Текст книги "Сроку давности не подлежит"

Автор книги: Сергей Кузьмин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Возмездие

Суд над главными фашистскими военными преступниками начался 20 ноября 1945 года в зале Дворца юстиции в Нюрнберге.

Председатель Международного военного трибунала лорд Лоренс при открытии первого заседания сказал: «Процесс, который должен теперь начаться, является единственным в своем роде в истории мировой юриспруденции, и он имеет величайшее общественное значение для миллионов людей на всем земном шаре. По этой причине на всяком, кто принимает какое-либо участие в этом процессе, лежит огромная ответственность и он должен честно и добросовестно выполнять свои обязанности без какого-либо попустительства, сообразно со священными принципами закона и правосудия».

Объединенные нации решили судить главных военных немецких преступников в городе, где готовились их чудовищные злодеяния. Старинный баварский город Нюрнберг был одним из центров гитлеризма. Здесь находилось здание, где проходили съезды нацистов. Здесь фашисты проводили свои парады с факельными шествиями, здесь был колоссальный стадион, с трибуны которого Гитлер призывал своих молодчиков «огнем и мечом» покорить Европу, расширить «жизненное пространство» Германии.

Как это было, как выползала из своей норы в мир людей фашистская гадина, мы увидели в фильме «Партейтаг 1934 года», снятом фашистами в их логове – Нюрнберге. Показан он был на одном из заседаний трибунала.

На экране Нюрнберг, здание партейтагов, оглушающий звон фанфар, грохот барабанов, переполненный зал, неистовые крики присутствующих, стена выброшенных перед собой и вверх рук фашистских молодчиков и перекошенные рты орут «хайль!». Это открывается фашистский съезд.

На экране бесноватый Гитлер, он выкрикивает какие-то слова, бессвязные фразы; безумный взгляд, безумные жесты. Беснующийся зал, оголтелые физиономии. На экране Геринг, Гесс и другие главари германского фашизма – все лощеные, самоуверенные, самодовольные, при полных регалиях.

Открытие съезда сменяют кадры парадов – смотров «рабочих команд». Нескончаемые шеренги молодчиков с лопатами «на плечо». Позже эти лопаты заменятся автоматами и плацем для них будет не стадион Нюрнберга, а вся Европа.

Дальше – кадры факельных шествий. Чернота ночи опаляется огнем факелов. Нескончаемые шеренги факельщиков. Через несколько лет они будут поджигать хаты, избы, дома на оккупированных территориях вместе с живыми людьми.

Послевоенный Нюрнберг выглядел уже иначе. На улицах не убраны следы разрушений от бомбежек – стоят дома-скелеты, лежат груды камней. Здание партейтагов разрушено, поле стадиона, изрытое снарядами, поросло пожухлым бурьяном. Но в городе случайно или по чьей-то сознательной воле был сохранен Дворец юстиции, здание тюрьмы и гостиница.

Дворец юстиции, где судили главных нацистских военных преступников, – это массивное четырехэтажное здание из кирпича и серого гранита. Здание занимает почти квартал. Фасадная часть 1-го этажа имеет мощную колоннаду у главного входа, где стоял караул. Над главным входом Дворца реяли флаги четырех держав антигитлеровской коалиции – участниц суда: СССР, США, Англии и Франции.

Заседания трибунала проходили в зале суда на третьем этаже, куда вход разрешался по специальным пропускам.

Наверху зала – галерея, через стеклянные окна которой кинооператоры и фотокорреспонденты производили съемки заседаний. Все, о чем говорилось на заседаниях суда, одновременно переводилось на русский, английский, французский и немецкий языки и передавалось трансляционной сетью через наушники индивидуально к каждому креслу. В зале был балкон, куда давались пропуска на заседания суда многочисленным приглашенным, приезжавшим в Нюрнберг.

Судейский стол стоял на небольшом возвышении. Сзади него укреплены флаги стран – участниц суда.

В состав суда входили:

от Советского Союза – член Международного военного трибунала И. Т. Никитченко и его заместитель А. Ф. Волчков,

от Соединенных Штатов Америки – член Международного военного трибунала Ф. Биддл и его заместитель Д. Паркер,

от Соединенного королевства Великобритании и Северной Ирландии – лорд-судья Д. Лоренс и его заместитель Н. Биркетт,

от Французской Республики – член Международного военного трибунала Донедье де Вабр и его заместитель Р. Фалько.

Председательствовал Д. Лоренс.

Обвинителями по делу выступали:

от Советского Союза – главный обвинитель Р. А. Руденко;

от Соединенных Штатов Америки – главный обвинитель Р. Джексон;

от Соединенного королевства Великобритании и Северной Ирландии – главный обвинитель X. Шоукросс;

от Французской Республики – главный обвинитель ф. де Ментон, с января 1946 года – Шампенье де Риб.

Большое число мест отведено прессе – журналистам и писателям. От Советского Союза на суде были В. Вишневский, И. Эренбург, С. Кирсанов, Л. Леонов, К. Федин, Я. Галан, В. Саянов, Б. Полевой, П. Трояновский, Ю. Яновский, Ю. Корольков, С. Крушинский и другие. Копечно, писателей и журналистов на суде было значительно больше. Но я называю тех, кого зрительно запомнил, с кем больше общался.

От кинодокументалистов Советского Союза в зале находились Р. Кармен, В. Штатланд, Б. Макасеев, от фотокорреспондентов – В. Темин от «Правды», Е. Халдей от «Красной звезды». Были и художники: Кукрыниксы, Б. Ефимов, Н. Жуков.

И, наконец, скамья подсудимых.

Помню, когда я вошел в зал суда и впервые увидел на этой скамье их – руководителей нацистской партии и государства, меня как-то потряс сам факт присутствия в зале тех, чьи злодеяния я расследовал лично и знал по документам Чрезвычайной государственной комиссии.

Первым на скамье подсудимых сидел Геринг – первое лицо после Гитлера, мечтавший покорить мир не только огнем и мечом, но и чумой и бактериями. Вид у него уверенный, надеется, конечно, что представители западных стран помогут ему избежать петли. Ю. Корольков рассказывал, что как-то во время перерыва С. Крушинский заметил, что Геринг пришел каким-то измятым.

– Ничего, отвесится, – удачно сострил Б. Ефимов.

Рядом с Герингом Гесс – заместитель фюрера, фактический соавтор его бредовой книги «Майн кампф», зябко кутавший в плед ноги и прилежно имитировавший «провал памяти». Но это бесполезное «занятие» он скоро бросил. Неоспоримая доказательность документов трибунала «вернула» ему память.

Дальше Кейтель и Йодль – мундиры без погон и регалий былого величия – это создатели и руководители фашистского вермахта; Дениц и Редер – вооружившие и направившие к чужим берегам военно-морской флот; Шахт и Функ – руководившие экономикой; Риббентроп – подписывавший договор о ненападении, «про себя» повторяя: «Договоры соблюдаем до тех пор, пока находим их целесообразными»; Нейрат и Папен – не отстающие от него в лживой дипломатии; Ширах – «фюрер» нацистских недорослей; бывший остзейский барон Розенберг – теоретик и идеолог расизма и грабежа; Штрейхер, Фриче, Фрик – ярые проводники фашистской идеологии; Франк – палач польского народа; Заукель и Шпеер – работорговцы и имперские поставщики бесплатной рабочей силы; Каль-тенбруннер – заместитель Гиммлера, имперский шпион и человекоубийца с методами от выстрела в затылок и костра до индустриализированных фашистских лагерей смерти (от него брезгливо отворачивались даже сопроцессники).

В третьем рейхе каждый из них делал «свое» кровавое дело. На суде они тоже не сидели без дела: лгали, изворачивались, валили, где могли, друг на друга, делали вид, что попали сюда по недоразумению, и писали, писали записки, справки и снова записки и справки и нервно, подчас швыряя, передавали своим адвокатам. Да, жить им хотелось. Надеялись «выкрутиться».

Столы защиты – рядом со скамьей подсудимых. Защитники, развевая полы своих черных и фиолетовых адвокатских мантий, метались между скамьей подсудимых и трибуной.

А на судейском столе росли и росли горы неопровержимых документов, перед судом проходили десятки живых свидетелей и тысячи мертвых, запечатленных на пленку кинообъективом советских фронтовых кинооператоров.

Это был суд народов над фашизмом. Но, чтобы судить фашизм, надо было его победить. Во имя победы, во имя спасения человечества от фашизма советский народ и его доблестная армия в течение 1418 дней вели тяжелейшие, кровопролитные бои с фашизмом.

Ни одна страна, боровшаяся против гитлеровской Германии, не понесла таких тяжелых жертв и никто не внес такого громадного вклада в дело разгрома германского фашизма, как Советский Союз.

Под нарастающим натиском Советской Армии разгром фашистских полчищ стал очевидным задолго до дня победы. Уже в феврале 1945 года вопрос о наказании гитлеровских преступников обсуждался па Ялтинской конференции руководителей трех союзных держав – СССР, США и Англии. На Потсдамской конференции, проходившей с 17 июля по 2 августа 1945 года, главы правительств СССР, США и Великобритании подтвердили свое намерение предать главных военных преступников скорому и справедливому суду.

В соответствии с этими документами 8 августа 1945 года в Лондоне союзными державами было заключено Соглашение о судебном преследовании и наказании главных военных преступников европейских стран оси, учрежден Международный военный трибунал и принят его Устав.

Трибунал имел право судить и наказывать лиц, которые, действуя индивидуально или в качестве членов организации, совершили любое из следующих преступлений:

преступление против мира – планирование, подготовка, развязывание или ведение агрессивной войны, или войны в нарушение международных договоров, соглашений или заверений, или участие в общем плане или заговоре, направленных к осуществлению любого из вышеизложенных действий;

военные преступления – нарушение законов или обычаев войны. К этим нарушениям относятся убийства, истязания или увод в рабство или для других целей гражданского населения оккупированной территории; убийства или истязания военнопленных или лиц, находящихся в море; убийства заложников; ограбление общественной или частной собственности; бессмысленное разрушение городов или деревень; разорение, не оправданное военной необходимостью, и другие преступления;

преступления против человечности – убийства, истребление, порабощение, ссылка и другие жестокости, совершенные в отношении гражданского населения до или во время войны, или преследования по политическим, расовым или религиозным мотивам с целью осуществления в связи с любым преступлением, подлежащим юрисдикции трибунала, независимо от того, являлись ли эти действия нарушением внутреннего права страны, где они были совершены, или нет.

Суду Международного военного трибунала были преданы 24 военных преступника, входивших в правящую клику гитлеровской Германии, среди них: Геринг, Гесс, Риббентроп, Лей, Кейтель, Кальтенбруннер, Розенберг, Франк, Фрик, Штрейхер, Функ, Шахт, Дениц, Редер, фон Ширах, Заукель, Йодль, фон Папен, Зейсс-Инкварт, Густав Крупп, Шпеер, Нейрат, Фриче и Борман.

Все они обвинялись в преступлениях против мира, военных преступлениях, преступлениях против человечности и в создании общего плана или заговора для совершения данных преступлений.

Дело Мартина Бормана рассматривалось заочно.

Дело Густава Круппа, признанного медицинской комиссией тяжелобольным, в связи с чем он не мог быть доставлен в суд, было производством приостановлено с оставлением материала в общем деле.

Дело Роберта Лея, покончившего жизнь самоубийством в тюрьме, было прекращено в связи со смертью обвиняемого. Когда весть о смерти этого хронического алкоголика дошла до остальных заключенных, Геринг заметил: «И славу богу! Этот бы нас только осрамил».

Итак, па скамье подсудимых в Нюрнберге их оказалось 21.

Герман Геринг – обвиняемый № 1, сын германского губернатора Юго-Западной Африки (Намибии) – в период с 1922 по 1945 год был активным членом нацистской партии, верховным руководителем войск СА, генералом войск СС, президентом рейхстага, министром внутренних дел Пруссии, начальником прусской государственной и тайной полиции, председателем государственного совета, уполномоченным по четырехлетнему плану, имперским министром авиации, главнокомандующим военно-воздушными силами, председателем совета министров по обороне государства, членом тайного совета, главой промышленного концерна «Герман Геринг» и назначенным преемником Гитлера.

Геринг использовал все эти посты, свое личное влияние и тесную связь с Гитлером для укрепления фашистского режима. Он способствовал военной и экономической подготовке к войне; участвовал в планировании и подготовке агрессивных войн; санкционировал, направлял и принимал участие в военных преступлениях и в преступлениях против человечества.

Этот морфинист, подвергнутый принудительному лечению во время Нюрнбергского процесса, не останавливался ни перед чем. Для того чтобы разгромить все демократические организации в Германии, он организовал инсценировку поджога рейхстага, приписав его коммунистам.

Геринг создал гестапо и концлагеря в Германии, стал одним из главных вдохновителей самого мрачного, самого жестокого, самого бесчеловечного террора. Геринг весь в крови с головы до пят. Герингу принадлежат слова: «Каждая пуля, вылетевшая из дула пистолета полицейского, есть моя пуля; если кто-то называет это убийством, значит, это я убил». Геринг был одним из основных зачинщиков второй мировой войны. Именно ему принадлежит лозунг: «Пушки вместо масла». В дни войны Геринг зажал в своем кулаке все хозяйство захваченной гитлеровцами Европы. Он издавал инструкции и приказы о введении рабского труда. Только на его собственных предприятиях работало до 800 тысяч человек, согнанных из стран Европы.

Указом Гитлера от 29 июня 1941 года все руководство ограблением оккупированных территорий СССР было возложено на Геринга. Герингу предоставлялось право принимать «все меры, которые требуются для максимального использования найденных запасов и экономической мощи в интересах германской военной экономики».

Главный обвинитель от СССР Р. А. Руденко спросил Геринга при допросе:

– На совещании 6 августа 1942 года всех рейхкомиссаров оккупированных областей и представителей военного командования вы говорили следующее: «Господа, фюрер предоставил мне генеральные полномочия в таком размере, в каком он еще не предоставлял до сего времени… Он дал мне дополнительные полномочия, которые касаются любой хозяйственной области нашей структуры, безразлично, внутри государства, партии или вооруженных сил».

Я спрашиваю, действительно вам были предоставлены такие исключительные полномочия в этих вопросах?

Геринг:…Мне были предоставлены чрезвычайные полномочия. Впервые в области экономики были предоставлены неограниченные полномочия давать директивы и указания всем высшим имперским инстанциям, всем партийным инстанциям, вооруженным силам. Эти полномочия после начала войны были распространены также на экономическую структуру оккупированных областей; они были не расширены, но распространены.

Руденко: Я обращаю ваше внимание на страницу 118 этой же стенограммы. Вы нашли это место?

Геринг: Да.

Руденко: Там говорится: «Раньше мне все же казалось – дело сравнительно проще. Тогда это называли разбоем. Это соответствовало формуле отнимать то, что завоевано. Теперь формы стали гуманнее. Несмотря на это, я намереваюсь грабить и именно эффективно». Вы нашли эту цитату?

Геринг: Да, я нашел. Я точно так говорил на этом совещании, я еще раз это подчеркиваю.

Характеризуя особенности Нюрнбергского процесса, главный обвинитель от СССР Р. А. Руденко указывал, что это первый случай, когда перед судом предстали преступники, завладевшие целым государством и сделавшие само государство орудием своих чудовищных преступлений.

Присутствующих на процессе поражали масштабы фашистских преступлений. На скамье подсудимых сидели в общем-то заурядные, ничтожные людишки, изворачивавшиеся, лгавшие, валившие вину друг на друга, стремившиеся только к одному: любой ценой уйти от расплаты. А тысячи документов, свидетельских показаний говорили, что перед нами самые чудовищные за всю историю человечества убийцы, с холодной расчетливостью лишившие жизни миллионы людей.

Большое эмоциональное воздействие на всех нас оказывала демонстрация кинодокументов, раскрывавших всю мерзость содеянного обвиняемыми. Одна из первых таких демонстраций состоялась 29 ноября. Этот день был назван журналистами шекспировским. В начале заседания рассматривались обстоятельства фашистской агрессии против Австрии. Обвинителем была воспроизведена выдержка из записи разговора Геринга с Риббентропом. Она заканчивалась словами Геринга: «А погода здесь просто чудесная. Небо голубое… Птички поют… Как же, однако, все это прекрасно…» Эти слова, так не соответствующие всей напряженной обстановке процесса, утонули во взрыве хохота. Смеялись даже подсудимые, Геринг буквально валился от хохота. И вот в этот момент было объявлено, что после короткого перерыва начнется демонстрация документального фильма «Нацистские концентрационные лагеря». В зале появились техники. Они устанавливают лампочки, которые снизу будут освещать лица подсудимых во время демонстрации фильма. Охрана объявляет, что выходить из зала можно лишь в случае, если станет дурно.

На экране читаем знакомые названия: Дахау, Маутхаузен… Горы трупов, останков людей. Офицеров союзнических армий, освобождавших лагеря, расспрашивают о том, что они застали. Показываются печи крематориев, виселицы, орудия пыток. Трупов так много, что в одном из лагерей их сбрасывают в ров с помощью бульдозера. Гора шевелящихся трупов заполняет весь экран. Кажется, еще один миг – и они повалятся на скамью подсудимых. Некоторые из обвиняемых трусливо опускают головы пониже, как бы стараясь спрятаться от приближающегося возмездия. Зажигается свет. Собравшиеся в зале в упор смотрят на гитлеровских преступников. Те в полном молчании поодиночке уходят из зала.

Американские психологи Джильберт и Нелли, наблюдавшие за заключенными, побывали в камерах и зафиксировали впечатление о фильме всех подсудимых. Большинство из них на словах выражали возмущение, стараясь при этом показать, что ничего о подобном не знали и поэтому ответственности за содеянное Гитлером и Гиммлером не несут. Фрик быстро переменил тему и поинтересовался, будет ли в этот день прогулка. Штрейхер пожаловался на охранников, что они своим шумом не дают заснуть. Зейсс-Инкварт заявил, что он выдержит и это. Дениц уверял, что не имеет ко всему показанному никакого отношения. Шахт возмущался: «Что за наглость судить меня вместе с этими преступниками!» Кейтель, не отрываясь от еды, валил все на CС. Геринг жаловался, что демонстрация фильма испортила хорошо начавшийся день (См.: Малцужиньский К.Преступники не хотят признать своей вины. М., 1979, с. 233–235.).

Нюрнбергский процесс был воспринят во всем мире как суд народов над виновниками тягчайших военных преступлений и преступлений против человечества.

Справедливо сказал в своей вступительной речи на процессе Главный обвинитель от Соединенных Штатов Америки Р. X. Джексон: «Преступления, которые мы стремимся осудить и наказать, столь преднамеренны, злостны и имеют столь разрушительные последствия, что цивилизация не может потерпеть, чтобы их игнорировали, так как она погибнет, если они повторятся… Это судебное разбирательство приобретает значение потому, что эти заключенные представляют в своем лице зловещие силы, которые будут таиться в мире еще долго после того, как тела этих людей превратятся в прах».

Под тяжестью неопровержимых улик многие из подсудимых признают страшную вину фашистов перед человечеством. При этом, конечно, они стараются свалить ее на Гитлера, а себя изобразить всего лишь исполнителями черной воли.

Так, подсудимый Франк в последнем слове на заседании Международного военного трибунала 31 августа 1946 года заявил суду: «Я хотел бы, чтобы наш народ пошел по другому пути, не по тому, по которому мы вели его с Гитлером. Я прошу наш народ не отчаиваться, не идти более ни шагу по этому пути, ибо гитлеровский путь был проклят… Это путь политического безумства, путь уничтожения и смерти. Путь Гитлера был просто авантюрой, без совести и чести, как я сегодня знаю, когда кончился процесс».

Сказана правда, но сказана для того, чтобы избавиться от петли. И трибунал не поверил в искренность этих слов,

И вот 1 октября 1946 года началось 403-е и последнее заседание Международного военного трибунала. Зал полон до отказа. Скамья подсудимых пуста. Входят члены суда. Подсудимых вводили в зал по одному. Стоя, выслушивали они приговор о наказании.

Американская охрана первым вводит в зал суда Геринга. Это уже не тот Геринг, который сидел на скамье подсудимых в первые дни заседаний суда. Серый мундирный френч «болтался» на нем. Жир с его тела сполз и растаял так же, как сползла завеса с его секретных преступных директив и растаяла надежда, что мир простит ему величайшее из всех зол – преступление против человечности.

Председатель трибунала Лоренс объявляет:

– Подсудимый Герман Вильгельм Геринг, Международный военный трибунал приговорил вас к смертной казни через повешение.

К смертной казни через повешение были приговорены двенадцать фашистских главарей, ввергнувших человечество в тягчайшие испытания второй мировой войны: Риббентроп, Кейтель, Кальтенбруннер, Розенберг, Франк, Фрик, Штрейхер, Заукель, Йодль, Зейсс-Инкварт, Борман.

Суду Международного трибунала кроме главных немецко-фашистских преступников были преданы: имперский кабинет, руководящий состав национал-социалистской партии, охранные отряды этой партии (СС), служба безопасности (СД), государственная тайная полиция (гестапо), штурмовые отряды национал-социалистской партии (СА), генеральный штаб и верховное командование германских вооруженных сил. Эти организации принимали активное участие в захвате гитлеровской кликой власти в Германии, в подготовке и развязывании агрессивных войн, в совершении чудовищных военных преступлений и преступлений против человечности.

Трибунал признал эти организации, за исключением имперского кабинета, СА, генерального штаба и верховного командования, преступными.

Член Международного военного трибунала от СССР И. Т. Никитченко в особом мнении выразил несогласие е отказом трибунала признать преступными организациями правительственный кабинет, генеральный штаб и верховное командование германских вооруженных сил (ОКВ), а также с оправданием Шахта, Папена и Фриче, виновных в организации и осуществлении преступных замыслов фашистов. В отношении Гесса советский судья отметил, что он был третьим по значению политическим руководителем в гитлеровской Германии и играл решающую роль в преступлениях фашистского режима, поэтому правильной для него мерой наказания является смертная казнь, а не пожизненное заключение, как это определил трибунал.

9 и 10 октября 1946 года в Берлине состоялось заседание Контрольного совета по Германии.

Контрольный совет рассмотрел все просьбы о помиловании, представленные обвиняемыми или их защитниками, и отклонил их, а также подтвердил, что приведение в исполнение смертных приговоров лицам, присужденным к смертной казни Международным военным трибуналом, состоится 16 октября 1946 года. При казни будут присутствовать члены четырехсторонней комиссии, назначенные для этой цели, а также по два представителя прессы от каждой из оккупационных держав и один официальный фотограф. Приговоры к смертной казни, вынесенные Международным военным трибуналом 1 октября 1946 года, были приведены в исполнение в здании, находящемся во дворе Нюрнбергской тюрьмы.

В числе советских представителей при этом акте присутствовал мой старый друг фотокорреспондент В. А. Темин. Маршал Советского Союза Г. К. Жуков в книге «Воспоминания и размышления» справедливо назвал его вездесущим.

Об этом его свойстве правдиво рассказывает Ю. Корольков в своих мемуарах.

Когда группа представителей советской прессы готовилась вылетать из Москвы в Берлин, а оттуда – в Нюрнберг, выяснилось уже на аэродроме, что у Темина нет визы наркомата иностранных дел. Виктор Антонович остался в Москве вместе со своей аппаратурой. Каково же было Удивление Ю. Королькова и его товарищей, когда, приземлившись через несколько часов в Берлине, они увидели среди встречающих их на аэродроме В. Темина. Как он оказался там, для них осталось загадкой. И мне он тоже не раскрыл своих секретов. Видимо, сумел уговорить военных летчиков и долетел до Берлина каким-то самолетом, обладавшим более высокой скоростью.

Виктору Антоновичу Темину посчастливилось снимать события, прославившие на весь мир советский народ, нашу Родину. Это – первая экспедиция на Северный полюс, эпопея спасения челюскинцев, исторические полеты Валерия Чкалова, Алексея Белякова и Георгия Байдукова. Ему довелось сфотографировать все боевые знамена Победы: у озера Хасан, у реки Халхин-Гол, на взорванных дотах «линии Маннергейма». Он же заснял исторический момент водружения советского знамени Победы над зданием рейхстага в Берлине. В. А. Темин запечатлел акты подписания капитуляции Германии в логове фашизма и Японии на борту линкора «Миссури».

На Нюрнбергском процессе он был специальным корреспондентом «Правды». Темин рассказал мне о последних часах главных военных фашистских преступников, приговоренных к смертной казни.

15 октября 1946 года в 8 часов вечера по берлинскому времени они, восемь корреспондентов – по два от СССР, США, Англии и Франции – явились в здание суда.

Шеф Нюрнбергской тюрьмы американский полковник Эндрюс взял у них обязательство – не покидать отведенных помещений, а также ни с кем не общаться до окончания казни. Закончив эту церемонию, он стал знакомить представителей прессы с той частью тюрьмы, где находились преступники.

Перед нами, рассказывал Темин, камеры одиннадцати осужденных Международным военным трибуналом на смерть. У каждой стоит американский солдат и через глазок в двери внимательно наблюдает за поведением заключенного.

Нас предупреждают: говорить тихо!

Подходим к камерам и поочередно заглядываем в глазок.

Геринг лежит на койке, закрывшись одеялом, в углу камеры стоят его сапоги. Риббентроп разговаривает с пастором. Кейтель разбирает постель. Йодль пишет, вокруг на столе много бумаги. Фрик, укрывшись одеялом, читает. Кальтенбруннер тоже занят чтением. Штрейхер спит. Заукель нервно ходит по камере. Зейсс-Инкварт чистит зубы. Франк, сидя у стола, курит сигару. Розенберг спит. Чувствовалось, что преступники еще не свыклись с мыслью о неминуемом возмездии и надеются на тех, кто уже не раз помогал фашистам.

Раздается удар гонга. 21 час 30 минут – время, официально установленное в тюрьме для отхода ко сну.

Осмотр тюрьмы закончен. Мы проходим через двор к небольшому каменному зданию. Здесь должна состояться казнь.

Входим в здание. Прямо против двери – три виселицы, окрашенные в темно-зеленый цвет. Двенадцать ступеней ведут на эшафот. Под каждой виселицей люк с двумя створками, которые открываются нажатием рычага. Казненный падает в отверстие на глубину 2 метра 65 сантиметров.

Виселиц три, но только две приготовлены для казни. Одна «резервная».

Полковник Эндрюс оставляет нас и идет в камеры, чтобы объявить каждому осужденному о решении Контрольного совета об отказе в помиловании и предстоящей казни.

В 24 часа он вбегает в комнату журналистов и растерянно говорит: «Геринг умер!» Несколько успокоившись, Эндрюс рассказывает: Геринг молча встретил сообщение об отклонении ходатайства о помиловании. Но когда узнал, что казнь состоится ночью, яростно сжал кулаки. Затем пошел к койке и сел, опустив голову. Американский солдат, дежуривший у двери камеры, услышал странный хрип. Он вызвал дежурного офицера и врача. Когда они вошли в камеру, Геринг уже был мертв. Врач обнаружил у него во рту мелкие кусочки стекла и констатировал смерть от цианистого калия.

В 0 часов 55 минут восемь журналистов приводят к месту казни, где они занимают места против эшафота на расстоянии трех-четырех метров.

В 1 час 11 минут первым вводят под руки Риббентропа. Он бледен, пошатывается, стоит с полузакрытыми глазами, как бы в состоянии полной прострации. Пастор прочитал краткую молитву, и тут же последовала казнь.

В 1 час 17 минут вводят Кейтеля. Он подписывал акт о безоговорочной капитуляции гитлеровской Германии. Но тогда еще не знал, что путь позора закончит па эшафоте, американский сержант осуществит его казнь.

В 1 час 37 минут вводят Кальтенбруннера. Он бросает умоляющий взгляд на пастора. Тот читает молитву. Кальтенбруннер блуждающим взглядом смотрит вокруг. Но бесстрастный палач накидывает ему на голову черный колпак и петлю.

В дверях Розенберг. Едва слышно он произносит свое имя. Под виселицей переводчик предлагает ему сказать последнее слово. Розенберг отрицательно качает головой, он едва шевелит губами: «Нет». Преступник, отправивший на смерть миллионы людей, при виде виселицы лишился дара речи. Палач накидывает колпак, петлю. Врачи констатируют смерть.

В 1 час 56 минут вводят Франка. Теперь, когда над ним занесен меч правосудия, он ведет себя как шут: улыбается, кланяется. Наклоняется к священнику и тихо говорит кощунственные в устах злодея слова: «Я прошу бога взять меня под свою святую защиту…»

Появляется Фрик, он Смотрит диким, полным ужаса взглядом на виселицу. Запнувшись за первую ступеньку эшафота, останавливается. Его под руки подводят к петле.

Следующий – Штрейхер. Он развращал немцев, отравляя их умы ненавистью к неарийцам, требовал преследовать людей «низшей расы», истреблять их. Тупой, невежественный человек с садистскими наклонностями, развратник, не раз уличавшийся своими же коллегами по партии, он сделал карьеру при Гитлере на проповеди оголтелого антисемитизма. Впрочем, стараясь уцелеть, он к концу процесса объявил себя ревностным сторонником идеи мирового господства реакционных кругов еврейства и предложил сионистам взять его к себе на службу, обещая сражаться за них. Охрана связывает Штрейхеру руки за спиной. Он, быстро подпрыгивая, подбегает к эшафоту, истерически кричит: «Хайль Гитлер!»

Вводят Заукеля. Он с расстегнутым воротником, в фуфайке. Более 5 миллионов человек было угнано по его указанию в рабство в гитлеровскую Германию. Сейчас он заявляет: «Приговор неправильный!» Палач набрасывает колпак и петлю.

Вслед за Йодлем, последний из осужденных – Зейсс-Инкварт идет к эшафоту. В час расплаты он бормочет что-то о полученном уроке…

В 2 часа 46 минут было покончено с главарями германского фашизма. Два американских солдата вносят на носилках покрытый черным одеялом труп Геринга. Его открывают, чтобы показать корреспондентам.

Тела казненных были отвезены в Мюнхен, сожжены там в крематории, и прах их развеян.