной модуль; доложились оперативному дежурному, затем сделали служебные записи в Журнале дежурства в соответствии с установленным здесь порядком.

Сотник предположил, что их могут сразу же вызвать к начальству, но этого – не произошло. В начале одиннадцатого они покинули объект, пройдя через единственный КПП – на своих двоих. Квартируют сотрудники Спецотдела – не все, но некоторые – в компактном офицерском общежитии, находящемся здесь же, в Волынском, всего в трехстах метрах от «Базы № 9». Общежитие – красивое трехэтажное строение, более смахивающее на небольшую гостиницу – находится на балансе Федеральной службы охраны. Вход на территорию, обнесенную невысокой оградой из металлических прутьев, по пропускам, как и в само здание. Здесь же, на первом этаже, функционирует столовая, где можно покушать в любое время дня и ночи, и где даже можно заказать наперед какоенибудь из своих любимых блюд.

Жилой блок, в котором поселили – по предписанию начальника Спецотдела полковника Левашова – зачисленного недавно в штат подразделения Валерия Сотника, ничем не отличается от стандартного номера «люкс» в какойнибудь приличной трехзвездочной гостинице.

Вернее, таких отличий немного: например, в «номере» отсутствует городской телефон, нет и выхода в Интернет.

Левашов, выделивший на днях около часа своего драгоценного времени на личную беседу с переведенным из подразделения «Вымпел» сотрудником, в числе прочего, сказал: «Все новые сотрудники, хотя и подключаются к выполнению служебных заданий с первых дней, проходят карантин. В среднем этот период акклиматизации, период полного погружениязанимает два месяца. Те, кто проходят сито отбора и закрепляются в нашей структуре, получают новое жилье в Западном округе, в одном из соседних микрорайонов – в соответствии с потребностями и семейным положением. Мы заботимся о своих сотрудниках, Сотник. Но сначала вы должны пройти обкатку и доказать делом, что выбор, сделанный нашими кадровиками, оказался правильным …»

Около трех пополудни в дверь номера, – с табличкой «№ 27» – в котором расположился новый сотрудник Спецотдела, громко постучались. Сотник только что принял душ (он не смог уснуть сразу после возвращения с дежурства, и лишь сейчас собирался прилечь). Как был, в трусах и майке, открыл дверь. В коридоре – напарник Зимин.

– Дрыхнешь, Сотник? – угрюмо сказал коллега. – С базы гонца прислали!..

– Какого гонца? – недоуменно переспросил Валерий. – Что случилось, Евгений?

– Нам с тобой приказано немедленно прибыть на объект! Так что давай одевайся, и на выход… в темпе!

Лицо у напарника было хмурым, как небо в ненастный осенний день.

«Может так статься, дружище, – промелькнуло в голове у Сотника – что сегодняшний день станет последним днем твоей службы в Спецотделе…»

Оперативный дежурный, как и все прочие сотрудники (кроме охранников, экипированных в камуфляжную униформу), одет в штатское. На нагрудном кармане пиджака закреплен бейдж. Выслушав короткий доклад, он велел двум только что привезенным на базу сотрудникам следовать за ним. Кабинет Левашова находится в цокольном этаже штабного модуля. У полковника был гость. Дежурный, открыв без стука дверь, доложил:

– Товарищ полковник, привезли Зимина и Сотника!

Хозяин кабинета, невысокий, кряжистый, плотный мужчина лет сорока пяти с обритой наголо головой, бросив быстрый взгляд на мужчину, с которым он только что беседовал, встал изза стола. Басистым рокочущим голосом распорядился:

– А нука давай сюда этих аррхаровцев!

Первым вошел Зимин, за ним – Сотник. Дежурный остался снаружи, плотно закрыв за ними дверь.

– Товарищ полковник, – один из вошедших вытянулся в струнку, – капитан госбезопасности Зимин по вашему приказанию явился!

– Товарищ полковник, – подхватил другой, – старший лейтенант Сотник по вашему приказанию явился!

Левашов некоторое время молча глядел на них, переводя взгляд с одного на другого и обратно.

– Надо бы вас пропесочить в положении «смирно»! – наконец произнес он густым басом. – Понавтыкать, как следует, обоим на этом самом ковре!.. Что?! Молчите? Тото же…

Кабинет, в котором Сотнику уже доводилось однажды бывать, обставлен довольно скромно. Интерьер его старомоден, отдает казенщиной, но определенный стиль все же просматривается. Стены облицованы ореховыми панелями; паркетный пол в «елочку». Часть стены – той, что напротив входной двери – закрыта тяжелыми сборчатыми шторами. Из мебели солидный двухтумбовый письменный стол, к которому под прямым углом приставлен еще один, крытый зеленым сукном; по обе стороны его стоят стулья с высокими спинками. В противоположном углу кабинета низкий столик и два кожаных кресла. Поскольку окон в помещении нет, предусмотрено искусственное освещение. Сейчас, в данную минуту, подсвечен потолок (самих источников света не видно). Мягкий и ровный свет с янтарным оттенком также исходит от пространства стен между панелями и потолком. На стене – за спиной у начальника Спецотдела – висит репродукция картины русского художника В. И. Сурикова «Утро стрелецкой казни». И это тоже явно не случайный выбор.

– Ну, чего застыли, как римские статуи?! – пробасил полковник. – Присаживайтесь, товарищи офицеры, начнем разбор полетов.

Левашов уселся в свое кресло. Сотрудники, уловив его жест, устроились на стульях за приставным столом – столом для совещаний – по левую руку от начальника.

Причем, Сотник, соблюдая субординацию, намеревался сесть на второй стул. С тем расчетом, чтобы старший по званию напарник сидел ближе к начальству… Но Левашов заставил их поменяться местами, так что именно Сотник теперь сидел ближе к нему, по левую руку от полковника.

Когда они вошли в кабинет, Валерий сразу же обратил внимание на то, что у Левашова – гость. Тот сидел спиной к явившимся по вызову начальства сотрудникам, пока полковник держал их – минуты две или три – у двери, поставив по стойке «смирно».

И, как казалось, не обращал на вновь прибывших никакого внимания. Он даже не обернулся, не полюбопытствовал, кого это именно из сотрудников глава Спецотдела вызвал на ковер, кого он собирается «пропесочить».

Но теперь, когда Валерий сидел напротив этого человека, он смог наконец хорошенько его разглядеть.

Это был мужчина весьма преклонного возраста, если не сказать – старик. Роста он, повидимому, среднего (когда человек сидит, не всегда определишь его ростовые параметры). Худощавый, несколько сутуловатый, подсушенный прожитыми годами; надетые на нем светлая рубашка без галстука и нейтральной серой расцветки пиджак кажутся чуть великоватыми.

Коротко остриженные седые волосы.

Даже не седые, а какието желтоватые, тонкие, как пушок…

Тонкая, оттенка слоновой кости со следами пигментации кожа туго натянута на скулах, на лбу залегли глубокие продольные морщины. Изпод седых бровей на удивление молодо смотрят глаза – взгляд их живой, пристальный, заинтересованный.

Этот человек похож на отставного военного, какогонибудь полковника или даже генерала в отставке. Об этом свидетельствует его выправка, то, как он сидит, пытаясь распрямить спину, как не дает – во всяком случае, на людях – времени, прожитым годам согнуть его, превратить в дряхлого старца.

В нем есть, пожалуй, и чтото аристократическое; прямой нос с чуть заметной горбинкой, горделивая посадка головы, сама манера поведения давали повод к такому умозаключению. Вместе с тем, он вел себя достаточно скромно, не привлекал к себе лишнего внимания.

Этому человеку – гостю Левашева – по крайней мере, лет восемьдесят. А может, и все девяносто, кто знает. В какойто момент их взгляды, взгляд рослого шатена, отлично подготовленного тренированного молодого человека в самом расцвете его жизненных сил, и взгляд многое повидавшего, доживающего свой век старика – пересеклись, примагнитились…

Сотник ощутил в какойто миг, как глубоко, как далеко проник этим своим взглядом старик; в следующую секунду тот отвел глаза и стал смотреть кудато в сторону.

– Ах да, – спохватился Левашов. – Я же забыл вас представить. Товарищи офицеры…

Увидев, что сотрудники встали с занятых только что мест, полковник махнул рукой.

– Садитесь! Михаил Андреевич… наш многолетний консультант. Капитан Зимин… Старший лейтенант Сотник.

Пожилой мужчина легким, но акцентированным кивком поприветствовал по очереди обоих молодых спецслужбистов.

– Михаил Андреевич будет присутствовать при нашем разговоре, – сказал Левашов. – Он имеет соответствующий допуск. Прошу отвечать на мои вопросы, а также на вопросы нашего консультанта четко, исчерпывающе, а главное – правдиво.

Начальник Спецотдела открыл верхний ящик стола. Не глядя, извлек оттуда сброшюрованный, пронумерованный, прошитый, с печатью на сургуче на предпоследней странице, оформленный по всем правилам делопроизводства служебный журнал.

Положил сверху пятерню, постучал задумчиво пальцем с коротко остриженным ногтем по твердой переплетной обложке. На которой – посередке, в двух графах – черным маркером было записано:

Журнал дежурства

Пост № 3

Полковник открыл журнал в нужном месте, воспользовавшись закладкой. Пробежал глазами – уже не в первый раз за сегодня – оставленные Зиминым и Сотником записи.

Эти двое заступили на дежурство ровно в двадцать один час второго мая (но приехали на место, понятно, минут на десять раньше). Пара их коллег, дежуривших в Вознесенском переулке в первой половине дня, были отозваны Центральной и перенаправлены к другому объекту. Обычное двенадцатичасовое дежурство. Причем, лишь треть его эти двое, Зимин и Сотник, провели в зоне ответственности Третьего поста. Во втором часу ночи Центральная по рации перенаправила их в другую часть города. В точку, где они продолжали оставаться все оставшееся до окончания дежурства время.

В журнале этом есть несколько размеченных вертикальными линиями граф. Там, где следует, Зимин вписал номер транспорта ВГРТК, время выезда оного с объекта, – ровно 21.00 – а также прописал маршрут перемещения, место и время остановки, время возвращения на объект в Вознесенском. В графе «Происшествия» Журнала дежурства поста № 3 Зимин поставил прочерк.

Иными словами, никаких «чрезвычайных происшествий», по мнению старшего дежурной бригады во время их нахождения в зоне данного поста – не было.

Запись, сделанная более молодым по возрасту сотрудником по окончанию дежурства, занимает почти целую страницу.

Под ней, под этой записью, сделанной аккуратным почерком, – похожими на прописные буквами – содержится приписка:

По окончанию деж ва лично осуществил стандартную процедуру проверки приборных показаний. Никаких отклонений не отфиксировал. Сведения, изложенные т. Сотником выше, не соответствуют действительности.

Кн Зимин .

– Не соответствуют действительности, – вслух повторил полковник. – Сотник, надеюсь, вы понимаете, что запись, сделанная вами… Это…

Левашов покосился на консультанта; вероятно, подбирал слова взамен вертящихся на языке сильных выражений.

– Это бред сумасшедшего, – процедил Зимин.

– Ни в какие рамки не лезет, – покосившись на Зимина, пробасил начальник. – Можете ли вы доказать, Сотник… что то, о чем вы сделали запись в журнале – правда, а не ваши досужие выдумки?

– Никак нет. Не могу.

– Ладно… давай без этой казенной официальщины! Говори человеческим языком! Ты самто видеозапись просматривал?

– Так точно.

– А что сказал ты, Зимин, когда коллега поставил тебя в известность о своих наблюдениях?

– О своих видениях, – угрюмо сказал Зимин. – Сказал, что ему… то есть, Сотнику – примерещилось! Что я ничего такого эдакогоне видел!

– Продолжай!

– Я ведь лично, товарищ полковник, писал на камеру ихвыезд! Мы еще ночью просмотрели кассету.

– И на ней ничегонет?

–  Ничегоиз того, о чем записал Сотник!

Левашов вновь задумчиво огладил гладкую, как бильярдный шар, голову.

– Наши люди из технического подотдела отсмотрели видеоматериалы, – сказал он, выдержав паузу. – Просмотрели ту кассету, на которой заснят их транспорт…

– Я камеру вообще не выключал! – торопливо произнес Зимин. – Строго по инструкции!

– …и другую запись, от вашей камеры переднего обзора на джипе. Особое внимание эксперты обращали на временные отрезки, которые указаны в записи товарищем Сотником.

Полковник смотрел теперь на самого младшего по возрасту и званию в их компании.

– Скажу больше, – продолжил он. – Мы по своим каналам затребовали информацию от городских служб, от центров видеонаблюдения… А также от иных компетентных структур. В районе Вознесенского, Леонтьевского и Тверской площади работают в круглосуточном режиме несколько десятков телекамер. Так вот. Событие, о котором вы написали в журнале, товарищ Сотник, не зафиксировано ни одной из этих следящих камер. Вы меня слышите?

– Так точно!

Увидев, что Сотник встал, полковник жестом велел ему сесть обратно на стул. Затем продолжил:

– Сотрудники милиции и дорожных служб, дежуривших вчера вечером и ночью в том районе, ни словом не упомянули о ЧП…

– Этого события нет ни в сводках, ни в новостных сюжетах! – воспользовавшись сделанной начальником паузой, дополнил Зимин. – Как бы он мог, этот синий «фолькс», отъехать, если… если там закрыто движение! И выезды все перекрыты! И, опять же, мы… хотя будет лучше, если стану говорить о себе… я с этого транспорта глаз не спускал! Да и на камерах, в том числе и наших, нет этого события!

– А ты чего молчишь, Сотник?! – Полковник уставился на своего молодого подчиненного. – Сидишь тут… как в рот воды набрал.

– А что говорить? Получается, что я врун, что я – фантазер. Выходит, что все, о чем я написал в журнале – «бред сумасшедшего»?!