Текст книги "Скриптер"

Автор книги: Сергей Соболев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 40 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

– Понятно, – Герман Юрьевич бросил на молодого парня, которого он принял за наркомана, странный взгляд. – Понятно, – повторил он. – Ну, тогда я пошел? А то мне перед открытием надо всю территорию осмотреть…

– Да, конечно, – не поворачивая к нему головы, сказал Редактор. – Идите, Герман Юрьевич. Мы тоже здесь не задержимся…

– Так, так… Это опять вы, – сказал Дэн, когда местный начальник, удивительно похожий на «бригадира Геру», оставил их небольшую компанию. – Человек в черном и его тень. Что вам от меня нужно, господа?

– Пойдемте, поговорим, – сухо сказал Редактор. – Ничего, если я возьму вас под руку?

Дэн не успел никак отреагировать: прямо перед ними – в двух шагах! – открылось сияющее золотым светом арочное пространство. Шагнув в проем, они оказались в «междустенном» пространстве, залитом янтарным светом…

– Вы напрасно покинули «зону»! – сказал Редактор.

– Вы сказали – «зону»? – переспросил Дэн. – Я что, числюсь в роли зэка?

– Я сказал то, что сказал. К счастью, наша мониторинговая служба успела своевременно среагировать. Иначе…

– Иначе – что?

– Могли бы произойти достаточно неприятные вещи… Кстати, как ваши глаза? Не щиплет? Резь и головные боли прошли?

– Я в норме. Этот ваш окулист, похоже, дело знает…

Дэн вдруг остановился, как вкопанный.

– А где ваша «тень»? Где ваш охранник? Чтото я его не вижу.

– Он не может сюда пройти.

– Почему? – удивился Логинов. – Мыто с вами без труда прошли?

– Потому что он не обладает всеми теми способностями, которыми обладаем мы с вами, – спокойным тоном сказал Редактор. – Сюда никто не может войти… никто! Куда вы смотрите?

Дэн и вправду смотрел неотрывно в пространство между двумя уходящими вдаль стенами.

Он надеялся увидеть там ступени.

И еще сидящую на них странную особу в лохмотьях с жестяной кружкой, в нелепо смотрящейся на ней розовой шляпке. У ног которой в позе сфинкса лежит черная кошка по имени Лиза. Но, увы, их там уже не было…

– Никто, значит, не может войти? Только мы с вами… так получается?

– Вы когото здесь видели? – резко спросил Редактор. – Кого? Опишите этого человека! Или это существо!..

– А почему я должен отвечать на ваши вопросы? Вы, кстати, обещали мне работу.

– Мое обещание остается в силе… Вы должны с нами сотрудничать, Логинов. Это в ваших же интересах. Так кого вы здесь видели?

– Так… Одну бродяжку.

– Это была женщина?

– Это был не пойми кто такой! – процедил Логинов. – Нищенка… сумасшедшая!

– Вы ее разглядели?

– Нет, – Логинов вдруг вспомнил, о чем его просила эта особа. – Нет, я ее толком не разглядел. Она исчезла также внезапно, как и появилась.

– Вы видели ее во внутренней зоне? Или здесь, между этими стенами?

– Здесь…

Редактор, помолчав немного, сказал:

– Ладно, о ней мы поговорим позже. Пойдемте… здесь тоже не стоит надолго задерживаться!

Они шагнули в другой проем, высветлившийся, открывшийся в противоположной от условного входа стене. И тут же оказались в том самом сумеречном зеленоватосером мирке, в котором Логинов провел несколько часов своей жизни.

Редактор уверенно, словно он был зрячим человеком, а не слепцом, проследовал по одной из дорожек к какомуто известному ему месту. Дэн шел следом за ним… А что ему еще оставалось делать.

Павел Алексеевич опустился на скамью.

– Присаживайтесь, Логинов. Нам надо о многом поговорить.

Дэн сел на лавку. Но не близко к этому человеку, не рядом с ним; он устроился на другой стороне скамьи.

– Я не кусаюсь, – усмехнулся Редактор. – И я не такой ужасный человек, как вы сейчас обо мне думаете.

– Откуда вам знать, о чем я сейчас думаю? – огрызнулся Логинов. – И откуда мне знать, кусаетесь вы, или нет?! Как по мне, то вы выглядите опасным человеком…

– Если и опасным, то не для вас. Мы с вами, Логинов, в некотором роде – коллеги. Более того, мы союзники, у нас сейчас одно общее дело.

– Моя девушка и ее друг захоронены на Новодевичьем?

– Нет, это не так. Это неверная информация… Они похоронены в других местах. – Помолчав, Павел Алексеевич уточнил. – Любовь Шаховская захоронена на Котляковском, а Бородин – на Гольяновском.

Некоторое время царило напряженное молчание. Дэн первым нарушил эту удивительную стерильную кладбищенскую тишину.

– Странно, – сказал он. – А мне тут коекто показал их могилы… Они здесь, на этом кладбище.

– Не нужно понимать все так буквально… Я же сказал, физически они захоронены в других места. Вовторых… это уже вопрос… кто именно показал вам их могилы?

– Некто, назвавшийся кличкой «Гера».

– Гера? Хм…

– Он же, этот некто, потом обозначил себя, как «бригадир перекрестка». И стал даже требовать от меня деньги…

– Так, так… – в голосе Редактора прозвучали странные нотки. – Значит, он сам вышел на вас… Не думал, что это случится так скоро.

– Не понимаю, о чем это вы? Почему ктото должен на меня «выходить»? Да еще и требовать с меня деньги за некое посредничество?!

– Потому что так устроен мир, – на губах Павла Алексеевича появилась мрачноватая усмешка. – Везде все одно и то же.

– Где это – «везде»? В России? В Америке? В Эфиопии или на Гаити?

– Я сказал – везде, не имея в виду географических рамок. Позже вы, вспоминая этот наш разговор, поймете, что за мысль я пытаюсь донести до вашего сознания… Да, Логинов, именно так делаются дела… Зачастую деньги решают все. Хотя, должен сказать, бывают и исключения.

– Знаете что… – сердито произнес Логинов. – Я не собираюсь быть чьейто марионеткой! Я несколько дней назад потерял близкого человека! И мне эти ваши игры…

– Понятно, – перебил его Редактор. – Я вас прекрасно понимаю.

– Да откуда вам знать?! – вспыхнул Логинов. – Вот что, спрашивается, вам «понятно»?! Если мне самому ровным счетом ничего не «понятно»!!

– Я сказал, что «понимаю вас», имея на то веские основания, – выдержав паузу, спокойно произнес Павел Алексеевич. – В свое время я прошел примерно через то же, что и вы. Поэтому имею представление о таких вещах… хотя каждый из подобных случаев по своему уникален.

Логинов покосился на человека в черном; тот сидел на скамье прямо, опершись двумя руками на набалдашник палки. У Дэна на языке крутилось множество вопросов. Но первым заговорил этот странный человек:

– Мы должны сотрудничать. Другого выхода ни для вас, Логинов, ни для организации, которую я представляю, попросту нет. Мы многое уже о вас выяснили. Но очень много не знаем и до сей поры… Повторяю, альтернативы нашему дальнейшему сотрудничеству я лично не вижу.

– Это почему же? Объяснитесь, каким боком я и мои проблемы соотносятся с этой вашей организацией? Как, кстати, она называется? Наверное – Госбезопасность?

– Узнаете… но в свое время. Почему мы должны сотрудничать? Есть объяснение короткое, а есть длинное… очень длинное, очень пространное.

– Для начала, готов выслушать короткое.

– Говоря понятным нам обоим языком, Логинов, мы имеем дело со сложным взаимосвязанным скриптом, вписанным неизвестным нам лицом или организацией в глобальный метаскрипт…

– И что? Это ваши проблемы.

– Позвольте, я закончу! Итак, Логинов, мы имеем дело со скриптом, частью которого – важнейшей! – являетесь вы лично и та история, участником которой вы оказались.

Павел Алексеевич лишь начал развивать тему, он обрисовал ситуацию лишь пунктиром, как вдруг в этот их важный разговор вмешалась некая инстанция.

Логинов вначале ощутил странную вибрацию, похожую на ту, что он испытал, когда открылась арочная дверь. Затем услышал громкий трезвон – похоже на телефонный звонок.

И еще. Возле того места, где они устроились на лавке, растет дерево – липа. Деревьев, как и кустарников, здесь, кстати, немалое количество… Так вот: это дерево в такт этим ощущаемых Логиновым всем телом вибраций, в унисон разносящимся по всей кладбищенской округе требовательным звонкам, тряслось, сотрясалось, вибрировало – резонансные колебания сотрясали и сам ствол, и крону с намертво, казалось, приклеенными листьями…

Павел Алексеевич поднялся со скамьи. Подошел к дереву… И только в тот момент, когда он снял трубку, Логинов увидел, что к стволу липы на уровне человеческого роста приделан – или прикреплен – телефонный аппарат в металлическом кожухе.

– Редактор Третьего на связи!

– Павел Алексеевич, – глуховато, как сквозь вату, прозвучал в трубке голос Авакумова, – вы уже закончили ваш разговор?

– Нет, Михаил Андреевич, не закончили. Я успел всего несколько фраз сказать.

– В другой раз пообщаетесь с этим молодым человеком… У нас тут появились проблемы.

– Что случилось?

– Произошел обмен нотами по поводу случившегося минувшей ночью.

– Я уже в курсе.

– Они потребовали немедленного расследования. Мы ответили тем же.

– Понятно…

– Согласно требованиям Конвенции обе стороны прибегли к услугам Третейского судьи. Понимаете, о ком и о чем речь?

– Хм… да, понимаю.

– Уже поступило требование представить список дежурной смены Третьей Редакции. Соответственно, мы потребовали раскрыть личности инспекторов – с их стороны.

– Они могут выбрать для собеседования двух сотрудников, как обычно в случае подобных конфликтных ситуаций? Или все обстоит серьезней?

– На этом уровне они могут проверить не более двух сотрудников. Мы, в свою очередь, имеет право присутствовать при опросе двух инспекторов Аквалона. Показания будут сняты представителем Третейского судьи – в течение дня! Затем сличены, сведены в одну картину, подвергнуты анализу и перепроверке в течение сорока восьми часов. Ну а далее… далее следует ждать вердикта третьей стороны.

– Уже известно, кто именно их интересует? Чьи кандидатуры отобрали для проверки «аквалонцы»?

– Нет, это нам пока не известно. Мы ждем сообщения в ближайшие минуты.

– Мне следует выехать в Гильдию?

– Отправляйтесь на свое рабочее место в офис в Вознесенском. Позже… возможно, уже сегодня, во второй половине дня, мы с вами встретимся и проговорим дальнейшие планы. Отбой связи.

Павел Алексеевич повесил трубку на рычаг. Закрыл задвижкой крышку футляра аппарата. Подойдя к сидящему на лавке парню, сказал:

– Мне надо отъехать, Даниил. Возникло срочное дело.

– Жаль, – тот тоже встал на ноги. – Начало вашей речи было многообещающим… И довольнотаки интригующим.

– Мы с вами еще обо всем поговорим. Но не сейчас, в следующий раз.

Логинов двинулся за ним по дорожке. Он и сам не знал, зачем, для чего идет вслед за этим странным человеком. Редактор жестом остановил его.

– Спасибо, что проводили. Но дальше вам идти не следует.

– Я что, должен здесь торчать до Второго пришествия?

– Не думаю, что так долго, – редактор усмехнулся краешком губ. – Я появлюсь несколько раньше… А вы, Дэн, – его лицо вновь стало серьезным, – напрягитека память! Постарайтесь вспомнить, что с вами произошло начиная с момента, когда вы исчезли из кафе «Энигма»… И вплоть до той минуты, когда объявились уже в офисе АйТи фирмы в бизнеспарке на улице Орджоникидзе!

– Вы и об этом уже знаете, – Логинов криво усмехнулся. – Вряд ли чтото получится… У меня об этом периоде не осталось никаких воспоминаний. Как будто ластиком стерто! Чистый лист бумаги.

– Так и должно быть. Но на этом листе уже вскоре начнут проявляться – как тайнопись – некие скрытые до поры даже от вас записи.

– Думаете?

– Уверен! А теперь самое важное: ни в коем случае не пытайтесь сами отсюда выйти.

– Почему? Что или кто мне может помешать?

Редактор красноречиво кивнул в сторону расположенных поблизости могил со следами свежих захоронений.

– Спросите у них… Поверьте пока на слово: любой ваш неосторожный шаг чреват смертельной опасностью как для вас самих, так и для других людей.

Глава 2

Миссия «Апостолов»

Борт «VA3922», вылетевший из римского аэропорта имени Леонардо да Винчи ранним утром, приземлился во Внуково2 в четверть одиннадцатого по местному времени.

Надо сказать, что в международном аэропорту «Внуково2» обслуживают исключительно спецрейсы высших государственных лиц – президента страны, главы правительства, а также глав зарубежных государств. Обычные пассажирские линии обслуживает 1й терминал; новый – Третий – терминал построен для нужд деловой авиации.

Человек, прилетевший в Москву из Рима в сопровождении небольшой свиты, не имеет высокого государственного статуса. Он не является даже госслужащим. Более того. Игнаций Кваттрочи, – таково его имя – настоятель общины при Церкви Святейшего Имени Иисуса в Риме, командированный с известным ему заданием от Миссии «Апостолы», не утвержден пока даже в качестве официального носителя титула кардинала Римскокатолической церкви.

Он «полукардинал», тайный кандидат для вхождения в конклав, он из тех священников, кого называют кардиналами «in petto». ^[21]

Тем не менее, именно для него, для отца Игнация, а также для троих прилетевших вместе с ним одним рейсом мужчин, было сделано исключение – их борт посадили именно в «государственном» аэропорту «Внуково2».

Реактивный Gulfstream VSP, не имеющий на бортах какойлибо государственной символики, но лишь бортовой номер, еще катил по посадочной полосе, когда от здания терминала отъехала черная Ауди А8L. Следом за ней, туда же, к замершему в самом конце ВВП1 небольшому, с элегантными стремительными очертаниями лайнеру, покатили также и два массивных джипа с тонированными стеклами.

Экипаж опустил трап. Первым на верхнюю площадку вышел рослый, под два метра, мощного телосложения мужчина в темном костюме и темных очках. Он огляделся, после чего неспешно спустился по невысокому трапу. На верхнюю площадку трапа тут же вышел его коллега, такой же высокий и физически сильный мужчина лет тридцати с небольшим. Эти двое официально числятся сотрудниками Corpo della Gendarmeria dello Stato della Città del Vaticano ^[22], но у них свои задачи, у них свой круг обязанностей…

Охранники дождались момента, когда из подкатившего к трапу Audi вышел невысокий полноватый мужчина лет пятидесяти в католическом одеянии – это настоятель одного из двух московских храмов РКЦ, отец Тадеуш Ольшанский. Джипы остановились чуть дальше; это сопровождение, предоставленное принимающей стороной. Охранник, хорошо видимый на фоне открытого люка «Гольфстрима», пригнув голову, сказал чтото тому – или тем – кто находится в салоне. Затем сошел на высушенную свежим ветерком ровную, в следах торможений, аэродромную полосу.

Наконец из салона, сопровождаемый библиотекарем, четвертым и последним человеком из его небольшой свиты, выбрался и сам отец Игнаций. Это был сухощавый мужчина лет сорока с небольшим, с туго натянутой на скулах оливкового цвета кожей, с крючковатым носом, кустистыми бровями, тяжелыми веками, скрывающими – до поры – темные блестящие глаза.

Отец Игнаций – или, как он сам называет себя, «брат Игнаций» – одет в черный строгий неброский костюм. Черные лаковые туфли, рубашка того же цвета с белоснежной вставкой на горле. Членство к Societas Jesu ^[23]не обязывает носить священнические или монашеские одеяния. Но одежда, ее цвет и крой, сам его облик, однозначно указывают на принадлежность этого человека к клирикам, к служителям Римскокатолической церкви.

В левой руке у Игнация Кваттрочи rosarium ^[24]; правой, сойдя на землю – «грешную землю схизматиков», как он про себя подумал в этот момент – иезуит осенил крестным знамением – по взаимности – встречающего его в аэропорту настоятеля отца Тадеуша.

– Laudetur Jesus Christus! ^[25]– приглушенным голосом поприветствовал местного священника польского происхождения иезуит.

– In saecula! – ответствовал тот старому знакомому, прибывшему с миссией из Рима. – Amen! ^[26]

Кроме настоятеля Храма Святого Людовика, – если не считать сотрудников охраны, предоставленной хозяевами – никто более эту небольшую делегацию, прилетевшую из Рима, не встречал. Никакого осмотра, никакой проверки документов или багажа. Компактный ящик и дорожная сумка были мгновенно выгружены из салона лайнера и перенесены в багажник лимузина. Чем меньше внимания привлекут к себе командированные «апостолами» люди, тем лучше для всех. Визиты такого рода не афишируются и не содержат в себе элементов официоза.

Местный настоятель, а также визитеры – брат Игнаций и прилетевший с ним сотрудник Ватиканской апостольской библиотеки – Bibliotheca Apostolica Vaticana – Доменико Сарто, уселись на заднее сидение Audi. Один из двух командированных в Москву ватиканских спецслужбистов занял место впереди, рядом с личным шофером отца Тадеуша. Другой его коллега сел в машину охраны, в тот джип, которому назначено ехать впереди.

Спустя еще пару минут небольшая колонна, перед которой словно изпод земли возникла машина дорожной полиции с включенными проблесками, покатила в сторону мегаполиса, не встречая ни пробок, ни красных семафоров, ни каких либо иных препятствий.

Все, кто находились в салоне «ауди», по дороге из аэропорта Внуково в уже известный им первый пункт маршрута сохраняли полное молчание.

Игнаций Кватттрочи, смежив тяжелые веки, механически перебирал черные, блестящие, как его глаза, четки rosarium. Заявка на арбитраж пришла в Ватикан практически одновременно от обеих сторон конфликта.

Причем, с пометками «Urgently!», «Urgente!», «Cito!»… ^[27]

Брат Игнаций получил четкие инструкции как от Генерала ^[28], так и от вызвавшего его перед отправкой в аэропорт на получасовую беседу камерария ^[29]. В сущности, их наставления сводились к одному и тому же, к необходимости решения двуединой задачи.

Первое: брату Игницию следует собрать как можно больше информации о содержательной стороне событий, приведших к конфликтной ситуации между московской миссией организации «Akvalon», воспользовавшейся в минувшую ночь правом на проведение инспекции, и хозяевами территории, организацией, носящей, среди прочих, название «Третий Рим».

И второе: расследование – параллельно с установлением истины – не должно привести немедленно к примирению сторон. Но, по возможности, насколько это будет зависеть от умения и тактики представителя Третейского судьи, должно создать предпосылки для дальнейшей эскалации конфликта.

Как идеальный вариант, – в этом мнении сошлись и Черный Папа, и камерарий, второй человек в иерархии РКЦ после Белого Папы – нынешняя миссия представителя «Апостолов» отца Игнация Кваттрочи должна привести в будущем к ослаблению если и не обеих сторон в равной степени, то причинению существенного ущерба хотя бы для одной из них.

Но при всем этом, ни одна из этих двух соперничающих организаций, обратившихся к группе «Апостолы» с просьбой о посредничестве и арбитраже, не должна иметь оснований – формальных, по крайней мере – для обвинений «Апостолов» в необъективности, в подыгрывании той или ной стороне. Равно как и в том, что Ватиканская партия, пользуясь создавшейся ситуацией и своим уникальным положением, пытается чтото сама выиграть, стремится изменить сложившийся в последние десятилетия баланс сил и возможностей в свою пользу.

Остается лишь добавить, что иерархи «Апостолов» поручают брату Игнацию Кваттрочи самые ответственные, самые сложные и щепетильные дела.

Небольшая кавалькада авто, перед которой невидимая рука зажигала зеленый свет и убирала всякие препятствия для проезда, мчала по улицам и проспектам огромного мегаполиса со скоростью около ста двадцати километров в час. Передовая машина – джип с охраной – свернула на Малую Лубянку; туда же повернули и две другие машины, включая следующий посередке черный Audi.

Водитель лимузина миновал открытые ворота; Audi въехал на территорию небольшого храмового комплекса, расположенного в самом сердце Москвы, по адресу Малая Лубянка 12а. Храм Святого Людовика – иногда добавляют – «на Лубянке» – является одним из двух действующих в российской столице приходов Римскокатолической церкви. Построен он в первой половине XIX века. Само здание церкви, функциональное, без вычурных архитектурных деталей, в стиле классицизм, представляет собой трёхнефную базилику с высоким центральным и более низкими боковыми нефами. Фасад песчанокремового цвета; вход оформлен колоннадой, по обеим сторонам белых колонн расположены невысокие колокольни.

Водитель припарковал машину у самых ступеней.

– Отец Тадеуш, благодарю за эту поездку, – глуховатым голосом сказал иезуит. – Я выходить не стану… Как только выгрузят ящик с аппаратурой, мы отправимся в первый пункт нашего маршрута.

– Всегда к твоим услугам, брат Игнаций. Ты уверен, что не хочешь остаться здесь на часдругой? Чтобы отдохнуть после перелета?

– Я не устал. К тому же, дело, по которому я сюда прибыл, не терпит промедления. Отче, распорядись, чтобы подготовили помещение «скриптория». ^[30]

– Все готово, – заверил иезуита настоятель храма. – Я лично проверил это помещение еще до отъезда в аэропорт.

Они с минуту примерно молчали. Оба наблюдали через тонированные стекла за тем, как вышедшие через главный вход двое служащих под присмотром одного из прибывших с братом Игнацием ватиканских спецслужбистов выгрузили из багажника затянутый в чехол ящик и внесли его по ступеням в здание церкви.

– Здесь, как меня известили, есть отдельный вход? – поинтересовался иезуит. – В скрипторий можно попасть не только через главный вход и храм, но и со стороны пристройки, верно?

– Да, это так. Один вход – главный – через пресвиторий, второй – запасной – из боковой пристройки.

– Это хорошо…

Иезуит прекрасно знал расположение всех помещений в этом храме, а также их назначение. Он сверился с планом во время полета. Но даже в присутствии местного настоятеля не хотел выказывать свою информированность.

– Это хорошо, – повторил он. – Могли бы возникнуть проблемы, надумай мы сопроводить гостей в спецпомещение через пресвиторий и алтарную часть. Они наверняка были бы недовольны таким поворотом. Да и нам незачем допускать еретиков к месту для избранных.

– Разумная мысль, брат мой!

– Дабы не осквернять престол и алтарь присутствием чужаков, их следует провести в скрипторий через запасной вход!

– Ты читаешь мои мысли, брат Игнаций!.. Когда вас ждать?

– Полагаю, что не задержусь надолго. Я также намерен вызвать сюда для снятия показаний некоторое количество людей по моему делу. Не поздней, чем через два часа, я вернусь и начну опрос.

– Может, стоит закрыть двери храма для посещения от литургии обеденного часа до вечерни?

– Ни в коем случае. Пусть все идет своим чередом, отец Тадеуш. Мы должны возносить молитвы Господу нашему не в пустых храмах, но среди верующих…

– Amen.

– Моя миссия, уверен, не станет помехой для богослужения. Вы, отец Тадеуш, занимайтесь своим делом, я же займусь – своим. Laudetur Jesus Christus!

– In saecula! Удачи тебе, брат, – настоятель храма прежде, чем покинуть салон «ауди», сотворил крестное знамение. – И да пребудет с тобой Господь!

Черный лимузин спустя несколько минут въехал в горловину Леонтьевского переулка. Здесь уже стояли две машины – Jeep Liberty цвета мокрый асфальт и черный, лоснящийся микроавтобус с тонированными стеклами MercedesBenz, сделанный по спецзаказу в Германии с госномерам федеральной серии «А»

Четверо мужчин в камуфляжной форме выставили щитовое заграждение; с другой стороны сделали то же самое – перегородив тем самым проезд для транспорта.

Первым из Audi выбрались двое охранников (второй на Лубянке пересел в их машину). Иезуит не стал дожидаться, когда водитель или сотрудник охраны откроет заднюю дверь. Он человек скромный, простой, ему не нужно угождать.

Поэтому он сам открыл дверцу. Выбравшись из салона «ауди», Кваттрочи стал ждать, когда к нему подойдут.

Ждать пришлось недолго.

Захлопали дверцы; из джипа, имеющего дипномера, выбрались двое мужчин в деловых костюмах и солнцезащитных очках. Это «аквалонцы»; информацию по обеим этим личностям Кваттрочи имел в достатке. Поскольку сам проект Akvalon имеет форму американобританского кондоминимума, то, как и повсеместно, как и в любой другой важной и интересной данному совместному предприятию месте, интересы структуры представляют, по меньшей мере, двое – один из них гражданин США, второй – британский подданный.

Оба занимают мелкие должности в московских посольствах своих стран; это обстоятельство является распространенной в их мирепрактикой.

Из черного фургона тоже выбрались двое мужчин. На них, как и на аквалонцах, строгие деловые костюмы. Информация о двух русских, их фамилии и их статус, указаны в приложении к письму, присланному этой ночью на имя камерария, главы Апостольской палаты Ватикана. На одного из этих двоих, а именно, на того, что выглядит старшим по возрасту и чину – ему чуть за пятьдесят – имеется довольно пухлое досье. Но это и не удивительно: человек занимает уже лет как десять должность главы Двадцать второго – не существующего официально – департамента при Администрации президента Российской Федерации.

Он – представительское лицо.

Именно Юрий Романдовский – таковы имя и фамилия чиновника – осуществляет контроль от лица высшего руководства страны за деятельностью всех Редакций и иных смежных подразделений в рамках проекта «Третий Рим». А вот является ли этот контроль номинальным, формальным, или реальным, действенным – это уже совсем другой вопрос.

О втором русском, прибывшем на «стрелку», – если пользоваться современной терминологией – имеется лишь минимум информации. Он числится в штате все того же Двадцать второго департамента АП. Должность – помощникреферент. По другим данным является куратором Московской редакции от федерального правительства. Иван Щербаков. Сухощавый мужчина лет сорока с небольшим довольно непримечательной внешности с внимательным профессиональным взглядом…

«Ну что ж, – подумал про себя иезуит, – это уже интересно. Этот самый Щербаков – или „Щербаков“ – скорее всего, и представляет здесь Гильдию Хранителей. Именно он, а не чиновник АП, является истинно глазами и ушами тех, кто его сюда отправил…»

Ничто из того, о чем сейчас напряженно размышлял Игнаций Кваттрочи, не отразилось ни на его смугловатом лице, ни в его гладящих на мир из глубоких глазниц, прикрытых кустистыми бровями, черных жгучих глазах.

Иезуиты, как никто иной, умеют скрывать свои мысли, свои эмоции и чаяния.

Эти четверо подошли к стоящему возле «ауди» мужчине в черном одеянии. Посланник Ватикана и Ордена поприветствовал всех четверых одним общим – вежливым, но сдержанным – кивком.

– Джентльмены, господа, меня зовут Игнаций Кваттрочи, я прибыл из Рима, чтобы выполнить поручение организации «Апостолы».

Он повторил эти слова на трех языках: на английском, русском и на латыни.

– Вам известно, какую именно миссию мне поручили осуществить?

Эту фразу он тоже повторил на трех языках. Хотя все присутствующие здесь свободно владеют и английским, и русским, и латынью, процедура есть процедура.

– Да, отец Игнаций, нам известно, с какой миссией вы прибыли, – сказал один из аквалонцев, высокий сухощавый мужчина лет тридцати пяти с веснущатым лицом, обладающий цепким взглядом. – Мы заинтересованы в самом тщательном расследовании случившегося этой ночью. Нынешней ночью, как вам, должно быть, уже известно, святой отец…

– Называйте меня просто – брат Игнаций, – вставил реплику иезуит. – Я всего лишь скромный служитель Господа нашего Иисуса Христа.

– …были подвергнуты опасности жизни двух наших инспекторов, – продолжил аквалонец. – Более того, имел место незаконныйсеанс редактуры!.. Что уже само по себе является серьезнейшим нарушением Римской и Женевской конвенций, регламентирующих деятельность Редакций.

Романдовский, дождавшись окончания спича «заклятых друзей» из Аквалона, – суть их «предъявы» он и без того знал – глядя на прибывшего из Рима представителя третейского судьи, с вежливой полуулыбкой сказал:

– Приветствуем вас, синьор Кваттрочи, на нашей благословенной земле! Надеюсь, для вас и ваших спутников пребывание в нашем городе будет приятным и комфортным… Не мы были инициаторами конфликтной ситуации. Но коль дело дошло до арбитража, то, как вам тоже наверняка уже известно, у нас также имеются претензии к нашим партнерам из организации «Аквалон».

Стороны обменялись еще несколькими ритуальными репликами. На этом, собственно, процедурные вопросы были исчерпаны.

Кваттрочи некоторое время молчал; пребывая в задумчивости – как бы в задумчивости – он неспешно перебирал четки своего rosarium.

– Благодарю, что уделили время, – произнес он наконец глуховатым голосом. – Если не возражаете, я готов приступить к своей миссии.

– Не возражаем, – подал реплику один из аквалонцев.

– Можете приступать, господин Кваттрочи, – сказал Романдовский.

Охранники поставили в указанном им месте стол и стул.

Иезуит поднял глаза горе, к небу.

– Ad majorem Dei gloriam! ^[31]Приступим к сему…

Затем неожиданно громким, властным голосом позвал своего помощника:

– Доменико, ко мне с инструментом!..

Мужчины в деловых костюмах, чтобы не мешать следствию, вернулись в свои машины.

Сарто, северянин, генуэзец тридцати двух лет, чьи отец, дед и прадеды были писцами, библиотекарями, секретарями, чьи предки официально не состояли на службе Ватикана, но служили Ватиканской партии за хорошую плату, вынес из салона «ауди» небольшую дорожную сумку. Он сам вытащил деревянный футляр с хронометром, поставил его на стол. Двое ватиканских стражей встали по обе стороны устья переулка. Один застыл возле закрытого трехметровыми переносными щитами выезда на Тверскую. Другой смотрел в противоположном направлении, от арки вдоль переулка.

Игнаций Кваттрочи, надо сказать, внимательно прочел оба письма, от местных и от аквалонцев. В обоих этих посланиях, вернее, в приложенных к ним файлах, указаны реперные точки, а также хронология событий и иные важные в их деле детали. Сверяясь с собственной памятью, которая никогда еще его не подводила, иезуит выдал серию указаний Доменико Сарто, одному из самых опытных редакторов организации «Апостолы», человеку, которого он сам выбрал в качестве помощника для осуществления миссии в столице схизматиков.

Сарто уселся на единственный стул и принялся выставлять время на привезенном ими с собой приборе. Сначала ввел показания по шкале «год», затем выставил «месяц», «день», и, наконец, часы и минуты на соответствующих шкалах.

– Месяц май, – глуховатым голосом сказал иезуит, – число пятое, – сегодняшнее!.. Местное физическое время – час тридцать пять ровно.

Сарто зафиксировал крепления шкал и головки механизма, кроме секундной. Секундная стрелка, отсчитывая мгновения, ровно шла по круговой шкале хронометра, на футляре которого красуется изображение католического креста с распятием.

Другой крест, а именно, черный крестик, закрепленный на прочной нити четок, крестик, изготовленный по особой, хранимой в тайне столетиями технологии, входящий в комплект rosarium– изготовленного также по особому заказу – Игнаций поднес к циферблату хронометра. Вернее, он вытянул левую руку с четками и свисающим вниз распятием над циферблатом прибора времени… Он держал руку с четками и распятием ровно, параллельно поверхности стола. Он стоял спокойно, он был недвижим; тем не менее, крестик, прикрепленный к четкам, стал вдруг – как бы сам собой – отклоняться от осевой линией. И вот уже он, подобно маятнику, – а он, этот крестик, и исполняет в данный момент роль маятника – стал мерно отклоняться попеременно в одну и в другую стороны.