Текст книги "Свинцовый хеппи-энд"

Автор книги: Сергей Рокотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

– Пока нет, – никак не мог догадаться Сергей.

– Зазнался, зазнался, крупным человеком стал, большими делами ворочаешь, в желтой прессе мелькаешь, – продолжал смеяться звонивший. – Про нас, бедных пскопских зэков, и думать забыл.

– Костя?! – закричал Сергей, сразу узнав старого друга. – Пискарь?! Ты?! Какими судьбами?!

– Узнал, наконец. Помнишь, как в Землянск-то ездили? Да, Серега, командировочка была еще та, вспомнишь – вздрогнешь... – снова засмеялся он, хотя смешного тут было мало. – Какими судьбами, говоришь? Да вот, занесла судьба в столицу. Только ты не подумай, я не какой-нибудь бомж или хулиган. Я теперь псковский предприниматель, свою строительную фирму имею. Маленькую, правда, но все же, не бедствую и в долг не клянчу. Занимаемся ремонтом квартир, офисов. Я еще позавчера приехал, повидаться надо было кое с кем, но закрутился с делами, только сейчас все закончил. Так что до Нового года мне домой уже не добраться, придется жене без меня праздновать. Я ведь, Серега, женился три года назад, сынишка у нас растет – Колька. А ты-то как? Водку еще пьешь? – спросил он, и Сергей тут же вспомнил восемьдесят второй год, себя, шестнадцатилетнего, оставленного в школе на второй год, и Пискаря, приблатненного, шустрого, только что освободившегося из зоны и щеголяющего своей опытностью, с папироской в зубах и в кепочке-малокозырке на голове. Какую большую роль сыграл Костя-Пискарь в его жизни! Ведь если бы не он, Сергей не попал бы в Землянск, не встретил бы там Марину, и вся его дальнейшая жизнь пошла бы по совершенно иному сценарию.

– Как я рад тебя слышать! – воскликнул Сергей. Возможно, это был единственный человек, кроме Марины, которого он действительно хотел бы сейчас видеть. – Приезжай, срочно приезжай!

Через полчаса Костя был у него дома. Он изменился за эти годы настолько, что его трудно было узнать. Ему было уже за сорок. Поправился он килограммов на двадцать, и при довольно высоком росте выглядел весьма внушительно. Он полысел, был солидно одет, исчезли резкость в движениях, блатные манеры. Однако он был так же весел, и глаза глядели с таким же задором, как в том далеком, восемьдесят втором году, когда он жил у Сергея на проспекте Вернадского и щеголял в костюмах его покойного отца. Одна перемена костюма обошлась ему в шесть лет заключения.

– Я все знаю, – произнес, нахмурившись, Костя, предупреждая рассказ Сергея о гибели Олега Жигорина. – Все знаю. Еще месяц назад узнал. Позвонил ему, хотел сказать, что скоро в Москве буду, а Оля мне все сообщила: И тебе звонил, но тебя не было. Давай выпьем за его память. Царство ему небесное. Золотой был парень Олег! Таких людей теперь редко встретишь. В основном все под себя, а он для других. Жил так и погиб так.

Они молча выпили. А потом Сергей подробно рассказал гостю о том, что произошло в Стамбуле. И о том, что им удалось задержать Крутого, тоже рассказал.

Тот слушал внимательно, боясь пропустить из рассказа хоть одно слово, постоянно курил.

– Вот так, Костя... – сказал Сергей, заканчивая свое скорбное повествование. – Нет больше на свете нашего Олега.

Тот молчал, глядел в сторону, кусал губы.

– Да... Но Кузьмичев-то... Надо же, как жизнь сложилась. Помню этого гада, хорошо помню, морду его очкастую перед собой вижу. Да, здорово он в Землянске со мной тогда разобрался. Шесть лет получил ни за что. Читал я в газетах в девяносто шестом про его эпопею и про то, что он свою жену Светлану угробил, тоже читал. А ведь говорил я ей тогда, предупреждал, чтобы с ним не связывалась, а она, значит, не послушалась, на выгоду польстилась. И вот чем все кончилось. А хороша, между прочим, была... – мечтательно произнес он, вспоминая время, проведенное со Светланой, еще не бывшей тогда женой Кузьмичева, а ныне давно уже покойной...

– Мне кажется, что Кузьмичев еще заявит о себе, – мрачно произнес Сергей.

– А где, – спросил Пискарь. – Где... тот, которого вы взяли в Солнцево? Его что, сдали в милицию?

– Да нет, Владимир Алексеевич где-то его прячет. Только мне не говорит, где. Боится, что я проникну туда и прикончу его. Никто ведь толком не знает, кто убил Олега. Этот отказывается, на другого все валит, на Кандыбу какого-то...

– Неплохо бы прикончить, – процедил Костя, затягиваясь сигаретным дымом. Все они виноваты, какая разница, кто именно стрелял в Олега?

– Да нет, – возразил Сергей. – Для меня, например, есть разница. И большая.

Они выпили еще, и Сергей рассказал Косте про Юрия Каширина, про его визит с женой к Раевским, про их партию в бильярд и про бесславный конец Каширина.

– Не жалко, – сказал Костя. – Ничуть не жалко. Помню его сытую физиономию в аэропорту Шереметьево. Он на всех людей смотрел как на грязь под ногами. Вот сам в грязь и превратился.

Раздался телефонный звонок.

– Сережа! – услышал он голос Раевского. – Куда ты запропал? А мы тебя ждем, к столу не садимся. Погляди-ка на часы!

– Владимир Алексеевич, ко мне старый друг приехал. Костя Пискарев, помните, я вам рассказывал. Ну, тот самый, с которым я попал в Землянск...

– Так приезжай с ним, какие проблемы! Нам с Катей будет приятно его видеть. Ведь если бы не он, как я понимаю, ты вообще бы не попал в Землянск и не встретился бы там с Варенькой. И он тоже пострадал от Кузьмичева. Мы очень ему признательны. Приезжайте вдвоем..

– Ладно, скоро будем: Садимся в машину и едем. Правда, мы уже выпили немного за встречу, но, ничего, полагаю, прорвемся. Вот, Костя, – улыбнулся он. – Тебя приглашает к себе Раевский.

– Да ну, – махнул рукой он. – Не поеду, неловко как-то. Такой человек, мне будет там не по себе. Я лучше поеду к Ольге. Посидим, Олега помянем.

– Стеснительным стал? Раньше за тобой такого не водилось. Ладно, не теряйся, мы пскопские, прорвемся. А Оли, кстати, нет дома, она встречает Новый год у своих родителей. Я договорился с ней, что буду у нее завтра вечером. Вот завтра вдвоем к ней и поедем.

– Ну ладно, поехали, – нехотя произнес Пискарь и улыбнулся. – А что, буду потом всю жизнь хвастаться, что у самого Раевского дома был. Никто, правда, все равно не поверит.

– А мы сфотографируемся там, – засмеялся Сергей. – И поверят как миленькие. Тебе потом в твоем Пскове цены не будет. Ты огромную фотографию в своей конторе на самом видном месте повесишь, сразу рейтинг поднимется, от заказов отбоя не будет.

Они оделись, сели в машину Сергея и поехали по Рублевскому шоссе. И вдруг... когда они уже были километрах в пяти от дома Раевского, машина неожиданно стала глохнуть и, наконец, встала.

– Вот так, – сделал смешную гримасу Костя. – Не судьба, значит, мне побывать дома у миллиардера. Будем встречать Новый год тут.

– Можно и так. Бутылка шампанского есть в багажнике. Но встречать Новый год мы тут не будем. Бросим машину и пешком пойдем. Тут не больше часа ходьбы. Я могу позвонить Раевскому, только неловко как-то. Ночь довольно теплая, дойдем пешком, воздухом подышим.

– Ладно, но все же пока попробуем разобраться, что там случилось с твоей тачкой. Тоже понятие имеем. У самого "восьмерка" была недавно. Фонарик есть?

– Найдем.

Сергей открыл капот и зажег фонарик. Костя нагнулся и стал проверять зажигание.

– Сделаем! – крикнул он. – Сделаем! Это для нас тьфу. Было у меня такое год назад, только не зимой, а наоборот, в тридцатиградусную жару. Повозился часа два, но разобрался, теперь знаю, что к чему. Сделаем! На машине приедем к твоему магнату, а не притопаем, как два фуцена какие-нибудь позорные. Через десять минут тронемся.

Однако через десять минут устранить неисправность не удалось. Но Пискарь не сдавался. Он возился и возился с машиной, бормоча под нос изощренные проклятия. Порой они были настолько экзотическими, что Сергей от души хохотал. Вообще в эту ночь у него почему-то было прекрасное настроение, словно бы Маринка была уже с ним.

– А ну-ка, горе-водитель, – произнес, наконец, Пискарь. – Сядь-ка ты, парень хороший, за руль и включи-ка двигатель. И век мне свободы не видать, если эта падла не заведется. Извини, машина, извини, хорошая ты, хорошая, погладил он машину. – Это хозяин у тебя плохой, не следит за тобой, а ты молодец. Сейчас ты заведешься и поедешь.

Сергей сел за руль, повернул ключ в замке зажигания. И машина действительно завелась.

– А! – торжествующе закричал Пискарь. – Ну что, соображаю я в машинах или нет?! То-то, есть еще порох в пороховницах! Все, поехали, доведется мне все же побывать дома у миллиардера! Давай только выкурим по сигаретке на свежем воздухе и поедем.

Они закурили и вдруг заметили на дороге огромную мужскую фигуру. Человек быстрыми шагами направлялся к ним. Он был в какой-то короткой куртке и с непокрытой, коротко стриженной головой. Лица в темноте видно не было.

– Хлопцы! – крикнул из темноты мужской густой бас. – С наступающим вас! Подбросьте до трассы, хорошо заплачу, бабки есть! – похлопал он по карману.

– Да ну его, – произнес Пискарь. – Пусть сам добирается. Что это с тобой, Серега? – удивился он странной реакции Сергея. Сергей бросил сигарету, напрягся и сделал шаг по направлению к мужчине.

В этот момент раздался звонок мобильного в кармане у Сергея. Он медленно вытащил телефон, не отрывая пристального, напряженного взгляда от приближающейся могучей фигуры. А мужчина продолжал двигаться к ним быстрым шагом.

– Да... – произнес Сергей. – Да, Владимир Алексеевич. Вот как? А я это и сам знаю. Почему, говорите? – понизил голос он. – Ладно, потом объясню, – он отключил телефон.

– Что-то случилось? – насторожился и Пискарь.

– Да... – прошептал Сергей. – Случилось... Бежал Крутой, тот самый, который был в Стамбуле.

– И это он идет навстречу нам по дороге? – сразу понял Пискарь.

– Понятливый ты, – подтвердил Сергей, чувствуя, как холодеет у него спина. Ему самому было стыдно своего страха, но поделать с собой он ничего не мог.

– Ну что, братаны, – послышался хохот Крутого, ускорившего свой шаг. Глаза его весело заблестели в темноте, было очевидно, что он узнал Сергея и очень этому обрадовался. – Подвезете до трассы, плачу щедро!

И тут же сделал резкий рывок в их сторону. Чудовищным по силе ударом своего пудового кулачища он сбил с ног Костю, стоящего несколько впереди Сергея. Костя, несмотря на свои габариты, словно пушинка, полетел в сугроб.

– Ну что, братан, посчитаемся за вечерок в Солнцево? – засмеялся Крутой. Ты мне тогда пару раз врезал, а я этого не люблю. Не люблю, понимаешь, когда всякие бакланы хвост поднимают.

Сергей отступал, понимая, что справиться с Крутым практически невозможно... Словно Кинг-Конг, Крутой шел на него медленной, уверенной поступью, расставив громадные ручищи, выставив вперед квадратную челюсть и зловеще улыбаясь огромным ртом.

– Я тебя руками порву, тварь позорная, – бубнил он под нос. – Яйца оторву своими руками. Нашел на кого хвост поднимать. Там-то вас много было на меня одного, там вы все борзые были. А тут дело другое. Тут место тихое, можно и по душам побазарить...

Он бросил быстрый взгляд назад, где лежал Пискарь, и, увидев, что тот делает попытки подняться, рванулся к нему и мощным ударом ноги в живот заставил его снова лечь. Костя застонал и схватился руками за живот.

– Лежи, отдыхай, парень, сегодня тепло, – хохотнул Крутой. – Скоро Новый год будем праздновать. Я вот лично кровью этого баклана побалуюсь. Она же у него голубая, вкусная... – И снова, растопырив руки, медленным шагом пошел на Сергея.

Выхода у Сергея практически не было, сзади была только пустая зимняя дорога.

– Убивай, вижу, твоя взяла, – обреченным голосом произнес Сергей. – Но перед смертью имею одну просьбу.

– Говори, уважу, – захохотал Крутой. – Это нам запросто.

– Скажи все же, кто убил Олега. Ну того, русского, который заступился за девушку? Яков или ты?

– Это нам запросто, – повторил Крутой. – Скрывать тут нечего, фраерок. Я убил, лично я, вот этой самой рукой и кончил его. Только он начал возникать, я ему пулю в сердце всадил, он и дернуться не успел. А когда он на мостовую упал, я его поганый череп второй пулей размозжил. Это так, для страховки, чтобы не ожил. А то всякое в нашем деле бывает, такие живучие попадаются, их мочишь, мочишь, а они никак не дохнут. Ну что, понял меня, фраерок? – улыбнулся он во весь свой огром– . ный рот. – Вижу, тот парень корешом твоим был, раз интерес имеешь. Так знай, я убил твоего кореша и тебя сейчас убью, баклан гребаный, фраер сытый...

Говорил он громко, все сказанное услышал и Пискарь, лежащий на снегу, держась руками за живот. И медленно стал приподниматься...

– Но ему повезло, он сразу скопытился, – продолжал Крутой. – Раз, и в лучшем мире. А вот ты умрешь не так. Ты про четвертование там что-то базарил, что на сорок частей меня порвешь. Так рви, вот он я перед тобой. Только не как тогда, в Солнцево – теперь один на один. Вернее, вас даже двое, фору имеете. Но для меня это тьфу, я таких фраеров, как вы, соплей перешибу. Это там вас много было, с пушками в придачу. А тут клево, тишина, природа, лесочек. Кайф, в натуре. И не ты меня, а я тебя рвать на части сейчас начну. Дело привычное...

Узнав, что именно Крутой убил Олега, Сергей вдруг перестал испытывать чувство страха перед этим чудовищем. Он понял одно – если он сейчас не отомстит за друга, он не должен жить на свете. И неважно, что Маринка жива и здорова, что она может скоро появиться в Москве. Она поймет его.

Он понимал, что вскоре тут появятся люди Раевского, но, во-первых, все решают секунды, а во-вторых, он должен был все сделать сам. Только сам... Иначе он не человек, он не мужчина. И он будет насмерть биться с этой человекообразной гориллой, лишившей его самого близкого друга.

Ему припомнились уроки самообороны, которым учила его Марина, припомнилось, как она смеялась над ним, когда у него ничего не получалось, смеялась над его неповоротливостью и плохой реакцией. Он жутко злился и назло ей четко отработал некоторые приемы.

Он помнил один завет, который передал Марине Оскар, а она, в свою очередь, ему. В самый трудный момент, когда жизнь в буквальном смысле висит на волоске, нужно до предела сконцентрировать все силы, сосредоточиться на ударе, вложить в этот единственный удар всю свою душу.

Вот он... Вот он идет на него. Это существо, которое убило Олега, которое хотело лишить его любимой женщины. Идет, улыбаясь во весь свой чудовищный рот, выставив квадратную челюсть. Вот оно, вот оно...

Видимо, те же чувства испытывал в этот момент и лежащий на снегу Костя-Пискарь. Превозмогая боль, он рванулся и бросился под коленные сгибы Крутого. Тот потерял равновесие, закачался, но все же удержался на ногах. Повернулся назад и ударил Костю ногой в челюсть. Тот упал и на сей раз замер без движения. Крутой повернулся к Сергею. Но внимание его на какие-то секунды было рассеянно. И именно в этот момент Сергей прыгнул. Согнул и выставил средний палец правой руки и коротко нанес Крутому удар в переносицу. Он вложил в этот удар все – неутихающую боль от потери Олега, любовь к Марине и ненависть ко всему тому, что долгие годы мешало им жить. Омерзительное громадное существо со стриженой головой и выпирающей челюстью было олицетворением этого зла.

Крутой издал какой-то странный гортанный звук, а затем рухнул на спину и замер без движения.

– Ни хрена себе... – изумленно прошептал Пискарь, лежа на снегу. – Вот это Серега...

В этот момент дорога осветилась ярким светом автомобильных фар. "Мерседес" Раевского резко притормозил около них. Из него одновременно выскочили Генрих и еще двое.

– Что произошло?! – крикнул Генрих.

Сергей каким-то неопределенным жестом махнул рукой в сторону неподвижно лежавшего на снегу Крутого. Генрих все понял и наклонился над бандитом. Бросил быстрый взгляд на Сергея, а потом наклонился еще ниже.

– Да он же... – прошептал он, медленно поднимаясь. – Ты же убил его. Он не дышит.

– Ну и пусть не дышит, воздух чище будет, – еще тише произнес Сергей. Он не раскаивался в содеянном и не испытывал чувства страха. Он знал одно – Олег теперь отомщен. Он сделал то, что должен был сделать. Именно он, и никто другой.

Вскоре все поняли суть произошедшего. Удар, нанесенный Сергеем, был такой силы, что перебил Крутому переносицу, кость вошла в мозг. Смерть наступила мгновенно. Такой прием мало кому удается, его нужно нанести с жуткой силой, а главное, с резкостью и абсолютной точностью. И он сделал это.

Генрих дотронулся до плеча Сергея.

– Он бежал из подвала... – произнес он, словно извиняясь. – Его держали тут, неподалеку. Проморгали, расслабились в новогоднюю ночь. А у него чудовищная сила. Отключил охранника, высадил дверь. Хорошо, что охранник еще жив остался. Сейчас его откачивают.

– Теперь это неважно, – тихим голосом произнес Сергей. – Это совсем неважно. Это даже хорошо, что так произошло. Помогите Косте, ему здорово досталось, – добавил он. – Если бы не он, я бы один не сумел.

Костя с помощью телохранителей поднялся с дороги, держась за свернутую кулаком Крутого челюсть. Его усадили в машину. В другую машину погрузили тяжеленный труп Крутого.

Сергей сидел рядом с Генрихом на переднем сиденье "Мерседеса". Раздался звонок мобильного телефона.

– Ну как, встретили тебя ребята? – спросил Раевский.

– Встретили, Владимир Алексеевич, все нормально, – ответил Сергей, подмигивая Генриху. – Через несколько минут будем у вас.

– Ну и слава богу, а то я боялся, не повстречаетесь ли вы с этим... Он ведь где-то тут бродит, далеко уйти еще не мог. Недавно ведь все произошло. Ну надо же, Борька упустил его. Перемудрили мы, ох, перемудрили. Надо было сдать его, давно сдать Бурлаку на руки, и все. Не тюрьма же у нас в конце концов. Вот и получили подарок на Новый год.

– Подарок в машине, Владимир Алексеевич, – негромко произнес Сергей.

– Неужели уже взяли?!!! Генрих взял?! Ну, молодцы! Быстро сработали. И как он там? Не брыкается?

– Уже нет, – совсем тихо ответил Сергей и стал глядеть вперед на заснеженную дорогу. На душе у него было весело и тревожно. До Нового года оставалось всего пятнадцать минут.

Часть IV.

Что же там, за дверью этой

В небо, в завтра, в даль иную?

Трудно верить без ответа.

Как во лжи, во тьме тону я.

Как бы вдруг задернуть шторы

И упасть на землю снегом?

Позабыть бы все укоры,

Не закрыв лицо побегом.

Как бы мне дойти до края,

Пролететь барьер свой прежний,

Умереть, не умирая,

И воскреснуть в дымке вешней?

Пронестись над этим миром

Ранней птицей, светлой песней,

Пробежать под звуки лиры

Мириады вечных лестниц,

И за этой странной дверью

Разглядеть нас вместе, рядом,

Позабыть свое неверье,

Знать, что рай мне будет адом

Без тебя, без нашей встречи

На земле, тепло-усталой,

Где сегодняшний я вечер

Залила водою талой.

Анастасия Толстова

Январь 1999 г.

– Я уж и не знаю, что мне делать, – услышал Сергей в телефонной трубке пропитой голос Харитона Калиниченко. – С одной стороны, я ему слово дал, а с другой, и вашему положению надобно посочувствовать.

– Вы дали ему слово, что не расскажете никому, что он надумал приехать в Рыбачье и рассчитаться с Кузьмичевым, не правда ли? – Сергей пытался говорить логично и резонно, хотя чувствовал, как яростно бьется его сердце. Он понимал, что Харитон так просто звонить ему не станет. Раз звонит, значит, есть сведения о местонахождении Климова, а соответственно и Марины.

– Ваша правда, – прохрипел Калиниченко.

– А вот где он скрывается, он вам не докладывал, а следовательно, никакого обета молчания вы ему по этому поводу дать не могли, не правда ли?

– Тоже ваша правда.

– Тогда говорите, не тяните, прошу вас.

– Ой, я уж и не знаю, что мне делать...

– Делайте по совести.

– Ладно, скажу... Видел я его, честно скажу, видел. Он направлялся...

–Куда?

– В Никитский ботанический сад, вот куда, – наконец, выпалил Харитон. Полагаю, там он ховается и женщину, которую вы ищете, там прячет.

– Когда вы его видели?

– Да дня три назад.

– Так что же вы сразу не позвонили, черт вас побери?! – с жуткой досадой спросил Сергей.

– Больно уж вы сердитый, – обиделся Харитон. – Скажите спасибо, что вообще позвонил. В раздумьях я находился, кого поддержать, то ли вас, то ли Гошку. Сами посудите, кто вы мне? Нет, люди вы, разумеется, порядочные, уважительные. И совсем даже не жадные, спору нет. Но он-то, как-никак, мой двоюродный братан. Я бы не стал и сообщать вам, только больно уж к вам сочувствие имею. Люди вы хорошие очень.

– Ладно, не обижайтесь. Спасибо вам большое, что позвонили.

– Только уж вы не выдавайте меня Гошке, просьбочка такая имеется, Сергей Валентинович. Скажите, ну, мол, сами как-то его местопребывание обнаружили, без моей помощи.

– Ладно, не будем.

– Тогда всего вам доброго. Ждем.

Сергей тут же перезвонил Раевским. Но там было занято, несмотря на поздний час. Было уже около двух часов ночи...

Едва он положил трубку, как раздался звонок. Владимир Алексеевич сам звонил ему.

– Никак не могу тебе дозвониться, Сережа, – сказал Раевский. – А у меня очень важные новости.

– И у меня тоже. Только что звонил Калиниченко, сказал, что позавчера ночью видел Усатого около Никитского ботанического сада.

– Вот оно как. А мне сообщили, что он в настоящее время находится в Землянске.

– Кто сообщил?

– Один из людей Марчука. Он еще с декабря находится в Землянске, предполагая, что там появится Кузьмичев. Скорее всего так и было, есть подозрение, что он навестил в Землянске свою бывшую жену Галину и ее сожителя. Но это, однако, не доказано. А сегодня вечером он видел, как человек, напоминающий по приметам Усатого, выходил из их дома. Он поначалу несколько растерялся, потому что увидел человека, которого не ожидал там встретить. Но потом стал следить за ним. К сожалению, это у него получилось плохо. Усатый исчез. Полагаю, что нам надо поехать в Землянск.

– А как же Крым? Ведь Калиниченко с полной уверенностью говорит, что видел своего двоюродного брата. Он не мог ошибиться...

– Ну и что? Три дня назад Климов был в Крыму, затем сел на самолет и прилетел в Москву, а потом поехал в Землянск. И сейчас он находится там. Короче говоря, сделаем так. Позвоним нашему другу майору Дронову, попросим его поехать в Никитский ботанический сад и обследовать там все вдоль и поперек. Вышлем к нему на подмогу Митю Марчука, а мы – я, ты и Генрих поедем в Землянск. Думаю, это будет самым правильным решением. Так что собирайся в очередную поездку, Сергей.

– Да уж, очередную. Сколько их еще будет? – вздохнул Сергей.

– Да нисколько не будет! – засмеялся Владимир. – Скоро наша девочка будет с нами, я в этом уверен. И Катя уверена. Один ты продолжаешь сомневаться.

– Я и буду сомневаться до той поры, пока не дотронусь до нее рукой. Я иногда вообще перестаю верить, что она существует, она словно какой-то фантом, который исчезает именно тогда, когда появляемся мы.

– Мы через полчаса будем у тебя, – подвел итог Раевский.

После того как стало ясно, кто спас Марину от ее преследователей, на душе у всех стало намного легче. Взволнованные и возбужденные мыслью о предстоящей скорой встрече с ней, они постоянно, каждую секунду ждали от нее весточки. Но она так и не объявлялась. Они ждали ее хотя бы к Новому году. Но от нее не было вести и в эту бурную, полную драматических событий ночь. И снова тревога начала закрадываться в их сердца.

– Ты знаешь, Володя, – сказала Катя, когда Раевский, уже одетый, стоял в дверях дома. – Я знаю, что Варенька сейчас в надежном месте, и от этого мне гораздо легче, чем прежде, но мне кажется, что над ней все еще нависает большая опасность. Будь осторожен во всем, очень осторожен.

Уже через час три машины на большой скорости мчались по Симферопольскому шоссе. А еще через два часа они были в Землянске.

В назначенном месте их ожидал помощник Марчука – Андрей Леонтьев. В свое время они вместе с ним служили в морской пехоте. Андрей был очень смелым человеком, однако пока еще мало искушенным в частном сыске. Поэтому ему и не удалось проследить за Усатым.

– Я не стал без вас заходить в дом Кузьмичева, – сказал он. – Мне кажется, что я бы только все напортил. Зря Митя послал меня сюда, – вздохнул он. – Если бы попался Кузьмичев, я бы сумел его обезвредить. Тут же я не стал предпринимать решительных действий, только попытался следить за Усатым, но он словно сквозь землю провалился.

– Ничего, – успокоил его Раевский. – Мы сумеем поговорить с женой Кузьмичева. Я уверен, что она сообщит нам нечто очень интересное.

Наученные горьким опытом, ждать наступления утра они не стали. Подъехали к воротам кузьмичевского дома и постучали в калитку.

Яростно залаяла собака, а через минут пять во дворе послышались шаги.

– Кто? – спросил заспанный мужской голос.

– Вас беспокоит Владимир Алексеевич Раевский, – сказал Владимир. – Мне нужно срочно с вами переговорить.

– Раевский? – удивленно спросил голос.

– Да, Раевский, Раевский... Вы не беспокойтесь, мы не собираемся причинять вам никакого вреда. Совсем даже наоборот.

– Хорошо, я открою.

Калитка открылась, и они увидели перед собой высокого молодого человека в накинутой на нижнее белье дубленке.

– Проходите, – сказал он, держа на поводке яростно рвущуюся на незваных ночных гостей огромную собаку.

Они зашли в дом. Молодой человек пригласил их в комнату. Тут же в дверях появилось испуганное лицо молодой женщины.

– Иди спать, Галочка, – сказал молодой человек. – У нас деловой разговор.

Галина закрыла дверь, и Владимир заговорил:

– Долго говорить не стану. Дело у нас весьма срочное. Мне доподлинно известно, что несколько часов назад вас посетил ваш старый знакомый, Георгий Антонович Климов. Так ли это? Вас, простите, как зовут?

– Меня зовут Виктор. – Молодой человек замялся, не зная, что отвечать на первый вопрос, заданный собеседником.

– Мы не желаем ему зла... – улыбнулся Раевский. – Наоборот, мы испытываем к Георгию Антоновичу глубокое чувство благодарности.

– За что? – не понял Виктор.

– Это неважно. Нам нужно встретиться с ним и -поговорить. Так был он у вас или нет?

– Допустим, был, – ответил Виктор, продолжая с искренним удивлением глядеть на магната, которого не раз видел по телевизору и о котором читал в прессе.

– И где же он сейчас?

– Он... Он...

– Говорите же, наконец.

– Он поехал в Москву.

– А зачем он поехал в Москву?

– Он... Он говорил очень невнятно, но по-моему, мне так показалось, он хочет встретиться с вами.

– А зачем же он приезжал сюда? – никак не мог понять суть дела Раевский. Почему сразу не приехал ко мне?

– Он искал здесь одного человека.

– Кузьмичева?!

Виктор замялся. Он находился в сложном положении. Усатый говорил с ним очень туманно, одними намеками, а раскрывать перед незнакомыми людьми тайну появления в Землянске Кузьмичева ему тоже не хотелось.

В этот момент запищал мобильный Раевского.

– Слушаю, – произнес он. – Митя? Ты?! – напрягся он, услышав в трубке голос Марчука. Сергей вскочил, встал рядом с Раевским.

– Владимир Алексеевич, я в Симферопольском аэропорту. Только что связался с Дроновым.

– Ну?!

– Он нашел дом, где Усатый прятал вашу дочь.

– А она?! А Варенька?!

– Ее здесь нет. Усатого тоже нет. Но у Дронова сложилось такое ощущение, что она уехала отсюда совсем недавно. Они еще толком ничего не обследовали в этом доме, они только что вошли туда.

– Час от часу не легче. Куда же она могла уехать? Что за чертовщина такая?!

– Я беру машину и еду в Никитский ботанический сад. Буду постоянно держать вас в курсе дела.

Раевский вкратце передал Сергею суть разговора. Тот обреченно вздохнул.

– Я же говорил, фантом, – прошептал он. – Призрак. Никогда нам не найти ее! Никогда! – крикнул он, взмахивая кулаком. – Это заколдованный круг! Она все время где-то рядом, поблизости, и все время ее нет.

Из соседней комнаты вышла и Галина.

– Витя, – произнесла она. – Расскажи им все, что знаешь. Или я расскажу.

– Ладно, рассказывай ты, – махнул он рукой. Галина села напротив Раевского и подробно рассказала о том, что произошло около трех недель назад в их доме.

– Вскоре после этого мне позвонил Георгий Антонович, и я рассказал ему о том, что Кузьмичев был здесь, – добавил Виктор. – И он пообещал найти его. Он сказал, что приедет сюда. Но он не приехал, как потом выяснилось, он тяжело заболел. Теперь вот ему стало лучше, и несколько дней назад он приехал в Землянск. Ночевал у нас, ездил по городу, наводил какие-то справки о Кузьмичеве. Еще несколько часов назад он сидел вот тут, на вашем месте. А потом собрался и куда-то поехал. Он очень плохо себя чувствует, у него был инфаркт, уже третий по счету. И он постоянно говорил мне, что обязательно должен найти Кузьмичева. Пока жив. Потому что, если он не найдет Кузьмичева, тот обязательно расправится с кем-то, только я не очень понял, с кем именно.

– Зато я поняла, с кем, – тихо сказала Галина. – Перед отъездом он все рассказал мне. Он жутко боится за свою приемную дочь, которую в Крыму спас от Кузьмичева. И считает, что перед смертью должен обязательно найти и убить его.

– Вы, надеюсь, поняли, кто родной отец его приемной дочери? – спросил Раевский.

– Разумеется. Я чаще, чем Виктор, слушаю новости и читаю газеты.

– Так куда же мог поехать Климов от вас? – спросил Владимир.

– Понятия не имею! Через два часа после того, как уехал от нас, он позвонил и сказал, что срочно едет в Москву, – ответил Виктор.

– Зато я имею понятие, – вдруг тихо произнес Сергей, в упор глядя на Раевского каким-то странным взглядом.

– Куда?!

– Он поехал к старой подруге Кузьмичева Ангелине Антиповне Грибулиной. Больше он никого в этом городе знать не может. И именно там он что-то узнал про Кузьмичева. Скорее всего, что тот собирается в Москву.

– К нашему обожаемому Ангелу? – удивился Виктор. – Это мне не пришло в голову. Почему же он меня не взял на помощь?

– Он решил разобраться во всем сам, не подвергая тебя опасности, – сказала Галина.

– Да. Когда-то очень давно мы за сто рублей водили Георгия Антоновича к Грибулиной, – вспомнил Виктор. – И я, и покойная Нинка Суровегина, и покойный Вовка Малой, – тяжело вздохнул он, вспоминая погибших друзей. – И если бы не внезапное появление милиции, славный жизненный путь Кузьмичева закончился бы уже тогда. А сколько он после этого дел навертел, подумать страшно.

– Поехали! – произнес, вставая, Раевский.

– Я поеду с вами, покажу дорогу, мне не впервой, – засмеялся Виктор. – Ее адрес мне хорошо известен. Такое не забывается.

До дома Грибулиной доехали за десять минут. Позвонили в дверь.

– Кто?! – послышался грубый женский голос за дверью.

– Откройте, это Владимир Раевский. Мне надо с вами поговорить.

– Ишь ты, какие почетные гости, – проворчала Ангелина Антиповна. – За что это мне такая честь, ума не приложу.