Текст книги "Цвет сверхдержавы – красный. Часть 1 (СИ)"

Автор книги: Сергей Симонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 83 страниц)

   В ноябре-декабре 1956 года автомобильная тематика получила неожиданное продолжение. Никита Сергеевич уже привык, что председатель КГБ Серов приходит к нему с различными деловыми и полезными предложениями. Поскольку с «документами 2012» с самого начала работали сотрудники Ивана Александровича, они и передавали информацию в профильные НИИ, под видом информации, добытой в ходе оперативных мероприятий за рубежом, и представляли руководству страны записки по вопросам, требовавшим решения на высшем уровне, обычно, когда требовалось финансирование в больших объёмах.

   Однако на этот раз предложение Серова Первого секретаря ЦК более чем удивило. Председатель КГБ предложил создать совместно с «Ситроеном» команду для участия в международных гонках Формула-1.

   В высшем партийном руководстве к подобным идеям тогда относились весьма скептически, что и не преминул выразить Первый секретарь ЦК:

   – Вот ты мне объясни, Иван Александрович, на хера нам эта Формула-1? – спросил Хрущёв. – Уж если развивать автоспорт, так массовый, для всех мальчишек страны. А то и для девчонок, они чем хуже? А твоя Формула-1 – занятие для скучающих джентльменов, которым надоело просаживать деньги в казино и захотелось пощекотать нервы.

   – А вот не скажи, Никита Сергеич, – возразил Серов. – Прежде всего, для любого спортсмена необходима высокая цель. Помнишь, в той песне из телефона: «Высокая в небе звезда зовёт меня в путь...»? Массовый автоспорт, к примеру, картинг, стране нужен. Я бы ещё посоветовал сделать в 10-м классе школы, в ПТУ и в техникумах обязательной дисциплиной ПДД и вождение автомобиля. Чтобы при необходимости каждый гражданин страны мог сесть за руль, скажем, грузовика.

   – Но среди миллионов пацанов обязательно найдутся те, кто не остановится на картинге, те, кто захочет большего, захочет подняться выше, – продолжал Серов. – Если их пределом будет чемпионат СССР – это один уровень мотивации. А вот если чемпионат мира – тут мотивация уже совсем другая будет.

   – К тому же, сейчас эта самая Формула-1 только начинает развиваться. То есть, порог вхождения в эти гонки сейчас – десятки, может быть, сотни тысяч долларов. Сейчас, как ты говоришь, «скучающие джентльмены» покупают серийные спортивные машины, дорабатывают их и участвуют в гонках.

   – Позже она разовьётся в гигантскую индустрию, и порог вхождения станет неподъёмным – сотни миллионов долларов. Упустим момент – будет поздно. Сейчас не нужно строить для тренировок специальные дорогущие трассы – достаточно временно перекрыть движение на обычной дороге.

   – А что, в ноутбуке информация по Формуле-1 есть? – спросил Хрущёв.

   – Есть, и достаточно подробная, – ответил Серов. – Помимо статей в энциклопедии, ещё есть несколько книг, очень подробных, в том числе целая энциклопедия технологий на английском, на три сотни мегабайт. Ведь не просто так она туда положена и нам прислана?

   – Опять же, лет через 20 в Формуле-1 будут крутиться гигантские деньги. Есть такой Бернард Экклстоун, сейчас он пытается стать гонщиком, но состоится вначале как хозяин одной из команд, а затем станет фактическим владельцем всей Формулы-1 и станет продавать права на телевизионную трансляцию всем телеканалам. Представляешь, какие это деньги в бюджет Союза, если удастся его опередить и отжать весь этот цирк тем же методом, что использовал сам Экклстоун? Он же просто продал право на телетрансляцию сам, от своего имени, потому что остальные владельцы команд не захотели с этим связываться.

   – Гм! – произнес Хрущёв. – Трансляцию продал, говоришь?

   – Ну да! – подтвердил Серов. – Но самое важное даже не это. Самое важное – идеологический аспект! В Формуле-1, несмотря на интернациональный состав команд, , очень сильна национальная составляющая. Каждый раз над подиумом поднимаются флаги стран, согласно национальности гонщиков, занявших первые три места, и гимн играют. Ты только представь, Никита Сергеич, какого ежа можно запустить в штаны империалистам, если наш парень победит! Прикинь, какое-нибудь Монако, миллиардеры, аристократы, бл...ди их разряженные, яхты... И тут над подиумом поднимается флаг Советского Союза! И гимн! Или, скажем, в Германии...

   – А что, в Германии тоже гонки проходят? – с интересом спросил Хрущёв.

   – Ещё как!

   Хрущёв взял планшет, поковырялся в электронной энциклопедии, потом щелкнул селектором и спросил Шуйского:

   – Григорий Трофимыч, когда Пьер Берко собирался в очередной раз к нам приехать?

   – В декабре, Никита Сергеич, – ответил Шуйский.

   – С Берко я поговорю, – сказал Хрущёв. – Надо бы, чтобы наш гонщик победил в Германии до 1963 года. Очень хочется посмотреть, как перекосит морду у Аденауэра, когда он нашему гонщику кубок вручать будет. Эх, вряд ли успеем к тому времени свою машину построить... (Конрад Аденауэр был федеральным канцлером ФРГ до 1963 года)

   – Для зрителей в Формуле-1 главное не машина, а гонщик, – пояснил Серов. – Машина, это для производителей важно, у них свой Кубок конструкторов. Но смотрят-то на гонщика!

   – Не, машина – тоже важно! – не согласился Хрущёв. – Машина – это уровень технологий страны. А то на Западе думают, что мы только танки да ракеты строить умеем.

   – Для начала машину можно просто купить, – сказал Серов. – Пока ещё в гонках имеют шанс побеждать даже доработанные серийные машины. Например, в Италии Энцо Феррари хорошие машины строит. А вот уже году к 70-му машина Формулы-1 превратится в дорогостоящий сгусток новейших технологий, и там уже мы с кувшинным рылом в калашный ряд не влезем.

   – Есть и ещё один интересный для нас момент, – продолжил Иван Александрович. – Вокруг Формулы-1 трётся множество очень известных и состоятельных личностей. Во время Гран-При можно назначать встречи, налаживать деловые контакты, а то и вербануть кого-то из этой кодлы.

   – Кто о чём, а вшивый о бане, – пошутил Хрущёв. – Не, идея интересная...

   – И я о том! – ухмыльнулся Серов. – К тому же, благодаря книгам и статьям из «тех документов», большинство этих личностей нам теперь известно заранее. И мы сможем к ним подойти заблаговременно. Вот смотри, – он достал из своего портфеля фотографию мальчика лет девяти, с тонкими чертами лица. И вторую фотографию – это был тот же человек, но уже пожилой, представительный, выглядящий аристократично, в дорогом костюме.

   – Эта фотография сделана в этом году, – пояснил Серов, выложив перед Хрущёвым фотографию мальчика. – А эту, – он выложил фото пожилого мужчины, – мы пересняли из «тех документов». Это старший менеджер «Фиата» по международным отношениям, затем – исполнительный директор «Чинзано Интернешнл», далее – член совета директоров французского телеканала TF1, президент «Феррари», и с 2004 года президент компании «Фиат» Лука Кордеро ди Монтедземоло. Сейчас ему 9 лет. Дети в этом возрасте весьма восприимчивы к мнению старших товарищей. Дальше идея понятна?

   – Хочешь сказать, что в нашей истории будущий президент «Фиата» может стать коммунистом? – спросил Хрущёв.

   – Это способный малый, он может стать и президентом Италии, если ему немного помочь, – усмехнулся Серов.

   – Я смотрю, ты за Италию плотно взяться решил? – спросил Хрущёв, читая биографию. – Гм... Аристократ, маркиз... и ты его собираешься сделать коммунистом?

   – У нас уже есть итальянский барон-коммунист – Роберт Людвигович Бартини, – ответил Серов. – Для настоящих коммунистов нет ничего невозможного!

   – Вот это разговор, – одобрил Хрущёв. – Такой подход мне нравится!

   С Пьером Берко разговор у Хрущёва состоялся. Исполнительный директор «Ситроена» уже оценил преимущества сотрудничества с «корпорацией СССР», и потому живо заинтересовался открывающимися возможностями.

   – Если вы хотите продемонстрировать преимущества своей идеологии, господин Хрущёв, – сказал Берко, – вам надо строить собственную машину на МЗМА или другом заводе, и тренировать советских пилотов. Можно поставить на неё импортный двигатель, и то поначалу, но в идеале все должно быть русское. Хотя чтобы одержать первые несколько побед, достаточно будет и русских гонщиков, а машины можно купить. Но не две, а минимум четыре, для тренировок, и на случай аварии, если машина будет разбита. Лучше, если больше. Но сразу тренироваться на такой мощной машине опасно. Желательно сначала потренировать гонщиков на менее мощных машинах.

   В начале 1957 года были приобретены несколько спортивных машин разных классов и образована спортивная команда «МЗМА-Ситроен». Начали с тренировок гонщиков и изучения «матчасти», после чего приступили к разработке собственной машины, пока ещё не Формулы-1, а менее мощного класса. Низшие Формулы в то время ещё не существовали.

20. «Вертолёт летает, потому что трясётся»

   Образованием Главкосмоса дело не отнюдь не закончилось. Работа только начиналась. Но тут Хрущёву пришлось вновь заняться делами военных, хотя и с подачи Королёва, точнее, его управленцев.

   Началось, впрочем, не с Королёва, а с еженедельного доклада Устинова о прогрессе в работах по МБР.

   – Выявилась проблема, которую мы до этого не до конца осознавали, – признался Дмитрий Фёдорович. – Точность баллистических ракет недостаточна. Проблемы возникают у всех конструкторов – и у Янгеля, и у Надирадзе, и у Макеева. А про королёвскую Р-7 вы и сами помните, как место для полигона выбирали, чтобы южный пункт управления в Иран не попадал. Будь у нас тогда современные гироскопы, и проблемы бы не было.

   – А что нужно, чтобы начать делать современные гироскопы? – спросил Хрущёв.

   – Деньги, время и умные головы, – ответил Устинов. – Нужно прежде всего финансирование – несколько миллиардов рублей. Но эти вложения окупятся, когда инерциальные системы управления пойдут в серию. Они же не только для ракет, они в авиации, и на флоте нужны.

   Выслушав Устинова, Никита Сергеевич посоветовался с Королёвым. Главный конструктор подтвердил доводы Дмитрия Фёдоровича.

   – Гироскоп с высокой точностью, выше, чем имеем сейчас, очень нужен, – сказал Сергей Павлович. – Он сможет решить многие проблемы, прежде всего, с навигацией и с точностью попадания в цель. Вам бы с управленцами моими поговорить, они объяснили бы всё на конкретных образцах.

   Разговор с управленцами состоялся. Члены королёвского Совета Главных конструкторов Николай Алексеевич Пилюгин, Виктор Иванович Кузнецов, заместитель Королёва Борис Евсеевич Черток убедили Никиту Сергеевича на конкретных примерах.

   – Сегодня из-за плохой точности ракет мы вынуждены громоздить на них мегатонные боеголовки, – пояснил Пилюгин. – Весит такая дура несколько тонн. Соответственно, ракета получается гигантская. (В 1956 году мегатонная боеголовка действительно весила не одну тонну. В реальной истории прорыв в сторону уменьшения массы боеголовок был достигнут только в 1958-60 гг из-за объявленного СССР моратория на ядерные испытания.) При уменьшении кругового вероятного отклонения до величины 300-500 метров можно было бы обойтись ядерной боеголовкой значительно меньшей мощности. А если, как вы сказали, американцы собираются размещать ракеты в защищённых шахтах, тут и вовсе нет другого выхода, кроме как увеличивать точность попадания. Взрыв даже мегатонной боеголовки в двух-трёх километрах от шахты ничем ей не повредит. Жаль, Бармина не пригласили, он бы подтвердил. Там в точку попадать надо.

   – Дорогое удовольствие эти ваши гироскопы, – проворчал Хрущёв. – Несколько миллиардов надо, и года три-четыре работы. Ну, видать, так тому и быть. Будем делать.

   Вернувшись домой, Никита Сергеевич решил дополнительно посоветоваться с сыном. Тот уже был близок к окончанию института и во многих областях техники разбирался куда лучше, чем сам Первый секретарь. Да к тому же и специализировался по системам управления.

   Сергей подтвердил важность наличия на ракете точных гироскопов. А затем вдруг сказал:

   – Па, у меня готовый специалист для тебя есть. Лев Иванович Ткачёв. (http://sm.evg-rumjantsev.ru/des3/tkachev-lev.html) Он у нас теормех читает. Работает у Челомея в ОКБ-52, разрабатывает поплавковый гироскоп, очень точный.

   – Что ж ты раньше молчал? – едва не подскочил Хрущёв-старший.

   – Так ты не спрашивал, – усмехнулся сын. – Только вот Лев Иванович, он, как бы это сказать... он учёный, а не администратор. Не получится у него серийное производство организовать, ему в помощь производственник и организатор нужен.

   – Была бы голова умная, а руки и язык ему в помощь найдём, – решил Никита Сергеевич.

   Обращаться к Устинову он не стал, зная его отношение к Челомею и всем, кто с Челомеем связан. Вместо этого он договорился с Королёвым и Виктором Ивановичем Кузнецовым об объединении усилий Кузнецова и Ткачёва в разработке точного гироскопа и налаживании его серийного производства.

   К их творческому коллективу подключился и Вячеслав Павлович Арефьев, разработавший не имеющие аналогов в отечественном приборостроении двухстепенные гироблоки, гироинтеграторы, датчики угловой скорости и акселерометры с бесконтактным подвесом чувствительного элемента в потоке газа. (АРЕФЬЕВ ВЯЧЕСЛАВ ПАВЛОВИЧ, Род. 29.VIII.1926 г. в г. Могилеве. Окончил ЛЭТИ им. В. И. Ульянова (Ленина) по специальности "Приборы гироскопической стабилизации" (1949). Почетный член Академии навигации и управления движением (1995). Работал в НИИ-49 (1949-1966), в ЦНИИ "Электроприбор" (1966-1967). С 1967 г. – директор и главный конструктор НИИ командных приборов. Специалист в области гироскопической техники ракетно-космических комплексов, организатор многих НИОКР. http://www.rtc.ru/encyk/biogr-book/01A/0120.shtml )

   Большой вклад в общее дело внёс соратник В.И. Кузнецова Александр Юльевич Ишлинский.

   (Ишлинский Александр Юльевич , советский учёный в области механики, академик АН СССР (1960) и АН УССР (1948), Герой Социалистического Труда (1961). Член КПСС с 1940. Окончил Московский университет (1935), с 1944 профессор там же. Директор института математики АН УССР (1948—55), с 1964 директор института проблем механики. Основные труды по теории упругости, пластичности, теории колебаний и гироскопов http://slovari.yandex.ru/~книги/БСЭ/Ишлинский%20Александр%20Юльевич/?ncrnd=6961)

   Как и сказал Устинов, для этого понадобилось 3 года и несколько миллиардов рублей. Но за счёт более раннего начала работ и продуманной кооперации нескольких организаций, гироскопы улучшенной точности появились в конце 1959 года (В реале разработка началась в 1960-м году и результат был получен к 1963-му.)

   Второй способ улучшения точности позаимствовали, прочитав в «тех документах» описание крылатой ракеты «Буря». Два молодых конструктора, Лисович и Толстоусов, разработали для неё систему астрокоррекции – определение места и курса по звёздам. Руководил разработкой системы всё тот же Арефьев.

   В разговоре с Королёвым, Никита Сергеевич выяснил, что заместитель Королёва Черток тоже разрабатывал подобную систему.

   Разработка «Бури» к этому времени уже была прекращена. Конструкторов нашли, перевели в ОКБ-1 к Королёву и поставили задачу создать систему астрокоррекции для баллистических ракет.

   Объединение усилий принесло успех, система астрокоррекции была создана и опробована на экспериментальной ракете на базе Р-5. Точность возросла, хоть и не на порядок, но КВО Р-5 заметно уменьшилось. В сочетании с более точными гироскопами точность даже межконтинентальных ракет обещала быть вполне приемлемой.

   (В реальной истории после закрытия «Бури» в 1960-м, созданная ещё в 50-х система астрокоррекции была применена лишь в 1974-м на БРПЛ Р-29)

   В начале декабря Никита Сергеевич вызвал Серова.

   – Иван Александрович, а тех двух американских электронщиков, Саранта и Барра, твои ребята в Ленинград уже переправили?

   – Э-э-э... – Серов мгновение копался в памяти. – Да, Никита Сергеич. Сейчас они у нас проходят под именами Филипп Георгиевич Старос и Иозеф Вениаминович Берг. Пока что им выделили лабораторию на одном из ленинградских заводов и небольшой коллектив, человек двадцать. Надо же было им осмотреться, привыкнуть к новым условиям...

   – Некогда осматриваться, Иван Александрович, – сказал Хрущёв. – Вот что. Хочу с ними сам поговорить. Эй, боярин! – шутливо окликнул он своего помощника Шуйского.

   – Да, Никита Сергеич! – Шуйский заглянул в кабинет.

   – Григорий Трофимыч, завтра мне надо быть в Ленинграде, – сказал Хрущёв. – Организуй, пожалуйста.

   – Так точно, сделаем, – Шуйский тотчас же исчез.

   Спецлаборатория № 11 размещалась на чердаке одного из заводских зданий на Волковской улице. Пасмурным холодным декабрьским утром возле здания остановились несколько тяжеловесных чёрных автомобилей, среди которых выделялись два больших ЗИМа и ещё более солидный ЗиС-110.

   Провожатым был первый замминистра радиотехнической промышленности СССР Александр Иванович Шокин. Следом за ним шли Хрущёв, Келдыш, Устинов, Калмыков, Курчатов, Королёв. Остальная свита держалась чуть сзади.

   В небольшом чердачном помещении сразу же стало тесно. Сотрудники СЛ-11 были в основном людьми молодыми, вчерашними студентами. Такой «десант» первых лиц страны их крайне удивил.

   Старос, заранее предупрежденный Шокиным, докладывал коротко и чётко, так, как любил Хрущёв. Он продемонстрировал свои наработки по новейшим образцам элементной базы, показал прототип ферритного куба памяти, который готовили к серийному производству. Рассказал о планах коллектива по созданию малогабаритной настольной ЭВМ УМ-1.

   Увиденное Хрущёву понравилось, а, услышав о настольной ЭВМ, он и вовсе забросал Староса вопросами, тем более, что к визиту он тоже тщательно подготовился и был «в теме».

   – Настольная машина – это прекрасно! Нам она очень пригодилась бы. А вы знакомы с разработками Исаака Семеныча Брука? – спросил Хрущёв.

   Старос замялся:

   – Нет, подробно не знаком.

   – Непорядок, – строго заметил Хрущёв Шокину. – Мы в социалистическом государстве живём, или в зверином капитализме? У разработчиков секретов друг от друга быть не должно, одно дело делаем.

   Шокин, прекрасно знавший, какая жёсткая конкуренция была между разработчиками перспективных систем, особенно систем военного назначения, тем не менее, возражать Первому секретарю не решился.

   – Мы Совет Главных конструкторов по электронике зачем создали? – спросил Хрущёв. – Должно быть свободное обсуждение проблем, обмен конструкторскими решениями, а ваша задача, Александр Иваныч, обеспечить для этого условия, чтобы разработчики не сидели, как мыши по углам. У нас сейчас страшный дефицит вычислительной техники, работы всем хватит, и ещё останется.

   – Я что хотел вам сказать, – продолжил Хрущёв, – Когда я был у Брука, он мне показывал, как он подключил к ЭВМ текстовый монитор на знакопечатающей электронно-лучевой трубке. Я знаю, что вы раньше радиолокацией занимались, вам это устройство должно быть знакомо.

   – Точно так, – закивал головой Старос.

   – Вот и к вашей будущей ЭВМ такой монитор необходимо сделать, – продолжил свою мысль Хрущёв. – А твистор-память вы не пробовали использовать? У Сергея Алексеевича Лебедева на ней сделали большую ЭВМ, он вполне доволен, говорит, перспективное направление, трудоемкость значительно меньше, чем у вашего куба, а функционал и обвязка для чтения-записи – практически такие же.

   – Попробуем, Никита Сергеич, обязательно попробуем, – ответил Старос.

   – Александр Иваныч, обеспечьте товарищей нужной комплектацией, чтобы ни в чем не нуждались, – распорядился Хрущёв. – Ваши разработки по элементной базе, Филипп Георгиевич, мне очень понравились. Вы, кстати, в Зеленограде были? У нас там разворачивается масштабное производство электронных компонентов.

   – Был, Никита Сергеич. Впечатлило, – ответил Старос.

   – Это хорошо. Хочу, товарищи, поставить вам задачу, – Хрущёв повернулся к Иозефу Вениаминовичу Бергу. – Нам очень нужно современное производственное оборудование, на котором мы могли бы изготавливать полноценные микросхемы по разработанной в НИИ-35 планарной технологии.

   – Вы знаете сами, что производственный цикл микросхем очень сложный, длительный, дорогой, требует строжайшего соблюдения техпроцесса, нужны чистые помещения… В общем, дорогое удовольствие. А мне тут доложили компетентные товарищи, что в США разрабатывается чуть ли не настольная производственная линия для прототипирования и мелкосерийного выпуска микросхем. Вот я и хочу поручить вам разработать подобное оборудование.

   Так же, как в случае с Китовым, Хрущёв по сути дела «впаривал» Бергу идею его же собственной разработки конца 80-х, оставшейся незавершённой в связи с развалом СССР, позволявшую значительно сократить сроки изготовления опытных образцов микросхем. (см. М.Гальперин «Прыжок кита» стр 318-319:

   В отличие от принятых в то время во всём мире, кстати, в Союзе впервые построенных Бергом, «чистых комнат» для производства микросхем, такой «цех» мог быть размещён в маленькой лаборатории, практически на лабораторном столе, где основные этапы рождения микросхемы проходят в малогабаритных автономных боксах с высочайшим качеством воздушной среды, стабилизации температуры и влажности.

   Внутри боксов размещалось специально спроектированное малогабаритное оборудование для отдельных этапов изготовления интегральной схемы. Между собой боксы соединялись с помощью автоматических шлюзов, оснащённых микроманипуляторами. Такой минифаб должен стоить в сотни раз дешевле, чем обычные суперчистые комнаты, и обеспечивать изготовление малых партий заказных сверхбольших интегральных схем в течение нескольких часов вместо привычных сроков, измеряемых месяцами.

   По свидетельству Михаила Семеновича Лурье, физика, проработавшего со Старосом и Бергом с первых дней их работы в СССР и возглавлявшего отдел в ЛКБ:

   «Пример – Берговская минифабрика. Он же предложил эту идею на 10 лет раньше американцев. А удалось Бергу начать её реализовывать только через много лет, которые ушли на пересуды. Сделали, наконец, порядка 15 экспериментальных модулей, на которых мы проверили и отработали физику процессов и убедили всех, что идея правильная.

   Это было в 80-е годы, в предперестроечный период. Очень хорошо прошли Коллегию по эскизному проекту. Вслед за нами появилось ещё несколько проектов. Все они обсуждались на специально организованном для этого объединённом Учёном Совете нашего Министерства, Академии Наук и Минрадиопрома. Мы получили «добро» на промышленную разработку минифаба, но началась «перестройка», и всякая работа закончилась. Сейчас эти модули стоят в сарае Политеха для разборки на запчасти. Хоть эта польза от них осталась!» )

   Он сослался на США и «компетентных товарищей», зная, что Берг уже 6 лет не был в Штатах, и о новейших американских разработках может и не знать.

   – Настольную линию, может быть даже и не надо, – продолжил Хрущёв. – Пусть она будет побольше, но вместо чистых помещений, очень дорогих и сложных в строительстве, пусть там будут «чистые камеры». У нас сейчас активно развиваются грузоперевозки с использованием стандартных контейнеров. Может быть, посмотреть в этом направлении и сделать производственную линию на базе и в габаритах этих контейнеров?

   – Интересная идея, – задумчиво произнёс Берг, и в его глазах Хрущёв заметил вспыхнувший огонёк инженерной мысли.

   Никита Сергеевич рассчитал верно, Берг, как талантливый инженер и человек увлекающийся, тут же подхватил заинтересовавшую его идею.

   – Оборудование и элементная база – это хорошо, – сказал Старос. – Но я мечтаю производить ЭВМ. Очень много небольших ЭВМ для всех отраслей промышленности...

   – Правильно мыслите, Филипп Георгиевич! – ответил Хрущёв. – Нашему народному хозяйству как раз и требуется огромное количество недорогих небольших ЭВМ, которые могли бы связываться друг с другом в единую сеть. Управляющие ЭВМ, машины для плановых отделов, даже обычные конторские задачи ЭВМ может решать быстрее и эффективнее. А самая важная моя мечта – чтобы у каждого пацана, у каждой девчонки в СССР стояла на столе собственная ЭВМ, с помощью которой они смогли бы учиться, чтобы стать полезными членами нашего общества.

   – Как знаете, мы строим коммунизм, – сказал Хрущёв. – А коммунизм это что? Это изобилие, достигнутое при минимальных трудозатратах. Как этого добиться? Можно, как капиталисты, вынести эксплуатацию трудящихся в другие страны. Чтобы свои рабочие работали поменьше, а чужие – побольше.

   – Но нам этот путь не годится – по конституции, да и по совести – мы не должны им идти. Значит надо наращивать производительность труда, да так, чтобы работать при этом поменьше. Парадокс?

   Хрущёв усмехнулся.

   – Отнюдь. Решение этого парадокса нам подсказывает вся история человечества. Человек последовательно ставил себе в помощники силы природы, и каждый технический рывок давал смену формации.

   – Огонь сделал человека властелином мира, загнав под коврик хищников, и позволил создать иерархическое общество.

   – Тягловые животные дали рывок в сельском хозяйстве, и сделали возможным феодализм.

   – Сила пара и электричества двинула вперед промышленность, и вызвала к жизни капиталистическую экономику.

   – И теперь – лидер СССР посмотрел на американского коммуниста – теперь впереди новый скачок. Тот самый, который позволяет создать коммунизм.

   – По мере того, как сила, которой человек распоряжается, росла, контроль над ней – оставался постоянным, и требовал постоянного внимания. Чем отличается современный токарь, от токаря времен Петра первого? Да только мощностью приводов станка – сотня лошадей против половинки и точностью обработки, а ручки токарь крутит как и тогда.

   – Вот как раз это, Филипп Георгиевич, мы с вами и должны изменить. Человек должен перестать быть блоком управления к станку, комбайну, автомобилю, поезду и самолету. Все это должна будет делать ЭВМ. Дело же человека – сообщить ЭВМ, что и в каких количествах ему нужно сделать. Это и будет коммунизм – вкалывают роботы, счастлив человек, пользующийся результатом приложения своего таланта проектировщика к их механическому труду.

   – Хорошую картину рисуете, – отозвался Старос. – Только сами знаете, что сейчас ЭВМ занимает половину цеха. А для управления станком, я так понимаю, все её возможности уйдут без остатка. Да и наработка на отказ у них...

   – Все так, – довольно сказал Хрущёв. – Но почему вы считаете, что современная ЭВМ – это венец их развития? Наоборот, они сейчас в самом-самом начале пути. Александр Иваныч Шокин, по моему распоряжению уже ведёт разработку микросхем – электронных блоков на одном кристалле кремния, которые позволяют разместить в одном небольшом корпусе десятки и сотни транзисторов. ПОКА – Хрущёв поднял палец кверху, – десятки и сотни. А лет через 15 – десятки и сотни тысяч. Как, хватит этого для ЭВМ?

   – Задача товарища Берга – построить производственные линии для изготовления этих микросхем. Ваша задача – построить ЭВМ полностью из этих блоков. Вначале – простую, годную для электронного арифмометра. Потом – более сложную, способную управлять станком. А потом мы эту более сложную машину – засунем в один кристалл. Одна микросхема на станок поместится, а?

   – Но пока что это – дело будущего. А сейчас я хочу познакомить вас с человеком, которому небольшая ЭВМ нужна как воздух уже сегодня, – Хрущёв повернулся и сделал знак кому-то в толпе, заполнившей небольшое помещёние СЛ-11.

   Донельзя удивлённый Старос увидел, что сквозь толпу приглашённых к нему проталкивается сам Сергей Павлович Королёв, ещё недавно – совершенно секретный Главный конструктор.

   – Здравствуйте, Филипп Георгиевич, – сказал Королёв.

   – З-здравствуйте, Сергей Павлович, – слегка запнувшись от удивления, ответил Старос.

   – Вот, хочу заказать вам управляющую машину для своего... – Королёв хотел привычно сказать «изделия», но после создания совершенно гражданского Главкосмоса многие запреты были сняты: – Для будущего советского космического корабля. Сделаете?

   – Сделаем, конечно, – кивнул Старос. – Сроки какие?

   – А сколько вам понадобится?

   – Год на конструкцию, и год на отладку. Если будут готовы все комплектующие.

   В конце 1956 года это было очень оптимистично и граничило с наглостью. Королёв усмехнулся.

   – Если к 1960-му году успеете – уже хорошо, – сказал он. – Конечно, первого космонавта можно запустить и без управляющей ЭВМ в корабле, но с ней наши возможности возрастут многократно. А вот для фоторазведчика на основе этого же корабля, она просто незаменима – корабль сможет сам маневрировать в любой точке орбиты, сам ориентироваться на цель и проводить фотосъемку, а потом – сам садиться в нужную точку.

   – Понимаю. Ради такого дела постараемся как можно быстрее, – сказал Старос.

   – Как можно быстрее – не надо. Сделайте в срок и надёжно, – ответил Королёв.

   – Вот и договорились, – улыбнулся Хрущёв. – Валерий Дмитриевич! – позвал он министра радиопромышленности Калмыкова. – Где там твои проекты постановлений?

   Калмыков тут же протолкался к столу, где были разложены прототипы кубов памяти и других электронных элементов. Край стола был свободен. Никита Сергеевич пристроился прямо к этому краю и в таких «походных» условиях подписал целый пакет Постановлений и Указов: о создании Министерства электронной промышленности, о создании на базе СЛ-11 нового конструкторского бюро под обозначением КБ-2, о переподчинении новому министерству целого ряда заводов и производственных объединений, и т. д.

   (В данной АИ не будет совнархозов, их заменят МНПО, поэтому и Госкомитетов не будет, остаются «нормальные» министерства, в отличие от Госкомитетов, объединяющие под общим руководством как НИИ, так и производственные мощности).

   Ключевым моментом в принятых постановлениях было сосредоточение производства всей электронной компонентной базы в руках МЭП, включая электровакуумные лампы, кинескопы и производство дискретной полупроводниковой электроники, а также производство ЭВМ и электронно-механических периферийных устройств. За Минрадиопромом оставалась разработка и сборка из готовых компонентов различных радиоэлектронных изделий гражданского и военного назначения, от радиоприёмников и телевизоров, до радиолокаторов и головок самонаведения.

   При разработке проекта постановления Министр радиопромышленности Калмыков поначалу этому воспротивился, но Хрущёв ответил так:

   – Валерий Дмитрич! Кубиков в наборе всего-то пара десятков, а сколько из них всего разного сложить можно? А если ребёнку придётся самому себе кубики выпиливать – много он понастроит? Вот и будут ваши люди складывать изделия из готовых компонентов, а Александр Иваныч им кубики поставлять будет.