Текст книги "Мой папа — киллер"

Автор книги: Сергей Веселов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Глава XI
КАК СДЕЛАТЬ ИЗ ОТЦА КРУТОГО

Настало время поговорить о Лехином отце.

Лехин отец был доцент. И этим все сказано. Научный работник.

Представьте научного работника в потертом костюме еще советского, доперестроечного покроя, в очках, с портфелем, лысоватого и очень вежливого.

И вы попадете в десятку! Лехин отец, которого звали Ростислав Петрович, был именно таким – за одним, правда, малым исключением.

Он ходил на работу не с портфелем, а с «дипломатом», полученным в подарок после выступления на научной конференции в Ташкенте шесть лет тому назад.

У Королькова-старшего были свои привычки. Например, каждое утро на кухне происходил один и тот же ритуал.

Позевывая, появлялся отец, давал Лехе подзатыльник и тут же спрашивал:

– Как дела, герой? – и нудно добавлял: – Смотри у меня, Алексей, учись. Поменьше троек хватай… Ты мне пятерки давай, пятерки! Выучишься – станешь человеком, как я.

Человеком, как он! Леха изо всех сил надеялся избежать такой участи. Отец был доцентом одного из технических вузов и последние пять лет по капле вымучивал из себя докторскую диссертацию.

Ради этого учиться? Учиться надо ради другого. Ради того, например, чтобы стать президентом банка. Тогда запросто можно будет купить себе роскошный компьютер…

Лехин отец давненько мечтал о собственном персональном компьютере и копил для этого деньги.

Но до приобретения собственного компьютера было еще далеко, и Ростислав Петрович день и ночь пропадал на работе, озадачивая там одну из институтских персоналок. Кроме диссертации, его мало что интересовало. Мама давала ему бутербродные «ссобой-ки», а Леха видел отца только утром, перед школой. На работу Корольков-старший отправлялся, когда занятия в школе уже начинались – вот почему Крендель его не встречал.

Леха набрал Славкин номер. Хотел посоветоваться.

– Алло?

– Славка, привет, слушай…

– Не могу, – оборвал Трушкин.

– Чего не можешь? – удивился Леха. – Слушать не можешь? Что с тобой?

– Корольков, ты теперь крутой, сражайся один.

Вот те раз, Трушкин-то обиделся!

– Славка, ты брось. Знаешь, что они мне сказали?

Молчание в трубке.

– Хотят, чтобы я им отца предъявил. Сопение в трубке. Уже лучше, это– явный признак жизни.

Тут Славка спокойно так произнес:

– Хотят – предъявляй, – и положил трубку.

Леха с досадой выругался. Ну и ладно, без тебя обойдемся, подумаешь. А ведь не задумывается, что уходит в кусты в самый ответственный момент! Ладно, Леха и сам не лыком шит, продержится. Появился у него в голове один план, вернее, замечательное продолжение плана, составленного при участии Трушкина.

Корольков решил, что сам доведет дело до конца!

Замысел держался на двух, казалось бы, никак не связанных между собой вещах.

Первое – сегодня была пятница. Второе – отец давно готовился к покупке компьютера.

…Наступил вечер.

В положенное время Леха широко зевнул, показывая матери, как сильно желает спать, и отправился в свою комнату. Там он действительно разделся и лег в постель – но тут же вскочил, схватил подушку и убрал ее из-под головы.

Так. Пожалуй, этого хватит. Леха лег на кулаки, зная, что теперь, без подушки, не заснет.

Это-то ему и было нужно.

Он лежал в темноте и представлял свою будущую беседу с отцом.

Послушает ли его отец? Леха вспомнил свой тринадцатый день рождения. Когда он вернулся домой с разбитыми губами, мать долго выпроваживала отца во двор. ИДИ, говорила она, И ОТВАДЬ ОТ СЫНА ЭТИХ БЕСПРИЗОРНИКОВ.

Отец не пошел, из^за чего у него с матерью вышла крупная ссора.

Или еще. Это уже было совсем недавно, а точнее, ровно неделю назад, в прошлую пятницу.

Леха зашел к отцу на работу. Было что-то около девяти вечера, и отец на кафедре находился один. Леха занял свободный компьютер и погрузился в игры. Они посидели до десяти, а затем отец свернул работу, и они с Лехой отправились домой.

Ехать пришлось из центра города – но никаких приключений, вплоть до самого подъезда, не произошло. Зато в подъезде…

Там не было света – кроме того, что падал из раскрытой кабины лифта.

В лифте что-то было. Вернее, кто-то. Леха заметил: из кабины торчат ноги. Тут же послышался озабоченный шепот отца: «Придется милицию вызывать». «Не стоит милицию», – быстро откликнулся Леха.

Корольковы, старший и младший, поднялись к лифту и остановились.

Наполовину в кабине, наполовину на лестничной клетке лежал, пьяный вдрызг, местная знаменитость – Андрюха с двенадцатого этажа. Отец осторожно ступил на пол кабины и потормошил пьяного за плечо: «Товарищ, а товарищ?» Андрюха вдруг, как в фильме ужасов, распахнул глаза, что-то проревел и махнул рукой.

Он сбил с отца очки.

Корольков ждал, что отец вспылит, но тот лишь подобрал разбитые стекла, горестно вздохнул и отступил на лестничную клетку: «Ладно, пойдем пешком, сынок». «Слушай, он же тебе вмазал, – ответил Леха. – Ты это так оставишь?» Королькову-младшему уже представлялось, как они с отцом выволакивают обнаглевшего Андрюху из кабины за ноги, приводят в чувство… Но отец посмотрел на сына испуганно (отлично запомнилось его вспотевшее серо-зеленое лицо, освещенное жуткими люминесцентными лучами) и воскликнул: «Сейчас же домой! Сию секунду!» Они поднялись пешком на седьмой этаж. Андрюха вслед ревел: «Мой лифт, пошли все в…»

Потом отец говорил, что испугался за Ле-ху. Но Леха-то прекрасно понимал, все было не так… Совсем не так.

Ждать пришлось долго.

Только Где-то в районе одиннадцати хлопнула входная дверь.

Наконец-то!

Отец пришел с работы.

Леха мгновенно вскочил с постели и оделся. Но сразу он не вышел, сначала подождал, пока отец отправится на кухню.

Под негромкий, осторожный звон маминых кастрюль Леха выбрался из комнаты. Вначале он завернул в туалет (конспирация!), затем в ванную (опять конспирация!), ну а потом – на кухню.

– …еще пять страниц, – произнес отец с полным ртом.

В эту секунду перед ним возник Корольков-младший.

– Привет, па, – сказал Леха.

– Не спишь, орел? – удивился отец.

– Алексей, почему? – присоединилась мама.

Леха посмотрел на мать суровым взглядом настоящего мужчины. Мол, причины есть, и немалые. И вообще, что за пережитки, я уже давно не ребенок.

– Отец, у меня к тебе серьезный разговор. – Леха присел на край табурета.

Корольков-старший чуть не подавился.

– Двойку получил! – ахнула мама. – До ночи молчал!

– Да какая двойка. – Леха покрутил головой. – Другое. Па, ты устал, расслабься. Давай вместе фильм посмотрим, классная вещь, уже неделю лежит, я все жду, когда вместе за ящик сядем…

Неужели такой классный фильмец, как продолжение «Крепкого орешка», не прошибет отца?

– Знаешь, Алексей, – папа серьезно глянул из-под очков, – в другой раз.

Леха приуныл.

Ну да, как это он мог забыть, отец же изо всех боевиков уважал лишь «Белое солнце пустыни», которое показывали раз в год – на день космонавтики.

Других фильмов для него не существовало.

– Па-а, – заныл Леха. У него не было путей к отступлению. На любой дороге в засаде притаился Крендель с тусовкой. – Посмотри ты на себя, па. Дошел… Телек не смотришь, ничто тебя не пробивает! День и ночь плесневеешь в институте, глаза ослепли, волосы повылазили. Хоть бы приоделся, а то все костюм и костюм…

– Алексей, о чем ты? – Отец входил во все большее смятение. Вилка выпала из его руки и подняла над тарелкой фонтанчик рисовой каши.

– Я столько тебя ждал, а ты… – Леха вскочил. – Так дальше нельзя1 Ты отстаешь от жизни, па, и это все очень и очень серьезно!

Мама с интересом посмотрела на сына.

– Я вот о чем подумал, – Леха вновь плюхнулся на табурет. – Тебе стоит, пожалуй… сделать некоторое вычитание из денег, которые ты откладываешь на персоналку…

– Что?!

– …и потратить их на что-то другое…

– Что-о?!

Лехе показалось, что в лицо подул ураганный ветер – но тут вмешалась мама:

– Послушай, Ростя, а ведь наш сын прав! Особенно насчет твоей одежды. Ростя, твой костюм… Боже, как он мне надоел! Я купила тебе его в позапрошлом году…

– В прошлом, – неуверенно произнес отец.

– В позапрошлом, Ростя! – отчеканила мама. – Знаешь, мы сделаем просто. – На ее лице неожиданно появилась улыбка. – В воскресенье… Нет, завтра, у Лехи же пятидневка… Завтра мы пойдем на рынок!

Леха чуть с табурета не свалился – он как раз это и хотел предложить.

– Но – компьютер… – начал отец. Но мама решительно его перебила:

– Повременит твой компьютер!

Отец засопел (совсем как Корольков-младший в детстве, когда его заставляли вымыть уши), поднялся с табурета и подошел к окну. Он долго стоял так, а Леха смотрел на отцовскую спину и думал: вот если бы сейчас во дворе оказался Крендель, то запросто бы получил желаемое.

– Аня, – глухо произнес отец. – Ты же знаешь… Я пишу диссертацию…

– А ты видел, как одеваются американцы? Доктора наук?

Отец резко обернулся.

– Как, например?

– Джинсы, кроссовки! Вот как!

– Кожанка, бермуды, шлепанцы, – поддакнул Леха, но внезапно округлил глаза и стал повторять, уже с железной твердостью: – Кожанка, кожанка, чтоб я так жил! Вот, что тебе нужно, па!

Он вскочил и забегал по кухне. Только бы получилось!

Отец следил за сыном, как за теннисным шариком.

– Вы все с ума посходили, – тихо сказал папа и оторвался от подоконника. Наткнувшись на Леху, он железными руками отодвинул его и вышел из кухни.

Лёха сел и тоскливо посмотрел на мать. Неужели все напрасно? Угораздило его назвать киллером отца! Лучше бы назвал маму – кажется, с ней было легче найти общий язык…

– Ладно, Алексей, не грусти, – сказала мама. – Ты просто замечательный малыш…

– Я не малыш! – возмутился Леха.

– Ладно, пусть не малыш, – согласилась мама. Наклонившись, она заглянула Лехе в глаза и заговорщицки подмигнула. – Отправляйся спать, & нашего папулю предоставь мне. Я его уломаю. К утру он согласится, даю честное слово! – И мама гордо одернула халатик.

Леха, не очень-то уверенный в словах матери, отправился спать.

Глава XII
ПРЕМЬЕРНЫЙ ПОКАЗ

Звучит бравурная музыка. Леха Корольков марширует по дороге из дома в школу. Сумки с книжками у него нет, зато на плече болтается израильский короткоствольный автомат «Узи». За Лехой бежит не кто-нибудь, а Крендель, и не как-нибудь, а вприпрыжку. У Мишки тоже автомат. «Леха, Леха, возьми с собой!» – орет Крендель. «Ладно, пошли», – кивает Корольков.

Дальше Леха и Крендель топают нога в ногу.

У школы стоит духовой оркестр, который играет марш гномов «Хей-хо, мы работаем легко» из диснеевской «Белоснежки». Оркестр целиком состоит из Лехиных одноклассников. Славка Трушкин горбится под тяжестью геликона, но браво дудит, вовсю держит щеки. Светка Трубецкая охватывает длинными пальцами кларнет, а перед ней на подставке для нот – учебник зоологии. Анжелка Жмойдяк – с саксофоном, к которому привязан Джимми.

При появлении Королькова и Кренделя музыка нестройно смолкает. Леха и Мишка переглядываются и вдруг синхронно снимают с плеч автоматы…

…Леха просыпается.

Сегодня они идут на толкучку одевать папу!

Леха подскочил. Вот елки-палки, он проспал, на часах уже полдесятого, а он думал поднять родителей часов этак в восемь. Чтоб выйти из дома, пока Крендель дрыхнет.

Но теперь Мишка мог заметить отца в окно, а этого допустить нельзя. Никак нельзя.

Что же делать?

Леха оделся по-армейски, за сорок секунд.

– Я готов! – объявил он матери. – Пошли!

– Но ты еще не завтракал, – строго сказала мама.

Пришлось потерять еще десять минут.

– Я готов! – вторично закричал Леха, влетая в гостиную. Родители смотрели по телевизору «Пока все дома». – Быстрее, быстрее… – Он схватил пульт и оборвал Тимура Кизякова на полуслове.

Родители послушно пошли в прихожую. На Королькова-старшего было жалко смотреть.

Леха обулся, но вдруг вспомнил одну важную вещь! Он побежал в свою комнату и осторожно отдернул занавеску.

Так и есть. Крендель сидел на кухне и жевал, Леха это отлично увидел. Более того, Мишка поминутно глядел в окно, что-то высматривая во дворе.

Занавеска вернулась на место. Леха оглянулся, тяжело дыша.

Все пропало!

Или… Стоп, ничего не пропало.

– Сейчас! – крикнул Леха. – Минутку! Я только позвоню!

Ураганом влетев в прихожую, Леха схватил телефонный аппарат (он был переносной, на длинном проводе) и удалился на кухню. Трясущимся пальцем он набрал номер Трушкина.

– Славка, слушай, – торопливо зашептал Леха, – выручай. Зверски важное дело…

Трушкин ответил сдержанно – еще дулся. «Вот дурак», – подумал Леха с досадой, но вслух, понятное дело, этого не сказал.

– Что ты хочешь?

– Позвони Кренделю, надо, – выпалил Леха.

– Обалдел? Какие у меня с ним дела? Я и телефона не знаю…

– Я дам тебе телефон, – сказал Леха. Положив трубку на кухонный стол, он побежал в свою комнату – там лежала бумажка с номером.

Родители только головы успевали поворачивать, наблюдая за Лехиными маневрами. В комнате Королькова настиг голос отца:

– Алексей, задерживаешь!

– Сейчас, сейчас, – засуетился Леха. Он отдернул занавеску и увидел, что Крендель все еще сидит на кухне и жует, поглядывая в окно.

Леха снова, как метеор, пронесся мимо родителей. Схватив трубку, он продиктовал номер.

– Позвони, если ты мне друг, и договорись, например, взять у него «Рэмбо»! Главное, чтобы он с тобой по телефону побазарил минут десять, понял?

– Хорошо…

Леха хлопнул трубкой по аппарату, сосчитал до десяти и набрал на свой страх и риск номер Кренделя. Занято. Набрал Славкин – занято.

Ну, теперь вперед…

Леха появился перед родителями сияющий. Его лоб был мокрым от пота.

– Ну, вы готовы?

Предки только головами покачали.

Чтобы попасть на автобусную остановку, требовалось пройти под крендельскими окнами. Леха не удержался, на секунду задрал голову – но разве рассмотришь что-нибудь на восьмом этаже!

С толкучки Леха возвращался в прекрасном настроении. Отец был скорее озадачен, неся под мышкой большой полиэтиленовый пакет.

В пакете была она.

Куртка.

Солидная коричневая поскрипывающая кожанка с вертикальными «молниями» на груди – там, где карманы. Не какая-то черная, стеганая, плебейская, как у Кренделя, а солидный прикид.

А еще Королькова-младшего радовало, что у него под мышкой тоже был пакет – такой же, только поменьше.

И у него, Лехи, появился солидный прикид.

Да если такую кожанку имеешь, тебя только за это будут уважать.

А отца теперь кому угодно можно показывать – и не только какой-то местной банде.

…Дома папа поднял восстание. Во-первых, он решительно отказался еще раз примерить обновку. Во-вторых, демонстративно натянул старые тренировочные штаны с оттянутыми коленями и заявил, что толкучка выжала из него все соки, а посему он теперь будет работать по-черному. Папа заперся в спальне, где у него был журнальный столик, приспособленный под письменный.

Отец действительно сидел там до вечера, сделав перерыв лишь на обед.

После обеда Леха сбегал в «Кальций» – взял напрокат боевик под названием «Киллер с крыльями за спиной». Фильм был гораздо круче «Крепкого орешка». Леха надеялся соблазнить им отца. Эх, если бы только они вместе посмотрели этот фильм! Потом, вечером, Леха обязательно бы вытянул папу на прогулку и завел бы разговор о фильме… А там, глядишь, и Крендель подвернулся бы, пару фраз бы уловил из этого разговора – и все, задача решена. Это было бы впечатляюще: отец-киллер с сыном, неспешно прогуливаются по двору и вполголоса рассуждают о дальности выстрела из полицейского гранатомета «Франчи» или о толщине и расположении металлических пластин в бронежилете «Визит-М»…

Леха несколько раз совал нос к отцу, да все напрасно. Корольков-старший разложил по всему столику бумаги из «дипломата», что-то писал, яростно подсчитывал на калькуляторе, рисовал схемы…

Леха чувствовал себя неуютно. Его план висел на волоске.

Интересно, что бы посоветовал в такой ситуации Трушкин?

Корольков маялся-маялся, а потом взял, да и поднялся к Славке.

– Привет, – сказал ему хмурый Трушкин. – Если хочешь, сам вали к своему Кренделю за «Рэмбо». Я договорился, но не попрусь. Я не камикадзе.

Леха выпустил воздух через нос.

– Ладно, Славка. На фиг упал мне этот «Рэмбо». Смотри, что я принес… – Корольков показал взятую напрокат кассету, которую захватил с собой. – Глянем вместе?

Славка нехотя согласился.

Во время фильма Леха все Славке и выложил. А после фильма получил от Трушкина четкие и ясные указания, как поступать дальше.

«Головастый, очкарик, – размышлял Корольков, возвращаясь домой. – Зря я о нем думал плохо».

Теперь Леха знал, что делать. Но прежде требовалась выдержка – и Корольков проявлял ее вплоть до вечера.

Часов в восемь мама, как всегда, начала подготовку к ужину – и тут Леха встрепенулся.

Отсчет пошел на минуты.

Он осторожно вышел в прихожую. Огляделся. Отец щелкал калькулятором в спальне, мама готовила на кухне: на сковородке что-то шипело, в кастрюльке что-то булькало, а сама мама напевала.

Можно было действовать.

Леха не стал зажигать свет в темной прихожей. Темнота была ему на руку… Он засунул глубоко в шкаф все старые отцовские куртки, а новую, кожаную, любовно разгладил и повесил на крючок возле двери – там обычно висели те несколько вещей, которые Корольковы надевали чаще всего.

Закрыв шкаф, Леха заглянул в гостиную. Часы показывали половину девятого.

Только бы все сработало, только бы успеть…

Улучив момент, когда мама вышла в предбанник за морковью, Леха шмыгнул на кухню и залез в хлебницу. Там лежали два полиэтиленовых пакета – один с батоном, другой с черным хлебом.

Чувствуя, как стучит сердце, Леха схватил оба пакета, прижал к груди и понесся с ними в свою комнату. Хлебницу он намеренно оставил открытой.

Ффых! Оказавшись в своей комнате, Корольков закрыл дверь, вытянул полупустой ящик стола и запихал туда оба пакета с хлебом.

Так, отлично…

Он задвинул ящик на место и вышел в гостиную. На часах – без двадцати пяти девять.

Отыскав телефон, Леха набрал номер Кренделя. «Только бы он оказался дома!»

Крендель оказался дома.

– Мишка, это Корольков, – объяснил Леха. – Выходи срочно.

– Что ты лепишь?

– Внизу все поймешь, – сердито ответил Леха и положил трубку.

Сердце стучало слишком сильно. Леха надел свою новую кожаную куртку и спустился во двор.

Все дело было в том, что «Кальций» работал до девяти.

Леха плохо играл в шахматы, но Трушкин, как оказалось, очень уважал эту игру – и потому легко расписал приятелю предстоящую многоходовую комбинацию. Леха начал проворачивать ее еще дома и вот теперь почти довел до заключительной стадии.

Славка назвал ее, эту последнюю стадию, мудреным словом «эндшпиль».

Леха спустился во двор, чтобы сделать Мишке «эндшпиль».

…Тьма быстро сгущалась. Целых фонарей оказалась лишь пара. «Это как раз мне на руку», – подумал Леха.

Крендель уже околачивался у Лехиного подъезда. Мишка был в своей косухе с заклепками – но Лехе хватило одного взгляда, чтобы понять, как выгодно отличается его новая кожанка от куртки Кренделя. На Лехе была – вещь, а на Мишке – так себе, самопал какой-то, да еще изрядно потертый.

– Чего звал?

– Пора! – заявил Леха. – Сейчас! У Мишки загорелись глаза.

– Папашу покажешь? —спросил он. Леха кивнул.

Тут Крендель изменился в лице – заметил на Лехе новую куртку – и не удержался, потянулся пальцем:

– Ух, ты…

– Руки! – Леха с силой ударил Кренделя по пальцу. – Пошли, быстро. Мало времени, надо успеть спрятаться.

Корольков развернулся и перебежал по асфальтовой отмостке к соседнему подъезду. Крендель последовал за ним.

У подъезда Леха остановился. Все было в порядке, позиция – прекрасная, оставалось лишь ждать.

Хлопнула дверь. Из Лехиного подъезда кто-то вышел.

– Это он? – сдавленно прошептал Мишка.

Возбужденное Лехино состояние передалось и ему, Кренделю. У Мишки внезапно задрожали руки, он потянулся за сигаретами.

– Офигел? – едва не завопил Леха. – Спрячь!

Неясная фигура у подъезда неожиданно покачнулась и плюхнулась на скамейку. Донеслось негромкое и такое знакомое бормотание. Зажегся огонек.

– Черт, – расстроился Леха. – Не он.

Это был вездесущий Андрюха с двенадцатого этажа, который почему-то именно в этот момент решил выйти покурить на свежий воздух.

Снова хлопнула дверь. На этот раз из подъезда вышел Лехин отец.

На нем была новая куртка.

Свершилось, подумал Леха. Ай да Труш-кин, ай да молодец, получилась его комбинация. Но и он, Леха, тоже не лыком шит. Придумать – одно, а довести до победного конца – совсем другое… К тому же Леха на свой счет относил еще одну немаловажную заслугу.

На толкучке он выбрал самую крутую куртку, с самыми широкими плечами – и это сейчас сработало, вид у отца был потрясный… От Королькова-старшего даже шарахнулся пьяный Андрюха.

Отец повернул налево и неожиданно припустил бегом. Он буквально пронесся мимо второго подъезда. Мишка и Леха проводили его долгими взглядами.

Ростислав Петрович по сторонам не смотрел. Он спешил в «ТЦ ООО „Кальций“, чтобы купить хлеба на ужин. В руке его был скомканный полиэтиленовый пакет.

У Лехи вдруг зачесалась спина – сразу во всех местах. Разве мог Леха предположить, что отец так и отправится в магазин – в старых тренировочных, перекрученных внизу штанах с вытянутыми коленями?

Когда фигура отца растворилась вдали, Леха и Мишка посмотрели друг на друга.

– Ну что, все? – резко спросил Корольков. – Доволен? Тогда я пошел.

– Погоди. – Крендель оглянулся по сторонам, потом вздохнул и вытащил сигарету. Закурил. – Куда это он поперся?

– Вечерняя пробежка у него, – сквозь зубы процедил Корольков. – Это сегодня он пораньше выбежал, потому что дома был, а так – по ночам бегает.

– По ночам? – изумился Крендель. – Для чего?

– Положено, – сухо ответил Леха. – Ежесуточный комплекс Ни-ши для обладателей черных поясов. Слыхал?

После такого заявления Мишка крепко задумался. Лехе пришло в голову, что пора уводить Кренделя с этого места – не хватало еще, чтобы он снова увидел отца, на этот раз – с хлебом.

– Ладно, Крендель, – сказал Леха. – Верить или не верить, дело твое. Отец у меня по полночи бегает. Пошли по домам.

Корольков уже почти дошел до своего подъезда, когда его догнал Мишка.

– А где у него ружье?

– У кого?

– У папаши твоего. Леха остановился.

– Не зови моего отца папашей, Крендель. Я… Он этого не любит.

– Хорошо, – спокойно согласился Мишка. – Так где у него ружье?

– Как где? В «дипломате». Он с «дипломатом» ходит. И не ружье это называется, рыбья твоя башка, а… – Леха растерялся. В голове крутилось только название американской винтовки «М-16», но оно явно не подходило. – Слушай, да не суй ты свой нос в эти дела, – нашелся Леха. – Меньше знаешь, дольше живешь.

Непременно нужно было зайти к Славке и пересмотреть его оружейный справочник! И как можно скорее.

– Он же в очках, – не отставал Крендель. – Как он может быть киллером?

– Ну, достал, – Леха покрутил головой. – Когда он на задании, он заменяет очки контактными линзами. Ты хоть знаешь, что такое контактные линзы?

Корольков остановился. Он уже и так миновал свой подъезд, дальше идти не имело смысла.

– Пока, – сказал Леха. – Можешь рассказать о том, что видел, своим пацанам. Мне до фонаря.

Мишка вяло кивнул.

– Не дрейфь, – вдруг сказал Леха. У него мелькнула забавная мысль. – Скоро еще одну штуку увидишь. Такую, что вообще умрешь!

Расхохотавшись, Корольков отправился домой.

Мишка остался один. Некоторое время он рассматривал пьяного Андрюху, который, похоже, заснул на скамейке. У Кренделя появилась мысль обшарить его карманы, но Мишка не стал этого делать. Было недостаточно поздно, во дворе шастали прохожие. Да и Андрюха мог очнуться и растереть Мишку по асфальту.

Крендель устремил взгляд на седьмой этаж, на окна корольковской квартиры, затем – еще дальше, в небо… На нос что-то капнуло.

Начинался дождь.