Текст книги "Цвет сверхдержавы – красный. Часть 1 (СИ)"

Автор книги: Сергей Симонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 83 страниц)

   Программа создания электромагнитной пушки столкнулась с определёнными трудностями в реализации полноразмерного полигонного образца. Но наработанный по ней научный задел, как оказалось, можно было использовать и в других областях. В конце 1956 года Мстислав Всеволодович Келдыш и директор ВНИИЖТ академик Иван Андреевич Иванов продемонстрировали Никите Сергеевичу действующую модель поезда на магнитной подвеске.

   – Здесь используется принцип линейного электродвигателя, – пояснил академик Иванов. – Есть два варианта. В первом на рельсах устанавливаются постоянные магниты, а в вагонах поезда – электромагниты, которые к ним притягиваются. Этот вариант более экономичен, магнитная левитация присутствует постоянно, т. е. поезд, даже остановившись, висит в воздухе. Но рабочий зазор всего около 10 миллиметров. (Так устроен немецкий поезд «Трансрапид»)

   – Второй вариант – электромагниты вделаны в рельс, а постоянный магнит – в вагон. Такая система работает на принципе отталкивания (Японский вариант «Maglev») Поезд в этом случае взлетает лишь после разгона до 80 километров в час на колёсах с полиуретановым покрытием. Зато зазор в этом случае больше – около 100 миллиметров. Но надо держать под напряжением электромагниты по всей трассе. Их надо либо охлаждать до температуры сверхпроводимости, что дорого, либо тратить гигантское количество энергии.

   – С учётом наработок по системе коммутации электромагнитной пушки, – добавил Мстислав Всеволодович, – мы предлагаем использовать тот же принцип, что в пушке Гаусса. Поезд занимает в каждый момент времени лишь ограниченную часть пути, и мы всегда знаем, когда и с какой скоростью он приближается – для этого можно поставить датчики. Можно разделить электромагнитные рельсы на участки и подавать ток на участок пути только при проходе поезда. Скорости здесь заметно меньше, чем в пушке, соответственно, и точность управления системой коммутации нужна меньшая, и расход энергии будет значительно меньше, и возиться с жидким азотом не надо – ведь каждый участок будет под током всего несколько секунд, пока по нему проходит поезд.

   Никита Сергеевич с интересом наблюдал, как игрушечный клиновидный поезд из четырёх вагончиков с огромной скоростью носится по выложенному на полу его кабинета овальному рельсовому кольцу. На поворотах кольцо было сделано наклонным, чтобы поезд не вылетал с рельсов.

   – Очень хорошо, товарищи, большое вам спасибо за вашу работу, – сказал Хрущёв. – И когда можно ждать полноразмерного поезда?

   – Тут ещё много работы, Никита Сергеич, – признался академик Иванов. – Думаю, что к 1970-му году, вряд ли раньше.

   – А экономические показатели вы просчитывали? Как насчёт конкуренции такого поезда с самолётами, например?

   – Расчёты и опросы мы проводили. Результаты показывают, что на маршрутах продолжительностью не более 2-х часов высокоскоростной поезд удобнее, и 80 процентов пассажиров выберут именно его, а не самолёт. Всё-таки не надо ехать в аэропорт за город, да ещё заблаговременно, дожидаться регистрации, посадки. И чисто психологически проще – летать многие боятся, а поезд воспринимается как наземный транспорт.

   – На маршрутах продолжительностью до 4 часов поезд выберут более 50 процентов пассажиров – по тем же причинам. Самолёты начинают выигрывать на маршрутах продолжительностью от 5 часов и более. (Сравнительный анализ взят из http://www.scienceforum.ru/2013/pdf/6351.pdf, см в конце файла)

   – Считаю, что эту работу надо продолжать, – Никита Сергеевич всё ещё любовался нарезающим круги поездом. – Работа, конечно, на дальнюю перспективу, но уж если собрались въехать в коммунизм, так не на паровозе, а на таком вот магнитном поезде. От вас, Иван Андреич, хочу получить хотя бы приблизительный план работ, чтобы Госплан и Минфин могли финансирование спланировать.

   – План представим, Никита Сергеич, – заверил Иванов.

   Наряду с возобновлением работ по строительству туннеля на Сахалин, в связи с началом добычи газа на Ямале, обсуждалась целесообразность расконсервации построенных к 1953 году участков Трансполярной магистрали.

   Первоначальным проектом магистраль собирались довести до базы ВМФ, которую предполагалось построить в посёлке Мыс Каменный. Но ещё в начале 1949-го выяснилось, что акватория Обской губы слишком мелководна для океанских судов, а искусственно углубить гавань нецелесообразно по причине природных особенностей дна. Окончательно отказались от строительства порта на Мысе Каменный и проведения железной дороги к нему в 1949 году. Продолжать строить дорогу по первоначальному проекту было бессмысленно.

   Тем не менее, продление линии на восток создавало реальную возможность надёжно связать северо-восточные районы Сибири и Норильский горно-металлургический комбинат с индустриальными центрами страны. Постановлением Совета Министров СССР № 384-135-сс от 29 января 1949 г. место строительства порта было перенесено в Игарку. Так появилось новое направление дороги: «Салехард-Игарка». Постановлением Совета Министров СССР от 29 января 1949 года изыскания и проектирование морского порта в г. Игарка и комплекса сооружений при нём было поручено Главному управлению Северного морского пути (ГУСМП) при Совете Министров СССР. До 1953 года строительство продолжало считаться стратегически важным объектом, но после смерти Сталина и «бериевской амнистии» 1953 г было приостановлено.

   В 1957 году, спустя четыре с половиной года после остановки строительства, западный участок трассы от Салехарда до Надыма с целью определения состояния железнодорожного полотна обследовала экспедиция Ленгипротранса. Экспедиция установила, что примерно треть построенного участка совершенно не пригодна для движения поездов, требует серьёзного ремонта насыпи и десятков мостов. Из всех построенных на тот момент сооружений продолжала действовать только столбовая телефонно-телеграфная линия Салехард – Игарка – Норильск. По сохранившимся, условно пригодным к эксплуатации участкам трассы ещё был возможен проезд дрезин с облегченными платформами, что позволяло использовать трассу для завоза на линию в летнее время продовольствия и оборудования, но даже лёгкие поезда по полуразрушенной насыпи проходить не могли.

   Рельсы, уложенные на Приполярной дороге, по меркам 1957-1958 г. относились к лёгким и слабым. Если продолжать дорогу до Норильска, надо было менять все уложенне рельсы на новые Р65 (в одном метре рельса 65 кг), которые значительно лучше подходили для проводки современных тяжёлых поездов.

   Анализ результатов экспедиции показал, что причиной деформаций пути является сооружение насыпи поверх вечной мерзлоты. Грунт под насыпью больше не промерзал на достаточную глубину, мерзлота начинала оттаивать. Это привело полному разрушению дорожного полотна и насыпи на больших участках дороги.

   По результатам экспедиции Ленгипротранса стало ясно, что большую часть построенного использовать невозможно, надо всё полностью переделывать.

   Вопрос о возобновлении строительства магистрали активно поддерживал министр нефтегазовой промышленности Михаил Андрианович Евсеенко. Совместно с министром чёрной металлургии Александром Григорьевичем Шереметьевым они написали записку в ЦК и Совет Министров, в которой убедительно доказывали необходимость ремонта построенных участков магистрали и её продления до Норильска.

   Косыгин внимательно ознакомился с запиской министров, после чего вместе с Евсеенко пришёл на приём к Хрущёву. С экономической точки зрения обоснование перспектив, открывающихся после завершения строительства дороги, выглядело убедительным. Однако, прочитав техническое заключение Ленгипротранса, посмотрев пачку фотографий, на которых было видно плачевное состояние железнодорожного полотна, Хрущёв покачал головой:

   – Там всё надо заново переделывать по современным нормам, начиная с насыпи. Сделаем так. Вы, Михаил Андрианович, как основной заказчик, обсудите сначала с Бакаевым относительно портов Игарка и Ермаково, но, по-хорошему, дорогу надо вести и дальше, от Игарки до Норильска, и затем до Дудинки – только тогда от неё будет какой-то прок.

   – Потом подключайте МПС и министерство транспортного строительства, и составьте современный, экономически обоснованный проект. Чтобы было видно не на общих голословных утверждениях, а в конкретных цифрах, какую выгоду от этой дороги мы будем иметь, скажем, на 1962 год – раньше всё равно не построим, и во сколько это строительство обойдётся. Учитывая, что туда уже закопали 1 миллиард 800 миллионов рублей. Тогда и решать будем.

   На самом деле Никита Сергеевич уже кое-что просчитал и прикинул. Он понимал, что газовикам Уренгоя и металлургам Норильска железная дорога, соединённая с общей транспортной системой страны так или иначе понадобится. Но он считал, что строить дорогу надо по грамотному, экономически и технически обоснованному проекту, а не затевать очередную «секретную стройку из никуда в никуда хрен знает зачем». Министров надо было заставить видеть экономическую картину в целом и научить считать деньги.

   Продолжалось строительство Байкало-Амурской магистрали. Оно было начато ещё в 1937-38 году, затем прерывалось во время войны, когда часть рельсов в 1942 году была снята и отправлена в европейскую часть страны. С 1947 года строительство возобновилось. Первый поезд на всём протяжении участка Тайшет – Братск – Усть-Кут прошёл в 1951 году, а в 1958-м этот участок дороги был сдан в постоянную эксплуатацию. Продолжалось строительство участков Бам – Тында, Тында – Беркакит.

   В планах развития Дальневосточного региона Байкало-Амурская магистраль занимала не последнее место. Поэтому с 1955 года велись проектно-изыскательские работы по продлению дороги от Тынды до Комсомольска-на-Амуре. Также прорабатывался проект Северомуйского туннеля и, одновременно, рассматривалась возможность строительства дороги в обход туннеля. (АИ, в реальной истории работы были возобновлены лишь в 1967 году.)

   Речной флот СССР понёс большие потери во время Великой Отечественной войны. Численность грузопассажирского флота, по сравнению с довоенным уровнем сократилась на треть, а более 40% оставшихся судов требовали капитального ремонта.

   Коллегия Министерства речного флота в ноябре 1954 г приняла разработанную ЦНИИЭВТом сетку типов судов, рекомендуемых к дальнейшему строительству, которой предусматривалось строительство восьми групп: буксирных, пассажирских, танкеров, сухогрузных теплоходов, наливных барж, сухогрузных металлических барж, деревянных барж и судов смешанного плавания. Была принята большая программа строительства судов для речного флота, предусматривавшая типизацию строящихся судов, и постройку лучших образцов поточным методом. (при подготовке эпизода использована информация с сайта http://riverforum.net/showthread.php?t=138)

   Проектированием новых судов активно занимались конструкторские бюро заводов «Красное Сормово» в Горьком и «Ленинская Кузница» в Киеве, а также ЦТКБ Минречфлота, разработавшее проект сборки корпусов судов из плоскостных и объемных секций.

   Применение такой технологии и на других предприятиях речного транспорта давало возможность сократить сроки постройки судов и значительно увеличить объемы судостроения.

   С 1948 г на Сормовском заводе началось серийное строительство грузовых теплоходов типа «Большая Волга» грузоподъемностью 2000 т. С применением новой технологии крупносекционной сборки корпуса головное судно было построено за 5 месяцев.

   С 1949 г судостроители ГДР начали поставлять в СССР грузовые теплоходы грузоподъемностью 700 т, они использовались при перевозке скоропортящейся сельскохозяйственной продукции. Для транспортного освоения малых рек строились мелкосидящие теплоходы грузоподъемностью 60 т с водометным движителем и скоростью хода около 10 км/ч на мелководье

   С 1956 года был начат выпуск более экономичных теплоходов типа «Шестая пятилетка», несколько модернизированных, с энергетической установкой мощностью 1000 л.с.

   С начала 50-х в СССР для нужд речного флота начали строить большое количество грузовых и пассажирских судов класса «О», пригодных для эксплуатации на больших озёрах и водохранилищах. (подробнее о классах речных судов см. http://www.motolodka.ru/class.htm) Также много речных судов поставлялось из ГДР и Чехословакии.

   В 1958 г заводом «Красное Сормово» был спущен на воду флагман речного пассажирского флота трехпалубный дизель-электроход «Ленин» класса «О» Речного Регистра, а позднее однотипный с ним «Советский Союз», построенные по проекту заводского КБ. Эти высококомфортабельные лайнеры могли принять 439 пассажиров. На кораблях имелись кинозал на 100 мест, три салона и два ресторана. Салоны и каюты оформлены инкрустациями из ценных пород дерева.

   В конце апреля в Горьком, был спущен на воду первый образец безымянного ещё судна на подводных крыльях, конструкции Ростислава Евгеньевича Алексеева.

   Алексеев отнюдь не был начинающим конструктором. До этого он занимался проектированием торпедных катеров на подводных крыльях. В 1951 г. за работы по этой тематике ему была присуждена Сталинская премия. Но сделанный им в 1957 году корабль был первым СПК гражданского назначения в СССР.

   Кораблик имел весьма необычную для тех времён форму и был покрашен в жёлто-зеленые цвета. Весь остаток весны и начало лета его достраивали на плаву.

   Всё на нём – от двигателя до последней заклёпки было сделано в СССР, советскими специалистами из наших же материалов. Качество клёпки дюралюминиевого корпуса было очень высоким – авиационным, хоть теплоход и строился на судостроительном заводе «Красное Сормово». Название он тоже получил подходящее – «Ракета».

   В первых пробных выходах рулевым был сам Алексеев. После нескольких пробных походов, устранив выявленные недостатки, Главный конструктор повёл перекрашенную к тому времени в праздничный белый цвет «Ракету» в Москву. На борту теплохода в этом рейсе, кроме команды и самого Алексеева, находились ведущие конструкторы и рабочие завода. Для них поход в столицу на построенном их руками корабле стал заслуженной наградой за месяцы напряжённого труда.

   «Ракета» на подводных крыльях, хоть и создавалась по приказу Министерства судостроения, но для того времени была слишком необычной, нестандартной. Перспективы серийного строительства были сомнительны. Существовал большой риск, что уникальная разработка так и останется одним из сотен опытных проектов.

   Потому Ростислав Алексеев и задумал дерзкий план – показать «Ракету» самому Первому секретарю ЦК – Никите Сергеевичу Хрущёву, в обход начальства.

   Через два дня ожидалось открытие Московского Всемирного фестиваля молодёжи и студентов 1957 г.

   «Ракета» вышла из Горького рано утром 26 июля 1957 года. Всего через 15 часов хода она пришвартовалась к дебаркадеру Химкинского речного вокзала. Выбор причала был не случаен.

   У причала стоял тяжеловесный чёрный ЗиС-110, и несколько более скромных ЗиМов. Красавица на подводных крыльях сбавила скорость, плавно опустилась в воду и подошла к дебаркадеру. Команда пришвартовала теплоход, Алексеев сошёл на берег, направился прямо к Хрущёву и с ходу предложил Первому секретарю покататься по Москва-реке на новейшем советском корабле на подводных крыльях.

   Надо было знать характер Хрущёва. Никита Сергеевич тут же взошёл на борт. Теплоход отошёл от дебаркадера, разогнался и встал на крыло. «Ракета» неслась по глади реки, легко обгоняя все прочие суда, проскакивая под мостами, промчалась мимо Кремля.

   Хрущёв был поражён. Сойдя с теплохода на берег, он поздравил Ростислава Евгеньевича с выдающимся успехом.

   – Так как насчёт серийного производства, Никита Сергеич? – тут же спросил Алексеев.

   – Хватит нам по рекам на волах ездить! Будем строить! – не сходя с места, решил Хрущёв. (http://saroavto2.blogspot.ru/2014/05/blog-post_18.html)

   А затем, слегка погрозив пальцем главному конструктору, добавил:

   – А вот трудовое законодательство нарушать нельзя. Если будете продолжать – накажем. (АИ. В реальной истории при строительстве «Ракеты» Алексеев отменил в своём КБ выходные дни.)

   Серийное строительство СПК «Ракета» развернулось с 1959 года. До 1977 года было построено 389 единиц, в том числе 32 на экспорт. Теплоходы эксплуатировались не только в соцстранах и Китае – их закупали такие развитые страны, как Великобритания, Германия, Канада, Финляндия.

   В 60-х КБ Алексеева создало целое семейство СПК. Первым крупносерийным, в 1961-м году, стал «Метеор». Их было сделано более 400, они поставлялись в Венгрию, на озеро Балатон, во Вьетнам, в Грецию, Италию, Китай, Польшу, Румынию, США, Югославию.

   Серийное строительство СПК велось в Крыму, в Феодосии,

   «Метеор», будучи двухмоторным, брал уже 115 человек. Они производились до 1993 года. (По Неве ходят – скорее, летают – до сих пор) На нём был комфортабельный салон – 8 кресел в ряд, разделённых одним проходом, кафе, бар, лобовое стекло для переднего обзора, смотровая площадка наверху

   «Метеор» имел свою морскую версию – «Комета», созданную также в 1961 году. В 1962-м появилась экспериментальная «Чайка», на которой отрабатывалось крыло и форма корпуса для последующих СПК.

   Потом были «Спутник», «Буревестник» – крупные корабли, построенные в единственном экземпляре. «Спутник» построили в том же 1961-м, но четыре мощных дизеля давали слишком сильную вибрацию корпуса. Морская версия «Спутника» с улучшенной мореходностью называлась «Вихрь».

   «Буревестник» появился в 1964-м, у него было два газотурбинных двигателя от Ил-18, в результате – очень сильный шум и большой расход топлива. Он вёз 150 пассажиров на скорости 95 километров в час. Эксплуатировался до конца 70-х.

   Для неглубоких рек построили серию из 30 СПК «Беларусь» на 40 пассажиров. Эти суда строились в Белоруссии, отсюда и название. Они же ходили и по Каракумскому каналу.

   С 1973 года пошло в серию второе поколение СПК. «Ракету» сменили «Восходы», более совершенные корабли, которые можно было эксплуатировать в прибрежных районах на море, например, в Крыму. Кроме Советского Союза «Восходы» поставлялись ещё в восемнадцать других стран, в частности, в Канаду, Вьетнам, Китай, Нидерланды, Австрию, Венгрию, Болгарию, Таиланд, Турцию. «Беларусь» сменила новая модель «Полесье»

   За 40 лет различные заводы построили более 1500 пассажирских судов на подводных крыльях (СПК) типа «Ракета», «Метеор», «Полесье» (речные), «Комета» и «Восход» (морские), которые обеспечили регулярное речное и прибрежное высокоскоростное сообщение в европейской части страны, районах Сибири и Дальнего Востока. Таким образом, СССР был мировым лидером в области строительства судов на подводных крыльях.

   (Это всё данные из реальной истории. Я не упоминаю разработки 80-х – «Олимпия», «Циклон», «Колхида» – поскольку они слишком сильно выпадают из временного интервала книги. Как будет развиваться строительство СПК в АИ – будем посмотреть. Самое интересное у нас ещё впереди.)

   Другим важным направлением в области создания судов с динамическими принципами поддержания были суда на воздушной подушке.

   Работы в этой области в СССР ещё до войны начал Владимир Израилевич Левков. Перед войной по его проекту было построено 15 катеров, проходивших испытания в Копорской губе Финского залива.

   «Весной 1939 года испытания проходили уже два типа катеров на воздушной подушке – Л-11 и Л-13. Корпуса у них, как и у Л-9, были из авиационной фанеры. От предыдущих моделей их отличало количество и расположение моторов. На Л-11 стояли три авиационных звездообразных двигателя воздушного охлаждения, а на Л-13 конструктор оставил два (как на Л-5 и Л-9), но расположил их под углом 45® к горизонту – в надежде, что это улучшит их охлаждение.

   ... Катера двигались над водой, болотом, преодолевая песчаные перекаты, естественные и специально сооруженные препятствия. Кинооператор, выделенный нашей комиссии, гордился эффектными кадрами. Он снимал и движение катера над заторами сплавленных по реке бревен, и выход на обрывистый берег, и преодоление глубоких рвов, равных по ширине двум третям длины корпуса. Сигнальщики на флотских сигнальных постах уже не удивлялись странным судам, которые мчатся к берегу и выходят на сушу.

   А в первое время случались и забавные казусы. Один из краснофлотцев сделал запись в сигнально-наблюдательном журнале: «Торпедный катер выполз на берег и скрылся в лесу...»

   «Крокодилы», как прозвали катерники суда на воздушной подушке, уверенно передвигались и надо льдом залива, и над равнинной местностью на суше. Однако моторы на Л-11 и Л-13 все-таки перегревались – так же, как в свое время на Л-5. Еще в 1937 году по заданию В. И. Левкова разрабатывалась конструкция редукторной передачи от моторов к винтам-вентиляторам. В этом варианте моторы, как и на самолетах, размещались в горизонтальной плоскости и, таким образом, получали положенное им охлаждение воздушным потоком. К сожалению, изготовление винто-моторной группы с редукторной передачей затянулось надолго и не было закончено к началу войны...

   Летом 1941 года испытания катеров В. И. Левкова должны были быть продолжены. Но с началом Великой Отечественной войны выходы в море прекратились. В августе, в связи с приближением к Копорской губе рвущихся к Ленинграду гитлеровцев, все катера на воздушной подушке – Л-5, Л-9, Л-11 и Л-13 – перевели из Пейпии в Кронштадт.

   В первые послевоенные годы В. И. Левков продолжал работу по проектированию катеров на воздушной подушке. Но двигатели с редукторной передачей от моторов к вентиляторам так и не были созданы. Поэтому, когда возобновили испытания еще довоенного Л-5, моторы на полных ходах по-прежнему грелись и испытания прекратили.» (http://militera.lib.ru/memo/russian/nikitin_bv/07.html)

   Когда были получены сведения из 2012 года, из-за большого объёма данных до статей по СВП добрались не сразу. Назначенная Серовым «группа информации» под руководством тогда ещё лейтенанта Селина занималась каталогизацией и распечаткой сведений по строго определённому плану – основное внимание уделялось информации стратегического характера. Лишь в декабре 1953 года, после совещания с военными аналитиками, Хрущёв обратил внимание на необходимость развития различных систем на новых физических принципах.

   К этому времени «группа информации» предварительно каталогизировала присланные материалы и приступила к их планомерной распечатке, то и дело обнаруживая по ходу работы всё новую и новую важную информацию.

   Сведения об СВП были представлены в «обезличенном» виде адмиралу Кузнецову в начале 1954 года. Адмирал тут же дал команду связаться с профессором Левковым.

   Но опоздал. Владимир Израилевич Левков скончался 2 января 1954 г. К счастью, удалось спасти довольно много документов из его архива, в частности – расчёты и чертежи первых катеров на воздушной подушке.

   Всю информацию – и из 2012 года, и из архива Левкова – Николай Герасимович Кузнецов передал в СКБ-5. На изучение данных ушло около года, но уже параллельно с изучением началось проектирование первых, пока ещё небольших катеров на воздушной подушке, оснащённых резиновой «юбкой» – ограждением.

   В 1955-м первый опытный образец катера массой всего лишь 3 тонны был показан руководству страны. В это время разворачивалось освоение нефтяных месторождений в Сибири и на Крайнем Севере, а также начиналась добыча алмазов в Якутии. Узнав о выдающихся характеристиках СВП, Хрущёв распорядился ускорить работы. Его особенно привлекло обстоятельство, что СВП при движении меньше разрушает верхний слой почвы, чем гусеничная техника. При эксплуатации в тундре это обстоятельство было весьма важно.

   В 1956 г. СКБ-5 было преобразовано в ЦКБ-5 и одним из первых получило собственное наименование «Алмаз». (Впоследствии – ЦСКБ «Алмаз») К этому времени совместно с ЦАГИ была проведена большая исследовательская работа (АИ), в ходе которой выяснилось, что увеличение линейных размеров и водоизмещения СВП улучшает не только их грузоподъёмность, но и мореходность. Поэтому ЦКБ-5 приступило к проектированию и постройке опытного образца СВП. К тому же к этому времени начали появляться более совершенные образцы газотурбинных двигателей.

   Первые СВП конструкции ЦКБ-5 оснащались пока ещё поршневыми авиационными двигателями. На ленинградском судостроительном объединении «Алмаз» разработали, построили и испытали 5-местное СВП «Радуга» и 38-местное – «Нева». (В реальной истории построены в начале 1960-х годов). Другими центрами проектирования и строительства СВП стали подмосковное ЦКБ «Нептун» в Долгопрудном, (Реально существует с 1945 г, но занималось изначально созданием маломерных судов. К тематике СВП приступило в реальной истории только в 1975 г) Свирская судоверфь, и всё тот же завод «Красное Сормово» в Горьком.

   Если ЦКБ «Алмаз» впоследствии сосредоточился на строительстве десантных и других СВП военного назначения, то производство гражданских СВП было сосредоточено в ЦКБ «Нептун», где строились малоразмерные аппараты, и в Горьком, где производились многоместные пассажирские суда.

   В 1957 г (АИ) работы по созданию СВП ещё не вышли из стадии опытных разработок, но уже шли полным ходом на нескольких предприятиях.

   В течение 1951-1958 гг численность транспортного речного флота страны увеличилась почти на 40%. Контейнеризация внешних и внутренних перевозок повлияла на развитие речного флота. В 1956-1957 гг МРФ утвердило новую сетку типов судов. (В реальной истории – в 1958-1959 гг)

   С учётом того пристального внимания, которое уделялось правительством и лично Первым секретарём ЦК развитию контейнерных мультимодальных перевозок, программа развития речного и морского флотов флота была пересмотрена. Новые проекты судов были переработаны для возможности перевозки различных типов контейнеров, наряду с другими видами грузов. Размеры трюмов и грузовые устройства при проектировании выбирались с учетом размеров контейнеров. Все новые проекты судов создавались с учетом этих требований.

   В 1958 г (в реальной истории – в 1960-м) под руководством главного конструктора В.А. Евстифеева был построен головной сухогрузный теплоход «Волго-Дон-1» и грузоподъемностью 5000 т. Это было судно нового архитектурно-конструктивного типа, предназначенное для насыпных и навалочных грузов, таких как строительный щебень, а также тарно-штучных грузов. Оно положило начало крупной серии таких теплоходов.

   С 1958 г (в реальной истории с 1962 г) на Калининградском судостроительном и Гороховецком заводах началось строительство грузовых теплоходов «смешанного плавания» типа «Балтийский» грузоподъемностью 2000 т. (Подробнее http://shiptradehouse.com/baltiyskiy)

   Эти корабли были универсальными. Такой теплоход мог быть задействован при перевозке генеральных, сыпучих, навалочных, лесных грузов. Также они могли брать 83 стандартных 20-футовых (6-метровых) контейнера.

   На базе сухогрузного теплохода «Шестая пятилетка» с 1960 г завод «Красное Сормово» построил большую серию танкеров типа «КамГЭС» грузоподъемностью 2800 т . Одновременно на судоверфи имени Володарского строились танкеры типа «Дельфин», грузоподъемностью до 600 т, для перевозки на мелкие нефтебазы всех видов нефтепродуктов. Небольшие мелкосидящие танкеры грузоподъемностью 150 т строились на Тюменском и Астраханском заводах.

   Более 70 % перевозок на реках составлял молевой сплав леса. При этом страдала экология, множество брёвен терялось по дороге, тонуло в результате намокания, качество леса портилось. Нередко бревно-топляк становилось причиной аварий речных судов, пробивая днище.

   В то же время морские перевозки леса, например, с Сахалина, проводились при помощи объединения брёвен в так называемый «сигарный плот», напоминающий по форме корабль. (Как это выглядит, см. http://flot.com/publications/books/shelf/specialcases/29.htm?print=Y)

   Лесное хозяйство в это время находилось в подчинении министра сельского хозяйства Мацкевича, перевозками по рекам заведовал министр речного флота Шашков, тогда как перевозки леса по морю осуществляло Министерство морского флота.

   С перевозкой леса по морю Хрущёв ознакомился при посещении Дальнего Востока. Когда зашла речь о модернизации перевозок, он вызвал министра морского флота Бакаева, министров Мацкевича и Шашкова, решив свести их вместе для обмена опытом.

   – Я вас, товарищи, собрал в связи с совершенно неудовлетворительным положением в лесной промышленности, в части молевого сплава по рекам, – сказал Никита Сергеевич.

   Он достал из лежавшей перед ним папки несколько фотографий рек, забитых полузатонувшими брёвнами, снимки пострадавших от топляка речных судов, а также отчёт об экологическом состоянии рек, используемых для лесосплава.

   – Вот, полюбуйтесь, к чему приводит нынешняя практика молевого сплава. Аварии судов, реки загажены... А ведь можно связать брёвна в плоты, обычные, или сигарные, как моряки делают. Так, Виктор Георгиевич?

   – Совершенно верно, – ответил Бакаев. – По морю только в сигарных плотах и возим. Ну, и в специализированных лесовозах тоже, конечно.

   – Зосима Алексеевич, Владимир Владимирович, а вам что мешает воспользоваться опытом морфлота?

   Шашков и Мацкевич замялись. Признаться, что они этим вопросом до сего дня особо не занимались, было вроде как неудобно и вредно для карьеры.

   – Так сколько ж буксиров понадобится, Никита Сергеич? – нашёлся Шашков.

   – А вот это вы с Владимиром Владимировичем для Госплана и сосчитаете, сколько буксиров понадобится, и в какие сроки можно будет полностью от молевого сплава отказаться, – ответил Хрущёв.

   – Присылайте своих специалистом для обучения, – предложил Бакаев. – Обучим их сигарные плоты вязать.

   Шашкову с Мацкевичем не оставалось ничего, кроме как согласиться.

   С весны 1957 года советские граждане получили возможность совершать круизы по Средиземному морю на теплоходах. Первый рейс отправился на теплоходе «Победа» 6 июня 1957 года из Одессы. Затем начали курсировать ещё два теплохода – «Россия» и «Грузия».

   (В реальной истории – 6 июня 1956 г, но в АИ Хрущёв задержал процесс на год, чтобы принятыми мерами по подъёму благосостояния советского народа смягчить шок от посещения «заграницы» см. гл 02-04)

   Насмотревшись в 1955 и 56 годах на женевские и лондонские витрины, на дутое западное кредитное изобилие, держащееся на долларах по плану Маршалла, Никита Сергеевич пересмотрел свои первоначальные намерения. Подвергать советских граждан пропагандистскому шоку от общества потребления в его планы никак не входило. Он бы для верности задержал начало заграничных туристических поездок ещё на год, чтобы экономика ещё немного окрепла, но 7 ноября 1956 года с трибуны Мавзолея уже было объявлено о начале туристических загранпоездок в 1957 году, поэтому «за базар» приходилось отвечать.