Текст книги "Наследник чародея. Вот и кончилось лето. Книга вторая (СИ)"

Автор книги: Сергей Рюмин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Помимо всего прочего, когда баба Нюша занималась домашними делами и не «тёрлась» на огороде, я устраивал опыты над растениями. Урожай, как таковой, был уже почти собран. Остались помидоры, тыквы да картошка. Да и те уже вполне вызрели. Возиться с ними было уже неинтересно.

А вот с яблонями да грушами я чуть-чуть поэкспериментировал: добавлял в корневую систему каждого из деревьев «живой» энергии и наблюдал, какие изменения это повлечет за собой. Надо сказать, что изменения были просто колоссальные. Во-первых, корневая система стала укрепляться и расти, как вглубь, так и в стороны. Отростки попёрли чуть ли не на глазах. Во-вторых, от корней, как я увидел, используя магическое зрение, вверх по стволу до каждого листочка пошла энергия или сила, сродни моей магической. На деревьях затянулись трещины в стволах, наросла кора на проплешины. И, в-третьих, чего уж я совсем не ожидал, засохшие ветви отпали сами, а их места тоже немедленно заросли свежей корой.

Те же манипуляции я сотворил с вишнями, сливами, кустами крыжовника, смородины и жимолости.

Ни бабка, ни дед на эти изменения внимания не обратили. Думаю, на следующий год их ждёт хороший такой «урожайный» сюрприз.

На шестой день, как раз в субботу, я «наехал» на Трифона, пригласив его к себе в терраску. Домовой, как всегда, чтобы нас не побеспокоила баба Нюша, поставил на дверь «отвод глаз».

– А как ты ставишь это заклинание? – восхищенно заметил я. – Покажи, а?

И перешел на магическое зрение. Домовой отмахнулся.

– Вот так!

– А еще?

– Пожалуйста! – Трифон даже рукой не пошевелил.

Честно говоря, я ничего не увидел: ни в магическом зрении, ни уж тем более в обычном. Я непроизвольно почесал затылок.

– Вообще ничего не заметил, – сообщил я ему. – А помедленнее можешь?

– Это как – помедленней? – удивился домовой.

– Ну, там слова заклинания говорить помедленней…

Трифон озадаченно посмотрел на меня, пожал плечами:

– Я никаких слов не говорю. Хочу, чтобы все шли мимо двери.

– Мысленно?

– Ну да. Могу и вслух сказать.

– Скажи, пожалуйста, а я посмотрю, – попросил я, переходя снова на магическое зрение.

– Двери нет, одна стена, проходите мимо, – сказал Трифон.

Что-то здесь не так. Он сказал, а я опять ничего не увидел. Никакого движения энергии любых видов, любых проявлений магической силы!

– Давай еще!

Трифона хватило еще на два раза. Потом он, недовольно буркнув «некогда мне!», скрылся, ловко ввинтившись в щель между тумбочкой и кроватью. Мне хватило ума посмотреть на уход домового через призму магического зрения. Человечек словно растворился в пространстве, превращаясь на глазах в едва заметную дымку, которая тонкой струйкой стремительно втянулась в щель.

– Нет, мне, наверное, лучше силу по каналам погонять! – вслух сказал я. – Или Атлас почитать. Или погулять.

Я решил остановиться на последнем. Время было уже четыре часа пополудни. Баба Нюша через часок пойдет поливать огород. Я, как всегда, это без внимания не оставлю, пойду ей помогать. В общем, у меня еще оставался час свободного времени.

Ноги сами понесли меня в огород в баню. Банник уже сидел за столом. Я поприветствовал его, коротко поклонился. Он в ответ приподнялся, тоже изобразил поклон и сходу выдал:

– Что, не вышло с домовым-то?

– В смысле, – не понял я вопроса. Не вышло с домовым или заклинанием отвода глаз?

– Заклинание выучить, – весело пояснил Жихарь. – И не выйдет! Ты хоть как искрутись, Антоха, а понять тебе природу этого не дано!

Я приготовился обидеться, но банник меня опередил:

– Ты откуда силы черпаешь? А?

Я покрутил руками, мол, из природы, из окружающего мира…

– А у Тришки другая сила. Он, к примеру, у тебя видит и различает силу Жизни и силу Смерти. А заклинания твои для него тёмный лес. И ты так же: видишь домового, меня видишь, но нашу силу ты никогда не увидишь. У нас, – он на минуту замолк, подбирая слова, – структура нашей силы разная! Ну, к примеру, у Тришки источник силы – его дом. У меня – баня. Ты силу дома видишь? Или силу бани?

Я задумался. Мне, по крайней мере, всё стало понятно. Не видать мне конструктов ни от домового, ни от банника. А жаль! Трифон рассказывал, что умеет: и глаза отводить, и в трехметровом коридоре заставить блуждать весь день, и кот у него польку-бабочку танцевал…

Банник тоже не прост. По словам того же домового, он и лечить может, и нежити глаза отводить. Нежити – отводить! Это было, по меньшей мере, интересно. Но, увы, не выполнимо. Другая структура магии. Я начал догадываться, сопоставляя с рассказами наставниками о его мире. По-моему, и домовой, и банник, и лесной хозяин, и водяник были похожи на элементалей мира Гериса. Ну, разве что, обладающих определенным сознанием, разумом.

– А у колдуна Василия Макаровича структура магии какая? – спросил я у банника. – Похожа мою?

Жихарь развел руками:

– Думаю, что и он тебе ничем не поможет.

– Ну, в общем-то он мне отказал, – согласился я. – Этим и мотивировал.

– У тебя свой путь, – подытожил Жихарь. – Своя сила. Я бы тебе помог, мне не жалко. Даже бы гордился, вот, мол, ученика воспитал. Не получится, Антон…

Глава 17

О пользе самообразования.

Мне ничего не оставалось, как гонять силу по каналам да читать Анатомический атлас. Кроме своеобразного «расширения» каналов я заметил у себя существенное увеличение и уплотнение магического «клубка», находящегося в районе солнечного сплетения. Увеличилась дальность «хлыста» и «плети» – проверил на практике. «Плеть» доставала объект на 12 метров, «хлыст» подальше – на 20. «Дротик» теперь у меня летел метров на 50. Дальше его отследить у меня не хватало силы – магическое зрение «гасло» на таком расстоянии. Никак не получалось увеличить расстояние на «выстрел» конструкта «паралич» 5-6 метров, не больше, хоть тресни!

Непосредственно перед сном, предварительно попросив домового сделать «отвод глаз», я в Астрале занимался закреплением конструктов. Повторение – мать учения. В очередной раз, разбирая структуру заклинания магии Разума «ночной кошмар», я вдруг обратил внимание на принципы действия ее составных частей на объект.

Сама структура заклинания состояла из трех частей: первая часть привлекала внимание объекта, то есть фактически воздействовала на органы чувств (глаза, уши, нос, кожу, даже язык!); вторая воздействовала на гиппокамп (отдел человеческого мозга), вызывая из подсознания страх и самые негативные кошмары из сновидений; третья – воздействовала на воображение, формируя для объекта наяву эти самые страхи и кошмары.

От радости я мгновенно выскочил из Астрала, чуть не заорав «ура!» во весь голос.

– Ты что, хозяин? – рядом сразу оказался домовой. – Сон плохой?

Я подхватил Трифона под мышки, приподнял на вытянутые руки, подкинул разок, едва не приложив его головой об потолок:

– Я нашел! Трифон! Я разобрал структуру конструкта! Сам!

– Ой, хозяин! – завопил домовой. – Поставь меня! Поставь, говорю!

Я опустил Трифона на пол, вздохнул.

– Понимаешь, Трифон, получается, я могу теперь сам конструкты формировать!

Домовой важно кивнул:

– Пойду я, хозяин… Дела у меня.

И побыстрее, как мне показалось, типа, от греха подальше, слинял в щель между тумбочкой и стеной.

А я уселся на кровать, уперся спиной в стену и снова ушел в Астрал.

Уже через пять минут работы над структурой конструкта я понял, что, если добавить побольше «живой» силы в первую часть, воздействующую на органы чувств, это приведет к большему охвату аудитории, то есть площади. Также увеличивается расстояние действия заклинания. И, опять же, с увеличением дальности идет рассеивание. В Астрале, теоретически я высчитал, что максимальная дальность действия «ночного кошмара» у меня не превышает 10 метров.

Забыл сказать, что вся магия Разума питается магической силой Жизни. То есть в конструкты Разума для их усиления и действия вообще добавляют именно магию Жизни.

А что если в структуру конструкт добавить магию Смерти? Надо попробовать!

Анализируя дальше структуру конструкта-заклинания Разума «ночной кошмар», я установил, что добавление силы во вторую часть приведет к углублению в память объекта, в глубины его сознания, а также влияет на яркость вызываемого страха или кошмара (это я так условно).

Странно, но вот добавление силы в третью часть всего лишь влияет на длительность действия заклинания.

А еще я выяснил, что не могу быстро изменять конструкт, добавляя или снижая наполнение силой той или иной части. Герис научил меня заклинанию, в котором все части наполнялись постоянной величиной силы. Изменяя количество силы, я по факту кастую новое заклинание, которое, грубо говоря, чтобы применить, надо заучить! Потому что для изменения силы в структуре мне, как минимум, надо войти в Астрал!

Чтобы не мудрить, я сделал пару разновидностей конструкта с усиленной первой частью («ночной кошмар-1») и второй («ночной кошмар-2»).

А вот поменять силу и попробовать заклинание на ком-то я не рискнул. Кто знает, каков будет результат? А вдруг летальный? Если только на животных. А на ком? Собак с кошками мне жалко. У птиц мозги не те. Мишка теперь в лесу наверняка своей тени боится, запрятался так, что с собаками не найдешь.

Кстати, баба Нюша как-то обмолвилась, что местные мужики с лесником вместе облаву в лесу на днях устраивали, мишку искали. Так чуть сами не заблудились. Кружили два дня. И это вместе с Василием Макаровичем. Не дал Еремеич в обиду своего зверя!

Глава 18

К ему приводят ночные заплывы.

Вечером, после возвращения деда Паши, около восьми вечера баба Нюша выгнала меня на улицу:

– Иди, погуляй! Целыми днями со двора не выходишь!

Как ни странно, но дед её поддержал. Хотя действительно, я целыми днями только что и делал, что занимался. Занимался физкультурой – физзарядкой и плаванием. Занимался домашними садово-огородно-хозяйственными делами – от наполнения бочек водой, поливки до чистки свинарника и коровника. И, конечно, занимался магией.

На этом моя активная деятельность заканчивалась. Разок сходил в лес якобы за грибами, а на самом деле пообщаться с Еремеичем, который мне после беседы и презентовал корзинку белых да туесок из березовой коры с отборной малиной.

Ежедневные утренние заплывы, в том числе, в самый омут, где якобы водится всякая речная нечисть, мне в плане опыта ничего не дали. То ли вся нечисть разбежалась при моём грозном виде (шутка, конечно!), то ли после гибели водяника они все перевелись. Разумеется, во время своих купаний я не забывал цеплять на пояс кинжал ведьмака – на всякий случай. Случаи-то бывают разные!

А вот про пасторальный деревенский отдых я забыл напрочь, в том числе про вечерние посиделки с представителями местной и приезжей молодежи. Деду с бабкой моё затворничество было, по меньшей мере, непривычно и непонятно. Тем более, что в прошлом году я каждый вечер уходил с пацанами гулять и пропадал чуть ли не до самого утра. Бабка тогда даже высказала матери своё опасение, мол, женится Антон на какой-нибудь лахудре после таких «прогулок». После этого maman провела со мной политико-воспитательную беседу, даже намекнула на использование резинотехнических изделий Баковского завода! Увы, тогда я её был вынужден разочаровать… Не видать ей в ближайшее время невесток! Не скажу, что это её огорчило.

Я одел безрукавку, обул кеды, повесил на пояс кинжал (всё равно его никто не видит!) и пошел вдоль деревни. Дед попытался сунуть мне в карман фонарик-«жужжалку». Я отмахнулся. В призме магического зрения темнота роли не играла.

Впереди меня шагами марафонца поспешал Лёха Длинный. Я догонять его не стал, кончилась наша дружба.

Напротив магазина он свернул вправо – на дорогу к реке, туда, где всегда по вечерам собиралась компания молодежи.

Кстати, впереди него шла Анька с неизвестной мне девчонкой. Анька, видимо, уже пообжилась в деревне, раз сменила свои городские наряды на одежду попроще, попрактичнее. На этот раз она была, как и я, в безрукавке, только переделанной из телогрейки.

Девчонка, одетая вполне по-деревенски, выглядела, тем не менее, симпатяжкой – высокая, статная, темно-русая коса ниже пояса. И когда обернулась, совсем не разочаровала – правильные черты лица, тонкий аристократичный носик, в меру полные губки бантиком. Я бы с такой с удовольствием подружился.

На брёвнах уже собралась почти знакомая мне компания – Сёма рыжий со своими приятелями, рядом с ним присела Анька с подружкой. Сема уже почти по-хозяйски её приобнял за талию, прижимая к себе. Возражений со стороны Анютки не наблюдалось. Недовольства на лице тоже.

Поодаль уселись трое незнакомых парней, явно городских – в новой джинсе, кроссовках-«адиках». Нарядились, как будто пришли на дискотеку. С ними рядом сидели две местных девчонки в легких сарафанчиках и кофточках. Одна, кажется, Маринка жила у магазина. Имя другой я не знал, но в лицо помнил – каждый день по утрам мы встречались у колодца, таскали воду. Я – себе, она – себе. Мы кивнули друг другу. Одному из «джинсовых» это не понравилось.

Леха Длинный сел поодаль, ближе к костру. Рядом с ним разместился незнакомый мне парень, который, кстати, приволок с собой квадратный тяжелый кассетник «Романтик». Магнитофон хрипел, свистел, но упорно играл композицию «Санни» из «Бони М».

Сёма поднялся мне навстречу, протянул мне руку. Мы поздоровались. Я его даже приобнял. Следом за ним привстали, приветствуя меня, и его приятели. Я пожал руку каждому. Остальным бросил:

– Всеобщий привет!

И, шутя, обратился к Аньке:

– Привет, Ань! Что за подружка? Почему не знаю? Познакомь, а?

Анька фыркнула и отвернулась. Её подружка, наоборот, улыбнулась мне и представилась:

– Юля. А я тебя знаю, ты каждое утро на речку бегаешь…

– А я Антон! – отозвался я. – Приходи утром, вместе будем бегать.

Теперь уже фыркнула Юля. Заразительно раскатисто хохотнул было Семен, но получил в бок локтем от Аньки и сразу заглох.

Я уселся на пенек недалеко от костра. Сверху послышались шаги, посыпался песок. Кто-то спускался с косогора, минуя дорогу. К нашему сборищу присоединилась еще парочка – колоритный длинноволосый парень с повязкой на лбу и девушка в балахонистом платье. Парень нес в руке матерчатую сумку-авоську. Он подошел к костру, нагнулся, аккуратно высыпал содержимое – десятка три молодых картофелин.

– Вот, накопали по пути! – объявила девчонка.

– Помогли кому-то урожай подсобрать! – засмеялся лохматик.

– Ура! Картошечка! – поддержала Юля.

– Лучше б курицу принесли, – угрюмо заметил Лёха.

– Взял бы да принёс! – отозвался лохматик. – Разговоры говорить все мастера.

Он сложил сумку, сунул её за ремень. Спустился по песчаному пляжу к воде, сполоснул руки, потряс их, высушивая. Потом обошел всех парней, поздоровался с каждым, включая меня, за руку. Около меня он, кстати, задержался, внимательно посмотрел мне в лицо, представился:

– Валентин. Можно Валёк.

Я ответил:

– Антон. Можно Тоха.

Он сел на поваленное дерево чуть подальше рядом со своей подругой.

Один из приятелей Семена палкой разворошил костер, переложил в середину картофелины, засыпал углями. Потом снова сгрёб горящие дрова поверх углей, подложил еще палок.

– Тох! – позвал меня Семен. – А ты что, реально спортсмен?

Я пожал плечами.

– Ты каждый день бегаешь, плаваешь, занимаешься, – продолжал рыжий. – А тебе не противопоказано? Ты ж после аварии?

– Я восстанавливаюсь, – ответил я. – А так немного борьбой самбо раньше занимался. Сейчас не знаю, можно дальше будет тренироваться или нельзя?

– Тоже мне самбист, – ехидно хмыкнул Лёха.

– Хочешь проверить? – поинтересовался я.

Он моментально заткнулся.

– Реально, Тох, – завёлся Семен. – Можешь приёмчик какой-нибудь показать? Хитрый какой-нибудь, а?

Я засмеялся. С этой ситуацией я сталкивался практически во всех компаниях. Сверстники, узнав, что я занимаюсь борьбой самбо, сразу же просили показать хитрый универсальный «приёмчик» с расчетом на то, что потом его можно будет применить где-нибудь в драке и сразу стать победителем.

– А вдруг я тебе руку сломаю? – попытался отшутиться я.

– А ты на нём! – Семен показал на Алексея и засмеялся. Лёха в ответ уныло угукнул, показал ему язык, мне – средний палец.

– На мне покажи! – кто-то сзади мне положил руку на плечо. Смех сразу стих. Я встал, обернулся. Передо мной стоял рослый белобрысый парень лет 20-и, неуловимо чем-то похожий на Лёху. Кажется, я его где-то видел. Точно! Сегодня утром, у Алексея в саду, когда я таскал воду в бочки. Он умывался, опуская голову в бочку с водой, фыркая, как тюлень. Видимо, после бурного вечера.

– Я тебя сегодня видел, – сообщил я.

– Я тебя тоже, – усмехнулся тот.

– С будуна что ли?

От незнакомца ощутимо воняло свежим ядреным перегаром.

– Не твоё дело!

Я пожал плечами.

– Ну, что зассал, самбист? – ехидно продолжил парень. – Приёмчики свои показывать?

– Я вообще-то не собирался, но если хочешь, покажу, – на меня накатило злое спокойствие. Парень явно нарывался. Уходить в сторону было уже как-то неудобно. Я предпринял еще одну попытку избежать конфликта:

– Точно этого хочешь?

– Кит, хорош! – подал голос Семен. – Хватит!

– Чего хорош? – парень повернулся в сторону рыжего. – Что хватит? Тебя за язык никто не тянул. Сам хотел приёмчики посмотреть. Вот сейчас он на мне и покажет. Правда, ведь?

Поворачиваясь, он сделал выдох в мою сторону. Меня чуть не стошнило.

– Ладно, пойдем, покажу! – я хлопнул парня по плечу, увлекая за собой, и съязвил. – Только место выберем поровнее. Тебе падать мягче будет.

– Что выбирать? – рявкнул парень, мгновенно зверея.

Он ухватил меня за ворот рубахи, рванул на себя. Семен с приятелями вскочили, но вмешаться не успели.

Я сбил его руку.

– Пойдем, от огня отойдем, – демонстративно миролюбиво предложил я. – А то я в огонь упадешь, обожжешься еще. Вон, одежду прожжешь.

Парень молча смотрел на меня, багровея, и медленно закипал. Кивнул и, пошатываясь, пошел вслед за мной.

– Это Никита, – сказал кто-то вслед. – Лёхин брат. Из армии пришел, второй день бухает.

Пришел из армии да в августе? Странно. Может, из «залетчиков»? Я слышал, что недисциплинированных солдат, «залетчиков», отправляли в запас в последних числах полугодия – 29-30 июня и 30-31 декабря. Если Никита из этих, то где ж он два месяца потом шлялся?

Уже потом, позже, я узнал, что Никита, брат Алексея, на самом деле живёт в городе, работает на заводе. Что он вполне нормальный парень, вернулся из армии в мае. Даже вроде как в погранвойсках служил. Просто в деревню к родичам вырвался только сейчас, в августе…

Кстати, именно из-за него Алексея, несмотря на все его «проказы», никто из местных пацанов особо и не трогал.

Никита вышел на лужок, повернулся ко мне.

– Ну, давай, давай, пацан! – улыбнулся он. – Не ссы, солдат ребенка не обидит!

Сумерки сгущались, но темень еще пока не наступило. Поэтому площадку для «демонстрации приемов» я выбрал без труда – ровную, без всяких там пеньков и коряг.

Никита, несмотря на своё состояние, встал в вполне нормальную бойцовскую стойку. Нечто среднее между боксёрской и борцовской.

Чисто по-деревенски, в стиле «раззудись плечо», он неожиданно, без всякого предупреждения широко размахнулся и зарядил мне в ухо. Точно, снес бы, если бы попал, конечно.

Я всё-таки успел присесть, не прозевал. Кулак чиркнул у меня по волосам на макушке.

– Не по правилам! – кто-то заорал сзади, кажется, один из приятелей Семена.

– Чё сказал? – Никита развернулся в сторону говорящего. – Ты кто такой? Бурый что ли?

Никита изначально хотел подраться, прямо-таки нарывался, но нарывался именно почему-то на меня. Желанием «узнать приёмчик» здесь и не пахло. Силушкой его бог не обидел.

Поэтому, во избежание всяких неприятностей, я сразу накинул на себя «каменную кожу плюс» и разок прогнал по телу магическую энергию Жизни, дополнительно укрепляя мышцы.

Мне без труда удалось перехватить его руку, вывернуть её против часовой стрелки назад. Сделать это было нетрудно, после прогона силы по организму вместе с силой возрастала скорость восприятия. Для меня Никита двигался, словно муха в желе.

Парень, взвыв от боли, сразу упал на правое колено, а потом набок. Я сразу отпустил его руку.

Он вскочил, снова бросился на меня, вытягивая вперед правую руку. Я дал ему ухватить себя за воротник. Ткань угрожающе затрещала. Я сделал шаг влево и вперед, зафиксировал его руку и чуть наклонился. Его рука пошла на излом от моего плеча. Классика самбо!

Никита взвыл, опять падая на колени.

Наконец нас кинулись разнимать. Двое парней ухватили меня за руки, трое – Никиту, растаскивая друг от друга. Я, в отличие от Никиты, вырываться не стал. Он, кажется, только делал вид, что вырывается. Отошел, сел на «свой» пенёк.

– Вы что, с ума посходили? – заорал Семен. Он повернулся к Алексею, флегматично сидящему на бревне. Тот даже не пошевелился, когда Никита полез на меня.

– С тобой я позже поговорю, понял? – сказал уже спокойней Семен. – Думаешь, я не понял?

Лёха криво улыбнулся, пожал плечами. Никита наконец вырвался. Желание дальше драться у него пропало. Он подошел поближе к реке, скинул рубашку, сел на песок и отвернулся, уставившись на реку.

– Смотрите, какая луна! – заметила Анька и повернулась ко мне. – Помнишь, как мы с тобой мимо кладбища шли? Луна такая же была!

Действительно, Луна была большая, круглая, даже немного красноватая. Благодаря полнолунию было не так темно, хотя ночь уже вступила в свои права полностью.

Я даже увидел, как нахмурился Семен на эту анькину фразу. А я ему подмигнул и добавил:

– Это когда Лёха тебе сообщил, что я с ней целовался. Помнишь, нет?

Анька вспыхнула, отвернулась.

– Ничего я не говорил! – буркнул Лёха и сразу отсел подальше от всех, нечаянно задев магнитофон. Магнитофон упал, но продолжал хрипеть что-то из зарубежной эстрады. Алексей поспешно поднял его, обтер рукавом рубахи.

– Картошка готова! – сообщил Валёк, разгребая угли. Он палкой выкатил почерневшие, а местами даже обугленные кругляши:

– Разбирайте!

Каждому досталось по паре штук. Отказался от своей доли только Никита. Уговаривать его, естественно, никто не стал. Да и вообще, по большому счету, он был чужим на этом празднике жизни.

Он встал, скинул ботинки, стянул брюки, повернулся к нам, хрипло спросил:

– Слабо до того берега и обратно?

И зашел в воду. Никто не успел отреагировать. Только Лёха вскочил и вслед ему крикнул:

– Никита, не дуркуй! Вылазь! Никита! Не надо!

Никита, может, и услышал, но возвращаться не стал. Река здесь была широкое, зато течение тихое, почти незаметное. Никита саженками легко добрался до противоположного берега, поднырнул, развернулся и поплыл обратно. На зеркальной глади темной воды было хорошо видно, как он уверенно плыл к берегу.

Я посмотрел на него через призму магического зрения. Всё-таки ночь. Вокруг Никиты в воде кружились хороводом крупные белесые полупрозрачные тени, словно рыбы. Только у рыб не было рук. У этих созданий они были.

Никита их не замечал. Хоровод становился всё стремительнее. Вдруг эти тени одновременно, как по команде, накинулись на него. Он успел вскрикнуть и скрылся под водой.

В принципе, я ожидал нечто подобное, просто не мог понять, то это такое. Поэтому, как только Никита пошел ко дну, удерживаемый этими существами, я сорвал жилетку вместе с рубашкой, не расшнуровывая, стянул с ног полукеды и кинулся в реку.

Краем глаза я отметил, что мои действия не остались без внимания. Парни вскочили, подошли к пляжу, впрочем, не рискуя заходить в реку. Семен с приятелями и Валёк тоже на всякий случай стали раздеваться, глядя на меня.

В несколько гребков я оказался на месте погружения Никиты. Сделал пару глубоких вдохов-выдохов и нырнул. Глубина оказалась приличной. И тут же сделал еще одно открытие, которому немало порадовался: оказывается магическим зрением можно видеть даже с закрытыми глазами!

Чуть ниже меня, на пару метров глубже Никита отбивался от трех созданий, похожих на гигантских сомов, но с руками! Два создания тащили его вниз за ноги, а одно, самое крупное, пыталось укусить своей жабьей пастью, полной острых конических зубов, то ли в лицо, то ли в шею. Никита отбивался от него, пытался оттолкнуть его руками, одновременно пытаясь освободить ноги.

Не помню, каким образом я выхватил кинжал, но, поднырнув, я воткнул его в бок самой опасной, на мой взгляд, твари – той, которая пыталась вцепиться парню в лицо. Почему-то я подумал, что если оно его укусит, то парня можно уже даже не вытаскивать.

Видимо, мой удар достиг цели. Существо мгновенно отказалось от атаки, толкнуло парня руками в грудь, отплывая от него, завертелось, скособочившись на раненый бок, и стало погружаться.

В груди стало жечь. Срочно потребовалось сделать хоть один глоток воздуха. Чисто на интуиции я пустил силу Жизни по организму. Сразу стало легче. Жжение прекратилось, желание глотнуть воздуха притупилось.

Тем временем Никита перестал трепыхаться, замер и стал погружаться. Всё, хана парню, нахлебался воды! Я нырнул поглубже, полоснул ножом одно из созданий, вцепившихся ему в ноги. До второго не достал – опять вернулось жжение в груди. Только подхватил левой рукой парня под руки и стал выгребать. Нож пришлось воткнуть обратно в ножны, иначе бы ничего не вышло. Жжение в груди стало уже совсем невыносимым. Еще гребок, еще!

Мы вынырнули. Я с жадностью вдохнул разок, другой. Никита не дышал. Фигня! Лишь бы его на берег вытащить! А тянуть его было тяжело. Я глотнул воздуха и снова нырнул. Белесое создание вцепилось парню в ногу обеими руками и отцепляться не собиралось. Без моей поддержки Никита снова стал погружаться. И ведь никто не поможет!

Я направил в парня импульс «живой» силы. Никита дёрнулся, затрепыхался, забил руками и ногами. Мне даже от него прилетело коленом по лицу. Я нырнул глубже, полоснул оставшуюся тварь то ли по плечу, то ли по голове – если этот овальный нарост на плечах можно обозвать головой.

Снова подхватил Никиту под руки и всплыл. При этом вдруг что-то мне вцепилось в предплечье. Я тряхнул рукой…

Меня ухватили за плечи, потащили к берегу. Никиту тоже. Помощь пришла. Я вышел из воды и рухнул прямо на берег.

– Живой?

Меня перевернули на спину.

– Ага, – выдохнул я. – За Никитой смотрите! Он успел нахлебаться.

– Нормально! – крикнул кто-то. – Дышит!

– Ништяк! – я встал, отошел к «своему» пеньку, сел и стал освобождаться от мокрой одежды. Стащил штаны, носки, майку. Кто-то мне принес мои кеды. Я поднял глаза. Возле меня стояла Юлька, подруга Аньки.

– Спасибо, – поблагодарил я.

Поодаль сидел Никита, обхватив себя руками. Кто-то набросил на него куртку.

– Что это было? – рядом на землю плюхнулся Валёк. – Там, на реке словно битва под водой была!

– Никита за корягу зацепился, – буркнул я. – Бревно что ли какой… За собой потянул, прикинь?

– А, понятно! – кивнул головой Валёк. – А он твердит, русалки, мол, русалки!

– Какие, нафиг, русалки? – отмахнулся я. – Пить надо меньше!

Подошел Семен, хлопнул меня по плечу:

– Мужик! Сам как?

– Нормально, – отозвался я.

– Мы этого, – он махнул рукой в сторону Никиты, – проводим. А то колбасит его не по-детски. А ты вроде, ничего, сам дойдешь!

Кстати, то ли на Никиту подействовало моё воздействие «живой» силой, то ли он оказался покрепче, но он даже не особо нахлебался. Во всяком случае, когда его вытащили из воды, он встал сам, без всякой помощи, правда, на карачки…

Я выжал майку, штаны, носки. Надел рубашку, безрукавку. Обулся. Мокрое решил не одевать. И так вроде прохладно. Дойду как-нибудь до дома, не замёрзну.

Я поднялся, подхватил скомканную одежду.

– Подожди, Антон!

Меня за локоть ухватила Юлька.

– Я с тобой! Не возражаешь?

Я ухмыльнулся:

– Я-то нет. А если твои предки нас увидят, да еще и меня в таком виде, а?

Юлька хохотнула:

– Не увидят! На улице темно, да и поздно уже!

Под ручку мы кое-как дошагали до моего дома.

– Если меня подождешь, я штаны одену и выйду, – предложил я.

Юлька пожала плечами:

– Подожду!

Я по-быстрому нырнул в терраску, подхватил первые попавшиеся штаны, оказавшиеся старыми трениками, в которых бегаю каждое утро на зарядку, напялил их, прямо не снимая обуви. Некогда!

Юлька сидела на лавочке. Я сел рядом, положил ей руку на плечо. Вроде как даже обнял и прижал к себе. Она не отстранилась, только повернулась ко мне и тихо сообщила:

– У меня парень есть…

– А у меня нет! – пошутил я и, сглаживая неуместную, может быть, шутку, добавил. – У меня девчонки нет.

– Просто ты мне понравился, – сообщила Юлька. – Ты такой смелый, отчаянный, сильный. Мой Кеша не такой, конечно. Но он тоже хороший, добрый.

– Кеша твой парень? – уточнил я.

– Да, в одном классе учимся. А ты в какой школе учишься?

– В 26-й, поселок Химик. А ты?

– Да ты что? – Юлька даже привстала. – ты живешь в самом бандитском районе?

– Где? – тут уже удивился я.

– Ну, Химик…, – уточнила она. – Самый бандитский поселок в городе!

– Что за ерунда, – скривился я. – Кто тебе такую хрень сказал?

– У нас в 17-й школе, – несколько высокомерно ответила Юлька. – Учатся дети руководства УВД, обкома партии и облисполкома. Вот, например, мой парень, Иннокентий – сын заместителя начальника отдела обкома. Они всё знают…

– Понятно, – кивнул я, вставая с лавочки. Интерес общаться с ней мгновенно пропал. – Что ж ты тогда своего Кешу бросила да в деревню поехала?

– Ничего я его не бросила!

– Ладно, ладно. Пойдем, я тебя провожу.

Я криво усмехнулся, всё равно темно, не увидит моей реакции.

– Спать мне пора!

Юлька резко встала, отряхнулась.

– Я сама дойду.

Я не возражать не стал. Кстати, мой приятель по больнице Коля Воронцов тоже в 17-й школе учится. Элитная, какая-нибудь, наверное.

Глава 19

Русалочка.

Несмотря на ночные приключения утром я, как штык, в 6.00 проснулся на зарядку.

Жизнь в деревне уже кипела. Мычали коровы, которых выгоняли со дворов в стадо. Блеяли овцы, с которыми беспокойные селяне поступали таким же образом. У магазина периодически сигналил старенький грузовичок, собирая работяг.

Дед Паша завел «Уазик», у которого уже дежурили пятеро колхозниц, решивших доехать до места работы в относительном комфорте.

Пока я приседал, махал руками и ногами, разминаясь, машина прогрелась. Дед махнул рукой, зазывая садиться. Бабы, галдя, залезли в кабину – одна, самая крупная, на пассажирское сиденье, остальные, четверо – на задние.

Я подпрыгнул, ухватив перекладину турника. «Уазик» фыркнул, лихо развернулся и поехал за грузовичком, в кузов которого набились колхозники.

25 подтягиваний, 15 подъемов переворотом и я побежал к реке. После этой пробежки у меня, как всегда, планировалось купание. Только вот в воду, когда я подбежал к пляжу, последнее время лезть страсть, как не хотелось! Всё-таки лето уже подошло к концу.