Текст книги "Суррогаты"

Автор книги: Сергей Михонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 30 страниц)

Москаленко никак не удавалось растормошить ушлого хуторянина.

– Н-ну бы-будет т-тебе ды-дуться ны-на м-меня…

Тот и не думал, и вообще был мыслями далеко отсюда, отправившись туда, куда почти десяток защитников хутора. Партизанский отряд уменьшился почти на две трети. Защитники понесли невосполнимые потери.

* * *

– Живо в машину! – крикнул Азаровский, показавшись из башни наверху.

– Ты-толку, – обескуражил капитан. – Жи-живее н-не бы-будем у-у-уже ни-и-кы-огда…

Майору в очередной раз пришлось спускаться на грешную землю, и тащить силком отпрыска хуторянина в "Тунгуску".

– А ты чего тут развалился, аки хряк? – наехал он следом на Москаленко. – Ноги в руки и айда с хутора! Нам здесь больше нечего делать!

– А кы-кто пы-похоронит ег-гы-го…

– Извини, нет времени! Нам ещё необходимо нагнать колонну "жмуриков" при "мудаках" и тех чёрных типах! Или забыл, что они изначально были нашей главной целью!

– Ны-никуда я бы-больше н-не пы-оеду! Ты-тут останусь…

– Я те останусь! – навалился Азаровский на Москаленко. – А кто будет воевать с врагами? Отсидеться в глуши не получиться! Не позволю!

– А я ды-думал: вы-враги… Ги-ги… – не то засмеялся, не то заплакал капитан.

Азаровский сделал вид, будто ничего не заметил. И всё прекрасно понимал – Москаленко впервые попал в переделку – и та у эшелона в лесу не шла ни в сравнение со здешней трагедией.

От хутора не осталось и следа, если не брать воронку на месте избы. Даже сараи исчезли, а частокол и вовсе разметало при навале мощной ударной волны на добрую сотню метров по округе. Впрочем, и тела тех, кто окружил там "партизан". Одно было очевидно: каратели не на тех нарвались. Просчёт был очевиден. На то и "жмурики", чтобы стать ими.

– А что ежели нам в часть нагрянуть? – не удержался Онищенко от данного высказывания вслух. – Чем чёрт не шутит – вдруг обить получиться? Что если там ещё кто уцелел, а?

– Время! – настаивал Азаровский.

– Ты ж пойми, майор, сам – подумай своей головой: одни мы не справимся с целой колонной бронетехники, да ещё при поддержке самоходной артиллерии! Тут дополнительные силы нужны! Знающие люди! Такие как мы с тобой для данной диверсии! А уж боеприпасы и подавно! Иначе расхерячат нас ещё до того, как сумеем приблизиться к колонне на расстояние выстрела из зенитных орудий! ЗУР также нет! Вообще нихрена нет!..

– Я зы-за… – заикнулся к слову Москаленко.

Апанасиха ни слова не сказала, и воздерживаться не думала, впрочем, и отпрыск Панасюка. Пётр просто молчал убитый горем. Он и без того нечасто общался с людьми, а с чужими – и подавно. Совсем одичал на хуторе. А без отца осиротел окончательно.

Азаровский должен был либо согласиться, либо воспротивиться. Всё-таки счёл доводы прапорщика уместными. Куда они одни с таким багажом, больше подобным на груз балластом вместо боевого экипажа, хотя все делом доказали: не стоит никого из них сбрасывать со счёта, и сами открыли его в отношении неведомого противника. На каждом из них как минимум по десятку суррогатов, если не больше. А Москаленко так и вовсе отличился. Ещё надо было суметь при наличии одной ручной гранаты положить более сотни пехов примитивных солдат апокалипсиса. И хоть бы хны. Даже испугаться не успел. Зато начал заикаться. Но опять же проблемы с речью ни в счёт. Одно слово – герой.

Недолго он оставался им. Отпрыск Панасюка накинулся на него с кулаками. Заорал вне себя.

– У-у-уберите ег-гы-го от мы-меня-а-а… – закрылся руками Москаленко от парня.

– Что происходит, Тарас? – вмешался Азаровский.

– Ви-ви… – завизжал тот, как свинья, – …инит мы-меня в гы-гибели о-о-отца…

– Неужели… правда!?..

– Это он гад, взорвал арсенал! Гранату выронил и нас подорвал в хате вместо карателей! – зашёлся Пётр.

– Тю, Петро… – застопорил Онищенко ход зенитки. – Будя! Ну, будя…

Прапорщик обнял его по-отечески.

– Чай, родная кровиночка – дядько! Нэ брошу! Слышь, Петро? Послухай мини! Отца тоби не вернуты! Ты нужон нам – зде! Опомнись, сынку!

– Дидку… – зарыдал тому в грудь Петро.

– То добре, хлопче, поплакай… Поплакай… – покатилась скупая мужская слеза по суровому лицу старшего прапорщика. – Пробачай, хлопци…

Азаровский и слова поперёк не сказал, притом, что они теряли время.

…Справившись с эмоциями, экипаж собрался с новыми силами на борьбу с суррогатами.

– Шоб ни одного поганца не пропущаты! – запустил двигатель Онищенко.

"Тунгуска" на скорости влетела в расположение разорённой воинской части, пошла по асфальтовому покрытию вдоль разрушенных строений, угрожающе водя стволами зенитных орудий, выискивая цели. Пока не встала колом у раскрытых боксов ангара механической части.

Наружу подались люди.

– Военные… – выдал некто, кто наблюдал за ними, не сдержав эмоций. – Братцы…

– Куды, пес? Лежаты! – лягнул того иной спутник в зад, валя наземь.

Люди у самоходной зенитки замерли, а один взялся за оружие, приложившись к оптическому прицелу, направив ствол в направлении парочки потревожившей их. Заметил обоих, призывая жестом присоединиться к ним.

– Не эти… – не знал дезертир, с кем столкнулись, а до сих пор имели дело.

Те, кто побеспокоил их, оказались людьми, поскольку будь кем-то другими – расстреляли бы, не задумываясь о последствиях. Эти же напротив призывали.

– Мини и зде дюже добре… – отказался сдаваться на милость людей при оружии подельник солдата не ставшего дезертиром. Но по-прежнему оставался безоружным, как и урка при нём.

– Уголовник пусть тоже встанет, – подал голос майор.

– Шакал… – заскрежетал зубами тот.

Деваться некуда, пришлось подняться, но в случае чего не собирался сдаваться.

– Кто такие – и так понятно, – занялся ими Азаровский, продолжая держать обоих на расстоянии, но никак не в прицеле оружия – опустил, не распаляя выживших людей, и, похоже, что из ума. – Вопрос будет другим: вы с нами или…

– Сами по сиби… – ответил поспешно уголовник.

– ФИО…

– ХУЯ…

– Типа шутка?

– Типа… – выдал мрачный тип.

– А твоя фамилия? – обратился Азаровский к солдату.

– Нечипорук…

– Рядовой?

– Та ни, сержант… молодший…

– Вот что я тебе скажу, сержант, – продолжил с ним общение Азаровский по долгу службы и ввиду наличия офицерского звания. – Приказывать я тебе не могу, хотя… Да что скрывать… Нам люди нужны – бойцы! Понимаешь меня?

– Так…

– Геть… – не сдержался уголовник.

– А ты вообще молчи! С тобой будет отдельный разговор и после…

А чего – Азаровский не уточнил.

– Вертухай… – поднял хай зек.

Пришлось приструнить – выстрелить, и не из "СВУ-А", а табельного оружия, сбивая шапку с головы бунтаря. Тот сразу притих, подобрав головной убор с земли, обнаружив на нём входное отверстие.

С майором КГБ не забалуешь.

– Ну, так чего скажешь, сержант? Ты с кем – с нами дальше или с ним?

– Оружие дадите?

– А то, как же без него, сам понимаешь: теперь даже простым людям никуда без ружья нельзя! Кругом же эти… Одно слово – оккупанты!

– Москаль… – оскалился в очередной раз уголовник.

– Бульбаш – и хватит на том! Пора мне разобраться с тобой…

– Вже?

– А чё тянуть-то? Толку от тебя, да и оружие давать себе дороже!

– Трухнул, гражданин начальник?

– Не я – сам! А ещё уголовник!

– Ты мини не стыди! У самого е чым пристыдить!

– Лады, свободен…

– Как? – обескуражил уголовника своим неожиданным заявлением Азаровский.

– Как сопля в полёте.

– А в спину не выстрелишь?

– Да на тя пулю грех тратить, лучше на тех, кого сам видел…

– Звери! У мини свои з ними счёты…

– Вот и иди с Богом…

– А мне с вами – дозволяеты?

– Рискни…

– А як жа…

Пришлось майору поделиться – выдать солдату автомат, а вот уголовнику удружил иной вид оружия – холодное. Тот сам попросил воронёный клинок. Перекинул его в руке – с одной на другую.

– Для сельской местности сойдёт, – ухмыльнулся Азаровский.

– Спецназ?

– Прямо в глаз…

– Алмаз… – догадался уголовник. – Комитетчик!

– Не без того – квиты, – подвёл черту под общением с двумя новобранцами Азаровский. И переключился на иных представителей экипажа. Они также порадовали, обнаружив помимо солярки, кое-что, на что суррогаты не обратили внимания.

– Тож мой любимый цветок! – обнял ствол орудия Онищенко, целуя.

Уголовнику почему-то показалось: прапорщик сейчас ещё и отымеет его в дуло. О чём не забыл сообщить сержанту.

– Разговорчики! – напомнил Азаровский: он тут командир и у него не забалуешь.

– Это ж "Василёк", – решил произвести короткий инструктаж Онищенко. – Основное назначение: 82-мм автоматический миномет, предназначенный для огневой поддержки и сопровождения пехоты, а также уничтожения живой силы и легкой техники противника. Является единственным автоматическим представителем этого вида артиллерийского вооружения в мире. Дальность стрельбы составляет 800 – 4570 метров. Практическая скорострельность выстрелов в минуту от 100 до 120. Время перевода миномёта в боевое положение 1,5 минуты. Масса 450 килограмм. Расчёт – 4 человека. Возимый боекомплект – 228 снарядов. Углы возвышения, град, мин. (– 1,10…+85). Углы горизонтального обстрела, град (-30…+30).

– Ф-ф-фантастика… – фыркал довольно Москаленко.

– А я про что! И техника для транспортировки найдётся, – продолжил прапорщик. – К "Тунгуске" прицепим сзади – и нет проблем!

– А боеприпасы? – напомнил Азаровский.

– Найдём, коль этим оккупантам чем-то не приглянулся "Василёк", – вновь не удержался Онищенко, проведя рукой по лафету, проверяя всё ли в порядке с оружием – покрутил ручку наводки, лихо, разбираясь в устройстве миномёта. – Не "Поднос", но нам такое орудие сам Бог велел подобрать! Не кидать же, в самом деле!

– Что, правда, то, правда, – согласился Азаровский.

Придав Онищенко новичков, он сам отправился с Петром побродить по части, являя собой разведку. Паренёк порадовал майора, оказавшись шустрым малым не в пример ему самому – видел лучше и подмечал всё, что пропускал ненароком уставший глаз старого волка.

Удача сова улыбнулась им – удалось разыскать съестные припасы, а там, на складе целый отряд мародёров. Дать дёру, они не позволили им, устроив пальбу в воздух. На неё живо откликнулись те из экипажа "Тунгуски" с "новобранцами", что остались подле самоходки с автоматическим миномётом, и очутились тут как тут, перекрывая дополнительно пути отхода мародёрам.

– Ща разберёмся, кто тут у нас, а попался… – заявил Онищенко, врубив фары, слепя противника.

– Никому не двигаться, всем оставаться на своих местах! – разошёлся на не шутку Азаровский, на раз приструнив разбушевавшуюся толпу, среди которой выделились большей частью уголовники, нежели "дезертиры". – Иначе я не ручаюсь за своих людей! Порешат здесь всех нахрен без разбора – и суда, и следствия с соответствующими неутешительными для вас последствиями!

Перечить никто не помышлял – не тот случай. Хотя и не "жмурики". Те бы сразу пустили всех в расход, либо заставили бы их уподобиться им.

Голос военного был грубым и по-командирски злым. С таким не забалуешь и не поспоришь – враз жизнь проспоришь.

– Дозволь, начальник… – выдал прибившийся к ним уголовник.

– Ха… – признал некто из мародёров знакомый до боли голос. – Халява!

– Не обломиться! – предупредил в очередной раз для острастки Азаровский.

– Тож я, начальник! Моё погоняло!

– Хреново…сть…

Майор КГБ в два счёта разобрался с мародёрами на складе.

– Выходить по одному в порядке живой очереди с поднятыми руками над головой и раскрытыми ладонями вперёд! Первого кто дёрнется – пристрелю лично!

– Сука-А-А… – не сдержался некто, выкрикнув из толпы мародёров. Зря. В их направлении развернулось орудиями самоходная зенитка. – Твари…

– Мы – люди, а не нелюди, как сами! На выход…

Для убедительности Азаровский ещё раз выстрелил.

– Пошли, ухари…

Халява принимал всех на выходе, обыскивая своих же сородичей по несчастью. Те высказывали ему всё, что думали про него прямо в лицо. Один даже плюнул, за что и получил в зубы от Азаровского.

– Для тех, кто не понял: мне вас проще пристрелить, чем возиться! И вы либо с нами, либо…

– Сами по себе! Не принадлежим тебе, мусор!

– Пшёл прочь, мразь… – избавился поспешно Азаровский от привередливого уголовника.

– Вот вам, суки-и-и… – показал тот неприличный жест руками, сгибая одну в локте, сжал кисть в кулак. Куда ему угодила пуля. – А-а-а…

– Я б его у-у-убил, гы-гада… – прибавил к слову Москаленко.

– Всегда успеется, – пустил пистолет Азаровский. – Зато теперь сам не сможет выстрелить по нам…

– Он левша, – подсказал Халява сдавая того у кого с ним были свои личные счёты.

Его расчёт оправдался – Азаровский произвёл очередной точный выстрел, прострелив иную кисть матёрому бандиту.

– Кому ещё свобода пуще неволи? – не стал он никого неволить, просто дал понять: мародёры либо с ними заодно, либо…

Второго варианта не дано – не то, что третьего.

Уголовников оказалось не так уж и много – солдат больше. Азаровский собственноручно пересчитал всех по головам. Чуть меньше взвода. Уже что-то, но не совсем то, да и контингент паршивый, к тому же с душком и вшивый.

– Халява, – подозвал он того.

– Чё, начальничек?

– Будешь за старшего отряда у своих! И смотри мне, если что…

– Сам пристрелю таку гниду, а гадом буду, ежли вру! Зуб даю!

– А выбью – все нахрен! На лекарства работать остаток дней заставлю!

– Говно – вопрос!

– Что?!

– Нема базара!

– Да ну вас, блатыканых… – отмахнулся Азаровский от них. Лично занялся солдатами. Собрал со всех данные, а затем прередал Онищенко с Москаленко.

– Ба… баба… – узрели уголовники уборщицу.

Их внимание привлекла Апанасиха. И не сказать, чтобы уж какая-то расписная красавица – обычная хохлуха в возрасте и довольно приличном даже по бальзаковским меркам. Но всё-таки особь противоположного пола. На её подол юбки и уставились, совершенно не обращая внимания на лицо. И взгляд выше женской груди не поднимался, если не брать в расчёт, то что сейчас им мешало в штанах.

– Чё пасти пораззявили, сукины дети! Вот я вас! – разошёлся Халява, почувствовав власть.

– Сам шибко не скули, – выдал кто-то из них – и тот, кому было дозволено не только по возрасту, а и статусу. – Шестёрка!

– Поговори у меня, хрыч старый! В зубы захотел? На баланду перейти?

– Ты сам-то ими не скрипи, глиста в ботах! Недолго и завалить!

– Ах ты…

– Ты на кого руку поднял, парашник… – перехватил дедок у того клинок. – Ща я те это перо и задвину в очко!

– Давай, Корчавый, вали его! Халява не пройдёт!

– Бунт… – откликнулся Азаровский. – Не потерплю!

Стрелять он больше не стал, приберегая не столько людей, сколько патроны. Хватило пары приёмов и свернутых на бок челюстей с вывернутыми руками и помятыми рёбрами, дабы унять кучку уголовников.

– Кому ещё чего непонятно? Мозги на место вправить?

Таковых не нашлось.

– Это радует, что мы понимаем друг друга всё больше и больше…

Оружие он естественно им не выдал, заставив работать физически. Уголовники таскали ящики с провизией и боеприпасами, пока военные искали технику. Не сказать, чтобы им и дальше улыбнулась удача, но один грузовик был… разобран. Его и собрали на скорую руку всем кагалом, потратив что-то около полдня, и лишь к вечеру в сумерках были готовы к окончательному и бесповоротному отъезду с территории воинской части.

Да снова не судьба – на них выскочила бронетехника.

– Неприятель… – едва успел закричать Азаровский, а Онищенко дать задний ход.

"Тунгуска" послушно покатила назад, направляя орудия на САУ.

– Акация…

Вместо выстрела последовал таран. И… рукопашная сшибка. Азаровский первым прыгнул навстречу экипажу артиллерийской самоходки. Стычка едва не дошла до стрельбы.

– Вы кто такие? – признал он в противнике военного человека, а не "жмурика", не обнаружив на нём никаких повязок оранжевого цвета или того же оттенка краски в виде двух известных букв алфавита.

– А сам и не наш – не самостийный!

– Зато незалежный…

– Бульбаш?

– Хохол!

Противники побратались.

– Вы как тут очутились, братуха?

– А сами?

– С учений мы – на обкатке были, когда услышали настоящий бой…

– А мы… – осёкся Азаровский. – Это длинная история! Да и информация пока что сверхсекретная!

Он представился.

– Майор КГБ из группы "Алмаз".

А заодно и напарника.

– Капитан СБУ…

– М-му… – замычал тот, – …оскаленко-о-о…

– Контуженый?

– Не без того, конечно, – кивнул утвердительно майор. – Есть немного.

– Я гляжу: вас немного…

– А самих, лейтенант? И сколько наберётся?

– Экипаж САУ численностью четыре человека и…

– Ну же…

– …всё! Не на учениях же были. Говорил уже: технику обкатывали после починки…

– И то хорошо, что нашлись! Нам вас – настоящего артиллерийского орудия – как раз и не хватало. Ещё чего-нибудь слабо сообщить?

– Мы тут проследили издалека за колонной бронетехники двинувшей в наплавлении столицы…

– Короче, летёха!

– Разделилась она на три равноценные состава примерно в десятке километров отсюда и…

– Как разделились? Куда же направились? Неужто мимо столицы?

– Одна точно в направлении Киева, а две иных…

– В обход?

– Нет, совершенно в ином направлении – на Ровно и Хмельницкий! Если мне не изменяет память… и там…

– Что там у вас, лейтенант?

– АЭС…

– Атомные электростанции?!

– И действующие…

– Неужели на их захват подались или хуже того… – призадумался Азаровский.

– Бы-ыб… – заикнулся не к месту Москаленко. Могло показаться – ругался, а просто не мог нормально вымолвить одно-единственно слово, растягивая удовольствие. – …еда…

– Ага, ща, – заверил Петро, сунув капитану в руки банку тушёнки.

– Ду-у-урн-Ой…

– А чё хотел – сказал?

– Б…да!

– А, беда?!

– Ды-а… – старался справляться с заиканием Москаленко, растягивая слова.

– Так не беда, – подсуетился лейтенант, вправляя челюсть капитану СБУ.

– Руки… – выдал Тарас вполне нормально.

– Мыл, – рапортовал летёха.

– …убрал!

– А… – засмеялся тот сам, вызывая смех у бойцов Азаровского.

А что им ещё оставалось – не плакать же.

– Связь!

Майор требовал от лейтенанта связаться с иными частями армии Украины, если таковые имеются в зоне радиуса действия рации предусмотренной в наличии в "Акации". Дать однозначно вразумительного ответа лейтенант не мог, не владея достоверной информацией, впрочем, и Онищенко толком прояснить ситуацию.

– Проще самим разобраться с одной из трёх колонн этих уродов, чем ждать чего-то от высшего руководства армии. А там глядишь, и до остальных доберёмся со временем, если повезёт…

– Ага, – согласился майор. – На Бога надейся, а сам не плошай! По коням, хлопцы! От винта!

Самоходная гаубица замкнула импровизированную колонну "партизан". По ходу движения Азаровский вёл переговоры с лейтенантом посредством радиосвязи, пытаясь выяснить, где стоит свернуть на распутье, чтобы как можно быстрее нагнать одну из трёх колонн оккупантов.

Выяснилось что до Ровно с Хмельницким от места их нынешней дислокации расстояние практически одинаковое.

– И всё-таки, – требовал чёткого ответа майор на поставленный вопрос от лейтенанта.

– Даже и не знаю…

Азаровскому требовалась дополнительная подсказка от Онищенко.

– Чё скажешь мне на это, прапор?

– Ежели свернём на Хмельницкий, оттуда будет ближе к Ровно, чем опосля идти в погоню за теми, кто подался к столице. И там АЭС у нас нет, гораздо южнее, и ещё одна в Запорожье! Но до него далеко!

Выбор пал на Ровно. Почему – знал исключительно Азаровский, да ещё мог догадываться Москаленко. У майора КГБ благодаря навигатору имелись точные координаты места захоронения ядерных боеголовок угнанных у них суррогатами из-под носа. Но возвращаться туда с такими малыми силами – не с руки. Требовалось соединиться с основными силами армии Украины и заставить штабных генералов задуматься о том, что грозило им всем здесь – войной с подрывом АЭС и применением ядерного оружия малой мощности, что не меняло самой сути – апокалипсис возможен в отдельно взятой стране. А если учесть: по соседству на западной границе располагаются ещё три АЭС России, зона боевых действий как минимум увеличивается, и соответственно в неё вовлекаются россияне. Да и без белорусов никуда, всё происходит у них под боком. Та же Смоленская АЭС на границе, а в Литве – Игналинская, пусть и остановлена, но в наличие остались элементы радиоактивного плутония в атомных реакторах. И не только. Получается целая зона отчуждения, разделившая в одночасье западную Европу от Востока с Азией. Отсюда вывод: выгода очевидна лишь блоку НАТО, а возможно и их заокеанскому союзнику, как всегда устраивающего войны на чужой территории исподтишка. Сразу бросят силы миротворцев туда. Получится вроде бы как мирный захват того, что останется после небольшой ядерной войны. И кого во всём обвинят – естественно Россию. Обычная в таких случаях практика в мировой политике направленная против трёх братских народов славян.