Текст книги "Одинокая республика (СИ)"

Автор книги: Сергей Спящий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

– Не то, чтобы не нравится. Просто он довольно сильный паранормал, высший, потомственный аристократ, зачем ему к нам? – объяснила Мата.

– Всё просто, – улыбнулась Заря и нарисовала пальцами в воздухе замерцавшее розовым светом сердечко. – Его дед, барон, хочет понять кто мы и что мы. Вот и отправил внука.

Массировавшая себе виски Мата опустила руки, помрачнела: – Значит я привела шпиона?

– Для кого-то шпион, а для кого-то агент влияния, – отмахнулась Заря. – Нам всё равно нужно выходить на более плотный контакт с остатками местной аристократии. Хорошо бы хоть кого-то их них включить в создаваемую нами систему. Постепенно, конечно, не сразу. Чтобы потом не пришлось вырезать всех под чистую.

Висевшее в воздухе розовое сердечко осыпалось на стол гаснущими при падении искрами.

– Так я правильно сделала? – не отставала Мата.

– Правильно, неправильно – в ситуации со слишком большим количеством переменных эти понятия не имеют смысла. В решении отказаться брать мальчишку одни плюсы, в решении взять его – другие. Впрочем, как и минусы. Но всё же интересно, почему ты не сказала, что АнФат не подходит, если не хотела брать его в поселение?

Мата поморщилась. Ни воспоминания о визите к барону, ни эта беседа не доставляли ей удовольствия.

– Это была бы ложь.

– И что? – Заря обернулась к ней, прекратив болтать ногами.

– Мне показалось стыдным врать всем этим аристократам, этим высшим, – последнее слово она буквально выплюнула. Мата почувствовала, как неудержимо, тотально краснеет.

Заря буквально взвизгнула от восторга: – Какая же ты феноменально замечательная!

Вскочив со стола, нарисованный образ, управляемый центральным искусственным интеллектом новой республики, подбежал к Мате, беззвучно и неощутимо коснулся нарисованными губами её красной, как цветущий мак, щеки.

– Что ты? Зачем? – всполошилась командир третьего отделения создаваемой учебно-трудовой армии.

В дверь постучали. После символического стука, не дожидаясь ответа, вошёл державший в руках поднос Констант. А на подносе, маленькое счастье – крепкий, горячий, сладкий чай в термокружках и пара здоровенных бутербродов.

С тоской окинув взглядом захламлённый стол, на котором не оставалось ни капельки свободного места, Констант подвинул ногой стул и водрузил поднос на него: – У вас что, совещание? Ночь на дворе.

– Я тебя люблю, – сказала лейтенант Мата, правда смотрела она при этом на нежно-розовый колбасный бок высовывающийся из листьев салата прижатых с обоих сторон тонкими кусками белого хлеба с золотистой, чуточку рыжей, корочкой.

– А я люблю бутерброды. И тебя тоже, – оставаясь более последовательным в своих чувствах, Констант обошёл стол, поцеловал повернувшую голову Мату, сунул ей в одну руку термокружку, в другую монструозный бутерброд размером с две её ладони, не меньше.

Заря наблюдала за ними с тем умилительным выражением, с каким люди смотрят на играющих и таскающих друг дружку за хвост щенков.

– И стоило столько ходить вокруг да около, чтобы сойтись только теперь? – поинтересовался центральный искусственный интеллект новой республики.

– Стоило! – твёрдо ответил Констант, а откусившая от бутерброда знатный кусок Мата одобрительно замычала.

Глядя на неё и Констант и Заря, одновременно улыбнулись.

С трудом прожевав и запив чаем, Мата обиженно спросила: – Что? Я между прочим с самого утра ничего не ела.

– Жуй давай, – отозвался Констант, – и в следующий раз постарайся не пропускать обед.

– Я посштфраюсь, – неразборчиво пообещала Мата.

Повернувшись к Заре, Констант указал кивком на Мату и попросил: – Проследишь?

– Не, не, не, – нарисованная девочка даже выставила вперёд открытые ладони, будто отталкивая просьбу. – Помнишь, как ты разозлился, когда я наконец-то свела вас двоих? А посмотри, как хорошо вышло. Кроме того, инженер-администратор обещал перевести на пониженное энергопотребление, если не перестану влезать в человеческие взаимоотношения, к вашей же, замечу, человеческой пользе. Поэтому разбирайтесь между собой сами.

– Как будто отказ от действия сам по себе не является действием, – хмыкнул Констант.

Заря погрозила пальцем: – Я простой искусственный интеллект. Не надо грузить меня диалектикой! И вообще, мог бы мне тоже предложить чаю.

– Но ты ведь нарисованная? – удивилась Мата.

– У каждого свои недостатки, – признала Заря, – но можно было набросать в программе трёхмерного моделирования чашку чая и сбросить файл.

– Ты её сама нарисуешь за миллионную долю секунды.

– Нарисую, – ненастоящая девочка протянула нарисованную руку к термокружке Константа и вытянула из неё её нарисованную, исходящую нарисованным паром, копию. – Но главное ведь внимание. Мата тоже могла бы сама сходить за чаем, и сама сделать бутерброды, ничего сложного.

– Ладно, хватит заниматься ерундой, – оборвал Констант.

– Ты, – он указал на Зарю, – получишь свою чашку с чаем, даже несколько сотен нарисованных чашек. На следующей неделе, по плану, обучение трёхмерному моделированию, ученики будут пробовать практически применять ранее изученные основы геометрии.

– А ты, – указал на доедающую бутерброд Мату, – допивай свой чай и пошли спать, иначе опять не выспишься. На что угодно спорю, завтра опять рано вставать?

Мата кивнула, проглотила остатки бутерброда, оставившие после себя на нёбе колбасное послевкусие и показа на стол: – Надо прибраться, разобрать бумаги и дела.

– Завтра приберёшься! – отрезал Констант.

Мата посмотрела на своего любимого землянина, который открыл для неё целый мир и сам был целым миром и грустно сказала: – Я уже пробовал отложить на завтра. Это так не работает.

* * *

В костяном дворце Повелителя Смерти царил переполох.

Сам повелитель домена Аш-Амоном сидел на костяном троне и думал о том, что слишком часто последнее время что-то происходит или начинается какая-то суета. И ничего не поделаешь, наступило время перемен.

И, самое интересное: он хотел перемен. Он тысячелетиями пытался взломать этот порядок, сковавший его, когда-то родной, мир, изменивший его до неузнаваемости и превративший в то, что он есть сейчас. Тысячелетиями пытался всколыхнуть гнилое болото, сместить устоявшийся баланс сил, столкнуть камень с вершины, чтобы тот катился, ускоряясь, вниз, только у него ничего не получалось и, казалось, будто, камень и так лежит внизу, и чтобы столкнуть его, надо сначала затащить на вершину, на что у Повелителя Смерти, не хватало сил.

А потом его враг, повелитель домена Ан-фееро привёл чужаков. Чужаки принесли с собой перемены. И вдруг оказалось, что перемен слишком много для одного, слишком древнего, некроманта. Он не успевал за переменами, он привык мыслить категориями столетий, а счёт шёл на недели или даже на дни. Повелитель Смерти испытывал какое-то давно забытое чувство. В течении нескольких часов он пытался вспомнить название этого чувства.

Пожар в фиолетовом двор потушили. Столб дыма больше не пятнал глубокую синеву вечернего неба. На столе лежали свитки с подсчётами понесённого ущерба и с именами погибших в огне людей. И отдельно лежал свиток с именами сбежавших при пожаре в фиолетовом дворце пленников. Точнее, их называли гостями, но по сути они были пленниками, с окончательной судьбой которых повелитель Аш-амоном ещё не определился. В этом свитке значилось всего одно имя: АнМонох, также известных как Небесный Молот.

Повелитель наконец вспомнил название испытываемого им сейчас чувства. Оно называлось растерянность.

Мявшийся в дверях личный советник решился войти. Под безразличным взглядом повелителя и ещё более безразличными взглядами стоящих за его спиной двух рыцарей смерти, он пересёк приёмный зал, подойдя вплотную к костяному трону.

Упав на одно колено, советник доложил: – Повелитель, мы выяснили, что Небесному Молоту помогли сбежать из фиолетового дворца.

Несколько минут он ожидал разрешения подняться или приказа говорить дальше, но его всё не было. Осмелившись поднять голову, советник наткнулся на пустой и взгляд старого мага. – Повелитель, это были АшТорсак и АшКотер!

– Безземельный граф, чьи земли оказались потеряны в прошлой войне, и ректор военной академии, где проходят обучение молодые боевые маги, ярый сторонник войны, – наконец-то очнулся из странного оцепенения повелитель домена Аш-амоном. – Куда они направились?

– Неизвестно, повелитель. По остаточным признакам можно предположить, что они вместе ушли одним порталом. Отследить точку выхода не удалось, после того как пожар стёр следы, не удалось.

– Встань, – запоздало разрешил повелитель и советник с удовольствием выпрямился. – Сбежали недовольные или это заговор?

– Думаю, что заговор.

– Заговор, – эхом повторил Повелитель Смерти. – У них остались последователи?

– Могу высказать только своё собственное мнение.

– Говори!

– Ваши последние указы о защите низших от высших.

– От произвола высших, – поправил повелитель. Показалось советнику или рыцари смерти за его спиной чуть шевельнулись? В который уже раз, советник подумал, а стоит ли должность личного советника такого риска? Случись настоящий заговор и ему достанется с двух сторон. Со стороны заговорщиков за то, что он правая рука повелителя. Со стороны повелителя за то, что проглядел, не предпринял меры, не доложил.

– …от произвола высших, – послушно повторил советник. – Многие недовольны. Они считают, что вы отбираете у них право распоряжаться их собственностью. И ещё многие боятся, что рано или поздно, вы решите дать низшим оружие чужаков.

– Которое они направят против нас самих, – мысленно закончил советник.

– У меня нет доказательств. Это всего лишь разговоры и мысли, – признался он, а мысленно произнёс. – В том числе и мои мысли тоже. Неужели ты не понимаешь, поросший седым мхом валун, что чужаки против любых высших? Сначала они потребуют, чтобы мы не позволяли себе «произвола» в отношении низших. Потом, запретят нам «владеть» низшими. Потом потребуют, чтобы мы признали в них равных себе людей. Это путь в пропасть! Прав был Небесный Молот, когда называл чужаков абсолютным злом и призывал забыть внутренние разногласия для борьбы с ними. Зря ты не послушал его. Зря решил связаться с чужаками, это решение утащит тебя в пропасть и хорошо ещё, если мы все не последуем за тобой!

Думая так, советник продолжал поедать повелителя преданным взглядом.

Повелитель Смерти долго молчал. Другой, на месте советника, уже успел бы покрыться холодным потом, но он привык к длительным паузам в общении с древним магом. Наконец, повелитель домена Аш-амоном приказал: – Принеси тирм…, текм, тесм…, в общем оставленный чужаками артефакт связи.

– Хотите сообщить им о побеге АнМоноха? – поинтересовался советник.

– Не только. Хочу договориться о личной встречи с главой этой, как её, республики.

– В костяном дворце?

– На их территории. Неси артефакт! – поторопил повелитель поражённого его ответом советника.

Первый раз за последнюю тысячу лет, повелитель смерти решил покинуть пределы своего домена и нанести дипломатический визит.

* * *

Да, здесь всё было по-другому. Его жизнь изменилась так круто, будто это уже был не он, а кто-то другой. Где тот ловкий парень Гек, который думал, что в свои шестнадцать лет знает жизнь? Нет его, пропал, испарился как капля воды в жаркий полдень. Теперь на его месте совсем другой Гек – боец учебного отряда третьего отделения учебно-трудовой армии. За какие-то месяцы он узнал во много раз больше, чем за всю свою прошлую жизнь. Он узнал то, что не знают древние, как скалы, высшие. Эти новые знания и сам процесс их получения изменили Гека и продолжают его менять.

Он привык к тому, что рядом с ним живёт самый настоящий высший, более того, внук его, Гека, барона. Или уже не его? Ведь теперь он в учебном отряде, что ему какой-то барон, который даже не знает принципов триангуляции и не умеет перезаряжать облегчённую импульсную винтовку землян? А вот АнФат умеет и вообще он второй, по показателям, снайпер их учебного отряда. Он вообще оказался нормальным парнем, этот Фат, даром, что высший. Не чинясь помог и всё тут показал, пока Гек сам не освоился.

Достав из пакета захваченный из столовой как раз на тот случай, если есть захочется, а спускаться в столовую лень, бутерброд, Гек вонзил молодые, острые зубы в чуть намокший, от лежания в пакете, хлеб, в слегка увядшие листья салата и в нежно-розовую колбасу.

В первую неделю, в медотсеке, ему заменили больные зубы. Подумать только, что зубы можно менять как, скажем, сапоги или рубашку. Захлёбываясь, Гек рассказал об этом Фату, но тот не до конца проникся его восторгом. Ещё бы, даже слабый высший вполне сможет вырастить себе новые зубы и уж тем более сможет сохранить в порядке старые – ему не понять! А Гек, между прочим, перестал боятся остаться к сорока годам без зубов, как половина деревенских стариков, вынужденных питаться кашами и разваренными до однородного состояния овощами.

Жуя своими новыми зубами бутерброд, Гек смотрел в окно, поверх планшета с открытой книгой. Неловко откусил, хлебные кроши просыпались на гору исписанных и исчёрканных листов бумаги, в несколько слоёв покрывающих поверхность стола, словно листва землю в конце осени. Хлеб в поселении был не настоящий, его печатали на пищевом синтезаторе. На неискушённый взгляд Гека получалось лучше, чем тот, который он ел раньше, а вот Фат кривился, говорил, вкус неправильный. Выдумывал, наверное. Зелень самая настоящая, только растёт будто на дрожжах так как земляне что-то там подкрутили в ней, чтобы можно было выращивать съедобную биомассу в космических кораблях, вообще без земли, на чистой гидропонике. Так что для космического салата здесь просто роскошные условия, вот он и прёт. Колбаса в бутерброде тоже была не настоящая, хотя, это как посмотреть. По структуре очень схожа с мускулатурой животных, но растёт в здоровенных банках, будто какой-то салат.

Земляне обещают, что скоро смогут справиться с повышенной солёностью почвы и посадки можно будет производить, как положено, в земле матушке, а не в лабораторных чанах и на гидропонических лентах.

В прошлом месяце Гека побывал в родной деревне и едва узнал её. Площадь распаханной земли увеличилась раз в десять. Тут и там в колосящихся полех стояли сколоченные на скорую руку, но при этом довольно добротно, дома для работников. Как земляне и обещали – работа нашлась для всех. Для тех, кто искал её, разумеется. С теми, кто посчитал, что легче отнять или украсть чем честно трудиться, разговор был короткий – предупреждение, изгнание, смерть. Вспомнив о своём бывшей учителе, Гек поёжился. Если бы тот его не выгнал, если бы счёл годным для воровской «работы», лежать бы сейчас Геку в сырой земле, удобрять её своим телом, а не бутерброды с выращенной в банке колбасой трескать. Странная штука судьба: то ли случайность, то ли закономерность – сами земляне не понимают.

Тогда, во время визита в свою бывшую родную деревню. Бывшую, потому, что свой настоящий дом Гек числил теперь здесь, в поселении и в отряде. Во время визита в бывшую родную деревню он поинтересовался у куратора группы – смогут ли крестьяне собрать, обработать и употребить весь обещающий быть удивительно богатым урожай? Куратор тогда усмехнулся, но не зло и не насмешливо, а по-доброму, как усмехается взрослый услышав от ребёнка одновременно и очень простой и очень сложный вопрос.

– Собрать и обработать мы им поможем. А насчёт «употребить» – всё, что не съедят за зиму, выкупит республика на сырьё для пищевых принтеров, органические удобрения, среду для роста бактериальных форм и так далее. Да хотя бы на массовое производство биологического топлива, если к тому времени не наладим добычу и очистку урановых руд. Старая поговорка пространственников: запас биомассы никогда не бывает лишним.

– Выкупит? – удивился Гек. – Но зачем? Зачем выкупать, если можно взять так? Республика отменила тиранию высших и, получается, теперь она владеет этой деревней. Крестьяне будут рады за просто так отдать зимние остатки, когда следующей весной взойдут свежие ростки. Разве они не понимают, что без республики бы не вырастили и половины такого большого урожая?

Куратор сказал, что это очень важный вопрос и его нужно обсудить вечером, со всем отрядом. Чтобы каждый мог послушать или высказаться. Так и получилось. Вечером, когда после дневных трудов в мышцах накопилась приятная усталость, их отряд собрался на самом большом сеновале во дворе старосты. У каждого в руках чашка сваренного на костре и ещё пахнущего дымом костре супа и краюха простого, грубого хлеба. С супом они постарались сами, а хлеб принёс староста, недавно получивший предупреждение за махинации с записями трудодней и потому до отвращения настойчиво пытающийся подлизаться к их куратору.

Всё же, что ни говори, а сбалансированный по витаминам и микроэлементам, но не такой уж и разнообразный рацион столовой в поселении слегка приелся. Этот грубый хлеб может быть в десять раз хуже того, что выходит из пищевого принтера, он хрустит на зубах, корочка обгорела и жевать его надо осторожно, потому, что изредка попадаются мелкие камешки или оставшаяся после помола шелуха. Но он так сильно напомнил Геку о его семье и родном доме, о которых он почти уже успел забыть, что вкуснее этого неровно отрезанного куска для него сейчас не было ничего на свете. Пусть Фат привычно кривиться и откладывает хлеб в сторону. Пусть кто-то из девчонок поджимают губы – за несколько месяцев успели привыкнуть к ароматному белому хлебу из принтера. Они просто не понимают.

– Товарищи, – начал вечерние посиделки Константин Игоревич, общий куратор их учебной группы, – сегодня у нас накопились два вопроса для общего обсуждения. Давай, Гек, ты первый.

А Гек как раз откусил большой кусок и принялся быстро-быстро жевать его и видя это ребята вокруг заулыбались. Фат протянул глиняную кружку с водой. Гек отпил и благодарно кивнув вышел в центр круга отбрасываемого подвешенным за выпирающую балку фонарём. Фонарь питался от переносного аккумулятора. В отдалении, чтобы огонь не перекинулся на сено, под опустевшим котелком наливались тёмным алым цветом и тускло рдели угли догорающего костра. Ребята сидели кто на чём: на брёвнах, на переносных стульчиках, принесённых из грузовика, на двух монументальных бочках чуть не в рост человека и просто в сене. Но каждый держал под рукой облегчённый вариант импульсной винтовки. Не потому, что в деревне было опасно, а так, на всякий случай. И как знак того, что они пусть пока ученики, но уже почти совсем настоящие коммунары.

Два десятка глаз блестели в темноте.

– Зачем в следующем году республике выкупать у крестьян остатки старого урожая, если она может взять их за так и сами крестьяне будут только рады отдать столь скромный оброк? – спросил Гек.

Опустив подбородок на сложенные в замок руки, Константин Игоревич оглядел их, хитро блеснув глазами и спросил: – А правда, ребята, зачем?

У них было много таких мозговых штурмов. Не каждый вечер, но два раза в неделю точно. А может быть и три. Вы должны сами учиться принимать решения, отстаивать свою точку зрения, брать ответственность и уметь признавать ошибки – говорили учителя-командиры. Они и учились. Как могли. Иногда казалось, будто почти получается, а иногда, что нет. Серьёзные вопросы выносились на обсуждение всего отряда, а с коллективным мнением отряда учителя и куратор старались по возможности считаться.

Как это всегда бывает, сразу посыпались различные, порой противоположенные, предложения.

Хек, тоже деревенский парень, но не из этой, из другой деревни, недоверчиво протянул: – Может быть никто и не будет выкупать?

Такое тоже иногда бывало. Учителя давали тезис, просили доказать, они выстраивали сложнейшие логические конструкции, а потом оказывалось, что тезис ложный и правильным ответом было бы показать его несостоятельность, а не выдумывать хитромудрые «доказательства».

В ответ Константин Игоревич развёл руками, дескать, решайте сами.

– Значит надо рассмотреть две стратегии: республика выкупает у крестьян излишки или забирает их. Какая стратегия будет выигрышной? – задала тон, тряхнув косой длинных, тёмно-тёмно-рыжих волос, Кайля. Земляне стриглись очень коротко или брили головы. В изолированных помещениях космических кораблей и лунных городов лишние волосы только мешали. Большая часть местных, глядя на них, бездумно подражала. А вот Кайля решила сохранить свою роскошную косу и, на взгляд Гека, чтобы там некоторые не ворчали, правильно сделали.

– Брать за так, значит экономить ресурсы, – вмешался в разговор АнФат.

– Всё бы вам, баронам, только народ обирать! – в шутку воскликнул Хек. Момент, когда над Фатом впервые пошутили на тему его принадлежности к «высшим» показал, что его приняли как своего. Если шутят, значит приняли. И Фат тоже принял их, если не стал вставать в позу и обижаться. Хотя браслет, следящий чтобы он не использовал свой дар, Фат тогда потёр. А сейчас привык, не прикоснулся и даже не покосился на скованную браслетом руку.

Баронский внук ответил: – Экономить всегда полезно для экономики.

– Ты опять совершаешь старую ошибку, – указала Нира, девчонка из городских. На левой щеке у неё был здоровенный шрам, и она долго не соглашалась его убрать в медостеке, но недавно всё же убрала и какое-то время после этого можно было заметить полоску белой кожи, идущую через всю щёку, чуть-чуть не доставая до глаза. – Пытаешься минимизировать расходы, вместо того, чтобы максимизировать прибыль.

Слушающий их диалог куратор показал Нире большой палец.

– Что, в данной ситуации, прибыль? – спросил Гек, продолжающий стоять в центре круга электрического света от фонаря.

– Объём биомассы, очевидно.

Фат начал понимать: – И если выкупать её у крестьян…

– То ещё через год они принесут в десять раз больше, ещё и хранить, чтобы не испортилась, будут не в пример лучше. Для себя ведь стараются, – подвёл итог Хек.

– Ещё и технику будут осваивать, чтобы больше посадить и вырастить. Будет лучше видно кто старается и кого надо поддержать, а кто просто ленивый или глупый.

– Покупать вместо того, чтобы забирать и всё равно, в итоге, получить гораздо больше? Хитро!

– Не хитро, а экономика.

– Не экономика, а психология.

– Эй, Фат, а твой дед барон об этом знает? Если нет, о то ты расскажи, не забудь. В моей деревне всё до последнего забирали. Наверное, потому ничего ни у кого никогда толком не было. Ни у нас, ни у барона.

– Расскажу.

Они помолчали несколько секунд, соображая, может ли кто-то что-то добавить и одновременно повернулись к куратору.

– Нечего добавить, – похвалил Константин Игоревич, – молодцы!

Ребята заулыбались. Гек сел рядом с Фатом, допил воду из кружки и достал из кармана недоеденный кусок хлеба.

– Второй вопрос для сегодняшнего обсуждения, – привлёк внимание куратор. Оглядел подобравшихся ребят и кивнул АнФату, – давай.

Фат вышел в круг электрического света. Одну руку засунул за ремень, другую оставил в покое. Оглядел замерших ребят и сказал: – Я бы хотел поговорить о равенстве. Республика говорит, что все люди равны. Но ведь так не бывает…