Текст книги "Суррогаты"

Автор книги: Сергей Михонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц)

– Рефлексы отсутствуют, – отметил в свою очередь патологоанатом. – Похоже, что с ним всё: этот труп теперь действительно он и есть!

На лице появилась улыбка в виду облегчения. И выдох.

– Фу-уф…

– Уф… – согласился Фетисов.

Он и сам не верил тому, что сотворил. Всё одно настояв взять кусок ткани тела мертвеца на анализы.

Патологоанатом оживился, пригласив вооружённый до зубов отряд ФСБ в морг, где и произвёл в присутствии них необходимое препарирование. Все расчленённые и вынутые части тела с органами сфотографировали криминалисты, а попутно запечатлели на видеокамеры. Как тут же выяснилось: пули, пущенные Фетисовым, пробили костную ткань спинного мозга.

Вывод был очевиден и напрашивался сам собой, его и озвучил патологоанатом.

– Нонсенс! Но сдаётся мне: головной мозг у этого трупа не главное, спиной послужил новым толчком для его оживления.

Фетисов спохватился.

– А как там "строители"? – вспомнил он про рабочих с буквами "М" на оранжевых комбинезонах, и пробитыми затылками до мозга. – Случаем не ожили?

И находились по соседству – в клинике – в отделении интенсивной терапии, где их выводили из комы. Туда и нагрянул в сопровождении своих элитных бойцов.

В клинике началась паника.

– Опустить оружие! – наказал полковник. – Маски тоже долой!

– Это что за маски-шоу!? – появился своевременно главврач и подсуетился, выделив всем белые халаты. Под ними бойцы спецназа и укрыли оружие от греха подальше. Не сантехники, но и не санитары – сразу навскидку не определишь. Да и признать вооруженный отряд в них также не удастся.

Тактика главврача сработала. Паника улеглась. Переполоха, как и небывало.

– Это съёмки фильма! Я – режиссёр! – пояснил мимоходом Фетисов, озорно подмигнув больным, что таращились на него и его людей в окна, а теперь узрели перед собой. – Набираем массовку…

Желающих не оказалось. Больные разбежались по своим палатам, оказавшись шустрее здоровых посетителей. Всё-таки тихий час. И грозился стать таковым на вечные времена для нарушителей распорядка больничного устава.

– Вот и славно, – отметил полковник, следуя за главврачом.

В палату к "строителям" входить не пришлось, они находились за витриной – прозрачной стеной выполненной из пластика. И никаких штор.

– Это они? – усомнился Семён Борисович.

Без комбинезонов с буквами "М" не узнать. Люди, как люди, а точнее больные живыми трупами.

– Они самые… и есть, – уверил главврач.

– С дырками в голове?

– На затылке – вот здесь, – уточнил "гид".

– На себе не показывают – чревато! – напомнил Фетисов.

– Да я несуеверный…

– Я тоже вроде был, но этот случай с ожившим трупом…

– Это скорее исключение из правил! Медицине сей факт неизвестен!

– Вот и дальше о том ничего никому! Я доступно изъясняюсь?

– Что вы мне предлагаете? Обколоть всех в больнице транквилизаторами или привлечь гипнотизёра для их обработки?

– Нет, просто держи язык за зубами, а то пойдёт на деликатес, и самого же сожрать заставлю!

Семён Борисович оставил своих бойцов подле "строителей" – двоих, а иным двум приказал сменить их. И так до той поры дежурить подле них пока…

– Будем надеяться: ничего страшного не случиться, – не столько напугал его случай с обуглившимся мертвецом, сколько выбил из колеи. – Хм, зомби мне только в отчёте для полного счастья не хватало! И это после применения атомного оружия!

– Извините, что вмешиваюсь… – заискивающе произнёс главврач. – Где-то чего-то рвануло?

– Да… ерунда… – отмахнулся поспешно Фетисов от него. – На полигоне – атомная граната! Но это – т-с-с – военная тайна! Информация засекречена на высшем уровне!

– Я понял – всё сразу! И ничего не было! Мы даже не встречались!

– Тогда чего встал – работай! – избавился Фетисов от назойливого оппонента. Его мысли как и прежде были обращены к Егору.

Почему он тянет до сих пор и не выходит с ним на контакт? Самое время! И дальше будет только хуже – ситуация усугубляется с каждым новым часом до предела, а оказывается: нет предела совершенству. И этим странным зомби. Один уже ожил и чуть такого не натворил.

Ещё раз бросил мельком беглый взгляд на два тела в отделении интенсивной терапии в реанимации. Показатели датчиков были на том уровне, каком и ранее. Ситуация с их пробуждением не изменилась, оставаясь стабильной. Прогресса не наблюдалось, впрочем, и ухудшения. Что вполне приемлемо для врачей.

– Расспросить бы их, – выдал Фетисов. А о чём – не уточнил, оставляя сотрудников в неведении. – Головой мне за них отвечаете! Глаз не спускайте – ни днём, ни ночью!

* * *

Егор с Бионикой понимали: без дополнительной поддержки им никуда. Она и предложила ему воспользоваться услугами тех двух «мопсов» коих бросили на коллег Фомина по работе.

– Не выйдет, – заявил он сходу. – Там охрана!

– А мы обойдём её, – предложила обмануть спутница.

– Каким образом?

– Ты же один из них.

– Не проще ли сразу обратиться к Фетисову?

– Рано – слишком рано…

– Смотри, чтобы потом поздно не было, – опасался Егор не столько за себя, сколько Бионику.

В голову снова полезли дурные мысли, и не насчёт того, во что он вляпался из-за неё, а что та сама представляет собой.

Его опасения тут же стали доступны Бионике. Она попыталась развеять страхи спутника.

– Так вот оно что… – выдала спутница. – Ты думаешь: я робот – у меня внутри вместо органов детали? Я – биомашина!

– А разве не так? – не сдержался Егор.

– Могу продемонстрировать и доказать: я такая же, как и ты за исключением половых признаков отличия.

– Как?

– Рентген…

– Это нам надо в больницу – и смысл! Верю… – соврал Егор и глазом не моргнул.

– Туда успеем и за подельниками, а пока смотри.

То, что сотворила в очередной раз Бионика, не укладывалось в голове у Фомина. И как ей постоянно удавалось удивлять его – сам понять не мог. А приходилось становиться свидетелем очередного фантастического явления по исчезновению не только защитного комбинезона с тела спутницы, но и кожного покрова с мышечными тканями. Он узрел её насквозь – все органы.

– Господи! Ты чего творишь? А ну сейчас же верни себе нормальное обличие, ненормальная!

Егору при взгляде на спутницу показалось: сердце оборвалось и провалилось значительно ниже, чем обычно находилось, располагаясь постоянно в груди. А тут такой сюрприз.

– Это не оно, – развеяла Бионика новые страхи с опасения спутника. – И в пятки уйти не могло, как и чуть ранее провалиться в трусы…

– Знаю! В курсе, что отделался лёгким испугом! А ведь чуть не обделался, – осознал Фомин: ему самое время уединиться. – Я быстро – мигом…

Недолго отсутствовал.

– Справился – оправился? – встретила его обескураживающим вопросом в лоб Бионика.

– Можно и так сказать…

– Тогда с облегчением тебя – избавлением от балласта. В следующий раз не дай течь в самый неподходящий момент.

– Уж постараюсь, – заверил Егор. – И пока что не подводил до сих пор – сама в курсе!

Отсканировав тайно от спутника окружающую местность, Бионика не обнаружила в радиусе километра ни одного наймита. И передач их общения с суррогатами не зафиксировала. Они либо отсутствовали, либо притаились, ожидая удобного момента новой встречи с ней, как БИОНом, поскольку расчёт на то: БИОС оказался на данной территории один – могли не оправдаться. Всегда лучше подстраховаться и перестраховаться.

Нагрянули в клинику. Вид у обоих спутников был соответствующим одеянию сотрудников медицинской службы – оба в халатах, тапочках и чепчиках, так ещё и повязках на лицах. Шли в реанимационное отделение.

Их цель уже была близка, когда они приметили на входе в блок военизированную охрану.

– Наши… – отметил Егор не столько про себя, сколько давая подсказку Бионике.

Она не требовалась ей, и сама загодя определила: те обычные люди при оружии, вставшие на их пути.

– Вы куда? – задержали конвоиры их у двери в блок.

– Нам туда, – указала Бионика на пациентов в коме. – К ним…

– К ним нельзя…

– Как? Почему? Кто запретил? Мы лечащие врачи! Осмотрим их и…

Документы, удостоверяющие их личность, были при них, но маски на лицах смущали охрану. И требовали опустить их.

– Нет, и не ждите! Совсем обнаглели, солдафоны… – вмешался Егор, изменив голос до неузнаваемости настолько, насколько получилось. И ведь получилось. – А что если бы мы сказали вам то же самое во время проведения спецоперации, потребовав стянуть маски с лиц? И потом будем всё делать у вас на виду! А снимать повязки негигиенично – нестерильно! Вновь придётся принимать меры предосторожности, а время уходит! Хотите, чтобы они не очнулись больше никогда? Тогда это останется на вашей совести – будет записано лично мной на вас – их жертвы! И в послужном списке! Вы готовы?

– Сами и к тому, если что не так… – потянулся один из бойцов охраны к затвору.

– Вот и договорились…

А до чего – никто ничего и ни у кого не стал уточнять.

Слышать охранники того, о чём переговаривались "врачи", не могли, как впрочем, и видеть. Вроде бы ничего предосудительного те не делали – производили обычный в таких случаях осмотр. Ну да, заглядывали к ним в затылки, но ведь лечили, а не калечили, заделывая отверстия. Никому и на ум не приходило: они подключали суррогатов. Да и вообще, что они являлись не людьми, а нелюдями. И исправить ошибку медицинским способом не удастся, как ни старайся. И уж тем более вывести из комы.

– Вот и всё, а вы боялись… – заверил Егор.

– Может, теперь повязки снимите? – настояли охранники.

– Смысл, когда туда взгляните, – указал он им в сторону бокса.

Пациенты зашевелились.

– О, кажется, ожили… – вставилась Бионика. Ей удалось совладать с суррогатами.

Охранники отвлеклись на них, а когда опомнились, то от врачей не осталось и следа. Они словно испарились. А тут ещё иной кретин и также с медсестрой наведался к ним, твердя о том же, дескать, их лечащий врач и пришло время произвести кое-какие процедуры – ввести лекарства внутривенно через капельницу.

– Иначе им не жить!

– Так только что их оживили иные два эскулапа! – взвели охранники автоматическое оружие в боевое положение.

– Э-э, вы чего, мужики!

– Маски с морд долой! А то устроили тут маски-шоу!

– Да, пожалуйста!

Врачу всё равно не поверили.

– Ага, документы подделали – фальшивки!

– Думайте, что несёте! – вставилась медсестра.

– Сама ты курица!..

Из реанимационно-реабилитационного бокса интенсивной терапии донеслись шумы. Их издавали пациенты в коме.

– Комики!? – опешил врач, теряясь в догадках о том, кому и как это удалось. А нобелевская премия обеспечена. – Как такое может быть, когда невозможно?!

Медицинские работники терялись в догадках.

– И труп у вас сам собой ожил, а теперь ещё и эти! Вы кого нам подсунули? Что за опыты над людьми?

– И это ты твердишь нам, когда сам эскулап!

Разборки ни к чему хорошему не привели и хорошо то, что ситуация не усугубилась рукоприкладством, однако время было упущено. Пациенты не собирались задерживаться дольше в изолированном боксе, кинулись на выход и вместо двери почему-то именно в окно. В него и пытались выйти наружу.

– Задержите их, а не нас! – вскричал врач. – Не дайте им уйти!

Охранники спохватились, да куда там. Больные на то и являлись ими – опередили. Но не разбились. О падении речи ни шло, хотя и выпрыгнули в открытое окно, да лезли сейчас не вниз, а вверх.

– За ними! – кинулся врач с медсестрой помогать охранникам в поимке беглецов.

– Зинка! Дуй к санитарам! Живо! Чтоб одна нога тут, а другая там!

Она загремела по лестнице вниз, рассыпав медикаменты, а врач с охраной "психов" наверх. Выскочили на крышу.

– Где они? – завертели головами сотрудники ФСБ, озираясь по сторонам. Отвесная стена с главного входа была пуста.

Врач быстрее них сообразил, куда могли скрыться пациенты, вновь заголосил:

– Они здесь!

Он указал им на дерево. Допрыгнуть до него нормальному человеку, да что там, даже тренированному, как спецназовцам – нереально. Не кенгуру – люди, а вот пациенты сумели, и более того – достигли земли.

– В лифт! Ещё догоним! – не сомневался заведующий отделением интенсивной терапии. – Им не уйти далеко! Они только что вышли из комы!

Знал бы он, с кем на самом деле имеет его, не стал бы суетиться почём зря – задний двор опустел, когда они очутились там.

– Эх, надо было сразу в них стрелять – по ногам! – выдал один из бойцов ФСБ. – Что теперь скажем командиру, а шефу?

– А я – и главврачу?! – схватился заведующий отделением за лысую голову. Рвать с неё было нечего. Видимо по той же самой причине и бойцы спецназа коротко стриглись.

Влетело всем и по первое число. Новость озадачила Фетисова. Он никак не мог уловить ход мыслей соперника: кто их увёл у них – те, кто охотился на Егора с девицей или…

– Неужели они сами? И тогда просто не могли себе позволить прихватить с собой – мы помешали! А нынче и увели! Не в отместку же?

– Без паники, шеф, – объявился майор, сияя лицом. – Всё пучком! Эта проблема для нас не проблема! Я установил на них маячки…

– Куда и каким образом?

– Туда, и лучше не спрашивай, всё одно не отвечу, а даже не расскажу…

Фетисов сморщился, представляя себе картину анального проникновения майора рукой в интимную зону "строителей". Он всегда подозревал его в том, о чём помалкивали все в отделе.

– Только не подумай ничего такого про меня, шеф! Я не такой – нормальный я!

– Да мне какая разница, когда что важно – результат!

– Уже, мои люди выехали, пора бы и нам присоединиться к ним…

– Группа на выезд! – вскочил Фетисов. И уже в машине спросил мимоходом у майора. – Как думаешь: их "угон", чья работа?

– Мои "орлы" – те, что проморгали "комиков" в реанимации – сообщили: голос одного псевдоврача показался им знаком. И лишь при моём нажиме на них раскололись: дали маху.

– Егор… – дошёл своим умом Фетисов.

– Он самый – сукин сын! Никак завербовали – агент зарубежных спецслужб? – выдал, обескураживая, майор.

– Я те дам – провокатор! Наш он – с нами заодно! Просто выполняет моё тайное задание! – прикрыл Фетисов Фомина. – А раньше не мог связаться – и сейчас! Очевидно же: ситуация серьёзная – не желает подставлять нас – отдел выгораживает! Всё понял, а уяснил?

– Как прикажете, шеф…

– Разговорчики! – выдал Фетисов, придумав на ходу небылицу. – И вот ещё что: старайтесь при захвате, кого бы то ни было, обойтись без стрельбы! Открывать только в крайнем случае и по моей команде!

– Так точно!

– Вот именно, а никак иначе! Я отсебятины не потерплю ни от кого – даже тебя, майор! Так и знай! Если всё выйдет, как планирую, а разобраться во всём – будет тебе как минимум очередная звезда на погоны! А повезёт и…

– Я так далеко не загадываю! Выжить бы для начала, и не из ума…

Операция по нынешним раскладам предстояла ещё та – от противника способного оживать после гибели можно чего угодно ожидать. А имели дело с суррогатами. И пусть не наймитами – БИОСами, но всё-таки понимали: в их случае, если что пойдёт не так – не ожить и не воскреснуть. Тогда точно до звезды недалеко – и душе отправиться прямиком на небо, при этом лечь костьми в сырой землице…

Запись N10
– ОККУПАЦИЯ —

"Порядочность – это, когда чувствуешь себя идиотом

… потом, а изменить уже ничего не можешь!"

("инструкция" по Далю)

Жалкий и убогий вид строения хуторянина снаружи компенсировался убранством внутри. А посмотреть было на что. Азаровский быстро раскусил ушлого обитателя хутора, и то, что на первый поверхностный взгляд казалось простой наивностью, как и сам Панасюк, при близком рассмотрении и знакомстве с ним оказывалось иначе. Действительность всегда обманчива. Он умел пускать пыль в глаза, а за глаза мать родную продаст, если поимеет выгоду – и немалую.

Изба изнутри не дом, а крепость, когда с улицы кажется: при обычном порыве ветра не устоит и развалится. Снаружи всё обмазано глиной вперемежку со свиным навозом. А куда без него, как и того, кто производит его. Надо же поле удобрять, а заодно и хозяина задабривать. Без свинины хохол не хохол – это если хотите национальная идея, а не кухня. Своего рода религия.

И забор – жалкое подобие частокола, да и то сплетённого из какого-то тростника вместо лозы, коим также накрыта крыша, а сараи и вовсе соломой. Но вот под ними скрывалась основа основ строительного материала – брёвна, толстые доски и каменная кладка, начиная от фундамента и до чердака.

Двор также чист и прибран – ничего лишнего. Виден каждый след, особенно на тропинке, ведущей к хутору, а вокруг него паханая и незасеянная земля, словно хуторянин живёт на границе, а не в глубинке Самостийной Украины.

Убранство дома также просто, но надёжно. Стол с ножками-столбами, и стулья больше подобные на массивные табуреты – попробуй ещё сдвинь, не приложив при этом усилий. Что сразу же и отметили гости. А уж шкафы заменяли стеллажи, и также с дверями на амбарных запорах. И чего там хранилось у Панасюка оставалось догадываться.

Хозяин догадывался о том, что последует далее в исполнении залётных гостей. Москаленко поспешил приземлиться на стул, проверяя его своим грузноватым телом на прочность. Тот даже не скрипнул и не качнулся.

Стол по-прежнему оставался пустым. На нём отсутствовали даже крошки, коими бы могли поживиться мыши. Да вряд ли водились – даже пацуки. У такого хозяина, как Панасюк не забалуешь и не зажиреешь. Хотя сам он был тучным, но всё же чувствовалась силушка и здоровья как у запорожского казака. Ведь жил на хуторе – на природе. Но не всегда. Повадки как у егеря.

Их и отметил про себя Азаровский, продолжая безмолвное изучение жилища хуторянина, уступая далее пальму первенства в переговорах Москаленко. Что капитан СБУ и сделал с радостью.

– А где хлеб и сало?

Хозяин, зыркающий волчьими глазами исподлобья на непрошеных гостей предложил им соль вместо солонины.

– Насолить, не получиться, Панасюк. Мы не обидчивые. Не хочешь добром давать…

– Возьмёте силком? – усмехнулся тот наиграно.

– Не мы, а те, о ком речь завели до избы. Тебе не избавиться…

– От вас?

– От них! Тильки узришь оранжевых – побежишь, а нет – погибнешь! И отсидеться на хуторе вряд ли удастся. Всё округа кишит бандитами – беглыми солдатами и уголовниками с зоны. Про "гастарбайтеров" уже слыхал, таких как "жмурики" и "мудаки". Так сам со своей семьёй не будьте ими!

– Чё ещё можете интересное сообщить?

– Можем, – вступил в разговор Азаровский. – Но вся остальная информация от нас потребует вознаграждения! А за так сам узнавай!

– Лады – не задерживаю…

– Уходим, капитан…

Москаленко подивился заявлению майора. Расчёт на гостеприимство хуторянина провалился. Тот просто пытался сбить цену, поскольку изначально уяснил: придётся делиться закромами. А это для него сродни святотатства.

Азаровский ничуть не уступил, открывая дверь наружу ногой. Удар гостя впечатлил и одновременно озадачил хозяина жилища. Он делал её на совесть, и не каждый гость мог открыть, даже навалившись плечом. Весила порядка несколько пудов. Всё-таки под боком воинская часть и колония строгого режима. Оттуда порой и наведывались к нему "гости", стараясь раскулачить. А горький опыт был приобретён ещё его дедом в незапамятные времена коллективизации и голодомора, когда по аналогичным хуторам катались отряды красных комиссаров, обирая народ до нитки, а тех, кто упирался, ставили к стенке без суда и следствия с фатальными последствиями, либо отправляли семьями подыхать в Сибирь, кидая посреди тайги.

Нечто подобное было и теперь, но уже в 21-м столетии. Вот только "комиссары" не наглели, хотя и вели себя едва ли не по-хамски. Всё-таки времена изменились – не при Сталине живут и СССР, а в Самостийной Украине. Хотя в последнее время наметился сдвиг – и не иначе, как по фазе – в сторону нового сближения с Восточным Соседом. А и Северяне набивались в закадычные друзья, твердя о единстве и братстве славянских народов, тыча мордой в… корни своего происхождения. И чем попахивало – авантюризмом. Каждый искал выгоду, и глядел в свою сторону, стараясь поднять из руин собственную экономику.

Но не о том речь и зашла. Хотя примерно такие отношения и были сейчас у хуторянина с гостями. Те завели речь о выгоде. Оставалось понять, в чём она – чего могут предложить гости? Если вывезти его, так толку, коль сами твердили: без толку и куда-то бежать отсюда. Но опять же по их заверениям отсидеться в тиши и глуши не получиться в виду мародёрства каких-то там уголовников, коих к тому же выпустили, и кажется военные, устроив переворот.

Новое время, а замашки старые. Не меняется ни народ, ни повадки тех, кто у власти. Всё и всегда возвращается на круги своя.

…Москаленко нехотя поднялся со стула, и также проследовал на выход за майором КГБ. Оба показались во дворе. Хозяин чуть промедлил. Данное обстоятельство заставило понервничать его отпрыска, и тот недолго думая, спустил волкодавов, как и обещал отец.

Стрелять их гости не собирались, как впрочем, и тратить жалкие боеприпасы почём зря. К тому же не хотелось привлекать стрельбой внимание суррогатов.

– Я знал, что вы вернётесь – и ещё сегодня, – оскалился Панасюк, расположившись за столом, приглашая гостей присоединиться к нему. Вытащил из потайного ящика то, о чём последние сутки мечтал Москаленко – и даже грезил.

На стол угодил шмат сала, лук и… хлеб домашней выпечки. Не мясо и не пироги, но лучше пайки, а калорийнее не надо. Оголодали.

– Поедим, – выдал капитан СБУ на-гора, а про себя подумал: нажрёмся. – Где горилка?

– Обойдёмся пока что без спиртного, – заявил Азаровский.

Хуторянин сразу уяснил: от майора исходит вся инициатива.

– Зачем собак спустили?

– На всякий, шоб не шалили, – принялся хозяин нарезать большими кусками сало, и первый кусок протянул Азаровскому.

Тот не притронулся к еде – не брал с рук. Такого и не прикормишь, зато Москаленко, как капитан СБУ оказался привычный к этому самому делу – своего не упустил. Выгода она завсегда приятна. А тем более в его случае иметь дело с ушлыми людьми. Хотя Панасюк и тут пожадничал, выделив старый и заплесневелый кусок сала, на который похоже ловил пацуков. Однако сородич не побрезговал. Лук имел антисептическое свойство, как и горилка.

– По чарочке, а? – попросил капитан майора.

– Как знаешь… – отмахнулся тот от него, как от назойливого паразита.

В ответ на действия Азаровского Москаленко незаметно подмигнул. Хуторянин повёлся. Он и представить не мог, что они разыгрывали перед ним сцену сродни хорошего и плохого гостя. Один был непреступен и враждебен, иной напротив весел и говорлив, а уж прожорлив – в этом и убедился лишний раз Панасюк.

– Нам бы людей приютить, – дал понять Азаровский: не мешало бы бойцов накормить и выделить сарай в качестве ночлега. Про себя же ни слова, даже намёка, что ему требуется аналогичное обращение.

– И в чём моя выгода?

– Поимеешь, и если не ты нас, то мы – тебя! – ввернул Москаленко.

– Забавно, – лукаво усмехнулся Панасюк, подливая горилку в чарку капитана СБУ. Намерено накачивал спиртным.

– Интересно, из чего она – бурака?

– Та ни – ржаная! Но е из пшана!

– Эх, и хороша, зараза! Наливай, коль такая пьянка – и понеслась!

В избу заскочил сын хуторянина, держа наперевес полуавтоматический карабин. Даже погрозить гостям не успел. Азаровский давно поджидал его, поэтому и встал из-за стола – вовремя. Он на слух уловил приближение чьих-то торопливых шагов – не ошибся. Резким движением рук ему удалось выхватить оружие у патрубка.

– От дурна дытына! Як скотына… – пожурил его Панасюк, выгораживая перед залётными гостями.

Азаровский мог спокойно разобраться в одиночку с ним и его сыном, вместо этого осмотрел карабин. Даже углубленный осмотр оружия показал: хуторяне знают в нём толк и следят надлежащим образом. Всё смазано – и в меру.

– Сайгак… – обозвал он паренька соответственно названию карабина "Сайга 12К".

У хуторянина в отличие от отпрыска калибр аналогичного полуавтомата был на порядок выше – 20-мм.

– Где такими игрушками разжились, а какие ещё имеются в наличии?

– На вашем месте я бы не стал вот так сразу раскулачивать нас, – выдал в ответ Панасюк, кинув на сына злобный взгляд. Тот мгновенно отреагировал, встав за спину к отцу. – Поле вокруг забора видели – распахано, а на нём…

– Мины!? – догадался Москаленко.

– Они самые. И ваше счастье, что не подорвались…

Вот в этот самый неподходящий момент и прогремел взрыв. Гости с хозяевами хутора напряглись.

– Присмотри за ними, – наказал Азаровский Москаленко, кинувшись наружу с карабином патрубка.

Выстрела ни снаружи избы, ни изнутри не последовало. Завизжала собака.

– Бисово отродье! – выписал хуторянин оплеуху сыну. – Скотина!..

Она и подорвалась на противопехотной мине.

– Лепесток…

И снова на солнце замелькали оголённые макушки солдат.

Азаровский недолго оставался один, мгновенно разобравшись на вскидку в ситуации с подрывом мины. Поблизости заходилась от визга в предсмертной агонии шавка размерами с волкодава.

Досталось – её разорвало пополам.

– Беда, – выпалил он тем, кто выскочил вслед за ним чуть погодя.

– Хреново… сть, – присовокупил Москаленко. Раскат взрыва эхом разнёсся по округе. – Жди гостей.

– Выручайте, братцы! – осознал всю плачевность собственной незавидной участи "кулак".

– Оружие давай! – выдал на-гора Азаровский.

– И паёк! Да не скупись – на сдачу, если хочешь получить отдачу, – ввернул Москаленко.

– Да я если надо и заплачу!

– Гривнами? Так мы те не коньки-горбунки, чтобы подставлять лоб под пули за них!

– "Уголовными" единицами возьмёте? – предложил Панасюк альтернативу "местной" валюте зарубежной.

– Тугрики какие?

– Да ни! И не доллярами, а евро!

– Хорошо, что не еврейские рубли, – ухмыльнулся Азаровский. – Ты за кого нас держишь?

– Да кто – я и вас?!

– А поедешь с нами? – вновь вставился Москаленко.

– А как же хозяйство? На кого я хутор покину – избу и…

– Жить захочешь – всё на свете бросишь, и новую жизнь начнёшь, поскольку тут скоро такое – никому не выжить, даже из ума не получиться, – заявил бульбаш.

– Тогда разоряй всё дотла, братцы! – не желал Панасюк, чтобы хоть что-то досталось врагу.

– Ну, торопиться не будем, схорон нам тут завсегда пригодится, верно, майор? – толкнул Москаленко локтем в бок Азаровского.

– Поживём – увидим.

Капитан СБУ предложил ему кое-какую альтернативу.

– А почему бы нам, не заделаться партизанами?

– Это чё – поезда под откос пускать? – не до конца въехал хуторянин в разговор залётный гостей.

– Размечтался! Хотя, кто знает, что будет дальше, а ждёт всех нас и в отдельности каждого! – не унимался Москаленко. Он любил поговорить, и был несдержан на язык – особенно в непринуждённой обстановке, когда можно было без проблем поиметь выгоду.

Суматохи удалось избежать, Азаровский наказал хуторянам приструнить волкодавов, сам же отправился к бойцам.

Парочки из них они лишились – дезертиров. При взрыве те сразу дали дёру и ловить их не стали. Выбор был сделан ими, и неволить хуже некуда, а толку от них всё одно не будет.

Люди натоптали на распаханной полосе – там, где им указал проход хуторянин, а затем заставил сына замести следы. Когда патрубок явился в избу, солдаты уже получили по куску сала и хлеба – с жадностью поедали, попутно наяривая зелень с сырыми овощами.

– А оружие, – напомнил Азаровский, поскольку не у всех бойцов имелась одежда. Многие оставались в том, чём спали беспробудным и беззаботным сном в ранний час, когда на них с бронетехникой нагрянули странные типы в оранжевых комбинезонах, выглядя подобно строителям, но в руках вместо орудий труда держали оружие убийства.

– И одежа е… – удивил Панасюк.

– Тёзка… – обнялся с ним на радостях при встрече прапорщик.

Они с ним служили в воинской части, вот только Панасюк раньше него вышел в отставку по собственному желанию, занявшись частным бизнесом. Попутно приторговывал кое-каким контрабандным товаром, добытым из части неправедным путём.

Москаленко не встревал, не мешая старым закадычным друзьям общаться. При виде Онищенко в напарниках у залётных гостей Панасюку полегчало на душе.

– Не всё оружие сбыл, бродяга?

– Так вот оно что… – спохватился капитан СБУ.

– Забудь, словно ничего не было тут, – предупредил Онищенко, – иначе ни черта не получим! А ведь пригодился наш схорон оружия, Панасюк!

Настал тот самый чёрный день…

– А наследили-то – напачкали, парсюки! – подала голос Апанасиха.

Хозяйки в доме у хуторянина не было. Никто и не стал уточнять причину её отсутствия. Гостям это надо? Приютили – и то хлеб, так ещё и накормили им. А теперь вроде бы даже вооружить собрались, а при случае и одеть хоть как-то.

Убрав стол в сторону с гостями, Панасюк, поднял одну доску. Под ней обнаружилась кольцевидная ручка. Потянул её, и не на себя, а в сторону, открывая доступ в погреб впечатливший размерами. Подвал и то не шёл в сравнение с ним. Настоящий тайник – склад военного предназначения.

Азаровский первым спустился туда, вслед за Панасюком, затем Онищенко и соответственно должности Москаленко. На глаза снова угодили знакомые до боли стеллажи – и все закрыты на замки.

Внутри оказались окорока с колбасами, а также сало и горилка. Для отвода глаз в качестве ширмы, а вот за ней…

– Эко здесь оружия! – присвистнул Москаленко.

Залётным гостям открылся вид на стеллажи, уставленного ровными рядами автоматического оружия. Прямо как в казарме. И сплошь АК-74. Для солдат лучше и не надо, но всё и всегда хотелось бы иметь чуть получше, а боеприпасов – побольше.

– Сколько всего "калашей"? – поинтересовался Азаровский.

– Те не всё ли равно? На твой отряд с избытком! Один ствол в руки – больше не дам! – предупредил Панасюк.

– Не дашь – и не надо, сами возьмём, когда припрёт! А уже… – вмешался по обыкновению Москаленко. – Гранаты е?

– Е…

– Тильки ручные?

– И РШГ е… – продемонстрировал их Панасюк, открыв один ящик.

– А что ещё? – заинтересовался Азаровский, более существенным вооружением.

– Миномёт… – напомнил Онищенко, чтоб Панасюк не забыл, поскольку продать в мирное время было нереально, а сплавить в горячую точку пока не удалось – покупатель с Юга не доехал до них.

Москаленко решил устроить опись всего военного имущества хуторянина.

– Не надо…

– Испугался?

– Е… – сунул ему Панасюк список всего вооружения имеющегося в наличии, даже обмундирования с указанием размеров – и обуви. А и каски нашлись.

– Запасливые… – пожурил его на пару с Онищенко капитан СБУ.

– И на том спасибо, – присовокупил неожиданно Азаровский.

К АК-74 прилагался РПК из той же "оперы". А к нему ящики с лентами. Что уже было отмечать про АГС-17. Не "тридцатый", но и привередничать не с руки. Но опять же боеприпасов на одну "бабину". И "оптика". Даже рация – "сотка". Прямо нарочно всё приготовлено для диверсионной деятельности в тылу врага.

– Да, блин… – хмыкнул Азаровский. – Одно слово – партизаны!

Времени на осмотр арсенала хуторянина ушло всего ничего – солдаты получали автоматы с гранатами, проходили попутно инструктаж, проводимый Онищенко на пару с ефрейтором. Кладовщиком и далее выступал Панасюк, а вот Азаровский потащил Москаленко наружу. И снова по заведённой традиции в разведку.