Текст книги "Больше, чем физрук (СИ)"

Автор книги: Сергей Мусаниф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

– По жизни не меняюсь, – сказал я.

Надеюсь, у него остануться силы хоть на что-нибудь, иначе мне придется местного босса в одиночку забивать.

Когда до финиша осталось чуть больше пятидесяти метров, Соломон привалился к стене и объявил, что ему нужен отдых. Хоть чуть-чуть.

Я остановился прямо посреди прохода.

– Ты все еще надеешься на успех?– спросил он.

– Я просто иду туда, – сказал я и махнул рукой, указывая ту сторону, в которую иду. – И делаю что, что было запланировано. И то, что в моих силах. Остальное от меня уже не зависит.

– А я уже не верю, что у нас получится, – сказал Соломон. – Этот данж непроходим.

– Иди назад, – предложил я. – Может быть, тебе удастся убить их всех.

– Вряд ли.

– Тогда попробуй договориться.

– До Гвейна это еще было возможно…

– Ну, извини, – сказал я.

– На самом деле, я уже надеюсь только на то, что амулет возрождения сработает, – сказал Соломон.

– Какая вероятность?

– Девяносто. Но ты же знаешь, это всегда лотерея.

– Знаю, – сказал я. – Я уже умирал.

– А я уже и забыл, как это действует, – сказал Соломон. – Это…

– Вправляет мозги? – предположил я.

– Отрезвляет, – сказал Соломон. – Особенно когда это происходит на моих уровнях.

Уровни у нас с ним сейчас были почти одинаковые, у меня третий, у него пятый, но я понимал, что он имеет в виду. Умирать всегда сложнее, если у тебя есть, что терять.

У меня тоже был амулет, но я на него не слишком рассчитывал. По большому счету, мне не к чему было возвращаться.

А значит, надо было идти вперед. Ну, чтобы вот этот вот все не было зря.

– Пойдем, – сказал я, подавая Соломону руку и помогая ему отлипнуть от стены. – Посмотрим, не удастся ли нам вписаться в эту легенду.

Глава 18

– В какую легенду? – не понял Соломон и этим испортил момент.

– В легенду о прохождении легендарного непроходимого данжа, – объяснил я.

– Так нет же никакой легенды, – сказал Соломон. – Про этот данж знают три с половиной человека.

– Виталик был прав, ты действительно скучный, – сказал я. – Если легенды нет, надо ее создать.

Может быть, в другом Виталик и ошибался. Может быть, это не Соломон распространял слухи о человеке-физруке. Сейчас вот совершенно непохоже, что это был он.

А может, он просто сдулся и не в адеквате.

Уже перед самой финишной ленточкой, существовавшей только у меня в воображении, из предпоследней ячейки моего инвентаря выпал "калаш", который еще со времен квеста в Госдуме оставался. К нему было два рожка патронов, так что я повесил его на другое плечо, не на то, на котором карабин висел, взял Клавдию в руки, дабы она не выпала следующей, ибо именному оружию валяться на полу не подобает, ободряюще улыбнулся Соломону и вышел из коридора в зал последней битвы.

И это был действительно зал. Идеальной квадратной формы, со сторонами около ста метров, он был освящен не в пример лучше, чем коридор. Можно даже было сказать, что в нем было светло, как днем.

Стены уходили вверх на высоту еще метров в пятьдесят, что позволило бы использовать заклинания левитации, если бы к этому моменту у кого-то из игроков осталась бы мана. И никакой мебели, никаких архитектурных излишеств или особенностей рельефа. Все идеально ровное. Нигде не спрячешься, ни за чем не укроешься, ничего в противника не кинешь.

Босс – я подумал, что это был босс, поскольку больше никого тут не было – стоял в центре зала и одновременно внушал и не внушал. Не внушал, потому что это был не имперский шагоход девятисотого уровня, не какой-нибудь десятиметровый демон из самых глубин ада, не ангел со сверкающим мечом, или еще какой-нибудь крокодилопотам, созданный больным воображением местных гейм-дизайнером.

А внушал он… ну, просто потому что внушал. Босс такого данжа не мог не внушать, даже если б на его месте пятилетняя девочка с бантиком стояла.

Это был азиат.

Почему азиат? А черт его знает, почему. Понятия не имею, откуда он тут взялся. Может быть, Система создавала босса для каждого прохождения, оперирую личными страхами и неприятиями игроков, ведь залезать в мозг эта зараза умела. А для меня это был самый неприятный вид рукопашника, с которым мне когда-либо доводилось встречаться. Мелкий, быстрый, очень умелый и очень крепкий.

Я бы предпочел иметь дело с каким-нибудь бугаем. Бугаи очень сильны, но даже профессиональному борцу сумо периодически не хватает скорости. Пинаешь его в коленную чашечку, заваливаешь на пол, а большие шкафа, как известно, падают очень громко, и уже там можно его запинывать до полного посинения.

А в этого вот живчика попробуй еще попади…

Он был стандартно неопределимого для азиатов возраста от девятнадцати до шестидесяти пяти лет и носил черное кимоно свободного покроя. Никакого оружия на виду не было.

Ну, если это не рукопашник, то укусите меня семеро…

А с другой стороны, нас тут двое, и Соломон вырос в другой культуре, он вообще об азиатах никакого понятия не имеет. Значит и это, что Система не сичтает его достойным претендентом в принципе и ориентируется только на мои страхи? Или я в корне неправ и это как-то по другому работает?

Уровня у азиата не было, полоска здоровья, как я ни пытался сфокусировать зрение, тоже не просматривалась. Может, он вообще обычный человек?

Ну, почти обычный как бы человек.

Едва мы вошли в зал, как сила тяжести вернулась к нормальной, атмосфера перестала быть тягучей, а волна свежего воздуха вымыла из тела всю усталость, и даже толстый лысый Соломон стал выглядеть пободрее.

Что ж, теперь примерно понятно, как оно все будет.

Может быть, уже через пару минут нас скрутят в бараний рог, но все равно стоило держать марку.

– Мое кун-фу сильнее твоего, – сказал я.

Виталика с нами уже не было, а шутки за двести сами себя не пошутят.

Брюс Ли системного разлива улыбнулся и скрестил руки на груди.

– Давно здесь никого не было, – сказал он. На чистом системном, что, впрочем, неудивительно.

– Скучал, наверное, – сказал я, подходя поближе. Сейчас нас разделяло около десяти метров. Соломон держался сзади и чуть левее.

– Вы прошли через великое испытание и доказали самим себе, что достойны быть здесь, – сообщил азиат. Но на поздравление с достойной победой это все равно было не похоже, чувствовался здесь какой-то подвох. – Но теперь вам предстоит еще одно испытание, возможно, не уже такое великое. Теперь вам нужно доказать то же самое мне.

А вот и подвох.

– А без всего этого точно нельзя обойтись? – спросил я.

– Можно, – сказал азиат. – Вы можете уйти прямо сейчас, до начала испытания. Вы можете уйти отсюда сломленными и проигравшими, и будете помнить об этом всю жизнь.

– Ты прямо-таки уговариваешь нас остаться, – сказал я.

– Если вы останетесь и окажетесь недостойными, то умрете последней смертью, – сказал азиат.

Соломон сокрушенно покачал головой. Его надежды на амулет возрождения с девяностопроцентным шансом срабатывания только что накрылись медным тазом. Тем же медный тазом, которым когда-то накрылись все мои прежние планы на жизнь.

– И когда начнется испытание? – поинтересовался я.

– Как только вы решите, что готовы.

То есть, первый ход за нами, и агрится он не будет. Ладно, тоже вариант.

Я достал трубку, закурил и повернулся к Соломону.

– Какие мысли?

– Это монах. Скорее всего, он заточен под ближний бой.

– Предлагаешь расстрелять его удаленно?

– Вряд ли получится, – сказал Соломон. – Он либо увернется, либо чем-то закроется.

– Хочешь уйти? – спросил я. Сломленным и проигравшим?

– Нет, – сказал Соломон. – Без своих уровней и снаряжения я не протяну в Системе и нескольких часов.

– Тогда нам нужен план.

– Попробуй его отвлечь, – сказал Соломон. – А я попробую в него пострелять.

– Идеальный, сука, план.

Кун-фу против каратэ, извечное противостояние китайской и японской школ? Не совсем так.

Я рос на улице, ходил в секцию каратэ, а потом и сам в такой секции преподавал, но в промежутке другие люди учили меня куда более грязным и действенным способам делать людям больно, так что чистым каратистом я себя не считал.

В нормальной жизни я бы этого перца, наверное, заборол. Каким бы умельцем он ни был, я был выше, почти в полтора раза тяжелее, удар у меня был поставлен неплохо, и кое-какое представление о том, как ломать людям чего-нибудь нужное я таки имел.

Но если Система будет этому парню подыгрывать, то шансов, конечно же, нет. Попробуйте поиграть в "мортал комбат" за персонажа, у которого комбо нет и тайные приемы, типа ломика в рукаве, отсутствуют.

Из оружия у Соломона был читерский, с бешеным уроном, меч, довольно бесполезный в его хилых пухлых руках, и читерский, с бешеным уроном, бластер, на который очевидно, он и делал ставку. Мой арсенал был пошире.

Кроме Клавдии, лишенной всех своих наворотов и вернувшейся к виду честного куска дерева, у меня был в очередной раз переделанный Виталиком "дезерт игл", а также внесистемные карабин и автомат.

Я курил, Соломон нервничал, азиат терпеливо стоял на своем месте, не меняя позы, и ждал, пока мы решим, что готовы.

А как тут решить, когда последняя жизнь на кону?

Мне-то, в общем-то, плевать, я давно все решил, а у товарища с этим сложности.

– Мы готовы? – спросил я у Соломона.

– Еще пару минут, – попросил он.

– Ты только набираешься страха, – сказал я. – Чем дальше, тем сложнее будет решиться.

– Еще пару минут.

Похоже, придется мне решать за двоих.

Я подумал, что более готовы, чем сейчас, мы уже не будем, рванул автомат с плеча, и, разворачиваясь, выпустил длинную очередь в сторону босса. Он легким, почти неуловимым взгляду движением поднырнул под веер из пуль и застыл на месте в прежней позе.

Что ж, я и не думал, что будет так легко, но попробовать все равно стоило.

Я положил автомат на пол, присоединил к нему карабин, а потом, с большим сожалением, расстался и с Клавдией. Настала пора ответить на один из главных вопросов, заданных нам массовой культурой. Не тот, замшелый, который про кто виноват и что делать, благо, ответы на них я для себя уже давно нашел, а другой.

Кто ты без своего костюма?

Физрук.

Я пошел на него.

Жизнь в Люберцах учит тому, что ты в принципе можешь отхватить в любой момент. Их может быть трое, пятеро, пятнадцать, опять трое, но с цепями, кастетами или ножами, и каким бы охренительным уличным бойцом ты ни был, при несоблюдении элементарных правил осторожности ты все равно отхватишь.

Я в детстве и юности, да и в молодости, чего кривить душой, тоже, был тем еще отморозком, и, несмотря на свои кондиции, отхватывал пусть и не часто, но периодически. Но так, как сегодня, я не отхватывал еще никогда.

Я начал с простенького удара ногой в голову. Он уклонился, я сразу же провел подсечку. Он перепрыгнул. Лицо его было все так же бесстрастно, а руки по-прежнему скрещены на груди.

Я сделал обманное движение, а потом постарался прихватить его за кимоно. Он снова увернулся, а затем перешел в атаку. Я успел заметить движение его ноги и выставил блок, и через долю секунды в этот блок прилетело аж пять раз, причем с такой силой и скоростью, словно вместо ноги у него был отбойный молоток.

Я разорвал дистанцию, он ринулся на меня. Соломон шмальнул в него из бластера, которого тут не должно было быть, но промахнулся. Мишень оказалась слишком быстра.

На меня обрушился шквал ударов. Я сумел блокировать половину, от трети увернуться, но оставшаяся треть пришлась мне по животу и ребрам. Мышцы пресса заныли, дыхание чуть сбилось, и даже плохой рентгенолог без всякого труда смог бы обнаружить пару трещин.

А потом мне прилетело боковым в голову, и я подумал, что вместо рентгенолога мне понадобится нейрохирург.

Азиат задрал ногу, принимая картинную стойку, и поманил меня ладонью.

Я бросился на него, наклонив голову, как защитник из американского футбола бросается на чересчур резвого нападающего. Я знал, что он увернется, и я пролечу мимо и бесславно рухну на пол, это был слишком очевидный маневр, и он читался, и мне таки удалось угадать, в какую сторону он уйдет, и когда я уже пролетал мимо, мне удалось прихватить его рукой за талию.

В первое мгновение у меня было чувство, что я схватился рукой за бетонный столб, но потом он таки подался, потерял равновесие и рухнул на пол рядом со мной.

Правда, на этом мои успехи закончились.

Он поднялся на ноги первым, продемонстрировав исключительное владение приемом, известным как "подъем разгибом" и тут же пнул меня в голову, отчего я ушел в нокдаун.

Соломон принялся палить в него, почем зря, и босс, двигаясь противолодочным зигзагом с непредсказуемой траекторией, заметался по залу, уходя от выстрелов и с каждым уворотом приближаясь к Соломону.

Ну, хоть магических щитов ему не подключили.

У меня перед глазами плыл багровый туман. В голове шумело. Я вспомнил, как Виталик когда-то давно, еще в первом нашем инопланетном данже, излагал мне свою теорию о флэшбеке сэнсея, и я подумал, что вот сейчас настало то самое время, и перед моим внутренним взором тут же появился один из моих сэнсеев, облаченный в форму сержанта ВДВ, и с уст его потекла истинная мудрость закаленного в сражениях воина: "Ты с хрена ли тут разлегся, салага?"

А я правда, чего это я.

Я собрал волю в кулак, а себя – в кучу, и поднялся на ноги.

Соломон продолжал стрелять, азиат сократил разделяющее их расстояние уже на три четверти. Я ринулся к ним, боясь не успеть.

И, естественно, не успел.

Азиат внезапно вырос перед Соломоном, выбил бластер, а потом несколькими отточенными движениями сломал ему обе руки прямо через нубскую броню, пнул в голень, ломая ногу, и принялся обрабатывать корпус, массируя подкожный жирок. По логике событий, Соломон уже вот-вот должен был начать плевать вокруг кровавой слюной, но тут я подскочил сзади.

Азиат не глядя выбросил ногу назад, но я этого ждал и прихватил его за лодыжку. Он кувыркнулся в воздухе, отталкиваясь от пола свободной ногой и высвобождаясь из моей хватки и сразу целясь й мне в голову, но и этот маневр был немного предсказуем.

Я выпрыгнул ему навстречу и моей колено встретилось с его животом.

Он даже не охнул, но, приземлившись на ноги, эта скотина на какие-то доли секунды все же потеряла равновесие, и пока она его восстанавливала, я воспользовался преимуществом и атаковал. Он блокировал, поскольку был не в состоянии уклониться.

Я пнул его по ребрам, и он покачнулся, а прекрасный системный ботинок таки развалился от этого удара. Видимо, нет тут хороших мастеров, а нормальные берцы днем с огнем не найдешь.

Ответный удар в лицо в очередной раз сломал мой многострадальный нос.

Видимо, посчитав, что он сделал уже достаточно, Соломон тяжело рухнул на колени, а потом растянулся плашмя. Но в последний момент он успел выбросить руки вперед и ухватил вертлявого босса за левую щиколотку. Тут тут же развернулся и пнул его правой ногой в голову, а затем еще раз, и руки Соломона разжались, а сам он ушел в глубокий нокаут, если и не на тот свет, но за выигранное им время я успел подскочить к азиату сзади и схватить его поперек туловища, прижав руки к телу.

Он тут же принялся пинать меня по ногам и бить затылком в лицо.

Но я был слишком злой, а он был слишком легкий, поэтому я стерпел все его удары, а потом швырнул его на несколько метров, туда, где аккуратной кучкой лежало оставленное мной оружие, и сам тут же ринулся следом.

Как бы он ни был быстр, контролировать свой полет он так и не научился.

Он упал, моментально поднялся разгибом, но я был уже рядом, и моя босая нога аккуратно подцепила Клаву снизу, подбрасывая ее в воздух, и я легко ее поймал, потому что не зря же столько времени мы провели вместе, и когда он поднимался, Клава уже опускалась.

Он извернулся каким-то немыслимым для человека способом, и вместо того, чтобы попасть ему аккурат по голове, Клава ударила в плечо.

Но все же там что-то приятно хрустнуло и правая рука азиата повисла вдоль тела безвольной плетью.

Он отскочил, встал в левостороннюю стойку и всем своим видом показывал, что ему ни разу не больно, но это уже не имело значения. С этого момента он был мой.

Потому что каким бы феноменальным бойцов ты ни был, если противник не сильно ниже тебя по классу и при этом у него на одну руку больше, тебе конец.

Мы принялись за него вдвоем, я и Клава. Он был прекрасен. Он не сдавался и пытался задать нам жару, он финтил, прыгал и уворачивался, и даже иногда контратаковал, но в какой-то момент я загнал его в ситуацию, когда бита уже летела ему в голову, и он был вынужден блокировать удар левой рукой, и рук у него не осталось вовсе.

Он снова разорвал дистанцию и встал в стойку.

– Это уже смешно, – сказал я.

– Ты почти доказал, что достоин, – сказал он. – Но надо закончить бой.

Система, конечно, могла бы начать жульничать, восстановив ему сломанные руки или отрастив ядовитый хвост, и тогда плохо пришлось бы уже мне, потому что, как ни крути, я устал и у меня все болело, и все вот эти последние па я проделывал как будто из последних сил, но Система решила играть честно.

Мы сошлись в последний раз. Ему удалось меня достать, и его нога таки сокрушила мне ребра, но в этот же момент я замахнулся Клавой и она врезалась ему в левый висок, сокрушая череп, и если он не терминатор, то после такого удара он уже не встанет.

Оказалось, что он таки не терминатор.

Он упал на голову с проломленной головой, и его тело тут же принялось мерцать и исчезло, чтобы через мгновение возникнуть в центре зала, уже полностью восстановленным и в своей прежней позе, с руками, скрещенными на груди.

– Ты достоин, – сказал он.

– И почему сразу нельзя было с этого начать? – спросил я.

Но он уже не ответил, он вообще перестал реагировать на происходящее, превратившись в статую. Очевидно, в таком состоянии он и пробудет, пока в зал не войдет кто-нибудь еще.

Например, эльфы.

Значит, он все-таки не человек.

За неимением инвентаря, я сунул Клавдию под ремень, подобрал с пола карабин и наполовину разряженный автомат, повесив их на плечо, и поплелся проверять, жив ли еще Соломон Рейн, самый жирный борец с Системой из тех, кого мне доводилось встретить.

Глава 19

Монументальный сотрясатель основ… Нет, мне, наверное, стоит перестать шутить по поводу его комплекции даже мысленно, потому что однажды я и сам не замечу, как произнесу это вслух, и он обидится, а отношения у нас в последнее время и так непростые.

Соломон Рейн был жив и даже почти в сознании. Я оттащил его в сторону, привалил к стене, плюхнулся рядом и попытался влить ему в глотку исцеляющее зелье. Он машинально сделал пару глотков, поперхнулся, закашлялся и выплюнул целебное зелье на свой покореженный нагрудник.

– Не работает, – сказал он.

– Жаль, мне бы и самому не помешало, – сказал я. – Другие способы есть?

– Можно свиток попробовать.

– Так пробуй.

– Он где-то в коридоре валяется, – сказал Соломон.

– Да там столько всего валяется, что фиг чего найдешь, – сказал я.

– Ладно, как-нибудь выживу, – решил Соломон. – У меня регенерация вкачана… была.

В принципе, наверное, он выживет. Броня, слой жира… Если сразу не помер, да еще и в сознании, то шансы есть. Хотя тут тоже бабушка надвое сказала, черт знает, какие у него там внутренние повреждения.

Как бы там ни было, прямо сейчас умирать он вроде бы не собирается. А дальше видно будет, или свиток найдем, или из данжа как-нибудь выберемся. Ну, или он один выберется, тут уж как фишка ляжет.

– Мы хоть победили? – спросил Соломон.

– Победили, – сказал я.

– Как?

– При помощи Клавы и такой-то матери, – сказал я. – Как думаешь, там Виталик не ожил?

– С чего бы?

– Ну, мы же победили.

– Едва ли наша победа над боссом была граничным условием его возвращения, – сказал Соломон. – Система просто не знала, как дальше рассчитывать его параметры, поэтому и вывела из игры. И с ее точки зрения сейчас ничего не поменялось.

– Все равно, пойду посмотрю, как он.

– Не стоит, – сказал Соломон.

– Почему?

– Потому что наши дела здесь не закончены, – сказал Соломон. – И если ты выйдешь и снова войдешь, возможно, тебе придется драться с боссом еще раз. Ты этого хочешь?

Я прислушался к ощущениям своего избитого тела и решил, что не хочу. Да и вообще не факт, что у меня еще раз получится. Сильнее, быстрее и свежее я точно не стал.

– Кстати о наших делах здесь, – сказал я. – А где сундук?

– Какой сундук?

– Ну, это же конец данжа, – сказал я. – Мы вломили боссу, значит, тут должен быть какой-то сундук с призами, но я его что-то не наблюдаю.

– Вряд ли награда за прохождение этого данжа материальна, – сказал Соломон.

– А какая же она?

– Уровни, характеристики. Осознание того, что ты достойно себя проявил.

– И где это все?

– Возможно, на выходе.

– Круто, – сказал я. – А знаешь, что еще на выходе?

– Эльфы, – сказал он.

– И им, наверное, очень обидно, – хотя вряд ли еще более обидно, чем раньше. Интересно, в каком статусе у них сейчас модераторский квест на Виталика отображается? Провален? Временно неактивен? Просто все зависло, к хренам?

В том, что квест не может быть активным, я практически не сомневался. Виталика ни полутать нельзя, ни с места сдвинуть, как его убивать-то? Согласно моему разумению, Вычислители должны были заметить изменившуюся картину мира и внести в задание соответствующие коррективы.

Или они тут вообще мышей не ловят?

Итак, ни Виталика, ни сундука, ни прохода в родной мир Архитекторов. Весьма неутешительные, надо сказать, итоги.

А что, если Элронд неправильно все интерпретировал, а попросту говоря, облажался и никакого портала тут вовсе и нет? Что, если все это было зря?

С другой стороны, я тут еще толком не осматривался.

Начать поиски я решил с того места, где стоял азиат. Вдруг он своим телом какой-нибудь хитрый люк в полу прикрывает. Откроешь его, а там – Нарния?

Азиат стоял совершенно бесстрастный, и, кажется, даже не дышал. Я помахал ладонью у него перед лицом, пощелкал пальцами, скорчил пару рож, но ответной реакции так и не добился.

Тогда я тщательно осмотрел пол под его ногами, но никаких намеков на люк не обнаружил. Была, конечно, мысль взять азиата под мышки и переставить на пару метров в сторону, но я от нее отказался. Кто знает, как он отреагирует на такое панибратство.

Тогда я принялся исследовать дальнюю от входа стену, и мне почти сразу же повезло. На высоте примерно чуть выше человеческого роста я обнаружил надпись, начертанную на камне несмываемой краской. Вот вы можете подумать, ну, надпись и надпись, что тут такого, может быть, там вообще "Здесь был Вася" было написано, но черта с два.

Примечательным было то, что впервые за время моего пребывания в игровых мирах Системы я встретил надпись, которую не смог прочесть. Даже буквы были незнакомые.

Это могло означать, что надпись сделана на языке Архитекторов, который в автоматические переводчики Системы загрузить не удосужились.

А могло и не означать.

Я вернулся к Соломону и поделился с ним своим открытием.

– Да, скорее всего, это оно, – согласился Соломон. Впрочем, он был бледен и слаб и мог согласиться с чем угодно. – Наверное, дверь где-то там.

– Будет забавно, если она открывается только носителю генетического кода Архитекторов, – сказал я. – Или что там пароль какой-нибудь нужен.

– Не думаю, – сказал Соломон. – Если Архитектор провел в мирах Системы слишком много времени, его генетический код мог быть подвержен спровоцированным прокачкой мутациям. А пароль он мог позабыть. Тут все должно быть максимально просто. Ищи какую-нибудь кнопку или рычаг.

– С рычагами тут негусто.

– Возможно, там сенсор. Обследуй стену, – посоветовал Соломон. – А лучше, помоги мне подняться, и мы посмотрим вместе.

Я было протянул ему руку, потом сообразил, что он своими сломанными ковырялками за нее ухватиться все равно не сможет, и приготовился хватать его под мышки, параллельно размышляя, не приведет ли это к каким-нибудь фатальным последствиям для его внутреповрежденного организма, но тут реальность в очередной раз вмешалась в мои планы, и, вместо того, чтобы поднимать его на ноги, я уселся на пол рядом с ним.

В зал вошли эльфы.

Их было четверо, и это означало, что Виталик до сих пор вне игры. К моему великому сожалению, они были не голыми, но и не то, чтобы в доспехах. На всех четверых болтались какие-то бесформенные хламиды нежно салатового цвета.

Зато без оружия они не остались. У двоих были кривенькие луки, один был вооружен длинными и ржавыми кинжалами, а четвертый, видимо, маг, размахивал своим посохом, как дубиной. А у низкоуровневой палки даже нехилого набалдашника не было.

Система опровергла мою теорию об индивидуальном подходе для каждой новой группы соискателей и не выставила против эльфов какой-нибудь аналог Отца или Валлентайна. А может быть, босс перезагружается только тогда, когда в подземелье никого нет. Как бы там ни было, эльфам пришлось иметь дело с тем же парнем, и счастья им это не принесло.

Азиат вышел из комы, встрепенулся и начал свою вступительную речь о том, кто там чего достоин или недостоин, но ребята из Дома Красных Ветвей проявили себя крайне неблагодарными слушателями.

Пропели… хм… прохрипели две тетивы, и стрелы сорвались в полет. Азиат увернулся от одной из них, а вторую перехватил в воздухе и швырнул обратно, придав ей едва ли не большее ускорение, нежели оно было изначально. Стрела вернулась к лучнику и пробила его насквозь.

Кинжальщик уже преодолел половину разделяющего их расстояния, как азиат смазанной молнией бросился ему навстречу. Они сошлись, и почти сразу же эльф упал, и один из его собственных кинжалов торчал у него в животе, а другой – в груди.

– И ты одолел вот это? – задумчиво поинтересовался у меня Соломон. – Как?

– До сих пор себя об этом спрашиваю, – сказал я.

Сообразив, что психологическая атака в ночных рубашках успеха не возымела, оставшаяся парочка решила отступить. Лучник прикрывал мага, а тот, вцепившись обеими руками в свою палку, пытался сотворить хоть какое-нибудь волшебство, видимо, по памяти.

Но фиг-то там.

Еще Кэл в далеком данже просветил нас, что магии в природе не существует, и приходит она только с Системой, а если Система здесь и присутствовала, то лишь в гомеопатических дозах.

Азиат буквально смел лучника, сначала обрушив на него град ударов, а потом просто и без затей свернув шею. Ударом ноги он сломал волшебный посох последнего эльфа, и волшебник бросился бежать.

Но выйти из этой схватки можно было либо победителем, либо вперед ногами. Азиат в два прыжка настиг эльфа и ударил обеими ногами в спину. Волшебника впечатало в стену и он сполз на пол сломанной куклой. Но, видимо, он все еще оставался жив, потому что азиат приблизился к нему и одарил последним ударом ноги в голову.

Азиат окинул взглядом зал, и мне стало неуютно. А вдруг он второй раунд захочет начать, а я уже не в том настроении для матча-реванша.

Но на нас с Соломоном он внимания не обратил. Вместо этого вернулся к самому первому эльфу, пронзенному его же собственной стрелой и подающему слабые признаки жизни. Азиат свернул ему шею, после чего вернулся на свое место в центре зала, сложил руки на груди и замер.

– Четыре-ноль, – сказал я. – Если эльфы не остановятся, здешний босс лихо нас догонит.

– Думаю, что они остановятся, – сказал Соломон. – Тут же видно, что без шансов.

– А я слышал, эти ребята тренируются, как не в себя.

– Для рожденных в Системе в этом нет никакого смысла, – сказал Соломон. – Что бы ты ни делал, ты прокачиваешь только системные навыки, а здесь они не работают.

– Значит, ветеранов, заставших еще досистемные времена, здесь не было.

– Может, и были, – сказал Соломон. – Но все их естественные умения давно уже утратились...э… естественным образом, или, точнее, они заменили их системными умениями, сами того не заметив. Пойми, Чапай, тебе повезло, что ты в Системе недавно и твои прежние навыки еще не потеряны. Но со временем этот данж станет для тебя так же непроходим, как и для любого из нас.

– Надеюсь, второй раз сюда лезть мне уже не придется, – сказал я.

– Скучный ты человек, Чапай.

Подкол засчитан.

Я аккуратно помог Соломону подняться на ноги. Он охнул, его качало, но от моей дальнейшей помощи он все-таки отказался и отправился изучать образец наскальной живописи самостоятельно.

– Да, – подтвердил он, изучив надпись. – Я этого языка тоже не знаю.

Мы исследовали стену рядом с надписью, тщательно, вдумчиво, и надеясь, что следующая партия эльфов не будет слишком торопиться на расправу и не станет нас отвлекать. Мы водили руками по камню, мы гладили его и нажимали на все выступы. Не знаю, кому из нас повезло, но в какой-то момент камень дрогнул и разошелся, явив за собой очередной тускло освещенный коридор.

Самая унылая Нарния из всех, что я видел.

Новый коридор оказался не особо длинным, всего около двадцати метров, и заканчивался он вполне обычной дверью. Замков на двери не наблюдалось, ни кодовых, ни сканирующих, ни амбарных, так что я просто обхватил ладонью дверную ручку, повернул ее и потянул дверь на себя.

И ничего.

– Попробуй толкнуть, – сказал Соломон.

– Спасибо, кэп.

Я толкнул, и дверь открылась, и тогда мы впервые увидели мир Архитекторов, и он оказался совсем не таким, как мы ожидали.

В принципе, я затрудняюсь сказать, чего именно я ожидал.

Черную выжженную землю, багровое небо в тревожных сполохах, причудливые небоскребы, закрученные спиралью, потоки лавы, туман, дождь, города, умирающие в своих нечистотах, струящуюся по улицам кровь, переплетение труб и проводов и снующих вдоль них насекомоподобных роботов, автоматические системы ведения огня, направленные на меня с той стороны…

И ничего этого там не было.

Вместо этого за дверью царило лето. Яркое солнце, голубое небо, бескрайнее поле высокой травы. В подземелье пахнуло теплым воздухом с примесью характерных для степей ароматов.

– Немного не то, что я предполагал увидеть, – сказал Соломон, и с ним трудно было не согласиться.

За дверью лежал милый пасторальный мир без каких-либо признаков цивилизации. Особенно высокоразвитой цивилизации, создавшей вундервафлю, попирающую собой уже добрую половину галактики и не собиравшуюся останавливаться.

– Это может быть перевалочный пункт, – сказал я. – А мы должны знать наверняка.

– Да, – согласился Соломон. – Тебе придется пойти туда.

– Только мне?

– От меня в этом состоянии мало толку, – сказал Соломон. С этим тоже трудно было не согласиться, еще немного, и его придется нести. А нести такую тушу… нет, нет, я же обещал. – Я подожду тебя с этой стороны.

– Постарайся не умереть от внутреннего кровотечения, – сказал я.

– Уж постараюсь, поверь мне.

И пусть мне придется без какой-либо подготовки и информации лезть в очередной дивный новый мир, его положению тоже не позавидуешь. Он ранен, а целительная магия здесь не работает, а выйти из данжа он не может, потому что там его ждут эльфы. Вполне возможно, что по возвращении я найду только его большой холодный труп.