Текст книги "Мой папа — киллер"

Автор книги: Сергей Веселов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Леха хлопал глазами. Крендель врубил тачку на полную мощу. Какую тачку? На какую мощу? Откуда взялся Крендель? А-а-а, Крендель…

На улице продолжалось: БУМ-ТА-ТА-БУМ, ВЖ-Ж-Ж!.. БУМ-ТА-ТА-БУМ, ВЖ-Ж-Ж!.. Звуки постепенно выстроились в ряд и пошли маршировать, как отряд недобитых пионеров. «Что это такое? – думал Леха. – Похоже на заплесневелую „ Метал-лику“.

– …говорил, что он близко живет, – донесся голос Трушкина. – Смотри, – Славка показывал пальцем, – вон где!

Леха глянул. В доме напротив, этажом ниже, было распахнуто окно, а за ним, на полу, стояла огромная колонка в светлом – неужто мраморном? – корпусе. Оттуда на весь двор гремел металлический крутняк. Самого Кренделя видно не было, хотя музыка безошибочно указывала, что Мишка наконец явился домой из школы.

– Это его комната, – сказал Славка, вытягивая шею и показывая пальцем. – Слева видишь балкон? Это большая комната… А вон кухня, с другой стороны от нее. Вот там он и жрет. Каждое утро, представляешь?

У Кренделя японская стереосистема JBL, вспомнил Леха. Крутая вещь, судя по размерам одной колонки.

Пора было уходить.

Зайдя в соседнюю комнату, Леха неожиданно наткнулся взглядом на полку с видеокассетами. Ага, у Славки тоже видак есть, еще один приятный сюрприз… Ради этого можно еще чуть-чуть задержаться.

– Славк, дай что-нибудь посмотреть. Покруче.

– Покруче? «Вспомнить все» хочешь?

– Издеваешься? – Леха задержал на Трушкине долгий взгляд.

Славка виновато вздохнул и вынул другую кассету. Леха прочитал: «ТРУПОРУБЫ».

– Нет, на ужастики меня не тянет, – признался он. – Дай какой триллер.

– Какой? Их тут – море. Со Шварцем?

– Я их все смотрел.

– И«Правдивую ложь»?

– Неделю назад.

– Ну, не знаю, – сказал Трушкин. – Тогда выбирай сам…

Пока Леха разглядывал полку с кассетами, Трушкин, захлебываясь, тараторил:

– Знаешь, на чем тусовка Кренделя задвинулась? Что б я так жил – на раннем Сталлоне! Они его до сих пор запоем смотрят – все эти «Рэмбо», – по три раза. Особенно Блэкмор.

– А где берут? – рассеянно спросил Леха.

– У Мишки. Я ж тебе говорил, у него не только лазерник, у него видак «Сони» с четырьмя головками.

Леха прислушался. Теперь за окном Славкиной комнаты гремела другая песня, Леха ее узнал. Это был один из скорпионовских медляков.

– Неплохо живет, – процедил Леха.

– А чего не пожить, если папа почти каждую неделю сотню подбрасывает… – Славка улыбнулся. – «Крепкий орешек-2» смотрел? Держи. – Трушкин вытащил кассету. – Ничего себе триллерок. Правда, староват.

Леха, не глядя, сунул кассету в сумку. Ему просто надоело выбирать. Первый «Орешек» он точно смотрел, а второй… Дома разберется.

– Когда отдать? – спросил Леха в прихожей.

– Держи, сколько влезет, – великодушно разрешил Трушкин. – Володька уже посмотрел, так что…

– А если вспомнит?

– Ну, зайду к тебе. Делов-то – каких-то два этажа. Или знаешь что… ты говорил, у тебя телефон есть?

– Есть.

– Отлично. – Славка сорвался с места. Лехе уже надоело стоять в прихожей, но он терпеливо ждал, пока Трушкин запишет его номер и даст ему свой.

Глава VII
РАССТРЕЛ БУЛЬТЕРЬЕРА

Однажды вечером, когда Леха только-только закончил делать уроки, раздался телефонный звонок.

Это был Трушкин.

– Нам что по алгебре задали? Забыл записать.

Леха искоса глянул на часы в гостиной. Семь вечера. Славка, выходит, еще и не приступал к урокам. Понятное дело, лепил своих солдатиков…

– Слушай, может, просто забежишь, передерешь? – по-рыцарски предложил Корольков.

Но Славка был тверд:

– Не-а, ты мне номера скажи. Я сам обещал решить.

– Кому обещал?

– Брату. Вечер буду сидеть, но решу. Вот оно что, брату обещал… Леха взял тетрадку и продиктовал номера.

– Да, кстати… – продолжил Трушкин. – Так как тебе второй «Орешек»? Что-то ты все молчишь?

– То, что надо, Славка, – ответил Корольков. – Я еще подержу кассету, ты не против?

– Хоть до посинения, – раздалось в ответ.

Леха, конечно, не собирался держать кассету так долго, просто он хотел подсунуть ее отцу. Фильм – о парне, который в одиночку побеждает мафию в аэропорту, – того стоил.

До сих пор как-то не получалось. Все дни отец засиживался допоздна на работе – вот разве что только первого сентября…

Ох, но тот вечер никак не шел в расчет!

Тогда в семье Корольковых была большая стирка: мама занималась школьной формой и рубашкой, а папа, который неожиданно пришел с работы пораньше, – сыном. И хоть Леха в свое оправдание говорил чистую правду – что споткнулся и разбил нос, – Корольков-старший этому не верил. Он бросал на Леху косые взгляды, выбивал кулаком по столу тихую дробь и твердил железным голосом: мол, НИКОГДА, Алексей, слышишь? НИКОГДА…

Ну разве можно было после всего этого засесть вместе за фильм?

…Сейчас отец был на работе, а Леха готовился идти в магазин – мама попросила купить кое-что для ужина.

Местный гастроном – а точнее, торговый центр с загадочным названием «ТЦ ООО „КАЛЬЦИЙ“, – располагался за домом Анжелки Жмойдяк. Можно было проехать автобусом одну остановку, но Леха задумался и пошел пешком.

Думал он вот о чем.

Эти несколько дней Кренделя и Блэкмора словно не существовало в школе. То есть, конечно, на уроках они присутствовали, случалось, и двойки хватали, но Леха их как бы не замечал. А они, в свою очередь, как бы не замечали Леху. И Трушкина с ним за компанию.

И не только в школе, но и во дворе.

После разговора возле трансформаторной подстанции установилось перемирие.

Леха не тешил себя надеждами, что оно, это перемирие, – надолго. Его могла нарушить любая мелочь. В конце концов, синяк у Кренделя скоро сойдет, а как только это случится, всем станет глубоко наплевать, как именно он когда-то возник.

Тогда уж Мишка отомстит.

Нет, Леха не тешил себя надеждами. Он просто шел в магазин, помахивая пока еще пустым полиэтиленовым пакетом с надписью «Мюнхен» на боку.

Пока перемирие сохраняется, можно чувствовать себя относительно спокойно. Это уже кое-что.

…Интересно, как долго оно протянется. И какая мелочь его нарушит?

Когда Кренделю бывало скучно, он любил развлекаться. Развлекался Мишка самыми разными способами. Когда ему бывало скучно в школе, он развинчивал свой японский карандаш, делал из него плевательную трубку и обстреливал жеваной промокашкой затылки отличников. Когда ему бывало скучно дома, он врубал свой JBL. Когда ему бывало скучно во дворе (так скучно, что даже бить никого не хотелось), он всячески доставал первую красавицу микрорайона Анжелку Жмойдяк. Естественно, если она также дома не сидела.

Примерно в то время, когда Леха выходил из магазина с покупками, Крендель притаился за углом тринадцатого, Анжелкиного, дома.

Мишка был не один, а с тусовкой.

Блэкмор, Цыпа, Череп и Спид не сводили со своего предводителя восхищенных взглядов. В руках Крендель держал рогатку – и не какую-то там игрушку, которая только и может, что плеваться маленькими проволочными шайбочками.

Нет, эта СОЛИДНАЯ ВЕЩЬ была сделана из деревянной рогатульки, куска кожи и резинового медицинского бинта. В нее можно было заложить увесистый камень. Выстрел этого ОРУЖИЯ давал результат – всем результатам результат.

Мишка растянул рогатку, как эспандер, и снова свел руки.

– Ну-у, – негромко произнес он и ястребиным взглядом окинул тусовку.

Блэкмор, Цыпа, Череп и Спид в момент согнули свои спины. Чем-то напоминая кур, они принялись рыскать вокруг в поисках подходящих снарядов.

– Ну-у! – второй раз произнес Крендель. Теперь это у него получилось более продолжительно и более требовательно. Подчиненные поспешили с добычей к атаману. Каждый собрал горсть камешков.

—Та-ак…

Крендель придирчиво осматривал дары. Цыпа заслужил подзатыльник, Спид – похвалу. Все подходящие для стрельбы камни Мишка ссыпал себе в карман (он был в своей кожанке с заклепками), затем вынул один камешек и подбросил в руке.

– Хорошо, – сказал Мишка и оглянулся на Дроздовского. – Как там?

Блэкмор в это время выглядывал из-за угла.

– Идут, – сказал он. – Сюда идут. Нет, остановились. Нет, снова идут.

– Близко?

– Да. Нет, – быстро отвечал Блэкмор. – Да, все-таки близко.

– Ага. – Мишка заложил камень в рогатку. – Отлично. Сейчас мы их накроем. Отвали.

Крендель стал на место Блэкмора и выглянул из-за угла. Присел на корточки и цыкнул на спутников:

– Не дышать, понятно?!

Четверка затаила дыхание. Мишка снова выглянул, поднял рогатку на уровень глаз, потом, не вставая, прицелился и – фрррр! – отпустил резинку.

– Аййк! – раздалось за углом.

Леха заметил их еще издали. Чем они там занимаются? Он нахмурился, совершенно ничего не понимая.

Вся металлическая тусовка во главе с Кренделем сидела на корточках у стены Ан-желкиного дома, с торца. Леха их видел как на ладони, потому что шел по тротуару вдоль улицы. Он подумал, что Крендель с дружками в эту минуту напоминают гватемальских партизан в засаде: втянули головы в плечи и готовятся на кого-то напасть.

На кого?

У Лехи не было особого желания вмешиваться в дела тусовки Кренделя, чем бы та ни занималась. Но он непроизвольно замедлил шаг – и тут с обратной стороны дома на небольшом пустыре заметил Анжелку Жмойдяк с собакой.

«У нее годовалый бультерьер, и она за ним бегает», – вспомнились Лехе слова Трушкина. Так вот он какой, бультерьер! Помесь бульдога и терьера. Леха слышал, что бультерьеры весьма смахивают на крыс. Этот и правда был похож на большого противного крысенка: шерсть короткая, острый хвост, морда конусом. И окрас – что-то коричнево-белое – не сильно отличается от крысиного. Леха усмехнулся. Интересная картинка: Анжелка прогуливает на поводке большую-пребольшую крысу. Вариант старухи Шапокляк.

Иногда бультерьер резко натягивал поводок, Анжелка в такие моменты не могла удержать пса на месте и стремительно летела за ним, шлепая босоножками. Все это выглядело со стороны весьма уморительно.

Внезапно Крендель, не вставая с корточек, сделал по-гусиному несколько шагов. Замер и, так же не вставая, поднял руки.

Леха увидел у него в руках рогатку.

Между Кренделем и Анжелкой было метров двадцать. Рыжеволосая девочка не отводила взгляда от своего щенка и, когда тот взвизгнул, вздрогнула от неожиданности. Пес подпрыгнул не месте и испуганно прижался к ногам хозяйки.

– Идиоты, – вырвалось у Королькова. – Вот идиоты…

Мишка, зарядив другой камень, снова выстрелил.

– Айййк! – взвизгнул пес.

Леха решительно взял курс на Кренделя. Анжелка, которая оглядывалась в недоумении, и ее бультерьер с поджатым хвостом остались за углом дома.

– Идиоты, это же щенок! – выпалил Леха. – Прекратите! Поскольку вам лет?

Мишка даже и не удивился, когда у него за спиной возник маменькин сынок. Крендель просто встал и посмотрел на него с большим интересом.

– Кому как, а я уже два года отсидел. Пока тянулась пауза, Королькова с тыла обступили остальные. Блэкмор вопросительно глянул на Мишку из-за Лехиного плеча – мол, одно твое слово, атаман, и этому гаденышу от нас не уйти, – но Крендель пока не подавал никакого знака. Он просто стоял, издевательски ухмыляясь Королькову в лицо, и растягивал рогатку, как эспандер. Про Анжелку он уже забыл и теперь обдумывал новый способ развеять скуку.

– Придурки, – уже без прежнего запала, скорее по инерции, продолжил Леха. – Рогатка – разве оружие? – Корольков еще немного сбавил обороты – но совсем остановиться уже не мог: – Слабаки… Настоящие мужчины стреляют из «Узи» или «Ремингтона»… Понятно?..

В ответ – молчание.

Леха перевел дух. И зачем он вмешался? Он один, их много, к тому же у него еще и пакет, в котором – бутылка молока, хлеб, полкило сметаны… Вот ерунда, шел и шел бы своей дорогой, не вступался бы за эту «крысу», подумаешь… Это ж Крендель таким образом ухлестывает за рыжей Жмойдяк, неужели Леха забыл?

– Ну, – Мишка Крендель крутил головой, словно только что проснулся. – Ну… Ты, Моченый, нарываешься! Я ж – все видели, – молча стоял, я тебя даже не трогал, а ты – нарываешься… – И он вдруг кивнул Блэкмору.

Тот сразу охватил Королькова локтем за горло, поддал коленом сзади и потянул на себя, а Крендель – усмехнулся, довольный.

– Ты… что?.. – Корольков потерял равновесие – и упал бы, если бы с двух сторон к нему не подскочили Череп и Спид. Они схватили его за руки, и Леха застыл в странном положении – как Пизанская башня, которая все падает, падает, да никак не упадет.

Спид постоянно чавкал. Он него несло потом и еще чем-то мятным.

– Ну, – глухо произнес Леха. – Что дальше?

Мишка как не слышал. Он с любопытством разглядывал полуповерженного маменькиного сынка. Наконец он остановил взгляд на пластиковом пакете, который Леха крепко держал в руках.

– А это что? – Мишка указал на пакет рогаткой и легонько приподнял ее. – А ну-ка…

– Что? Где? – засуетились прихлебатели.

– Не трожь, – процедил Корольков.

Но Череп, сильно скрутил Лехину правую руку, и подскочивший Цыпа легко завладел пакетом.

– Сво-ло-чи, – прохрипел Леха. – Поняли? Сво-ло-чи.

– Ага, – Мишка сунул рогатку в косой карман на боку своей кожанки. – Ничего не имею против. – Он заглянул в пакет. – Посмотрим, что жрут маменькины сынки… – Достав оттуда буханку бородинского, он покрутил ее в руках и вернул обратно. – Тэ-эк, а что еще? Ха! – Мишка радостно вытащил бутылку и высоко поднял ее над головой. – Молочко! Кто-нибудь хочет?

– Положи! – выкрикнул Корольков.

– У тебя, маменькин сынок, не спрашивают, – мгновенно отреагировал Крендель. – И так все в курсе, что ты не будешь.

Прихлебатели заржали.

– Ну, раз никто не хочет, – Мишка пожал плечами и ткнул мизинцем в крышку. – Оп-па! – Он наклонил бутылку, и молоко полилось тонкой струйкой…

– Ты, Крендель, мертвец, – медленно, словно ему только что открылась эта страшная истина, зашипел Корольков. – Я тебя угрохаю, понял? Не ты – меня, а я тебя – угрохаю. И я знаю, как…

Крендель под общее веселье рисовал струйкой круги на утоптанном черноземе.

– Смотри, маменькин сынок, тебя рисую, – сказал он.

– Я зна-аю, – Леха вертел головой и упрямо повторял свое.

– Слушай, Спид, – поморщился Мишка. – Угости-ка ты его, пусть пососет. Может, заткнется.

Потный Спид захохотал над ухом у Ле-хи – и вдруг выхватил у себя изо рта полурастаявшую прозрачную таблетку.

– Держи, шкет.

Так вот чем он там чмокал, «Минтоном»! Леха зажмурился и отвернулся.

– Нет, вы слышали, а? Слышали? – Крендель медленно нес наклоненную бутылку к Лехе. – Моченый – преступник. Он угрожает, кто бы подумал?

– А ты своему папаше скажи, – ехидно посоветовал Блэкмор. – Он же как раз таких крутых и обламывает!

– А это идея, папаше сказать, – Мишка вдруг стал очень серьезен. – Это просто замечательная идея. – Он понизил голос почти до шепота и сузил глаза: – Только мы с Моченым сами разберемся. В два счета! – И Крендель сунул свободную руку в задний карман джинсов.

Через секунду все увидели в его руке нож.

Вся тусовка хором выдохнула. Леха нахмурился: «Что он задумал?»

– Мой папаня в другие игры играет, – как ни в чем не бывало, продолжал Крендель, – и не стоит его отвлекать. – Мишка достал из пластикового пакета хлеб, отрезал горбушку и отправил в рот, затем отхлебнул молока. – Моченый мне угрожает, МНЕ, догнали? Угрожает, а сам… ссытся по ночам!

Леха заерзал. Подонок… Кто его за язык тянул… Неужели пришел конец перемирию? Так быстро?

– Т-так т-ты, Крендель, ф-фингал забыл? – страшно волнуясь, начал Корольков. – Был д-договор…

– Блэкмор, заткни его! – резко бросил Крендель.

Дроздовский закрыл рот пленника грязной ладонью – и Леха лишился возможности рассказать историю о фингале.

Впрочем… какая там история? Устарела история с фингалом, это же ясно. Леха метнул угрюмый взгляд на желтые остатки синяка под Мишкиным глазом – поезд ушел…

Крендель прошелся перед Лехой гоголем.

– Я вот о чем подумал, – сказал он, тряхнув длинными волосами. – Не стану я бить тебя, Моченый… пока что. Потому что я маленьких не бью, – Мишка ухмыльнулся. – Я не бью маменькиных сынков, у которых мокрые штаны! Догнал? МОКРЫЕ ШТАНЫ! – Крендель сделал шаг вперед и вновь наклонил бутылку.

Молоко весело побежало на свободу.

Леха замычал, до него вдруг дошло, как задумал развлечься Крендель – но что он, Леха, мог в своем полувисящем состоянии?

Уж лучше бы по морде влепили, гады, не было бы так пакостно…

Крендель аккуратно приближал струйку молока к Лехиной ширинке.

– Погоди, погоди… – бормотал Мишка, и глаза его горели радостью. – Сейчас…

Корольков извивался, но Череп, Спид и Блэкмор пыхтели с трех сторон и никак не давали ему вывернуться. Где-то рядом хохотал, как оглашенный, Цыпа.

Леха зажмурил глаза, изо всех сил махнул ногой. Но – напрасно, нога разрезала пустоту. Ч-черт!

Вот сейчас… Еще секунду, и молоко окажется на штанах.

И вдруг послышался испуганный возглас:

– Ой, что вы делаете?!

От неожиданности вздрогнули не только Крендель и его тусовка, но и Леха. Голос принадлежал девчонке – и ей оказалась не кто иная, как Анжелка. Она показалась из-за дома вместе со своим псом.

– Крендель? Дроздовский? – растерянно пролепетала рыжеволосая. – Вы что?!

Вокруг Лехи все замерло. Даже молоко в бутылке. Корольков скосил глаза и увидел, что каким-то чудом его штаны до сих пор не пострадали.

Пауза затянулась ; – ив этот момент бультерьер рванул изо всех сил к одному ему известной цели. Анжелка растерялась и выпустила поводок.

– Ай!!! Мама! Джимми, ко мне! Джимми! – Пес суетился, обнюхивая землю вокруг пацанов, и поводок волочился за ним, как второй хвост. – Джимми! Ко мне! Джимми, ко мне, кому сказала! – Анжелка надрывалась напрасно.

Леха не успел и глазом моргнуть – послышались глухое рычание, возня и возглас Кренделя: «Паску-уда!», а потом – снова рычание. В ту же секунду Королькова отпустили – и он полетел на землю.

От удара копчиком небо закрутилось перед глазами. Леха неожиданно ощутил, ему стало очень трудно дышать.

Он подтянул колени к груди и стал выдыхать… выдыхать… Ему показалось, конца-края этому не будет, рядом что-то звякнуло, послышался топот, а он все выдыхал… выдыхал…. и никак не мог наполнить легкие воздухом.

Секунды плелись, как стая хромых черепах;

Леха застыл, лежа на боку. Мелькнула мысль, взрослая какая-то, серьезная: вот так, в двух шагах от дома… в расцвете лет… не закончив очередной учебный год…

…И тут его легкие заработали снова.

– Уууууп! – Корольков втянул в себя воздух, стараясь глотнуть побольше, потому что – кто знает, надолго ли к нему вернулась способность дышать?

Леха сел и огляделся вокруг.

Рядом деловито сопел бультерьер – лизал молоко, не обращая никакого внимания на кучу бутылочных осколков в центре лужи. «Крендель разбил бутылку, – подумал Леха, – а я катался по земле и мог наткнуться на стекло».

В двух метрах сиротливо лежал пакет с надписью «Мюнхен».

Подняв взгляд, Леха увидел Анжелку Жмойдяк. Глаза ее были закрыты, а по щекам текли слезы. Она будто забыла о своем Джимми.

– Да елки ж палки. – Леха вскочил на ноги и храбро оттащил бультерьера от опасного места. Для этого, кстати, пришлось приложить немало усилий.

– Ой, – девчонка распахнула глаза. – Там стекло! – Она благодарно посмотрела на Леху: – Спаси-ибо…

Корольков не ответил. Он напустил на себя очень суровый вид. Вот еще, станет он разговаривать с какой-то там девчонкой, пусть она даже и Анжелка Жмойдяк, первая красавица класса и микрорайона. Тем более если она только что видела, как над Лехой издевались.

Кстати – куда это Крендель с дружками подевались? Какой ветер их унес?

Корольков вздохнул… и заметил на земле рогатку – ту самую, из которой стрелял Мишка. Видно, она выпала из кармана кожанки.

Леха ее подобрал и растянул – таким же движением, каким недавно это делал Крендель.

Хорошая рогатка. Дальнобойная.

– Держи, – он протянул находку Анжелке.

– Ой, зачем? – та почему-то убрала руки за спину.

Поводок вдруг натянулся, как леска спиннинга, – и Анжелку оттащило в сторону. Да-а, ну и собачка, в телегу можно впрягать.

– Трофей, – глухо пояснил Леха. – Из нее Крендель твоего пса расстреливал…

– Вот еще, лучше выкинь! – воскликнула Анжелка, пытаясь справиться с собакой.

Леха рассеянно сунул рогатку в карман – в хозяйстве и пулемет пригодится.

Он подобрал пакет, проверил содержимое – хлеб и сметана были на месте… Ну вот и все, теперь можно идти домой.

Но возле Анжелки Леха остановился.

– А где… эти?

– Кто?

– Ну… Крендель, Блэкмор, Череп.

– Удрали. Джимми испугались. А может, тебя.

– Ме-еня-а? – Леха не верил собственным ушам.

– Ну, что ты упал на стекло, – с улыбкой пояснила собеседница.

– А-а-а, – протянул Корольков. – А ты почему плакала?!

– А ты почему так стонал?

Он – стонал? Он пытался дышать…

Леха украдкой разглядывал зареванную первую красавицу. И вовсе она не выпендривается. Такая, как все. Нормальная. И нос у нее распух от слез.

– Джимми хотел кого-то обнюхать, возле кого-то хвостом помахать, – рассказывала Анжелка. – А Мишка, дурак такой, его – ногой… Представляешь? Ну, Джимми испугался и не выдержал…

А еще она болтуха, подумал Корольков. Обычная болтуха, хоть и красивая.

– И что он сделал, твой Джимми?

– Ничего особенного, – невинно пожала плечами рыжеволосая. – Ничего особенного… Тем более что у Джимми все прививки сделаны.

Пауза.

– Вообще-то у бультерьера мертвая хватка, – задумчиво продолжала Анжелка. – Но Джимми пока щенок…

– Укусил? – выпалил Леха.

Вот это да! Ему стало не по себе. Мертвая хватка. Так. Так…

Но если дела с Кренделем обстояли из рук вон плохо – как же Мишка убежал? Впрочем, если убежал, значит, остался жив. Можно расслабиться.

– А может, и не укусил вовсе, – хитро усмехнулась девчонка. – Может, только штанину порвал…

– Ладно, – у Лехи вмиг поднялось настроение. – Ты домой-то идешь? Давай провожу.

Они шли вокруг тринадцатого дома. По дороге бультерьер останавливался чуть ли не у каждого куста и задирал ногу. Леха в такие минуты предпочитал смотреть куда-нибудь в другую сторону.

Внезапно Анжелка спросила:

– А ты, Корольков, чего все лезешь к Мишке?

– Я – лезу? – Леха даже остановился. Ну и рыжая, не просто удивила – ошарашила.

– Я, между прочим, за тобой наблюдала, – искоса поглядывая на спутника, продолжила Анжелка. – Интересный ты человек, Корольков. Другие Кренделя стороной обходят, а ты – нет. Он тебе слово, а ты ему – десять.

Он тебе слово – ты ему десять. Так же говорила Лехе и мама, когда он начинал с ней спорить. А в этой рыжеволосой что-то есть, подумалось Королькову, и Леха внезапно ощутил, как у него растет интерес к спутнице. Что-то она ему еще скажет?

– Он всегда такой, – рассказывала Анжелка. Она уже переключилась на Кренделя. – Думает, раз у него папаша – большая шишка, так и сынку можно… Ты к нему просто не лезь, и все будет нормально…

– Папаша… – пробормотал Корольков, задумчиво глядя вдаль. – Подумаешь, у него папаша… У меня тоже – папаша…

Они свернули перед забором детского сада. Несколько раз Леха помогал спутнице «менять курс» бультерьера, при этом поводок натягивался и дрожал как последняя струна у бас-гитары.

Едва они оказались во дворе, Анжелка остановилась.

– Спасибо, – сказала она, – мы уже пришли. Это мой подъезд.

– Последний? – буркнул Леха.

– Первый, – улыбнулась спутница. Внезапно ее улыбка исчезла: – А как же теперь ты?

– Что – я?

– Ну… А что, если они тебя где-нибудь поджидают?

Об этом он как-то и не подумал… Черт, и тут же Леха почувствовал, как у него предательски дрогнули коленки.

– Может, мы с Джимми сейчас тебя проводим? – размышляла вслух Анжелка.

Еще не хватало! Леха покраснел, как вареный рак, и поскорее отвернулся от ее пристальных глаз.

Он осмотрел двор – внутренность большой буквы П. Никаких признаков Кренделя. Но даже если бы Мишка со своими бойцами ошивался где-то поблизости, разве Леха допустил бы, чтобы его провожала домой девчонка! Да ни за какие коврижки.

– Пошли, Корольков, – вдруг заявила Анжелка. – Где ты живешь? Джимми, за мной!

Леха вздрогнул и выставил вперед ладонь:

– Стоп! Стоп, стоп, стоп. Никуда ты не пойдешь!

– Корольков, что с тобой?

– Послушай, крошка, – начал Корольков, тыча в собеседницу указательным пальцем, – на твоем месте я бы не волновался… Ведь все хорошо, все замечательно, не правда ли? – Леха улыбнулся на манер Брюса Уиллиса. – Поверь, не стоит… Пока…

Корольков развернулся, не дожидаясь ответа, и зашагал наискосок через двор к своему подъезду. Он шел, небрежно помахивая пакетом, в котором лежали буханка бородинского с отрезанной горбушкой и полкило нетронутой сметаны. Леха не чувствовал себя проигравшим.

Вот только если вновь появится компания Кренделя… Это будет чересчур. Или не появится?.. Леха не оглядывался, чувствуя на себе взгляд огромных глаз рыжеволосой.

Да-а, заключительная фразочка вышла что надо, теперь девчонка его надолго запомнит… Хе-хе.

Очутившись в своей квартире, Леха прислонился к двери спиной и на секунду закрыл глаза. Он почувствовал: с его плеч словно гора свалилась. О Кренделе теперь можно было не думать до завтрашнего утра. …Он отдал матери покупки и, пробормотав что-то невнятное насчет тотального отсутствия молока в магазине, скорей прошмыгнул в свою комнату. Там развалился на кровати, глядя в потолок. Сходил, называется, в магазин…