Текст книги "Одинокая республика (СИ)"

Автор книги: Сергей Спящий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)

Глава 15. Новые горизонты

Учебный городок накрыл тихий осенний вечер. Днём, пока светило солнце, было по-летнему тепло, но стоило солнцу налиться оранжевым цветом и склониться к горизонту, как от земли тут же повеяло осенней прохладой. Непонятно откуда поднялся холодный ветер. Он дул не постоянно, а порывами, как будто невидимомый великан медленно и гулко дышал.

Этот порывистый ветер заставлял колебаться цветы, посаженые около входа в новенький, построенный буквально пару месяцев назад филиал исследовательского института. Построить филиал в учебном городке где квартировались и обучались кандидаты в коммунары оказалось проще и выгоднее, чем постоянно отзывать объекты исследования на главную базу землян, потихоньку превращающуюся в столицу молодой республики – город «Рассвет». Да-да, у центрального интеллекта Зари появился братский город «Рассвет» – столица новой республики.

А интересующих учёных объектов в учебном городке хватало с избытком.

Сначала планировали выделить филиалу несколько комнат в здании аграрного института, но агрономы возмутились. Их главный приходил ругаться к Мате. Это было сразу после того как агрономы добились первых успехов в глобальном проекте по превращению солёных болот в пригодную для ведения сельского хозяйства почву. Отказывать тому, кого вчера хвалил и поздравлял центр было неудобно и Мата решила оставить здание аграрного института в покое. Под филиал исследовательского института выделили здание одного из общежитий. Живущих в нём учеников распихали по другим общежитиям, а само здание изрядно перестроили внутри согласно присланному из центра проекту. Когда они уже заканчивали, появились приехавшие из центра учёные притащившие с собой целую кучу разного научного оборудование. Часть оборудования не разбиралась и не проходила в двери, но, к счастью, вполне прошла через большие панорамные окна на первом этаже.

У входа в бывшее общежитие разбили цветочную клумбу. И сейчас цветы на этой клумбе синхронного колебались, склоняясь под порывами ветра и выпрямляясь в промежутках между порывами.

Поёжившись, под резко начавшимся и так же резко оборвавшимся порывом холодного ветра, Мата шагнула на первую ступень короткой лестницы ведущей к дверям института. Будучи одним из тех самых, интересующих учёных, объектов, командир третьего отделения учебно-трудовой армии, лейтенант Мата дважды в неделю проходила обследование. Если планировался эксперимент с попыткой разогнать и пришпорить её куцый дар, то бразды правления третьим отделением, до возвращения Маты, передавались в руки Зари, Константа и Марии Фёдоровны – её заместителя.

Мария Фёдоровна появилась недавно, когда третье отделение разрослось настолько, что справляться с ним в одиночку, даже с помощью интеллекта Зари, сделалось затруднительно. Мата уже давно писала в центр о необходимости разделить учебно-трудовую армию на, собственно, учебную и, собственно, трудовую. К первой относился их посёлок и проходящие экспресс-обучение кандидаты в коммунары, выдёргиваемые из деревень и городов бывшего домена. Ко второй – разительно изменившиеся меньше чем за год деревни, куда уже постепенно проникала сельскохозяйственная техника землян, выпускаемая огромными партиями на промышленных комплексах рядом с новой столицей. А также постепенно втягиваемые в орбиту влияния местные города.

Словом, объём работы увеличивался день от дня и появление официального заместителя пришлось очень кстати. При всей любви к Константу, её неофициальному заместителю, по складу характера он не годился, да и особенно не стремился, к административной работе. Очень сильно выручала ненавязчивая опека интеллекта Зари. Мата просто не знала, чтобы без неё делала. Наверное, пришлось бы держать неимоверно раздутый штат администраторов ниже рангом, делопроизводителей и так далее.

Задумавшись, Мата не заметила, как к входу в институт подошли двое курсантов. Она так глубоко погрузилась в мысли, что пропустила первое приветствие и только услышав второе, повернула голову.

– Здравия желаем, товарищ командир!

– Фат и Гран. А где же Нипа, Джазел и Кар?

Здоровяк Гран, заинтересовавший учёных своим сверхъестественным умением точно попадать в цель из тяжёлой импульсной винтовки, посмотрел на Фата и смущённо ответил: – Так их группы марш бросок отрабатывают и это, как его, командное взаимодействие. Зачёт пересдавать.

– Действительно, – вспомнила Мата, – а вашу группу, стало быть, можно поздравить со сдачей зачёта с первой попытки.

– Так вы и поздравили, – пробормотал смутившийся ещё больше Гран, – позавчера.

Фат улыбнулся. Мата мысленно чертыхнулась – совсем вылетело из головы. Учебными программами занимались учителя-командиры, она только утверждала общий план, следила, чтобы не было пересечений и принимала решение об отчислении провинившихся или не справляющихся курсантов. Последнее было самой неприятной частью её работы, но, к счастью, после того как прошёл первичный отбор подобные вопросы стали вставать значительно реже. Всё же в передовые отряды учебной армии набирал не абы кого, а потенциально способных со временем стать полноценными коммунарами. Оценивался тип личности, уровень развития и множество других критериев. Подходил, наверное, один из десяти или даже меньше. А учитывая, что проверку проходили только по желанию, набрать требуемое число курсантов оказалось не так-то просто. С учётом всего этого процент отсева был не слишком велик.

– Значит поздравляю ещё раз, – сказала Мата.

Фат серьёзно кивнул, стерев с лица улыбку, – Спасибо, товарищ командир.

Очередной порыв ветра и снова склоняются тяжёлые цветочные головки и снова выпрямляются. В окнах второго этажа плещется оранжевое пламя, зажжённое уходящим за горизонт солнцем.

– Пойдём уже, наставничек, – вздохнула Мата.

Фат или, наверное, всё же правильно говорить АнФат – представлял собой настоящую находку для учёных исследовательского института. Ещё бы, полноценный и даже худо-бедно обученный паранормал, выходец из пусть второстепенного, но всё же, самого настоящего древнего рода. Каким только обследованиям его не подвергали, пытаясь отыскать малейшую зацепку, позволяющую понять, чем же на самом деле является загадочная и подвластная только избранным «сила». При этом послаблений в учебной программе ему никто не давал. Да, Фату приходилось не просто. Бесящиеся от невозможности разгадать загадку учёные придумывали всё новые и новые тесты и эксперименты. В некоторых из них приходилось участвовать и Мате.

Это было достаточно странно. Как к командиру третьего отделения, руководитель исследовательской группы, Дмитрий Николаевич, приносил к ней на согласование план ближайших исследований. Они вдвоём его обсуждали. После всех правок, Мата утверждала план, а через пару дней, а порой и вечером того же дня, становилась одним из объектов исследований в филиале института. И проходила все те тесты, и процедуры, которые ранее сама и утвердила. Одновременно и формальное начальство, и объект исследования. Дмитрий Николаевич часто шутил по этому поводу, да и сама Мата тоже.

С Фатом получилось ещё интереснее. Вцепившимся в него учёным пришлось немного умерить пыл, когда у Фата получилось скрестить информационные технологии и искусство создания големов. Вопреки поговорке про результат скрещивания ужа и ёжика, результат получился весьма перспективным. Эдакий магический аналог робота. До статуса оружия массового поражения открытие не дотягивало по причине того, что в процессе существования големы тянули силы из своего создателя, а сил у Фата было не так уж и много. Однако, в сравнении с методикой, описанной в древних книгах это был настоящий прорыв. Не требовалось ни долгих ритуалов, ни посторонних жертв. Буквально по щелчку пальца, заранее приготовленные «домашние заготовки» наполнялись оформленной силой и из груды камней или из мусора, или из чего угодно, поднималась маленькая армия магических роботов. Причём для их «программирования» можно было использовать огромный массив программ и алгоритмов, написанных землянами для дронов, роботов и беспилотников. Без ограничений. Точнее, только одно ограничение – создатель големов, Фат, должен понимать, как тот или иной алгоритм работает. Если разобрался, может использовать.

Когда земляне наконец поняли какие возможности это открывает, к ним в посёлок приехало ещё больше учёных, вместе с военными и, куда без них, безопасниками. Последние взяли подписки о неразглашении со всех причастных, включая местного барона, деда АнФата, которому внук, разумеется, успел разболтать. Причастных оказалась половина учебной армии. Мате сделали серьёзный втык за то, что сразу не оценила открывающиеся перспективы и никак не ограничила круг вовлечённых лиц. Мата понимала, что получила выговор за дело, но любви к Фату, от этого, у неё не прибавилось.

Но нравится ей Фат или нет, он был курсантом в одной из групп её отделения и поэтому, когда учёные и военные совсем уж насели на бедного курсанта, пришлось вмешаться и жёстко ограничить их аппетиты. В конце концов, кроме всех исследований и тренировок по созданию големов, Фат должен был проходить и без того до предела насыщенную программу экспресс-обучения. Мата тогда здорово поругалась и с военными и учёными и даже добрейший Дмитрий Николаевич ходил обиженный на неё, но потом всё же понял и простил. Пожалуй, с давлением одних только военных или одних только учёных Мата бы не справилась, но эти две стороны, в какой-то мере, уравновешивали друг друга и потому получилось выработать всех одинаково мало устраивающий компромисс. Персонально для Фата из учебной программы что-то выбросили, что-то сократили и увеличили число часов алгоритмистики и интеллектроники.

Ко всем прочим обязанностям Фата, как единственного паранормала из древнего рода, добавилась обязанность обучать неопытных одарённых, у кого учёные обнаружили минимально необходимые способности к оперированию силой. В их число попала и Мата, крохотный дар которой научились временно и почти без вредных последствий раздувать химией. Так курсант стал наставников по магии, а командир третьего отделения – ученицей.

Нельзя сказать, чтобы сложившаяся ситуация доставляла Мате удовольствие. Нет, по старым временам, попасть в обучение к пусть молодому, представителю пусть даже второстепенного, древнего рода было большой честью и неимоверной удачей. Но то в старые времена, а сейчас новые! Бывшая наёмница, лишняя дочь, пленница и рабыня, чья короткая жизнь, не появись земляне, должна была закончиться в ядовитых лесоах, лейтенант Мата ярко и сильно ненавидела тех, кто именовал себя «высшими», отводя для остальных роль «низших». АнФат был «высшим». АнФат был младше Маты, пусть даже всего на несколько лет. Но не было некого, кроме него, кто помог бы разобраться в основах управления разогнанной химическим допингом силой.

И почему только человек устроен так, что не может просто принять что-то неприятное, если оно неизбежно, а бесится и злиться?

При входе их окатила волна тёплого воздуха. В институте было тепло, уютно, ярко блестел натёртый дронами-уборщиками пол и еле уловимо пахло апельсинами и корицей. Дмитрий Николаевич лично вышел поздороваться с Матой. За спиной руководителя исследовательской группы мялись двое учёных и человек в форме. Последний за Фатом, наверное, поведёт на полигон, проверять какие-нибудь хитрые схемы взаимодействия земной техники и магических големов.

– Добрый день, Дмитрий Николаевич. Снова общее обследование?

– Здравствуйте, Мата. Всё верно. Необходимо тщательно отслеживать динамику изменения показателей, поэтому без предварительного обследования никуда.

Фат ушёл с военным. Грана забрали два молодых парня, один в универсальном комбинезоне, другой в футболке с высоким воротников, совсем не похожие на учёных. Мата сделала себе заметку узнать о прогрессе Грана. Парень и без того стреляет как бог, чего же он сможет добиться, усилив свои узконаправленные способности допингом?

Пока шли по коридору к специализированной медицинской капсуле выполняющей роль диагноста, Дмитрий Николаевич попенял Мате за пропуск предыдущего визита.

– Вы ведь понимаете, – потупилась Мата, – служебная необходимость. Поверьте, я очень серьёзно отношусь к вашим исследованиям.

– Понимаю, понимаю, – замахал руками Дмитрий Николаевич, – но и вы поймите. Очень важно собрать статистику, динамику изменения. По сути всё, что у нас есть это усилитель способностей – модифицированный препарат на основе клеточного регенератора, да и он найден фактически случайно. Причём найден военными, а не учёными, что, знаете ли, бьёт по самолюбию.

– Мы стоим на месте, – заметила Мата.

Дмитрий Николаевич блеснул глазами: – Вы правы, стоим на месте! Но открытия не делаются по желанию. Наука – это не сверхумственная сила, чтоб ей было пусто! И самое обидное – вроде бы вокруг разбросанно много ключей, много ниточек, но за какую не потяни, на выходе пустышка.

– Нет, мы стоим на месте, – пояснила Мата, – в прямом смысле, а не в фигуральном.

Заговорившийся учёный и вправду не заметил, как короткий коридор закончился, и они пришли в лабораторию. Работающие с диагностическим оборудованием ассистенты при виде руководителя исследовательской группы отложили дела, но прервать погруженное в размышления начальство не решались.

– Да-да, конечно, – Дмитрий Николаевич с удивлением огляделся, как будто не ожидал, что ведущий в лабораторию коридор приведёт именно в лабораторию. – Товарищи, оставляю нашего командира вам. Обычное обследование по девятому протоколу. Отчёт в архив, в общую рабочую группу и мне на коммуникатор. Если найдёте что-то необычное, вызывайте. Вроде бы всё объяснил? Ах да, Мата, как закончите, поднимайтесь в двадцать седьмую комнату на урок по управлению паранормальной активностью. Вояки обещали сегодня не занимать время курсанта Фата слишком долго. В кои-то веки что-то останется и по нашу душу. Инъекцию допинга сделаем сразу в комнате. Вот, теперь точно всё сказал.

Дмитрий Николаевич повернулся, чтобы выйти, но оглянулся и сказал: – Только постарайтесь не разнести двадцать седьмую как двадцать четвёртую, ладно? Оборудование довольно сложное, даже не знаю можно ли его произвести здесь, а поставки с большой Луны временно прекратились, сами знаете.

Не дожидаясь ответа Маты, Дмитрий Николаевич выставил руки, будто отталкивая от себя возможные возражения: – Постарайтесь, пожалуйста. Курсанту Фату тоже скажу и остальным, но вы, пожалуйста, проследите.

– Постараюсь, – пообещала Мата снимая куртку и вещая на стул.

– Вот и славно, – кивнул руководитель исследовательской группы.

Обследование занимало чуть меньше получаса, причём дремать во время него было нельзя. Оставалось думать о всякой всячине. Мате вспомнился её первый урок с АнФатом.

Она тогда пришла взвинченная и злая на необходимость заниматься с этим выскочкой из бывших «господ» сумевшем без мыла пролезть в молодую республику. Чем больше Мата злилась, тем каменей и неподвижной становилось её лицо. В своё время Констант рассказал ей сказку про девочку Герду и снежную королеву, никогда не смеющуюся, никогда не плачущую, повелевающую ледяными големами. И Мата чувствовала себя снежной королевой, только без умения повелевать. От введённого допинга подташнивало и как будто бы в груди разгоралось крохотное, но яростное, злое, обжигающее солнце. Злое, как сама Мата.

Потом, учёные, под руководством Дмитрия Николаевича, усовершенствовали допинг. Тошнить практически перестало и солнце в груди больше не кололо лучами, как раскалёнными иголками, а скорее гладило и чуточку щекотало. Но это потом, а тогда тошнило так, что хотелось закрыть глаза, но закрывать было нельзя потому, что стоило только Мате сжать веки, как вокруг неё начинали подниматься в воздух и летать мелкие предметы под действием хаотичных выбросов неоформленной силы.

АнФат, наверное, тоже был не в лучшем настроении. Во всяком случае предварительно его несколько часов мучали учёные, а вечером он должен был сдавать экзамен, доказывая, что понял и усвоил очередную часть учебной программы. Дорвавшись до представителя древнего рода, добрейший Дмитрий Николаевич превращался в сущего дьявола готового чуть ли не разобрать курсанта на части, лишь бы только понять, что такое эта пресловутая «сила» и как тот ею управляет. Несколько часов непрерывных исследований кого угодно выведут из себя, но внешне Фат оставался спокоен. Разве только под глазами пролегли длинные тени, а нос заострился, будто клюв хищной птицы.

– Здравствуй, товарищ командир.

– Здравствуй, курсант или мне следует, на время наших занятий, именовать тебя наставником? – не смогла скрыть проклюнувшееся в голосе раздражение Мата.

Это потом, Фат станет обучать почти два десятка неопытных, сидящих на химическом допинге, паранормалов. А тогда они занимались только вдвоём и для каждого это было первое занятие. Они расположились в двадцать четвёртой комнате, той, которую позже, во время одного из занятий, неопытные маги полностью разнесут, безвозвратно сломав и разбив скрытое под декоративными панелями сложное оборудование, на горе сущему дьяволу от науки, добрейшему Дмитрию Николаевичу.

Но это потом, а пока декоративные панели целы и спрятанные под ним приборы тоже целы, мигают огоньками, ненавязчиво просвечивая и прослушивая сидящих в комнате курсанта и командира во всевозможных диапазонах.

Цел и светло-розовый диванчик, длинный как гусеница, идущий вдоль всей стены, его позже одновременно сожгут и разотрут в пыль Джазел и Кар, когда не смогут удержать вырывшуюся из-под контроля силу. Пока же розовый диванчик цел, мягок и длинен. Мата сидит на нём, обложившись подушками, в светло-сером комбинезоне, как начавший таять, весенний сугроб на куче рассыпанных розовых лепестков.

Фат расположился в одном из кресел, за столом. На столе кубики, шарики, много разных мелких предметов. Он принёс их с собой, как необходимый для занятий инвентарь.

– По древним правилам ученичества, учителя должно именовать наставником или учителем. Но так как мы теперь живём не в бывшем домене, а в новой республике, я не настаиваю. Единственное, что я позволю, это общаться на «ты» и по имени. Хорошо, командир?

Мата кивнула.

Фат попросил описать, как она чувствует силу. Вопрос показался глупым, но Мата всё же попробовала подобрать слова. Она чувствовала себя… как воздушный шарик, распираемый изнутри воздухом, только это был не воздух, а маленькое солнце. Маленькое, но злое и гневливое. Его острые и злые лучи распирали тонкую резиновую оболочку, но почему-то не прокалывали. Мата себя чувствовала как-то так, но если выразить словами, то получалось неправильно и глупо.

Покивав своим мыслям, Фат неожиданно спросил: – Я неприятен тебе?

– Неприятен, – согласилась Мата решив не спорить с очевидным.

– А знаешь почему? – спросил Фат.

– Что?

– Знаешь почему я неприятен тебе?

Наверное, это было непедагогично и в обычном состоянии Мата бы ничего такого не сказала, но повыше живота пылало крохотное колючее солнце, от тошноты, на голодный желудок, кружилась голова и диванные подушки были такими отвратительно розовыми, что она не удержалась.

– Может быть потому, что ты родившийся в древнем роду одарённый и если бы не земляне, то жил бы сотни лет считая себя «высшим», а таких «низших» как я недолюдьми-полуживотными? Или потому, что твой род потомственных эксплуататоров и живодёров умудрился пристроиться в молодой республике пользуясь тем, что вы нужны землянам? Или – знаешь, я могла бы продолжать эти «или» очень долго.

– Или потому, что ты почти такая же как я, Мата, – закончил Фат.

– Что?!

– Ты родилась не «низшей», ты родилась в семье «людей». Твой дар самую чуточку не дотягивает до нижней границы, чтобы считаться в бывшем домене свободным человеком. Разве не это бесит тебя больше всего остального, командир?

Розовые подушки полетели на пол, Мата вскочила: – Откуда ты это знаешь?!

Фат пожал плечами: – Спросил. Заря рассказала.

– Как она посмела! Как ты посмел! – Мата почувствовала, что теряет над собой контроль.

– Поверь командир, если бы это не было необходимым, то я не позволил бы… – пожал плечами Фат, но оборвав себя на полуслове вдруг произнёс совсем другим голосом: – Сядь!

Мата почувствовала, как на плечи навалилась тяжесть. В голове, под волосами, с внутренней стороны черепа, словно бы забегали тысячи мурашек. Она так и не поняла, давил ли он на неё в физическом или же в ментальном плане, а может быть одновременно и так, и эдак? Скопившаяся, слежавшаяся, хорошенько утрамбованная ярость требовала выхода и выход был предоставлен.

Преодолевая всё возрастающее давление, Мата медленно встала. Она не сразу заметила, что не стоит, а парит в воздухе, на высоте в нескольких сантиментах от пола.

– Лови! – крикнул Фат, бросая ей один кубик, затем другой и потом сразу два. – Не отпускай!

И она не отпускала, держала своей силой три десятка кубиков, шариков и прочей ерунды, парящей вокруг неё, как будто бы она была звездой и силой гравитации держала вокруг себя тяжеловесные планеты и искажала траекторию быстро летящих комет. А Фат всё бросал, больше и больше. Иной раз он пытался, так же, без рук, вырвать то шарик, то кубик, Мата не отдавала, но примерно каждая третья из его попыток завершалась успехом. Некоторые шарики сминались под действием противоборствующих сил, кубики деформировались.

Это было странное ощущение, не похожее ни на что испытываемое ею прежде, но безусловно приятное и хорошее. Управлять силой оказалось здорово и классно. Она чувствовала каждый, захваченный её сырой, неоформленной ни в какое заклинание, силой предмет. Как будто у неё открылась одновременно сотня глаз. Или даже не глаз, а каких-то иных, ранее отсутствовавших органов чувств. А потом всё закончилось.

Неожиданно подчинявшаяся сила сделалась неповоротливой и непослушной. Новые глаза закрылись осталась лишь пара созданных природой. Всего лишь два глаза вместо сотен и сотен, она раньше и не догадывалась как это мало. Упали на пол кубики и шарики, а следом за ними упала и Мата. Точнее, упала бы, не успей Фат подхватить её, красную как рак, вспотевшую будто после бани, тяжело дышащую, словно после долгого забега и положить на розовый диван, подсунув под голову такую же розовую подушку.

Закончилось действие допинга, догадалась Мата. Вспомнив всё, что успела наговорить, лейтенант устыдилась.

– Всё хорошо, – как маленькую уговаривал Фат, – прорыв был успешным, дальше будет значительно легче. Для прорыва нужны сильные эмоции. Чем сильнее, тем лучше. Я подумал, что легче всего будет использовать злость.

– Так ты специально злил меня? – попыталась приподняться на локтях Мата. Горло пересохло и произносимые слова перекатывались будто железные шары по ссохшейся, потрескавшейся сухой земле.

– Держи, – не оглядываясь, Фат дёрнул с другой стороны комнаты бутыль с водой, поймал её своими настоящими руками, открутил крышку и подал Мате. – Да, специально.

Она с наслаждением выпила чуть ли не две-трети бутылки: – Спасибо.

– Простите меня.

– Наверное это было необходимо. На то ты и наставник, чтобы знать, что нужно ученику лучше самого ученика. Наставничек. Я тоже наговорила всякого…

Фат улыбнулся. Криво и не смело, но всё-таки улыбнулся.

– Вы говорили то, что думали, а на правду обижаться глупо. Так и есть, мой дед из кожи вон лезет, чтобы только угодить землянам и оказаться полезным республике. К чему отрицать очевидное: я тоже часть его планов. Но только, я думаю, в самом желании быть полезным молодой республике нет ничего плохого. Это хорошее желание, правильное.

– Правильное, – согласилась Мата. Она постепенно приходила в себя, даже смогла выпрямиться и сесть. Прекратив поддерживать её, Фат сделал два шага назад, но не сел в кресло, а остался стоять рядом с ним.

Держась за спинку дивана, Мата встала: – Пойдём, поинтересуемся у Дмитрия Николаевича, что записали приборы. Наверное, опять ничего, как обычно?

– Скорее кучу всего, но ничего полезного, – усмехнулся Фат, – как обычно.

– Вы идите, а мне ещё надо собрать инвентарь, – Фат указал киком на разбросанные, частично поломанные и смятые кубики и шарики.

– Помочь? – без всякого желания, на одной головой вежливости, предложила Мата.

– Ни в коем случае. Это полностью моя обязанность как настав…

– Наставничечка, – подсказала Мата.

– Наставничечка, – кивнул Фат, принимая то, что в дальнейшем она его будет так называть. Пусть, ему не жалко.

К слову, вечерний экзамен он с первого раза не сдал. Сказалось то, что на подготовку и повторение пройденного материала совершенно не осталось времени. Вся группа просила зачесть Фату экзамен автоматом. Мата отказала, сказав, что Фат прежде всего курсант, а потом уже кто угодно и что полуграмотных будущих коммунаров им не надо. Не бывает полуграмотных коммунаров.

– Слушай, может сделаешь Фату послабление? – попросил вечером Констант. – Сама знаешь его ситуацию. Он и сейчас спит по четыре часа, а так вообще спать не будет.

– Ничего, пусть учится, потом спасибо скажет, – отрезала Мата игриво дёрнув Константа за нос и прикусим ему оттопыренное от лежания на боку ухо, – и вообще, только не хватало нам в постели ещё курсантов обсуждать. Как будто нет других занятий!

Потом Фат, при помощи товарищей по группе, одолел экзамен, а Мата попыталась хотя бы немного снизить нагрузку на него поругавшись с военными и с голодным будто демон, когда дело доходит до нерешаемых задачек, милейшим Дмитрием Николаевичем.

…щёлкнула, открываясь, крышка диагностической медкапсулы.

– Есть что-нибудь интересное? – спросила у лаборанта Мата принимая полотенце и вытираясь.

– В пределах нормы, – коротко отозвался тот.

Оглянувшись, лейтенант увидела в трёх соседних медкапслулах своих курсантов. Также как она, они разгоняли свой дар препаратом, ходили на занятия к Фату и проходили обследование. Опасающийся неприятных последствий от регулярного приёма допинга, Дмитрий Николаевич, категорически настаивал на регулярных обследованиях. Возможно здесь, в массиве статистических показателей и динамических графиках, отчаявшийся руководитель исследовательской группы надеялся отыскать намёк на то, чем же является таинственная «сила».

Вытиравшись и одевшись, Мата подошла к ближайшей капсуле и постучала по стеклу. Дождавшись, когда лежащий внутри Вик поднимет взгляд на неё, Мата помахала рукой и получила в ответ приветственную улыбку. А что тут такого? Здесь она не командир, не старший администратор посёлка, ответственный за всё и немного, сверх того. В филиале исследовательского института она точно такой же объект исследований, как и этот курсант. Более того, они с ним вполне себе товарищи по обучению в группе подготовки недомагов наставничечка Фата. Почему бы и нет.

* * *

Всем хорош дворец, за исключением того, что принадлежит не ему и рано или поздно придётся его покинуть.

АнМонох стоял на балконе верхнего этажа и обозревал расположенный внизу сад. Сад тоже был очень даже хорош – огромный, словно лес, но лес полностью искусственный, выполняющий сразу несколько функций: развлечение хозяев и гостей замка, охрана, сбор и аккумулирование энергии. Большие, размером с голову взрослого человека, синие цветы, на гибких стеблях, поворачивались следуя за солнцем. Деревья напоминали изящные скульптуры. Их листья были необыкновенно острыми и прочными. Если мимо такого дерева проходил хозяин замка или любой из его гостей, листья становились мягкими. В них можно было падать, срывать и даже есть, хотя на вкус они горчили, но всё же многие попробовали, просто из интереса. Если же мимо такого дерева пытался пройти неизвестный системе безопасности дворца человек, гибкие ветви хватали его, а мигом затвердевшие листья кололи и резали, словно сотня сотен металлический лезвий. Друиды Тар-Атоса умели творить с растениями удивительные вещи. Впрочем, с животными и низшими тоже.

Отставив бокал с вином на покрытые искусственно выращенном перламутром широкие перила, АнМонох перевёл взгляд на учебный полигон, расположенный чуть в стороне от основных дворцовых построек. Там как раз тренировались четыре пятёрки наёмников из последнего набора, выясняя сильные и слабые места и притираясь друг к другу. Большинство наёмников были друидами, демонологами или некромантами – не самое удачное сочетание. Но здесь уже ничего не поделаешь. Три сильнейших домена составляющих костяк сообщества Тар: Тар-атос, Тар-хорез и Тар-некронум специализировались, соответственно на друидизме, демонологии и некромантии. Естественно, что большинство набранных наёмников происходили из этих трёх доменов, хотя имелись и из других. Маги иных направлений тоже были, но погоды не делали. Тактику в предстоящей войне с чужаками-технократами следовало строить на использовании этих трёх искусств.

Сбежав от повелителя домена Аш-амоном, АнМонох не долго раздумывал где и у кого просить помощи. Хотя, просить – не слишком правильное слово. Скорее он искал того, кто смог бы заинтересоваться купированием угрозы, исходящий от чересчур ловких и предприимчивых технократов. И этим людям АнМонох планировал предложить свои услуги как опытного боевого мага и специалиста по чужакам. В целом именно так и получилось. Почти так.

Попытавшись расшевелить правителей соседних, с Ан-фееро, доменов, АнМонох потерпел неудачу. Слухи о поражении Ар-фестарго и приведении к миру (а то и к полноценному союзу!) домена Аш-амоном уже достигли ушей повелителей соседних доменов и все они решили выждать и посмотреть, как будут развиваться события. Глупцы! Привыкшие мыслить категориями столетий, они не понимали, что чужаки усиливаются с каждым днём и всего десятилетие спустя уже может быть слишком поздно. АнМонох поддерживал мысленную связь с главами некоторых домов, выживших в глобальной чистке, устроенной чужаками в Ан-фееро. Бывшие раньше на вторых, третьих и четвёртых ролях, после гибели первых, выжившие автоматически становились первыми. Хотя сильнее они не стали, но на фоне проведённого чужаками подлого геноцида сильнейших и древнейших магов, они оказались сильнейшими из оставшихся. Некоторые даже радовались этому – предатели и глупцы.

С кем-то АнМонох поддерживал мысленную связь, что-то видел глазами оставшихся в домене магически изменённых животных – положение дел в бывшем домене Небесный Молот знал по крайней мере в общих чертах. Но не было в этом знании ничего хорошего.

Он видел, как подобно метастазам растут посёлки чужаков. Как тянутся прямые спицы дорог, протыкая тело осквернённого дерзкими низшими домена. Как местные низшие начинают использовать сделанные чужаками машины. Как растёт число полей и как поднимаются срубы новых домов. Как у низших умирает всё меньше детей, а значит растёт число рук способных через пятнадцать – двадцать лет взять оружие чужаков и сражаться с его помощью с настоящими людьми – высшими.