Текст книги "Мой папа — киллер"

Автор книги: Сергей Веселов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

– Нормал. – Замшевый пиджак откинулся на спинку сиденья. – Погнали, часа за два управимся.

Черный «БМВ» зафырчал и сорвался с места как раз в тот момент, когда на светофорах вновь появился красный сигнал.

Итак, монстр зажег свои зеленые глаза, которых у него оказалась не пара, а целых пять… Но это были и не глаза вовсе, а самые обыкновенные индикаторы.

Мишка снова нажал на кнопку пульта.

Против Лехиного недавнего ожидания, из аппарата не вытянулась телескопическая рука с резиновой перчаткой, не стала шарить на полке, которая располагалась немного выше (там стояло не менее полусотни дисков).

Нет, раздалось тихое жужжание, и монстр выдвинул нижнюю челюсть, словно сильно голодный английский бульдог. Мишка, насвистывая, снял с полки какую-то коробку, со щелчком раскрыл ее, вынул отливающий радужным перламутром диск и положил на нижнюю челюсть «бульдога».

– Ну что, все готовы? – спросил Крендель, торжествующе улыбаясь.

– Все, – пискнул, кажется, Цыпа, а может, и не Цыпа…

– Ну раз так, то… – И Мишкин палец упал на пульт.

В-Ж-Ж-Ж-з-з-з У-Ж-з-з-з 3-3-Ж-Ж-И-и-И!!!

Леха закричал, но не услышал своего голоса.

В-3-Ж-Ж-Ы У-Ы-У-Ы У-Ж-Ж-Ж-з-з-з-3-З-Ж-Ж-И-и-И!!!

БУММ… ТРРР-ТА… БУММ… ТРРР-ТА…

Зрители, насильно превращенные в слушателей, подскакивали на тахте, словно теннисные шарики. Леха выпучил глаза и оглянулся – это было как землетрясение, которого он никогда не видел… но которое теперь с поразительной ясностью представлял.

Музыка пропала (если только этот обстрел тяжелыми баллистическими ракетами можно было назвать музыкой) так же внезапно, как возникла. Первую секунду у Лехи в ушах звенело, а затем он услышал возмущенные крики.

Оказывается, кричали все, не только он один. «Охренел», «выключи», «с ума сошел», «придурок» и так далее, все эти фразы слились в одну – но совершенно не подействовали на Кренделя, который, скромно улыбаясь, прошел к своему монстру и гордо похлопал ладошкой по его лысой плоской макушке.

Неожиданно монстр зажужжал… Теперь он не выдвинул нижнюю челюсть, теперь он показал язык.

Вот, мол, как я вас!

Девчонки, Леха и металлисты – все ошеломленно затихли.

Мишка полез пальцем в ухо, поковырял и счастливо улыбнулся:

– Что-то оглох я малость. Ну что, повторить?

В ответ поднялась вторая волна криков, а девчонки соскочили с тахты и сделали вид, будто собрались уйти.

Крендель бросился наперерез:

– Ну, Анжелочка, ну, Светочка, я ж больше не буду. Ну, останьтесь, ну, красавицы. Как же мы без вас? Тут без вас одна лажа получится…

Жмойдяк и Трубецкая смилостивились, когда Мишка сбегал на кухню и принес им еще по одной порции «Чипа и Дейла».

Чтобы показать глубину своего раскаяния, Мишка вынул из аппарата «Блэк саб-бат» и вставил туда сборник скорпионовских медляков.

Тихая, мелодичная музыка наполнила комнату.

Она удивительно успокаивала нервы.

И страсти улеглись.

Девчонки занялись мороженым, пацаны вышли на балкон покурить.

Впрочем, к Королькову это не относилось. При первых же звуках скорпионовской музыки все его страсти вскипели в нем, как недосмотренный кофе на плите. Ведь это же были его «Скорпионы» – его, а не Мишкины…

Чтобы не слушать «Скорпионов», Леха отправился на балкон – к курящим.

Череп, Спид, Цыпа и Блэкмор не столько дымили, сколько прятались – ведь их могли засечь снизу. Они сидели на корточках страшно довольные и лишь изредка протягивали руки, чтобы стряхнуть пепел через ограждение балкона. Только Крендель задумчиво смолил, стоя в полный рост.

Леха положил ладони на перила, глянул вниз. Балконы на крендельском доме располагались, в шахматном порядке – нижний балкон был под окном Мишкиной комнаты.

– Дай, что ли, – Корольков посмотрел на Кренделя и лениво протянул пальцы к его сигарете.

– Э-э, нет… Корольков, – Мишка отстранился. – Ты у нас метким хочешь быть. Так что не кури.

– Особенно чужие! – хихикнул снизу Цыпа.

Леха посмотрел на него уничтожающим взглядом – а сам-то ты, парень, чьей сигаретой дымишь? – но еще раз просить не стал.

– Я думал, там, под окном, толпа соберется, – сказал Леха, заглаживая неловкость, – когда ты, Крендель, врубил свою тачку.

– Ха! – Мишка тряхнул гривой. – Никого там не было и не будет. У меня стекло на окнах тоже звукоизолированное, догнал? А еще оно полунепробиваемое. – Крендель стрельнул бычком. – А ты, Моче… Что-то ни фига ты не рубишь в таких делах, хоть и трендишь всем, что киллерский сынок!

Леха прыжком развернулся к Кренделю:

– Ты что же, не веришь, что у меня отец…

– Ладно, вот опять заладили. – Череп встал и выкинул бычок. – Пошли, Мишка, отличницы скучают.

Глава XV
КРЕНДЕЛЬ ПРОДОЛЖАЕТ ДАВИТЬ МОЩЬЮ

Черный «БМВ» несся по улицам Москвы. Трое в затемненном салоне сидели с зловещими лицами, которые ничего хорошего не предвещали.

В общем и целом они уже пришли к единому мнению и теперь молчали.

Один поворот, второй… Визг покрышек по асфальту… Двигатель гудит ровно и мощно. Мимо проносятся дома и деревья. Какая-то бабка выбежала на дорогу – к черту ее, бабку!

Водитель все-таки вывернул руль в последнюю минуту, и старушка осталась жива.

– Дура, – сказал носатый водитель, глянув в зеркало заднего вида. – Ей бы радоваться.

Старушка трясла вслед машине палкой.

Ни один мускул не дрогнул на физиономиях стриженого и того, что сидел сзади. Подумаешь, какая-то бабка.

– Значит, так, кореша, – глухо произнес замшевый пиджак. – Берем пацана, и…

Стриженый с готовностью выхватил пистолет, оглянулся:

– Берем пацана – и?..

– Спрячь, – поморщился пиджак. – С дитём будешь дело иметь.

– А если дитё такое, как пахан? – огрызнулся стриженый.

Черный «БМВ» влетел на круговую развязку. Визг покрышек… Трое в салоне синхронно отклонились влево, через секунду, так же синхронно, – вправо… и снова выпрямились.

– Идиот его пахан, – медленно процедил замшевый пиджак. – Двести миллионов рублями – официально. Ему на лапу – пятнадцать косых зелеными. А он…

– А раньше брал, – заметил стриженый.

– Давить таких… – Водитель сплюнул в открытое окно.

Плевок улетел назад как пуля.

– Задавим, – хмыкнул замшевый пиджак, разглядывая несущуюся под колеса улицу– – С пацаном это проще выйдет… И дешевле. Пятнадцать косых при нас останутся.

– Зато пацан… – Стриженый махнул крест-накрест пушкой. – Дай-ка еще раз на его рожу полюбоваться.

Замшевый пиджак вытащил фотографию и передал ее стриженому. Тот стал внимательно ее разглядывать.

С фотографии на него глядел не кто иной, как Мишка Крендель.

…Матерые бандюги сидели в «БМВ». Стриженого звали Тюхтя, полосатого водителя – Косач. Замшевый пиджак отзывался на кличку Борман, он был правой рукой у знаменитого воровского авторитета по кличке Бэдя.

Бэдя?

Да, именно так. Сыграла судьба с Мишкой Кренделем злую шутку: рассказывал Крендель когда-то историю про выдуманного Бэдю, а оказывается, и на самом деле существовал реальный авторитет Бэдя.

Поймали Бэдю с неделю назад. И дело его вел Крендель-старший. Кореша хотели вызволить своего главаря под залог в двести миллионов рублей, и все уже было готово – и новый заграничный паспорт для Бэди, и билет ему на самолет до Франкфурта-на-Оде-ре. Но хоть бывали раньше такие случаи, когда даже крутых подследственных выпускали до суда под залог, уперся Крендель-старший, заявил Борману, что тарифы поднялись. Пятнадцати тысяч долларов показалось мало зарвавшемуся прокурору, и решили Тюхтя, Косач и Борман этого нахала проучить, решили использовать другой метод воздействия.

И подразумевал этот метод воздействия визит бандитов на Четвертую улицу академика Путятина.

Крендель объявил танцы. Вначале, как водится, стали в кружок – пацаны тихо переминаются ногами по ковру, девчонки – покручиваются более энергично… Все вполне интеллигентно. Присоединился к танцующим и Леха. А что он, хуже? В танце, говорят, характер проявляется.

Ум-ца, ум-ца, ум-ца, долбила музыка. Мишка поставил по просьбе девчонок какую-то попсовую ерунду типа Алены, как ее, Ляпиной… Нет, Тяпиной… От этой Тяпи-ной-Ляпиной отличницы просто тащились, а Корольков… Ну, Корольков просто терпел. Наконец песня закончилась.

– Ша! – сказал Мишка, переставляя диск. – Хватит, теперь металл пойдет.

И пошел металл. А ничего, и металл приятный бывает, вполне можно танцевать. Вперед!

Опять закончилась песня, опять небольшой перерыв – Мишка меняет диск… И снова по просьбе девчонок: ум-ца, ум-ца, ум-ца. Теперь другая, заграничная, тетка вопит, словно ее режут: «Ол раит, пуссикэт, пусси-кэт, пуссикэт!»

Леха отошел и присел на край тахты.

И закрыл глаза.

Как-то в старой его школе была вечеринка – то ли на двадцать третье февраля, то ли на Восьмое марта. Леха посреди какого-то танца тоже зажмурился и вдруг услышал: марширует рота солдат. Раз-два, раз-два, левой, правой. Открыл глаза – никакой роты. Обычная трясучка, одноклассники выламываются. Снова закрыл – солдаты. Удивительное дело.

– Корольков, ты что? Тебе плохо? – Леха услышал тревожный голос Анжелки.

– Нет, спасибо, все нормально…

– Ремонт, – чертыхнулся носатый водитель «БМВ».

– Кирпич? – очнулся от своих мыслей Борман.

– Объезд, – пояснил Тюхтя.

Они только что проскочили какой-то знак.

– Давай без объезда, – приказал Борман, потирая ладонью лоб. – Так до ночи не управимся.

Косач ударил по тормозам, и «БМВ», взвизгнув, пошел юзом по неровной дороге.

– Машину раздолбаем к черту! – закричал Косач, съезжая на грунтовку.

Впрочем, носатому водителю приходилось бывать со своей тачкой и не в таких передрягах. Пригнувшись к баранке, он уверенно лавировал между лужами смолы, горами строительного мусора, бетонными плитами. Объехали экскаватор, миновали несколько строительских вагончиков, которые кто-то поставил прямо посреди улицы… посреди бывшей улицы.

Тюхтя проводил вагончики страшным взглядом.

– Ну, козлы, – покрутил он головой. Ладонь его потела на рукояти пистолета. – Всех угроблю. Разберемся с пацаном – специально вернусь сюда…

Меняя диски после каждой песни, Крендель хвастал, что дело у него поставлено, как на «Радио Роке». Мишка хитрил, не объявлял, каким будет следующий танец. Перед медляками он мчался к Анжелке, замирал перед ней с загадочным видом мистера Икс и делал крючкообразное Движение головой.

Приятели Кренделя пожимали плечами и по очереди танцевали с Трубецкой – а та просто млела от такого повышенного внимания.

Мишка был страшно доволен. Рыжеволосая сегодня только и делала, что хохотала над его шутками. Он ее приглашал, и она шла за ним, как теленок на привязи… Тра-ля-ля, все отлично, все просто замечательно. Уж как нравилось Кренделю танцевать с Анжелкой Жмойдяк.

Мишка просто таял от счастья…

А где это Корольков? Ага, выдохся хлюпик. То на тахте сидел, весь какой-то бледный, то стал по комнате ходить, плакаты на стенах рассматривать.

Может, и не трогать его больше? Вывести втихаря за дверь и еще лифт ему вызвать. И пусть домой топает, к папаше своему знаменитому.

А Блэкмор-то – пялится на Светку Трубецкую. Ох, как пялится… Ладно, пусть таращится, придурок такой. Как раз по нему красотка, гы-гы.

Снова пауза между танцами.

– А теперь НОСИНГ ЭЛСЭ МАТЭРС, МЕ-ТАЛИКА!!! – изрек Крендель. – Дамы приглашают пацанов.

Раздалась музыка.

На Марфинской бандиты едва не налетели на милицейский «жигуленок» – притаились хитрые гаишники за кустом, радар выставили. Но Косач успел их заметить. Сбросил скорость, включил сигнал поворота.

Бормана на заднем сиденье укачивало, он даже слегка задремал. Как только скорость упала, встрепенулся.

– Ты чего? – На плечо Косача легла тяжелая ладонь.

– Чего, чего, – обозленно повторил Косач. – Объезд!

Черный «БМВ» долго петлял по дворам. Сунулись туда, сюда… Всюду столбики или шины, вкопанные «по пояс» в землю. Никакого проезда.

– Лабиринт, блин! – нервничал полосатый водитель, – Приплыли.

Наконец извернулись, проехали по газону, снеся бампером пару кустов.

Поползли вдоль длинной десятиэтажки.

Ехать пришлось со скоростью черепахи, аккуратно рассекая разноцветную толпу суетившихся мам и детишек.

Десятиэтажка кончилась. Завернули за ней налево, высунулись на улицу.

Оказалось, это та же Марфинская. Гаишники за кустом – нет, теперь уже перед кустом – всего в тридцати метрах.

Черный «БМВ» вырулил на проезжую часть и, чихнув на милицейскую засаду высокооктановым выхлопом, понесся дальше.

Мишка объявил белый танец – и с выражением посмотрел на Анжелку Жмойдяк. Мол, я тебя столько раз приглашал – теперь твоя очередь.

У Лехи от удивления глаза вылезли на лоб – Анжелка, даже не посмотрев в сторону Кренделя, прямиком к нему, к Лехе!

Она остановилась прямо напротив него.

Он облизнул сухие губы.

Она улыбнулась.

Он попробовал вздохнуть, но не смог. Перехватило дыхание.

Это было похоже на игру в пинг-понг, этакий обмен шариком. Раздосадованный Крендель, который пристально наблюдал за ними, тоже переводил взгляд с Лехи на Анжелку и снова на Леху, точно следил за шариком.

– Ну?! – растерянно выдавил Леха. Кроме этого весьма важного замечания, он ничего сказать не смог.

Он хотел спросить что-то вроде: «Что случилось?», но через минуту был уже рад, что промолчал.

– Корольков, – Анжел ка улыбнулась. – Помнишь, я говорила тебе, что никогда не подсказываю? Хочешь, подскажу? Пригласи меня. Хоть этот и белый, но…

Крендель метал громы и молнии.

Он устроил у себя вечеринку не просто так, это дураку ясно, и все еще секунду назад шло хорошо. Но как так получилось, что гад Моченый снова перехватил инициативу? Специально это или нет, но такого допустить нельзя.

Ничего, у него есть еще одна идея в запасе, он сомневался, стоит ли к ней прибегать, но… Идея отличная, она поставит этого маменькиного сынка на место.

Медляк был зашибись. И настроение должно было у Лехи быть зашибись: они с Анжелой медленно кружились посреди комнаты, он касался щекой ее волнистых волос и держал ее за талию, а ее руки лежали на его плечах… Короче, дух захватывает.

Да-а, все было бы зашибись, если бы только Леха не помнил, как он всего несколько минут назад опозорился. Это ж надо! Девчонка к нему подходит, на танец приглашает, а он ей: «Ну?» Ничего не скажешь, стыд, да и только…

Мишка вышел из комнаты и быстро вернулся. Леха заметил, что Крендель снова распустил волосы.

Интересно…

Затем Мишка поднял с подоконника пульт и нацелил на своего монстра.

Что такое? Ведь песня еще не закончилась…

Мишка опустил палец, и музыка замерла – посреди куплета.

– Ну? Ну?! – раздалось со всех сторон – словно пародия на Лехино недавнее высказывание.

– Чего выключил? – напустился на Мишку Блэкмор. Он танцевал со Светкой Трубецкой.

– Врубай до конца, еще два куплета впереди, – решительно потребовал Корольков.

– Каких это два куплета? – скривился Мишка. – Ты что, Корольков? Ты в эту песню хоть разок въезжал раньше? А еще киллерский сынок…

Леха отпустил Анжелку, которая, кажется, сказала тихое «ой», и глубоко вздохнул – как боксер, которому напомнили, что пора возвращаться на ринг.

На губах Кренделя появилась едва заметная язвительная ухмылка. Он помнил, что, когда дело доходит до драки, Леха неуправляем.

Но доводить дело до драки в Мишкины планы не входило. Ведь он придумал кое-что покруче.

– Что вытаращился? – весело спросил Крендель. – Металл суров?

– Тебе лучше знать, – холодно ответил Леха. Он был уверен: о чем бы они сейчас ни заговорили, эта вечеринка без драки не обойдется.

Все к тому идет.

– Металл суров, и он любит настоящих мужчин, – сказал Крендель. – А хочешь узнать, кто из нас – настоящий?

– И что ты предлагаешь сделать? – огрызнулся Леха. – Чтобы это проверить?

– Нас двое, Корольков… – начал Мишка.

– Ты один, Крендель, – перебил его Леха. – Один ты. Я– сам по себе.

– Твой старик киллер, да? – воскликнул Мишка. – И мы перед тобой на задних лапках бегаем, да? А этого не хочешь? – У Лехи перед носом возникла пахнущая табаком фига.

– Так, – сказал Корольков. – И что дальше?

– Дальше? – взъерепенился Крендель. – Мой пахан всех киллеров в Москве пересажал, я у него спрашивал! Так что это ты…

Леха сжал кулаки.

– Мальчики, только не драться, – пропищала Светка Трубецкая. – Терпеть не могу…

Крендель резко повернулся к ней.

– Никто не собирается драться, – сказал он. – Мы это сделаем другим способом. Ты и я, – он снова повернулся к Лехе. – Больше никто в этом соревновании не участвует…

– Соревновании? – повторил Корольков, но его не услышали.

– А если я тоже хочу?! – кривляясь, крикнул в это время Цыпа.

– Усохни, – бросил ему Крендель. – Смотри, Леха. – Мишка подошел к своей крутой стереосистеме в рост человека и любовно положил на нее ладонь. – Вот эта тачка, JBL, дает на выходе 240 ватт, – сказал Крендель. – Знаешь, что это значит?

–Ну?

– Рыбу ей можно глушить, – пояснил Мишка. – Так вот. Тот настоящий мужик, кто может на полную катушку металл слушать…

– Тупость, – сказал Леха, но тут поднялся ропот. – Тупость, – повторил Корольков, но его опять не поняли.

– А мы будем не слушать, Леха, мы будем – танцевать, – не отводя блестящих! глаз от Королькова, продолжил Крендель. —} Ну, что скажешь, парень, а? Всего одна песня, подумай!

Леха молчал – и все тоже молчали. И вы« ходило, что Леха как бы на сцене, а остальные – в зрительном зале. Анжелка Жмой-дяк – в первом ряду.

Что за детский сад, думал он и не мог ничего понять.

– Я врубаю тачку на полную мощь, – из– лагал свой план Крендель. – Мы разносим I колонки: одна – мне, вот тут, у двери, другая – тебе, у окна! И мы круто танцуем! Ты у своей колонки, я у своей…

– Не соглашайся, – испуганно произнесла Анжелка. – Мальчики, бросьте. Здесь же соседи…

– Какие соседи?! – рявкнул на нее Миш-1 ка. – Я в эту комнату что, зря столько денег ; вбухал?! Ничего они не услышат, соседи! Давай, Леха, соглашайся…

– Согласен, – услышал Корольков свой голос. – Только кто нас будет судить?

– Вот они, – Мишка показал на Анжелку, Светку, Цыпу и остальных.

– Я не буду, – заявила вдруг Анжела. – Я не хочу в этом участвовать, мне не нравится…

С этими словами она встала и направись к двери, но Крендель в два прыжка обогнал ее и захлопнул дверь перед самым ее носом. Анжелка испуганно отшатнулась.

– Сиди! – Мишка подтолкнул ее назад, к тахте, потом протянул руку к двери и чем-то там щелкнул. – Ну все, – сказал он, – хата закрыта, а ключ – вот он! – Он поднял руку с ключом. – Я забыл вам сказать, у меня здесь такой порядок – никто не выйдет и не зайдет, если я не захочу, понятно?

От этих слов всем стало не по себе, только это, похоже, на Мишку никак не подействовало.

Он прошелся гоголем перед диваном, на котором сидели остальные. Только Леха стоял у JBL-ской стереосистемы.

Крендель обвел взглядом вытянувшиеся физиономии приглашенных.

– Не дрейфьте, однокласснички, я вам ничего не Сделаю. – Послышался нервный смешок. – Нам еще вместе школу кончать… – Улыбка сползла с Мишкиного лица. – Даю всем наушники, понятно? Всем, кроме меня и его! – Он показал на Леху.

– Потолок, стены, пол изолированы, двойная дверь, бельгийское спецстекло на окне… – Крендель покрутил головой. – Нет, балдеть под настоящую музычку будем только мы вдвоем. Держите! – Мишка открыл тумбочку рядом с аппаратом-монстром и вытащил оттуда пять пар наушников. – Кому не хватит, можете посидеть на кухне.

– Крендель, выпусти меня, – сказала.

– И меня! – вскочила Трубецкая.

– Ты – сядь, – сказал Мишка Светке. – А ты, рыжая… – Анжелка под его взглядом сглотнула. – Ладно, топай. Мороженое можешь взять. Осталась еще парочка в морозильнике.

Мишка щелкнул замком, выпустил Ан-желку и вновь закрыл дверь за ней. Обернулся, весело посмотрел на Леху.

– Начнем?

Глава XVI
ДУЭЛЬ ПОД ХЭВИ-МЕТАЛ

—Тюхтя, ты уверен, что пацан живет на Четвертой улице этого… Путятина? – спросил Борман.

– А на какой? – повернулся к нему стриженый.

– Сколько там их всех, улиц? – задумчиво произнес Борман и стукнул себя кулаком по лбу.

– Так ведь записано – Четвертая, дом девятнадцать, – как-то неуверенно произнес Косач.

– На дорогу смотри, ментов проморгаешь – рявкнул на него Борман и вновь задумался. – Почему на Четвертой, почему… А, правда, интересно, сколько этих улиц?

Бандиты озадаченно посмотрели друг на друга.

– Начнем, – со злостью ответил Мишке Корольков.

Крендель устраивает дуэль, подумал Леха. Что ж, дуэль, так дуэль. Чем Корольков хуже Пушкина?

Мишка кивнул, подошел к своему аппарату с пультом в руке.

– Что бы поставить? Леха, ты что любишь?

– Тебе какое дело? Крендель хмыкнул.

– У, какой грызучий стал. Ладно, музыку заказываю я. Итак, – он снял с полки диск, – послушаем старенького. Ну вот, например, любимая всеми «Металлика», это уже классика, альбум «МАСТЕР ОФ ПАП-ПЕТС»… – Мишка так и сказал: «Альбум».

Аппарат прожужжал, выставил челюсть. Вот дать бы по ней… Но Крендель положил т Уда CD, объявил голосом диктора:

– Одноименная композиция… – и вдруг рявкнул в сторону зрителей: – А вы чего расселись? Надевайте наушники, быстро!

Приятели Кренделя и Трубецкая испуганно прикрыли уши. Череп замешкался, спросил:

– А как судить-то? Кто проиграет?

– А кому первому плохо станет, тот и проиграет, – ответил Крендель. – Или если кто упадет. – Он пристально посмотрел на Леху.

Ничего себе, подумал Леха. Упадет, У Кренделя крыша поехала, не иначе. Может, в психушку его сдать вместо танцев?

Крендель отдал пульт Черепу.

– Смотри, не сломай. Будешь громче делать. По моей отмашке.

Здоровяк сжал пульт обеими руками, испуганно глядя на предводителя.

– Нажимай сюда, – объяснял ему Мишка.

Крендель подошел к левой колонке. Леха засомневался, поднимет ли один человек такую громадину – но Крендель, видимо, на этот счет не сомневался.

Он остановился и тряхнул плечами (вот, мол, гляньте на меня, штангиста). Положил ладони на мраморный корпус.

Леха затаил дыхание.

Мишка легонько толкнул колонку, и та поползла, точнее поехала, оставляя на ковре примятые бороздки… Внизу у нее оказались колесики, как у холодильника.

Покатил свою колонку и Леха. Внезапно он почувствовал какую-то тошноту, а если и не тошноту, то все равно, как-то муторно Лехе стало. Погано.

Фиг знает, чем дело кончится, думал Леха. Но – взялся за гуж, не говори, что не дюж.

Остановившись у окна, он развернул колонку динамиками к центру комнаты. Выпрямился. Сердце билось – тук-тук-тук…

А Крендель был весел. И уверен в себе. В глазах длинноволосого плясали чертики.

– Поехали! – Крендель сделал знак Черепу. – Врубай, бегемот…

Леха оглянулся на аппарат. На индикаторе зажглось «02», номер песни в альбоме. Тотчас грохнул первый аккорд. За ним, короткой автоматной очередью, – три следующих.

– Громче! – крикнул Мишка. – Громче! Череп не понял, и Мишка показал пальцем вверх.

Неслабо, подумал Леха, если это стартовая громкость, так что же дальше будет.

Колька кивнул и прибавил звук.

Гитары и барабаны стали палить сперва залпами, потом очередями; затем поднялась такая канонада, что Лехе захотелось куда-нибудь спрятаться, закрыть руками голову и не вылезать, пока бой не закончится.

А что же Крендель?

Тот втянул голову в плечи, словно его кирпичом пристукнули, и неожиданно дернулся один раз, второй… Вроде как пули поймал. Не-ет, падать Мишка не собирался. Он танцевал. На Леху даже и не глядел, смотрел куда-то в сторону – мол, кто ты такой, Корольков, чтоб я на тебя любовался? Я, настоящий мужчина, танцующий под суровую музыку.

Делать было нечего, задвигался и Леха.

– Громче! – выкрикнул Крендель.

Это было понятно по Мишкиным губам, а голоса было не разобрать.

Тем не менее Череп его понял и нажал на пульт. Динамики дышали за Лехиной спиной разъяренными чудовищами, рычали и только что не кусались. Звуковая волна толкала его в спину на манер взрывной… Да при такой громкости колонка должна на Луну улететь, как ракета, честное слово.

Глянул перед собой Леха, а Крендель снова большой палец вверх оттопыривает. Еще ему мало? И ведь танцует, подлец, у самой колонки, не отходит.

Лехе вдруг стало тяжело дышать. Он представил, как дрожат его барабанные перепонки, как трясутся под ударами, а по ним молотят сильнее, сильнее… Стоит Крендель и лупит большой дубиной, с размаху. Бум, бум, бум.

Кончился припев. Леха уже и присесть был не прочь, и к ушам что-нибудь холодное приложить, а Кренделю – хоть бы хны.

На втором куплете Мишка сменил стиль танца: затряс головой, руки согнул и стал изображать, будто на гитаре играет. Мол, ушел я в такой запил, пацаны, что лучше вы меня оттуда не доставайте.

Кивок головой – и Череп послушно нажал на кнопку.

У Королькова вытянулось лицо. Как, еще громче? В какой это раз?

Всадила «Металлика» по Лехе изо всех орудий, запетлял Леха, бедный, по комнате на заплетающихся ногах. А Мишка вошел в раж, довольный, что силы противника на исходе.

И тут Леха увидел что-то белое в волосах Кренделя.

Ах, ты, гад хитрый.

В следующую секунду Корольков зашелся криком, которого никто не услышал. Ну и плевать, что никто не слышит, думал Леха, сейчас они увидят.

Он бросился к розетке и выдернул шнур.

Война вмиг закончилась.

Крендель застыл в такой позе, словно решил присесть, да ему помешали. Озадаченно поднял голову.

Ты что это?! – Мишка зло посмотрел на Леху. – Ты что, Моченый? Тачку мне решил сломать?

Он двинул вперед.

– Продул? Продул, маменькин сынок? Леха сделал шаг назад и уперся спиной в стену. Крендель приближался. Так, подумал Корольков и выпустил шнур. Чтоб руки освободить.

– Что, уже все?! – заорала в тишине Светка.

На нее зашикали – но она была в наушниках и потому ничего не понимала.

Блэкмор решил эту проблему – просто стянул наушники с Трубецкой.

– Кто выиграл? – с любопытством осведомилась отличница.

– Крендель выиграл, – пробасил Череп. – Королькову плохо стало, он и выдернул шнур.

– Это еще вопрос, – ясно и четко произнес Леха. – Кто выиграл.

Он вышел на середину комнаты и выпрямился, заложив руки за спину. Ему бояться нечего. Это пусть Крендель дрожит, потому что сейчас…

– Киллерский сынок, – процедил Мишка. – Лажанулся, признайся? Лажанулся.

– Мальчики! – взвизгнула Трубецкая.

Ей показалось, будто Леха хочет ударить – но Леха шагнул вперед, протянул руку и откинул прядь волос с крендельского уха. Это было проделано так стремительно, что Мишка не успел опомниться.

Крендель схватил Лехину руку, но было уже поздно.

– Смотрите! – пронзительно закричал Корольков. – Да у него в ушах затычки!

«БМВ» с затемненными стеклами летел по Четвертой улице академика Путятина. Именно по Четвертой, а не по какой-нибудь еще.

Впереди показался кирпичный торговый центр, очертаниями своими весьма напоминающий мавзолей.

«ТЦ ООО „Кальций“ – гласила вывеска.

…И еще Леха хотел произнести какую-нибудь красивую фразу, типа: «Так кто из нас настоящий мужчина?» Но ничего не получилось, потому что Мишка Крендель перехватил инициативу.

– Теперь, Корольков, ты точно, труп, – заявил Крендель и махнул рукой.

Дважды у Кренделя получался этот удар – безо всякого предупреждения, по нижней челюсти, – но сейчас нашла коса на камень. У Лехи с памятью было все в порядке, и он успел отскочить.

Мишкин кулак полетел дальше и с треском врезался в самый центр передней панели крутого JBL-ского аппарата. Послышалось тихое, деловитое жужжание, и монстр высунул свой язык – нате, мол, забирайте назад вашу «Металлику», не нужна она больше.

Крендель диким взглядом посмотрел сначала на блестящий лазерный диск, затем – на треснувшую переднюю панель… И только после этого взвыл от боли и злости.

Удивился и Леха (при выключенном-то питании – как же дископриемник выехал?). Но потом опомнился и занял оборонительную позицию. Она заключалась в том, что Корольков спрятался у Мишки за спиной.

Дружки Кренделя повскакивали с тахты. Светка Трубецкая завизжала.

– Всем сидеть! – крикнул Мишка. – Он – мой!

Крендель медленно развернулся. Встретился взглядом с Лехой.

– Мамины беруши используешь? – осведомился Корольков. – Или вату?

Крендель заревел и разъяренным тигром бросился на Леху. Корольков прыгал у колонки – у той, что находилась возле двери. Когда Мишка сделал первый шаг, Леха рукой охватил мраморный корпус и с силой толкнул махину навстречу противнику.

Колесики быстро зацепились за ворс, и колонка, немного проехав по ковру, опрокинулась на несчастного Кренделя. Мало того, что Мишка получил острым углом в живот, он вынужден был подхватить свое ценное имущество и, кряхтя, вернуть его в вертикальное положение.

В железную дверь давно молотили – это Анжелка не жалела свои кулачки. Удары получались слабыми, Леха их едва слышал. Дверь служила отличным звукоизо-лятором.

Королькову стало жаль Анжелку и ее кулачки. Да и на бледно-зеленую Трубецкую жалко было смотреть.

– Что ты скажешь, абориген, – сказал Леха, – если мы с тобой поступим, как настоящие мужчины?

Кулак Кренделя пролетел рядом с его головой и вдребезги разнес низко висящую люстру.

– А ты невежлив, старина, – заметил Леха с укором.

Крендель с мычанием махнул ногой, но не удержал равновесия и плюхнулся на ковер. Но там же было стекло! Леха зажмурил глаза: представилось, будто по ковру расплывается красное пятно… Но ничего подобного не случилось. Мишку спасло то, что он был в своей густо заклепанной куртке. Он упал спиной, то есть курткой с заклепками.

– Ой, – сказала Светка. – Поднимите же его, поднимите…

Стоило ли подавать в такой ситуации руку? Но Крендель вскочил на ноги раньше, чем Леха пришел к какому-либо определенному выводу.

– Отпусти девчонок! – сказал ему Леха. – Им здесь делать нечего. А мы продолжим после того, как они уйдут.

Мишка немного подумал, прежде чем ответить.

– Хорошо, – сказал Крендель, стряхивая с себя остатки стекла. – Пусть уходит!

Трубецкая сразу вскочила.

– Дверь не забудь открыть! – бросил Леха.

Когда дверь была открыта, в комнату влетела Анжелка Жмойдяк.

– Что у вас тут было? Что?!

– Светка тебе расскажет, – сказал Мишка. – А теперь топайте домой.

– Анжелка! – подала голос Трубецкая. – Отойди с дороги, Крендель! – Мишка послушно посторонился. – Пошли отсюда, тут было такоое…

Но Анжелка смотрела мимо Трубецкой. Она смотрела на Леху. Затем Анжелка перевела взгляд на Мишку и приставила к его груди острый пальчик.

– Мы отсюда уйдем только с Лехой.

– Что?

– Что слышал, Крендель. Уйдем только с Корольковым.

Леха озадаченно повел головой. Дело принимало неожиданный поворот. Может ли настоящий мужчина вместо драки уйти с девчонками?

– Анжелка, не надо… – неуверенно промычал он. – Мы с Кренделем тут немного поговорили…

– Ага, ага, немного поговорили, – перебила Светка. – Чуть квартиру не разнесли, так немного поговорили…

Крендель в это время напряженно думал. В конце концов, он старше всех этих хлюпиков, которые тут собрались. И по этой причине он, Крендель, должен быть прозорливей.

Он и будет прозорливей.