Текст книги "Сказания о земле Московской"

Автор книги: Сергей Голицын

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц)

2

 свое время великий князь владимиро-суздальский Всеволод Юрьевич Большое Гнездо за все годы своего княжения (1176–1212) не один раз домогался положить под свою тяжелую руку соседние земли и сам Великий Новгород, посадить там князя, ему, а не боярам новгородским угодного. Но он осторожен был, не решался идти войной на строптивого соседа.

Скудна и бесплодна была болотистая и лесная новгородская земля, своего хлеба там не всегда хватало. Коли загоралась распря между Всеволодом и новгородцами, наказывал он перегораживать торговые пути – водные и санные, не пускал в Новгород обозы и ладьи с хлебом. И тогда одолевал новгородцев голод.

У бояр сберегались в амбарах и церковных подклетах запасы, а черные люди, случалось, мерли от голода. Волей-неволей приходилось новгородцам приглашать к себе князем одного из сыновей Всеволодовых. Малыми сроками княжил там в свои молодые годы его сын Ярослав. Но он постоянно враждовал с новгородским посадником и боярами, не хотел быть только военачальником, а желал властвовать. Летописцы не один раз отмечали его нелады с новгородцами. То он уезжал, оскорбленный, в свой Переславль-Залесский, то вновь брали верх его новгородские сторонники, и он возвращался, казнил своих противников – бояр, а с другими боярами мирился, и вновь под его началом шли полки оборонять рубежи новгородские.

Брал он с собой в ратные походы двух старших сыновей своих, Федора и Александра, с детства приучал их к военному искусству, посылал вместо себя княжить в Новгород, а сам оставался в Переславле и оттуда вершил делами новгородскими.

На глазах обоих мальчиков бурлила беспокойная новгородская жизнь: однажды ночью пришлось им спасаться в Переславле от замысливших на них злое дело бояр новгородских.

Вновь вернулись оба княжича в Новгород уже юношами. Там Федор внезапно скончался на своем свадебном пиру, шептались в народе: не был ли он отравлен? С 1236 года стал в Новгороде княжить второй сын Ярослава – шестнадцатилетний Александр.

Рос Александр, взрослел, бояре новгородские начали на него коситься – как бы не выпустил ястребок коготки…

В то время, когда татаро-монгольские полчища низринулись на землю Русскую, Александра в Новгороде не было.

Когда Бату-хан своею волей поставил великим князем на Владимиро-Суздальской земле Ярослава, Александра позвали к себе новгородцы.

До нашего времени в нескольких списках дошла «Повесть о житии и о храбрости благоверного и великого князя Александра». Эта воинская повесть была написана, возможно, дружинником Александра, неведомым книжником, лет тридцать – сорок спустя после тех событий, которые он сам видел и пережил.

Там много вымышленного – ангелы сражаются в битвах, предки Александра – святые Борис и Глеб – ему помогают, а рядом – правдивые описания самих битв. Там написано: «Слышах от отець своих и самовидець есмь возраста его (то есть Александра)». Между строк повести можно видеть, как сочинитель любил свою родину, как гордился подвигами отважных ее сынов, и прежде всего подвигами самого Александра.

В годину нашествия Бату-хана, в 1239 году, литовские племена напали на ближайшее к их земле русское княжество Полоцкое. Тамошний князь Брячислав запросил помощи у Новгорода. Александр повел новгородское войско и отогнал врагов. А после победы был в Полоцке пир. На пиру увидел Александр дочь Брячислава Александру и посватался за нее. В повести так говорилось:

«Оженился князь Олександр, сын Ярославль в Новегороде, поя (взял) в Полотьске у Брячьслава дщерь и венчался в Торопчи, ту кашю чини, а в Новегороде другую», то есть было два свадебных пира – в Торопце и в Новгороде. Была ли невеста красавицей и любил ли ее Александр – о том в повести не упоминается.

3

 тот год купцы новгородские, водившие корабли в Швецию, привезли в Новгород вести, исполненные тревоги: готовятся свеи (шведы) к дальнему ратному походу – корабли строят, чинят, оружие куют. Сам зять короля Эрика Шепелявого ярл (герцог) Биргер собирается возглавить поход к берегам Финского залива, покорять жившие там народы. И поход затеян с благословения самого папы римского, пославшего с Биргером двух епископов. Собирались епископы в католическую веру крестить те народы. Прознали купцы, что замыслили свеи направить свои корабли с Финского залива дальше на восток – в Неву, оттуда в Ладожское озеро, а оттуда намеревались они повернуть вверх по Волхову, добраться до самого Великого Новгорода.

Собрались новгородцы на вече в тревоге; чего затеяли проклятые – покорить их славный город, в римскую веру народ обратить!

Александр послал двух воинов к старейшинам дружественного племени чудь (предкам нынешних эстонцев), обитавшего по берегам Финского залива. Задание им было: коли покажутся на Неве вражеские суда, тотчас же дать знать о том в Новгород.

Летом 1240 года много шведских кораблей появилось в Финском заливе и повернуло к устью Невы. Шведы «подвижеся в силе тяжце, пыхая духом ратным». Старейшина чуди Пелгусий сам все высмотрел и направил гонца к Александру.

Спешно начал князь собирать войско. Второй гонец примчался в Новгород, привез послание от самого Биргера. Шведский военачальник писал:

«Аще (если) можеши противитися мне, то се есмь уже зде, пленяя землю твою (то я уже здесь и покорю землю твою)».

Прочел Александр грамоту. «И поиде на них в ярости мужества своего».

Ни дня нельзя было терять. Не послал Александр за помощью к отцу во Владимир, со своей дружиной храброй и с малым полком новгородским, какой успел собрать, – «в мале вой (воинов) своих» – отправился он на конях, а пешие ратники поплыли на ладьях вниз по Волхову, до Ладожского озера, повернули вниз по Неве.

В те же дни шведские корабли медленно двигались вверх по Неве вдоль ее левого, поросшего лесом берега, мимо островов и проток. День стоял жаркий. Ярл Биргер увидел открытую лужайку выше устья реки Ижоры и приказал пристать. Его воины забросили якоря или привязали суда к ближним деревьям, перекинули сходни, высадились, одни побежали купаться, другие принялись разводить костры, ставить палатки, посреди лагеря водрузили златоверхий шатер своего военачальника. А часовых выставлять не стали. Ни у кого и в мыслях не было, что русское войско близко.

Скорее всего, прежде чем нападать на шведов, Александр решил сам все разведать на месте: медвежьими тропами повел его старейшина Пелгусий. К самому вражьему стану подползли они вдвоем. Все высмотрел Александр, сосчитал корабли, убедился, что неприятельских воинов в лагере много. Но сердце его не дрогнуло, понял он, раз войска у него мало, – значит, судьбу битвы решит только внезапность нападения. Прикинул он, откуда, с какой стороны нападать, и также скрытно вернулся к своему войску.

15 июля 1240 года произошла прославленная Невская битва.

Александр разделил войско на две части. Один отряд – конный и пеший – скрытно выбрался из леса к берегу Невы и обрушился на шведов с востока. Чтобы отрезать лагерь от кораблей, русские опрокидывали сходни, перерезывали канаты.

Тут конница Александра вырвалась из леса прямо на лагерь врагов. Шведы вскочили, забегали, начался переполох, кто-то хватался за оружие, спешно надевали шлемы и латы.

Александр направил коня к шатру Биргера. Издали он увидел скакавшего к нему шведского военачальника, схватился с ним и ранил его копьем в щеку: «Възложи печать на лице (оставил след на лице) острым своим копием».

В повести рассказано о шестерых отличившихся в битве храбрецах.

^{Невская битва 15 июля 1240 года. Фрагмент старинной иконы.}

Новгородец Гаврила Олексич[21]21
  Гаврила Олексич – предок А. С. Пушкина и одновременно фельдмаршала М. И. Кутузова.


[Закрыть] по сходням ворвался на коне на корабль. Смельчака сбросили в воду, он выплыл и «наеха, и бися с самем воеводою середи полку их».

Новгородец Збыслав Якунович «бьяшася единем топором не имея страха в души». Он влетел на коне в самую сечу и пошел крушить неприятельские головы; следом за ним разил мечом княжеский ловчий Яков, родом половчанин. Еще один новгородец – Миша – незаметно пробрался с несколькими удальцами вброд к вражеским кораблям, смельчаки сумели пробить днища у трех кораблей и потопить их. Младший дружинник Александра – Сава[22]22
  Очевидно, Савва.


[Закрыть] – проник в самый златоверхий шатер Биргера, подсек под ним серединный шест, «подсече столп шатерный», и уронил его. Доблестный княжеский слуга Ратмир сражался пеший, на него напало несколько вражеских воинов, и он погиб в неравном бою. А всего русичи потеряли не более двадцати ратников.

Шведов было убито множество. Уцелевшие успели вскочить на корабли и отплыть, спасли и раненого Биргера. «Останок же их побеже посрамлена», – торжествуя, закончил сочинитель повести.

За победу на Неве потомки дали двадцатилетнему Александру прозвание – Невский.

Казалось бы, битва где-то на дальней окраине не могла ничего особого значить для всей Руси. Нет, значила, много значила! В летописях не говорится, но надо думать – весть о победе над шведами разнеслась по всей Руси. И униженные, поверженные полчищами Бату-хана люди вздохнули с надеждой. Есть войско русское, какое не разучилось побеждать! Есть князь – умелый и отважный военачальник!..

^{Невская битва.}

Невская битва принесла Александру славу среди простых, черных людей новгородских. Но бояре новгородские опасались, что он, поддержанный черными людьми, возьмет власть в их городе. Отложили они раздоры меж собой и по возвращении Александра собрались на вече. Александру донесли, что против него затеяна крамола. Он отправился было на вече, но, услышав поносные слова бояр, не стал дожидаться, что они решат, а тут же со своей верной дружиной и семьей выехал из Новгорода.

Записал летописец такие строки: «Того же лета размолвиша новгородци с Александром Ярославовичем, и бысть крамола велия в Новеграде, и отъиде Александр ко отцу своему с матерью своею и со княгинею и со всем двором своим».

4

лександр отправился в Переславль-Залесский (северный) и стал там жить в родном тереме. Предаваясь любимому своему занятию – охоте, он зорко следил, как идут дела в Новгороде.

Его тайные лазутчики посылали ему вести. Он знал, что росла в Новгороде тревога. Шведы после своего поражения попритихли, но с западной стороны явились новые и как бы не более грозные враги…

Еще в самом начале XIII столетия корабли немецких рыцарей-меченосцев вошли в Западную Двину. Завоеватели высадились на ее берегу и основали город Ригу.

Отец Александра, Ярослав Всеволодович, когда-то ходил на тех немцев и успешно отразил их нападение на Псков и на Новгород.

В 1237 году, после неудач в борьбе с соседними литовскими племенами, Ливонский рыцарский орден меченосцев объединился с находившимся в соседней Пруссии орденом Тевтонским. Усилившись численно, рыцари за несколько лет захватили земли к востоку от Балтийского моря и продвинулись к самым рубежам русским, угрожая Пскову.

О том, как они насаждали католическую веру, немецкий летописец – монах Генрих – так записал в Ливонской хронике:

«Орденские братья распределили свое войско по всем дорогам, областям и деревням, и стали сжигать и опустошать все на своем пути. Всех мужчин убивали, женщин и детей уводили с собой. Угоняли также весь скот и коней».

Утвердившись в Ливонии, немецкие рыцари внезапно вторглись в пределы псковские и захватили крепость Изборск.

«Никто не был оставлен в Изборске в покое. Убивали или забирали в плен всех, кто осмеливался защищаться» – так хвалился победой тот же монах Генрих.

В конце 1240 года рыцари подступили ко Пскову. Псковские купцы издавна торговали с западными странами. Торговый путь их шел вверх по реке Великой, далее волоком, затем по Западной Двине к Балтийскому морю. Были среди псковских бояр такие, кто советовал миром столковаться с немцами.

В былые годы не одну осаду выдерживали могучие каменные стены и башни псковские, а на этот раз посадник Твердило Иванкович оказался предателем. Он повелел отворить ворота и впустить в город врагов. Из Пскова немцы двинулись на новгородские земли, их летучие отряды не добрались до Новгорода всего лишь на сорок верст.

Тревога охватила Новгород в тот беспокойный час. Вспомнили новгородцы доблестного Александра. Собралось вече, и черные люди заставили бояр позвать князем того, кого они хорошо знали, кому доверяли, кто столько славы принес Господину Великому Новгороду и самому себе.

^{Псковский Кремль – современный вид, впереди Плоская башня, за нею башня Кутекрома – 1400 годы, за стеною Троицкий собор 1699 года.}

Отправилось посольство в Переславль-Залесский, но Александр возвратиться в Новгород не пожелал. Вместо старшего сына великий князь Ярослав Всеволодович послал второго сына – Андрея. А вече его принять отказалось.

Отправилось к Александру новое посольство во главе с самим архиепископом Спиридонием. Ехал он поспешно, не как подобает владыке, в тот же день, когда прибыл в Переславль, начал переговоры с Александром. Он молил его забыть прежние обиды и вернуться в Новгород.

На этот раз Александр согласие дал, но с условием, чтобы бояре не вмешивались в его распоряжения. Сборы были недолги, и с малой дружиной он прибыл в Новгород.

Простые люди новгородские встретили его с ликованием. Они видели в нем не только надежду на новые победы, но и защитника от боярского беззакония. Говорит летописец: «Прииде князь великий Олександр Ярославович в Новгород… И бысть радость велия в Новегороде… бе бо милостив паче (свыше) меры…»

Собрались полки новгородские под начало Александра. Он повел свою рать в поход и внезапным ударом отобрал у рыцарей крепость Копорье. К концу 1241 года враги были изгнаны со всей земли Новгородской. Далее идти Александр не решился. Войска у него было мало.

Он вернулся в Переславль и стал собирать по всей земле Владимиро-Суздальской ратников. Везде выходили ему навстречу люди, они видели в нем надежду на лучшее будущее.

Александр привел большое войско в Новгород, присоединились к нему новгородские полки, в том числе и полк архиепископа.

В начале 1242 года русская рать двинулась на землю племени чудь, подвластного немецким рыцарям. Но то была военная хитрость. По пути Александр свернул на юг и внезапным ударом овладел Псковом. Семьдесят рыцарей и множество простых вражеских ратников полегло, шестеро рыцарей взято в плен. Шестерых псковских бояр-изменников Александр приказал повесить, но первый предатель-посадник Твердило Иванкович – успел укрыться у врагов.

Далее на запад двинулся Александр, перешел по льду Чудское озеро, вторгся в пределы ливонской земли. Он выслал вперед небольшой отряд псковичей во главе с воеводой Домашем. Псковичи наткнулись на главные силы рыцарей. Завязался бой. Но силы были слишком неравны. Сам Домаш погиб, остатки его отряда отступили…

Решительная битва между русичами и рыцарями была неминуема…

– Где сразиться? – спрашивал Александр своих воевод.

К русскому войску прибыло подкрепление. Великий князь Ярослав Всеволодович послал полк под началом сына Андрея, младшего брата Александра.

Не дождавшись подхода врагов, Александр повелел отступить на лед Чудского озера, «воспятися на озеро».

Ранним утром 5 апреля 1242 года началась битва «на Чюдьском озере, на Узмени, у Воронея Камени».

Русские воины «исполнишася духом ратным, бяху бо сердца их акы сердца лвом» (как сердца львов).

Ударить острием клина в середину войска противника, рассечь его пополам, вызвать замешательство, преследовать и добивать отступающих – так сражались рыцари (свиньей, как насмешливо говорили русские) и таким натиском привыкли побеждать. В первые минуты битвы они прорвали боевые ряды русских пеших воинов. «Было видно, как знамена братьев (рыцарей) проникли в ряды русской пехоты», – писал монах Генрих. Далее произошло то, чего рыцари никак не ожидали. Выбирая место битвы, Александр предусмотрел, что конные, тяжело вооруженные вражеские всадники неминуемо остановятся перед берегом Узмени (узкого места озера) с навеянными под берегом рыхлыми сугробами снега.

Так оно и случилось. Рыцари остановились. Немецкие кони начали спотыкаться, вставать на дыбы. Строй смешался. Тут справа и слева набросились на рыцарей пешие и конные русские ратники.

«И бысть ту сеча зла и велика немцам и чюди, и труск (треск) от копей ломления и звук страшен от мечного сечения, якоже и езеру померьзшю двигнутися (казалось, что двинулось замерзшее озеро). И не бе видети леду, покры бо ся кровию».

^{«Немецкая свинья» ринулась в бой по льду Чудского озера.}

Так выразительно и ярко рассказывалось в повести о битве.

В первый час боя Александр находился на холме, над Вороньим Камнем и оттуда руководил сражением, но он не выдержал, бросился во главе конных полков в самую сечу, начал мечом крушить врагов направо и налево. Рыцари сражались упорно, однако конница и пехота русичей теснили их в сторону, туда, где лед был тоньше.

Под тяжело вооруженными рыцарями лед не выдерживал, трескался, ломался, рыцари и их кони тонули.

«Немци ту падоша, а чюдь даша плеща» (обратилась в бегство), – со злорадством отмечает сочинитель повести.

Чудь – чудские пехотинцы – вряд ли с охотой сражались на стороне немецких рыцарей.

«И секахуть гоняше, акы по аеру (воздуху)…и биша их на 7 врьстах по леду…»

^{Ледовое побоище 5 апреля 1242 года, миниатюра из летописи. Наверху слева: Борис и Глеб и другие святые помогают князю Александру Невскому, справа: святые князь Владимир и княгиня Ольга молятся за дарование ему победы, ниже – сама битва, на горе опять же Борис и Глеб на конях, в середине – всадник, это сам Александр Невский, внизу – немецкие рыцари тонут в Чудском озере.}

Но далее по суше, по ливонской земле Александр не стал преследовать побежденных, а возвратился во Псков.

«И возвратился князь Александр с победою славною, и бяше множество полоненых в полку его, и ведяхут босы подле коний, иже именують себя божии ритори» (и вели босыми подле коней тех, кто называл себя «Божьими рыцарями»).

Восторженно встречали Александра простые люди Пскова и Новгорода, а бояре не высказывали вслух своих опасений.

Победа Александра была полной. На много лет рыцари забыли и думать о нападениях на Русь.

Всего двадцать два года было Александру, а он уже успел прославиться и как многоопытный полководец, и как храбрый витязь.

«И нача слыти имя его по всемь странам, и до моря Хонужьского (Каспийского), и до гор Араратьских, и об ону страну моря Варяжского (Балтийского), и до великого Риму».

Так молва о его второй славной победе пошла по всей Руси, униженной владычеством Бату-хана. Узнал о ней и сам римский папа – верховный глава католической церкви, кому духовно подчинялась вся Европа. В великом гневе он направил послание своим верным рыцарям, благословлял их продолжать борьбу с теми, кто не склонял перед ним голову. Увидели русские люди – разгорелось пламя надежды. И те, кто успел припрятать оружие, доставали его, осматривали, очищали от ржавчины, да точили, и стрелы в колчанах пересчитывали. Придет время – пригодится…

На западных границах Руси появились новые враги – литва. Теснимые немецкими рыцарями, они в свою очередь сами начали нападать на земли полоцкие и торопецкие, но нападали малыми силами, и русичи легко отражали их летучие набеги.

Литовскому князю Миндовгу удалось объединить отдельные племена, и в 1245 году впервые двинулось на Русь сильное литовское войско.

Взяв город Торопец, враги оставили там часть своих полков грабить и брать в плен жителей, а другие их полки отправились к Торжку.

«В то же время умножися языка литовьского и начаша пакостити волости Александрове».

Узнав о нападении Миндовга, Александр тотчас же выступил навстречу литовцам со своей дружиной и с новгородским полком. Он действовал как всегда – стремительно и неожиданно, напал на врагов, засевших в Торопце, разбил их наголову, взял город, отобрал пленных и всю добычу, а затем погнался за отступавшими и возле озера Жижца уничтожил их. Далее он отправился к Торжку и, нагнав врагов, разбил и второе их войско.

Так Александр стяжал себе славу в борьбе с третьим врагом – литовским князем Миндовгом.

Но основными врагами для Руси оставались те, кого летописцы назвали татарами. Александр это хорошо понимал, однако отношения с ними пошли совсем иными путями.

5

тец Александра, Ярослав Всеволодович, волею Бату-хана поставленный великим князем владимиро-суздальским, затаив горечь унижения, покорно выполнял все требования хана, и в первую очередь помогал взыскивать с населения дань, какую летописец называет «выход».

Понимал Ярослав, что татары – сила грозная, сознавал, что Руси, обескровленной, ослабленной нашествием Бату-хана, бороться с ними будет невмоготу.

Ладить надобно с татарами.

Долго ли придется унижаться? Ярослав не знал. Дальновидный Александр надеялся, что придет время – и забрезжит на Руси звезда утренняя, а пока придется ждать.

И народ русский надеялся и ждал. Без надежды невозможно было бы и жить…

Подчинив своей воле Русь, Бату-хан основал в низовьях Волги город Сарай-Бату и оттуда правил всеми покоренными им народами. Позднее его царство стало именоваться Золотой Ордой.

Выше Бату-хана, выше других ханов – сыновей и внуков Чингисхана – стоял верховный глава всех подвластных татаро-монголам земель сын Чингисхана Угедей.

Вынужден был Ярослав собираться в дорогу, ехать на край света, за тридевять земель получать от Угедея «ярлык» – особую серебряную пластинку с выбитой на ней надписью – знак того, что волею хана он пожалован великим князем владимирским, старшим для всей Северо-Восточной Руси.

Не хотелось Ярославу отправляться в Монголию, куда и предприимчивые новгородские купцы не хаживали, да нужда заставила! Чуть ли не целый год длилось его путешествие. С малой свитой поплыл он сперва по Волге и Каме, потом перевалил через Каменный Пояс, каким путем он дальше ехал – неизвестно, но, наконец, добрался в 1246 году до озера Байкал и через пустыню Каракорум прибыл на реку Онон, где был стан верховного владыки монголов. К тому времени умершего Угедея сменил его сын Гуюк.

Плано Карпини, видевший там Ярослава, упоминает в своих записках, как мало чести оказывали ему вельможи монгольские, сидел он на пирах ниже многих из них и все ждал, когда хан вручит ему ярлык.

Мать Гуюка, ханша Туракиня, однажды позвала его в свой шатер и в знак якобы особой милости дала ему из своих рук серебряную чашу с питьем. А через неделю он скончался. Молва по Руси пошла, что был он отравлен. Не потому ли отравлен, что покровительствовал ему повелитель Золотой Орды Бату-хан? А Туракиня и Гуюк с беспокойством наблюдали, как Золотая Орда с каждым годом набиралась сил. Они ненавидели Бату-хана, боялись его и хотели ему досадить.

После смерти Ярослава преемником ему стал его брат Святослав – князь Юрьев-Польской. Сел он по праву, идущему издревле: брат наследует брату, но сел без ханского ярлыка.

Тем временем Бату-хан вызвал Александра получать ярлык. Поехал князь в Золотую Орду, повез многие подарки.

С того времени начались поездки князей за ярлыками на великое княжение над всей Северо-Восточной Русью. Но народу надо было показать, что власть князь получал не от хана, а от бога. Поэтому после получения ярлыка князь должен был ехать в древнюю столицу Руси – город Владимир. И там, в Успенском соборе, духовный глава православной церкви – митрополит всея Руси «венчал» его на великое княжение.

Завязались отношения между ханами и князьями, между могущественными повелителями и им подвластными данниками. В летописях о ханах говорится хоть и с затаенной ненавистью, но одновременно с почтением, их называют «царями», их родичей – «царевичами».

В повести об Александре говорится: «И бысть грозен приезд его, и промчеся весть его и до устья Волгы». О чем думал, что переживал прославленный победитель шведов, немцев и литовцев, когда пришлось ему преклонить колени перед ханом Золотой Орды? Унижаясь перед победителем, он спасал жизнь многим и многим своим соотечественникам.

Бату-хан говорил про Александра: «Истину ми поведаша, яко несть подобна сему князя во отечествии его. И отпусти его с честью» (то есть дал ему ярлык на великое княжение).

Хан Гуюк не посчитался с решением своего двоюродного брата Бату-хана, а повелел Александру вместе с братом Андреем ехать в далекую Монголию к нему на поклон и получить ярлык от него, от верховного владыки.

В 1248 году отправились они в дальний путь. А трое их младших братьев остались в тех уделах, каких завещал им отец: Ярослав – в Твери, Василий – в Костроме, Михаил – в Москве.

Получил Михаил от народа меткое прозвище – Хоробрит. И означало это, что не истинно он храбр, а только храбрится, хочет показать себя удальцом. Он воспользовался отъездом старших братьев, набрал дружинников и внезапно напал на город Владимир.

– Ступай обратно в свой Юрьев-Польской, – сказал он престарелому дяде Святославу и сам сел на великокняжеский стол.

В народе только головами покачивали да приговаривали:

– Ишь, московский князек какой оказался прыткий!

Ярослав и Василий упреждали Михаила:

– Берегись, воротятся братья от татарского царя с ярлыками и мигом сгонят тебя, угостят твоих молодцов батогами.

Михаил Хоробрит понимал, что только подвигами и славой сможет он закрепиться во Владимире. А где добыть славу?

И повел он своих дружинников в дальний поход на запад. Прошли они сквозь княжество Смоленское, добрались до самой Литвы. И пропали безвестно. Не пишут летописцы, где и как сложили они свои буйные головушки.

Такова была судьба первого московского князя, – впрочем, княжил он в Москве всего полтора года, и как-то не принято отдавать ему высокую честь первенства.

С тех пор в Москве, как и прежде было, вновь власть и суд начали вершить великокняжеские наместники…

Тогда в Монголии перед ханским престолом была между братьями Александром и Андреем, как говорит летописец, «пря» (спор) – кому из них быть великим князем. Гуюк-хан, зная, что Бату-хан покровительствует Александру, отдал Владимирское княжество Андрею, а Александру – Киев, на севере ему достался лишь родной Переславль-Залесский.

Но Александр княжить в разрушенный Киев не поехал, а в 1249 году отправился в Новгород. Приняли его новгородцы «с радостию велией».

Андрей Ярославич был отважным воином, но не хватало ему дальновидности и ума старшего брата, он не хотел оставаться под ордынским ярмом, но не сознавал, что еще не пришло время поднимать меч на столь сильных врагов. Начал он готовить восстание, но осторожный Александр не поддержал брата. Андрею удалось собрать войско, за ним пошли посадские и крестьяне суздальские, те, кто был помоложе да побойчее и кому невмоготу стало сносить ненавистное иго. А люди пожилые, рассудительные остались дома. Они говорили:

– Погодите, куда нам нынче против такой силы идти, ждет нас новое разорение.

Бату-хан послал против восставших царевича Неврюя с войском, полки Андрея были разбиты под Переславлем-Залесским, а сам он бежал в Новгород, но новгородцы его не приняли, пришлось ему бежать в Швецию.

Тем временем, в 1255 году, умер Бату-хан. Стал ханом Золотой Орды его сын Сартак, который тоже благоволил Александру. Но через год брат Бату-хана Берке отравил Сартака и сам стал ханом Золотой Орды.

Опять пришлось ехать Александру в Золотую Орду за ярлыком, везти многие подарки новому хану, его женам и вельможам и опять выносить унижения ради народа русского и ради своей головы.

По сведениям восточным, Александр своим благородным видом, своей обходительностью и светлым умом пришелся по душе и новому хану. Получил Александр ярлык на великое княжение, а также вымолил у хана прощение своему брату Андрею. Тот вернулся из Швеции, и Александр отдал ему на княжение город Суздаль…

Много царств завоевали Чингисхан, его сыновья и внуки. Требовалось в покоренных странах навести хоть какой-то порядок.

Везде в подвластных чингизидам землях в 1257 году началась перепись, чтобы знать, сколько народу живет в каждой стране, в каждом городе, в каждом селении, чтобы посчитать, сколько дани следует брать с этих стран.

Стали ездить по Руси татарские «численники», переписывали всех людей, только духовных лиц в переписные листы не вводили. Сказано в летописи: «Тое же зимы бысть число, и изочтоша всю землю Руськую, только не чтоше, кто служил церкви».

Таков был хитрый и дальновидный завет Чингисхана по всем завоеванным им землям. Завещал он своим потомкам – не ущемлять права священнослужителей, тех, кто властвовал над сознанием простого народа. Так духовенство всех вероисповеданий привлекалось на сторону покорителей.

Лишь в дни самого нашествия на Русь гибли служители церкви вместе со всеми защитниками. А в последующие годы они не испытывали особой нужды, жили обеспеченнее посадских и крестьян.

Христианская религия всегда призывала к покорности светским властям. За редкими исключениями священнослужители не участвовали в народных восстаниях тех лет, наоборот, в своих проповедях они говорили о терпении и смирении. И ханы пользовались этой покорностью. Не оттого ли перепись на Владимиро-Суздальской земле прошла спокойно, хотя и под защитой Александровых дружинников.

Ездили по городам и селениям ханские чиновники – баскаки – под охраной вооруженных отрядов, проверяли, как живут на Руси, выслеживали, не собираются ли где нарушать порядки, не замышляют ли восстания. Ездили, и также под охраной, сборщики дани, забирали прежде всего мехами. Боярам да купцам легко было давать, а посадским и черным, «меншим» людям туго приходилось.

В былине про сборщиков дани и баскаков поется:

 
У кого денег нет —
У того дитя возьмет.
У кого дитя нет —
У того жену возьмет.
У кого жены нет —
Того самого головой возьмет…
 

После кровавых, с огнем дней нашествия наступили тягостные годы угнетения, когда приходилось смиренно исполнять волю завоевателей.

Застучит ли кто в ворота – и люди в страхе припадали к двери, пробирались к забору. Кто стучит – друг или враг, какой может отнять у тебя все, что захочет?

Вот какие повинности нес народ кроме ежегодной дани: запрос – дополнительная дань, почесть – тоже дань для какого-либо ханского вельможи, кормы, питие – содержание и кормление сборщиков дани и баскаков, а также других подданных хана; ям, то есть давать всем им для проезда коней и подводы.

Унизительно было склонять голову перед чужеземцами, беспрекословно отдавать потом и трудом нажитое…

Хан Берке повелел провести перепись и в Новгороде. Иные бояре давали совет: откупиться надо серебром и мехами, миром кончить. «А чернь не хотела дати числа». Господин Великий Новгород, не испытавший ужасов нашествия, воспротивился, говорили простые люди: «Не допустим нечестивых баскаков до святой Софии».

Княжил тогда в Новгороде сын Александра – Василий. Повелел ему отец помочь переписчикам. А Василий его не послушал, встал на сторону простых людей; и не допустили новгородцы переписчиков, начали к брани готовиться.